Текст книги "Громовое колесо"
Автор книги: Мария Борнякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Куда бежать-то? – я нервно улыбнулась купцу, перехватившему мой испуганный взгляд и тоже невесело рассматривающему парней.
– Может, стражу кликнуть? – задумчиво предложил Твердята.
Молодцы, словно его услыхали, двинулись к нам, мрачно скалясь. Какая тут стража, пока ее дозовешься…
– Бежать куда?!
Купец машинально указал направление.
Я рванулась прочь. И, поворачивая на развилке улиц, успела увидеть, что вся пятерка бросилась за мной. Эх, как нехорошо-то! Теперь только бежать и снова очень-очень быстро!
В Ладоге я не ориентировалась совсем. Выдерживать направление по солнцу не умела, спросить дорогу было некогда, и я просто удирала во все лопатки, рассчитывая только на то, что мне удастся запутать преследователей и успеть скрыться. Но куда спрячешься с узких улиц, окруженных высокими деревянными заборами? Погоня не отставала. Меня захлестнул дикий страх.
Я неслась, как испуганный заяц, только длинные уши полоскались за спиной, и за очередным поворотом буквально налетела на воина. Он легко перехватил меня за предплечья, не дав упасть, и даже не пошатнулся. Я успела увидеть блестящие на солнце звенья кольчуги и – вскинув голову – такие знакомые чуть прищуренные темно-серые глаза под русой челкой, оперенья стрел за правым плечом, и тут же вырвалась и кинулась дальше по улице – способность соображать в тот миг меня покинула абсолютно. Бежать! Только бежать!
Преследователи взяли меня в клещи квартала через два. В самом удобном для них месте – на пустынном пятачке между глухих высоких заборов. Конечно, уж они-то город знали, как свои пять пальцев. Трое, тяжело дыша, преграждали дорогу назад, а двое, злорадно ухмыляясь, стояли у единственного прохода на оживленные улицы города. У всех в руках были длинные ножи. Нет, это уже совсем-совсем нехорошо…
Я попятилась к забору, подперла бревна спиной и прижала заветную сумку к груди.
– Фух, – один из парней устало вытер пот со лба. – От и шустрая девка.
– Отдай грамоты, – без всяких предисловий зло оскалился другой, протягивая ко мне мясистую пятерню.
– А ну, не подходи! – я выхватила свой ножик.
Парни загоготали. Сердце мое упало – они никуда не спешили, а значит, рядом никто не появится, и помощи ждать неоткуда.
– Считаю до трех, – почти ласково сообщил их предводитель. – Али же ты отдаешь нам грамоты, и твоя смерть будет быстрой, али тебя назавтра найдут тут по кусочкам. Раз…
– Не дамся, – я нервно облизнула пересохшие губы, что в очередной раз вызвало гогот.
– Два…
– Три, – недобро раздалось у моих преследователей за спинами. Все они разом вздрогнули и оч-чень медленно обернулись.
Неподалеку, с той стороны, откуда я прибежала, стояли трое дружинных воеводы Олега с обнаженным оружием: Сокол, Леший и воин в летах с длинными пшеничными усами. Я тихо и радостно стекла по стене на задницу, ноги меня уже не держали – похоже, сегодня можно будет не умирать.
Тем временем пятеро парней упали с лица и попятились к другому выходу с пятачка.
– Не многовато вас на одну девицу? – почти миролюбиво спросил воин с пшеничными усами, в его глазах плескалась холодная смерть.
– Почто к ней привязались? – неласково поинтересовался Сокол. Он держал натянутый лук стрелой вниз, но все понимали, что вскинуть его он мог за долю мгновенья.
– Она… она мою сумку украла! – сипло выдавил один из нападавших.
Я вспыхнула:
– Неправда!
– И когда же успела? – мрачно поинтересовался Леший, будто нехотя поигрывая длиной широкой саблей.
– Да вот на рассвете, когда я лавку открывал, – прокашлялся главарь. Он даже несколько перевел дух, надеясь, что все обойдется без крови, и страшные дружинные воеводы поверят ему. – Я только отвернулся, как она шасть к товарам! Сумку вон прихватила и украшение это на шею!
