Текст книги "Би-ба-бо"
Автор книги: Марина Порошина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Привет, как ты там?
– Я не там, а уже тут.
– В смысле?
– В смысле уже дома, вот, дверь открываю.
– Это в десять вечера? Вы поссорились? Наплюй, бывает.
– Нет, все было очень мило. Ужин, светская беседа, музыка. Он сразу предупредил, что пить не будет, что у него встреча, и вообще, когда я его от себя избавила, он, по-моему, обрадовался.
– Нет, что-то не так.
– Может, он голубой, а?
– Тогда бы он не тебя по ресторанам водил, а твоего шефа. Как его квартира?
– Нормально. Не коттедж, как предполагалось. Трехкомнатная, хороший ремонт, мебель. Женщин не наблюдается.
– Хорошо. Надо было тебе самой…
– Ну да. А он бы мне по рукам, ты порядочная девочка – до свадьбы ни-ни.
– Слушай, наверное, он в тебя влюбился. Не хочет показаться навязчивым, оттолкнуть. С таким я тоже встречалась, правда, врать не буду, нечасто.
– Ты считаешь? – схватилась Лариса за предложенную соломинку.
– Больше вариантов нет, ну, если по обычной логике. Ладно, я к тебе завтра заеду, все, молчи и чтобы была дома вечером.
– Кать, а я подстриглась.
– Супер! Класс! Мама твоя с ума сойдет. Тургеневская девушка без косы – как голая.
– Ну, косы-то и не было. А мама точно упадет в обморок. Вадим, кстати, тоже едва пришел в себя, даже странно.
– Ну, понятно, нельзя так мужиков травмировать, они не любят перемен, особенно в сторону эмансипации. Вот если бы ты до пят косу нарастила, он пришел бы в восторг. Слушай, это точно любовь. Ой, а может, он просто идиот, думает, что у тебя никого не было?
– Нет, я говорила ему…
– Да мало ли что женщины говорят по этому поводу. Может, ему нравится так думать, вот он и играет в жениха. Нет, по-моему, все идет как надо. Ну, если, конечно, он не импотент. Но они водятся только в рекламе таблеток, лично я не встречала. Короче, плюнь, и до завтра. Возражения не принимаются.
Утро началось с маминого звонка.
– Доченька, с днем рождения! Я тебя поздравляю, моя хорошая!
– Мам, вот взяла бы ты и не вспомнила на этот раз. Девушка бы и не огорчалась, что ей пошел четвертый десяток.
– Ларочка, ну что ты говоришь, а? Как можно, это ведь наш с тобой праздник. Тридцать лет – разве возраст? Ты ко мне забежишь сегодня?
«О, поехали…» – подумала Лариса.
– Мам, давай лучше ты ко мне, у меня работы на весь день.
– Ой, бедненькая ты моя, все работа и работа, глаза испортишь. Ладно, обязательно заеду. У меня педсовет заканчивается в четыре – придумали в воскресенье, и я сразу к тебе. Что-нибудь купить по дороге?
– Не трать деньги зря.
– Нет, я привезу салатик и торт. У тебя лечо осталось?
– Да все есть, мамочка, не таскайся на работу с кастрюльками.
– Ну, как не таскайся, я уже все приготовила, самой, что ли, есть? Все, целую, побежала, а то опоздаю. Может, и зайдет кто, тебе же совестно будет, что стол пустой.
Черт, придется отмечать день рождения! Подобные мероприятия радуют лет до семнадцати, когда от жизни ждешь только подарков и все мечты сбываются. Потом начинаешь понимать, что одними подарками дело не ограничивается, а появление желаемого откладывается на неопределенный срок, и обаяние праздника тускнеет, как уходит радость от торта со свечками. Но мама имеет право на маленький праздник, кроме того, уж для нее-то дочь всегда девочка. В общем, будем веселиться. И веселиться будем дома, не каждый же день шастать по ресторанам. Хуже нет беды, чем целый день сидеть и думать: позвонит – не позвонит.
Но день пролетел незаметно, книга доставляла Ларисе настоящее наслаждение интересными мыслями, подзабытой чистотой языка и отсутствием ошибок. Когда пришла мама, уже темнело. Сетка радостно кинулась ей в ноги, стала кататься по полу, поочередно вытягиваясь в струнку и сворачиваясь клубком. Ларису она так никогда не встречала.
