Текст книги "Расколдованный круг"
Автор книги: Мария Беседина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Рита и Зоя Петровна, не проронившие во время всего разговора ни слова, стояли как вкопанные, не зная, как им вести себя. «Выходит, Шурка не врала, – вдруг озарило Риту, – что Матвей придет просить ее руки! Все, я уже ничего не понимаю!»
– Не плачь, доченька, – принялась утешать Зоя безутешно рыдавшую Шуру. – Папа знает, что для тебя лучше!
– Отстань от меня! – хрипло крикнула Шура, отрывая от дивана красное, залитое слезами лицо. – Дура! Ты меня ненавидишь, я знаю! Все вы дураки, гады!
– Александра, замолчи! – подскочил к визжащей дочери отец, и Шура, как испуганный зверек, замерла, с неподдельным страхом глядя на его угрожающе занесенный кулак.
– Марш в свою комнату! – гаркнул Шерстнев. – И чтобы при гостях вела себя как следует! Распустилась! Не в санаторий, а в психушку отправлю!
Рита тихо побрела обратно на кухню; девушка была настолько потрясена, что даже не пыталась как-то осмыслить происшедшее. В коридоре ее догнала Шура; лицо сестры, по-прежнему зареванное, было теперь вполне осмысленным и очень злым.
– Сволочь! – яростно топая ногой, зашипела Шура. – Это все твоя работа!
– Шура, ты с ума сошла?! – ахнула Рита.
– У-у, зубрилка! Ну гляди, я тебя предупреждала!
– Александра, мама велела, чтобы ты немедленно шла к себе. – К девушкам подошла Анна Осиповна. – А ну-ка, ну-ка! И валерьяночки прими!
– Твое дело полы мыть, а не командовать! – огрызнулась Шура, по-прежнему сверля глазами старшую сестру.
– Поговори еще у меня! Я тебя вот такой помню, с голой попой на горшке! – Анна Осиповна ловко ухватила извивающуюся Шуру за ухо и поволокла прочь. Рите оставалось только руками развести!
Глава 10
На приглашение Зои Шерстневой откликнулись все ее бывшие однокурсники, которых она сумела разыскать, – видимо, каждому хотелось поглядеть на тех, кому повезло в жизни больше, чем всем остальным. Такой вывод о намерениях гостей сложился у Риты во время небольшой экскурсии, которую, по просьбе приглашенных, Зоя Петровна устроила по своей трехуровневой квартире. Некоторые завистливо ахали, но большинство смотрело с выражением чистого, не имеющего под собой никакого личного интереса любопытства – так обычно ведут себя люди в музеях наподобие Архангельского или Кускова. Наконец, когда все интерьеры были досконально изучены, общество спустилось в столовую, где уже был накрыт парадный ужин.
– Ой, и морковный салат есть! – счастливо воскликнула Лора Губина; по сравнению с фотографией, которую видела Рита, женщина почти не изменилась, разве что чуть располнела. – Ни за что бы не подумала, что такие богатые его тоже готовят!
– Как видишь, готовят, – засмеялась Зоя. – И даже собственноручно!
– Ты? Сама, на кухне? Чудеса! – энергично жуя ветчину, отозвался Эдик Верников. Сидевшая рядом с ним жена, маленькая, рано увядшая женщина, сердито шепнула что-то мужу на ухо, очевидно напоминая о хороших манерах.
– А помните Кеклидзе? – вступила в беседу еще одна гостья, которую Зоя помнила как Галю Коробову – теперь ее фамилия была Смирнова. – Ну, этого, как его... Гамлета! Он тоже стал бизнесменом, представляете!
– Рад за него, – поддержал беседу Шерстнев.
– Я в прошлом году случайно встретил его на улице, – принялся рассказывать Верников. – Все такой же живчик! Обрадовался страшно. Зазвал меня к себе домой...
– Да, Кеклидзе такой! Помните, однажды ему прислали из дома корзину с виноградом, а он раздал его всему общежитию? – подхватил лысеющий здоровяк Толя Полоскин.