Мне показалось, что Сокол хотел вскинуть лук, и удержала его исключительно воинская выучка. Почему, дружинный сразу же и объяснил:
– Лжете, – спокойно произнес он, хотя желваки у него на скулах ходили. – Я знак сей у девицы на шее еще третьего дня видел. Значит, и суму она у вас не брала.
– Почто с ними беседы беседовать, брат, – Леший сделал шаг вперед. – В пыточной обо всем воеводе поведают.
Парни затравленно переглянулись и наперегонки бросились наутек так борзо, что едва не застряли в нешироком проходе. Дружинные довольно рассмеялись и убрали оружие. Интересно, они просто запугивали или и взаправду потащили бы нападавших в пыточную? Я на секунду задумалась и решила, что дружинные не шутили. И я была им крайне признательна.
– Спасибо, – я с трудом встала на дрожащие ноги и вновь оперлась спиной о бревенчатую стену.
– Ты могла погибнуть, дочка, – весомо проговорил воин в летах. – Ежели б Сокол на выручку тебе не кинулся, да нас по дороге не кликнул, они бы тебя зарезали. Уразуметь бы хоть, за что.
– За суму, ясное дело, – усмехнулся Леший. – Что ж у тебя в ней такое ценное? Скажи, коли не тайна.
– Грамоты там, – я смахнула пот со лба и протянула сумку дружинным, она уже словно жгла мне руки. – Срочные, для воеводы Олега.
– Откуда грамоты? – нахмурился воин в летах.
– От гонца убитого, – я кое-как перевела дух и рассказала дружинным про сражение, викингов и странного всадника.
– А дело-то выходит скверное, брат Стоян, – помрачнел Леший. – Пойдемте-ка сейчас же к Олегу. Князя предупредить надобно.
– А девицу с собой прихватим, – усмехнулся Стоян. – А то эти пятеро до нее доберутся. Или еще кто иной.
«Стоян, друг его верный, Солнечный круг крутит всем дружинным на зависть», – вспомнились мне слова Твердяты. Я поглядела на дружинного с пшеничными усами. Плотный невысокий воин с яркими голубыми глазами выглядел почти безобидным, если бы не жившая в нем упругая сила – такому под меч попадаться не стоило.
– Идешь, дочка? – Стоян тронул меня за плечо, возвращая в реальность. – Времени мало. Как хоть зовут-то тебя?
– Ольга, – я с трудом отклеилась от стены и на нетвердых ногах сделала несколько шагов. Ничего, идти можно.
Дружинные окружили меня с трех сторон, и мы пошли к княжескому терему. Воины сурово посматривали по сторонам, предваряя возможное нападение, а я хоть смогла оглядеться. Кругом сновал народ, зазывали в свои лавки купцы, вкусно пахло из дверей харчевен. Гомон стоял такой, что мне вспомнились улицы моего города, оставшегося в далеком будущем. Даже взгрустнулось немного. Вернусь ли я когда-нибудь обратно?
Дружинные остановились, и я, зазевавшись, вписалась носом в спину Лешему. Впереди начиналась драка. Два заморских купца ухватили друг друга за грудки и яростно орали друг на друга.
– Ты меня обманул! – брызгал слюной один. – Твои ткани моль поела! Верни мои деньги, сын греха и порока!
– Сам ты вор! – верещал второй. – Это на твоем складе мыши все погрызли, а ты с меня слупить за их работу хочешь!
Дружинные, как и народ вокруг, глядели на купцов задумчиво и с сомнением.
– Разнять бы их, – почесал переносицу Стоян. – Да только не разберу никак, чего не поделили. Эка вишь как дивно лопочат.
Сокол молча кивнул, соглашаясь.
– Моль у них ткани поела, – пожала плечами я. Причина казалась настолько очевидной, что я никак не могла понять, почему остальные в таком недоумении.
– А ты, дочка, почем знаешь? – усмехнулся Стоян.
– Да вон же, тот низкий деньги с худого требует за ткани, что вроде моль сожрала. А второй доказывает, что это мыши. Это же все слышали.
Дружинные переглянулись. Стоян кашлянул.
– Дочка, – задумчиво покрутил ус он, – а ты хоть разумеешь, что они бают не по-нашему?
Я удивленно заморгала. Теперь, когда дружинный мне объяснил, я действительно услышала, что верещат купцы на чужом языке, но чудеса – я их понимала, словно братьев-славян.
