Текст книги "Память (Братья)"

Автор книги: Марина Болдова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Галина кинула на Березина испуганный взгляд.

– Что, последствия взрыва?

– Последствия. Только чьего – то вмешательства в личную жизнь твоей дочери. Беременна она.

– Ты что несешь, Березин! У нее даже мальчика нет.

– Ну, мальчика, может, и нет. А вот без мужского участия дети не получаются.

Галина замерла на стуле, крепко зажав пустой стакан в руке. Мысли, одна нагоняя другую, лезли в голову. Чувств не было никаких, кроме какого – то холодного недоумения.

– Почему она мне ничего не рассказала? Я ей кто?

– Рассказала бы. Я с нее обещание взял, что сама доложится. А она попросила меня молчать три дня. Думаю, вчера она тебя ждала, чтобы поговорить. Ты ее не пили. Ей непросто.

– Без тебя бы не догадалась! – глаза Галины опять наполнились слезами.

Березин молчал, мысленно ругая себя за то, что не сдержался и выдал Маринкин секрет. Слово, данное ей, он не нарушил, три дня прошло, но гаденькое чувство, что он в чем – то виноват, не отпускало. Он вдруг вспомнил, как сестра Галины Лялька, узнав, что скоро станет бабушкой, засмеялась нервным смехом и зачем – то подошла к зеркалу. Задумчиво глянув на свое отражение, она тяжело вздохнула и произнесла загадочную фразу: «И ничего-то я так и не успела. Всю жизнь думала, что вот – вот и…А теперь вот – бабушка». Он попытался было развить тему дальше, но она оборвала его на полуслове: «Дурак ты, Березин. Мы оба с тобой не успели». Он тогда безумно испугался этих слов, боясь поверить своему радостно забившемуся сердцу. И промолчал. И до сих пор не может себе этого простить.

Дверь распахнулась и в кабинет вбежала Маринка, а за ней, держа в руках объемистый пакет, Лялька. Маринка, не говоря ни слова, кинулась к матери.

Ляля вопросительно посмотрела на Березина и кивнула на дверь. Они вышли в холл, а из него на маленький балкончик. Березин достал сигареты из кармана халата.

– Как она у тебя здесь оказалась? – Лялька, как всегда, обошлась без предисловий.

– Не поверишь. Приехал утром, мне сказали, что ночью привезли милиционера с огнестрельным ранением. Захожу к нему в палату, а там – Галина. Сцена еще та. Наш больной держит ее за халат, а она, представь, вырывается. Детский сад.

– Это не детский сад, Володенька, а начало большого и светлого чувства. Ты мне скажи, его фамилия Беркутов?

– Да. Ты его знаешь?

– Видела мельком, когда он привез Галину в больницу к Маринке. Насколько серьезная рана?

– Правое плечо. Не смертельно, кость не задета. Ляля, я ведь Галине сказал про беременность Маринки.

– Не страшно. Она и сама собиралась сделать это вчера, только не дождалась ее и заснула. Ко мне приехала в шесть утра. Девочка нервничает много. Из – за брата тоже. Похоже, и с женихом у нее не все ладно. Кто он, не говорит. Заявила, что замуж за него не собирается, а про ребенка скажет. Я поняла, что он старше ее намного. Может, женат?

– Все может быть. Пойдем в кабинет.

Березин спрятал в карман зажигалку, которую во время разговора вертел в руках. Только сейчас до него дошел смысл Лялькиных слов о том, что они оба опоздали. Вот они стоят рядом, почти касаясь друг друга, на узком балкончике, а мысли и разговоры о Галине и ее дочери. Березин уже давно чувствовал себя членом этой большой семьи, и Лялька воспринимала его скорее, как брата, чем как мужчину. И ничего уже не изменить.

Глава 21

– Мама, ну не молчи.

– Начни сама, Мариша, и будем считать, что я ничего не знала.

– Хорошо, – Маринка села в кресло Березина, – Я беременна, срок не критичный, но аборт я делать не буду.

– И не надо. Ты не хочешь мне рассказать об отце ребенка? Как давно у вас?