– Точно! До того увлекся, что себе ничего не оставил, – засмеялась Губина, и все, не исключая обычно мрачноватого Шерстнева, подхватили ее смех.
– Ну а вот жена Кеклидзе досталась – сохрани господи! – продолжал Верников. – Представляете, сидим это мы, на столе, естественно, коньячок, фрукты... И вдруг вваливается эдакая мадам. «Ты что, сдурел – таскать в дом нищету? Хочешь, чтобы нас обокрали? Как ты смеешь скармливать ему мои персики?» – передразнил Эдик.
– Ну и ну! – покачала головой Зоя.
– А Гамлет что?
– Заюлил от страха: «Валечка, миленькая, я не сообразил, прости...»
– Да, бывают такие «дамы», не успеют лишнюю копейку в кармане обнаружить, как поднимают нос – «я человек, а прочие букашки!» – запальчиво сделала вывод Смирнова.
– Галь, ты чего! – одернула ее Лора.
– Да я вовсе не принимаю Галиных слов на свой счет! – удивилась Зоя. – Ты этого боишься?
– Да что ты, Зоя! – принялась оправдываться Губина. – Ты ведь вовсе не такая!
– Да! Вас с Геннадием богатство не испортило!
– Не зазнались ничуть! – поддержали и остальные.
– Ну а другие ребята с нашего курса? Что-нибудь о них знаете? – поинтересовался Шерстнев.
– Вот Толик у нас со всеми связь держит, – подсказала Смирнова.
Чувствуя, что все ожидают его рассказа, Полоскин солидно промокнул губы салфеткой:
– Татарчук работает в НИИ, науку двигает... Сынкова и Аржанцев поженились, оба преподают – он в техникуме, она в школе. Рябов в Норвегию переехал на ПМЖ, представляете?
– А Гольдман? – с интересом осведомился Шерстнев. – Уж он-то, наверное, тоже?..
– А вот и нет! – возразил Полоскин. – Фима работает на Урале, на горнодобывающем комбинате. Этой зимой приезжал в Москву и зашел ко мне... Кстати, угадайте, на ком он женился? На Белкиной, ну помните, румяная такая...
– Да ты что? За ней же вроде Муратов ухаживал? – поразилась Зоя.
...Пока бывшие студенты предавались воспоминаниям, с каждой минутой все глубже погружаясь в события минувших лет, за тем концом стола, где собралась молодежь, тоже шла все более оживленная беседа.
Все старые знакомые Шерстневых привезли с собой детей – ровесников Риты и Шуры, и сейчас Рита с интересом приглядывалась к тем, кому они с Надей порой завидовали. Шура же, наоборот, восседала с таким видом, точно ее заставили трапезничать в компании по меньшей мере полинезийских дикарей.
– Какой у тебя красивый палантин, – заметила Рита, обращаясь к миловидной блондинке Ане Полоскиной.
– Нравится? – довольно улыбнулась та. – Я сама его сделала!
– Что? Но ведь это же кружево!
– Правильно, сплела на коклюшках. А ты вышиваешь или вяжешь?
– Иногда вяжу, – честно ответила Рита, – но знаешь, в последнее время как-то потеряла к этому интерес. Все некогда.
– А чем ты увлекаешься? – спросил у Риты рыжеватый, невероятно похожий на отца Федя Верников.
– Спортом в основном, – подумав, ответила Рита. – Теннис, верховая езда...
– Вот это классно! Я, когда езжу на лето в деревню, тоже всегда стараюсь на лошади прокатиться, – дружески отозвался Федя.
– Ритка у нас по музеям ходит, в театры бегает, – кисло процедила Шура. Возможно, девица рассчитывала, что молодежь поднимет Риту на смех, однако получилось прямо наоборот – разговор перешел на последние театральные постановки; затем завязался горячий спор, что лучше – опера или балет.
Из дальнейшего разговора Рита узнала, что все присутствующие, за исключением Дениса Губина, учатся в том или ином вузе либо только что закончили учиться.
