Текст книги "Чужие сны (СИ)"
Автор книги: Мария Чурсина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Комиссар медленно переместился к незашторенной части.
– Знаю, что у тебя есть. На донышке осталось, наверное. Ну хоть капельку. Я огурчиком закушу.
– Даже не проси.
– Слушай, – Маша потеребила Сабрину за рукав свитера. Не обращать внимания на перепалку было сложно, и Маша жмурилась, когда особенно громко возмущалась Гала или страдальчески тянул свою песню Комиссар. – Странно. Я этого Рока вообще в переписи не найду. А Судья сказала, что тут все должны быть.
На кухне зажглась тусклая жёлтая лампочка. Гала предусмотрительно задёрнула шторы полностью, как только они заявили о желании включить на кухне свет.
«Вдруг заглянет ещё кто-нибудь», – таинственно прошептала она и смутилась от скептического взгляда Сабрины. А Маша зябко повела плечами.
– Брось, – вздохнула Сабрина, вертя в руках видавшую виды чайную ложку. – Может, он тебе неполное имя сказал. И на самом деле он Эроик какой-нибудь. Мало ли полукровки притащили нечеловеческих имён после войны.
Маша почесала ручкой в затылке, потом спохватилась, что чешет пишущим кончиком и принялась вслепую оттирать с кожи чернила.
– Да нет, я вроде бы всех отметила, кого нашла вчера и позавчера. Его здесь точно нет. Надо будет у Судьи спросить. И ещё этот Комиссар. Вот нигде точно не указано, сколько он тут живёт. Вообще многие говорят, что он пришёл в деревню лет двадцать назад. Или двадцать пять. А кто-то с пеной у рта твердит, что он тут всю жизнь живёт. Вот и как это всё понимать?
Она подняла голову: словно в ответ на её слова хлопнула входная дверь, и в прихожей послышались шаги. Потом приглушённое ворчание, и на кухню заглянула Судья.
Её пальто было насквозь мокрым, с волос капало, а на лице поселилось такое выражение, словно это Сабрина с Машей вызвали дождь, чтобы ей навредить.
– Сидите? – хмуро уточнила Судья. – Ну сидите, сидите. А там, между прочим, ещё человек умер. Вы вообще как считаете, хорошо работаете, да?
Маша вскочила так резко, что вздрогнула даже Судья. Бросив всё, чем только что занималась, в художественном беспорядке, она побежала в прихожую и принялась натягивать кроссовки.
– Где? Кто это? Врачей уже позвали?
Сабрина неторопливо подошла и привалилась к косяку. Дождевик и сапоги – надевать недолго, а лицо Судьи показалось ей очень занимательным. На нём сменилось сразу несколько выражений – от удивления и до привычной раздражённости. Она потопала по полу, будто сбивая с ботинок грязь.
– Без вас проблем по горло! Тут ещё показывай, кто, куда. Ладно. Одевайся быстро, – буркнула она, ни на кого не глядя.
Сабрина оторвалась от косяка и протянула руку за дождевиком.
Они вышли из дома и отправились влево – от кладбища, значит, в противоположную сторону. Всю дорогу Маша и Судья шагали чуть впереди, обсуждая умершую. Маша спрашивала, часто оборачиваясь на собеседницу, Судья отвечала вяло, односложно.
Сунув руки в карманы дождевика, Сабрина шла позади шагов на пять них и оглядывалась. На положенном месте бабушки с котом не нашлось, и от этого даже захотелось с облегчением вздохнуть. Впрочем, мало ли сумасшедших в глухой деревеньке.
Дом, к которому они свернули, изнутри светился таким же бледно-жёлтым маревом, как и кухня Судьи. Из-за того, что первая комната была едва ли больше грузового лифта в каком-нибудь городском доме, казалось, что она до отказа забита людьми. Не раздеваясь, Сабрина осталась у дверей – с мертвецом тут было кому разобраться и без неё.
Пахло приторно, по-больничному. Из угла слышался тихий полувой-полуплач, Сабрина глянула туда, но увидела только пёструю шторку, отделяющую от общей комнаты небольшое пространство.
