Текст книги "Ловец Душ"

Автор книги: Марина Ефиминюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Эй! – окликнула я его без особого энтузиазма, следя за развивающимся заляпанным плащом.

Тяжело вздохнув, я направилась следом. Тут-то я увидела Лулу, вернее, я увидела трех наших лошадок. Понуро опустив шеи, они пытались выдернуть тонкие пожелтевшие травинки, пробившиеся между досок набережной. Над головами людей мелькала широкополая шляпа Лу с колыхающимися перьями. Савков быстро растолкал собравшихся, любопытные зарокотали, заругались на наглеца, но колдун уже пролез в самый центр. До меня донесся его хриплый окрик:

– Мальчишка! Да вы с институткой из одного гнезда выпали!

Я хмыкнула про себя и поспешила к ним, с трудом протиснулась сквозь толпу и расплылась в задорной улыбке. Чумазый цыганенок с тяжелой золотой серьгой в ухе крутил и вертел крохотные деревянные стаканчики. Лу с горящими глазами и разинутой варежкой пытался, не моргая, следить за мельканием маленького медного шарика. Цыган улыбался широко и белозубо, ловко переставляя стаканчики и изредка кидая хитрые взгляды на раскрасневшегося Лу, длинная шпага которого уже лежала на досках рядом с бочкой.

– Кручу, верчу, найти шарик хочу! – бубнил под нос мальчишка, он остановился и подмигнул Копытину: – Выбирай!

– Здесь! – взвизгнул тот и ткнул трясущимся пальцем.

Я хмыкнула и прицокнула языком, Савков хмуро глянул на меня, уже не пытаясь вытащить Лу из лап мошенников.

– В правой руке! – крикнула я из-за спины Копытина. Толпа загудела так, что даже перекрыла рыночный шум.

На высоких скулах цыганенка появился багрянец, губы чуть дернулись. Он посмотрел на меня, но, не выдержав тяжелого пронизывающего взгляда, опустил голову и протянул правую руку. На ладони шарика не оказалось. Я пожала плечами, стараясь подавить хохот. Сама-то всю жизнь шарик в правую руку прятала, а мальчишка, видать, оказался левшой.

– Значит, в левой, – опечалилась я. – Ну что же, Лу, – я хлопнула растерянного Копытина по плечу, – придется тебе распрощаться со своей шпагой, ничего здесь не попишешь. Кстати, – почти интимно шепнула я, – ты, я надеюсь, наших лошадей не проиграл?

Я не выдержала и звонко рассмеялась ему в лицо, а заодно незаметно переложила сворованный кошель из своего кармана Савкову. Так оно надежнее будет, меня-то скорее всего на переезде ощупают, а Коленьку с его разбитым лицом трогать побоятся, да и к мужикам у нас уважительнее относятся. Я направилась к набережной, толпа расступилась, продолжая рокотливо обсуждать произошедшее. Савков с Копытиным догнали меня через несколько минут, когда, переругиваясь с возницами, я намеревалась влезть без очереди к досмотру. Лулу тащил по грязи свою шпагу и выглядел чрезвычайно расстроенным и сконфуженным.

– Чего, Лу, – хохотнула я, – получил на орехи?

– Молчала бы! – хмуро отозвался Савков.

Я пожала плечами и отвернулась.

– Вон она! – вдруг раздался знакомый истеричный вопль. – Она с глазом дурным! Она утащила кошель!

Прежде чем обернуться к стражу и обворованному купцу, размахивающему своей изгвазданной шапкой, я заметила ироничный взгляд Савкова. Мне пришлось спешиться и под шепоток заинтересованной публики вывернуть все карманы и показать пустые седельные сумки.

– Она это, она! – визжал обворованный, тыча в меня толстым пальцем.

– Проезжайте! – прикрикнул страж, уже уставший от кричащего ему в ухо мужчины. – Видите, милсдарь, да у девицы нет ничего! Езжай уже! – цыкнул он на меня.

Я недолго думая направилась на мост через ряд уставших, а оттого особенно разозленных охранников. Между тем досмотрщик, выжавший за проезд из купца отрез дорогого шелка, довольный прошел рядом, насвистывая себе в усы.

– Куда ты кошель дела? – буркнул Савков, когда мы уже сошли на другой стороне реки, а длинный бесконечный затор наконец-то стал рассасываться.