– Я тебе сейчас уши отрежу! – завопил низкий.
– Да хватит вам лаяться! – денек был тяжелый, мои нервы сдали. – Неужели не разберетесь, кто на самом деле ткани пожрал?
Купцы вытаращились на меня, будто на привидение. А я вздрогнула снова, потому что они не только меня поняли, но и я вдруг осознала, что слова-то вырвались у меня на их языке. Ой, мамочки… Что ж со мной творится-то, я же кроме английского и не знаю ничего, а тут фиг-арабский какой-то. Мне отчетливо захотелось подойти к стене ближайшего дома и постучаться об нее головой.
– Так, люд торговый, – выступил вперед Стоян, пользуясь заминкой в яростном споре. – Нечего народ криками смущать и драку затевать. Не поделили чего, вперед к посаднику, он вас рассудит.
Похоже, купцы понимали по-славянски. Они глянули на хмурых дружинных, отметили, что руки у тех лежат на рукоятях оружия, заулыбались, как китайские болванчики, раскланялись и вместе заспешили прочь по улице.
– А что, Ольга, ты языки многие знаешь? – полюбопытствовал Леший. – Нам бы толмач толковый пригодился.
– Не поверите, – развела руками я. – Но никакими языками я не владею. Не владела… Сама не пойму…
– Ну так ты из сказаний, значит, пришла, – рассмеялся Стоян. Я поняла, что по службе дружинным приходится сталкиваться со столькими странностями, что их уже ничем не удивишь. – В новоградской земле издревле бают, что раз в сто лет вещий толмач рождается, способный грядущее на Ведовском камне переписать. Так он на всех языках лопотать умеет.
– Погиб твой толмач лет так пятнадцать назад, – отмахнулся от побратима Леший. – Волхвы сказывали, убили его еще в детстве. А до нового толмача еще столько лет. Мы уж точно его не дождемся.
– Слишком много разного люда за ним охотится, – тихо заметил Сокол. – Незавидная участь. Мало кто из толмачей отрочество пережил.
Я мысленно посчитала столетия, но они не сходились. Если толмач родился около 845 года, то отсчитывая по сто лет, я им не могла никак оказаться… Если верить Соколу, то и славно! Боги, и о чем я только думаю!
– Ну, вот и пришли. Воевода нынче у князя в тереме гостит.
И я опять чуть не врезалась носом в спину Лешему. Тьфу ты! Витаю в облаках, а сама застряла в глубине эпох, и когда меня хватятся на развалинах крепости, моего праха уже и на земле-то не останется.
Княжеский терем имел три этажа, резное крыльцо и ярко разукрашенные коньки на крыше. А так дом как дом, только большой.
Дружинные сразу предупредили охрану, и Олег в горницу вышел нас встретить сам. Без шлема воевода казался старше и степеннее. Хотя ему никак не могло быть сейчас больше двадцати пяти лет. В лесу в пылу схватки его глаза разгорелись, а сейчас серьезно и внимательно оглядывали меня, пока Стоян, как старший, рассказывал ему о произошедшем. Мне подумалось, что не зря Олега в будущем назовут Вещим, взгляд у него был цепкий и мудрый. Такому воеводе хотелось служить.
– А что за всадника ты видела в поле? – в конце рассказа спросил меня Олег, подвластным только ему чутьем сразу выделив главное.
– Высокий. В темно-голубом плаще с серебряными узорами, – я задумалась. – С короткой черной бородкой и таким носом, характерным. И еще конь у него серый в яблоках....
– Вадим? – дружинные озабоченно переглянулись.
– Похож, – Олег устало потер переносицу. Он прочитал грамоты и выслушал историю Ольги, но такой расклад был очень плох. Необычайно.
Воевода прошелся по горнице, задумчиво поглядел в окно, на стену. Его мысли витали где-то далеко. Дружинные молча и недвижно ожидали его приказов. Я тоже притихла и боялась даже любопытно крутить головой, чтобы не помешать. Уж я-то знала наверняка, что преданнее человека у Рюрика не было и не будет.
– Князь мне не поверит, – наконец заключил воевода и посмотрел на нас. – Грамоты грамотами, а Вадим ему брат.
– Но ведь Вадим всегда хотел убить Рюрика! – вырвалось у меня.