Рем и его коллега хлопотали у размётанной белой постели. Кто там лежал, Сабрина не увидела, но Маша подошла ближе и, потыкав себе в подбородок ручкой, которую так и не выпустила из рук, принялась что-то вполголоса спрашивать. Рем вдруг обернулся и, увидав Сабрину, улыбнулся ей и подмигнул. Маша тут же потащила его за рукав – ты чего, мол, не отвечаешь.
Сабрина про себя усмехнулась. Мимо неё, дыша тяжело, как пароход, проплыла Судья. На мгновение замерла, окинула Сабрину взглядом, как будто собиралась ещё что-нибудь проворчать. Но не стала. Сабрина всё-таки не Маша, от неё и в ответ пару ласковых слов получить можно. Судья пошла дальше. Вскоре хлопнула дверь.
– Ну что, совсем никаких признаков? – слишком уж громко всплеснула руками Маша. На неё все обернулись, и седой дедушка, сидящий за столом у окна, глухо закашлялся в кулак.
Прикрыв глаза, Сабрина слушала плач, разговоры и покашливания, пока к ней не подошла Маша. Блокнот в её руках был весь исписан, вот только никакого удовольствия она от этого не испытывала. Перебрала загнутые уголки и проворчала, не глядя на Сабрину:
– Опять! Врачи говорят, что похоже на инфекцию. Лихорадка, рвота, слабость. Но почему-то никто не заражается. И, во-первых, врачи у нас, – она бросила беглый взгляд на рыжего Рема, – не профессора, прямо скажем. Во-вторых, мало ли какую заразу можно на болотах подцепить. А вот родственники клянутся, она никуда не ходила, ничего особенного не ела. Если в семье больше никто не болен, значит, это не может называться эпидемией.
Сабрина поднялась на цыпочки и увидела, наконец, убитую. Или умершую. На белых простынях лежала нестарая, в общем-то, женщина, бледная и худая, и смерть уже навела на неё чёрные тени, но жутко больной она не выглядела.
– Закрою я это дело, ко всем демонам! – снова слишком громко возмутилась Маша. Старик за столом закашлялся с новой силой. – Что мне с ними делать?
Она притихла, покусала губы и рассказала, глядя в сторону, на старый сервант с поблекшими от пыли стёклами:
– Правда, умерла как-то странно. Вчера вечером всё хорошо было, а утром тоже ничего, но, говорят, уставшей выглядела. А под вечер слегла. И так быстро на тот свет отправилась. Я не медик, конечно…
– К вечеру? – переспросила Сабрина и, подумав, взяла её за локоть.
Улица встретила их промозглым дыханием ветра и ледяным дождём. Маша поёжилась и, по привычке, втянула руки в рукава до самых кончиков пальцев. Из рукавов дождевика теперь выглядывала только вездесущая ручка, которой Маша постукивала то по стене дома, то по деревьям.
Они обошли вокруг дома раз, шлёпая по размокшей земле, вернулись за фонариком и обошли снова.
– Ты что, думаешь, к ним ночью кто-то пролез? – поинтересовалась Маша, рассматривая заляпанную грязью и дождём стену под окном. Естественно, следов длинных когтей или ожогов от огненных заклинаний там не было.
– Ну, это единственное, что пришло мне в голову.
– Знаешь, ты права. – Маша посветила фонариком выше. Размокшие рамы чуть выступали, казалось, что подцепить и открыть их – проще некуда. Она попыталась – и ничего не вышло. Рамы держались, как приколоченные. – Если это и правда убийство, то маг должен был хоть посмотреть ей в лицо. Я уже не говорю, что прикоснуться… На расстоянии наслать такое очень сложно. М-да.
Она щёлкнула кнопкой фонарика и сунула руки в карман. Заборы вокруг каждого дома стояли такие, что выдержали бы, наверное, и нападение пары-другой волков. Представить лезущего через них мага Сабрина не могла. Воображение всегда было её слабым местом.
Они вернулись в дом, снова вдохнули запах грязного белья и чужих жизней. Сабрина осталась подпирать дверь – не видела смысла проходить в комнату, – а Маша вынула блокнот и отправилась на охоту.
Она вернулась довольно быстро, недоумённо скривилась и кивнула Сабрине на выход.
