Текст книги "Продолжай стонать (СИ)"

Автор книги: Мария Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Чего и следовало ожидать, моя последняя реплика осталась без комментария. Мастер и девушка на ресепшен разразились очередной порцией комплиментов. Немолодая дама, ожидающая приглашения, завистливо осмотрела меня с головы до ног. И на несколько мгновений, окруженная таким пристальным вниманием, я сама потеряла бдительность.

Расплатилась за услуги. Суетливо собралась. Но добраться до выхода из салона и сесть машину так и не успела.

В голове, словно сигнализация, прозвучали недавние фразы про «охрану» и «на ощупь». И огромное сильное тело с осторожностью асфальтоукладчика впечатало меня в стену.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ 3.2

Эд.

За всю свою жизнь я забивал болт на работу только ради одной женщины. Нет, это была не мама. У той хватало своих забот, чтобы вмешиваться еще и в мои.

Нет, не первая жена – Диана. Она, наоборот, готова была отпустить меня в офис с концами, лишь бы только бизнес шел в гору и на банковском счете увеличивалось количество нулей.

Единственной стала Лена. Этой нереальной женщине оказалось мало хорошего секса и высокой зарплаты. Ей понадобился я весь – с душой и потрохами.

Не прошло и месяца, как скромная, чопорная бухгалтерша, краснеющая от слова «секс» и просьбы сделать минет, плотно взяла меня за яйца и поместила под свой каблук.

Ради нее я плевал на работу, на контракты и на собственную клятву: «Никаких больше серьёзных отношений».

Ни глаза, ни член на других даже не смотреть не хотели. В ЗАГС побежал так быстро, словно впереди конец света, а в рай без свидетельства о браке никто не впускает.

Только когда дочь родилась, немного успокоился. Не расстреливал больше взглядом случайных зевак, пускавших слюни на мою королевну. Не проводил в курилках разъяснительные беседы со всякими бессмертными мудаками, посмевшими пригласить мою даму на танец.

Расслабился.

Зажил счастливой жизнью.

В пеленках, в какашках, в коликах совсем потерял бдительность.

И сейчас приходилось учиться заново забивать на дела, шизеть от ревности и искать по всему городу любимый каблук.

Поиск Лены оказался непростым. Я час проторчал возле детского сада, надеясь застать ее с мальчишками. Купил пацанам новых роботов – тех самых, каких они клянчили уже полгода. Запасся пахучим веником из лучшего в Питере цветочного салона.

Как лох стоял возле порога и ждал. Минуту, другую... десятую. Понял за это время, что умудрился дико соскучиться по своим малолетним головорезам. Осознал, что за грязный подгузник Сони отдал бы конкурентам новый проект, а за право вернуться домой – московский филиал со всеми его работниками.

Плодотворный получился час. Стоял посреди дорожки как огородное пугало. Крутил башкой, надеясь заметить своих. А в голове светлело еще сильнее, чем во время ночной лекции Лаевского.

После такого проветривания терпение лопнуло мыльным пузырем. Домой я полетел совсем без тормозов, и никакая сила не способна была заставить снова уйти из квартиры. Дубовым поленом врос бы в порог!

Но одна вредная любимая женщина и дома умудрилась обставить меня как пацана. Стоило переступить порог, как вместо семьи встретила подозрительно хмурая няня. А вместо разговора по душам с женой пришлось заниматься пытками.

Няня, конечно же, знала, где сейчас Лена, но держалась как брестская крепость. За полчаса дома я успел предложить ей деньги, отпуск и даже тур на райские острова. Чуть не разбудив Соню, устроил разнос и даже пригрозил увольнением. И лишь когда от отчаяния готов был завыть, эта дамочка вдруг расщедрилась на ответ.

Логика в ее поведении была странной – доступной лишь женщинам. Но тратить время на тараканов в чужой черепушке я не стал.

Чмокнул в лоб спящую дочку. В очередной раз перекрестился, увидев ее зайца. И, прихватив подвявший веник, побежал к машине.

Гнать по улицам города сегодня было не впервой. Нога сама вжимала в пол педаль газа. Предвкушение било по мозгам, как в далекой молодости, когда первая девчонка первый раз разрешить себя потискать.

