Текст книги "Цена случайной ночи"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Фамилию Валентина вы не знаете?

– К сожалению, нет. Об этом можно спросить Ксению, но… Тамара старалась не афишировать свои личные дела. Она была довольно скрытным человеком.

– А Никита Владимирович Костин? Вы знакомы с ним? – спросила я.

– Никиту знаю. Но он – коллега, и не больше того. Есть еще Гладилин Володя… Он был другом Димы. Возможно, он что-то и может сказать о Тамаре. А я… – Шувалов снова виновато на меня посмотрел, – понимаете, я что знал, то сказал. Может быть, этого совсем недостаточно, но большего я просто не знаю. Поймите, я не хотел, чтобы вы зря тратили на меня время.

– Вы это говорите уже в третий раз, – заметила я. – Поверьте, если «версия брата», как вы сами выразились, не имеет под собой оснований, то я, проверив, не стану ее разрабатывать. Я все же не новичок в своем деле.

– Да-да, я понимаю, – тут же начал оправдываться Георгий Аркадьевич. – Кстати, если вас интересует, где я был в то время, когда убили Тамару, то я отвечу – в командировке в Москве. Вместе со своим начальником. Можете уточнить это у него лично. Я работаю в торговой фирме «Меркурий».

– Хорошо, – тут же согласилась я.

Шувалов несколько помялся, вытащил сигареты, но тут же убрал их.

– Ну что, если у вас нет вопросов, я, наверное, пойду? – не очень решительно осведомился он.

– Наверное, – согласилась я. – Если вдруг у меня возникнут вопросы, я могу рассчитывать на вашу помощь?

– Конечно, – заверил меня Георгий Аркадьевич.

На этом мы и распрощались. А мои размышления после его ухода снова вернулись к судье Антипову. Не выдержав, я набрала номер мобильного телефона Никиты Владимировича Костина.

– О чем договаривались, то сделано, – коротко сообщил он. – Пока что реакции особой я не заметил. Но это неудивительно – его уже нет в здании суда. На завтра назначено продолжение заседания, наверняка что-то будет известно именно завтра.

Я поблагодарила Костина за информацию и отключила связь. До вечера еще оставалось довольно много времени, а что делать дальше – пока что неизвестно. И тут я вспомнила про свою машину, стоявшую в ремонте. И еще кое о чем…

Словом, находясь пока в несколько подвешенном состоянии, я вдруг решила перенести акцент своего расследования на дела личные. Чем черт не шутит! Но вот, по словам коллеги, судьи Костина, Тамара эту самую личную жизнь вроде бы не вела. Что было, в общем, несколько странно – еще не старая, в конце концов, женщина, судя по фотографиям, довольно привлекательная. Обеспеченная, что тоже немаловажно. Хотя брат предоставил мне информацию совершенно другого рода – любовник был, и зовут его Валентин.

Костин отзывался о Тамаре исключительно в позитивном ключе – мол, честная, принципиальная, можно сказать, бескорыстная. А история с братом и квартирой показывала ее с другой стороны – прижимистой и меркантильной.

Одним словом, Шувалова как личность и как женщина для меня была неясна. Взгляд дочери Ксении на мать наверняка будет неполным и необъективным – что может рассказать молодая неопытная девчонка? В таком возрасте обычно родители кажутся детям существами почти ископаемыми, отжившими свой век. Охота копаться в их личной жизни! В своей бы разобраться… Кто еще может пролить свет?

Такой вариант есть! Бойфренд Ксении, мальчик Данила, из семьи, которая была близка к Тамаре. Что ж, придется познакомиться с ними. Ксению я не стала по этому поводу тревожить, чтобы у нее не возникло всяких ненужных мыслей, решила еще раз позвонить Никите Владимировичу.

Он без лишних расспросов продиктовал мне адрес и подробно объяснил, как кого зовут в семье Димы и как туда добраться.

Глава 4

На мое счастье, Гладилины проживали недалеко от той станции техобслуживания, куда я отдала чинить свою машину. И как раз сегодня я должна была ее забирать. Такое вот совмещение полезного с полезным.