– А мне не удалось образование получить, – честно признался Денис. – Матери и без того трудно было меня одной поднимать! Так что после армии сразу пришлось на работу устроиться, хоть мама и возражала. Ничего, в армии я профессию электрика освоил. Так что не пропаду!
– Ты мог бы учиться вечером, – посоветовала Рита.
– Да, наверное, так и поступлю, – согласился Губин.
Этот, в сущности, обыденный разговор был для Риты настоящим открытием: ее сверстники из богатых семей, с которыми до сих пор сталкивалась девушка, чаще всего непрерывно ломались, старательно заявляя перед собеседниками претензии на свое превосходство. Такие прямые, открытые натуры, как Надя, были редкостью. Поэтому приятнее для девушки было общение с людьми более старшего возраста: Рита давно задумывалась над причиной этого и наконец поняла, что люди, которые заработали свои деньги сами и тем не менее продолжают трудиться, обычно гораздо приятнее как личности, нежели те, кто всего лишь беззаботно греется в лучах родительского богатства. Серьезность, интеллигентность и воспитанность новых знакомых очаровали Риту.
– Шура, а что ты все молчишь? – неосторожно поинтересовался Федя. – Ну поговори с нами... Расскажи, какой театр ты больше любишь?
– Я светская дама и посещаю не театры, а клубы! – надменно отрезала Шура, ковыряя фаршированного краба.
– Я тоже люблю иной раз сходить в клуб, – явно стараясь не замечать хамского тона, подхватила Люда Смирнова. – Рядом с нашим домом есть один. Там играет замечательная группа!
– А диски она выпустила? Какие места она на конкурсах занимает? – презрительно покосилась на говорившую Шура.
– Никакие, – несколько растерянно ответила Люда. – Ребята просто пишут песни и исполняют для нас...
– Значит, это не музыканты, а рвань!
Рита внутренне сжалась, сейчас она испытывала мучительную неловкость, да и все остальные, казалось, не столько обиделись, сколько испытали тот нравственный дискомфорт, который охватывает воспитанного человека при виде хама. Шура, очевидно, ощутила общее настроение, но не только не застеснялась, а, наоборот, словно расцвела в атмосфере общей неприязни.
– Вот у нас тут по соседству есть какие-то гнилые выселки, – злобно продолжала она. – Там тоже живут всякие подонки общества! Вот пусть они и слушают твою группу из подворотни! А я считаю, что если билет на концерт стоит меньше двадцати баксов, то уважающему себя человеку туда и ходить не стоит!
– О каких выселках она говорит? – тихонько спросил Риту сидевший рядом с ней младший брат Ани, абсолютно не похожий на сестру смугловатый крепыш.
– Поселок Вербино, – коротко ответила Рита.
– Вербино! – вдруг обрадовался Федя. – Я там осенью был! У них там потрясающий храм шестнадцатого века, мы с ребятами помогали его реставрировать... Есть и еще какие-то старинные здания, но до них пока у реставраторов руки не дошли.
– Наверное, это палаты князя Никиты, – серьезно сказала Аня Полоскина.
– Какого князя? – удивленно переспросил Денис. – Чем он знаменит?
– Сейчас расскажу... Когда я прошлой весной возила свои работы на православную ярмарку, одна женщина, как раз из здешних мест, рассказала мне потрясающую легенду. Когда-то этот лес, ну вот именно этот, в котором стоит ваш дом, Рита, был в несколько раз больше – настоящая сказочная чаща. И владел им князь Никита. Была у него единственная дочь, княжна Ксения. И вот, когда она выросла, кто-то предсказал князю, что его дочь выйдет замуж за простого воина. Чтобы этого не случилось, князь Никита запер дочь в высоком тереме.
– А потом заявился Иван-дурак, – воспользовавшись паузой, дополнила историю Шура, но на этот раз никто не обратил на нее внимания.