За грудиной Курантами громко отбивало свой ритм сердце. И даже адское чихание вместе со слезящимися от аромата цветов глазами не могли сбить настройки!

Я ехал за своей Леной.

Хотел объясниться – избавиться, наконец, от вонючей икебаны, увезти свое сокровище в самый лучший ресторан и потом в номере отеля, как в старые добрые времена, доказать, что каждая моя запчасть верна только ей.

Нормальный был план. Правильный!

Однако стоило добраться до долбаного салона красоты... стоило оставить машину и открыть дверь, все гениальные планы мгновенно накрылись медным тазом.

Это было как удар под дых и нокаут одновременно.

Я видел идущую навстречу мне богиню. Шикарную, нереальную, сексуальную настолько, что штаны с каждой секундой становились все теснее и теснее, а руки так и зудели от желания сжать своё.

Знал, кто она такая.

И ни хрена не помнил про признания, ресторан и обиды.

3.3

Нужно было поговорить. Хотя бы вручить веник. Но стоп-кран сорвало к хренам собачьим. Вместо умных разговоров я прижал свою любимую взрослую девочку к стене и как моряк дальнего плавания с диким голодом набросился на нежный рот.

Вкусно было так, что яйца сжались.

Сладко настолько, что, казалось, сдохну от кайфа.

Трех лет в браке как и не было. Словно первый раз ее мял. Стискивал упругую пятую точку. Трахал языком рот. И слетал с катушек от дикого, нереального удовольствия.

Ради такого можно было переночевать на диване Лаевского. И, изображая подставку для цветов, проторчать часик возле сада.

От губ, от жара под пальцами, от бешеного взгляда карих глаз вело адски.

Где-то в районе мозжечка ещё теплилась мысль, что не место, и так нельзя. Но другая моя часть, гораздо более требовательная и уже ноющая от боли, так и кричала: «Не отпускай! Найди кладовку! Сунь денег, и пошли всех к черту!»

Невозможно было с ней спорить. Не хватало сил и желания. Казалось, что коньки отброшу, если прямо сейчас не получу свою лечебную дозу секса. Штаны уже не просто давили, а насиловали. Но стоило на секунду отвлечься... потянуться в задний карман за кошельком, щеку обожгло от жёсткой пощечины.

– Сволочь! Гад! – услышал я сквозь контузию.

– Психопат озабоченный! – раздалось со второй пощечиной.

– Отпустил меня сейчас же! – Женские руки уверенно толкнули в грудь, а короткие острые пряди мазнули по горящей коже фейса.

Со злостью.

С огнем.

Со страстью.

Отпустить нужно было мою жертву. Дать нам хоть минуту, чтобы прийти в себя. Но как конченый идиот я опять засмотрелся, охренел от потрясающего разъяренного вида. А потом вместо извинений потянул свою сладкую девочку в машину.

На виду у всех. Не слыша возмущенного «Отпусти» и «Животное». Так и не вспомнив про оставшуюся на полу салона икебану.

***

В ресторан мы ехали молча. Вернее, я молчал, стискивал на каждом «красном» светофоре любимое колено. А Лена, отвернувшись к окну, что-то шептала. Разобраться, что именно было сложно. Верхняя голова ещё не до конца вернула себе управление над нижней, и от близости я слегка оглох.

Но некоторые фразы все же пробивались сквозь спермотоксикозную глухоту:

«Угораздило ж меня связаться».

«Господи, за что?»

«Хорошо, хоть дети не видят».

«...и цветы оставил. На полу. Красивые...»

Милая она такая была. Словно заклинания повторяла. Тихо себе под нос. Ворчливо. Но у меня от этих ее заговоров только крышу сильнее рвало.

Ни неделю назад, ни год подобного не было. В суете будто глаза замылились. Забыл, какое чудо мне досталось. А сейчас... крылья за спиной прорезались. Настойчиво так, колюче. До ресторана из-за них спокойно доехать не смог. Возле первого же цветочного магазина выскочил на улицу. Купил охапку роз, не считая. И вручил своей ведьмочке.