Усатый ремонтник что-то долго мне объяснял, изъясняясь техническими терминами. Я ничего в них не понимала, зато понимала другое – вся эта болтовня вела только к одному: нужна якобы дополнительная плата. Плата за то, что при первоначальном осмотре не обнаружилось, а вскрылось только потом. И ремонтники должны были выходить из положения своими деталями, дополнительными усилиями и прочее. В общем – платите еще. Сумма этого, с позволения сказать, бонуса была смешная – сто рублей. Но я решила не идти на поводу у ремонтника, тем более что он еще при первой встрече пытался меня надуть. А я, такая злопамятная, все помнила. И ничего не заплатила. Я и не должна была этого делать, потому что на руках у меня была квитанция о том, что я оплатила все еще в прошлый раз. В общем, ничего у усача не вышло.

Через десять минут после посещения станции техобслуживания я уже тормозила возле девятиэтажки, которая располагалась на холме, откуда открывался вид на Тарасов. Можно было бы сказать, что вид был дивный, но… Не буду грешить против истины – город был подернут пеленой смога, центр с его старинными зданиями не просматривался, а вид унылых однообразных жилых коробок в новых районах дивным назвать было нельзя.

Но в солнечную погоду, должно быть, с балкона Гладилиных можно было лицезреть пейзаж совсем другой – жизнерадостный, вселяющий оптимизм. Сейчас же мне было не до пейзажей. Хоть вскрывай дверь с кодовым замком, будь они неладны, эти замки! И, как назло, никто не выходит и не входит.

Словом, я проторчала у подъезда минут десять. Как вдруг за моей спиной раздался бодрый женский голос:

– Вы к кому?

– К Гладилиным, – обернулась я и увидела перед собой бойкую женщину средней упитанности, со спортивной стрижкой крашенных в белый цвет волос, одетую в модные в этом сезоне ярко-красные брюки в обтяжку и черную молодежную блузку навыпуск. Учитывая ее возраст – а женщине было где-то около шестидесяти, – такой прикид выглядел весьма смело, и можно было сделать вывод, что она весьма уверена в себе, энергична и полна оптимизма.

– Ну, так это к нам, – сказала женщина, нажимая на кнопки кодового замка. – К кому, к Людмиле, что ли?

– Сразу ко всем, – ответила я.

– Вот как? – удивилась женщина. – Вы из собеса, что ли? Или откуда?

– Нет, меня зовут Татьяна, я по поводу одной вашей знакомой.

– Какой знакомой? – живо отреагировала энергичная особа, уже нажимая на кнопку вызова лифта.

– Шуваловой Тамары Аркадьевны. Хотя вы можете ее и не знать. Вы ведь, наверное, мать Владимира Сергеевича?

– Да. Меня зовут Маргарита Федоровна, – представилась наконец собеседница. – А Тамару я знала. Почему не знала? Знала, я и в гостях у нее была. И она у нас тоже…

Мы зашли в лифт, и Маргарита Федоровна нажала на кнопку с номером восемь.

– А вы, собственно, откуда? – продолжила она расспросы.

– Я частный детектив.

– Вот оно что! – поразилась Маргарита Федоровна и с искренним интересом осмотрела меня. – Это вы откуда же взялись?

– Вообще или в данном случае? – улыбнулась я.

Маргарита Федоровна заулыбалась мне в ответ и, махнув рукой, сказала:

– В данном, в данном…

– Я занимаюсь расследованием по просьбе дочери Тамары.

– Это Ксения вас пригласила? – еще больше удивилась Гладилина и покачала головой: – Ну надо же, а Данила нам ничего и не говорил!

В этот момент мы вышли из лифта, и Маргарита Федоровна, уже достав ключи, открывала дверь квартиры. Зайдя в прихожую, она включила свет и громко спросила:

– Есть кто дома?

