Текст книги "Рапунцель"

Автор книги: Марисса Майер (Мейер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Кай дождался, пока она скроется в дверях дворца, и снова опустился на скамью. Хрупкий золотой листок спланировал ему на колени, он поднял его и принялся задумчиво вертеть между пальцами.

В просьбе Прии был определенный смысл. Крупица счастья, малейший намек на надежду – иногда уже этого хватает, чтобы сохранить рассудок в пору несчастий. Но такую просьбу было легче высказать, чем исполнить.

У него было чего ожидать и на что надеяться. Увидеть подпись Леваны на Бременском соглашении. Получить антидот от летумозиса и избавить планеты от бича пандемии.

Но все эти надежды подразумевали жизнь с Леваной – жизнь, в которой уже не будет Золы, чтобы отвлечь его. Хотя следует признать, эта жизнь может оказаться намного короче, чем он рассчитывает. Жутковатая мысль, но преждевременная кончина избавит его от необходимости танцевать сотни ужасных танцев на балах в объятиях Леваны.

Вздохнув, Кай снова подумал о Золе. Последние дни он не мог выкинуть ее из головы, наверное, потому, что ее имя значилось почти в каждом газетном заголовке, кричало из каждого новостного выпуска. Та самая девушка, которую он пригласил на бал. Та самая с которой ему хотелось танцевать.

Он вспомнил о том, как увидел ее на верхушке лестничного пролета, насквозь промокшую от дождя.

В тот момент он заметил, что Зола надела подаренные им перчатки. Кай невольно улыбнулся. Скорее всего, Прия имела в виду совсем не это, но вот оно – самая желанная и безнадежная ситуация в его жизни. Его отношения с Золой, если их вообще можно было так назвать, – ускользающие из рук, как мираж, полные сладкой печали.

Все могло сложиться по-другому. Возможно, если бы он не решил жениться на Леване... если бы ему представился шанс задать Золе вопрос, давно мучивший его: все ли было обманом? Собиралась ли она рассказать ему правду?

И тогда, вероятно, он смог бы представлять себе будущее, в котором они встретятся и начнут все сначала.

Но сейчас помолвка была куда реальнее всего остального, а Зола...

Зола.

Он вскочил со скамьи, едва не раскрошив в руке листок.

Зола разыскивала принцессу Селену. А может быть, даже нашла ее.

Эта мысль тесно переплеталась с волновавшими его вопросами. Какие мотивы стояли за всеми поступками Золы и что она делает сейчас? Как поведут себя жители Луны, когда принцесса Селена вернется? Каким человеком она стала? Хотела ли она сама вернуться на трон?

Несмотря на подозрения, глодавшие его, как червяки яблоко, Кай искренне верил, что Селена жива

Он считал ее истинной наследницей лунного трона и полагал, что ей хватит сил свергнуть Левану. Зола, самый оптимистичный и изобретательный человек из всех, кого он встречал в жизни, наверняка воспользуется шансом разыскать ее, сохранить ей жизнь и заявить о ней всему миру.

Это была очень хрупкая надежда, но самая лучшая из всех, на какие он был сейчас способен.

Глава 20

Кресс проснулась от неведомого прежде разнообразия ощущений. Ноги ныли от боли, подошвы жгло как огнем. Груда песка, в которую они закопались, чтобы не замерзнуть, давила на нее всем весом. Кожу головы слегка покалывало от непривычной легкости. Кожа на теле пересохла и чесалась, губы растрескались.

Торн ерзал рядом, двигаясь осторожно и медленно, чтобы не сместить кусок парашюта, который они натянули над собой для защиты от песка. Мелкие песчинки во рту и носу Кресс говорили о том, что эта мера оказалась не очень эффективной. Песок был повсюду: он забился под ногти, в уголки рта, в волосы и уши. Она попыталась протереть глаза, но их тут же пронзила резкая боль.

– Замри. – Торн положил руку ей на плечо. – Возможно, на брезенте собралось немного росы. Нельзя, чтобы она пропала без толку.

– Росы?

– Воды, которая собирается на земле по утрам.

