Текст книги "Громовое колесо"
Автор книги: Мария Борнякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
И вот надо же, именно его квас добряка Борща не смог вырубить сразу и окончательно. Леший видел, как меня забрали всадники, он узнал в них людей Вадима. Дружинный, пребывая на грани сна и яви, из последних сил обратился к Матери-природе, набрался у лесных духов сил и окончательно сбросил остатки дурмана. А после травяным отваром привел в себя и Стояна с Соколом. К ночи воины догнали обоз, забрали оружие и успели потолковать с вернувшимся от Невзора Борщом. Мне подумалось, что ту беседу купец запомнит надолго, если он еще жив остался. Дружинные были людьми не кровожадными, но подобное не прощали. А дальше им оставалось только отыскать и нагнать отряд Невзора, что Лешему вообще ничего не стоило – он в любом лесу чувствовал себя как в родной избе.
– А Сокол? – внезапно вспомнилось мне. – Он, и правда, пришел в Ладогу из Арконы?
Аркона, Аркона… мифический город на острове Буяне. Тот самый, о котором писал Пушкин столетия спустя в Сказке о царе Салтане. Тот самый город, о котором пел песни реконструктор из далекого будущего. Я отчего-то живо представляла белые барашки на темной морской глади, высокие обрывистые берега, огромный город с белокаменными стенами, храм в его центре…
– Так бают, – уклончиво ответил дружинный. – Аркона – святилище Свентовита, город великий, запретный лихим людям, в нем сходятся наши торговые пути и разные боги. Аркону охраняют лучшие воины, знающие множество тайн. Никто никогда из Арконы не уходил. Сокол – лучник, отмеченный богами. Его оберег оттуда, чего ж скрывать. Но его никто никогда бы не отпустил восвояси. Уйти от служения Свентовиту можно только одним путем – умереть.
– Но Сокол жив, – хмыкнула я.
– Потому и не ведает никто, как взаправду дело было, – усмехнулся Стоян.
Его рассказ меня отвлек и утешил. Рыдать больше не хотелось, я только терла красные глаза и от души зевала. Как и всегда раньше, сильный пережитый стресс сразу загонял меня в сон от усталости.
– Отдохни, дочка, – участливо предложил дружинный. – Мы никуда не спешим.
– Стоян, а мне нравится Сокол, – вдруг со вздохом призналась я.
Воин усмехнулся в усы:
– Что ж в том худого? – полюбопытствовал он.
– Как думаешь, а я могла бы…? – я запнулась и почувствовала, как уши наливаются жаром. Вот вечно сболтну не вовремя, а после нужно уж продолжать.
– А ты у Сокола спроси, – посоветовал дружинный. – Он вокруг да около ходить не станет. Люба – скажет, нет – тоже не промолчит.
– Нерадостная перспективка, – я смущенно потерла кончик носа. Как вот так запросто объясняться с лучником воеводы Олега, таким недоступным и насмешливым, я представить себе не могла. Да и в чем ему признаться? Что нравится? И что такого? Мало ли кому он еще люб. Думаю, воинов Рарога девицы вниманием не обделяли нисколько.
«Говорить с воином нужно только о горячей любви, иное лучше забыть, Василек», – вспомнились мне далекие слова моей матери. Она теперь часто стала что-то говорить мне во сне и в туманах памяти. Ради такого я готова была хоть насовсем остаться в древней Руси.
В желудке тихо заурчало.
– А поесть у вас случайно не найдется? – мне вспомнилась давешняя кринка молока, от которой я отвернулась, и мои щеки враз покраснели вслед за малиновеющими ушами.
– Сейчас Леший с Соколом принесут что-нибудь. Спи пока, – Стоян, наконец, сумел развести костер, и мне сразу стало теплее. – Скажи только, не обижали тебя люди Вадима?
– Не успели, – я укуталась плащом до самого носа, мои глаза закрывались сами собой. – Стоян, спасибо вам. Я бы давно пропала без вас. Простите меня за самодурство, пожалуйста. Я ведь как лучше хотела.
– Да мы и не сердились на тебя, – воин по-отечески заботливо подоткнул мне на спине плащ. – Я рад, что ты прощение просить научилась.