Думал, хоть немного поможет. Выдохну. Но она опять свои глазищи широко распахнула, губу пухлую, нежную закусила. И я снова пропал.

Как Буратино с дубовым сучком в одном месте катил до ресторана. Проклинал себя и Юльку. И каждую свободную секунду пялился на свою охрененную пассажирку.

В ресторане не полегчало. Умом понимал, что нужно поговорить, объясниться. Только тошно становилось от одной этой мысли. Отель и Юльку даже вспоминать не хотелось. Амнезия все еще не отпустила, но уже не осталось ни одного сомнения в измене.

Не было у нас с Юлей ничего. Не мог я! Смотрел, как Лена листает меню, как зло косится на меня, и четко понимал – совсем не мог. Слишком качественно заколдован. Даже поцеловать другую не смог бы, а уж что-то серьезнее – только через труп.

Однако говорить все же пришлось. Не сразу. После того как моя шикарная феечка пригубила бокал вина... до дна. И не первым.

– Если ты собираешься меня купить... второй раз за время нашего знакомства, то лучше сразу забудь. Ничего не выйдет, – как отрезала она, и бокал с опасным стуком опустился на стол.

– А если я тебе поклянусь, что у меня с Юлей ничего не было? – Надежд на клятву особых не было, но разведать диспозицию я был просто обязан.

– Сказать тебе, куда можешь засунуть эту клятву? – Моя королевна гордо вскинула свой подбородок. Красивущая с новой прической и дерзкая до невозможного.

– Но ты же знаешь, что я тебя не отпущу?

– А куда ты денешься? Не мы первые разведемся, не мы последние.

– Детям эта идея не понравится.

– О детях нужно было думать, когда тянул другую в свою кровать.

– Но я уже сказал, что не тянул!

– А я сказала, что требую развод!

От гнева у Лены даже уши вспыхнули. Факел, а не женщина. Пока в мою голову не полетели тарелки, нужно было срочно менять тактику.

– Юля – моя помощница. Бывшая на данный момент. Какого черта она делала в моей кровати, я не знаю. У меня были трудные переговоры с финнами, и после них я вырубился замертво.

– Да, переговоры были трудными! – протянула Лена. – Запах перегара в номере я ощутила. Хоть топор было вешай, такой густой.

– Это ничего не меняет. С Юлей у меня не было ничего.

– Я бы с удовольствием тебе поверила, но собственными глазами видела ее голый зад. И не надо рассказывать, что ей просто было жарко!

– Я не знаю, почему она оказалась голой. Но за свою глупость Юля уже поплатилась работой!

Кем заменить Юльку я даже представить не мог. За последний год она стала моей и правой рукой, и левой, но вариантов оставалось.

Мысленно поставив себе на утро задачу уволить Юлю, я потянулся к ладони жены. Пока с кольцом!

– Я твой. Только твой. И не смогу без тебя и наших детей.

– Басманский, ты кобель, – так же вкрадчиво и грустно произнесла она. – Ты был им до меня и, похоже, снова вернулся к своей естественной сущности.

– Так кабель я тоже только твой. Ручной. Дрессированный.

– Может, ты и был таким. Годик – другой, до открытия своего проклятого московского филиала, а сейчас уже не мой. Общественный.

– Значит, верить ты мне совсем не желаешь?

– Могу в третий раз повторить, чего желаю.

Официант принёс горячий салат, и в красивой женской руке устрашающе стальным боком сверкнула вилка.

– За что ж ты мне такая упрямая досталась? – Хоть сейчас было вытягивай из петель ремень и начинай терапию. Шлепков пять – шесть, наверное, помогло бы. Не Лене, так мне.

– Это кто ещё кому достался... – Во второй руке оказался нож.

– Козочка! – Я тоже вооружился. Благо стейк и приборы уже принесли.

– С рогами. Да. Я в курсе.

Наверное, после этой фразы нужно было остановиться. Спокойно доесть завтрак, а потом перейти ко второму пункту плана. Двумя этажами ниже уже ждал номер с широкой кроватью и хорошей шумоизоляцией.

Но Козочка моя в гневе была слишком хороша. Да и накопилось, похоже, у обоих.