Кресс прекрасно знала, что такое роса, но ей казалось глупым рассчитывать на то, что она бывает в пустыне. Тем не менее воздух был почти влажным, и она не стала спорить, когда Торн проинструктировал ее, как взять брезент за углы и приподнять их, собрав таким образом всю влагу в самом центре.

Выбравшись из укрытия, они обнаружили полглотка воды, слегка замутненной от песка, который надуло на брезент в течение ночи. Кресс описала эту сомнительную находку Торну, и тот разочарованно нахмурился, но затем он пожал плечами.

– По крайней мере у нас еще полно воды со спутника.

Полно – это были последние две бутылки.

Кресс посмотрела на светлеющий горизонт. После марафона, занявшего почти всю ночь, они проспали не больше пары часов. Ноги болели так, что она боялась, что упадет и не поднимется, если попытается сделать еще хоть шаг. Посмотрев вдаль, Кресс совсем приуныла. Казалось, они совершенно не приблизились к цели и не сдвинулись ни на метр с прошлого вечера.

– Как твои глаза? – спросила она.

– Раньше мне говорили, что они просто дивные, но я предоставляю тебе решать самой.

Зардевшись от смущения, Кресс повернулась к нему. Торн скрестил руки на груди с легкомысленной улыбкой, но она чувствовала некоторое напряжение. Она понимала, что и беззаботность в его голосе была напускной. За его бесшабашным поведением скрывалась лежавшая на сердце тяжесть.

– Не могу с этим поспорить, – пробормотала она. Хотя ей тут же захотелось вползти назад под брезент и спрятать свое смущение, оно того стоило: улыбка Торна стала чуть более искренней.

Они собрали свою импровизированную палатку, выпили немного воды и перевязали полотенца на ногах Кресс. Ночная роса стремительно испарялась, и становилось все жарче. Прежде чем завязать котомку, Торн вытряс оттуда одну из простыней и велел Кресс накинуть ее на себя, как балахон, а потом расправил свою собственную простыню и смастерил для себя подобие накидки с капюшоном.

– У тебя голова покрыта? – спросил он, водя ногой по песку в поисках металлической палки, служившей ему тростью. Кресс попыталась как можно лучше скопировать его накидку и ответила утвердительно. – Прекрасно. Иначе ты скоро поджаришься, как бекон. А это поможет, по крайней мере, на некоторое время.

Кресс возилась с неудобной громоздкой простыней, одновременно пытаясь вести Торна вверх по дюне. Она совершенно не восстановилась, и ноги онемели от ходьбы. Все тело пульсировало от боли.

Они не прошли и четырех дюн, когда Кресс оступилась и рухнула на колени. Торн остановился и уперся пятками в песок, сохраняя равновесие.

– Кресс?

– Я в порядке, – ответила она, поднимаясь на ноги и стряхивая песок с коленей. – Просто немного выдохлась. Я ведь не привыкла к подобным нагрузкам.

Руки Торна замерли в воздухе, словно он собирался помочь ей подняться, но Кресс заметила это слишком поздно.

Он медленно опустил руки.

– Ты можешь идти дальше?

– Да. Мне просто нужно войти в ритм. – Она надеялась, что не врет и ее ноги не останутся на весь день такими же вареными макаронинами, как сейчас.

– Мы будем идти до тех пор, пока не станет слишком жарко. Потом передохнем. Мы ведь не хотим выложиться полностью, особенно под палящим солнцем.

Кресс двинулась вниз по склону дюны, подсчитывая шаги, чтобы как-то убить время.

Десять шагов.

Двадцать пять.

Пятьдесят.

Песок разогрелся и стал обжигать подошвы даже через слой полотенец. Взошло солнце.

Воображение Кресс крутилось вокруг самых ее любимых фантазий: пытаясь отвлечься, она представляла себя то потерпевшей кораблекрушение пираткой второй эры, то атлеткой, готовящейся к марафону по жарким странам, то андроидом, лишенным чувства усталости, который мог переставлять ноги снова, и снова, и снова...

Но мечты становились все более и более зыбкими, их вытесняла реальность – болью, неудобством и жаждой.

