Текст книги "Принц Эрик и прекрасная посудомойка. Тетрадь 2"

Автор книги: Марина Добрынина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Глава 8

Я так полагаю, Эрик-младший просто везунчик. Ну кто мог предположить, что атаман решил на время залечь у себя дома. Видите ли, жену ему приспичило повидать, гражданскую. Кто мог подумать, что у убивца этого и душегубца, рядышком с деревенькой, да и еще той же самой, где братец мой обосновался, любовь всей жизни может проживать? Сейчас любовь эта вместе с тремя несовершеннолетними отпрысками, двое из которых были мужнины, то есть того, законного, который утоп пару лет назад по пьяни, а один, младшенький – атаманский, в подполе заседала. Молилась. Кому Горко, может, и душегуб, а ей так надежа и опора.

Принц как это услыхал от брательника… Ну тот, естественно, по морде пару раз схлопотал. Может, и не пару. Впрочем, нечего по бандам всяким шарить! Ну так вот, как услыхал, так сразу на хуторок и отправился. С бригадой своей. Человек двенадцать всего, зато отборные. Сплошь ветераны да собутыльники. Это я потом узнала, что супружник мой в свое время повоевать умудрился. Чин даже какой-то имел в освободительной армии Зуберии. Что-то типа капитана.

К дому они подошли уже к ночи. Ну, в деревне ложатся спать рано, да и опять-таки, зазноба под боком, вот, видать, Горко бдительность и ослабил. Дом его моментом обложили, хворостом стены закидали. Собака, кобель такой большой, черный, на привязи, лаяла-надрывалась, а Горко все не шел.

– Слышь! – закричал тогда Эрик из-за поленницы, чрезвычайно удобно для него сложенной чуть поодаль от стен, – Горко, выходи! Выходи, говорю, а то запалим здесь все нахрен!

Но то ли любовь была такой пылкой, то ли собака ором своим все заглушала, но бравый атаман и не думал появляться. Тогда принц с командой начали верещать хором, применяя при этом, насколько я могу судить, выражения с использованием ненормативной лексики.

И тут…

Фьють! – просвистело что-то и принц обалдело уставился на стрелу, воткнувшуюся там, где только что мог быть его нос.

– Горко! – закричал Эрик и пригнулся, – выходи, хуже будет!

– Куда уж хуже? – благоразумно отозвался атаман.

– Выходи, поговорим!

– Знаю я Ваши разговоры.

– Мне лишь узнать от тебя кое-что нужно! Не трону!

Фьють!

– Не трону, говорю, мать твою! Не вылезешь, подожгу здесь все нахрен. И сам пропадешь, и ублюдки твои! Хоть их пожалей.

Горко задумался.

– Но ведь и ты тогда ничего не узнаешь? – задумчиво произнес он.

– Зато удовольствие получу, – зло отозвался принц. Его команда радостно загоготала.

– Выходи, не трону, – повторил Эрик, – последний раз предлагаю.

– Поклянись!

Принц задумался. Он с детства был уверен, что клясться нехорошо. Что-то там было в Писании на этот счет, да и вообще, слово его без пяти минут королевское как-то сомнению никто подвергать не пытался. Слово, оно, сами знаете как, вылетело, замучаешься обратно запихивать. А принц наш, хоть и случалось ему оное нарушать, попытки выразить недоверие к своей персоне, как правило, жестоко пресекал.

– Ну, поклянись! – не унимался Горко.

– Мамой клянусь! – растерянно выкрикнул принц.

Через пару минут напряженного молчания атаман отозвался:

– Не, ей не надо! Чем-нибудь еще поклянись!

Эрик задумался. Непонятно, чем не удружила бравому атаману королева, но с его желаниями пока следовало считаться.

– Ну ладно, – ответил принц, – тогда женой!

Горко, похоже, снова задумался.

– А больше ничем не можешь? – неуверенно отозвался он.

– Слушай, – вспылил принц, – имей совесть! Я что, всех своих родственников должен перечислять?

– Ладно-ладно, скажи псам своим, чтоб не стреляли, выхожу.