– Какой кошель? – вроде удивилась я, с наслаждением наблюдая, как меняется выражение лица Николая, полезшего в карман. Он медленно и очень осторожно, словно зажимал между пальцами хвост дохлой крысы, выудил за длинный золотистый шнурок кошель и скривился, как от вони.

– Ох ты, Носков, – я притворно всплеснула руками, – мне мораль читал, а сам, гляди-ка, кошелечек из моего кармана и вытащил! Знаешь, я начинаю тебя уважать, – после паузы добавила я, разглядывая темнеющую на горизонте полоску леса.

Лу недоуменно уставился на кошель, а потом тоже залез в карман и, краснея, тихо прошептал:

– Я тут тоже, того… своровал… четыре картофелины.

От моего дикого хохота с желто-красного куста вспорхнула стайка вспугнутых воробьев.

* * *

На ночлег мы остановились в небольшом облезлом лесу рядом с трактом на Вьюжный. В густой темноте как крохотные светлячки мерцали костры. Торговые обозы, охраняемые целыми отрядами стражей, разбивали свои лагеря поближе к дороге, и к ним подтягивались одинокие путники, которые страшились лютующих в этих местах разбойников.

Жиденькое пламя нашего костерка неохотно съедало мокрые сучья, больше заполняя воздух удушливым дымом, нежели теплом. Я подкидывала в костер листья, они быстро съеживались и превращались в невесомый пепел. Савков, не дождавшись, пока ветки прогорят в угли, бросил прямо в огонь четыре картофелины и теперь с хмурым видом тормошил их тонкой палочкой.

Я нетерпеливо ждала подходящего момента, чтобы стащить у Лу грамоту на имя Софьи Волжской и поскорее сбежать. Савков между тем вытащил из костра одну обугленную картофелину. На какую-то долю секунды грязная манжета его рубахи приподнялась, и я увидела зеленоватую, явно магическую татуировку: неестественно выгнувшегося дракона. Внутри что-то кольнуло, какое-то дурное предчувствие. Я видела такой рисунок, но где, не помнила. Словно почувствовав мой внимательный взгляд, Николай глянул на меня, а потом улыбнулся. Его хмурое обветренное лицо мгновенно преобразилось и ожило, будто на долю секунды упала застывшая маска балаганного Петрушки. Неслыханное дело!

Лу закутался в плащ, подложил под голову седельную сумку, в которой хранил грамоту, и старался заснуть, не обращая внимания на холод. Нелепая большая шляпа с белыми перьями лежала рядом на длинной шпаге. Надо будет прихватить с собой эту шпагу. Одинокой девушке бродить невооруженной по заокским лесам – настоящее самоубийство, а мой нож остался у стражей.

Жаль, он был совсем новенький, даже лезвие ни разу не подтачивали.

Когда Копытин совсем затих и перестал ворочаться, я неслышно подкралась к нему.

– Ты что делаешь? – прохрипел Савков. Я приложила палец к губам и осторожно приподняла голову Лу. – Какого черта ты творишь, Москвина? – не унимался Николай.

Я аккуратно вытащила седельную сумку и подложила под щеку мальчишке сложенную рубаху. Лу не проснулся, почмокал губами и повернулся на другой бок.

– Что ты задумала?

– Тихо, Носков! – цыкнула я, расшнуровывая сумку.

– Савков!!! – рыкнул тот.

Я хмыкнула и запустила руку в темное нутро. Грамота нашлась сразу, здесь же была смена белья и нечто тяжелое, завернутое в холщовую тряпочку, на поверку оказавшееся вполне приличным, хотя и поцарапанным, золотым браслетом. Кошель прятался на самом дне. Я быстро пересчитала содержимое: двадцать золотых монет и горстка медяков. Николай хмуро следил за моими действиями, но когда я стала отвязывать свою лошадку, то не выдержал:

– Ты куда собралась, подруга? – Он подошел ко мне и схватился за уздечку, не давая забраться на лошадь.

– Я собралась в Серпуховичи и очень надеюсь добраться до них уже через пару недель. – Я попыталась вырвать из его рук узду. – Я не хочу рисковать своей жизнью, таскаясь по Гнилым болотам в поисках несуществующего замка.