Кресс стала надеяться, что Торн вот-вот разрешит сделать привал и передохнуть, но он молчал. Они продолжали ковылять дальше. Торн был прав насчет простыней: они спасали от укусов безжалостного солнца, а выделявшийся пот немного охлаждал кожу. Кресс продолжила считать шаги. Капли пота медленно стекали под коленями. Ужасаясь собственным мыслям, Кресс порадовалась про себя, что Торн не видит ее в таком состоянии.

Он тоже не был неуязвим для испытаний пустыни. Его лицо раскраснелось, волосы свалялись под капюшоном, а по щекам, покрытым щетиной, стекали пот и грязь.

Когда стало жарче, Торн подговорил Кресс допить воду, которую они открыли утром. С удовольствием сделав это, она запоздало поняла, что он сам не выпил ни капли. Ей все еще хотелось пить, но впереди был целый день, а оставалась всего одна бутылка. Хотя

Торн и сказал ей, что они не станут ограничивать себя, пока вода еще остается, она не станет просить добавки, если он сам не будет пить.

Она принялась напевать, чтобы скоротать время. Одну за другой она мурлыкала себе мод нос все любимые песни из своей коллекции, какие могла вспомнить. Знакомые мелодии хорошо отвлекали ее. На какое-то время идти стало легче.

– Вот эта красивая.

Она замолчала и только через несколько секунд поняла, что Торн имел в виду песню, которую она сейчас пела. Кресс не сразу вспомнила, как она называется.

– Спасибо, – нерешительно ответила она. Она никогда и ни перед кем ее не пела – и ее никогда не хвалили за это. – Это популярная на Луне колыбельная. Я думала, что меня назвали в ее честь, пока не узнала, насколько распространено мое имя[2]2
   прим.ред. Крессида (древнегреч.) – золотая


[Закрыть].

Она пропела первую строчку:

– В темном небе показался лунный диск золотой, солнце на закате провожаем песенкой простой...

Посмотрев на Торна, Кресс увидела, что на его губах играет улыбка.

– Мама пела тебе колыбельные?

– Нет, что ты! Если ты – пустышка, это становится понятно прямо с рождения. Мне было всего несколько дней, когда родители от меня отказались. Я совсем их не помню.

Улыбка исчезла с ее лица, а Торн надолго умолк.

– Думаю, тебе не стоит сейчас петь, – наконец произнес он. – А то у тебя рот пересохнет.

– Ой. – Кресс сжала губы и коснулась кончиками пальцев плеча Торна – это значило, что они начинают спуск по склону дюны. Кожу у нее саднило от жары, несмотря на простыню. Но ее подбодряла мысль о том, что приближался полдень, а поскольку а это время температура поднималась выше всего, Торн обещал, что они устроят привал

– Ладно, – проскрипел Торн таким голосом, будто слова выскребли у пего из горла. – Пожалуй, хватит. Давай передохнем до тех пор, пока не станет чуть прохладнее,

Кресс застонала от облегчения. Она могла бы идти целый день, если бы он попросил ее об этом, но сейчас была просто счастлива оттого, что он не стал этого делать.

– Ты не видишь никакой тени? Или места, которое может оказаться в тени, как только солнце перейдет зенит?

Прищурившись, Кресс оглядела гряду дюн. Хотя кое-где за вершинами встречалась тень, она была временной: солнце проникало всюду. Однако чуть поодаль виднелась крупная дюна, которая вскоре отбросит тень, и это было лучшим вариантом из всех доступных.

– Сюда, – позвала она. Перспектива скорого отдыха придавала ей сил.

Как только они пересекли еще один холм, Кресс увидела что-то в отдалении. Она ахнула и схватила Торна за руку.

– Что там?

Она, разинув рот, смотрела на восхитительную картинку, не находя слов, чтобы описать ее. Голубое и зеленое, яркий контраст с оранжевой пустыней. – Вода... и деревья!

– Оазис?

– Да! Это точно он!

Ее охватил восторг. Она задрожала от предвкушения тени, воды и отдыха.

– Пойдем, он совсем недалеко! – И она бросилась вперед по песку с новыми силами.

– Кресс. Кресс, постой! Побереги дыхание.

– Но мы почти уже на месте!

– Кресс!

