Текст книги "Смертельный эликсир"
Автор книги: Марион Пьери
Жанр:
Исторические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Франсуа стало грустно.
В доме, видимо, кто-то был, поскольку окна на первом этаже были распахнуты и кисейные шторы колыхались на ветру, открывая на мгновенье простое убранство комнаты и цветок в грубом горшке на подоконнике.
Франсуа не без трепета нажал на кнопку знакомого железного звонка на двери, и тот пропел привычную для его уха народную мелодию. Время как будто бы застыло.
Дверь открыла старая служанка, которая сразу же узнала его.
– Мсье Тарпи! Здравствуйте! Как давно вы у нас не были! – воскликнула она, пропуская Франсуа в тесную прихожую, заставленную до потолка старой мебелью.
Франсуа огляделся. Ничего не изменилось за те годы, что он отсутствовал. Все та же мебель, все те же картины и ветхие пледы на продавленных креслах и диване. Уютно. Но запах старости витает так же явно, как и в комнате его тетушки.
– А где мадам Соваж?
– Ее нет, ушла с кухаркой за покупками, – ответила служанка.
– В середине дня? – улыбнулся Франсуа.
– Ну да, она считает, что это подходящее время, ведь сейчас рыбу на пристани продают почти даром, лишь бы отдать.
Франсуа вздохнул. Надежды, что здесь его поймут, таяли, как туман солнечным утром.
– А где ваш молодой хозяин, мсье Пьер? – задал еще один вопрос Франсуа.
– На работе, ведь он служит в мэрии, скоро должен прийти на обед, – ответила служанка и взглянула на часы. – Располагайтесь, мсье, а мне нужно успеть накрыть на стол к его приходу.
И она спешным шагом удалилась в соседнюю комнату, где начала звенеть тарелками, приборами и стаканами. В это самое время дверь отворилась и на пороге показался мужчина. Несмотря на солнечный летний день, одет он был в суконную пару незамысловатого мышиного цвета, белую рубашку с высоким воротником и старомодный галстук. Франсуа подумал, что в жизни не видел такого противного галстука. И по цвету, и по форме он напомнил ему селедку. Когда мужчина снял картуз с высокой тульей, Франсуа увидел у него надо лбом приличную плешь.
– Добрый день, Франсуа, – мужчина натянуто улыбнулся и, пригладив остатки волос, пошел навстречу и протянул руку, которая была слабой и потной. Вблизи Франсуа рассмотрел его нос с расширенными порами и лопнувшими кровеносными сосудами.
– Добрый день, Пьер, – улыбнулся Франсуа, который сразу понял, что перед ним друг его детства, сын мадам Соваж, мсье Пьер Соваж, чиновник мэрии. – Ты узнал меня?
– Немудрено, – Пьер выдавил из себя улыбку. – Ведь ты совсем не изменился. В отличие от меня.
И он с надеждой посмотрел на Франсуа, рассчитывая на то, что старинный приятель не скажет правду о его внешности или хотя бы трансформирует ее до полуправды.
Но Франсуа безжалостно изрек:
– Ты изменился, приятель. Много работы?
Пьер ничего не ответил, прошел в столовую, где служанка уже закончила накрывать на стол. Он передвинул несколько приборов, которые, по его мнению, лежали чуть криво, и раздраженно сказал:
– Зато ты у нас огурец-молодец. Жизнь бьет ключом? Парижские огни манят и разжигают жар в сердце? Что же ты забыл у нас, в жалкой провинции?
Затем он сел за стол, взял из специальной корзинки пучок эстрагона и начал методично жевать его, как кролик, уставившись в одну точку. Франсуа это напомнило невротическую пациентку, которая на приеме у врача рассказывает о женских болезнях и не переставая вертит на шее нитку жемчуга. И еще. В злых словах Пьера он почувствовал тот зашкаливающий по своей лживости уровень слухов и домыслов, которые передавались по городу в связи с его приездом. Стоит подумать над тем, доверять ли этой облезлой крысе свои планы. Только из зависти все дело завалит. Франсуа вздохнул и уже миролюбиво спросил:
– А мадам Соваж вернется к обеду?
– Куда она денется! – вздохнул в свою очередь Пьер. – Нужно же проконтролировать, не выпью ли я лишнюю рюмку кальвадоса. У нас все учтено, даже кальвадос.
