Текст книги "Надежду убивают первой"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Ну, хорошо. Возможно, к этому мы вернемся позже. А пока давай-ка расскажи поподробнее обо всем, что произошло на аэродроме в прошлую пятницу, за день до происшествия, и чем в это время занимался ты.

– Чем-чем!.. – недовольно буркнул Сергей, по-мальчишески шмыгнув носом. – В пятницу Вениамин Николаевич пришел на аэродром в приподнятом настроении – смеялся, шутил. Казалось, все ему нипочем – ни забот, ни проблем, ни хлопот! Вообще-то он в последнее время сильно изменился. В хорошем смысле, конечно. Раньше был апатичным, угрюмым, и вдруг словно стимул в его жизни появился. Ну, мы, естественно, догадывались, что он встретил женщину. Вернее, знали и радовались за него. Прыжки его группы были по расписанию во вторую половину дня. Мне Вениамин Николаевич тоже разрешил участвовать. Сначала выполняли практические занятия на земле по замене серьги, тросов и клапанов, потом упражнения в воздухе на отработку раскрытия запасного парашюта. Все как обычно. Мы уже не раз выполняли такие прыжки перед соревнованием в августе. Помню, перед парашютной подготовкой Брянский рассказал анекдот:

«Летят в затяжном прыжке два парашютиста – начинающий и инструктор. Инструктор спрашивает:

– Какие меры примешь, если твой парашют не раскроется?

– У меня есть семь секунд, чтобы научиться летать! – отвечает ученик».

Все засмеялись, а Вениамин Николаевич строго сказал: «Новичков среди нас нет, поэтому все приступаем к тщательной проверке готовности парашютных систем».

Ну, проверили, прыгнули. Все прошло гладко.

– Значит, в пятницу все прыгали на запасных парашютах? – для достоверности уточнила я.

– Ага.

– Что было потом?

– Мы возвратились к ангару, уложили парашюты.

– Сами укладывали запасные парашюты? Ведь, насколько мне известно, в клубе есть укладчица.

– Сами. Брянский контролировал процесс, затем приступил к своей экипировке. Дело в том, что Ольга Филимонова, которая обычно этим занимается, отпросилась на соревнования. Не знаю, участвовала она в этих соревнованиях или нет, но в пятницу я видел ее около аэродрома.

– Олю?

– Ну да.

– Давай-ка, дружок, с этого момента поподробнее.

– А что поподробнее-то? Я сдал свой парашют и понесся в часть. У меня увольнение заканчивалось, а надо было еще на КПП отмечаться. Решил я угол срезать и свернул за домиком, близким к ограде части. Обернулся случайно, даже не помню зачем. Вижу – женская фигурка у стены мелькнула, выглянула потихоньку из-за угла бетонного ограждения и спряталась. Конечно, я мог ошибиться, но мне показалось, что это была Оля. По-моему, она за кем-то следила. У КПП я опять обернулся, но Ольги уже след простыл – ни за углом, ни за домиком, ни на аэродроме ее не увидел.

– Так, может, все-таки показалось?

Сергей задумался.

– Нет, не показалось. Точно, это была она. Но к тому времени все парашюты спортсмены уже уложили и отнесли в ангар. Тебя же это интересует?

– И это, конечно, тоже. А Костин чем занимался?

– Так его при мне не было. Он еще в обед уехал.

Интересно! Значит, Оля показалась? Или не показалась? А с Сергеем-то я не ошиблась – стоило чуть-чуть прижать, так он готов и мать родную продать! Доверять такому особо нельзя. Запросто мог легенду на ходу состряпать, лишь бы шкуру свою спасти.

– Теперь расскажи про субботу. Ты ведь был в этот день в клубе?

– На субботу у меня увольнения не было, и на аэродром я попал перед самым приземлением парашютистов…

Сергей начал почти слово в слово пересказывать историю, которую однажды я уже слышала от Олега Быстрова. Единственным отличием было то, что дожидаться милиции Сергей не стал – испугался «засветиться» в части.

– В общем, так, Сережа. Чтобы хоть что-то прояснить, мне надо незаметно попасть в ангар. Возможно, там я что-нибудь раскопаю и тогда окончательно сниму с тебя подозрения. Но ты мне в этом должен помочь. Когда после прыжка я понесу парашют в ангар, ты отвлечешь Костина. И, естественно, об этом никто не должен знать, тогда и о твоей диверсии с вертолетом никто не узнает.

– Понятно. Я все сделаю, как ты сказала, – пообещал Сергей уверенным тоном.

После моей просьбы о помощи он успокоился, более того – стал проникаться собственной значимостью. По-видимому, это льстило его самолюбию.