– Сеточка моя, кошечка моя сладенькая, давай животик почешу, ай ты моя золотая…
– Мам, давай я тебе ее отдам, она тебя больше любит, – предложила Лариса, понаблюдав за процессом. – У вас с ней взаимная любовь, а у нас сложная дружба.
– Не говори глупостей, в доме должна быть живая душа, а то ты одичаешь совсем. Сворачивай свои дела, будем праздновать! Цветы поставь в вазу, надо было и вазу тебе подарить, у тебя ведь до сих пор нет? Вот салат, тортик и даже шампанское, ты ведь ни за что не позаботишься. Между прочим, мартини, один раз живем. И бутылочка маленькая, не пропадет… О, откуда у тебя это? – Мама заметила магнитолу и розы.
Лариса честно рассказала о новом знакомом, о своих открытиях. Мама была счастлива. На фоне этой долгожданной новости даже Ларисина стрижка не стала поводом для грандиозного скандала.
– Ларочка! Наконец-то! Я знаю, за что будет первый тост.
– Кажется, я тоже знаю – чтобы я вышла замуж.
– Правильно. Тридцать лет – самое то. Ой, я же недавно в газете прочитала, забыла тебе сказать. Вот, слушай. – Мама, порывшись в сумочке, достала вырезку и с удовольствием зачитала: «Британские ученые выяснили, что для здоровья женщины лучше всего рожать детей в возрасте 34 лет. Изучая истории болезни 3000 женщин, имеющих по крайней мере одного ребенка, профессор Джон Мировски и его команда выяснили, что с 22 лет проблем со здоровьем становится меньше, и самого низкого уровня этот показатель достигает к 34 годам. Иными словами, состояние здоровья к этому возрасту улучшается». На, потом внимательно прочитаешь, это очень важно. И вообще, новый взгляд на проблему.
– Ты мне уже лет пять говоришь, что вот теперь – «самое то».
– А что? И дождалась! А он придет?
– Нет, я его не приглашала. Как будем шампанское открывать? Я не умею.
– Я тоже. Вот зачем нужен мужчина в доме.
– Мамочка, пожалуйста… – произнесла Лариса, но тут зазвонил домофон.
Это был Вадим. На сей раз он был в прекрасном настроении, энергичен, целеустремлен и полон оптимизма. Когда Лариса познакомила его с мамой, они принялись так мило и непринужденно болтать, что Лариса, ощущая себя лишней на этом празднике жизни и предчувствуя, что мама начнет рассказывать истории из ее розового детства, удалилась в кухню – подыскивать емкость для второго, а точнее, третьего букета, потому что те первые желтые розы еще стояли в комнате на полу. На сей раз Вадим принес цветы, названия которых Лариса не знала, но явно очень дорогие и, конечно же, желтые. Едва она переступила порог комнаты, Вадим с положенным шумом и треском открыл шампанское и предоставил первое слово маме.
– Доченька, поздравляю тебя с настоящим юбилеем, пусть именно в этом году сбудется то, о чем мы с тобой давно мечтали! – Мама полагала, что говорит загадками, но Лариса не знала, куда девать глаза, ведь ежу понятно, о чем могут мечтать на досуге мама и засидевшаяся в девках дочь, тут не надо и курсов по чтению мыслей заканчивать.
Едва пригубив шампанское и поковыряв вилкой свой любимый салат (они называли его по составляющим – «тунец-яец-огурец», майонез добавлялся не в рифму, но по вкусу), мама вдруг страшно заторопилась, припоминая все новые и новые совершенно неотложные дела. Вадим предложил отвезти ее домой, невзирая на шумное мамино сопротивление, вышел за ней в прихожую, помог ей одеться, и они ушли. Пятнадцать минут до мамы, пятнадцать обратно – у Ларисы есть полчаса, чтобы привести мысли в порядок. На вечеринку она не рассчитывала, как не рассчитывала и на то, что Вадим знает про ее день рождения. Впрочем, это было написано в анкете, и то, что он потрудился запомнить, свидетельствует в его пользу. Интересно, а сколько ему лет? Звонок в дверь прервал ее ленивые размышления. Наверное, Катерина.