– Ты понял?
– Да у меня ж три дочери твоих лет и помладше. Я вашу курносую девичью натуру уже с закрытыми глазами насквозь вижу, – рассмеялся Стоян. – Не все умеют за свои ошибки ответ держать, но жизнь всех учит.
Когда из лесу вернулись Сокол с Лешим, я уже крепко спала, и будить меня они не стали. Я сама повела носом и открыла глаза, почуяв вкуснючий запах жареного мяса.
– Я так и знал, что дочка не проспит трапезу, – рассмеялся Стоян.
В лесу шуршал дождь, темное серое небо не давало возможности отыскать солнце.
– За полдень давно, – ответил на мой невысказанный вопрос Леший.
Я поплотнее закуталась в плащ. Хотелось целую вечность вот так лежать, глядеть в огонь, слушать шуршание капель дождя по листве…
– Придется вставать, дочка, – Стоян словно читал меня, как по открытой книге. – Скоро в путь. В лесу задерживаться не стоит, мало ли какой еще лихой народец на нас набредет.
– С вами я их не боюсь, – я присела поближе к огню и вытянула руки погреться.
– На каждое мастерство всегда найдется лепшее, – заметил Леший. – И всегда отыщется тот, кто не погнушается ударить в спину.
Сокол бросил на друга быстрый взгляд и слегка повел плечами. И тут я увидела, что кожаный нагрудник и кольчуга на его спине у самого плеча располосованы коротким и сильным ударом. Кровь почти не выступила, да и воину рана не слишком мешала, иначе бы его побратимы так просто у огня не сидели – это я уже давно поняла – но значит, кто-то из людей Невзора все же не посчитал смертельной подлостью бить в спину. Похоже, Сокола спасли только его ловкость и природное чутье.
– И все из-за меня, – я почувствовала, что сейчас захлюпаю носом вновь, и поспешно уставилась на ствол ближайшей сосны. Все равно, ничего умного я сейчас добавить не могла. Подскакивать с аханьем «О, боги, тебе больно?!» казалось мне нелепостью. Странно, но Сокол это понял. Я услышала тихий смешок.
– Благодарю, – негромко произнес лучник.
– А смешного что? – так же едва слышно спросила у соснового ствола я, чувствуя, как краснеют мои уши.
– Поглядишь на наших девок – поймешь, – с улыбкой ответил Сокол.
Мда-а… не вписываюсь я, похоже, в образ девицы с лукошком и сарафаном, собирающей васильки на поле. Кто ж меня замуж тогда возьмет… Я изумленно заморгала – ничего себе мысли! Уже замуж тут собралась. Вот уж дурочка, ничего не скажешь.
– Я тоже хочу уметь сражаться, – вздохнула я. – Почему я всегда должна прятаться?
Дружинные улыбнулись, пожалуй, чуть снисходительно.
– Потому как тебя есть, кому защитить, дочка, – за всех ответил Стоян.
– А если вдруг никого рядом не случится?
– Девицам боги заповедовали на шелках вышивать, – вроде невпопад заметил Леший.
– Не собираюсь я этой глупостью заниматься! – вспыхнула я. – Зачем вам лишний свитер с оленями?! А если я опять на разбойников нарвусь в одиночку, по глупости?! Что мне тогда прикажете делать? Главарю их в лесной чаще рукавицы вязать до старости?!
Воины сперва ошалело заморгали, а после расхохотались.
– Ну и девка нам в сестры досталась, – утер слезы смеха Леший. – Что ж нам делать-то с таким подарком?
– Да уж, – негромко и задумчиво заметил Сокол, скорее сам себе. – Вот уж подарочек воеводе и князю, коли я не ошибаюсь…, – и посмотрел на меня. – Добро! Как обещал, выучу тебя с ножом обращаться, сколько осилишь.
Леший и Стоян переглянулись.
– Ну что ж, – пригладил пшеничные усы дружинный, так он делал всегда, когда о чем-то раздумывал. – Коли так, покажу тебе, как мечом владеть. Только уж не наскакивай на тех, кто заведомо сильнее тебя.