– Ты останешься! – прохрипел он.

– Останови меня! – прошипела я ему в лицо и со всей силы оттолкнула. Савков отступил на шаг, но повод не выпустил. – Ты что, не понимаешь: из этих болот единицы возвращались! – злилась я. – Это замечательная возможность уйти живыми! К тому времени, как этот молокосос проснется, мы будем далеко! Пока он выберется из заокских лесов и сможет отправить голубя с сообщением, мы почти доберемся до границы Заокии, а когда сообщение дойдет до нужных людей, нас уже поминай как звали!

– Мы должны… – попытался встрять в мой страстный монолог Николай.

– Лично я никому ничего не должна! – хмыкнула я. – И тебе того же желаю, Носков!

– Савков!!!

Мы уже были готовы наброситься друг на друга с кулаками, когда на другом краю поляны раздался окрик:

– Уголечков для костерка не дадите?

Мы с Николаем отпрянули друг от друга, как застигнутые врасплох целующиеся подростки. Николай обернулся и посмотрел на неизвестного, чья коренастая фигура в теплой душегрейке освещалась костром.

– Конечно! – Коля отошел от меня.

Я, не отрываясь, следила за незнакомым невысоким мужичишкой. Небритое лицо с недобрым взглядом вызывало чувство глухой тревоги. Под его сапогом резко хрустнула ветка, я вздрогнула и непроизвольно заметила у него на поясе дорогой меч. Сердце застонало от дурного предчувствия. Мужичок собрал в деревянную плошку угольки, глянул на меня из-под бровей и улыбнулся, вернее, подленько так ухмыльнулся.

Как будто не мне, а кому-то сзади!

Я мгновенно отскочила от лошади и неловко налетела на Савкова, едва не сбив того с ног. В этот момент рядом с моей спиной, рассекая воздух, полоснул наточенный меч.

– Берегись! – взвизгнула я Николаю на ухо.

Чья-то сильная рука дернула за длинную косу, и меня прижало к пахнущему потом чужому телу, а горло защекотало острое лезвие.

– Тихо, девочка! – ласково прорычали мне на ухо.

Я замерла и сглотнула, боясь дыхнуть. В это время из темноты выступили четыре фигуры, лезвия их мечей поблескивали в неярком свете костра. Николай, казалось, растерялся и почти безнадежно смотрел на длинную старомодную шпагу, валяющуюся на траве рядом с Лу. Между тем Копытин, разбуженный нашей возней, попытался поднять голову, и ему в лицо моментально уткнулось железное острие.

– Не рыпайся, куколик, а то личико попорчу! – приказал главарь. Лу сдавленно охнул и для чего-то поднял руки над головой. Сердце мое отбивало чечетку, как будто хотело вырваться из груди.

Николай хмуро разглядывал нападавших, и лишь я увидела, как в его руке зарождается легкое свечение энергетического шара. Потянуло слабым жасмином.

– Послушайте, – крикнула я, лезвие сильнее прижалось к горлу, – у нас ничего нет! – Кожу на шее стало жечь. Царапнул-таки, гад!

Я впервые попала в такое положение. Конечно, всем известно, что по пути во Вьюжный орудуют шайки разбойников, но чтобы вор ограбил вора?! Немыслимо! Банда, видать, совсем свеженькая, наспех сколоченная из обнищавших и разозленных на власть крестьян. Они еще не пресытились легкими богатствами. Когда разбойники перероют наши сумки и найдут лишь старый золотой браслет, то рассвирепеют и поубивают нас. Если не очень повезет, то перед смертью изуверы надругаются надо мной, а Савкова и Лу заставят смотреть.

– Мы смертники, – продолжил за меня Савков, – мы сбежали! Нас разыскивают по всему королевству!

Бандит, удерживающий меня, иронично и как-то интимно хмыкнул мне на ухо:

– Вы кого-нибудь взгрели, милая?

Главарь оскалился и выдал витиеватую матерную фразу с лаконичным переводом:

– Закрой рот! Димитрий, девчонку – за хвост и проверь, что в седельной сумке на лошади!

Я посмотрела на Лу, у того вытянулось лицо от страха и недоверия. Копытин-то понял, кто приладил его сумку к лошадиной спине, пока он сам спал.