За короткий завтрак мы так и не заткнулись. Лена жестко расправлялась со своим салатом, а заодно припоминала, когда я был неправ. Я пытался сквозь обиды пробиться до ее мозга и убедить в своей невиновности.

Получалось эмоционально, иногда громко и с каждой новой фразой все категоричнее.

К кофе соседние столики незаметно опустели, официанты побелели, а мы снова «договорились» до развода.

После такого сразу нужно было катапультироваться в кровать и драть одну козу без прелюдии.

В спешке я даже расчёт вместе с чаевыми бросил на стол. Поднялся. Однако дальше мой план не продвинулся.

Уже наученная жизнью, Лена отказалась ехать со мной в лифте. Потыкав пальцем экран телефона, она заявила, что будет ждать здесь подругу. И словно сама не понимала, какой вызов бросает, сообщила, что мне вообще ничего не светит.

– Ищи себе другую дуру! – Подбородок дрогнул, глаза сверкнули предательской влагой, но моя валькирия и не подумала отступить.

– Хорошо. Дуру так дуру. – Переговоры официально можно было считать провалившимися, потому больше тратить время я не стал. – Выбираю тебя!

Я резко поднялся и, пока Лена не очухалась, подхватил ее на руки.

– Отпусти!

Кричать во всю глотку моя королевна так и не научилась, но ухо дыханием опалила качественно. До мгновенного стояка. Железного. Болючего.

– И отпущу, и много чего ещё сделаю! – Между столиков я пошёл без особых проблем. Обрадованные, что скандальные клиенты уходят, официанты самим расчищали мне путь – отставляли стулья и откатывали сервировочные столики.

– Я заору громко. Я смогу, – Лена аж губы облизала.

– Не сомневаюсь. – Извернувшись, я локтем нажал на кнопку вызова лифта. – Но если еще минутку подождешь, заорем вместе.

Глава 4. Переговоры в горизонтальной плоскости

Глава 4. Переговоры в горизонтальной плоскости

Женщинам нужны слова. Длинные, в предложениях.

Только мужчинам достаточно «Да!» и «Еще!».

Энциклопедия мужской мудрости

Лена.

Количество эмоций, которое я испытала за один день било все мыслимые и немыслимые рекорды. От покоя в кабинете массажиста, восторга в салоне красоты, злости во время ужина в ресторане до стыда сейчас, на руках собственного мужа.

Чтобы не видеть чужие взгляды, я даже глаза закрыла. Шипела на него сквозь зубы. Работала локтями, пытаясь вырваться. Но мое чудовище оглохло, ничего не ощущало и абсолютно точно слетело с катушек.

Впрочем, нормальных среди нас не было.

Все время, пока мы сидели в ресторане, мне так и хотелось расцарапать одно красивое мужское лицо. Руки сами тянулись! Не знаю, как удержалась, и как не послала этого переговорщика подальше.

Возможно, дело было все в том же лице. Я очень старалась быть непробиваемой и серьёзной, но этот гад так на меня смотрел... с таким отчаянием и тоской, что все планы летели к чертям.

Невозможно было поверить в измену, когда Эд жадно ловил каждый взгляд и глазел будто монах на икону, когда ругался до желваков на скулах и умолял с грустной миной нашкодившего царя зверей.

Красивый совсем как в первую встречу.

Желанный до знакомого покалывания на кончиках пальцев.

Это сумасшедшее притяжение я чувствовала на всех уровнях, какие только были возможны.

Ощущала, как невидимые нити снова пришивают меня к нему. Латают свежие прорехи и добавляют в выцветшие швы новые яркие краски. Без личного досмотра знала, что он хочет меня. Как в первый раз. И даже догадывалась, как именно.

Никакой голый зад его помощницы не мог приглушить эмоции. Наверное, я была дурой. Возможно слабачкой... тряпкой. Но даже если бы верила в измену, не смогла бы закрыться и ничего не чувствовать.

Не получалось с Эдом быть морской владычицей. От одной мысли, что он на самом деле исчезнет из моей жизни, дурно становилось. Собирая чемоданы об этом не думала, одна ночью в кровати не переживала, а теперь, рядом... словно удавку кто-то на шею набросил и душил.