– Пока у тебя нет оружия, – добавил Леший, – тебя воины не тронут. Возьмешь в руки нож али меч, заговорят с тобой на равных. Потому поразмысли все же, может лепше на шелке вышивать?
Я собралась было обидеться, но опытный Стоян сразу же перевел разговор в другое русло.
– Расскажи-ка нам лепше, что с тобой у людей Вадима приключилось, – попросил он.
– Борщ сдал им меня за награду, обещанную Вадимом еще зимой за толмача. Того, про которого вы мне рассказывали в Ладоге. Еще ведовской камень упоминали.
– Чудное дело, – нахмурился Стоян. – Выходит, Вадим толмача ищет.
– И настолько уверенно ищет, что даже награду за него предлагает, и мыслится мне, что немалую, – Леший попробовал ножом мясо и снял тушку зайца с вертела.
– Выходит, не погиб толмач-то? – Стоян пожал плечами.
– Выходит, да не так, – хазарин задумчиво посмотрел на небо, вспоминая. – Мне тогда лет восемь было. Дед мой на сбор волхвов отправился и меня собой взял, чтоб учился мудрости лесной. Там-то волхвы и молвили, что нет боле толмача на земле. Не сквозь землю же он провалился?
– А кого толмачом-то назвали?
– Не ведаю. Дитя какое-то неразумное, – Леший пожал плечами. – Но мне иное знать хочется. Ошибся Борщ, или и взаправду Ольга наша – толмач ведовской.
– Ну какой я тебе толмач, – я получила свой кусок мяса и жадно впилась в него зубами, от того слова выговаривала не очень внятно. – Я родилась через тысячу сто лет с хвостиком. Не могу я быть вашим волшебным переводчиком.
– А между тем, на любом языке ты свободно молвишь, – как бы между делом заметил Стоян. – И что же, брат Леший, что ты замыслил?
– Тут недалече, ровно меж Ладогой и Новоградом волхв один старый живет в лесах. Надобно нам с Ольгой сходить к нему, послушать, что скажет.
– Я с вами пойду, – неожиданно произнес Сокол, который, оказывается, внимательно слушал нашу беседу. – У меня тоже дума к волхву есть.
Он бросил на меня быстрый взгляд из-под челки, и я догадалась, что спросить лучник хотел обо мне. Вот только что именно так его зацепило, что могло оказаться настолько важным, что воин решился побеспокоить лесного старца, мне никак было не сообразить. И отчего-то меня это сильно встревожило. Будто я должна была знать, но забыла.
– Сперва выполним наказ воеводы, – серьезно приговорил Стоян. – А после уж и волхва отыщем, ежели живы будем. И коли уж речь стали держать о том… Сокол!
Лучник неспешно перевел вопросительный взгляд на посуровевшего побратима.
– Давай-ка, снимай свою кольчугу. Поглядим, что там у тебя с раной. Как бы штопать не пришлось.
– Да пустяк, – отмахнулся дружинный, но перечить не стал.
– Вижу, вижу. Каждый раз морщишься, как рукой двигаешь. Обманываешь, побратим.
Рана на вид мне показалась нестрашной. Не очень глубокий порез шел от плеча вниз на длину пары моих ладоней. Спасла добрая кольчуга. Кровь полилась было и сразу свернулась, так что хмурое лицо Лешего меня порядком озадачило.
– Вот что, брат, – хазарин потрогал края раны, покопался в своей сумке, достал плошку, пестик и пучок трав. – Недобрая рука тебе удар нанесла. Как бы чем меч тот ни смазан был.
Сокол только равнодушно пожал плечами – чему быть, того не миновать.
– Чего беду кличешь? – покосился на Лешего Стоян.
– Чую, – коротко ответил знахарь, неспешно разминая в ступке травы. – Ошибусь – счастлив буду.