Ответом была тишина. Маргарита Федоровна пожала плечами и, разведя руками, обратилась ко мне:

– Видите, не совсем вы удачно… Но ничего, – тут же успокоила она меня, кивнув на часы. – Сейчас кто-нибудь да придет. А через два часа так вообще все должны дома быть. Данила тоже придет…

Зазвонил телефон, и бойкая хозяйка квартиры тут же подскочила к аппарату:

– Алло… Здравствуйте, Михаил Алексеевич… Нет, ничего… Да я же уже сто раз говорила – нужно идти и договариваться напрямую с шофером, вот и все. Что, так трудно дойти, что ли? Язык не повернется?.. В общем, вы давайте сами решайте, но чтобы бетон привезли. У меня тоже в городе дела есть, сегодня приехала, искупаться, отдохнуть… Я только послезавтра буду… А бетон должен быть, в понедельник уже надо начинать. Это что же у нас получится? Давайте, давайте…

Положив трубку, Маргарита Федоровна тут же охотно поделилась со мной своими проблемами, кивая на телефон:

– Вот, помощники-то у меня какие… Ничего не могут сообразить, догадочки нет никакой! Я же председатель дачного кооператива, выбрали вот на мою голову… А они и рады на меня все повесить. Я, по их мнению, должна идти насчет бетона договариваться. Да я – пожалуйста, позвоню, да это будет дороже. Дешевле с водителем договориться, на лапу ему сунуть… Это мужику проще сделать, неужели я буду этим заниматься?!

Маргарита Федоровна озабоченно покачала головой и пошла в направлении туалета. А мне кивнула и жестом пригласила пройти.

В комнате царил легкий беспорядок, не портящий, однако, общего вида. Может быть, по причине довольно дорогой обстановки: новая, добротная мебель, современная бытовая техника, красивая, большая люстра под потолком. Чувствовалось, что доход в семье Гладилиных немалый. Это и неудивительно, если Владимир Сергеевич, по словам Костина, заведовал кафедрой в экономической академии. Правда, я не знала, чем занимается Людмила Васильевна, но, даже если она и ходила на работу исключительно ради удовольствия, средств мужа вполне хватало для безбедного существования.

Осмотревшись, я села на мягкий просторный диван и потянулась к лежавшей на журнальном столике газете. Я не успела прочитать и нескольких строк, как в комнату буквально влетела Маргарита Федоровна, облаченная в шелковый халат и энергично растирающая мокрые волосы полотенцем. За это время она уже успела, очевидно, принять душ и вымыть голову.

– Читаете? – поинтересовалась она, сгребая со столика вещи, которые, видимо, попали туда случайно: какие-то куски ткани, ленты и булавки. – Сейчас будем пить кофе!

И она унеслась на кухню. Я прочитала одну статью в газете, тут же забыла, о чем она, и Маргарита Федоровна появилась снова. Она катила перед собой столик на колесиках, на котором стояли две чашки с кофе.

– Может быть, яблоки? – спросила она. – Свои, сегодня с дачи привезла. Чуть ли не целое ведро приперла. Все на себе таскаю! И хоть Володя говорит, что на машине проще, да пока дождешься его с машиной! – Она, не договорив, махнула рукой. – Проще самой.

Я вежливо отказалась от яблок, и Маргарита Федоровна, плюхнувшись рядом со мной, продолжила, покачивая головой:

– Вот они меня все ругают – мол, горбатишься ты на этой даче непонятно зачем, на базаре купить проще, а сами, между прочим, ни от чего не отказываются! И клубнику, и яблоки, и огурцы с помидорами – все едят за милую душу! Да и что мне дома делать? У меня здоровье, между прочим, лучше, чем у них обоих! Если посчитать, сколько они на лекарства тратят, – я бы удавилась лучше! Вы пейте, пейте!

Я отпила глоток кофе, с удовольствием отметив, что приготовлен он в высшей степени хорошо. Болтовня Маргариты Федоровны меня несколько развеселила, но все-таки не нужно забывать и о том, зачем я, собственно, сюда приехала. К тому же она женщина словоохотливая, можно получить информацию и от нее, пока не вернулись Владимир Сергеевич с женой. Тем более что мнение этой женщины по поводу Тамары Аркадьевны наверняка будет беспристрастным и объективным.

– Отличный кофе, – для начала похвалила я и уже собиралась задать первый вопрос по делу, как Маргарита Федоровна тут же подхватила:

– Это меня научили варить в Африке!