– Но от судьбы не уйдешь! – продолжала рассказывать Анна. – Однажды к князю издалека приехал гонец. И Ксения, увидев юношу из окна, сразу полюбила его.
– Прямо так сразу? – пожала плечами Люда.
– Да, а что? – вызывающе посмотрела на нее Аня.
– Я лично не верю в любовь с первого взгляда!
– Хватит вам, интересно же! – прервал спорщиц Денис. – А дальше что было?
– Неизвестно, как это им удалось, но молодые люди познакомились друг с другом и решили бежать. Но князь обнаружил исчезновение дочери и лично возглавил погоню. Князь Никита и его воины настигли влюбленных в лесу возле столетнего дуба и, как ни просила Ксения пощадить своего возлюбленного, тут же убили юношу.
– А княжна? – подавшись вперед, с волнением уточнила Рита.
– Вот в этом-то и заключается вся соль легенды! – охотно ответила Аня. – Княжна упала на тело своего любимого и стала оплакивать его. И плакала она так горько, что земля расступилась и поглотила обоих. А из слез княжны образовался родник, и он бьет в этом лесу до сих пор.
– Красивая сказка! – одобрительно заметил Федя.
– В том-то и дело, что родник существует на самом деле! – не сдавалась Аня. – Если ты бывал в Вербине, то не мог о нем не слышать. Местные жители называют его «святой ключ».
– А ведь и правда, есть такой! – воскликнул Федя. – Мы ходили на него за водой. И дуб там есть, до того огромный и корявый – сразу видно, что веков ему немало...
Рите сразу вспомнились люди, возражавшие против погребения Графа Орлова на краю оврага. «Вот, значит, что это было за место!» – осознала девушка.
– Что-то не так? – участливо спросила Люда, очевидно заметившая, как изменилось лицо Риты.
– Я просто поняла, что тоже бывала на «святом ключе», – честно ответила Рита. – Представляете, столько лет прожила буквально в двух шагах, много раз каталась на лошади в тех местах... А эту поэтичную легенду до сих пор не знала!
– Действительно странно, – необидно засмеялась Аня Полоскина. – Ведь в вашем Вербине ее может рассказать любой.
– Что это значит – ваше Вербино? – прежде чем Рита успела ответить, возмущенно вскрикнула Шура. – Ты что, полагаешь, что кто-то из нас общается с деревенскими?
– Лично я была бы не против такого общения! – перестала сдерживаться Рита. – А что?
– Делай что хочешь! – нервно передернула плечами Шура. – Можешь еще раз купить им подарки на Рождество, я не против. Только странно, что ты, моя родная сестра, оказалась совершенно чужим для меня человеком!
– В общем, позиция обеих спорщиц ясна, – осторожно заметил Федя среди общего недоумения. – Кстати, если расставить акценты немного по-другому, окажется, что Шура не так уж и неправа. Вы действительно совершенно разные люди!
– Я читал в одной умной книжке, что красота мира в его разнообразии, – постарался смягчить атмосферу Денис, и его попытка не прошла даром – все облегченно заулыбались, дружно заговорили.
...Вопреки собственным опасениям, Шерстнев вынужден был признать, что вечер удался. Казалось, что дружеское тепло отогрело заледеневшее было сердце бизнесмена и он, к радости жены, снова, как в молодые годы, с энтузиазмом окунулся в атмосферу студенческого братства. Засиделись за полночь, причем старшие так увлеченно распевали песни Окуджавы и Визбора, что к ним просто не могла не присоединиться молодежь. Даже Шура, казалось, забыла о принятой на себя роли мрачного гения и подтягивала вместе с остальными.
«Все-таки под грубой корой Шуркино сердце осталось прежним», – с радостным облегчением подумала Рита.
Родители тоже не могли не увидеть, как благотворно повлияло на младшую дочь новое окружение.
– Видишь, Геночка, я была права! – перехватила Рита с торжеством произнесенную матерью фразу.
Однако следующим утром Шура, видимо, решила взять реванш. Проявлять свой норов девица начала еще за завтраком, благо Шерстнева уже не было дома.