– Почем знаешь? – хмуро спросил воевода.
– Знаю, – чуть принасупилась я. Не объяснишь же, что об этом в двадцатом веке во всех учебниках по истории написано.
– Я Вадиму тоже не верю, – вздохнул Олег. – Честолюбив он без меры, все под себя гребет. Но для княжьего суда того будет мало. А вот ежели ты сумеешь его опознать, то Рарог нам может и поверить.
– Князя защитить надобно, – подал голос Сокол.
– Защитим, – кивнул воевода. – Но нынче Рарог в отъезде. И мы его не увидим, и Вадим до него не доберется, ему Новоград бросать не с руки. А вот вскорости князь вернется в Ладогу, дней через десять, ежели прикинуть, и в Новоград направится. Вот там-то Вадиму на него проще простого будет напасть. И красться по лесам за князем не надо.
Десять дней, а может, и больше! Я резко побледнела. Да за такой срок те молодцы с улицы или викинги Вадима меня уж точно разыщут. И тогда кирдык моей шее. Им свидетель не нужен.
Олег глянул на мою перекосившуюся физиономию.
– Так, братья, – серьезно произнес он. – Вам дело важное. Ольгу живой и невредимой сохранить, чтобы наши враги до нее не добрались.
– Сделаем, – спокойно кивнул Леший.
– Родные есть у тебя, девица?
– Нет никого, – я опустила глаза. Олегу хотелось сказать всю правду, но понял бы он? Вряд ли… А еще я вдруг испугалась, что он начнет расспрашивать меня дальше, и что же я отвечу… Но воевода отчего-то спрашивать не стал.
– Дружинные мои тебе родными станут, – приговорил он. – За ними будешь, как за стеной каменной. Сокол, твои родичи, вроде, под самым Новоградом живут?
Лучник кивнул, сразу уловив мысль Олега:
– Да, воевода, селение в лесу недалече от стены крепостной стоит, на десяток дворов за бревенчатым частоколом. Там моя сестра хозяйство держит. Присмотром Ольгу не обделят.
Воевода усмехнулся понятливости своего воина.
– Добрыню я пока на другое задание отправил. А вам троим с девицей надлежит сегодня же в путь отправляться. Обозов много нынче в Новоград идет, – произнес он и вдруг протянул мне боевой нож длиной с локоть в узорчатых кожаных ножнах. – Носи, девка, тебе пригодится.
– Какой красивый! – восхитилась я. – Только прости, воевода, но владеть ножами меня никто не учил. И убивать я не умею.
– Дружинные обучат, – воевода улыбнулся и махнул рукой. – Всё, идите. Вам еще обоз попутный найти надобно. А я как с князем в Новоград приеду, сразу дам знать. И Стоян! Накормите девку, у нее глаза от голода блестят уже.
Мы с дружинными вышли наружу. Солнце полыхало где-то в зените. Хотелось выпить холодной воды, плотно перекусить и спать до следующего утра. Именно в подобном порядке.
– Идем, дочка, – легонько хлопнул меня по спине Стоян. – Прав воевода, надо накормить тебя поплотнее, а то худая совсем, в чем только душа держится.
– Ээээ, с деньгами у меня негусто…, – я почувствовала, что краснею. – Вернее, их у меня совсем нет…
Дружинные весело переглянулись.
– Дочка, – проникновенно произнес Стоян общую невысказанную мысль. – Нас тебе в охрану воевода назначил. Значит, и забота об остальном тоже на нас ложится. Не мысли ни о чем.
Я поняла, что улыбаюсь. Вот всегда бы так. Спрятаться за широкую спину, расслабиться и ни о чем не волноваться. Так только в сказках бывает.
Дружинные взялись за дело споро. Пока Стоян потчевал меня в ближайшей харчевне, Сокол с Лешим быстро пробежали по городу, выяснили, какие обозы уйдут сегодня к Новограду, и договорились с главным купцом одного из них, чтобы он взял нас с собой. При этом осторожные и опытные дружинные спрятали от любопытных глаз лишнее оружие, кольчуги, шлемы и красные плащи и сказались простыми обывателями, идущими со своей сестрой по делам в другой город. А что на этих обывателях оружия все же оставалось больше, чем обычно, так то было дело привычное и никому не интересное. Другое дело я. Леший критически оглядел мой наряд, вздохнул моим выбивающимся из общей массы горожан джинсам и кроссовкам и повел меня в лавку. Купцы мигом подобрали мне льняные штаны и невысокие сапожки с кисточками. Я что-то мяукнула про мозоли, но воин был неумолим. Да и правильно. Из города нужно было выбраться незаметно, а как тут сольешься с пейзажем, когда что джинсы, что кроссовки одни-единственные на весь земной шар.