Ясно было как день, что не смогу без него. Слишком сильно за прошедшие годы Эд пропитал меня своей сумасшедшей энергией. Насильно сделал счастливой. Заставил вспомнить, что я женщина. Дочку подарил.

Я чувствовала себя глупым маленьким раком, которого вытащили из серого, неудобного панциря. И теперь назад было нельзя, а без тепла и защиты – труба.

Хоровод мыслей не отпускал ни на секунду. А чувства рвали на части. Не удивительно, что Эд смог подхватить меня на руки и унести к лифтам. Извилины с трудом успевали перерабатывать информацию. А когда мое персональное чудовище толкнуло дверь какого-то номера и опустилось на колени, все содержимое черепной коробки решительно отправилось в отгул. Далеко-далеко. Без обратного билета.

Никакой массаж или стрижка не могли сравниться с тем, что творил со мной собственный муж.

Не представляю, где он брал терпение, но эти поцелуи чуть ниже живота, нежные, медленные... эти прикосновения пальцев, уверенные, обещающие... этот горящий взгляд... Ноги от них подкашивались. Не помнила, кто я и где. Цеплялась ослабшими руками за какие-то полки. Кусала губы, чтобы не застонать. И позорно разрешала стягивать с себя белье, раздвигать ноги и пробовать на вкус.

– Боже-е-е...

От первого же прикосновения языка к нежной плоти меня тряхнуло как удара током. Не держи Эд за бедра, я бы упала. Рухнула бы прямо на него. Но он не дал. Вместо того чтобы воспользоваться такой слабой и беззащитной, еще плотнее прижал к стене. Пригвоздил своими сильными руками. И настойчивее толкнулся языком.

– С ума сойти, какая же ты мокрая и сладкая, – хрипло произнес в ответ на следующий мой стон.

– Слаще, чем другие?

Не представляю, где я брала силы для вопросов. Перед глазами все плыло и кружилось, а плоть в развилке ног пылала от влажного трения и нежных поцелуев.

– Не пробовал я никого другого. А всех, кто были до тебя, давно забыл.

– А может и нынешних так же забыл?

Меня тряхнуло второй раз. И с полочки, за которую ухватилась, рухнула ваза. Пролетела в паре сантиметров от головы одного наглого типа и разбилась на сотни острых осколков. Совсем как моя гордость.

– С тобой забудешь...

Будто ласки языком ему было мало, Эд закинул мою правую ногу себе на плечо, и двумя пальцами толкнулся между подпухших мокрых складочек. Буквально нанизал на себя, не переставая целовать влажный вход.

Как маньяк.

Как наркоман, добравшийся до заветной дозы.

– Мм... Аа-а-а... – произнесла я все, на что хватило сил, а пальцами зарылась в короткой жесткой шевелюре мужа.

– Но трахать тебя нужно было лучше. Факт!

Не прекращая таранить пальцами, мерзавец нагло уставился на меня. Глаза в глаза. Совершенно дикий и до не возможности желанный.

– И чаще! Чтобы сил на сомнения не оставалось. Чтобы верила! – Паршивец приподнялся и сквозь блузку с кружевом прикусил мой левый сосок. – Чтобы никаких чемоданов и дури про развод!

За такое послать его нужно было. Хотя бы сейчас включить заднюю передачу. Но боль от укуса огненной струей стекла по позвонкам вниз, и вместо напутствия я прошептала уже знакомое:

– Мм... Аа-а-а...

А затем:

– Да-а-а...

И еще спустя несколько коротких секунд:

– Не останавливайся!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ 4.2

Эд не остановился. Его терпения хватило ещё на целую коллекцию стонов. Опыта – чтобы убить меня сумасшедшей разрядкой. И сил – удержать нас двоих на ногах.

Гравитация не желала отпускать меня хотя бы на минуту. Эта гадина так и тянула на пол, а ещё лучше – на диванчик в паре шагов. Намекала, что теперь можно расслабиться и побыть немножко безвольной тряпочкой.

Предательницей она была в общем.

Хоть и женского рода, но никакой солидарности!

Однако именно эта безумная слабость, как ни странно, заставила быстро прийти в себя.