Шар в сомкнутой ладони Николая разрастался, острые лучики вырывались из-под пальцев, освещая землю. Савков ждал удобного случая, чтобы метнуть разряд. Он бросил на меня быстрый взгляд, а потом покосился на костер. Я моргнула, соглашаясь, готовая в любой момент завалиться назад на бандита, чтобы спастись от магического жара. Главарь заметил наш молчаливый диалог:

– Что у тебя в руке? – кивнул на сомкнутую ладонь Савкова.

Он быстро подошел к Николаю и приставил к груди меч:

– Показывай!

Это было страшное зрелище. Савков медленно поднял руку и разжал пальцы. Лишь я и сам ведьмак увидели, как шар стального цвета на долю секунды удержался на ладони, а потом молнией ударил в лицо главаря. Под страшный полукрик-полувизг раненого я навалилась на мягкое тело прижимающего меня грабителя. Тот взмахнул руками и шлепнулся на спину, нож отлетел в траву. Я быстро отползла в сторону, и тут окрестности огласил душераздирающий вой. Воздух мгновенно наполнился удушающим дымом и гарью, тошнотворно запахло горящей плотью. Надо мной словно спичка вспыхнуло дерево. Рядом с лицом тлела черная трава. Я попыталась встать, но, услышав хриплый окрик Савкова:

– Лежи, дура! – я вжалась в землю.

Бандит Димитрий же откатился на аршин и поднялся на ноги. Снова пахнуло невыносимым жаром, и мужчину охватило огромное облако огня. Черный человеческий силуэт исчез в ярко-желтых языках пламени. Я завизжала от страха, в панике вскочила на ноги и попыталась бежать, от сладковато-приторного запаха мутило. Савков сбил меня с ног, прикрывая своим телом. Мы покатились по земле, а над нашими головами пронеслось новое огненное облако. Раздался протяжный хрип, и все стихло. Я слышала, как сильно бьется сердце Савкова, как тяжело он дышит мне в волосы. Как будто во сне раздавались стоны покалеченных разбойников и гул пламени пожара.

– Слезь с меня, – прохрипела я, кашляя от едкого дыма в опаленную траву.

Николай откатился и сел:

– Копытин! – заорал он.

– Я здесь! – раздался откуда-то из-за дымовой завесы невыносимо нежный голосок Лулу.

Меня трясло так сильно, что даже зубы стучали. Дым начал рассеиваться, и я смогла осмотреться. Поляна походила на библейский ад, вокруг горели столетние деревья, пожухлая трава превратилась в черный обгоревший ковер. В воздухе, подобно снегопаду, опадая на землю равномерным серым слоем, летал пепел. Я подняла голову: высоко в небе, расцвеченном яркими всполохами пожара, мелькнула длинная вытянутая тень с огромными крыльями. Я судорожно сглотнула и быстро вытерла рукавом слезящиеся глаза, пытаясь понять: не привиделось ли мне.

Ошибки не может быть, мне не показалось! Я громко всхлипнула и беспомощно посмотрела в измазанное сажей лицо Савкова, он ухмыльнулся:

– Добро пожаловать в настоящее, Наталья Москвина!

Я снова посмотрела в небо и даже смогла разглядеть, как поблескивает зеленоватое тело. Еще пять минут назад я могла отдать руку на отсечение, что драконов на земле нет!

* * *

Я сделала жадный глоток ледяной воды, пытаясь смочить пересохшее горло. Длинные рукава мужской сорочки намокли в ручье, и холодные капли побежали от запястья до локтя. Наши лошади погибли в огне, оставшиеся в живых разбойники поспешно скрылись в лесу, мы сами едва унесли ноги от бушующего пожара.

Я обтерла лицо подолом рубахи. Поникший Лу, сидя на холодной земле, внимательно рассматривал оплавленный сапог и изредка тяжело вздыхал.

– Что будем делать? – Я глубоко вздохнула, пытаясь перебить стоящий в носу удушливый запах паленого мяса.

– Нужно найти лошадей. – Савков единственный казался совершенно спокойным. Он сложил руки на груди, на его плаще зияла внушительная дыра с опаленными краями.

– Что может быть проще? – хмыкнула я. – Найти лошадей. Мы можем их украсть или купить. Нам хватит золотых?

– Значит, украдем, – вдруг раздался невеселый голос Лу.