Но это был Шкирка. Без цветов, но с двумя туго набитыми пакетами. Он сиял, как теледикторша в передаче «С добрым утром!» – подозрительно-лучезарно и необоснованно.
– Ничего, что я без приглашения? Я же знаю, ты не любишь отмечать дни рождения. – И явно обрадовался, не увидев в прихожей чужих пальто. – Ты одна? А мама?
– Мама ушла.
– Ты все еще сердишься на меня? Ну, прости, пожалуйста! Просто я тогда проснулся, рядом кошка сопит, а тебя нет… Что я должен был подумать?
– Нет, ты все правильно подумал. Как ты сказал – нашла богатого и нежадного? Кстати, это правда.
Но Шкирка не обиделся – вот напасть! Он был настроен на мирные переговоры.
– А где он? Может, познакомишь?
– Зачем?
– Хочу убедиться, что отдаю тебя в надежные руки. А может, хочу оценить свои шансы. Так он придет?
– Он поехал отвозить маму домой.
– О, и я испортил вам романтический вечер? Вот ведь черт меня принес! Но что за день рождения без старых друзей? Можно я останусь в качестве старого друга?
– А у меня есть выбор?
– Огромный. – Незваный гость вручил Ларисе два тяжеленных пакета. – Выбирай! Тут все, что ты любишь.
Стоять с пакетами в руках было тяжело, бросить на пол – неловко, и Лариса, вздохнув и смирившись с неизбежностью, прошла в кухню, а Шкирка, воспользовавшись тем, что проход свободен, отправился за ней.
– Тебе очень идет эта стрижка. И новый цвет.
– Между прочим, стрижка плюс мелирование – тысяча двести, с ума сойти, правда?
– Ларис, не надо, – вдруг серьезно попросил Шкирка. – Ну идиот я, ведь сразу себя не переделаешь. Вроде так все хорошо было.
– Кому хорошо? – удивилась Лариса, но осеклась, увидев, каким глазами смотрит на нее Александр. Та-ак, кажется, все серьезнее, чем она предполагала. Дискуссию заводить не стоит. Господи, хоть бы Катерина пришла, она как-нибудь все разрулит.
И Катерина пришла. Схватив трубку домофона, Лариса услышала смеющийся голос подруги:
– Солнце, открывай, я тут тебе мужчину веду!
Но на пороге Катерина появилась не с Вадимом, а с Сергеем Петровичем. И немая сцена, развернувшаяся в прихожей, была вполне достойна если уж не Гоголя, то всемирно знаменитого уральского драматурга Коляды: Сергей Петрович оторопело рассматривал Ларису (видимо, прическа действительно изменила ее облик, а может, и не прическа вовсе, а события последних дней, ведь любимые женщины всегда красивы), а Лариса с тем же изумлением – Сергея Петровича. Впервые за всю историю их вялотекущего романа он был в костюме с галстуком и был так же мало похож на себя прежнего, как и Лариса нынешняя на ту, с которой он виделся недели три назад. Лариса привыкла видеть его в тренировочном костюме, получше – на шашлыках и нечастых прогулках, похуже – в рабочие дни, когда Сергей Петрович заскакивал на минутку, как правило, оставаясь на ночь (определялся на месте, по ситуации и настроению, потому что больше всего на свете ценил независимость, что и понятно при такой волевой жене, как его супруга). Сергей Петрович занимался бизнесом небольшим, но довольно прибыльным: брал подряды на строительные и ремонтные работы и имел в своем распоряжении несколько бригад рабочих. При этом он мог заменить любого из них и выполнить лучше его любую работу – от монтажа подвесного потолка до установки ванны и ремонта электропроводки. И появляясь у Ларисы, сразу легко и красиво устранял всякие мелкие неприятности, которые портят жизнь одинокой женщине. Менял прокладки в кране, чинил розетку, регулировал швейную машинку, однажды даже починил часы. Поэтому спортивный, он же рабочий костюм смотрелся на нем как единственно возможный. От него пахло то бензином, то клеем, то еще чем-то непонятным из этой области. «Известное дело, по специальности и пахнет», – смеялся он в ответ на Ларисины расспросы, цитируя своего (и ее) любимого Булгакова, которого он, конечно же, не читал, но был большим поклонником киноверсии романа. То есть элегантный костюм и Сергей Петрович были две вещи несовместные, как гений и злодейство, и эта несовместимость грозила большими переменами.