Она едва его слышала, уже представляя себе, как прохладная вода стекает по горлу. Легкий ветерок под сенью пальм. Может быть, гам даже найдется пища, какая-нибудь странная земная тропическая еда, которой она себе и представить не могла, – сочная, хрустящая и освежающая...

Но больше всего она желала рухнуть куда-нибудь в тенек, в закрытое от солнца место, и спать до тех пор, пока ночь не принесет прохладу и россыпь мерцающих звезд над головой.

Торн шагал следом, прекратив попытки остановить ее. Вскоре Кресс поняла, что это жестоко – заставлять его двигаться так быстро. Она немного сбавила шаг, стараясь не сводить глаз с озера, мерцавшего у подножия дюн.

– Кресс, ты уверена? – спросил он, переведя дух.

– Конечно! Вот он, прямо перед нами.

– Но... Кресс.

Она оглянулась на Торна.

– Что случилось? У тебя что-то болит?

Он покачал головой.

– Нет, просто... ладно. Ладно, я могу идти дальше. Давай доберемся до этого оазиса.

Просияв от счастья, она взяла его за свободную руку и повела по песку. Фантазии взяли верх над здравым смыслом и полностью вытеснили усталость Полотенца стерли ей ноги почти до мяса, щиколотки обгорели там, где их не скрывала простыня, а мозг гудел от жажды, но они уже были близко. Так близко!

И тем не менее, поскальзываясь в глубоком песке,

Кресс заметила, что оазис не приближается. Он все время висел под горизонтом, словно эта сверкающая вода и деревья отступали от нее с каждым новым шагом.

Она отчаянно бросилась вперед. Дистанция была велика, но преодолима. Скоро они придут туда, если только продолжат идти. Шаг за шагом – надо только не останавливаться…

– Кресс?

– Капитан, – пропыхтела она. – Он... совсем недалеко.

– Кресс, он хоть немного приблизился?

Она оступилась и встала как вкопанная, пытаясь перевести дух.

– Что?

– Я спрашиваю, он приблизился? Деревья стали больше, чем раньше?

Прищурившись, она посмотрела на деревья, на озеро – шикарный вид! ~ и вытерла рукавом лицо. Ей было ужасно жарко, но на ткани не осталось пота.

Правда была ужасна, и Кресс не хватало сил сказать все как есть.

– Н-нет. Но это... Как...

Торн вздохнул, но не с разочарованием, а даже с некоторым облегчением.

– Кресс, это мираж. Свет играет в игры с твоими глазами.

– Но... Я ведь вижу его. Даже острова на озере, и деревья...

~ Знаю. Миражи всегда кажутся настоящими, но ты видишь только то, что хочешь видеть. Это обман, Кресс. Там ничего нет.

Она как зачарованная смотрела на легкую зыбь блестящего озера, на ветви, трепещущие на ветру. Все казалось таким реальным, таким осязаемым. Она почти чувствовала запах, ощущала прикосновение прохладного ветра к коже.

Между тем ноги уже едва держали ее – от падения удерживал только страх поджариться на раскаленном песке.

– Все нормально. Многие видят миражи в пустыне.

– Но я... я даже не подозревала. Я должна была понять. Я слышала о подобном, но не... Я не думала, что это может выглядеть настолько правдоподобно.

Торн провел рукой по простыне и нащупал ее руку.

– Ты ведь не заплачешь? – В его голосе слышались нотки ласки и строгости одновременно. Плакать было запрещено: они должны были беречь каждую каплю воды.

– Нет, – шепнула она и не солгала. Не то чтобы ей не хотелось плакать, просто она не была уверена, что ее тело еще в состоянии производить слезы.

– Хорошо, тогда пойдем дальше. Найдем себе подходящую дюну, чтобы перевести дух.

Кресс с трудом оторвала взгляд от манящей картинки. Оглядев ближайшие дюны, она повела Торна к склону, обращенному на юг. Пока она шагала к вершине, тонкая струна надежды, словно поддерживавшая ее все это время, лопнула. Застонав от боли, Кресс рухнула на песок.