Дверь дома отворилась. Но пороге, чуть пригнувшись и держа руки за головой, стоял Горко. Вид у него был жалкий и чрезвычайно задумчивый. Усы уныло свисали, расстегнутая рубашка обнажала волосатое пузо. Он прошел вперед, без сопротивлений позволил связать себе за спиной руки и лишь затем предстал пред светлые очи разгневанного наследника престола.

Принц, не таясь, прошествовал по парадной лестнице, чем, наверное, весьма удивил всяких посторонних имеющих честь наблюдать его появление личностей. Выглядел он, конечно, не очень хорошо. Но явно не умирающим. Не свидетельствовали о близкой кончине ни его грязная одежда, ни злобная физиономия, ни дерганая походка. Более того, внешний вид принца позволял предположить, что кончина эта вскоре последует для кого-нибудь другого.

Его высочество ворвался в собственную опочивальню, где, робкие и притихшие, сидели врач, оруженосец, икающий дегустатор и я, нервно отстегнул от пояса ножны с мечом и швырнул их на кресло. Крупный, почти черный сапфир на рукоятке меча дал нам понять, что миссия завершена успешно. По крайней мере, в части поимки атамана.

– Эрик, – тихо позвала я, – ну как?

Он обернулся и посмотрел на меня исподлобья долгим, предвещающим бурю взглядом. Я поежилась. Остальные присутствующие в помещении лица сочли необходимым исчезнуть.

– Не нужно было мне ездить, – глухо проронил он.

– Почему?

Молчание.

– Ты узнал то, что хотел?

– Да, и даже более.

– Расскажешь?

– Позже.

Эрик устало расстегнул пряжку на плаще.

– Ты не могла бы пойти к себе, – попросил он, – я не хочу сейчас никого видеть.

Оставалось только удалиться. Выяснение отношений, если в нем будет необходимость, можно отложить и на более благоприятные времена.

Глава 9. Заключительная

Дальнейшее я узнала, беззастенчиво выспросив все у Зайца – личного официанта короля. У Зайца, вроде даже и звание какое-то есть, дворянин он, говорят. Не знаю уж, верить или нет. Больно уж он весь неприглядный. Зубки торчат, ушки розовенькие топорщатся, и весь такой шустрый-шустрый. И вечно скрытничает. Мол, я что-то такое важное знаю, а вам не скажу. Ну да я ему колечко пообещала. Зайчик у нас на блестященькое падкий. Он мне все и выложил.

Эрик вломился к королю, когда последний полдничал. Его величество как раз вкушал фаршированные гусиной печенью яйца, как к нему влетел Его высочество. Всю трапезу испоганил, нехороший человек.

– Здравствуй, – говорит, – папочка.

Ну, король чуть яйцом не поперхнулся. Он-то еще не в курсе был, что сынок его обожаемый со смертного одра встал.

– А скажите-ка мне, уважаемый, – продолжил принц язвительно, – когда это Вы решили от трона отказаться?

– Что за тон! – возмутился король и сдернул с груди кружевную салфетку.

Принц глубоко вдохнул.

– Простите, Ваше величество. Но все же ответьте мне, когда Вы приняли это решение?

– Ну… – задумался Эрик-старший.

– Вы ведь, наверное, и женить меня решили, чтобы спокойно на покой уйти и внуков нянчить? Ведь так?

– Ну сынок, – смущенно ответил король, – я ведь старый уже…

– Вам пятьдесят шесть лет! – возмущенно выкрикнул Эрик.

– Ну и что! – с достоинством ответил король, – я устал. Я хочу отдохнуть. Поохотиться в свое удовольствие. Внуки, опять-таки. Когда Вы там с Софьей нас порадуете?

– Да причем здесь внуки! Ты хоть знаешь, что меня едва не убили!!!

– Ну, это глупости.

– Не глупости! – обиделся принц.

– Нет, глупости! Во-первых, это все тебе могло и показаться, а во-вторых, на меня самого знаешь, сколько раз покушались?!

– Сколько?

– Семь!

– Да ну?!

– Вы мне не верите, молодой человек?

Эрик устало опустился в кресло.

– Верю, папа. Но если бы ты знал то, что мне сейчас удалось узнать…

– Ну и что там такого странного?

Принц криво улыбнулся, и Заяц заметил, как паршиво он выглядит. Наверное, то же самое отразил в своем сознании и его Величество.