– Недавно. Честное слово, я не знаю, как все получилось. Я не люблю его. Меня к нему тянет, понимаешь? Одно время мне казалось, что он меня приворожил.

– Ты серьезно сейчас? – Галина удивленно посмотрела на дочь.

– Вполне.

– Кто он?

– Мам, это не важно уже. Я все решила. И не подумай, он не женат, так что нам никто не мешает.

– А ты у него спросила, хочет ли он, чтобы его ребенок рос без него?

– Еще нет. Но я обязана ему сказать о том, что беременна. Но решать все равно мне. Жить я с ним не хочу.

– Почему?

– Он старше меня. Намного. Хотя, это, скорее плюс, чем минус. Мы из разных миров, я это только недавно поняла. Кроме постели, должно быть еще что – то общее.

– Но ты и не пробовала с ним жить, я так понимаю.

– И не хочу начинать. Мам, ему с тобой будет интересней, поверь.

– Это ты так пытаешься шутить?

– Нет. Я не хочу, чтобы после рождения ребенка мы каждый жил своей жизнью. А так и будет. У него – работа, у меня – малыш.

– Но дети скорее объединяют…

– Нет, мам. Ребенок не будет ему интересен. У него никогда не было детей, он просто не знает, как это – быть отцом. Единственное, что может в нем проснуться, это – чувство долга. Он будет сутками пропадать на работе, чтобы обеспечить меня и малыша, но любви он ему не даст. Я вообще сомневаюсь, что он знает, что это такое.

– А тебя он любит?

– Я думала, да. А сейчас понимаю, что это только чувство собственности. Он болезненно переносит все, что касается меня. Даже, когда я ему рассказывала о тебе, Никите, он, мне кажется, ревновал меня к вам. Я видела, что он еле сдерживается, чтобы не оборвать меня на полуслове.

– Странно ты как – то о нем говоришь, как о чужом.

– А он и есть чужой.

– С чужим не ложатся в постель, извини.

Марина промолчала. Галина поняла, что бесполезно сейчас допытываться у дочери, как зовут отца ребенка. Она просто хотела убедить ее, что не нужно торопиться с решением. Словно прочитав мысли матери, Маринка сказала:

– Поверь, мама, я все обдумала. Ребенок будет только мой.

Галина пожала плечами. Вдруг у нее в голове промелькнул какой – то неясный образ. Нет, не может быть! Беркутов?! Все сходится. Познакомились недавно. А, может быть, Маринка с ним уже полгода встречается, не говоря ничего матери? Тогда понятно его появление около нее в метро, в больнице и его приезд на дачу. И домой к ним он пришел потому, что беспокоился за свою девушку, то есть за ее дочь. Беркутов разведен. Детей нет. И возраст не юный. И не зря Маринка его так защищает перед ней. А она, дура, размечталась. Близкий человек! Кому близкий, ей или Маринке? Галине стало вдруг страшно и одновременно противно. Она ошиблась. От осознания собственной глупости ее бросило в жар. Попытка дочери скрыть имя отца ребенка стала ей понятна. Маринка боится, что Галина его «просчитает», вот и виляет. Фу, какая мерзость! Беркутов и с ней пытается наладить отношения, рассчитывая на поддержку будущей тещи. А она, как идиотка, в сиделки к нему набивалась!

Галина, не глядя на дочь, вышла из кабинета Березина. Почти ничего не видя перед собой, медленно пошла по коридору. «Я его убью. Он не смеет ломать жизнь моему ребенку», – с этими мыслями она открыла дверь палаты Беркутова.

Глава 22

Денис Стрельцов сидел за кухонным столом и пил чай, в который добавил столовую ложку коньяка. Он охотнее бы выпил полный бокал крепкого напитка, если бы точно знал, что никуда сегодня больше не поедет. А ехать, похоже, все – таки придется. «Совсем обнаглел Дубенко, это уже не в какие ворота не лезет», – только что он узнал, что в человека, на которого он собирал информацию по его поручению, стреляли. Слава Богу, Беркутов остался жив. Хотя, стоп. А почему он остался жив? Если Дубенко хотел его убить, он бы не промахнулся. Денис сам видел в его кабинете грамоты за отличную стрельбу. Значит, либо не он, либо хотел напугать, либо кто – то помешал. Так же было и с первым покушением. Газ не взорвался по чистой случайности. Черт, во что он вляпался на этот раз?!