– Спросила, кто к ним сегодня заходил вообще. Сказали, что Комиссар, он часто ходит по деревне и просит ну… опохмелиться. И потом, она сама ходила к Алине. У них вот коза заболела, хотели попросить какое-нибудь средство. Впрочем, Алина не дала. Ещё Судья с каким-то делом. Выходит, всего трое.
Сабрина кивнула и толкнула дверь. Она поддалась тяжело, ухнуло что-то в подполе.
– Зачем Судье, Алине или Комиссару убивать людей?
Почесав ручкой в затылке, Маша кивнула своим мыслям и шагнула на крыльцо.
– Вот этого я не знаю. Пойдёшь со мной на кладбище? Может быть, связь появится.
– На кладбище? – возмутилась Сабрина, она-то уже приготовилась вернуться на тёплую кухню и съесть приготовленный ужин, а после него можно было сразу завалиться спать – под шорох дождя спится очень хорошо. – Ты с ума сошла, там же темно, и развезло небось так, что не пролезть.
Вместо ответа Маша достала из кармана фонарик и направила его луч себе на лицо. Улыбнулась. Гримаса вышла жуткой.
Маша сидела на приземистой оградке и покачивала скрещенными ногами. Отсюда не видно было огоньков деревни, фонарик она отключила, чтобы глаза привыкли к темноте, а свет – голубоватый, призрачный – давал только экран мобильного. Он же и освещал сосредоточенное лицо Маши.
Сабрина побродила по склону, каждый раз старательно обходя дотлевшую кучу листьев, и прислушалась к шороху ветвей и журчанию ручья. Ни одного постороннего звука – хорошо. Вот демон нёсся бы так, что его стало бы слышно за километр. Тупое животное.
Человек стал бы подкрадываться тихо, но его бы Сабрина тоже заметила. Шуршали бы листья под ногами. И по кладбищу просто так не пройдёшь – или в оградку врежешься, или застрянешь между.
– Ну что, пришёл ответ?
Маша отрицательно качнула головой.
Вздохнув, Сабрина зашагала обратно – к большому трапециевидному памятнику, снова сощурилась, стараясь рассмотреть портреты в овальных фарфоровых рамках.
– Слушай, – негромко позвала её Маша, опуская руки на колени. Телефон задумался и перестал светиться. – Я вспомнила. Мне такой странный сон приснился сегодня.
Сабрина хмыкнула: кладбище – чем не место для пересказывания кошмаров.
– Снилось, как будто бы я умерла. И как будто меня закапывают в землю. Но я сама словно наблюдаю это со стороны. Стою и хочу сказать, мол, да вы что, вот же я, чего вы плачете. А все плачут. И мне не страшно, что я умерла, а просто не по себе. – Она резко замолчала и передёрнула плечами.
– Кошмар, – выдохнула Сабрина. Она не считала себя пугливой, но рассказы о смерти на фоне крестов и серого неба, под звуки дождя и её приводили в тягостное настроение. Хотя откуда бы Сабрине знать о снах. Она очень редко видела их. Почти никогда.
Она хотела добавить, что всё это – действие свежего воздуха, но, возвращая их в реальность, пискнул мобильный телефон, и Маша поднесла его к лицу, озарив себя голубоватым светом.
– Я же говорила, что придёт сообщение, – рассеянно пробормотала она, тыча в кнопки непослушными от холода пальцами. – Всё, пойдём, дома спокойно прочитаем.
* * *
Горело красиво. Арас издалека наблюдал, как пылает дом на окраине деревни. Огонь лизал изнутри каменные стены, подсвечивал оранжевым ночное небо. Ветер рассыпал искры. Оставалось только надеяться, что пожар не перекинется на другие дома.
На улицу уже выбегали испуганные соседи, кто в чём – беда выдернула их из постелей. Кто-то уже чертил на земле руну вызова дождя. Корявенько выходило, правда, и с неба посыпали редкие капли. Арас не стал ждать, чем всё закончится.
Он поправил на плече дорожный мешок, посильнее надвинул на лоб шапку и зашагал прочь от деревни. Ночной лес – не лучшее место для прогулок, но от дорог Арас пытался держаться подальше. Если утром его станут искать, то именно на дорогах.