И, видя, что сразила меня наповал, довольно заулыбавшись, продолжила:

– Самый лучший кофе – не бразильский. Вообще не американский! Это все говорят ради рекламы. А я пила настоящий кофе, который растет в Анголе, и его оттуда перевозят в Европу, а там закатывают в банки и пишут «Нескафе», «Якобс» или что там еще! Только добавляют туда еще неизвестно чего! Могу вам сказать, что вкус здорово меняется, только в худшую сторону. А я признаю только в зернах. И еще варить его нужно особым способом… Здесь, правда, это сложно, потому что нужен очаг специальный, это мне негры показывали. Но и на плите можно, если постараться. Вот если мы с вами подружимся… – она вдруг хитро глянула на меня, – то я обещаю поделиться с вами секретом!

Я заранее поблагодарила Маргариту Федоровну и поспешила все-таки задать свой вопрос:

– Скажите, пожалуйста, а как давно вы знали Тамару Шувалову?

– Ой, да лет двадцать уже, наверное, – ответила женщина. – Еще когда они совсем молодые были. Ее муж покойный, Дима, с моим Володей дружил. И потом, когда все переженились, дружили, что называется, семьями. Правда, Димке вот не повезло, умер молодым совсем. Сорок лет – разве это возраст! Мне вон уже седьмой десяток, а я и не собираюсь на тот свет отправляться. И на здоровье, слава богу, не жалуюсь. Потому что на месте не сижу. А вот стоит только раскиснуть как квашня – и все! Правда, у Димы там другой случай был, – вздохнула она. – Болезнь очень серьезная. Ну а когда его не стало, они дружить продолжали. Не так часто, конечно, виделись – тут и работа, и дети, а в первую очередь, я считаю, лень. Мы молодые не такие были, – покачала она головой, оттопырив нижнюю губу. – Хоть и жили бедно, а никогда не скучали, нет! Постоянно какие-нибудь праздники устраивали, встречались, в компании ходили. Мы с мужем и Володю везде с собой брали, он иногда даже засыпал прямо за столом. А сейчас придут, телевизор включат – и весь вечер в него глаза пялят. Только и щелкают каналами, а там везде одно и то же. Вроде бы на одной половине каналов сплошную «Санту-Барбару» крутят, а на другой – боевики эти, стрельба одна да кровь… Свихнуться можно! Мне вот хоть провались совсем этот телевизор! Мне Володя с Людой предлагали: «Мама, давай мы тебе на дачу маленький купим, чтобы тебе там не скучно было». Да мне никогда скучно не бывает, а телевизора этого и даром не надо! Лучше бы шланг новый купили, старый прохудился уже весь.

Я дождалась, когда Маргарита Федоровна умолкла, чтобы сделать очередной глоток кофе, который, очевидно, у нее уже успел остыть, и поспешно вбросила следующий вопрос:

– А что вы можете сказать о Тамаре как о человеке? Ее характер, привычки, особенности, может быть? Вы, мне кажется, человек наблюдательный.

Маргарита Федоровна, явно польщенная, кивнула и обратилась ко мне:

– Давайте покурим? Будете?

– С удовольствием, – чуть удивленно согласилась я, доставая свои «Мальборо».

Маргарита Федоровна же вытащила «Золотую Яву», щелкнула зажигалкой, давая мне прикурить, и закурила сама, резко, глубоко, по-мужски затянувшись.

– Тамара, на мой взгляд, не совсем точно определилась со своим предназначением в жизни, – наконец проговорила она. – От этого и мучилась.

– То есть? – подняла я брови. – Расшифруйте, пожалуйста.

– Пожалуйста, – стряхивая пепел в массивную пепельницу в виде скорлупы кокоса, кивнула Маргарита Федоровна. – Она в первую очередь человек дела. Работа для нее все. И так было всегда – и при жизни Димы, и после. Я не хочу сказать, что она при этом не уделяла внимания семье – как раз нет. Но вот это ее и угнетало. Ей бы всей отдаваться работе, без остатка, тогда она была бы по-настоящему удовлетворена.

– Вы сказали удовлетворена? Не счастлива? – уточнила я.

– Я сказала именно то, что сказала, – подтвердила Маргарита Федоровна. – Именно удовлетворена, поскольку женщины такого склада, как Тамара, вообще не имеют понятия о счастье. Я имею в виду понятное нам с вами женское счастье.