И он многозначительно взглянул на Франсуа. Тот сразу все понял. Денег ему здесь не дадут. Наверное, еще и тетушке нажалуются. Если собственный сын ходит в обносках покойного отца и провиант закупается по бросовым ценам в конце базарного дня, о чем можно говорить!
Когда мадам Соваж вернулась, сняла свою старую мантилью, черные митенки и шляпку, ее взору предстала странная картина. Два взрослых мужчины сидели в столовой и молчали. Дорогого гостя даже не пригласили за стол, не поставили для него прибор и не налили ему выпить. Мадам Соваж запричитала, узнав Франсуа, поплакала у него на груди, вытирая слезы кружевным платочком.
– Пьер, Пьер! Это же Франсуа! Наш дорогой Франсуа! – протягивала она руки к сыну. – Помнишь, как вы играли у нас в саду, как взлетали на качелях выше вяза? А сейчас посмотри, какое огромное дерево выросло! Никакие качели его не достанут. Сколько лет прошло!.. Сколько лет…
И она проковыляла к буфету, откуда достала для Франсуа тарелку, вилку, нож и бокал для вина.
Франсуа отнекивался, но его усадили обедать. Невесело сидели за столом эти три человека, которых связывали теплые воспоминания о прошлом. Но никто из них не захотел возвращаться к этому эмоциональному опыту, поскольку видел разительные отличия прошедшего счастья и своего нынешнего положения. Постаревшая женщина доживала невеселую жизнь без мужа, с сыном-алкоголиком, на которого не позарилась даже самая простая женщина из их городка. Причем мать наивно полагала, что о пристрастии ее сына к спиртным напиткам никто не знает. Она даже под пыткой не призналась бы, скольких сил ей стоило сохранить сыну работу, сколько слез она пролила в кабинете главного столоначальника, сколько подарков отнесла в мэрию.
Ее сын, как и все алкоголики, отрицавший свое пагубное пристрастие, мрачно смотрел на «столичную штучку» – своего крестного брата. Ему было досадно, что этот человек, с которым они были так близки в детстве и юности, прыгнул выше, чем он сам. А ведь у него, Пьера, были такие же возможности, если не лучше. Он, по крайней мере, не был сиротой.
Франсуа, водя ложкой в уже остывшем супе, думал о том, что же случилось с его другом по детским играм и шалостям, красавцем и заводилой, от которого млели все гимназистки города и который одной рукой в общественном саду пробивал самую большую цифру на аттракционе с молотом и наковальней. Какой жизненный кирпич на него свалился?
Франсуа понял, что не станет заводить разговор о деньгах, поэтому решил закончить свой визит. Он поблагодарил крестную за суп, подобного которому, как он отметил, не едал и в Париже. Сказал несколько ободряющих слов Пьеру и от имени семьи Лаке пригласил мать и сына на обед в день фестиваля сыра.
– О да! Фестиваль! – с экзальтацией воскликнула мадам Соваж. – Когда мы были юными гимназистками, то с твоей тетушкой и матушкой-покойницей съедали на нем добрую головку такого лакомства, как нёфшатель. Прекрасный вкус! Нежный аромат грибов и пушистой плесени! А с белым хлебом и красным вином – это вообще пища богов! А сыр «мимоле́т», оранжевый цвет у которого от морковного сока! Сейчас уже такого продукта, как мы едали в детстве, не делают.
Франсуа согласился с престарелой мадам, поцеловал ее в дряблую щеку и стал спускаться по лестнице в сад. Неожиданно его догнал Пьер.
– Послушай, брат, – сказал он, не глядя Франсуа в глаза. – А ты зачем приходил?
– Да так, заглянул повидать крестную и тебя, – ловко соврал Франсуа.
– А… – протянул Пьер. – А я подумал, что денег просить.
Помолчав секунду, он добавил:
– С этим делом у нас туго. Все деньги в банке. Ни единого су мы оттуда не берем. Все на черный день. Обходимся моим жалованием. Очень скромно живем, ты же видел. Я своими деньгами не распоряжаюсь.