Он прикинул, что если поторопится, дня через три будет в Илле, оттуда рукой подать до Олерика, а там уже куча порталов – иди, куда душа пожелает. Благо, денег у него теперь было достаточно, хватило бы даже на жизнь в большом городе.
Арас пришёл в эту деревню позавчера. Она была так далека от столицы, что дыхание войны почти не коснулось здешних обитателей – их опрятных домиков и цветастых нарядов. Услышав, что к ним прибыл гонец императора, они высыпали на улицу, не дожидаясь даже призывов старосты.
Камзол с золотыми пуговицами и эполетами произвёл впечатление – женщины таращились, мужчины цокали языками и вполголоса переговаривались. Грамота с печалью и вензелем впечатлила их ещё больше.
Зал совета – как претензионно называлась эта комнатка, уставленная длинными лавками, – очень быстро заполнился до отказа. Мальчишка, оказавшийся в первом ряду, ел вишни, плюя косточки себе на ладонь.
Арас влез на сооружение, напоминающее кафедру.
– Лорды и леди!… Дорогие друзья!
С задних рядов послышались сдавленные смешки.
– Как всем вам известно, в то время как мы живём сытой и спокойной жизнью, наши доблестные войны сражаются с вероломными захватчиками. Благословенная цель – защитить нашу мирную жизнь и свободу. Но силы страны уже на исходе. Кто же должен протянуть руку помощи? Мы должны протянуть руку помощи, и мы ее протянем.
Кое-кто уже догадался, в чём тут суть дела, и неуютно заёрзал на своём месте. Менее догадливые сельчане загалдели все разом, стараясь вызнать, как идут дела в столице, а не пора ли уже заканчивать с военными действиями и не предсказали ли маги академии засуху этим летом.
С предпоследнего ряда поднялся приземистый мужичок и прокричал, пытаясь переголосить общий гул:
– Почему это мы должны им помогать? Нам война не нужна. Они там себе воюют, вот пусть сами себе и помогают. А нам наши деньги не лишние.
На него зашикали, но без особой уверенности. Арас выдержал долгую паузу, глядя прямо перед собой.
– Ваши слова ударили меня в самое сердце. Я очень рад, что те, кто защищает нашу родную страну в боях, не может вас слышать. Превосходно! Выходит, вам было бы безразлично, если бы солдаты противника добрались сюда, сожгли дома, растоптали посевы, а вас погнали в рабство?
Говоривший смутился, но попробовал защититься.
– Так… А чего сразу в рабство? Жили бы, как и живём, мало ли, кто там в столице на троне сидит.
Сосед потянул его за рукав, заставляя сесть. Мальчишка, который жевал вишни, смотрел на Араса, открыв измазанный в тёмно-красном соке рот.
Всё шло как обычно – в каждой деревеньке Арасу попадались такие буяны, в некоторых – даже несколько, только вот тех, кто смотрел на него во все глаза, было несравнимо больше. Заученная речь лилась легко и свободно.
Чуть позже Арас со старостой, который лично вызвался помочь императорскому послу, прошлись по деревне, собирая добровольные пожертвования. Нельзя было сказать, что сельчане легко расставались с деньгами, кое-кто даже пытался сдать вместо взноса курицу или вязанку лука. Здесь, кажется, с деньгами было вообще не густо – ели то, что сами вырастили, а если чего не было – менялись с соседями, натуральным, так сказать, образом.
Но тут замечательным образом помог староста, он-то знал, к кому как подступиться. В общем, к вечеру в мешке Араса приятно звенело. «Посол императора» мог бы уйти сразу же, но поленился, решил отъесться и отоспаться. Зря, как выяснилось.
Арас, конечно, и подозревать не мог, то в эту богами забытую деревеньку нагрянет настоящий гонец. Не иначе, как сами боги и подшутили – ну не бывает таких совпадений.
Ближе к вечеру он сидел у окна, прислушиваясь к тому, что происходило на улице. Там недобро шумели. Кое-кто предлагал сию секунду повесить прибывшего гонца, кто-то вовсю вопил, что вешать нужно гонца вчерашнего – у того же деньги.