– А вы меня записали к себе в единомышленницы? – улыбнулась я.

– Да, – улыбнулась в ответ пенсионерка-дачница с опытом психолога. – Хотя и вы, как я понимаю, вся в работе, но знаете, без чего жизнь женщины теряет смысл. Вы все-таки по складу другой человек, я сразу это поняла. А Тамара… Дочь, семья – все это у нее появилось просто потому, что так принято, такова традиция. Она не особенно задумывалась, а нужно ли это ей самой.

– А вы, значит, считаете, что ей это было не нужно?

– Это мое мнение, – развела руками Маргарита Федоровна. – Я вообще не очень понимаю, почему она вышла за Диму. Вернее, понимаю – потому что он предложил. А замуж выходить надо, поскольку годы идут и все такое прочее.

– То есть она не любила своего мужа?

– Она его ценила, уважала, не изменяла ему и никогда бы от него не ушла, – проговорила Маргарита Федоровна. – Но и… все на этом. Простите, все это подробности ее личной жизни, которые уже мало что значат, но вы сами просили ее охарактеризовать.

– Да-да, – подняла я руку. – И мне действительно это интересно.

Я бы с удовольствием еще поговорила с хозяйкой квартиры, но в это время раздался шум со стороны прихожей, и Маргарита Федоровна тут же повернула голову.

– Володя, наверное, – прокомментировала она, вскакивая с места.

И, словно иллюстрация к ее словам, на пороге комнаты появился мужчина средних лет, с копной волос на голове, в которой уже проблескивала седина.

– Здравствуйте, – несколько удивленно посмотрев на меня, произнес он.

– Это детектив, по поводу Тамары, – опередив меня, проинформировала сына Маргарита Федоровна. – Ксения наняла.

Владимир Сергеевич нахмурился, выдержал паузу, а потом, обращаясь ко мне, кивнул:

– Очень приятно. Давайте пройдем в мой кабинет.

– Давайте, – согласилась я.

– Зачем в кабинет? – встряла Маргарита Федоровна. – Можно здесь, я сейчас к себе пойду, вам мешать не буду.

– Нет, мама, лучше в кабинет, – стоял на своем Гладилин, и мать не стала спорить, пожав плечами.

Мы прошли через коридор в дальнюю комнату. Владимир Сергеевич отворил дверь и пропустил меня внутрь. И здесь я боковым зрением увидела женщину, стоявшую в прихожей перед зеркалом.

– Сейчас жена еще подойдет, – словно отвечая на мои мысли, сказал Гладилин. – Проходите, располагайтесь.

Я прошла в комнату: стена, сплошь заставленная книжными полками, стол, за которым, видимо, работал Владимир Сергеевич, старинной работы, крытый зеленым сукном; а кресло – напротив, современное, как будто только что купленное в модном мебельном салоне. Ощущение некоторой несовместимости создавали также канделябры, стоявшие здесь, видимо, просто ради украшения, и монитор компьютера в углу стола.

Большего я ничего отметить в обстановке не успела, поскольку на пороге комнаты появилась миниатюрная женщина с короткой прической и довольно милым лицом.

– Людмила, – коротко представилась она и присела на диван, стоявший напротив стола.

Гладилин прикрыл дверь в кабинет и сел рядом с женой, предоставив мне возможность расположиться на его месте, в кресле за столом.

– Спрашивайте, что хотите, мы вам ответим, – сказал он. – Не знаю, правда, чем мы можем особо помочь. Смерть Тамары – ужасна, мы все шокированы, но… – Гладилин посмотрел на жену, и та сразу же вставила:

– Наверное, это связано с ее работой. А мы не знаем ее дел в суде…

– Нет, меня скорее интересует Тамара как человек, – поспешила сказать я. – Понимаете, я занимаюсь этим делом уже несколько дней, но все еще не могу понять ее как личность.

– А это вам очень важно? – решил уточнить Гладилин.

– Конечно, – несколько удивилась я. – Даже если убийство связано с ее профессиональной деятельностью, то сущность человека все равно играет большую роль.