– Хорошо, Пьер, – сказал Франсуа и похлопал его по плечу. – Спасибо за суп. Приходите, тетушка будет вам рада. Устроим родственный обед, как когда-то.
Уходя, Франсуа думал. Вот он сказал: «Хорошо, Пьер». А что хорошо? Что два взрослых мужчины не могут иметь доступа к деньгам семьи? Им не доверяют? Боятся, что деньги будут пущены на ветер и жить будет не на что? Только один из-за этого недоверия стал алкоголиком, а другой скоро станет невротиком.
Франсуа искал ответ на вопрос, идя по дороге к дому своей тетушки. Почему только тетушки? Это и его дом тоже. Стоит узнать, сколько дают сейчас по закладной за участок земли и строение. Пока он обдумывал эту возможность, сами деньги плыли прямо к нему в руки. Мадам Додар сегодня также была на сборе моллюсков и сейчас со всей своей свитой из свободных кухарок и мясников возвращалась в Понтабери. Она окликнула Франсуа, который озадаченно обернулся на зов, поскольку не узнал Эмму. С корзинкой в руке, в широкополой шляпе, вязаном пуловере молочного оттенка и мужских твидовых брюках она выглядела неожиданно помолодевшей. На лице ни грамма пудры, только губы ярко накрашены.
– Мсье Тарпи! – непринужденно крикнула она. – Вот это встреча! Я рада вас видеть.
Франсуа поклонился. Сказать по правде, он тоже был рад встретить мадам Додар, потому что ему необходимо было как следует подзарядиться от ее здорового оптимизма и энергичности, о чем он сразу и сказал. Это получилось несколько фамильярно и прямолинейно, но Эмму такими речами трудно было смутить.
Мадам Додар была опытной женщиной, она два раза выходила замуж, оба мужа покоились на кладбище Понтабери. Ее любовниками были многие мужчины из ее близкого круга, впрочем, не брезговала она и крепкими молодыми простолюдинами. Но это, как и вся жизнь мадам, было в рамках приличий их городка, и ни одна кумушка не посмела бы бросить камень в ее огород, тем более что опасно было связываться с Эммой Додар.
Ей нравился Франсуа, это был ее типаж мужчины. И хотя лет ей было уже немало, зато сил хоть отбавляй. Даст фору в сексе некоторым безмозглым молодым курицам, которые не способны не то что довести мужчину до постели, но даже просто вызвать интерес к себе. Средства у нее тоже есть, помочь деньгами своему любовнику при понимании с его стороны и правильном поведении она всегда готова.
Еще при первой встрече она заметила, как внимательно рассматривал ее лицо Франсуа, поэтому мудрая Додар просто ждала момента, когда этот парижский экземпляр станет экспонатом ее интимной коллекции.
Вот это время и пришло. Об этом сказали ей слова молодого ученого, его глаза, его губы. Ох, не спугнуть бы… Надо сыграть на его интересе к науке.
В действительности мадам Додар терпеть не могла учебу, еле закончила местную гимназию, причем ее родные порицали французский лаицизм[4]4
Процесс, в ходе которого религиозные догмы утрачивают весомое значение в жизни общества. (Примеч. авт.)
[Закрыть] и светское образование. Поэтому, выйдя замуж сразу после выпускного бала, новоиспеченная лавочница все свое время посвящала удовольствиям и мясному магазинчику, который по местному обычаю называли шаркьютери.
– Мсье Тарпи, я вас просто так не отпущу! – проворковала мадам Додар, передавая свою корзинку идущему рядом мяснику-здоровяку. – Мы сейчас зайдем в один очень миленький ресторанчик-brasserie[5]5
Здесь: пивная, пивной бар. (Примеч. ред.)
[Закрыть] на берегу, где нас угостят треской на гриле, жареной вырезкой и карамельным мороженым. Но вначале подадут только что найденные лично мной устрицы с лимоном.
И она плотоядно облизнула губы, глядя прямо в глаза Франсуа, который начал бормотать что-то невнятное, но не отказался от предложения.
Через полчаса компания расположилась под тентами питейного заведения, очень милого и опрятного. Франсуа и мадам Додар заняли отдельный столик, закрытый со всех сторон вьющимися розами, а прислуга уселась за огромным деревянным столом, который перед их приходом выскребли до белизны с помощью ножа и песка.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