Стрельцов не был праведником, вполне допуская такие желания, как месть. Что, похоже, и хотел сделать Дубенко с Беркутовым. Отомстить. Правда, остается непонятным, чем ему насолил этот майор. Денис проверил, они никогда не пересекались ни по службе, ни в быту. Они даже не были знакомы до того, как Дубенко его не увидел в репортаже с места взрыва в метро. Женщин не делили, карьеру друг другу не перекрывали. Родственники? Конечно, если приглядеться, у них есть общие черты. Глаза похожи. Братья? Но, Дубенко из детского дома, а Беркутов рос в семье, с отцом, матерью и сестрой. Родители умерли, а сестра живет в Италии с мужем. И фамилии у них разные. Возможно, Беркутова усыновила и дала свою фамилию бездетная пара. Хотя сестра старше его на десять лет. Но, допустим, что так. Тогда непонятно, какие могут быть претензии у брата к брату, если не наследство. Что мог такого узнать Дубенко, что пытается убрать со своего пути Беркутова? У самого майора ничего нет, кроме комнаты в коммуналке. Единственная его ценность в материальном плане – бывший тесть. Но Беркутов ушел от жены, не взяв даже машину. Значит, меркантильные мотивы не катят. Зависть? Чему может завидовать полковник майору? Опять не то. Но, ладно. Это все интересно, но ему, Стрельцову от этого не горячо, не холодно. А вот оказаться причастным к покушениям на майора милиции ему не хочется. Значит, нужно что – то делать. То, что его вычислят, Денис не сомневался. Слишком много свидетелей того, как он крутился во дворе Беркутова. Могли запомнить и номер машины. Выход один. Самому явиться в милицию и рассказать все, что знает. Короче, заложить шефа. По большому счету он, Денис, сделал для того все, что мог. Пытался с ним честно поговорить. Тот обозвал его и выгнал.

Стрельцов поставил грязную чашку в раковину и залил ее водой. Сунув руки в рукава пиджака, на миг остановился. Простая мысль, что он может никуда и не доехать, заставила его выложить ключи от машины на столик возле зеркала. Он как никто другой знал, что его начальник всегда все просчитывает на несколько ходов вперед. Так что, после их последнего разговора, вполне мог подстраховаться. Денис достал мобильный.

– Девушка, машину, пожалуйста. Осипенко, 2, второй подъезд. Спасибо.

Глава 23

– Стрельцов Денис Сергеевич. Да, мы собирались вас вызвать. Очень хорошо, что вы пришли сами. Я слушаю вас, – Кузьмин был немало удивлен появлением у них в отделении этого человека. Свидетели описали его очень точно. То, что мужчина не прятался, а открыто ходил по двору, наводило на мысль о его полной непричастности к покушениям на Беркутова. Поэтому он не торопился его приглашать к себе в кабинет. А тот вот сам пришел. Похоже, что Кузьмин поторопился с выводами.

Стрельцов разглядывал сидящего перед ним капитана. Открытое, простоватое лицо, спокойный голос и правильная речь понравились Денису.

– Возможно, вам покажется, что я начинаю издалека, но, поверьте, так будет понятнее. Я работаю помощником у Дубенко, начальника отдела кадров городской прокуратуры.

– В чем состоят ваши служебные обязанности?

– Я проверяю информацию на поступающих на службу людей, – Денис не стал уточнять, что это значит, но капитан, видимо и сам догадывался об истинных полномочиях Стрельцова, – В последнее время я занимался сбором сведений о Беркутове Егоре Ивановиче по личной просьбе Дубенко.

Кузьмин внимательно посмотрел на Стрельцова.

– Какого рода сведения его интересовали?

– Буквально все. От рождения, состава семьи, где учился и т. д. Семейное положение, дети, связи.

– И вы легко это все узнали?

– Ну, не совсем легко, но узнал. Зачем ему эта информация, я не знаю.

– А предположения есть?