Торн достал из котомки простыню и парашютный брезент и разложил его на земле так, чтобы можно было сесть, не касаясь раскаленного песка, затем стянул уголки вверху, чтобы образовался навес, скрывающий их от солнечных лучей.

Он положил руку Кресс на плечи и притянул ее к себе. Она чувствовала себя такой наивной и глупой, и обманутой – пустыней, солнцем, собственными глазами. И теперь правда медленно доходила до нее.

Не было никакой воды.

Не было никаких деревьев.

Ничего, кроме бескрайних песков, жгучего солнца и изматывающего пути.

И они могут так и не дойти до конца. Ведь они не способны шагать вечно. Она сомневалась, что сможет продержаться еще один день, а кто знал, сколько им придется идти до края пустыни. За каждой дюной будто скрывалось еще три таких же, и каждый новый шаг в сторону гор словно уносил их еще дальше от цели. И они даже не знали, найдут ли в горах желанное убежище, если доберутся до них.

– Мы не погибнем здесь, – мягко и успокаивающе сказал Торн. Он будто догадывался, о чем она сейчас думает. – Я бывал в переделках и похуже, но, как видишь, до сих пор жив.

– Правда?

Он открыл рот, помолчал, но все же решил ответить.

– Ну... Я сидел в тюрьме, а там был не курорт.

Кресс поправила полотенца на ногах. Волосяные веревки больно впивались в кожу.

– В армии тоже было не очень весело, если уж на то пошло.

– Ты провел там всего пять месяцев, – пробормотала Кресс. – И большую часть этого времени – в учебных полетах.

Торн склонил голову набок.

– Откуда ты это знаешь?

– Из своих исследований, -уклончиво ответила она. Ей не хотелось признаваться, сколько времени она провела, копаясь в сто прошлом, а он и не спрашивал.

– Ладно. Возможно, это и худшая из ситуаций, в которые я попадал. Но мы все равно выживем. Мы найдем цивилизацию, свяжемся с «Рэмпионом», и они прилетят за нами. Потом мы свергнем Левану, я получу кучу денег в награду, а Содружество простит мне мои преступления, и все мы будем жить долго и счастливо, и все такое прочее.

Кресс клубочком свернулась около него, изо всех сил стараясь поверить.

– Но для начала мы должны выбраться из этой пустыни. – Он потрепал ее по плечу. В обычное время Кресс бы одурела от восторга, но сейчас она была слишком измотана. – Поверь мне, Кресс. Я вытащу нас отсюда.

Глава 21

– Вот, – сказал доктор Эрланд, отрезая концы хирургической нити. – Это все, что я могу для него сделать.

Зола облизнула губы и обнаружила, что они совсем растрескались от сухости.

– И... Он сможет...

– Остается ждать и наблюдать. Ему повезло, что пули не пронзили легкое, – тогда бы он не дожил до помощи. Но он потерял много крови. Я буду поддерживать его анестетиками день-другой. Нужно держать его на успокоительных. Солдаты Леваны спроектированы как одноразовое оружие: они очень эффективны, когда у них все в порядке со здоровьем, но генетические изменения не позволяют им долго отдыхать, даже если организму требуется время на восстановление.

Зола посмотрела на раны Волка, зашитые темно-синей ниткой: прямо по живой плоти тянулись уродливые рубцы. Грудь его усеивали и другие, старые шрамы – было очевидно, что Волк прошел через многое. Так неужели теперь, после стольких испытаний, он сдастся?

Рядом на столике стоял поднос с двумя пулями, вынутыми врачом, – они казались слишком маленькими для того, чтобы нанести такой большой урон.

– Я не могу допустить, чтобы еще кто-то погиб. – шепнула Зола в отчаянии.

Доктор, дезинфицировавший хирургические инструменты, посмотрел на нее.

– Может быть, для королевы они и одноразовые орудия, но на самом деле они вполне жизнеспособны. – Он положил скальпель и щипцы в сосуд с ярко-голубой жидкостью. – Если твой приятель сможет нормально отдохнуть, вполне возможно, что он полностью восстановится.

– Возможно, – безо всякого выражения повторила Зола. Этого было недостаточно.