Владимир Сергеевич неопределенно кивнул, вскинул брови вверх и сказал:

– Ну, так сразу и не скажешь… Во всяком случае, плохим человеком она никак не была.

– А в личной жизни? Извините за бестактность, может быть, у нее кто-то был после смерти мужа? – спросила я.

Людмила отрицательно покачала головой и обратилась за поддержкой к мужу:

– По-моему, нет. Володя, ты ничего такого не знаешь?

– Я не знаю, – хмуро ответил Гладилин. – Мы уже как-то начали привыкать, что она все время одна да одна. Даже как-то и не думали почему… Ведь пять лет уже почти прошло, как Дима умер.

– Да она никогда и не отличалась склонностью к каким-то романам на стороне.

– Дело не в этом, – прервал жену Гладилин. – Тома – это тип деловой женщины. У нее просто не было времени. Много работы, дочь ведь надо обеспечивать, все это понятно… Поэтому, наверное, и брала на себя чуть больше, чем раньше. Поэтому и на работе все время. Кстати, на работе есть у нее коллега, Никита Костин, вот он, по-моему, мог бы с ней составить пару. Они прекрасно находили общий язык. Он – эмоциональный, она – сдержанная. Но… – Гладилин развел руками. – Никита – женатый человек, о чем разговор? А так, чтобы кого-то завести… Может, и было дело, но мы-то об этом не знаем.

– А у нее не было подруг? – спросила я. – Я имею в виду тех, кто не входил в ваш круг…

Гладилин задумался, а Людмила медленно стала покачивать головой, скептически поджав губы.

– Когда мы ее последний раз видели? – задумался Гладилин. – Да я уж и не помню… День рождения у меня весной был… Наверное, тогда и видели. Хотя нет, мельком она еще позже заезжала, вместе с Ксенией. Но это совсем мельком, я спешил куда-то… Так что и не поговорили даже. А о чем разговаривали на дне рождения? Да ну… – Преподаватель даже как-то растерялся. – Сами понимаете…

– Значит, никакими проблемами она с вами не делилась? – разочарованно переспросила я.

– Нет, я же говорю, она не очень общительная была, – ответила Людмила. – Володя, ведь правда?

Владимир Сергеевич кивнул в знак согласия. В разговоре наступила пауза. Я не знала, что спрашивать дальше, а супруги Гладилины тоже, наверное, не знали, как продолжить беседу об убитой Тамаре.

– Ксению, конечно, жалко, – наконец выговорила Людмила. – Я уж Даниле говорю, ты сейчас будь с ней побольше вместе, девчонке поддержка нужна…

Владимир Сергеевич неожиданно напрягся и сглотнул слюну, а потом недовольно посмотрел на жену.

– А что такого? – тут же изумленно взглянула на него Людмила. – По-моему… Ну, впрочем, ладно!

И она махнула рукой в сторону мужа. Я вежливо не заметила этой непонятной для меня размолвки и не стала уточнять, чем она вызвана. Может быть, это какие-то семейные дела, совершенно мне ненужные, с какой стати я буду влезать?

Гладилин же, не сдержавшись, обратился к жене:

– Я тебе говорил, что эти отношения между ними нужно прекращать, а ты, наоборот, провоцируешь!

– Господи, да почему прекращать-то? – недоуменно спросила Людмила. – Они с детства друг друга знают, всегда дружили хорошо… Может быть, конечно, ничем серьезным это и не закончится, но сейчас-то зачем запрещать?

– Вот именно, что ничем серьезным не закончится, – чуть более спокойно проговорил Владимир Сергеевич. – Время только зря тратят и нервы тоже.

Людмила Васильевна вздохнула и покачала головой.

– По-моему, ты стал чересчур опекать сына, – заметила она с легкой улыбкой. – Особенно с тех пор, как он стал взрослым и меньше в ней нуждается.

– Я просто не хочу, чтобы они делали ошибки, – с нажимом сказал Гладилин.

– Ой, ну а кто их не делал? Особенно в таком возрасте. – Людмила Васильевна засмеялась и повернулась ко мне: – Ведь правда?