– Есть, но они все основаны скорее на догадках, чем на фактах. Могу точно сказать, что раньше Дубенко с Беркутовым знаком не был. Первый раз он увидел его во время репортажа с места взрыва в метро. Эту пленку он потом просматривал довольно часто. Меня ничего не настораживало до определенного момента. Пока он не спросил, на каком этаже находится квартира Беркутова. На следующий день в квартире произошло убийство. Тогда я начал сомневаться в его добрых чувствах к Беркутову.

– Почему вы решили, что покушались на него?

– А кому могла помешать пожилая соседка?

– Ну, хорошо. Почему же вы не пришли в тот раз к нам?

– Я пытался поговорить с начальником.

– И как?

– Обозвал и выгнал. Узнав про второе покушение, я понял, что он не успокоится. Его нужно остановить.

Кузьмин еще долго расспрашивал Стрельцова про Дубенко, порой задавая неожиданные вопросы. Вскоре у Стрельцова сложилось впечатление, что Кузьмин уже знает и о нем и о его начальнике больше, чем он сам. Денис успокоился. То, что он все сделал правильно, он уже не сомневался. Кузьмин отнесся к его просьбе осмотреть машину на предмет обнаружения взрывного устройства с пониманием. Посоветовав взять на время больничный, он вызвал водителя служебного УАЗика и криминалиста, чтобы тот отвез Стрельцова домой.

Открывая входную дверь ключом, Денис услышал, как в глубине гостиной надрывается телефон. «Нет уж, не дождетесь», – подумал он, выдергивая шнур из розетки. Сотовый он отключил еще в кабинете у Кузьмина.

Глава 24

Лилечка не знала, что делать. То, что она услышала, заставляло задуматься, а не пора ли делать ноги. Ее начальник, оказывается, не вполне здоров. Точнее – он совсем больной. На голову.

Началось все рано утром, когда Лилечка, открывая дверь в приемную своим ключом, вдруг обнаружила, что та уже кем – то открыта. Тихонько подойдя к своему столу, она услышала сквозь неплотно прикрытую дверь в кабинет Дубенко голоса. Сначала она думала, что там Стрельцов, но голос принадлежал женщине. Разговаривали они громко, перебивая друг друга и раздражаясь все больше. Женщина что – то доказывала, но ее шеф только зло огрызался. Рабочий день еще не начался и, поэтому она решила, что как бы ни было любопытно, лучше ей выйти из приемной, зайти снова и сделать вид, что она ничего не слышала. Только она не успела. Женский голос вдруг раздался совсем рядом с дверью, отступать было поздно, Лилечка успела только переместиться к своему столу. «Я вынуждена буду обратиться к главному врачу. У нас есть с вами определенные договоренности, я за вас отвечаю. Случись что, с меня снимут не только погоны, но и выгонят вон с работы», – с этими словами женщина вышла из кабинета и растерянно посмотрела на Лилечку. Она было раскрыла рот, чтобы сказать что – то девушке, но тут дверь кабинета распахнулась и из нее выскочил Дубенко. Увидев Лилечку, он зло глянул на свою посетительницу и процедил сквозь зубы: «Если скажете хоть слово, тогда я сниму с вас погоны, да и голову с плеч заодно».

Женщина молча вышла. Дубенко повернулся к Лилечке:

– Будешь молчать.

– Я ничего не слышала, – она попыталась ответить спокойно и без дрожи в голосе.

– А то уволю.

– Я и сама уйду, – неожиданно для себя огрызнулась она.

– Не уйдешь. Пока не разрешу, – отрезал Дубенко и ушел.