Поэтому Лариса и подыграла ему так невольно и органично в немой сцене под названием «встреча старых друзей в новом облике». Сергей Петрович был неотразим, и она с досадой, которую постаралась скрыть даже от самой себя, вдруг поняла, что она скучала о нем, о его смеющихся глазах, по-мужски красивых умных руках, которые умели делать все, по его низкому, с хрипотцой от курения голосу, потому что, услышав в телефонной трубке: «Привет, Снегурочка, это я!» – Лариса всегда была готова отменить самые важные дела и халтуры на ближайшие пять лет.
– Да-а… – глубокомысленно изрек Сергей Петрович, а Лариса промолчала, потому что побоялась – голос сорвется. Окопавшийся в комнате Шкирка ничего не заметил, а вот Катерина быстро оценила ситуацию и затараторила:
– Солнце, поздравляю! Выглядишь великолепно! А это вот тебе – абонемент в солярий до лета, там классно, я сама хожу. Будешь у нас вообще красавицей! Слушай, ну, может, ты нас все-таки познакомишь или мне самой?
– Да-да, проходите, конечно. Это Катерина, это… – Лариса замялась, привыкнув даже шутя называть Гусева Сергеем Петровичем. – Сергей. А это Александр. – И добавила: – Шкирка. Она заметила, как потемнели глаза у Сергея. Черт, а почему он пришел в таком виде? Прямо жених. Только вот женат на другой.
Сергей неловко вручил ей цветы, которые держал, как большинство мужчин, вниз головой, и небольшую обтянутую бархатом коробочку. По форме коробочки Лариса догадалась, что там цепочка.
– Солнце, надень сейчас же! Давай помогу. Какая прелесть! – Катерина уже извлекла из коробочки… нет, не цепочку, а браслет: маленькие серебряные слоники шли по кругу, держа друг друга хоботом за хвост, их глазки, сделанные из крошечных камушков, блестели. Большой слоник – маленький – большой – маленький…
Ларисе вдруг остро захотелось, чтобы все исчезли, а она осталась бы наедине с Сергеем. Она завизжала бы от радости, бросилась ему на шею, и тогда… Что тогда, дура, оборвала она себя, наклонившись и рассматривая слоников, чтобы не были видны предательски подступившие слезы, хорошо, что Катерина долго возится с застежкой. И тогда опять бы ничего не было. Сто раз уже ничего не было. Был бы сто первый, когда ничего бы не было. Нет, хватит, теперь у нее есть Вадим, а это все так – параллельные миры. И касаться ее не должны.
Ситуацию разрядил Шкирка, который, хлопнув себя по лбу, смотался в прихожую за третьим пакетом и принес плюшевого медведя, милого, лохматого и совершенно ненужного. Именно такого дарят на день рождения друзьям и никогда не покупают себе. Катерина из вежливости принялась тискать игрушку и нахваливать. Лариса пригласила всех к столу, предварительно переместив из кухни в комнату продуктовую часть Шкиркиного подарка. Открыли шампанское, но вскочивший с тостом Шкирка замер с открытым ртом, потому что в комнате появился Вадим. Все так были заняты собой и друг другом, что просто забыли закрыть входную дверь, и появление нового человека было внезапным.
– Это Вадим, мой новый знакомый.
Сергей Петрович пожал ему руку молча, Шкирка, на нервной почве узурпировав права хозяина, представил новому гостю всех присутствовавших. Катерине Вадим поцеловал руку.
– Давайте, наконец, выпьем! – провозгласил Шкирка. – За нашу именинницу, которую мы все очень любим. За нашу Ларису…
– Саш, не надо, а? Не люблю я это дело. Давайте просто посидим, все сами себе накладывайте, кто что хочет, сейчас музыку включу.
– Тогда лучше телевизор, – свредничал Шкирка, прекрасно знавший, что магнитола у Ларисы появилась недавно, и это вызывало у него обоснованное подозрение.