Я отпустила солдата домывать полы, так как через окно увидела, что вернувшиеся с прыжков парашютисты уже уложили свои парашюты и возвращаются из ангара в раздевалку. А ведь я до сих пор так и не переложила подслушивающее устройство. Другого момента может не представиться!

В считаные секунды я оказалась в раздевалке, заперев на щеколду дверь, достала из вазочки «жучок». Чтобы открыть заветный шкафчик, пришлось поработать отмычкой. А так как я совершенно не представляла, какой из них принадлежит Олегу, то работать пришлось наугад. В точку я попала лишь с третьей попытки. Прикрепила «жучок» к внутренней стороне чехла сотового телефона Олега, который он, как я и предполагала, оставил в своем шкафу, и вышла к спортсменам. Настало время проявить свои способности и таланты на новом поприще – в парашютном спорте.

До этого момента я была сосредоточена на выяснении обстоятельств гибели Брянского и почти не вспоминала о предстоящих прыжках. Мысль о страхе была изрядно притуплена массой полученной информации. И вот теперь легкое беспокойство начало заполнять мою душу, распахнутую настежь для всяческих авантюр.

Олег, увидев меня в спортивном костюме, лукаво, словно раскрыл мою тайну, подмигнул.

– Решилась все-таки? Молодец! Теперь главное – не струсить перед самым прыжком. Постарайся пока об этом не думать.

– Надо просто разозлиться, как это случилось со мной! – перебил его Павел.

К разговору подключились другие спортсмены, посыпались советы со всех сторон.

Если раньше я даже не задумывалась о своем психологическом состоянии и, возможно, осталась бы относительно спокойной до посадки в вертолет, то теперь, с такой группой поддержки, избежать стресса было, похоже, невозможно!

Конечно, перед парашютистами я изображала стойкого оловянного солдатика. На самом же деле меня начал бить жуткий мандраж, предательски задрожали колени. «А надо ли мне это?» – пронеслась в голове провокационная мысль. Я попыталась ее отогнать, но она снова и снова упорно возвращалась в мое сознание.

В самый неподходящий момент появился Костин. Следом за спортсменами на ватных ногах я поплелась к ангару получать парашют.

Прыгать с парашютом с принудительным раскрытием купола нас набралось всего семеро. Костин очень доходчиво объяснил мне, как надевать ранец – какие ремни набрасывать на плечи, а какие протаскивать между ног, как все это крепить и застегивать. Парашют был настолько тяжелым, что казалось, будто я взвалила на спину мешок с песком.

Хорошо, что я не видела себя со стороны, однако ироничная улыбка Костина и так обо всем мне рассказала.

Конечно, я могла отказаться. Это совсем несложно – два слова Костину, и я остаюсь на земле. Парашют-то уже у меня. Но нет! Этого он от меня ни за что не дождется! Да и я буду тогда не я. Таня Иванова никогда не отступает перед препятствиями!

По отработанной схеме все мы выстроились в шеренгу. Костин приступил к инструктажу и проверке парашютов. Я пыталась вникнуть в суть его слов, но почему-то слышала только стук своего сердца и обрывки фраз, механически повторяя за инструктором манипуляции с парашютными составляющими.

– Ваша задача, Татьяна, приземлиться на поле в любом выбранном вами месте, главное – не улететь за ограждение военной части и, конечно, уберечь от травмы ваши стройные ноги, – серьезно сказал Костин, проверяя крепления.

Я с видимым спокойствием лишь кивала в ответ. Он протянул мне мягкий защитный шлем, вернулся к ангару и запер его.

– Все готовы? – закончив предполетную подготовку, спросил у спортсменов Костин.

Получив положительный ответ, он повел нас к вертолету, управляемому Горынычем.

Меня пропустили поближе к пилотской кабине – как самой легкой, мне предстояло прыгать последней.

Завелся двигатель. С грохотом и свистом вращая лопастями, вертолет начал набирать высоту.

Парашютисты сидели на лавках со спокойными, не перекошенными от страха лицами, даже умудрялись при таком шуме о чем-то разговаривать и смеяться.

Мне было не до смеха. Возможно, сидящие рядом спортсмены – вполне нормальные, здоровые люди, однако о себе я такого сказать уже не могла. Ужасные догадки о собственном сумасшествии вдруг закрались в воспаленный мозг. Очень скоро они сменились твердой уверенностью в моем тяжелом умственном расстройстве и безнадежности выздоровления даже с привлечением наших лучших медицинских специалистов и заграничных профессоров.

Мерзкий громкий сигнал оповестил о том, что вертолет набрал нужную высоту и мы можем приступать к прыжкам.