То, что с гордостью у меня беда, я поняла ещё в ресторане. А сейчас, в номере отеля, убедилась, что беда ещё и с совестью.

Не знаю, какой бес вселился, но стоило получить свой оргазм, отдышаться – будто какой-то айсберг с наглостью на поверхность всплыл.

Эд только ширинку расстегнуть успел, а я уже вооружилась трусами и даже прочистила горло, чтобы сказать «Нет».

Никогда еще мне не было так жалко собственного мужа, как в эту секунду.

Никогда еще я не заставляла его страдать и не держала на голодном пайке. Но и других в его постели пока тоже не встречала.

Эд, видимо, звериным чутьем почувствовал, что что-то пошло не так. Качнувшись, он широко распахнул глаза. Со страдальческой миной кое-как запихнул под резинку боксеров свою боевую «дубинку». И тихо, едва слышно прохрипел... нет, не «Пожалуйста!», не «За что?» и даже не «Не надо!».

Будто прямо сейчас за ним приехал катафалк с венками и свежим дубовым «спальником», муж дернул шеей, и я услышала:

– Сдохну ведь. Не откачаешь.

Спорить было сложно. «Дубинка» так оттягивала резинку трусов, что те вот-вот грозили разлететься на лоскутки. Но возбуждение уже отпустило меня окончательно, и феминистский приказ лучшей подруги огромным плакатом всплыл в памяти.

– Прости. Это было приятно, но поезд дальше не идет.

Поправив блузку, я уверенно вернула трусы на их привычное место. Потом убрала с лица волосы. И подхватила свою сумочку.

Будто ничего и не произошло. Совсем.

– Ты не можешь так уйти... – Судя по растерянному виду, Эд так и не пришёл в себя.

– Я не просила уносить меня из ресторана и об этом... – посмотрела на свою юбку, – ... не просила тоже.

– Детка, ты не такая.

Чудовище пустило в ход свое самое опасное оружие – наклонило голову, свело брови и выстрелило в меня жалобным взглядом. Учитывая, что в комплекте со взглядом шло роскошное мускулистое тело, чувственные губы, идеальный прямой нос и короткие кудри, как у наших мальчишек, – эффект получился умопомрачительным.

Трусы просто обязаны были сами свалиться с моих бедер, но приятная ноющая боль между ног сбивала все настройки.

Мне и хотелось его.

И было стыдно.

И жалко.

А еще что-то незнакомое, шальное заставляло гордо держать голову и прятать за серьёзной миной счастливую улыбку.

– Прости. Разговор был про развод. – Я уверенно взялась за дверную ручку. Лиза была бы мной горда!

– Но стонала ты совсем не об этом.

Эд резким движением привел в порядок свою рубашку. Стер с лица все эмоции.

– Сути не меняет. Брать меня силой ты умеешь, но проблемы так не решаются.

– Черт, сладкая!.. Мне на библии поклясться, что не изменял тебе? – На высоких скулах заиграли желваки. – Или, может, полиграф у знакомого следователя одолжить? Я могу! Один звонок, и сюда привезут. Только мигни!

– Не передергивай!

– А как еще прикажешь доказать тебе свою невиновность?

– Ну... как-то ж ты голую помощницу в свою кровать впустил. Придумал что-то. Наверное, и сейчас какая-нибудь идея придет.

– Так ты ждёшь от меня идею? – Голубые глаза хищно вспыхнули. – Не извинения?

– Как показала практика, извиняться ты умеешь только одним способом. Оно, конечно, приятно, но на душе легче не становится.

Пока этот умник не решил проверить свои «извинения» в других позах, я открыла дверь и даже стала правой ногой на ковровую дорожку в коридоре.

– А не боишься, что предложу что-то, что сама выполнить не сможешь?

Я буквально кожей ощутила, как от Эда пошла опасная волна жара. Невидимое огненное цунами.

– Альтернатива у нас одна – развод. Юрист у тебя у тебя уже есть. Я тоже себе найду.

– Ни шагу назад?

– Меня муж учил не соглашаться на компромиссы.

Терпение уже трещало по швам, и, не прощаясь, я метнулась за дверь. Молнией полетела в сторону лифта. Не оглядываясь. Не позволяя себе думать, какую кашу заварила.