– Позвольте я все же сначала скажу… – поднялся Вадим. – Здесь собрались Ларисины друзья, и, наверное, я должен это сделать при всех. Лариса, я пока вез твою маму домой, попросил у нее твоей руки, она согласна. Я прошу тебя стать моей женой. Ты про меня все знаешь. Как пишут в анкетах: разведен, вредных привычек нет, материально и жильем обеспечен. Вот – примерь. – Вадим протянул ей коробочку, в которую невольно заглянули все сидевшие за столом. В коробочке было кольцо с некрупным камнем, он вдруг остро блеснул попавшим в него лучом света («Бриллиант», – еле слышно прошелестела в ухо всезнающая Катерина, мимоходом наклонясь к подруге, чтобы стряхнуть несуществующую пылинку с ее плеча). – Ты согласна?
Лариса, которая ждала чего угодно, но только не этого, хотя именно об этих словах она мечтала давно, трогала пальчиком кольцо, боялась поднять голову. Да и нужды не было, она кожей чувствовала, видела выражение лица каждого. Катерина была в тихом восторге, именно так она себе всегда и представляла нормальную жизнь, которой до сих пор была лишена ее подруга – и вот наконец-то! Сергей Петрович улыбался натянуто и неловко. А Шкирка… Издав странный, наподобие писка, звук, он прыгнул к Ларисе, выхватил из коробки кольцо и швырнул на пол. Но дальнейшие боевые действия ему развернуть не удалось, потому что Сергей Петрович, схватив его в охапку и начисто лишив возможности сопротивляться, легко вынес в прихожую. Там, держа одной рукой барахтающегося нарушителя спокойствия, не спеша прихватил его куртку, взял свою, открыл дверь, которую так никто и не позаботился закрыть на замок. В дверях задержался на секунду, улыбнулся:
– Пока, Снегурочка! Желаю счастья, как говорится. – И добавил: – Кто не успел, тот опоздал. Народная мудрость.
И ушел, уже под руку ведя утихшего и обвисшего от переживаний Шкирку. Катерина, поцеловав Ларису и показав ей на прощание кулак с оттопыренным кверху большим пальцем, немедленно отправилась вслед за ними.
Проводив гостей и постояв в прихожей, Лариса вернулась в комнату.
– Извини, я не думал, что так получится, – нарушил молчание Вадим.
– Все в порядке, – сдавленно произнесла Лариса.
Потом, чтобы не встречаться взглядом с Вадимом, опустилась на колени и стала искать куда-то закатившееся кольцо. Вадим принялся помогать ей, и они едва не столкнулись лбами, как это бывает в подобных случаях в кино. В жизни это почему-то их совсем не рассмешило. Лариса села на пол, растерянно осматриваясь.
– Господи, ну куда оно могло деться? – Голос предательски задрожал.
– Да плюнь. Найдется. Или я тебе завтра другое куплю.
– Ну что ты говоришь, нельзя же так! – Лариса опять опустилась на колени, но Вадим взял ее за плечи, легко, без усилия, поднял, поставил на ноги и заглянул в лицо.
– Прости. Я же хотел, чтобы все как положено. Они твои друзья…
– Спасибо тебе. Я согласна. Включи музыку.
Вадим включил тихую музыку. «Бесса ме мучо». Между прочим, это переводится как «Поцелуй меня». Раз он умеет читать мысли. И он прочитал. А может, знал перевод. Затем еще пела Эвора, заманивая, дразня и соблазняя, и Лариса уже сама целовала Вадима, и сама стала распутывать ненужный галстук, и пока он обнимал ее, расстегивала непослушные пуговицы его рубашки, забираясь под нее пальцами. Она не Снегурочка! Просто до сих пор ее никто не любил. А Вадим любит. Конечно, любит. И она полюбит его, когда немного привыкнет к нему…
Утром она проснулась от того, что кто-то гладил ее по щеке. Лариса открыла глаза и увидела… симпатичную заячью мордочку, а потом и всего косого, наряженного в яркую, синюю в белый горох, рубашку. Заяц трогал ее лапкой за волосы, щекотал ухо. Повернувшись на другой бок, Лариса встретилась взглядом с Вадимом, но заяц метнулся к нему и закрыл ему глаза лапами. Заяц был куклой, которую надевают на руку, как-то она смешно называется… Лариса наморщила лоб.
– Би-ба-бо, – услужливо подсказал заяц.
– Ты тоже умеешь читать мысли? – сонным голосом поинтересовалась Лариса.
– А как же! Хочешь, я скажу тебе, что думает мой хозяин?
– Давай, только не ври.