Я ошарашенно посмотрела в его сторону. Вид Копытин имел жалкий, прокопченный и очень усталый. С его лицом случилась какая-то незримая перемена. Как будто нечто, надежно спрятанное внутри, на мгновение выступило наружу.

– Лу, – я откашлялась, – скажи-ка мне, кто я и Савков?

Копытин недоуменно посмотрел на Колю, потом на меня:

– Кто?

– Мы смертники, нас пару суток назад повесили! Это понятно?! Мы не имеем права светиться и привлекать к себе внимания!

– Тогда пойдем пешком. – Николай пожал плечами и развернулся ко мне спиной.

Лу быстро поднялся на ноги и поспешил за ним. Я же стояла с открытым ртом и не могла поверить в то, что они говорят серьезно.

Лично у меня появилось другое соображение по поводу нашего дальнейшего путешествия. Почему бы Лу не проявить человеколюбие и не заявить, что мы с Николаем Евстегнеевичем Носковым, черт, Савковым погибли в колдовском драконьем пламени? Я сплюнула, само сочетание «драконье пламя» оставляло оскомину и никак не хотело укладываться на языке в ровный ряд.

– Стойте! – крикнула я им. Они остановились и одновременно обернулись в мою сторону. – Послушайте, не пора ли прекратить этот балаган? Я не собираюсь больше рисковать собственной жизнью! Это вам ясно?! – Я откашлялась и сделала паузу, чтобы отдышаться. – У меня гениальная мысль: Лу скажет, что мы с тобой, Коленька, погибли в драконьем пламени, и мы свободны! Все! Никто нас не будет искать, никому мы не будем нужны! Мертвые не могут достать заклинание! Понимаете меня?!

Мужчины молча и хмуро следили за моим беснованием и, похоже, соглашаться не торопились.

– Мы идем в замок Мальи, – тихо произнес Савков и смачно сплюнул.

– Что?! – У меня полезли глаза на лоб. – Коля, да ты в первую очередь обязан согласиться с моим планом! Мы в опасности! Никто не говорил мне, когда вытаскивал шею из петли, что следующие сутки я буду спасать эту самую шею! Причем с переменным успехом! Я хочу, чтобы все закончилось!

– Все и так закончится, когда Ловец Душ будет нами выкраден, – спокойно пожал плечами Савков и зашагал по едва заметной проселочной дороге.

Я хлопала ресницами, плохо понимая, что же произошло. Он что, отказался?!

– Послушай, Носков…

– Савков!!!

– Савков, тебе просто нужен этот Ловец! – выкрикнула я каким-то чужим голосом. – Я видела твою чертову татуировку на руке! Ты жаждешь получить заклинание не меньше самого Копытина!

Коля остановился как вкопанный и медленно развернулся. На заросшем черной щетиной лице злобно поблескивали два маленьких темных глаза, складки у носа стали еще глубже, губы сжались в одну линию. Тут я поняла, что все мои слова – правда. Все, буквально до последней буквы. Не буду врать, открытие меня не порадовало.

– Какую татуировку? – раздался испуганный голос Лу.

– Повтори, – процедил Савков.

– Ты все слышал! – Я усмехнулась уголками губ.

Он думает меня напугать? Меня?! Он забыл, с кем имеет дело!

– Покажи ее нам! – потребовала я.

Лу от волнения топтался в луже рядом с Николаем, разбрызгивая жидкую грязь и не замечая, как та оседает каплями на портах.

Николай, стараясь сдержать ничем не объяснимое торжество, стал неторопливо и спокойно закатывать рукава – слишком спокойно, слишком неторопливо. Поросшие черными волосками руки с синими прожилками вен были испещрены отвратительными незажившими рубцами от диметриловых наручников, и никакого изображения дракона на них не было.

Я с сомнением рассматривала сильные, все еще загорелые руки и не верила собственным глазам. Чертовщина какая-то! Рисунок был там, чуть повыше запястья! Если бы он попытался скрыть татуировку заклятиями, я бы сразу это почувствовала: магия – это цвет, запах, прямые линии, правильные окружности. Но рука оказалась чистой, татуировка словно испарилась сама собой.

Я молчала, чувствуя, как щеки заливает румянец.

– Ну? – хмыкнул Савков.