И все же старую обувь я не выкинула – рука не поднялась. Как-никак весточка из прошлого-будущего. Под строгим взглядом Лешего я засунула кроссовки в мешок, и мы, наконец, двинулись в путь.
Мы вышли из Ладоги перед закатом. Обоз дружинные выбрали большой и богатый. Семь телег, человек тридцать народу. Словене, варяги, даже франки. Затеряться среди них не стало проблемой. Обоз двигался ровно, сапоги не натирали, настроение у меня было хорошее, поэтому обязательные для меня проблемы начались у нас не сразу, а только поутру. Притягиваю я их, что ли…?
А пока наступила очередная Белая северная ночь, к полуночи потемневшая до глубокой синевы, на небо высыпали тысячи звезд, сверкал в вышине Млечный путь. Обоз встал на ночлег. Дружинные развели в некотором отдалении от остальных небольшой костер и достали из дорожных сумок еду. Я с удовольствием уплетала самый вкусный на моей памяти хлеб с куском вяленого мяса, запивала бутерброд ключевой водой и была почти счастлива, когда Стоян первым начал опасный разговор.
– Скажи-ка, дочка, – задумчиво покрутил ус он. – Откуда ты в наших краях? По-словенски баешь чисто, говор у тебя местный, Новоградский. Одета была странно, волосы до плеч стрижены. У наших девок косы длинные, волосок к волоску, с лентами цветными, а ты даже обруча не носишь. Лапти у тебя чужие, заморские. Я таких и не видал ни разу. Твердята сказывал, ты на него из лесу вышла. Заблудилась вроде. А ведь никаких поселений поблизости не стояло. И обозов не проходило. И порядков ты наших не ведаешь. Учишься споро, на лету схватываешь, а все же будто внове тебе все.
Я поперхнулась куском хлеба. Ну конечно же, это Твердяту можно было обвести вокруг пальца, и то не факт! А уж воинов Вещего Олега так совсем вряд ли. Я уже поняла, что по-нашему они были здесь вроде спецназа и тайной службы в одном лице. Лучшие из всех и не только умением сражаться. Вот почему Олегу не было нужды расспрашивать меня самому – его воины сами знали, как поступать.
– Сказывай давай, – поддержал побратима Леший, полулежавший у костра и покусывающий травинку. – Не с неба же ты к нам упала.
– Ну а если почти с неба? – тихо произнесла я, уставившись в землю.
– Да нам без разницы, – беззлобно хмыкнул Леший. – Мы воле богов и повелению воеводы перечить не будем. И защищать тебя не перестанем.
Я тяжело вздохнула, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Может, и правда, рассказать все, как оно и случилось на самом деле? Так ведь убьют же как ведьму или в лучшем случае просто не поверят… Эх, была – ни была!
Воины слушали мой рассказ серьезно и молча. Не перебили ни разу. И после, когда я закончила и испуганно сжалась в комок, ожидая худшего, они еще некоторое время не смотрели на меня и не произносили ни слова.
– А что, братья, – неожиданно усмехнулся Леший и лениво откинулся на спину, подложив руки под голову, – неужели и взаправду люди будут быстрее ветра в небе летать? Я б попробовал. Жаль, не удастся.
– Сотвори себе крылья да лети, – подтрунил над другом Сокол.
– Придется тебя всему с основ обучать, что сами знаем, так, дочка? – по-доброму улыбнулся Стоян. – Коли уж тебя Колесо из иного времени перебросило.
Я удивленно вскинула голову. Дружинные полулежали вокруг костра так же спокойно, как и до моего рассказа. Только глаза их весело поблескивали в отсветах пламени. Выходит, они что же, мне поверили?!!