– Он считает, что ты самая удивительная на свете, замечательная и красивая, и ему очень повезло, что ты согласилась.
– Скажи ему, что просто раньше мне никто не предлагал.
– Он не верит, – куда-то в сторону кивнул заяц. – Говорит, что вчера победил множество соперников в честном состязании. А я едва не умер от страха, сидя у него в кармане. У тебя всегда тут такие страсти-мордасти?
– А тебе-то что?
– Так я же теперь с вами жить буду. Вадим мне сказал: я уйду, говорит, останешься тут за хозяина, будешь помогать, если что, и вообще – за порядком смотреть.
– Ах ты нахал! – расхохоталась Лариса, сдернув зайца с руки Вадима. А он поймал ее руку, и они начали возиться в кровати, будто просыпались рядом сто лет.
Позднее Лариса часто размышляла, что никто из мужчин, бывших в ее жизни, не догадывался, как Вадим, придумать что-то, снимающее неловкость первого совместного пробуждения, когда аура возбуждающего вечера угасла и равнодушный дневной свет высветил нюансы отношений. Господи, как все-таки ей повезло!
– Зачем ты меня разбудил?
– Видите ли, ваше величество, это вы освобождены от необходимости ходить на службу, помнится, до четверга. А мне надо на работу, поскольку прекрасное воскресенье вчера, к сожалению, закончилось. Мне очень не хотелось уходить потихоньку, как в мелодраме. Мечтал увидеть, как ты просыпаешься. И чтобы ты сварила мне кофе.
– Разве ты не собираешься подавать мне кофе в постель?
– Непременно. Но только Восьмого марта. Я принципиальный противник матриархата, жуткий ретроград, домашний тиран и лентяй. В общем, иди варить кофе, раз уж согласилась выйти за меня замуж.
Лариса, прихватив его рубашку – не натягивать же свои лосины с вытянувшимися коленками, – отправилась варить кофе, тем более что всяческой еды было много. Они весело позавтракали, Вадим принял душ и умчался, шутливо причитая, что по его вчерашней щетине и мятой рубашке все поймут, что он ночевал не дома. А Лариса с наслаждением улеглась обратно в постель, ей надо было обдумать события вчерашнего дня.
Итак, она выходит замуж. Причем за человека, которого знает… так, сегодня понедельник, значит, с четверга – итого четыре дня с хвостиком. Отлично. Но и отказать повода тоже вроде нет. Остается предположить, что и в самом деле бывает любовь с первого взгляда. Во всяком случае, с его стороны, потому что иначе зачем ему все это надо. Любит ли она Вадима? Нет. Видимо, она совсем не способна на это чувство, раз самый лучший из мужчин, сделавший все, чтобы завоевать ее сердце, вызывает у нее лишь симпатию, уважение, интерес… да что угодно, но не любовь. А может, такая вот она любовь и есть, а вовсе не то, что пишут в дамских книжках, которые Лариса терпеть не может и все же почитывает зачем-то от случая к случаю: «Словно горячая волна окатила ее с головы до ног…», «О мой любимый, – сами прошептали губы…». «Про дона Педро», – издеваясь, называл подобные книжки Сергей Петрович. Но мы, конечно, не будем вспоминать про Сергея Петровича в такой важный день. Мы вообще больше про него думать не будем. Ну, или, во всяком случае, постараемся.
Значит, она невеста. Не-ве-ста. Странно. Так долгожданно и неожиданно. Но изменение ее отношений с Вадимом не должно отразиться на планах родного издательства, поэтому надо садиться за работу, которая, как показывает опыт, отлично избавляет от всяких ненужных мыслей. Она с удовольствием выпила кофе, сильнее, чем обычно, радуясь его аромату, закуталась в любимый халат и села за стол, на котором лежала рукопись.