Лилечка оторопела от такой наглости. Ей никогда никто не приказывал, ни отец, ни муж. А этот, прости, Господи, старый пень, смеет ей угрожать! Нет. Она здесь больше не останется. Но сначала выяснит, чем старичок болен и не опасен ли он для окружающих. Конечно, опасен, иначе, зачем бы врачу с ним спорить? А опасны какие больные? Психические. К такому выводу пришла Лилечка, пока складывала в сумку мелочи со своего рабочего стола. Дубенко уже скрылся за дверью своего кабинета, уверенный в том, что она побоится его ослушаться. Лилечка опасливо покосилась на дверь. «Уйти сейчас или же досидеть до конца рабочего дня, а дома обо всем рассказать отцу?» – девушка все еще колебалась, не зная, как поступить. «Останусь», – наконец решилась она. Включив компьютер, она немного успокоилась. «Что – то не складывается у меня карьера. Может быть, прав был Димка, когда хотел, чтобы я сидела дома? О ребенке уже пора подумать, да и готовить я толком не умею, будет время кулинарную книгу полистать». Жуткий грохот, раздавшийся из кабинета начальника, заставил ее подскочить на месте. Сердце заколотилось где – то в районе горла. Лилечка вбежала в кабинет. Начальника нигде не было видно. Девушка опустила глаза к полу и ее взгляд наткнулся на торчащие из – под стола ботинки. Она обежала стол и увидела лежащего Дубенко. Глаза его были закрыты, а лицо напоминало восковую маску. «Помогите», – почему – то прошептала она.

Глава 25

Он шел о полю и собирал цветы. Вот такое глупое для мужчины занятие. Но ему было до того хорошо и покойно, что он не обращал внимания на то, что над ним вовсю посмеивались его друзья. Палыч крутил пальцем у виска, Молчанов корчил забавные рожицы и только Кузьмин сочувственно смотрел на него, словно жалея убогого. Беркутов точно знал, для кого эти цветы и от этого знания у него по телу растекалось блаженное тепло.

Но, вдруг его накрыла волна леденящего холода. Беркутов отбросил от себя собранный с любовью букет и побежал. Кузьмин, Молчанов и Палыч, ничего не спрашивая, рванули за ним. Беркутов бежал, а холод все сильнее охватывал его разгоряченное тело. Он бежал, чтобы успеть предупредить надвигающуюся беду. Какую именно, и кому она грозит, он не знал. Чувство отчаяния, что он не успевает, затуманивало сознание. Ему казалось, что он еле переставляет ноги, он злился, силился прибавить скорости, но ничего не получалось. Поле было бесконечным. Сначала сдался Палыч, упав прямо на росистую траву. Кузьмин, несмотря на то, что уже начал задыхаться, бежал в полуметре от Беркутова. Молчанов не отставал от него ни на шаг. Вскоре Беркутов и Молчанов остались одни. «Я не справлюсь, если не добежит Серега», – эта мысль была последней, и он проснулся.

Глаза наткнулись на висящую на штативе капельницу. В сторону двери удалялась фигура, одетая в белый халат и шапочку. Беркутов ощутил неясную тревогу. Хотелось крикнуть, но из горла вырвался только тихий стон. Рука, в которую была воткнута игла, занемела. Словно с похмелья кружилась голова. «Я уж и не помню, когда так напивался в последний раз», – попытался он пошутить сам над собой. Он летел и летел в черноту, в которой не было ни проблеска света. «Ничего не бойся, сынок», – услышал он родной голос, звучащий как бы ниоткуда. Тут же впереди показался свет. Он летел вперед, уже не испытывая ни страха, ни тревоги. Было только одно желание: добраться до источника света. Он точно знал, что там его ждут. И успокоился.

Глава 26

Маринка так и осталась сидеть в кресле Березина. Она была в полной растерянности. Такой реакции от матери она не ожидала. Не каждый день ей дочь сообщает, что та скоро станет бабушкой. Она не обрадовалась, не расстроилась, это ее, похоже, совсем никак не задело. Бабушка, так бабушка. Но этот ее интерес к отцу ребенка! Маринка не была готова к тому, что мать ее будет допрашивать с таким пристрастием. И так обидится, что она ей не скажет его имя. Для самой Маринки уже все решено. Не будет этого человека в ее жизни. И в жизни ребенка тоже. Маринке казалось, что она вполне четко объяснила это матери. Тогда зачем о нем расспрашивать? Да еще и обижаться!

– Мариш, а где мама? – в кабинет заглянула мамина сестра тетя Ляля. За ее спиной стоял Березин.

– Вышла куда – то, – рассеянно ответила Маринка.

Лялька внимательно посмотрела на племянницу.

– Ты ей сказала?

– Сказала. Только не спрашивайте меня, как она отреагировала.

– Почему?