Когда дверцы лифта почти закрылись, Эд меня догнал. Вопреки опасениям, он не стал стопорить лифт или пытаться вытянуть меня из него.

В сужающемся проеме мелькнуло спокойное уверенное лицо. И чётким командным голосом мой муж произнес:

– Я тебе позвоню. Сегодня вечером. Жди!

4.3

Из отеля я бежала так быстро, словно участвовала в марафоне. Не замечала ни ступеней, ни порогов, ни выбоин на дороге. Не думала о каблуках. Однако самым сложным был не бег. Тяжелее всего оказалось не оглядываться.

Оглянуться хотелось безумно. Последний взгляд мужа будто загипнотизировал. Мурашки от него по коже носились. Ни в такси, ни пока поднималась по лестнице собственного дома не могла успокоиться. Только открыв двери квартиры, почувствовала, что начинаю приходить в себя.

Все три пары любимых глаз уставились на меня сразу у порога. Взволнованный, раскрасневшийся от активных игр Кир. Немного взлохмаченный, но спокойный Даня. И будто маленькая королева – важно, уперев кулачки в бока, впереди братьев встречала Соня.

Стоило присесть на корточки и раскинуть руки для объятий, меня будто в валерьянку окунули. Уголки губ сами растянулись в стороны. И все тревоги остались где-то позади.

Такая, блаженная и спокойная, я распрощалась с няней. Быстро приняла душ. И занялась ужином.

Рука с ножом запорхала над разделочной доской. В кастрюльке забулькала вода. Со стороны все выглядело совсем как раньше, когда не звучало никаких предложений о разводе и не нужно было ломать голову над тревожным «позвоню».

Дети помогали отвлекаться, как могли. Вначале троица устроила мне настоящий перекрестный допрос. Каждый из них с интервалом в пару минут прибегал с одним и тем же вопросом.

Первым, как обычно, был Кир. У меня чуть сковорода из рук не выпала от его внезапного появления и требовательного: «А где папа?»

Вторым стал Даня. Он лучше всех знал, что подкрадываться к маме нельзя, потому громко прошлепал на кухню и спросил то же, что и брат.

Третьей оказалась Соня. В отличие от братьев, она не стала даже пересекать линию «коридор-кухня» и прямо от двери прокричала общий для всех вопрос.

Когда каждый лично выяснил про командировку, повестка дня резко сменилась. Мои дети в прежней последовательности начали нападение на кухню, но теперь их интересовало: «А когда он вернется?».

Снова каждый по-своему, неожиданно и громко.

К третьему вопросу я уже даже не дергалась. С волнением поглядывала на телефон, но отвечала четко. И о том, что отбой все равно будет в девять. И о том, что отсутствие папы никак не связано с обязанностью ходить в сад.

Отстала троица только после ужина. На полный желудок вместо папы их вдруг заинтересовали мультики. А я наконец-то смогла сделать себе чай.

Выпить его, к сожалению, не удалось. Телефон зазвонил именно в тот момент, когда я поднесла чашку к губам. Но, как я ни надеялась, это был не Эд.

– Ну что, видела своего демона? – по славной традиции приветствие Лиза пропустила и сразу перешла к делу.

– Да... Сам нашел меня.

– Почему-то не удивлена, – хмыкнула подруга. – Красивый, уверенный и привлекательный как кило бельгийского шоколада?

– Примерно так.

– Хотя бы на цветы этот Казанова потратился или сразу в кровать потянул?

– И цветы были. И ресторан.

Допрос Лизы не сильно отличался от допроса, которые устроили мне дети, но удержаться от улыбки не удалось.

– Но ты ведь правда не дала ему? – в голосе подруги проклюнулась тревога.

– Все было так, как завещала партия.

– Фух. Молодец. Партия давно живет на свете и плохого не посоветует.

– Да, советовать ты умеешь... – В проеме двери мелькнул Данька, и я невольно засмотрелась на своего мальчика. Тот как раз что-то втолковывал брату или сестре. Активно жестикулировал и хмурил брови.