Днем позвонил Вадим и сообщил, что в силу своих, уже изложенных утром убеждений ни в коем случае не намерен становиться примаком, поэтому будущей супруге надлежит собирать вещи и вечером перебираться на новое местожительства, то есть к мужу. Тем более что именно там находится компьютер, необходимый ей для работы. Собирая сумки, Лариса с интересом прислушивалась к своим ощущениям. Она терпеть не могла, когда ею командовали. Но всегда терпела. Веселое командирство Вадима ей, как ни странно, нравилось, потому что он распоряжался с позиции сильного и отвечающего за нее человека, а не праздного советчика. Она собрала сумки, налила в поддоны под цветочными горшками побольше воды, спросила у кошки, куда та предпочитает перебраться – к маме или к Вадиму. Кошка однозначно выбрала маму, сказав «мяу-ма», хотя, может, только потому, что «Вадим» произнести было труднее. Но Лариса с ней быстро согласилась, поскольку Сетка свою миссию единственной живой души, возложенную на нее мамой, выполнила, и теперь у Ларисы появятся другие дела и заботы, а маме как раз эта самая живая душа и не помешает.
Вечером, сидя в кухне у телевизора и удивляясь, как этот второй приятный вечер в новом доме не похож на тот предыдущий, натянутый и скучный, Лариса услышала:
– Регистрация в следующую субботу. Пожалуйста, отдай свой загранпаспорт, потому что в субботу прямо из загса мы улетаем в Париж. Виза будет, есть свои каналы. Только заедем еще в одно место за свадебным подарком.
Лариса, и без того находившаяся в состоянии подвешенно-восторженном, новым грядущим событиям не смогла даже обрадоваться. По части положительных эмоций получался перебор, как любил говорить Сергей Петрович. Давно пора выкинуть его из головы!
– Послушай, но ведь про Париж ты не мог мои мысли прочитать, хотя бы потому, что я о нем не вспоминала. Знаешь, когда я была там в первый раз, то постоянно думала, что это город для двоих. Одному там плохо, хочется держать кого-то за руку и все время говорить: смотри-смотри, а вон там, а это – здорово, правда, как ты думаешь… И вот ты говоришь: в Париж. Ты меня правда любишь?
– А что, я непременно должен это сказать? Так непонятно?
– Так – непонятно, – протянула Лариса, наверное впервые в жизни применяя капризную интонацию в разговоре с мужчиной, и не узнала себя. – Женщины любят ушами.
– Давай ухо. – Вадим прижался к ее щеке и прошептал: – Я тебя люблю!
И Ларисе почему-то захотелось плакать. Но вечер плавно переместился в декорации спальни, и поплакать ей не удалось. Утром ее будить никто не стал – у себя дома Вадим мог сварить кофе и сам, отставив на время дискуссии о матриархате. После его ухода Лариса долго ходила по квартире, рассматривая мебель, обои, картины, книги, посуду. Теперь это ее дом. Здесь она будет жить. Она будет – жена, он – муж. Они будут вместе завтракать, он будет подвозить ее на работу. Вечером забирать. Хотя нет, это вряд ли – он же бизнесмен и не заканчивает работу в шесть часов. Она будет готовить ужин. Интересно, что он любит? За ужином они будут разговаривать, пить красное вино, она расскажет ему обо всем, что произошло за день. Наверное, заведут собаку, в доме непременно должна жить собака. В выходные они будут ходить в лес, а в отпуск поедут к морю. А кабинет со временем придется переделать в детскую. Ничего страшного, он же не писатель. Будет гостиная, спальня и детская… Дальше Лариса запретила себе думать, потому что поднявшаяся внутри волна счастья грозила захлестнуть ее с головой, а голова ей еще пригодится, ведь дел надо переделать чертову прорву.
На столе в гостиной она нашла деньги и записку: «Как тебе твоя новая квартира? Тебе, наверное, надо кое-что купить, это тебе. Продукты в холодильнике – это намек. Устал, понимаешь, от ресторанного питания». Лариса, уже не удивляясь умению Вадима читать ее мысли, причем на расстоянии, пересчитала деньги – тридцать тысяч. Да, такой суммы «на тряпки» в ее распоряжении никогда не было. Хорошее отношение придает силы, и Лариса отважно взялась за приготовление говядины в пиве по маминому рецепту. Она не любила говядину и пиво, но именно их нашла в холодильнике. Спасибо маме, благодаря ей Лариса хотя бы вприглядку знала, как обращаться с продуктами, требующими дальнейшей обработки. Ей очень хотелось, чтобы Вадим ее похвалил. Решив отложить книгу на ночь, Лариса отправилась по магазинам.