Мне было страшно идти к вертолету, очень страшно подниматься, но стало куда хуже, когда инструктор скомандовал: «Встали!»

Мы выстроились у выхода. Костин пристегнул наши карабины к тросу. И вдруг я отчетливо и трезво осознала все, что он говорил мне во время инструктажа: «Подойдешь к двери, прижмешь голову, руки на лямки. После выхода из вертолета будет хлопок по плечам, перед раскрытием – тряхнет…»

Рампа открылась. Парашютисты начали покидать вертолет: один, второй… пятый.

Я на секунду остановилась у края люка. Страх почему-то исчез. Казалось, я нахожусь перед порталом, ведущим в иной мир.

– Пошла!

– Ааааааааа!..

С закрытыми глазами я вывалилась наружу. Ноги подбросило вверх, голову и плечи с тяжелым ранцем потащило вниз! Хлопок. Я расправила руки. Тряхнуло. Потихоньку открыла глаза. Темнота, ничего не видно…

Спокойно, Таня, – это всего лишь сползший на лицо шлем!

Я нащупала его руками и свезла на затылок.

Красота! Простор! Кайф! Я медленно парила в небе. Да ради этого стоило пережить тот кошмар. Черт, ради этого стоило родиться!

Земля постепенно приближалась. Летное поле снова стало большим, и люди уже не выглядели крошечными букашками. Тут до меня и дошло, что все это время я провисела на парашюте, словно балласт, совершенно не управляя полетом. Приземлившиеся спортсмены оказались далеко в стороне, а меня несет к бетонному забору военной части.

Ухватившись двумя руками за стропу, я начала свой маневр. Парашют накренился и застыл в воздухе.

– Ну же, ну! Лети обратно!

Дергая ногами, я пыталась бежать по воздуху к центру летного поля.

Вот и земля. Я медленно приземлилась на траву, чтобы не оказаться под брезентом, откатилась в сторону. Метрах в пяти от меня, как и следовало ожидать, находилась бетонная стена. Все нормально! Мысли закружились вихрем – я смогла! Я сделала это! Восторг охватил все мое естество! Хочу еще!

Свернув парашют, я стремительной походкой отправилась к ангару, куда с другой стороны поля двигались остальные парашютисты.

Теперь я лучше понимала парашютного маньяка Олега Быстрова и чудаковатого проныру-солдатика. Даже Костин не казался мне теперь таким толстым и противным. Я вспомнила предсказание гадальных костей: «…следование новоявленной идее приведет к переоценке взглядов на некоторые поступки…» – и в очередной раз убедилась в их правдивости и точной трактовке.

Но что-то ты, Таня, уж совсем растрогалась. Не забывай, что ищешь здесь преступника. И тебе неплохо было бы уже приступить к очередной задаче намеченного плана.

Первым ко мне подошел Костин.

– Поздравляю вас, Татьяна! Вы победили!

– Что? – не поняла я, но тут же вспомнила, как ляпнула ему в кабинете о несуществующем пари.

Костин многозначительно улыбнулся и добавил:

– Себя победили! Я знал, что вы сможете. Характер, оказывается, у вас твердый. Никогда бы не подумал, что за такой очаровательной внешностью скрывается столько…

– Упрямства, – подсказала я ему.

– Ну что вы, Танечка, – упорства. Не забудьте о моем предложении, – напомнил он и понес свой парашют на площадку для укладки.

К поздравлениям присоединились другие спортсмены. Начались расспросы о самочувствии, впечатлениях. Но самое удивительное, что все они улыбались, как в том фильме на кассете Костина.

Когда парашюты были уложены, а мы успели накуриться до одурения, наконец появился Сергей. Я облегченно вздохнула, так как прекрасно понимала, что затеряться в группе из семи человек и незаметно остаться в ангаре мне вряд ли удастся.

Костин, как и в прошлый раз, остался стоять у ворот ангара, а спортсмены заносили парашюты в строение.

Что говорил Костину Сергей, я не слышала, но было видно, что он изо всех сил старается отвести взгляд Костина в противоположную от ангара сторону. Сергей кивал головой, указывая на вертолет, активно жестикулировал, даже заставил инструктора задрать рукав спортивной куртки и взглянуть на позолоченный «Ролекс».

Я прошмыгнула в ангар последней, следом за высоким парнем, самым молчаливым из всех, не привлекая внимания, прошла в дальний конец стеллажей, делая вид, что рассматриваю таблички с фамилиями спортсменов. Парашютист положил свой ранец на полку и спокойно направился к выходу. До огромного ящика, стоящего в конце ангара, оставалось метров десять. Подходящее укрытие. Я оглянулась на дверь – никого!

Давай, Таня, гони!