Она медленно опустилась на деревянный стул рядом с постелью Волка и взяла его за руку, надеясь, что прикосновение немного ободрит его, хотя она и не надеялась заменить Скарлет.

Она зажмурилась от приступа боли и запоздалого раскаяния. Скарлет. Волк будет вне себя, когда очнется. Точнее, он будет просто раздавлен.

– А теперь вы расскажете мне, как оказались здесь в компании лунного солдата-волколака и лунного королевского гвардейца? Наверное, самое неожиданное сочетание в нашей Галактике!

Зола тяжело вздохнула. Понадобилось некоторое время, чтобы собраться с духом и мысленно вернуться к началу всей этой истории. Наконец она решилась рассказать доктору, как выследила Мишель Бенуа и как надеялась узнать больше о женщине, готовой рисковать жизнью, чтобы сберечь ее секрет. Как она разыскивала хоть какие-то свидетельства о своем прошлом: кто решился привезти ее на Землю и зачем кому-то понадобилось вкладывать столько веры в ребенка трех лет от роду, на тот момент стоявшему на пороге смерти после неудачного покушения.

Она рассказала о том, что, следуя за уликами, попала Париж, где узнала о гибели Мишель Бенуа, но зато нашла ее внучку. Скарлет... и Волка. Как они стали союзниками. Как Волк тренировал ее, обучая сражаться и использовать ментальные способности.

Рассказала о схватке, развернувшейся на борту «Рэмпиона», и о том, как Сибил Мира захватила Скарлет в плен, как остались только они с Волком... и этот гвардеец, которому ей очень хотелось доверять, которому необходимо было доверять – и тем не менее она до сих пор не знала его имени.

– Он сказал, что будет служить своей принцессе, – еле слышно сказала Зола. – Откуда-то он знал обо мне.

Эрланд взъерошил свою кудрявую шевелюру.

– Возможно, он слышал, как придворный маг Мира или сама королева говорили о вас. Нам повезло, что он предан истинной наследнице короны. Многие из приспешников Леваны с радостью убили бы вас, чтобы получить награду.

– Я прекрасно это понимаю.

Доктор пренебрежительно оскалился, словно ему не хотелось признавать, что гвардеец, несмотря ни на что, может оказаться союзником.

– А если уж зашла речь о признании вас истинной королевой...

Зола сжалась в комочек и покрепче взяла Волка за руку.

– Мисс Линь, я провел годы, разрабатывая план на тот случай, если вы к нам вернетесь. Вам следовало бы сразу обратиться за помощью ко мне.

Зола сморщила нос.

– Вот именно поэтому я так и не поступила.

– И как это понимать?

– Когда вы пришли ко мне в тюремную камеру и вывалили на меня все эти новости, как я должна была отреагировать? Ни с того ни с сего из нищей девчонки без роду и племени я превратилась в давно разыскиваемую принцессу. Вы думали, что я подскочу от радости и безоговорочно приму эту судьбу, как вы за меня и решили? А вы не задумывались о том, что это совсем не та судьба, о которой я мечтала? Меня не воспитывали как принцессу и политического лидера. Мне требовалось время, чтобы свыкнуться со своим новым положением и с тем, откуда я на самом деле пришла. Я подумала, что, быть может, смогу найти ответы на свои вопросы во Франции.

– И как, получилось?

Зола пожала плечами, вспомнив подпольную лабораторию, которую они обнаружили на ферме Бенуа. Там располагалась камера поддержания жизнедеятельности, в которой она пролежала, полумертвая, восемь лет. Какой-то неизвестный, безымянный человек дал ей новое имя, новую историю и новые, железные конечности.

– Только на некоторые.

– И что теперь? Вы уже готовы принять свою настоящую судьбу или все еще в раздумьях?

Она нахмурилась.

– Я знаю, что я и вправду та, кем вы меня считаете. И кто-то должен остановить Левану. Если этим кем-то должна быть я, то... что ж. Я это принимаю. Я готова.

Посмотрев на Волка, она закусила губу и не договорила фразу.

«По крайней мере, я думала, что готова – до тех пор, пока сама все не разрушила».