– Не знаю, наверное, – ответила я. – Хотя родителям свойственно желание уберечь своих детей от проблем, порой мнимых. Вы простите, но это все-таки не мое дело. Поэтому давайте вернемся к Тамаре Аркадьевне.

– Давайте, – тут же согласился Владимир Сергеевич. – Только я уже и не знаю, что еще можно добавить. Кроме как с ее работы, больше неприятностей ждать неоткуда было. Во всяком случае, насколько я знаю. Ну, с братом у нее там какие-то накладки произошли из-за наследства.

– Да, – вступила Людмила Васильевна. – У них отец умер, а квартиру ей оставил. Хорошо, что хоть что-то оставил, конечно, но все-таки я считаю, что он и здесь поступил нехорошо. Безответственно. Он их всю жизнь не воспитывал, а теперь решил, наверное, таким образом грехи замолить перед смертью. И даже не подумал, что загружает детей лишними проблемами. Если уж вспомнил о детях, так об обоих нужно было. А как только вскрылось это завещание, сразу же пошли нелады у Тамары с братом.

– А вы и его знаете? – поинтересовалась я.

– Да, конечно, сколько раз встречались на семейных праздниках у Тамары дома, – сказал Владимир Сергеевич. – И Люда права, у них всегда хорошие отношения были, у сестры с братом. А потом как кошка пробежала! Понять, конечно, обоих можно, но не отца. Все-таки нельзя было так делать.

Юридические подробности этой истории мне были известны, об отношении самого Георгия к случившемуся я тоже узнала от него самого, а вот характеристика этого человека посторонними людьми не помешает. Поэтому следом я спросила:

– И что вы можете сказать о ее брате как о человеке? И как повлияла на него обида на сестру?

Супруги Гладилины переглянулись, и отвечать взялся Владимир Сергеевич:

– Обида, конечно, у него была сильна. Мы сами его не видели после этого инцидента, но со слов Тамары это было понятно. Видимо, он не ожидал, что старшая сестра поступит таким образом. Ну, и заявил, что знать ее больше не желает. Но это скорее просто эмоциональная реакция, прошло бы все со временем.

– А вот я так не думаю, – возразила Людмила Васильевна. – Мне кажется, он всерьез обиделся. Первым бы не пришел и вообще вел бы себя как чужой человек.

– То есть этот конфликт между ними можно назвать роковым? – спросила я.

Людмила Васильевна тут же осеклась и заговорила быстро и убеждающе:

– Ну нет, нет! Если вы имеете в виду, что это он устроил убийство сестры, вы ошибаетесь. Верно же, Володя? Не стал бы он! Да и вообще нужно знать Жору. Я это сказала потому, что он человек, в сущности, очень добрый и совсем не обидчивый. Он даже такой… по-детски немного наивный. Но уж если он столкнется с тем, что сочтет несправедливым, если он обидится, то это всерьез. Вернуть его расположение потом будет практически невозможно, даже если он будет сама вежливость. Вот и все… Верно ведь?

И Людмила Васильевна снова посмотрела на мужа.

– Ну в общем, наверное, да, – согласился тот. – И потом, он человек не склочный, не вздорный… И тяжбу в суде не стал начинать бы, если вы об этом думаете. Это сама Тамара ему предложила, чтобы отвязаться. И потом, убивать из-за квартиры родную сестру – ну, это просто даже… пошло как-то, а он все-таки человек интеллигентный, образованный.

– Вообще-то… – задумчиво проговорила Людмила Васильевна, – я думала, что Тамара все-таки пересмотрит свое решение и поделится с братом. Но вот… не так вышло. – Женщина развела руками и вздохнула. – Одним словом, не из-за квартиры этой ее убили.

Их доводы не то чтобы убедили меня в полной невиновности Георгия Аркадьевича – я-то прекрасно знала, что такие качества, как интеллигентность и образованность, порой вовсе не являются гарантией того, что человек не способен на преступление. Но мнение Гладилиных по этому поводу я выслушала, а цель у меня и была именно такой.

– А вот скажите, пожалуйста, – продолжила я свои вопросы. – Не заметили ли вы в настроении или поведении Тамары каких-то перемен в последнее время? Ну может быть, ее что-то мучило или она чего-то боялась? А может быть, наоборот, стала веселее, оживленнее, надежды какие-то появились, новые планы?