Самое главное – свадебное платье, мечту любой засидевшейся в девках представительницы прекрасного пола – она решила не покупать. Как-то не похожа была их будущая свадьба на общепринятые мероприятия с фатой, кражей невесты, пупсами на капоте, криками «Горько!» и идиотскими конкурсами для подвыпивших гостей. Лариса представляла, что у них с Вадимом должно быть все иначе, хотя он ничего ей не сказал ни про гостей, которые будут приглашены (и куда, интересно, их приглашать), ни про то, как она должна выглядеть. Поэтому она купила в немецком магазине, куда частенько заглядывала, дожидаясь распродажи и удивляясь цифрам на ценниках, жемчужно-серый брючный костюм из непонятной, тускло мерцающей, удивительно приятной на ощупь ткани. Продавцы долго вились вокруг нее, подбирая блузку и туфли. В этом можно и поехать в свадебное путешествие. Но на шпильках по Парижу не побегаешь, нужна другая обувь. И между прочим, там тоже зима, а что в этом самом Париже носят зимой? А куртку? Лариса где-то читала, что тех, кто носит шубки из натурального меха, там, в Европе, обливают краской борцы за охрану животных, и своей новой шубкой она рисковать не желала. Надо немедленно позвонить Катерине. Сумочка и шарф отменяются, потому что выяснилось, что тридцать тысяч – это так же мало, как три или пять.
Дома Вадим одобрил приготовленное мясо и покупки. И только когда Лариса сообщила, что решила не покупать платье, потому что оно выглядит слишком театрально, Вадим посмотрел на нее как-то странно, обнял, погладил по волосам.
– И правильно, мне тоже не хочется выглядеть женихом. В конце концов, почему мы обязаны наряжаться ради каких-то правил? Это только наш с тобой день.
– А гостей не будет?
– Знаешь, мне вообще не хотелось бы никого приглашать, устраивать посиделки. – И, заметив вопрос в ее глазах, неохотно пояснил: – Понимаешь, так получилось, что у нас с моей бывшей женой были только общие знакомые, своими я как-то не обзавелся, а приглашать тех, кто бывал у нас… Извини. Получится глупо, если на свадьбе будут только твои гости. И потом, это идиотское застолье с незнакомыми людьми… Я всегда неловко себя чувствую, если оказываюсь в центре внимания. Давай отметим это вдвоем, в самом хорошем парижском ресторане? Ну, пожалуйста? – Он просительно смотрел на Ларису, ей оставалось лишь согласиться.
– Ничего, пригласим гостей, когда вернемся.
Среда и четверг промелькнули в суете и разговорах с подружками. Книгу сдать Лариса все-таки успела, как и договаривались, к четвергу. Она все время хотела сесть, собраться с мыслями, осознать, что в ее жизни происходят важные перемены, но события и хлопоты накатывали, как снежный ком, и незаметно наступило утро субботы. Парикмахерская, загс, уморительно казенные слова тетеньки с лентой через плечо, изнывающие от любопытства подружки, утирающая счастливые слезы мама, цветы, музыка, кольца, шампанское… Ларисе казалось, что она кружится на карусели и ждет, когда карусель наконец остановится, чтобы можно было оглянуться и перевести дух.
После загса был странный визит к нотариусу. Вадим объяснил, что хочет подписать брачный контракт, такой, чтобы права Ларисы были защищены при любых обстоятельствах. Адвокат Вадима, судя по всему, приятель мужа, потому что он же был и свидетелем, хлопотал и суетился, тоже пытался объяснять ей что-то, но Лариса, смеясь, отмахнулась. Мол, выхожу замуж по любви, а не по расчету. И еще один документ – о том, что он дарит ей, своей законной супруге, какие-то бумаги, не то акции, не то еще что-то – Лариса не вникала, ей было не до этого. Наверное, она должна быть благодарна мужу за такой подарок, ведь там, в документе, стояли какие-то сумасшедшие цифры с большим количеством нулей. Ее поздравил нотариус (Ларисе показалось, что он смотрит на нее как-то странно), фамильярно чмокнул в щеку адвокат, у которого было очень сложное имя и Лариса его не запомнила, – впрочем, будь оно проще простого, она все равно не запомнила бы. Но все не важно, все мимо, мимо, сливаясь в разноцветную кружащуюся ленту. Позднее Вадим объяснит ей, и она обрадуется и поблагодарит как положено, а пока она подписала – и с плеч долой.