– Да не пугайся ты так, – Стоян перехватил мой бешенный взгляд. – Громовой перунов знак, что висит у тебя на шее, своим разумом обладает и единожды любое желание исполнить может. Что ему стоит человека сквозь тьму веков перекинуть? Уж нам ли не ведать?
– У князя Гостомысла, деда нашего Рарога, такое Колесо надежно припрятано было, – подхватил Леший. – В народе о том много говаривали. И удивлялись, отчего князь его не просит людей от набегов избавить. А потом слух прошел, что Колеса у князя и нет больше. Давно это было… А ты его, выходит, нашла.
– Я ничего не загадывала!
– Может, и нет, а может, и грезила о чем, или срок пришел.
– А обратно оно меня вернуть не может? – я с надеждой поглядела на Лешего.
– Теперь оно – железяка бесполезная, – неопределенно пожал плечами дружинный. – Пока его вновь сильный ведун не заговорит.
Угу, теперь еще и ведуна искать придется. Веселенькое вырисовывается дело. За мной охотятся люди Вадима, я охочусь за мифическим старцем, а еще это неожиданное свободное владение языками и дружинные Олега Вещего мне в помощь. В ближайшее время скучать мне точно не дадут.
Я посмотрела на Сокола. Серьезный лучник мне не сказал за весь вечер еще ни единого слова. Он подправлял оперение стрел, проверял тетиву, заботливо ощупывал пальцами спинку лука, изредка пытливо поглядывал на меня и молчал. А мне отчего-то было очень важно, что скажет обо мне именно он.
– Сокол, – рассмеялся внимательный Стоян. – Да молви ты уже девице, что мыслишь, и что у нас, как у франков, за подобное на кострах не сжигают! А то она трясется, как заяц под кустом.
Лучник бросил на меня быстрый взгляд из-под челки, мне показалось, что его глаза блеснули смехом:
– В Арконе говаривали, что франки жгут всех красивых женщин с рыжими волосами и таинственным даром. У нас верят, что любой светлый дар – от богов. Коли Перун позволил тебе здесь оказаться, то оно неспроста. А тогда уж скорее грозит тебе здесь брачный пир, наши воины и землепашцы девок, отмеченных милостью богов, одинокими не оставляют.
Я вздрогнула.
– Сокол! – укорил побратима Стоян. – Я ж просил успокоить девицу, а не пугать ее еще больше.
– Женщину должен защищать ее муж, – поддержал лучника Леший. – Сокол все верно речет.
– Я как-то замуж не стремлюсь, – кашлянула я. Кто знает этих дружинных. Решат за меня, что мне никак без надежной мужской спины, и выдадут за кого-нибудь. Причем из лучших побуждений. – И в моем времени женщина сама решает, за кого ей идти и когда.
– И чем оно оборачивается? – вроде невинно полюбопытствовал Леший.
– Чем, чем. Живут себе, детей растят.
– Не чтя отца и мать, и весь свой род?
– А род тут при чем? – я запуталась окончательно.
– Важнее рода нет ничего, – вздохнул Сокол. – Чтить родителей, слушаться старших братьев, беречь память о своем роде – у нас это главный закон, по которому живут даже боги. Потому княжна никогда не выйдет за дружинного, а купеческий сын не возьмет себе девку из землепашцев.
– Не знаю я своего рода, а здесь у меня и подавно никого нет, – насупилась я.
И как-то жила же я столько лет без родителей и родных, и ничего. А тут в носу противненько защипало. Я отвернулась от огня, но внимательных воинов провести оказалось непросто.
– Прости, дочка, – повинился Стоян. – Не хотели мы тебя печалить.
– У меня и там никого не было, и здесь никого нет, – зябко повела плечами я. – Из родных. Откуда же взяться роду?
– Пока что родными тебе будем мы, – хмыкнул Леший. – Так приговорил нам воевода. А затем муж тебе родным станет. Все равно ранее али позднее, но любая девка выходит замуж.
Спорить с этим бесхитростным выводом мне показалось бессмысленным.
– Или я вернусь домой, – тихо прошептала себе под нос я.
– Мы поможем тебе, что бы ты ни выбрала, – Сокол услышал ее. Воин выглядел задумчивым и рассеянно разглядывал черные вершины деревьев.
– Завтра начну учить тебя с ножом обращаться, – вдруг сказал он и встал. – Я первым в дозор.