– Я ничего не понимаю. Она спокойно приняла новость о ребенке, а потом устроила мне форменный допрос об отце.

– Ну, это естественно. Должна же она знать, за кого ее дочь собирается замуж.

– Да не собираюсь я замуж! Я просто хочу родить здорового малыша.

Лялька и Березин переглянулись. Оба одновременно подумали об одном: у Галины появилась еще одна головная боль.

Дверь кабинета распахнулась.

– Владимир Сергеевич, вас вызывают в реанимацию, к Беркутову. Похоже, там проблемы, – секретарь Березина Светочка выглядела испуганной.

– Что там могло случиться, все же было в порядке?!

Березин выбежал из кабинета. Лялька потянула Маринку за руку.

– Пошли, маму поищем.

Маринка согласно кивнула головой: Галина ушла из кабинета Березина, не сказав дочери ни слова.

Глава 27

Он очнулся и попробовал пошевелить рукой. Не получилось. Закрыл и открыл глаза. «Я еще не совсем умер», – констатировало вернувшееся сознание. Тут же пришел страх, что он долго не сможет встать с постели, да и сможет ли вообще. Как раз об этом ему говорила эта чертова врачиха. Накаркала, старая ворона! Волноваться ему нельзя! А зачем тогда запугивала, спрашивается? Что толку от их процедур! Кроме боли и унижения ничего. Хватит, один раз уже поддался на уговоры, да и уговаривать в тот раз не нужно было. Когда он узнал о диагнозе, паника охватила его целиком, готов был ухватиться за любую возможность продлить свою жизнь. Хоть на сколько. Он тогда даже не догадывался, что в моменты острых приступов будет просить Бога иль Черта забрать его прямо сейчас. И молился и чертыхался, неистово богохульствуя. Все напрасно. Слегка помогали пилюли, прописанные все той же докторицей. За это спасибо. Но теперь и они не помогают. Как все некстати! Опять все отодвигается на неопределенное время. Стрельцов уже собрал для него достаточно информации, чтобы он мог начать действовать. Беркутов должен за все заплатить сполна, за себя и за своего папашу. За их общего папашу. За его, Дубенко, голодное и злое детство, за вечно битого и униженного Ваняшу. Так звала его мама, пока они жили вместе в добротной деревенской избе на краю большого села.

Его мать Сулико, как он узнал позже от отчима, приехала к ним в село уже беременной. Ее приютила старая тетка Оксана, одиноко живущая в своем доме. Хозяйство у нее было богатым даже по гуцульским меркам. Кроме того, что она разводила кур и индюшек на продажу, она считалась лучшей мастерицей на селе. Тканные цветастые коврики разных размеров, рушники, расшитые красными петухами расхватывались заезжими туристами в один момент. Поговаривали, что в захоронке у тетки Оксаны припрятаны даже иностранные деньги. Своих детей у нее не было, в городе жила вдовая сестра с сыном и малолетней дочерью. Отчимом только что родившегося Вани и стал городской племянник тетки Оксаны. Приехав однажды к ней в гости, Иван Дубенко, только что отслуживший в армии молодой красавец, без памяти влюбился в теткину постоялицу. Сулико была до того хороша собой, что парня не оттолкнул ни выпирающий животик, ни грузинская кровь девушки. На все уговоры и плач матери он твердил только одно: другой жены мне не надо, жить без нее я не буду. Первой сдалась тетка Оксана. Она уже успела привыкнуть к Сулико, та была девушкой скромной и работящей. А это в деревне считалось главным. Однако перед свадьбой она заставила рассказать Сулико, как и где она жила до своего появления у нее в доме. Рассказ девушки окончательно растопил сердца тетки и матери Ивана, а для него Сулико стала еще дороже. Свадьбу сыграли уже после рождения Ваняши, богато и широко угощая всех желающих. То, что тетка Оксана в открытую признала чужеродную невестку, заткнуло рот даже самым досужим сплетницам. Иван усыновил Ваняшу, дав тому свою фамилию и отчество. Мальчик родился светловолосым, с глазами, больше похожими на кошачьи. До пяти лет у Вани были любящая его мама, отчим и две бабушки. В тот год, когда ему исполнилось пять лет, умерла тетка Оксана. Сестра пережила ее всего на несколько месяцев, оставив сиротой дочь – школьницу.