Пока они занимались врачеванием, я пошла немного побродить вокруг. Помня прошлые ошибки, на сей раз дружинных из вида я не упускала. В лесу было чудо как хорошо. Свежий, наполненный запахами листвы и земли воздух буквально врывался в легкие. А еще здесь все было настоящим. Трава – травой, небо – небом. Не существовало замусоренных пространств, автомобильных шин, брошенных под деревом, озоновых дыр и ядерной угрозы. Невозможно было смести с лица земли целую страну или город парой удачливых ракет. Никто не утыкался в мониторы компьютеров или не просиживал штаны перед телевизорами. Люди жили, растили детей, выращивали хлеб насущный или защищали свой народ. И я точно знала, что не напорюсь в лесу на осколки разбитой пивной бутылки. Так стоило ли стремиться вернуться домой? И домой ли? Эта неожиданная мысль меня буквально поразила. Чего доброго, полюблю мир глубокого прошлого и захочу в нем остаться. А с другой стороны, там, в будущем, никто меня особенно не ждал.
– Пора идти, дочка, – услышала я голос Стояна и поспешила назад.
Дружинные уже затушили костер и ждали только меня. Леший двинулся первым, неведомым чутьем ведуна угадывая верное направление. Я еще подумала, что вскорости опять буду умирать от усталости, но воины шли размеренным спокойным шагом, привыкнуть к которому оказалось легко.
И все же Леший торопился, то и дело вскользь поглядывая на шедшего следом лучника. Почему, я поняла к вечеру, когда хмурое дождливое небо еще потемнело, не показав и признаков приближающегося заката. Сокол внезапно оступился и тяжело оперся рукой о ближайший древесный ствол. Леший сразу же поддержал его, не дав упасть.
– Накликал, – едва слышно буркнул Стоян, поддерживая оседающего друга с другой стороны. – Далеко еще до селения?
– Версты три, – прикинул Леший. – Думал, все же успеем. Теперь доберемся ли к ночи…
– Сестру не тревожьте, – едва слышно прошептал лучник.
– Сокол? Идти можешь? – Стоян озабоченно заглянул в лицо побледневшего дружинного. Тот не ответил. – Сокол? Брат?!
– Понесем, – Леший отстегнул со спины щит. Как дружинные протащили их в обоз незамеченными, для меня так и осталось тайной, но со своими красными каплевидными щитами с изображением княжеского символа воины не расставались категорически. Щит не носил лишь Сокол, лучнику он бы только мешал.
Стоян расцепил застежки тулового ремня, отцепил от пояса побратима налуч с верным луком и повернулся ко мне.
– Надевай, дочка, – воин протянул мне оружие. – Не в руках же нести. А я щит Лешего возьму.
– Он умрет? – я с замиранием сердца приняла изогнутый лук и с тревогой глядела, как Леший практически взвалил побратима себе на спину и медленно двинулся лишь в ему известном направлении.
– Это мы еще поглядим, – не слишком весело усмехнулся Стоян, помогая мне застегнуть непривычные пряжки. – Береги лук, дочка. В нем у Сокола вся жизнь.
Лук оказался тяжелым и с непривычки очень длинным – он постоянно норовил зацепиться за ветки выходящим из налучья концом и тянул меня то вправо, то влево. Поэтому, когда глубокой ночью мы добрались до деревянного частокола, за которым лаяли собаки, почуявшие чужаков, я была уже взмокшая и качающаяся от усталости, и вперед меня вело только нежелание показывать перед дружинными свою слабость. И так уже и рыдала перед ними, и на руках они меня таскали, осталось только картинно сознание потерять.
Дружинные тащили Сокола по очереди. Лучник пытался идти сам, но выходило у него плохо. Его бил озноб, ноги не слушались, сознание поминутно меркло – неведомый яд вовсю гулял по крови. Я злилась на себя, что ничем не могу помочь, несмотря на весь свой багаж знаний из будущего, ведь об антибиотиках тут никто ничего знать не знал. Леший и Стоян всю дорогу сменяли друг друга, большей частью молчали, и я слышала от них лишь одно и то же тихое «Держись, брат».
Сокола я очень жалела. Надо же так, из-за людской подлости споткнуться на ровном месте. Как я поняла, здесь смазывать оружие ядом считалось гнусным преступлением, наказанием за которое могла быть только мучительная смерть. Я себя кровожадной не считала, но в данном случае решила, что урок соразмерен содеянному. Я бы сама этому умнику горло перегрызла.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