Маленькая копия отца. Такая же уверенность в себе. Такой же наклон головы и поза. За три года рядом с Эдом Данька стал похож на Басманского сильнее, чем Кир, который с рождения жил с папой.

Даня перенял у Эда даже манеру разговаривать. Вначале это было смешно. Тихий, скромный, он был похож на актера, старательно разучивавшего новую роль. Потом причины для смеха исчезли. Вместо милого слепого копирования мой малыш научился показывать собственное «я». Твердо говорил «нет», когда чего-то не хочет. Рассказывал о своих желаниях.

После рождения Сони его и вовсе как подменили.

Мальчишек никто не просил помогать нам с маленькой сестренкой. Няня появилась в доме через неделю после выписки из роддома. Но парни сами, без всяких просьб, взяли над сестренкой шефство. Кир развлекал – приносил игрушки, пел песни и ползал вместе с Соней по квартире. А Даня следил за безопасностью. Как взрослый. Как это делал бы сам Эд, если бы поменьше находился в своих командировках.

– Ладно, хорошая моя, раз ты своему монстру не дала, то я спокойна. Не буду отвлекать. – Вероятно, догадавшись, что от меня больше ничего не добиться, Лиза сама поспешила завершить разговор.

– Спасибо тебе за заботу.

– Мне не за что. Ты главное сама – хвост пистолетом и поводок надолго не отпускай.

– Я буду очень стараться.

– Старайся, милая. В моих планах еще пару раз встретиться с тобой в роддоме. Твой благоверный все же редкий суперпроизводитель. Таких мужиков нужно ксерить и ксерить. А с другими Басманский ксериться не станет. Чипированный.

– Хотела бы я, чтобы это было так.

– А ты не хоти! Ты убедись! И потом с новым пузиком милости прошу ко мне.

При мысли о новой беременности, токсикозе и болях в спине я нервно сглотнула. Но возражать Лизе не решилась.

Спорить с ней, лучшим специалистом в области репродуктивной медицины, было самоубийством. Лиза с ходу могла привести не меньше десяти причин родить еще одного ребенка. А поводов для волнения у меня сейчас и без споров хватало.

– Все, обнимаю, – поставила я последнюю точку.

– И я тебя. Крепко, – на этот раз без наставлений закончила Лиза.

Словно после коротких гудков она все еще что-то может сказать, я несколько секунд продержала телефон возле уха. Засмотревшись в окно, совсем забыла о времени и своем остывшем чае. Но когда разморозилась, опять стало не до него. Теперь уже окончательно.

Эд все же дал о себе знать. Но не звонком, а сообщением.

У меня пальцы не слушались, когда открывала его. А сердце готово было вырваться из груди. Обычный разговор наверняка дался бы проще. Но когда Басманский выбирал простые пути?

Текст сообщения заставил упасть на ближайший стул. Я глазам не поверила, и только перечитав его три раза, поняла значение слов.

«Я готов дать тебе развод».

Этот мерзавец первым же предложением выбил у меня почву из-под ног. Жестоко, но профессионально.

«Рада, что ты так быстро принял решение».

Ответ я написала так быстро, словно он уже был готов, и оставалось лишь нажать на кнопку.

«Но у меня есть условие!» – Не успела я отдышаться, как пришло следом.

«Я не собираюсь лишать тебя детей».

«Условие не о детях».

«Тогда, что ты хочешь?»

От напряжения я, кажется, даже дышать перестала. Смотрела немигающим взглядом на экран. И ждала сильнее, чем признания в любви когда-то давно.

«Тебя в свое пользование. Три свидания. Три ночи вместе. Без побегов и споров».

«Басманский, ты обалдел? Хочешь купить развод за секс?»

У меня даже челюсть упала. Все же хорошо было, что мы не разговаривали. Сейчас я бы и двух слов произнести не смогла.

«Ты всегда была умной девочкой. Я в тебе не ошибся. Надеюсь, и не разочаруюсь».

Чудовище разило наповал своей наглостью. От злости телефон хотелось бросить в стену. Запустить в нее же парочку тарелок и ту самую чашку с чаем.

Но за стеной тихо смотрели мультфильмы мои дети, и я четко понимала, что запускать все это добро нужно не в стену. Совсем не в стену.