– Не поеду я на занятия! – заявила она.
– Поедешь, – холодно ответила Зоя.
– Ладно, уговорила... Только я поеду сама!
– Нет, с Ритой!
– Отдай мне ключи от машины.
– Даже не мечтай.
Осознав, что настоять на своем ей не удастся, Шура замолчала. Так, не проронив ни слова, она закончила завтрак, выхватила из рук Анны Осиповны сумку с органайзером и диктофоном и, по-прежнему молча, с ничего не выражающим лицом поплелась за Ритой в вестибюль кондоминиума. В начале поездки Рита пыталась разговорить сестру, но, не добившись толку, отказалась от своего намерения.
В университете Шура сразу направилась к своим приятельницам, стоявшим тесной кучкой и попивавшим энергетические коктейли. Рита, получившая от матери строгий приказ не спускать с сестры глаз, понимала, что не может сопровождать Шуру и на ее лекции; однако Риту тревожила мысль о том, что, оставшись без присмотра, Шура вполне способна выкинуть какую-нибудь штуку, а то и просто удрать.
Девушка внимательно следила за оживившейся при виде знакомых сестрой; неожиданно к Шуре подскочила и Ванилла.
В старинном здании, занимаемом университетом, была своеобразная акустика. Многократно отражаясь от высоких потолков, щедро украшенных выступами и нишами в стенах, колоннами, голоса, смех, шум шагов то становились практически не слышны, то гулко разносились вокруг. Над тем участком зала, где Ванилла остановила Шуру, посреди гладкого потолка было устроено нечто вроде маленького купола. Это, не замеченное двумя девицами обстоятельство, дало Рите прекрасную возможность слышать их разговор, точно она стояла вблизи.
Впрочем, кипевшие среди студентов интриги, в грязном болоте которых с упоением плескалась порой Шура, совершенно не интересовали Риту. Девушка была глубоко убеждена, что пустенькая болтовня ее просто не может заинтересовать!
Но, вопреки этому, первые же фразы, которые долетели до Риты, зажгли девушку таким жгучим любопытством, что Рита застыла как вкопанная, боясь сойти с места и, к своему стыду, горячо молясь в душе о том, чтобы болтушки в свою очередь не покинули удобной для нее точки.
– Шерстнева, мне бабки нужны позарез! – возбужденно промяукала Ванилла.
– Обратись в банк за кредитом, – нелюбезно ответствовала Шура.
– Хочу продать тебе кое-что. – В голоске Ваниллы послышалась хитреца.
– Я ношеным брезгую! – отрезала Шура, собираясь идти дальше, но Ванилла заступила ей дорогу.
– Как ты плохо думаешь обо мне, гадкая девочка, – просюсюкала она. – Я предлагаю тебе одну изящную штучку... По-моему, она должна тебя заинтересовать.
– Золотая, что ли? – и впрямь оживилась Шура.
– Для тебя да, – загадочно ответила Ванилла. – Вот зацени!
Разумеется, подслушивать и подглядывать было не в принципах Риты. Девушка полагала, что порядочный человек, даже случайно став обладателем чужих секретов, обязан немедленно их забыть; тем более считала недопустимым пользоваться подобной информацией. Однако то, что она услышала сейчас, наполнило сердце Риты предчувствием беды. Откуда оно взялось, девушка и сама не сумела бы определить, но именно это ощущение побудило Риту поспешно подойти к сестре и егозившей вокруг нее Ванилле как раз в тот момент, когда Шура, приняв из рук девицы какой-то конверт, заглянула в него и, охнув, зажала рот рукой.
– Что это такое? – без предисловий спросила Рита, протягивая руку. – Дай-ка мне.
– Нет-нет, – испугалась Шура, пряча конверт в сумку. – Тебе... это неинтересно, Рит... – О прежней заносчивости уже не было речи. – Я... покупаю, Ванилл. Сколько?