Дубенко отчетливо помнил тот день, когда в их доме появилась Леся. На время похорон за ним присматривала соседка, мать троих детей – погодков, младший из которых был ровесником Вани. Ваня не очень расстраивался, что его не взяли в город, Лада была женщиной доброй, да и «пухлики», как называли ее дети сдобные булочки с начинкой из повидла, она пекла очень вкусные. Мамы и отчима не было целую неделю. Однажды около их двора остановился большой грузовик. Из кабины легко выпрыгнула его мама, за ней – Леся. Ваня ее видел всего несколько раз, когда она приезжала в гости к его отцу. Она никогда с ним не играла, чаще всего убегая к подружкам в соседние дворы. Отчим и водитель грузовика стали вытаскивать из кузова чемоданы и узлы. Сулико подошла к сыну и, подхватив его на руки, поцеловала. Поставив его на землю, она сказала: «Вот, Ваняша, Леся теперь будет жить с нами».

С этого дня в жизни маленького Вани наступил перелом. Отчего, взрослая уже девочка, возненавидела беззащитного малыша, было непонятно. Сулико, глядя, как Леся бросает злые взгляды на мальчика, очень переживала. Все попытки поговорить с мужем об этом натыкались на стену непонимания. Иван и сам не был сильно привязан к пасынку, только выполняя свой долг перед любимой женщиной. Искренне полюбить чужого ему ребенка он так и не сумел. Он никогда не играл с ним и вообще старался не подходить к мальчику. Ваня же тянулся к мужу матери, как к единственному мужчине, живущему рядом с ним. Иван – старший сильно переживал, что у них с Сулико не получается родить общего ребенка, он очень хотел дочь, похожую на свою красавицу жену. Но Сулико после родов сыном больше не беременела. Иван винил во всем ее, но, похоже, проблема была с ним: служба на подводной лодке не прошла даром. Леся, чувствуя, что брат равнодушен к пасынку, всячески старалась задеть ребенка. Она побаивалась Сулико, точно знала, что та может ей сделать больно, если она обидит ее сына. Поэтому обзывала его безотцовщиной только, когда никого взрослых рядом не было. И еще она сильно щипала его за руки, толкала, когда он спускался с лестницы и отнимала сладости, тут же выкидывая их в помойное ведро на глазах у малыша. Ваня бежал к матери, которая молча вытирала его слезы, бессильная сделать что – либо.

Мама Сулико слегла неожиданно, однажды потеряв сознание прямо посреди грядок с цветущей клубникой. Перепуганный Иван отвез ее в городскую больницу. Обратно Сулико уже не вернулась. На похороны пришли почти все жители села. Сулико успели полюбить, к ней на чашку кофе бегали и молодые девчонки погадать на жениха и деревенские кумушки, у которых мужья прикладывались к бутылке или погуливали на сторону. Она давала им воду, на которую что – то наговаривала, и в разрушенные семьи вновь возвращалась любовь и достаток. Сами мужики побаивались «грузинскую ведьму», но и уважали ее, признавая ее правоту.