Нужно было бежать, но Арас понимал, что так просто о нём не забудут. В столице бардак бардаком, но если поймают, даже разбираться долго не станут, объявят изменником, вот и вся недолгая. Сейчас повешенье изменника ох как не помешало бы для поднятия боевого духа. Отступать требовалось с умом.
Арас бежал. В одежде простого вояки он пересёк границу между мирами – там у него водились знакомства, поэтому всё прошло тихо и быстро. Но дальше было сложнее: обескровленные города людей кишели солдатами и разведчиками императора. Тут пришлось раздобыть одежду у местных жителей.
Он несколько раз услышал свою историю со всеми возможными прикрасами. Болтали, что он самолично вынес полказны из императорского дворца, перерезав по дороге половину стражи. Что-то ещё о голодающих сельчанах. Из всего Арас заключил, что искать его бросились с особым рвением. Может, просто попался под горячую руку. Ну или правда происки богов.
Для того чтобы отсидеться и переждать, лучше всего подошёл бы маленький городок людей, до которого маги ещё не успели добраться, но дорога туда была неблизкой. Арас понимал, что война не будет идти вечно – старый император умрёт, а новому не нужны пустые траты сил и денег, – и тогда скрываться будет легче. Но до этого ещё следовало дожить, а дожить Арасу очень хотелось.
Он ночевал в полуразрушенных домах, прятался в подвалах, ел, что придётся. Он далеко не каждую ночь позволял себе развести огонь и согреться. Однажды ему даже пришлось отбиваться от своры голодных одичавших собак. В этом мире было холодно, и Арас часто вспоминал зной в той самой злополучной деревеньке.
Он часто размышлял, удалось ли провести тех сельчан. Понарошку умирать Арасу приходилось не раз и не два, и он прекрасно разобрался, как это делать лучше всего – чтобы поверили. Дважды его даже хоронили, точнее то, что он подбрасывал вместо себя: какую-нибудь опаленную приметную безделушку, ботинок там или пряжку от ремня. Глупые деревенщины не соображали, что в магическом пламени, в котором рассыпаются пеплом даже кости, не может остаться и ничего другого.
Дважды ему приходилось наблюдать за собственными похоронами – забавное ощущение. Бывало, конечно, удивлялись, с чего бы вдруг ни с того ни с сего загорелся дом, в котором останавливался императорский гонец, но особенно эту мысль никто не развивал – с этой войной только и жди гадостей. То из рек какая-нибудь пакость полезет, то из земли. Пожар по сравнению с этим так, ерунда.
Арас почти успокоился и даже подумывал вернуться в родной мир, когда случайно подслушал обрывок разговора двух солдат на переправе.
– Патрули приказали усилить. Откуда народу столько взять? Еле-еле тянем, из последних сил.
– Не слышал разве, тут ищут одного, то ли дезертира, то ли вора какого-то. Предателя, короче говоря. Рассказывали мне, что император объявил его личным врагом. Так что ищут. Там даже награда какая-то назначена.
– Тогда смотри в оба.
Возвращаться Арас передумал.
* * *
Дорога обратно заняла куда больше времени, чем если бы они снова пробирались мимо могил и памятников. Тропинка над ручьём от дождя стала скользкой, и несколько раз Сабрина подхватывала Машу под локоть, когда та норовила свалиться в воду.
Быстро стемнело, теперь кругом стояла уже не дождевая серость, а настоящие осенние сумерки. Они грызли отвесный берег над ручьём и норовили подступиться к их ногам. Сабрина с облегчением выдохнула, когда за деревьями увидела рыжие квадратики окон.
В окнах Судьи тоже горел свет. За шторами мелькал силуэт, должно быть, это Гала готовила ужин и накрывала на стол. Когда они вошли, Сабрина сразу же ощутила запах жареной рыбы, и это показалось настолько тёплым и привычным, что захотелось вытянуться во весь рост и замурлыкать.
Маша сосредоточенно стянула кроссовки, бросила их в прихожей и прямо в дождевике, капая на пол водой, прошла в комнату. Там, спиной к ним, на колченогом табурете устроилась Судья. Без пальто она выглядела ничуть не меньше, чем в нём. Серый бесформенный свитер и шерстяные брюки, свалявшиеся катышками, делали её похожей на странного сердитого зверя, замершего посреди кухни.