Похоже, я попалась! Так оконфузиться!

– Хорошо! Ты победил! – сдалась я и протянула руку.

Савков колебался, но потом все-таки пожал ее сильно, по-мужски. Ладонь у него оказалась загрубевшей, мозолистой, в таких руках только кирку держать, а не энергетические шары творить.

Мы тронулись в путь на поиски давно забытого, но, похоже, вполне реального замка Мальи.

К вечеру, уже затемно, мы добрались до большой деревни. Поистершийся от времени указатель, на котором дремала одинокая ворона, гласил: «Благостная Малиновка». Деревня выглядела плачевно, нас встречали заброшенные дома и покосившиеся заборы. На окне вросшей в землю избы на одной заржавелой петле скрипела чудом сохранившаяся ставенка. Сквозь пустые окна-глазницы виднелись темные внутренности комнатенки с облезлыми стенами. Дороги здесь были такие же, как и во всем королевстве – размытые дождями, развороченные повозками и лошадиными копытами. Изредка в домах виднелся скупой свет лучин, из-за заборов хрипло брехали шавки.

– Вы думаете, здесь есть постоялый двор? – Лу с сомнением огляделся вокруг. Его длинный, некогда дорогой плащ тащился по грязи, шпага все время стучала по дорожным камням, скрытым в грязных лужах.

Постоялый двор нашелся, вернее, это была таверна с двумя общими комнатами для постоя. Находилось сие заведение между облезлой церквушкой с высокой звонницей без колоколов и избой-читальней, закрытой еще в прошлую зиму. Судя по количеству народа, толпившегося у крыльца, таверна была единственным благостным местом в Благостной Малиновке. Под настороженные взгляды местных завсегдатаев мы зашли в пропитанное табачным дымом темное помещение. Зал оказался переполнен гудящим и что-то страстно обсуждающим народом. В центре стоял большой стол, на нем между плошек с квашеной капустой и глиняных стаканов топтался бородатый мужичишка в грязных сапогах с лихо загнутыми носами. Его с интересом слушали озабоченные крестьяне, запивая ругань дешевым кислым пивом. За этим же столом на колченогом табурете потирал подбородок относительно молодой, но уже несколько поистрепанный жизненными обстоятельствами господинишка с прилизанными сахарной водой вихрами. Он внимательно разглядывал полосатые порты бородатого оратора и хмурил брови. Народ, толпившийся на пороге, заприметив нас, немедленно расступился, так что мы втроем оказались в живом коридоре.

Оратор вдруг замолчал, хлопнул белесыми ресницами и, не сводя с нас заинтересованного взгляда, вытянул руку в призывном жесте бунтарских вождей:

– Они! – указал он пальцем на нас.

Я торопливо огляделась, от всей души надеясь, что бить нас не будут. Этих крестьян не разберешь, то целуют в обе щеки, то лопатой оходить норовят!

Прилизанный понял не сразу, что произошло. Но стоило ему увидеть наши удивленные рожи, как он вскочил и, широко расставив руки, бросился к нам:

– Хвала небесам! Вы приехали!

Похоже, гостеприимные хозяева нас с кем-то перепутали. Мужики загудели пуще прежнего, заулыбались, закашляли в кулаки. Прилизанный между тем жарко обнял Савкова, потряс руку Лу и нацелился на меня, пытаясь продемонстрировать свою сердечность.

– Мадам, – пропел он, обтирая рукавом губы.

– Мы. Тоже. Очень. Рады, – выдавила из себя я, пятясь к выходу.

– Ага. – Он кивнул и, схватив меня под руку, потащил к столу, откуда, кряхтя, слезал давешний оратор. – Я – Саволка, новый староста деревни.

– А старый где? – не удержалась я.

– Так съели его! – Мужик посмотрел на меня так, будто я спросила удивительную несуразицу. Действительно, мелочи какие – старосту сожрали, а я изумляюсь!

Нас едва ли не силой усадили за стол, хозяин таверны в заляпанном фартуке быстро смахнул грязь со столешницы и пододвинул к Савкову плошку с заветренной квашеной капустой. Как по взмаху волшебной палочки передо мной возникла крохотная треснувшая тарелочка с горкой черной икры. Демонстрация невиданного крестьянского гостеприимства на том закончилась.