– Хорошо, – сказал доктор. – Потому что настало время составить какой-нибудь план. Левану больше нельзя допускать к правлению и уж тем более нельзя позволять ей командовать на Земле.

– Знаю. Я абсолютно согласна. У меня был план, на самом деле. У нас был.

Доктор удивленно поднял бровь.

– Мы собирались сделать так, чтобы свадебная церемония сыграла мам на руку – там должны будут присутствовать СМИ и ведущие политики. Мы планировали обойти систему безопасности дворца, я должна была ворваться на церемонию и... прервать ее.

– Прервать свадебную церемонию? – без особого энтузиазма переспросил Эрланд.

– Да. Я собиралась рассказать всем о том, кто я такая на самом деле. В присутствии представителей прессы, глав государств и на глазах у всего мира я планировала сделать заявление, что Кай не может жениться на Леване. Я хотела рассказать всему миру о планах Леваны вторгнуться во все земные государства, если политики откажутся принять ее в качестве нового мирового лидера. А потом я бы потребовала, чтобы Левана уступила свою корону... мне.

Почувствовав, что ее ладонь стала слишком горячей, Зола нервно вытерла ее о штанину.

Доктор Эрланд потемнел лицом. Затем он протянул руку и сильно ущипнул Золу чуть повыше локтя.

– Ай! Вы что?

– Хм. Я решил проверить, уж не привиделась ли ты мне. Потому что вряд ли твой план мог оказаться настолько глупым.

– Он вовсе не глупый. Новости мгновенно разлетаются по всему миру. Левана никак не сможет остановить их.

– Конечно, эта новость станет самой популярной на многие месяцы вперед. Все захотят посмотреть на сумасшедшего киборга, который возомнил себя принцессой.

– Они смогут проверить мою кровь, как это сделали вы. У нас есть доказательства.

– И Ее Величество, без сомнения, будет терпеливо стоять рядом, дожидаясь результатов анализа. – Он вздохнул так, будто разговаривал с несмышленым ребенком. – Королева Левана так глубоко вонзила свои когти н Содружество, что ты будешь мертва прежде, чем успеешь договорить слово «принцесса». А твой ненаглядный император Кай готов пойти на что угодно, лишь бы умиротворить ее. Лишь бы предотвратить войну и получить долгожданный антидот летумозиса. Он не станет рисковать всем только ради того, чтобы выслушать доводы шестнадцатилетней девчонки, которая тем более уже состоит в международном розыске.

Зола упрямо скрестила руки на груди.

– А может быть, и станет.

Эрланд посмотрел на нее так выразительно, что она вжалась в спинку стула.

– Хорошо, – сдалась она. – А что предлагаете вы? Вы прекрасно осведомлены обо всей политической ситуации и революционных делах, так что просветите меня, о мудрейший.

Доктор снял шляпу с небольшой грифельной доски и нахлобучил ее на голову.

– Вам стоит начать с обучения хорошим манерам, иначе никто и никогда не поверит, что вы – королевской крови.

– Это точно. Уверена, что плохое знание этикета – главная причина большинства революций.

– Вы закончили паясничать?

– Еще нет.

Некоторое время они сверлили друг друга взглядом, но наконец Зола уступила.

– Ну хорошо, я закончила.

– Прекрасно. Потому что нам еще многое предстоит обсудить начиная с того, каким образом доставить вас на Луну.

– На Луну?

– Да, на Луну. Тот обледенелый кусок камня в космосе, которым вы обречены править. Полагаю, вы знаете, о чем я говорю?

– Вы хотите, чтобы я отправилась на Луну?

– Не прямо сейчас, но, в общем, да. Сейчас вы попросту тратите время зря с этой свадебной возней и попытками заигрывать со СМИ. Народу Луны плевать на то, что думают земляне. Если вы объявите о себе здесь, ничто не заставит их взбунтоваться против своей королевы на Луне или короновать вас вместо нее.

– Еще и как заставит! Ведь я – полноправная наследница!

Она осеклась, пораженная собственными словами. Еще никогда ее так не волновало собственное происхождение, и еще никогда она не стремилась назвать свое настоящее имя, Это было очень странное чувство, замешенное на чем-то вроде гордости и чести.