Маленький Ваня сначала не понял, что мамы больше с ним не будет. Глядя на лежащую в гробу женщину, он думал, что это чужая тетя. Ведь его мама была красивой и веселой. Он знал, что мама заболела, и терпеливо ждал, когда она вернется из больницы. Леся после смерти Сулико немного поутихла, видимо даже ей стало жалко осиротевшего ребенка. Иван же медленно спивался. Все чаще он вваливался в хату, едва держась на ногах, матерясь и проклиная судьбу. Леся, напуганная и растерянная, хватала Ваню и запиралась с ним в маленькой комнате в мансарде. В нечастые минуты просветления Иван покупал детям сладости и даже пытался выполнять какую – то работу по дому. Чувствуя себя виноватым, он мог даже приласкать мальчика. Леся, которая осталась за хозяйку, готовила и убирала дом, в меру своих сил ухаживала за огородом и живностью. Как – то раз, разбирая оставшиеся вещи Сулико, она наткнулась на фотографию. На снимке рядом с Сулико, обняв ее за тонкую талию, стоял улыбающийся парень. Леся сразу догадалась, что это отец Вани, до того похожими у них были глаза и улыбки. Вечером Иван пришел почти трезвым, донеся полученную зарплату до семьи. Отдав девочке деньги со словами «припрячь, у тебя целее будут», он сел к столу. Ваня, чувствуя, что отчим сегодня не злой, забрался к нему на колени. Леся молча положила фотографию перед братом и вопросительно посмотрела на него. Иван вздохнул, взял карандаш и написал на обороте «Щеглов Иван Петрович», а чуть пониже – незнакомое название – «Гуданай». Рассказ его был коротким: этот Щеглов служил в части рядом с селением, в которым жила Сулико с родителями и братьями. Как у них все сладилось, Иван не знал. Но, когда у Щеглова закончился срок службы, он уехал, ничего не сказав Сулико. А она уже носила под сердцем его ребенка. Чтобы избежать позора, а, может быть и смерти, Сулико сбежала из дома. Деньги на дорогу ей дала бабушка, пожалев единственную внучку. Так Сулико оказалась в Карпатах. Ваняша почти ничего не запомнил из рассказа отчима. Но фотография с того дня лежала на его тумбочке около кровати.Однажды вечером Иван не вернулся домой. Тело его прибило течением к берегу в соседнем селе. То ли спьяну упал в быструю речку с горбатого мостика, то ли решил покончить с собой, осталось загадкой. Лесю и Ваню определи по разным детским домам. Собирая вещи племянника в дорожную сумку, Леся положила туда и фотографию Сулико.

Дубенко опять попробовал пошевелить рукой. «Что же это такое!», – рука была словно чужая, не желая подчиняться воле хозяина. Вдруг он понял. Вот так разом до него дошло, что он теперь неподвижен. Для него это было хуже конца. И он завыл в голос, сам пугаясь своего воя. Он понял, что судьба посмеялась над ним напоследок. Живой труп, никому не нужный кусок мяса – вот кто он теперь. И он завыл еще громче, закинув голову наверх, с силой выворачивая пока еще подвижную шею.

Глава 28

Все произошло так быстро, что она не успела даже понять, жив ли ее начальник. После ее бесполезного писка, вырвавшегося из горла, когда она увидела лежащего без движения шефа, прошло несколько минут, прежде чем она стала что – то соображать. Схватив телефонную трубку, Лилечка набрала номер кабинета Стрельцова. Трубку долго не снимали, затем раздался щелчок и телефон переключился на дежурного. Объяснив, что произошло, Лилечка вновь опустилась на колени перед Дубенко. Ей показалось, что он не дышит. Испугавшись, что перед ней покойник, она резво вскочила и отошла в сторону. Глядя в окошко, она увидела, как подъехала машина скорой помощи.

В кабинет вошел сам генерал Трофимов и за ним люди в белых халатах. Быстро глянув на Дубенко, Трофимов отошел к Лилечке и тихо спросил: «Что произошло?». Она рассказала о визите врача из госпиталя. Со словами «позже разберемся» Трофимов вышел из кабинета. Дубенко уже укладывали на носилки, когда в приемной раздался звонок городского телефона.

– Лиля, это Стрельцов. Шеф у себя?

– Ой, Денис Сергеевич, у нас тут такое!

– Лиля, не тяни, говори скорее!

– Дубенко потерял сознание, упал, а я …

– Он жив? – перебил ее Стрельцов.

– Не знаю…

– Как это?

– Его сейчас выносят на носилках.

– Так подойди, спроси.

Лилечка ухватила за рукав проходившего мимо нее врача.

– Скажите, он жив?

– Пока да, – ответил тот, не останавливаясь.

Лилечка поднесла трубку телефона к уху.

– Вроде бы жив.

– Как все это не вовремя! – в голосе Стрельцова звучала досада.

– Вы о чем, Денис Сергеевич?

– Неважно. Ты можешь задержаться, пока я не приеду?

– Хорошо. Я должна там еще убрать в кабинете.

– Ничего не трогай! Я тебя очень прошу, – в голосе Стрельцова не было ни намека на просьбу, только приказ.