– Он мне не верит? – я посмотрела вслед исчезнувшей в темноте фигуре.
– Отчего же, – усмехнулся Стоян. – Верит. Только беспокоит его что-то сильно. И то не Вадим с сотоварищами. Сокол людей будто насквозь видит, ложь легко распознает. Я по его глазам заметил, что ты правду сказываешь. Но с Соколом мы плечом к плечу не первый год сражаемся, вместе не раз смерть повидали. И вот, что я тебе скажу, дочка. По всему выходит, что всю правду ты и сама не знаешь. Неспроста тебя сюда Колесо перекинуло и, думается мне, ты нам о себе еще кое-что могла бы поведать, коли б знание о том имела.
Ответить мне было нечего.
Дружинные загасили огонь и легли спать, а я все смотрела на звезды. С моего места у тлеющих угольков небо виднелось сквозь кроны деревьев лишь кусками, и я пошла поискать прореху в ветвях, чтобы лежать и мечтать.
– Только не уходи далече, – очень тихо произнес мне вслед Леший. – Заблудишься.
– Спи, брат, – столь же тихо откликнулся откуда-то сбоку голос Сокола. – Я прослежу.
Лесная поляна отыскалась быстро. Рядом тихо журчал невидимый ручей. Я прилегла у воды и подняла голову к небу. Рядом опустился на землю Сокол. Лучник тоже задумчиво смотрел на звезды.
– Мы верим, что то наши пращуры глядят на нас с высоты, – неожиданно тихо произнес он. – Они смотрят на наши поступки и, бывает, что указывают нам путь. А вон там бежит Лебединая дорога. Ее еще зовут Велесовым Путем, помогающим умершим душам попасть в небесный Ирий. И все мы однажды пройдем той дорогой…
Я обернулась и посмотрела на Сокола. Его глаза, глядящие вверх, сверкали, в них словно поселился звездный свет. Лучник перевел взгляд на меня, и у меня на миг перехватило дыхание от этого внутреннего света, я словно нырнула в глубину его серых глаз, а вынырнуть не смогла. Сокол глядел мне глаза в глаза несколько долгих мгновений, а потом медленно опустил голову, я была уверена, чтобы не смущать меня и дальше.
Я почувствовала, как щеки мои наливаются малиновым жаром – вот учудила, как дура уставилась. Лучше уж и дальше смотреть на звезды. Я заставила себя отвернуться, заложила руки за голову и устроилась поудобнее. Небо, яркое, сверкающее миллионами сапфировых точек, завораживало. Но, глядя на далекие звезды, становилось и грустно. Эти крошечные яркие огоньки светили людям задолго до прихода Рюрика на Русь, они же подмигивали и мне в далеком двадцатом веке, а между тем от воинов, сейчас окружавших меня, на земле в те времена уже оставался лишь прах…
И я даже не заметила, как провалилась в сон.
Ранним утром меня растолкал Стоян. Дружинный выглядел бодрым, словно и не ложился. Не иначе, последним стоял в дозоре, по старшинству выбрав себе самое трудное время перед рассветом.
– Вставай, дочка. Обоз скоро тронется, – усмехнулся он в пшеничные усы. Я еще подумала мельком, не знал ли он о моих переглядах с Соколом, но поразмыслив, решила, что не знал. Просто позабавился, наблюдая мой утренний растрепанный вид. А сам Сокол и виду не показывал, что что-то такое ночью заметил. И хорошо. Может, и мне все померещилось.
Я еще успела наскоро перекусить и сбегать умыться, когда телеги одна за другой стали выворачивать на дорогу. Впереди ждали почти два дня пути.
– Стоян, – я повернулась к шедшему рядом дружинному, когда насмотрелась на лес и небо и порядком заскучала от монотонной ходьбы. – Расскажи мне о вашем князе, Рюрике. C самого начала. И кто такой Вадим. Я учила историю, но столько веков прошло, все же переврали.
Дружинный задумчиво провел рукой по усам, собираясь с мыслями.