– Я встретила кое-кого сегодня, – без предисловий, как всегда, начала Маша, усаживаясь напротив старосты. – Он представился Роком.
Сабрина бесшумно прошла на своё место в углу кухни и закрыла глаза, откинув голову на стену. Если есть время на отдых, нечего упускать его. Она услышала, как скептически фыркнула Судья, и даже представила, как после этого Маша поджала губы.
– И что?
– Я не вижу его в списках.
Зашуршали бумаги – должно быть, Маша достала их и хлопнула на стол перед Судьёй. Та выразительно постучала по столешнице.
– Нет такого, и не было. Это тебя кто-то надурил, девонька. У нас тут такой народ. А ты уши развесила. – Судья засмеялась. На её вкус шутка деревенского жителя вполне удалась. – Говорила я. А мне опять какую-то малохольную прислали. Нет, ну конечно, как же нормального следователя у них для меня нет. Это городские проблемы – о, проблемы. А наши так… Что им сделается, мол, да?
Она повздыхала и поднялась. Шкворчала на сковородке у Галы рыба, и Сабрина представляла, как Гала оглядывается вслед уходящей сестре, силится спросить, не останется ли та на ужин, да не хватает смелости.
Глава 4. Ангел-хоронитель
– Доброе утро. А у вас не пропадала собачка? Чёрненькая такая? Нет?
Маша отцепилась от очередного забора и, отряхивая руки одну об другую, вернулась к Сабрине – на середину улицы, если так вообще можно называть разбитую колею, едва подсохшую после вчерашнего дождя. Бледное солнце пронизывало кустарник тонкими ломкими лучами.
– Ну как? – вежливо, как могла, осведомилась Сабрина, в ответ на что Маша только дёрнула плечом.
– Не думаю, что в таких местах бывают бродячие собаки. То есть, если они дикие, то это одно, но стай я здесь не наблюдала. Так что та явно была домашней.
– И что, ты теперь по всей деревне будешь спрашивать?
Рано утром – но не так рано, как вчера – они вышли, чтобы разыскать дом загадочного Рока. И единственной зацепкой было то, что вчера, рассказывая Маше о себе, он махнул рукой на восток. Туда они и направились, попутно спрашивая у всех проснувшихся о собаке.
– Я же не сошла с ума, – пробормотала Маша себе под нос.
Вчера ей пришло одно полноценное сообщение и ещё – обрывок, съеденный расстоянием. Первое было про руну – Ник, наверняка перерыв все справочники, рассказывал, что символ, зарисованный Машей в доме Комиссара, ничего не означает. Просто каракули сумасшедшего.
Вот обрывок оказался куда интереснее. В ней Ник писал, что Алина несколько лет назад проходила по статье… И сообщение обрывалось, сохранив интригу на самом интересном месте. Сколько Маша ни трясла телефон, сколько бы ни поднимала его повыше, он упрямо молчал. Оставшийся кусок текста не собирался приходить. В конце концов, она бросила это бесполезное занятие, и легла, отвернулась к стене, не прихватив с собой даже листочка схемы.
Это был грустный знак. Но утром, только открыв глаза, она повернулась к Сабрине и сказала:
– Есть такая версия: Алина всё-таки кое-что понимает в магии. Она рассердилась на местных за то, что они её не приняли, и наслала на них злобное колдунство. – Маша скривила губы и уставилась в потолок. – А, и кстати, вчерашняя умершая тоже к Алине приходила. Так что вполне может быть.
Мутный рассвет поднимался над дорогой.
– Я знаешь, что думаю? – некстати сказала Маша, и Сабрина немедленно вынырнула из своих мыслей.
– М? – отозвалась она.
– Здесь может быть только один маг. Дело в том, что маги на самом деле зависимы от людей, черпают силы или как там у них это называется. В больших городах это не заметно: магов мало, людей гораздо больше. А здесь, я думаю, даже очень ощутимо. Двум магам здесь просто не прокормиться.
– Ну, если ты так говоришь… Зачем тогда мы ищем Рока? – спросила Сабрина, когда опять вспомнила утренний разговор. Дождь прекратился, но ветер дул самый что ни на есть мерзкий, а застывшая грязь украсилась серебринками льда. В расстёгнутой куртке она быстро продрогла – пришлось дёрнуть молнию вверх.