– Для тебя по триста баксов за копию. Для дочки самого Шерстнева это не деньги! – хихикнула Ванилла. – А потом, если пожелаешь, поговорим о продаже оригинала.
– Оригинал – это негатив, что ли? – не подумав, вслух уточнила Шура, и у Риты забрезжила догадка.
– Так это фотографии? Дай сюда! – властно протянула она руку к конверту.
Видимо осознавая надвигающуюся опасность, Шура воровато оглянулась на равнодушно прохаживавшихся вокруг студентов; не удовлетворившись тем, что, казалось, никто не обращал на их беседу внимания, она оттеснила Риту и Ваниллу в стенную нишу с пустующим постаментом.
– Не лезь не в свое дело, зубрилка! – возбужденно шипела Шура. – Дура, отдай!
Но Рита уже доставала из ловко выхваченного конверта пачку фотографий. Ванилла, в чьи планы, очевидно, гласность не входила, во всяком случае пока, нерешительно топталась рядом.
Едва бросив взгляд на первый снимок, Рита еле удержалась от крика ужаса. Девушка просто не верила собственным глазам! На глянцевом кусочке картона была запечатлена Шура, но в каком виде! Бесстыдно расставив ноги, полуголая, она с пьяной ухмылкой восседала на коленях какого-то парня, показавшегося Рите смутно знакомым. На заднем плане угадывался интерьер ночного клуба – столики, сцена, японские фонари.
Потрясенная Рита проглядела остальные фотографии – на них было примерно то же самое; видимо, съемка велась в продолжение целого вечера, потому что Шура от кадра к кадру выглядела все разнузданнее, а на последнем снимке ее и вовсе тошнило.
– Какая мерзость! – только и смогла выговорить Рита.
– Учти, что это не поляроид, – Ванилла явно оправилась от неожиданности и выработала линию поведения, – есть еще негативы, за них придется платить отдельно.
– А если мы не выкупим эту грязь, – брезгливо помахала конвертом Рита, – ты что же, собираешься показать ее нашим родителям?
«Если увидит папа, для Шурки наступит конец света». Рита с жалостью подумала, что неправильная реакция отца окончательно отобьет у сестры охоту к исправлению.
– Да ваш старикан и так в курсе. Чего его еще просвещать? – фыркнула Ванилла.
– Ты с ума сошла? – искренне поинтересовалась Рита.
– Ничего подобного! Просто делаю выводы. Джека-то в ментовку замели? – пальчик Ваниллы ткнул в изображенного на снимке парня, и тут Рита узнала его – это был дебошир со стоянки! – Наверное, ваш старикан нанял кого-нибудь проследить за Шуркой! А потом нажал на нужные кнопки, чтобы Джека посадили, – сердито продолжала Ванилла. – Да только подвели его сыщики! Не туда господин Шерстнев метит. Блин, наглость какая – клеиться к чужому парню, когда свой есть! Мало тебе твоего Матвея, что ли? – обратилась Ванилла к Шуре. – Вот ему-то я и покажу фотки, если не получу денежек, – со злобным торжеством закончила Ванилла.
– Ваниллочка, дарлинг, мне надо что-то сказать тебе тет-а-тет, – льстиво заговорила Шура.
В это время к постепенно приходящей в себя Рите, загребая ногами, подошла унылая Надя.
– Рита, ты совсем не обращаешь на меня внимания, – прошелестела она. – И вчера не приехала... Я тебя обидела чем-то?
– Что она лезет, а? – немедленно взбеленилась Шура. – Ритка, че ты таскаешь эту Емельянову как хвост? Не, у вас точно роман!
Слабо пискнув, Надя отскочила от Риты, а Ванилла мурлыкнула:
– Роман? Интересно было бы заснять!
– Какие же вы обе подлые! – презрительно отметила Рита. – Стоите друг друга!
– Не лезь в мой бизнес со своей моралью, – огрызнулась Ванилла. – А ты, Шурка, гони денежки!
Шура тяжело вздохнула:
– Знаешь, у меня сейчас трудный период... В общем, папаня у меня все деньги отобрал... Может, серьги возьмешь? С изумрудами!