– Попробую, дочка… Род нашего князя Гостомысла, деда Рарога, очень древний. Он происходит из страны Гардариков на востоке и насчитывает множество поколений. Гостомысла наши земли почитали как великого воина и мудрого правителя. За таким князем любой шел, не раздумывая. И пошел бы за его сыновьями, но прямая ветвь князя иссякла, ибо все его четверо сыновей погибли в походах и от болезней. У Гостомысла остались три дочери: Желанна, Умила и Милорада. Вадим – сын Желанны, старший в роду после Гостомысла. По Правде ему следовало принять правление после деда, но князь его своим преемником видеть не хотел. Слишком уж жаден и жесток Вадим, да и воспитан в латинской вере. А больше у Желанны детей не было.
Обоз выехал из леса в поля, запахло солнцем и душистыми травами. Как же хорошо дышалось в далеком прошлом без заводов и автомобилей!
– Рарог, Синеус и Трувор – сыновья средней дочери князя, Умилы, – продолжал Стоян. – Они пришли на Русь по приглашению Гостомысла из земель ободритов, наших братьев. Синеус теперь на Белоозере сидит, а Трувор – в Изборске. Рарог же столь понравился своему деду, что тот оставил его князем заместо себя.
– А Вадим?
– Вадим остался недоволен, но сильно не упрямился после того, как князь Гостомысл с ним перемолвился.
Стоян заметно нахмурился.
– Что, непростой был разговор? – угадала я.
– Что князь своему внуку молвил, никому не ведомо, – покрутил ус воин. – Только вылетел от Гостомысла Вадим, будто его кипятком обварили, а тем же вечером вдруг смиренно принял волю деда. Да ужо не поверил ему никто. А князь с тех пор затосковал, все дни считал, а до чего, никому не поведал. После позвал к себе младшую дочь Милораду и долго с нею вдвоем сидел. Вскоре не стало нашего князя. Этой зимой все и случилось.
– А что же Милорада?
– Милорада вскоре за Гостомыслом умерла. Поговаривали, что отравили ее. Тогда много народу странной смертью в Ирий уходили. Мыслится мне, и Вадим мог к тому руку приложить. У Гостомысла тайна была, а Вадим ее знал, похоже. И убирал всех, кто мог ему помешать. Хотя то все домыслы, не более.
– А дети Милорады?
– Так у нее одна дочь и была, да и та в детстве еще в небесный Ирий переселилась. Так вот и выходит, что Рарог с братьями и Вадим после них – единственные законные князья на Руси, коли не будет у Рарога наследника.
– Ну, наследник-то будет, – усмехнулась я. – Уж я знаю точно.
– Да ваш Рарог – захватчик тупоголовый! – внезапно услышала я сзади. – Помрет без наследников, и не жалко.
Я резко обернулась – за нами шли трое франков и недобро скалились. Произнес последнюю фразу на чужом для славян языке один из них, думая, что никто не поймет. Незадача, братан! Способность понимать лично твой говор у меня пока не пропала.
– Никто не смеет оскорблять нашего князя! – я развернулась к франкам и скрестила руки на груди. Интересно, мелькнула в голове шальная мысль, а с каких это пор Рюрик сделался и моим князем? И была бы я такой смелой, если бы по бокам не шли дружинные? Их оружие лежало рядом на телеге, аккуратное прикрытое мешковиной, но мне отчего-то думалось, что они и без него прекрасно управятся.
– Гляди-ка, Свен, девка словенская бает по-нашему! – поразился франк.
– Неужто и по-моему поймет? – проворчал его приятель. Язык явно был другой, но – ха! – для меня они звучали одинаково.
– Поймет, – важно кивнула я, стараясь не делать резких движений, потому что увидела, как напряглись дружинные, не понимавшие ни слова, но уловившие угрозу. Я запоздало сообразила, что драку в обозе устраивать не следовало.
– Что стряслось, дочка? – внешне совершенно спокойно спросил Стоян, мрачно оглядывая франков.
Краем глаза я увидела подходящего купца – хозяина обоза. Вот уж у кого чутье на неприятности!
– Эти люди невежливо отзывались о нашем князе, – как можно миролюбивее пояснила я и даже старательно покраснела. – Мне это не понравилось. Прости, Стоян, я вспылила.
Вообще-то мое смущение выглядело вполне сносным. Только вот я глянула на Сокола и успела заметить, как он ухмыльнулся – уж он-то видел меня насквозь. Тем не менее, лучник не вмешивался и по обычаю молча и внимательно оглядывал потенциальных врагов.