– Мальчик мой, – произнес он ласково, и положил ладонь на дрожащее жесткое плечо принца, – ты же плохо себя чувствовал, пойди, поспи. Потом разберемся.

– Нет, – помотал головой принц, – это нужно сделать сейчас. Попроси… Прикажи позвать… маму. Пожалуйста.

– Но она занята, наверное!

– Пожалуйста!

– Хорошо-хорошо. Позову.

Король, кажется, лишь в этот момент заметил присутствие в помещении постороннего, но нисколько не смутился данным фактом. Господа вообще слуг редко, когда замечают. Помню, горничная графини Пикра рассказывала, что госпожа ее спокойно в ее присутствии любовников своих ублажает по-всякому. Такое описывала, мы аж краснели все!

– Вот что, – обронил Его Величество, глядя куда-то за заячье плечо, – попроси Ее величество к нам поскорее.

– И Софью, – вяло дополнил принц.

– И Софью, – согласился Эрик-старший, – И скоренько. Одна нога здесь, другая сам знаешь где.

Разговаривали ли они о чем далее, не знаю. Я как услышала, что зовут, собралась махом. Сердце-то, оно неприятности быстро чует. А мое прямо-таки надрывалось все. И все равно вперед королевы не успела. Может, она под дверью где паслась?

Мне было страшно. Когда я влетела в зал, разбор полетов шел полным ходом.

Королева, прямая, строгая и надменная, стояла. Король-отец развалился в кресле. На лице его читалось полное отсутствие какого-либо понимания. Эрик, напряженный, стоял перед матерью, и, щурясь, глядел на нее сверху вниз.

– Мама! – не выдержав, взмолился Эрик, – ты можешь мне хоть что-нибудь объяснить?! – Почему он так мне сказал?

Король-отец, такой же бледный и напуганный, как я, испуганно подал голос:

– Эрик, Маргарита, – попросил он, – объясните, я ничего не понимаю, что тут происходит. Тут или недоразумение какое-то или… я ничего не понимаю. Вы вообще в своем уме?

– Да, – проговорила вдруг королева, с достоинством поднимая голову. Голос ее звучал низко.

– Да, здесь нечего отрицать. Я наняла Горко. Я считаю, что Эрик не может быть королем. Наследником должен быть Ян. Он начитан, образован, женат на дочери Императора, наконец, он не пьянствует и не шляется, Бог знает где!

Эрик нервно сглотнул.

– Но я… – прошептал он, – я же не так уж много пью…, – и неуверенно посмотрел на мать.

– Черт возьми! – заорала я от дверей, – Эрик! Она же пыталась тебя убить! Какое к черту пьянство!

– Не упоминай имени нечистого, женщина! – строго заявила королева.

Я села в кресло рядом с Эриком-старшим, и в растерянности, надеясь хоть в нем обрести поддержку, посмотрела на короля. Тот сидел, бессильно опустив голову. Мне почему-то сразу стало казаться, что здесь именно он – наиболее пострадавшая сторона. Что и я, и Эрик, и его мать, все мы оправимся от случившегося. И только постаревший прямо на глазах король до конца дней, до конца, который все мы приблизили, будет переживать то, что происходило сейчас на наших глазах.

Впрочем, принц Эрик тоже выглядел сейчас не лучшим образом. Он, жалкий и долговязый, такой нелепый, стоял посреди комнаты и растерянно оглядывал нас всех. "Что мне делать?" – отчетливо читалось на его белом лице.

Было очень тихо. И страшно. Так страшно, что я даже и сказать ничего не могла, так зубы стучали.

– Вот что, Эрик, – нарушил тишину старый король, – я собирался отречься от престола в твою пользу. Я это сделаю. И, если ты позволишь нам с твоей матерью уехать, к моей сестре, то я… Я прослежу за тем, чтобы твоей жизни с нашей стороны ничего больше не угрожало. Ты согласен?

Эрик молчал.

– Мальчик мой, ты согласен? – повторил король.

Принц Эрик кивнул и вышел. Я последовала за ним.