– Мне просто интересно, – заявила Маша, рассматривая колдобины под ногами. – Алине нам всё равно нечего предъявить, кроме домыслов. О, там, кажется, кто-то ходит.
Она ускорила шаг и свернула к ещё одному забору. Захрустели под её ногами сухие сорняки.
– А у вас случайно собака не пропадала?…
Сабрина усмехнулась. Расходовать силы она привыкла очень экономно, и оправдания «просто интересно» отметала куда подальше, но не отпускать же правда Машу одну в компанию к странному типу, которого нет даже в переписи.
Когда они дошли до окраины, Сабрина откинула взглядом просторы промёрзших болот, развела руками и обернулась к Маше.
– Куда дальше? По болотам пойдём или на кладбище?
Пощипывая подбородок, Маша посмотрела по сторонам: в добротный дом с высокой оградой она уже успела нанести визит – Рока там точно не было. Ещё один дом выглядел явно заброшенным, а все остальные она помнила. Не было там чёрных собак.
– Пойдём дальше, – пожала плечами она, разыскивая под ногами палку покрепче, чтобы не свалиться с ненадёжной кочки в чавкающую жижу. – Может, он – что-то вроде лесника?
– Болотника разве что, – вздохнула Сабрина, понимая, что от прогулки так просто не отделается.
За равниной, покрытой кочками и – кое-где – кустарником, – поднималось бледное, как будто вымороженное солнце. Край болота застилал туман, не давая рассмотреть, что там дальше. Кажется, редкие деревца, и – совсем далеко – железнодорожная станция, единственная связь с большим миром.
Маша ушла далеко вперёд, с завидным вдохновением перепрыгивая с кочки на кочку, когда Сабрина заметила, что слева, со стороны кладбища, к ним приближается неясный силуэт. Она быстро нагнала Машу и остановила её прикосновением к плечу.
Та вздрогнула и оглянулась – но так ничего и не спросила, тоже заметила силуэт на границе тумана.
– Похож? – негромко поинтересовалась Сабрина, прищуриваясь. Она сама не удосужилась рассмотреть Рока вчера.
Маша тоже присмотрелась, мотнула головой и зашагала ему навстречу.
Туман растёкся серым маревом, клоками цепляясь за кустарник. Из него вышел Рок. Как и вчера, он был в меру растрёпан, в меру отрешён и в меру вежлив: Маше только молча кивнул, а Сабрину окинул оценивающим взглядом. Она ощутила в нём противника. Сильного и уверенного – и даже удивилась этому. Не ожидала увидеть здесь кого-то равного.
– Доброе утро, – заулыбалась Маша, высвобождая руку из просторного кармана дождевика, а палку так и не выпустила. Она всегда много жестикулировала, когда волновалась. – А мы как раз вас ищем. Вчера не смогли спокойно поговорить.
– О чём? – сухо поинтересовался Рок, опять скользнув взглядом по Сабрине, рука которой замерла у пояса.
– О местных. Вы же давно здесь живёте? – Прежняя улыбка ещё играла на Машином лице, но тон стал уже другим. Сабрина хорошо знала этот тон. Таким бы она спросила: «У меня есть нож с вашими отпечатками. Сознаетесь или поболтаем ещё часик?»
– Всю жизнь, – слабо усмехнулся Рок, отводя взгляд в сторону. – Поговорить. Идёмте.
Он развернулся и снова зашагал по замёрзшему болоту – уверенно, спокойно. Сабрина переглянулась с Машей за его спиной, та только едва заметно пожала плечами. Спокойней, мол, кругом же люди.
Сабрина окинула взглядом притихшую деревню. Вдалеке гавкнула собака и всё. Бледное солнце красило крыши в цвет старого серебра, но оно совсем не согревало ладони, даже если их подставить под лучи.
Маша нагнала Рока и, кажется, заглянула ему в глаза.
– А как вас зовут на самом деле?
– Рок – это моё настоящее имя, – ответил он так мерно, что Сабрина готова была принять его голос за шуршание ветра в сухой траве. Маша тоже наморщила лоб – ей было сложно слушать.