– Так кто же старосту сожрал? – Николай деловито вонзил двузубую вилку в гору капусты.

– Как хххто? – крякнул новый староста и махнул головой, отчего по его блестящим сахарным волосам пробежали красивые блики. – Он! – и ткнул пальцем в закопченный потолок.

Я не хотела, но все равно подняла голову полюбоваться черными разводами на посеревшей побелке.

– Так откуда Он появился? – Савков без зазрения совести хрустел капустой.

Лу между тем подхватил вилкой моченое яблочко, попытался разломить его, умылся брызгами кислого рассола, попавшего в глаз, и обиженно плюхнул угощение в тарелку. Я взяла ложечку и отправила в рот слипшийся сгусток черных шариков, нестерпимо воняющих рыбой.

– Как откуда? Из барского склепа, конечно!

Я подавилась икоркой, закашляла, отплевываясь.

– Он – кто?! – выдавила я между приступами кашля.

– Упырь, знамо дело!

Я моментально замолкла, кашель застрял в глотке.

В таверне пробежал легкий шепоток, словно Саволка только что произнес запрещенное слово.

«Нет, ей-богу, ну на черта мы полезли в эту деревню?» – с тоской подумала я, рассматривая лицо соседа напротив, пересеченное от середины лба до подбородка отвратительным шрамом.

– Хорошо, поймаем, – кивнул Савков, – но мы хотим ужин и чистую рубаху.

Мужики снова затихли, не смекнув, о чем толкует заезжий герой.

– А еще сон до полуночи! – нашелся Лу.

– До полуночи? – протянул мне в лицо Саволка, от него пахло луком и капустным перегаром.

– Конечно, – поспешно затараторил Копытин, – всем известно, что упырей ловят в полночь.

– Не мельтеши, Лу. – Я бросила на него предупреждающий взгляд и обратилась к Савкову: – Я что-то не понимаю – вы двое решили ночью ловить упырей? – Я сложила руки на груди и посмотрела в непроницаемое лицо Николая.

– К-к-конечно, – неестественно хохотнул Лулу, заметив злобный прищур лица со шрамом, – а зачем же мы тогда сюда приехали?

«Переночевать и найти оказию, чтобы добраться до Вьюжного!» – хотелось заметить мне, но я лишь пожала плечами и положила в рот маленькую горсточку отвратительно соленой икры. Крохотные черные бусинки лопались на языке, заполняя рот тягучей слюной. «Кто ж придумал жрать эту гадость?»

– Хорошо, – кивнула я, улыбнувшись, – господа, поговорим о вознаграждении. Наша цена – тридцать золотых, или проваливайте со своим упырем к дьяволу!

* * *

Тишина буквально оглушала. Лес казался странным и пустынным, будто все его жители в одночасье заснули. По пожухлой траве тянулся молочный туман. Я задрала голову, через кроны столетних сосен нависало серое тусклое небо. Откуда-то сверху лился тихий неразборчивый шепот, словно окутывающий лес от макушек деревьев до самой земли. Я продвигалась в тумане, стараясь ступать как можно тише, боясь, что кто-то услышит меня. Внезапно деревья закончились, я оказалась на залитой зеленым колдовским светом поляне и застыла от ужаса, глядя на дракона. Он расправил свои крылья, потянулся как кошка и посмотрел на меня большими змеиными глазами. Вот его пасть открылась, обнажая острые длинные клыки, а из черной глотки вырвался столб пламени…

– Наташ, просыпайся!

Я дернулась и, тяжело дыша, села на кровати, рубашка прилипла к телу, в горле першило. Меня все еще трясло от пережитого во сне ужаса. Лу сладко спал рядом, буквально зарывшись длинноволосой головой в подушку, перетянув на себя все одеяло.

– Наташ, – снова донесся до меня из темноты голос Савкова, – пора!

– Куда? – прошептала я осипшим голосом. Перед глазами плыло пламя, голова отказывалась соображать.

– Упыря деревенского ловить.

Савков сидел на широкой лавке и заворачивал ноги в портянки. Я упала обратно на подушку, а потом зло отодвинула Копытина к стенке, тот что-то пробурчал во сне, но даже и не думал открывать глаза.