– Что-то не нравится мне белое золото, – принялась кривляться Ванилла.
«Серьги! – вздрогнула Рита. – Мамин подарок!»
– Я покупаю у тебя и негативы, и фотографии, – быстро сказала она, доставая из сумочки всю имевшуюся наличность – в основном Ритины деньги лежали на карточке.
С жадным огоньком в глазах Ванилла выхватила у девушки деньги и зашуршала купюрами.
– Ты что, издеваешься? Тут же и семьсот не наберется!
– Отдам остальные после занятий.
– Тогда и фотки заберешь! – потянулась было за конвертом Ванилла, но Рита успела его спрятать.
– Ну ты и наглая! – с неподдельным негодованием в голосе протянула Ванилла; Рита, окинув шантажистку презрительным взглядом, вскинула голову и процедила:
– Встретимся в вестибюле за статуей Минервы! Да не забудь негативы.
– Кстати, за них ты должна мне еще три штуки, – цинично бросила Ванилла. – Так что не забудь обналичить все мои денежки.
Шантажистка пошла прочь; ничего не понимающая Надя недоуменно посмотрела на подругу, а Шура, очевидно окончательно перестав соображать, вдруг выпалила:
– Ловко, зубрилка! Подсуетилась! Значит, теперь я тебе буду должна? Сестра называется!
Потеряв над собой контроль, Рита закатила Шуре оглушительную пощечину.
– Боже, что же это? – вскрикнула Надя и вдруг забилась в такой истерике, что все находившиеся в зале, словно по мановению волшебной палочки, тут же собрались вокруг. Державшаяся за горевшую щеку Шура, приговаривая: «Че встали? Психов не видели?» – протолкалась через людское кольцо, предоставив Рите утешать то рыдающую, то хохочущую Надю. Со всех сторон раздавались советы:
– Надо ее хлопнуть по щеке! Говорят, тогда истерика проходит.
– Нет, надо облить ее водой! Вот, Шерстнева, возьми, у меня «Перье»!
– Оказывается, Емельянова еще и припадочная, – брезгливо высказалась Анеля.
В центр толпы протолкалась Таня Прохина.
– Рит, у меня есть валерьянка в таблетках! На, дай ей, – встревоженно предложила она Рите, которая сидела на полу, положив себе на колени голову Нади. Девушке казалось, что прошли часы, но на самом деле врач прибежала почти тут же. Рита помогла отвести Надю в медпункт. Через пятнадцать минут бледная и слабая после истерики Надя уже достаточно спокойно спросила Риту:
– Как ты могла?
Врач, стоявшая поблизости, тактично отошла к шкафу с лекарствами и принялась рыться на полках.
– Шурка это заслужила! – с чувством ответила подруге Рита. – Надюша! Ты не представляешь себе, что было на этих снимках!
– И не хочу представлять! – снова заплакала Надя. – Нельзя бить людей, понимаешь? Это только... папина жена... бьет горничных, шофера, меня!
– Она тебя бьет?! А твой отец об этом знает?
– Он тоже говорит, что за дело... Рита, Рита, как же люди злы! Я не могу больше, иногда кажется, что сердце разорвется! Ну почему, почему в мире столько жестокости?
– Жестокость там, где нет любви, – отвечая не столько Наде, сколько себе самой, тихо сказала Рита. – Просто в нашем заколдованном кругу любовь встречается нечасто. Ее ведь не купишь за деньги!
Неожиданно девушка вздрогнула от того, что кто-то легко приобнял ее за плечи; испуганно обернувшись, Рита обнаружила, что это врач.
– Деточка моя, – по-матерински ласково сказала женщина. – Ты права и не права. Любовь есть везде, и надо только уметь найти ее. Не знаю, что вы имеете в виду под «заколдованным кругом», но, по-моему, его граница проходит там, где начинаются попытки жить, не давая воли сердцу. А к сердцу стоит прислушиваться, поверьте мне!