Коронация состоялась через четыре месяца. На ней не было лишь Януария и его драгоценной супруги. Честно говоря, от него не поступало вообще никаких новостей. И на приглашение он не отреагировал, и на горячие письменные извинения со стороны старшего брата ответ не прислал. Пришлось плести гостям что-то о его тяжелой болезни. Гости ехидно улыбались и переглядывались. А мы с Эриком все недоумевали, чего это они? И ведь именно на коронации с нами поделились новыми слухами о судьбе несчастного Януария. Доложили, что его супруга вновь объявилась в столице. И что, подписывая бумаги, она никогда не указывает после своего имени фамилии Гавер. И что, опять-таки по слухам, мадам совершенно не собирается возвращаться в "ту дыру, куда ее запихали эти неблагодарные неотесанные провинциалы".

Прошло еще чуть больше месяца, и наблюдатели заметили неподалеку от столицы эскорт принца Януария. Он направлялся ко дворцу. Мы с Эриком, радостные и волнующиеся, сами встречали блудного сына семьи.

Януарий вышел из кареты. За прошедшее время он изменился. Загорел. Похудел, казалось, еще больше, чем ранее. Взгляд его стал такой взрослый и до безобразия серьезный. Я упорно вглядывалась в его глаза, надеясь обнаружить хоть искорку от той шалости, которая раньше постоянно в них плескалась. И не смогла. Взгляд был холоден, тверд, спокоен. Как острие того меча, которым Эрик когда-то ему угрожал.

– Ваше величество, – сказал Януарий и церемонно поклонился, – я приехал просить Вас об одолжении.

Он объяснил. Ян хотел, чтобы мы забрали себе его ребенка. Мальчика. Блудная Люция, оказывается, скрылась из замка, едва успев родить дитя. Перед этим, правда, Яну пришлось услышать в свой адрес, и адрес царственной семейки, много «хорошего». Он был объявлен негодяем, изнасиловавшим невесту своего брата. Эрик – несчастным олухом, которым может вертеть каждая шавка. Я… в общем, я отказываюсь повторять здесь то, что мадам изволила сообщить обо мне. Гадости всякие. Вот родители принцев никаких эпитетов не удостоились. Не зря, видать, они носились с этой… женщиной, как с писаной торбой.

– Вы можете усыновить его, – заметил он с тоской, – и никогда не говорить о том, кто его родители. Впрочем, я, наверное, слишком много прошу. Ну, в общем, его матери я сообщил, что мальчик умер.

Я взяла дитя на руки. Он спал. Светлые волосики прилипли ко лбу. Маленькая мордашка забавно морщилась. Он был весь такой крошечный и такой никому не нужный!

– А ты? – спросил Эрик, – почему ты сам не хочешь воспитать сына?

– А я ухожу в монастырь, – ответил Януарий и слабо улыбнулся, – все в порядке, брат! Все уже решено.

– Ян, ты же знаешь…

– Знаю. Слышал. Ты не подозревал меня, правда? – Ян с надеждой посмотрел на брата, – Ты… выводил меня из-под удара?

– Ну да, – вздохнул Эрик и поморщился, он все же очень не любил лгать, – можно и так сказать. Ты побудешь у нас хоть недолго?

– Нет, я только поменяю лошадей и в путь. И так уже задержался. Надо было сделать это еще года два назад. Тогда и всей бы этой истории не было.

Ребенок открыл глазки. Я с ужасом ожидала увидеть в нем черты его матери, и не обнаружила их. Мальчик очень походил на Яна, и на Эрика тоже. Он глядел на меня, весь такой сонный и теплый.

– Ну все, брат, я пошел.

– С Богом, – отозвался Эрик.

– И тебя.

И тут мне в голову пришла такая неожиданная мысль.

– Ян! – прокричала я в спину уходящему, – Ян! Ты же должен был как-то его назвать!

Ян обернулся, посмотрел на нас, улыбаясь, и проговорил:

– А зовут его Эрик.

На этом заканчивается вторая тетрадь прекрасной посудомойки, а, вернее, супруги Эрика Благословенного Софии Семпольской. Конечно, став правителем, ее муж далеко не сразу превратился в того степенного и благоразумного короля, деяния которого мы все изучали еще в школьных учебниках, да и королева едва ли могла стать степенной матроной. Но это все совсем другая история…