– Да, вы – полноправная наследница, – согласился доктор. – Но вы должны стремиться убедить в этом население Луны, а не землян. Жители Луны должны узнать о том, что вы живы. Только с их помощью вы сможете претендовать на право наследования, доступное вам по рождению. И конечно же, Левана так просто не сдастся.

Зола устало помассировала шею, дожидаясь, пока предупреждения о повышенном уровне адреналина перед ее глазами погаснут.

– Хорошо. Давайте остановимся на том, что вы правы и это – единственная возможность добиться успеха. Но как мы попадем на Луну? Ведь все порты находятся под землей. И за ними наверняка установлено круглосуточное наблюдение?

– Совершенно верно. Мы должны придумать способ доставить вас в порт. Понятно, что нельзя воспользоваться вашим кораблем... – Он замолчал, потирая щеку. – Потребуется очень серьезное планирование.

– О боже, опять это занудное стратегическое планирование. Мое любимое занятие, – саркастически усмехнулась Зола.

– В то же время я бы не хотел, чтобы вы уходили слишком далеко от центра города. По возможности оставайтесь на корабле. Здесь не совсем безопасно.

Зола сердито сверкнула на него глазами.

– Если вы еще не заметили, то все меня видели. Теперь уже нет никакого смысла прятаться.

– Не о том речь. На этой территории зафиксировано в несколько раз больше вспышек летумозиса, чем где-либо еще. Хотя ситуацию еще нельзя назвать чрезвычайной, расслабляться не стоит. Особенно вам.

– Но... у меня ведь иммунитет. Вы что, забыли? С этого же все и началось!

Доктор тяжело и протяжно вздохнул. При виде его помрачневшего лица Зола разволновалась.

– Доктор, в чем дело?

– Я собственными глазами наблюдал случай мутации болезни, – сказал Эрланд. – Скорее всего, жители Луны больше не обладают иммунитетом к вирусу. По крайней мере не все.

У нее по спине побежали мурашки. Удивительно, насколько легко пробуждаются застарелые страхи. Вот уже много недель она считала себя неуязвимой перед страшной болезнью, державшей в напряжении всю Землю. Но теперь ее иммунитет оказался под вопросом.

И она находилась в Африке, где все это началось. Оба подскочили от неожиданного стука в дверь. На пороге стоял гвардеец с еще влажными после душа волосами. Он переоделся в какую-то земную военную форму, которую, вероятно, нашел на борту «Рэмпиона». Хотя его ран уже не было видно, он держался на ногах еще не очень уверенно и, по-видимому, старался не напрягать раненую сторону при ходьбе.

В руках он держал поднос с ароматными чесночными хлебцами.

– Я услышал, что вы разговариваете, подумал, что операция закончена, и решил заглянуть. Как ваш друг?

Зола посмотрела на Волка. Теперь он тоже стал уязвим.

Ее вдруг осенило: все, кто находился в этой комнате, были выходцами с Луны. Если доктор Эрланд был прав, теперь они все уязвимы.

Золе пришлось сглотнуть, чтобы напряжение в ее голосе стало не таким заметным.

– По крайней мере он еще жив. – Отойдя от Волка, она протянула руку гвардейцу. – Кстати, меня зовут Зола.

Он поморщился.

– Я знаю, кто вы.

– Да, но мне показалось, что неплохо было бы официально представиться, раз уж мы по одну сторону баррикад.

– Значит, вы приняли решение?

Она опешила и нахмурилась, но еще до того, как сообразила, что ответить, гвардеец переложил поднос в другую руку а правой пожал ее протянутую ладонь.

– Ясин Клей. Большая честь для меня.

Не понимая, как отнестись к его поведению, кото рое весьма походило на насмешку, Зола отстранилась и посмотрела на доктора, который держал Волка за запястье. Совершенно очевидно, что он не собирался участвовать в их беседе.

Зола вытерла вспотевшие ладони о штаны и посмотрела на поднос.

– Так что? Вы умеете стрелять, управлять космическим кораблем, да еще и печь?

– Нет, это детвора принесла. – Он протянул ей поднос. – Они хотели передать это вам, но я сказал, что вас нельзя беспокоить.