– Я не собираюсь никого ловить, – рыкнула я, заворачиваясь в одеяло. – Это вы с Лулу герои, а я не хочу рисковать собственной шеей. Лу, вставай геройствовать! – Я зло пихнула его в бок, впрочем, безрезультатно.

Холеный Копытин, утомившись после бессонной ночи, просыпаться и отягощать себя изловом местной нечисти не пожелал.

– Москвина…

Я следила, как Николай вытряхивает из сапога камушки и с трудом просовывает ногу в голенище.

– Копытин нам не помощник, он обычный милый мальчик, начитавшийся в детстве книжек про драконов.

– И что? – не выдержала я.

– В отличие от Лулу ты прекрасно чувствуешь магию! К тому же крестьяне хотят зрелищного фейерверка, вот и взорвем на кладбище пару памятников, схватим деньги и свалим, пока они не поняли, что упырь жив, – не унимался Савков.

– Вот и взрывай себе на здоровье, если оно у тебя такое крепкое, и Лу прихвати с собой! – хмыкнула я и демонстративно отвернулась к стене, прижавшись к горячему боку Копытина.

– Наташ!

– Нет! – отрезала я, полежала еще секунду и начала подниматься. – Ей-богу, я не понимаю, для чего это делаю! – проворчала я.

На дворе нас ждал Саволка с тремя мужиками, вооруженными вилами. Одетые в темные душегрейки, они терялись в чернильной темноте неосвещенной улицы.

– Готовы? – шепотом спросил староста. Весь вечер до самой полуночи он молился перед образами, стараясь побороть в себе суеверный страх перед упырем и не ударить лицом в грязь. Впрочем, один раз за сегодняшнюю ночь уже ударил: с размаху завалился с крыльца в самую лужу, пролетев через три высокие ступеньки.

– Готовы, готовы, – пробурчала я, направляясь к воротам. После жарко натопленной избы ночной холод пробирал до самых костей, не спасал даже теплый кафтан, ссуженный Саволкиной супругой.

Такой прыти, а главное смелости от девчонки не ожидал никто из присутствующих мужчин. Они в нерешительности топтались во дворе, разбивая грязь, и смотрели на мою исчезающую в темноте спину.

– Ну вы идете?! – крикнула я. Мой вопль где-то на краю деревни подхватили шавки, огласив округу хриплым лаем.

Черт бы побрал этих доморощенных деревенских героев, на словах – все богатыри, а на деле – в нужнике садовом прячутся!

Кладбище, не огороженное забором, начиналось сразу за деревней. Дорога с размытыми колеями вильнула вправо, а перед нами выросла маленькая полуразрушенная часовенка, дальше едва виднелись высокие деревянные кресты и осевшие могильные холмики.

– Ну мы вас здесь подождем, – сглотнул староста, – как голову его принесете, так деньги и получите.

– А зачем голову-то? – удивилась я, кутаясь в кафтан и пытаясь рассмотреть за крестами подобие зеленого магического свечения, исходящего от нежити.

– Так ему ж надо голову отрубить, чтобы он снова не встал, – испуганно озираясь вокруг и посильнее прижимая к себе вилы, прошептал один из мужичков.

– Ну вам лучше знать, – протянула я, широко зевая, и направилась к кладбищу.

– Во девка-то дает! – услышала я за спиной восхищенный шепот Саволки.

– Красуешься? – хмыкнул догнавший меня Савков.

– Угу. Начинай памятники взрывать, герой снов девичьих, – буркнула я и провалилась почти по колено в глубокую лужу.

– Ну чего, воняет магией? – полюбопытствовал Николай, когда мы с трудом вылезали из жидкой грязи. Вокруг ютились налепленные друг на друга могилки с покосившимися крестами и кривыми деревянными оградками.

– Энтузиазмом твоим воняет! – зло ругнулась я, стараясь справиться с накатывающим раздражением. – Как ты этим олухам голову упыря доставать собираешься?.. О!

Из-за дальней могилы вспыхнуло слабое зеленоватое зарево, а ветер плеснул в лицо едва различимый аромат жасмина. Я резко остановилась и посмотрела на свечение. Сердце екнуло, и вдруг стало страшно, так же страшно, как когда видишь отряд вооруженных стражей, намеревающихся тебя схватить.

– Он там! – Я ткнула пальцем в темноту. Руки тряслись.