– Ясно. Просто я не нашла вас в переписи. – Она теперь шла, едва ли не задом наперёд, в один момент оступилась и упала бы, если бы Рок не удержал её за руку.
– Судья, наверное, что-то напутала, – примирительно и уже как будто мягко произнёс он. – Я там есть.
– Судья… А, Диана Никоновна, – Маша сморщилась – уже притворно. – Я слышала, её многие так называют. А почему, интересно?
Сабрина мысленно возвела глаза к небу. В реальности она, конечно, не позволила себе хоть на мгновение выпустить Рока из поля зрения, но игра Маши её всегда забавляла. Рок усмехнулся уже неприкрыто.
– Она всегда была скора на расправу. Сама судит, сама казнит. Думаю, так.
Сабрина не могла видеть, что выражало его лицо, но Маша вдруг замерла, удивлённо приподняв брови, и пропустила его вперёд. А с места сдвинулась, только когда Сабрина взяла её за руку. Рок успел уйти на десяток шагов вперёд. Он даже не обернулся, и они рисковали потерять его в густом, как сгущёнка, тумане.
– А у вас не пропадала чёрненькая собака? – Маша взяла в руки чашку, глиняного цвета, будто Рок самостоятельно слепил, обжёг, а вот раскрасить забыл. Но бока чашки оказались приятными на ощупь, да ещё и тёплыми – а за лишнюю крупицу тепла Маша готова была расцеловать кого угодно. Хоть демона.
Хоть демона. Она оглянулась на голую стену. Дом, куда их пустили, был небольшим и тёмным. Сабрина так и сказала, едва переступив порог:
– Темновато тут.
Чай достался и ей, он пах травами и малиной, в чашке плавали кусочки листьев. Рок сел за стол с другой стороны и скрестил руки.
– Собачка, – напомнила ему Маша, заметив, что собеседник не расслышал её вопроса, а может, просто не захотел отвечать.
– Нет. – Рок качнул головой. Руки его лежали на деревянной столешнице так же спокойно.
– Странно. – Она провела пальцами по столу и чуть не вскрикнула: в кожу чуть впилось сразу несколько заноз. Необработанные доски щетинились ей навстречу новыми. – А вы не знаете, у кого пропадала? Мы тут просто нашли интересную вещь. Кто-то жёг костёр на кладбище, и под листьями лежал труп собаки.
– Это ритуал, – произнёс Рок так же мерно, как всегда. Как будто ничто не свете не могло его удивить.
– Вы видели, кто это делал? – Маша едва не поперхнулась чаем.
За окном покачивались и стучали в окно голые малиновые лозы. Сквозь мутное окно пробивалось не так уж много света, а тёмный потолок нависал и, наверное, давил бы, если бы она так не увлеклась разговором.
– Это ритуал, – повторил Рок, моргнув. – Человек ест плесневелый хлеб, пьёт собачью кровь, а потом ему позволяется провести обряд на кладбище. Это ритуал на смерть.
Так спокойно он мог бы рассказывать и про нынешний урожай – картошка так себе, а вот лук – самое то. Круглый, золотистый, гладенький такой.
– Ритуал, чтобы убивать?
– Нет. Я же сказал – на смерть.
Маша бездумно отхлебнула горячего чая и тут же закашлялась. Рок терпеливо ждал, даже не отводя взгляда, а Сабрина протянула к ней руку. По спине похлопать хотела что ли… Но не дотянулась, опустила ладонь на край стола и снова обернулась на радушного хозяина.
– Откуда вы знаете? – пробормотала Маша, как только смогла разговаривать.
Рок пожал плечами. Мол, а чего тут не знать-то.
– Что значит – ритуал на смерть? – снова спросила она, вдруг ощутив, как нависает потолок. Почти касается макушки. Глянула вверх: нет, по-прежнему высоко.
Рок молчал. У него была особая манера молчать – так, что не хотелось переспрашивать, всё равно ведь ясно, что не ответит. То ли не хочет, то ли не знает.
– Зачем это сделали? – пробормотала Маша, обращаясь больше к себе, чем к нему – странному собеседнику. Иногда ей казалось – в полуулыбке Рока нет ничего человеческого. – Это Алина, да? Она не маг, но она могла бы… чтобы отомстить.