Супруги Гладилины снова переглянулись.

– Я понимаю, вы все это хотите связать с появлением в ее жизни какого-то нового человека, – кивнул мне глава семейства. – Но вроде бы ничего такого не наблюдалось. Уставшая она ходила, чувствовалось, что ей отдых требуется. Но никакого оживления, новых планов… Нет, ничего такого.

– Я не могу сказать, чтобы она прямо уж так чего-то боялась, – вступила Людмила Васильевна. – Но у нее работа такая была, вечно связанная с опасностью. Может быть, чаще со скрытой. Я помню, мы это еще давно, несколько лет назад, обсуждали. Я как-то спросила Тамару, почему она стала именно судьей, ведь решения приходится принимать серьезные, влияющие на судьбу человека – мало ли кто захочет отомстить? А она ответила, что этим тоже кто-то должен заниматься и что она сама внутренне всегда готова к такого рода поворотам. Так что сами понимаете: особого страха у нее не было, а в то же время опасения были всегда.

– Однако никаких конкретных случаев мы не знаем, – добавил Владимир Сергеевич.

– То есть вам неизвестно, угрожал ей кто-нибудь или нет? – спросила я. – Необязательно в последнее время, а вообще.

– Нет, Тамара на такие вещи никогда не жаловалась. Я думаю, если бы случилось что-то… неординарное, мы были бы в курсе, – сказал Гладилин.

– Да, она еще упоминала, смехом так, что, мол, я столько народа пересажала, что если каждого из них бояться, то лучше на улицу не выходить, – вставила Людмила Васильевна. – Многие, говорила, грозились ей отомстить после освобождения, а она, мол, до сих пор жива… Словно сглазила! Еще добавила, что вот, мол, на днях еще один заклятый враг на свободу выходит, который еще в суде прилюдно грозился ей отомстить. Они, говорит, все грозятся, а потом выходят и помалкивают себе…

– Стоп! – перебила я жену Гладилина. – Это она когда говорила про заклятого врага?

– Ой, ну когда… – растерялась Людмила Васильевна. – Когда мы у нее последний раз были-то, Володя? На поминках Диминых, значит, месяца два назад.

– И тогда Тамара Аркадьевна сказала, что «на днях этот человек выходит на свободу»?

– Ну да… – Людмила Васильевна по-прежнему растерянно переводила взгляд с мужа на меня.

– И ты молчала об этом! – воскликнул Владимир Сергеевич. – Я тут твержу, что мы не знаем никаких конкретных случаев, а ты умалчиваешь о таком эпизоде!

– Но я как раз и не знаю ничего конкретного! – принялась оправдываться его супруга. – И разговор-то был не очень серьезный, мы с ней начали вообще на другую тему…

– Все равно нужно было рассказать! – настаивал Гладилин.

– Так я ничего не знаю! – прижала руки к груди жена.

– Подождите, – остановила я их спор. – Людмила Васильевна, вспомните поподробнее этот разговор. Что еще упоминала Тамара Аркадьевна? Может быть, фамилию этого человека или еще что-то? Дело, по которому он проходил обвиняемым?

Людмила Васильевна задумалась, закусив губу.

– Она назвала его Рогожкиным, – осторожно произнесла она. – А больше ничего. И фамилию-то проговорила так, вскользь. И мы сразу о другом заговорили. Нет, никаких подробностей дела она не рассказывала.

– Вы знаете что, – вмешался Владимир Сергеевич. – Лучше обратитесь к Никите по этому вопросу. Он наверняка должен знать, что там и как. Или, по крайней мере, поможет узнать.

– Да, конечно, – отозвалась я. – Я именно так и сделаю. Спасибо, вы ответили на все мои вопросы.

– К сожалению, вряд ли мы чем-то помогли, – с извиняющейся улыбкой проговорил Владимир Сергеевич. – Но я сразу предупреждал – мы просто друзья, вот и все. А проблемы Тамары идут все-таки от ее работы, я в этом уверен. Вы бы проверили.

– Ее работа – слишком обширное поле, чтобы его все можно было так скоро проверить, – возразила я.