Только было я рванула к выбранному месту укрытия, как услышала голос Быстрова:

– Таня! Что ты так долго там возишься? Скорей выходи к нам!

Фигура Олега четко вырисовывалась в пространстве дверного проема. Помахав рукой, он пошел мне навстречу.

– Не пойму, куда положить парашют? – с растерянным видом выдавила я. – Не знаю, чей он.

– Этот ничей. Клади на свободное место.

Олег забрал у меня ранец, забросил на верхнюю полку.

Вот зануда! Прицепился, как банный лист к известному месту! А ведь до этого момента он мне был так симпатичен! Я даже начинала подумывать, не ответить ли ему после расследования взаимностью и не завести ли недолгий романчик.

– Таня, я хотел предложить тебе отметить сегодня это событие – твой первый прыжок! Мы могли бы пойти в одно очень уютное кафе, если ты, конечно, не возражаешь.

– Возражаю! – прервала я его, еле сдерживаясь от гнева. – Я не могу. Не могу сегодня, – уже мягче сказала я, потому что мы проходили мимо Костина.

В глазах Олега я увидела полное замешательство. Он явно не ожидал, что я откажусь. Улыбка погасла на его лице.

– Как-нибудь в другой раз, Олежка, – совсем дружелюбно добавила я, так как заметила Сергея, подающего мне какие-то странные знаки, и свернула в его сторону.

– Я не теряю надежды! – крикнул вдогонку Олег.

Солдатик схватил меня за руку и потащил за угол клуба, подальше от любопытных глаз.

– Видишь машину? – спросил он возбужденно.

– Джип, что ли?

– Да не джип, а вертолет!

– Конечно. Вот он, рядом.

– И все?

Не понимая, что хочет от меня мальчишка, я начала злиться, но, присмотревшись, заметила узкую щель между бортом и раздвижной дверью вертолета. Моментально уловив, на что намекает Сергей, я принялась лихорадочно соображать, как лучше воспользоваться подвернувшимся шансом.

– Ты уверен, что вертолет попадет в ангар?

– Спрашиваешь! Костин никогда не оставляет технику на аэродроме, боится, что местные пацаны разберут на металлолом. Это тебе не военная часть, где все охраняют солдаты. В общем, есть план. Я попросил у Дмитрия Алексеевича разрешения поменять в вертолете сигнальную лампу, которая перегорела сегодня утром. Сказал, что сирена перед прыжками действует парашютистам на нервы. Так что смело можешь забираться в машину. В грузовом отсеке есть место, чтобы спрятаться. Когда заедем в ангар, я поменяю лампу и тебя незаметно выпущу. Только надо действовать быстро, а то скоро Горыныч вернется, – скороговоркой, почти на одном дыхании выпалил Сергей.

– Ты прав. Спасибо. Но у меня к тебе просьба, Сережа. Возьми, пожалуйста, из раздевалки мою одежду и сумочку. Если кто-то их обнаружит, сразу поймут, что я все еще на аэродроме. Спрячь все это где-нибудь в ангаре. Я найду.

– Понял. Бежим?

Хорошо, что от входа в ангар, где еще находился Костин, и из раздевалки в клубе вертолет не просматривался. Спортсменов на аэродроме тоже не было видно.

Мы бросились к вертолету.

Сергей отодвинул дверцу и подсадил меня в салон, потому что опускать лестницу было некогда.

Я спряталась в грузовом отсеке, а Сергей, по-видимому, ушел в раздевалку.

В вертолете было темно, но меня темнота не пугала. Наоборот, не видя ничего вокруг, я чувствовала себя в безопасности. Ждать пришлось долго, или мне так показалось. Время для меня остановилось. Я целиком превратилась в слух, чувствуя себя огромным невидимым локатором. Но тишину нарушал только стук моего сердца.

Хлопок открывшейся вертолетной двери заставил меня вжаться в обивку борта, притаиться, замереть и не дышать. Пол подо мной качнулся, почти сразу же заработал двигатель. Вертолет двинулся с места. Конечно, ехать в грузовом отсеке было не так комфортно, как в моей ненаглядной «девяточке». Вертолет пошатывало и потряхивало. Казалось, он вот-вот рассыплется. Удивительно, что он совсем недавно летал! Я присела на корточки, вцепилась руками в полку для груза. Хорошо, что все это длилось недолго. Через несколько минут машина остановилась, двигатель заглох, по-видимому, мы прибыли на место.

Я слышала, как о чем-то разговаривали Горыныч с Сергеем, потом почувствовала толчок, и вскоре дверь в грузовой отсек приоткрылась.

– Василий Егорович вышел! Выпрыгивай быстрее из вертолета! – взахлеб протараторил солдатик.

Я высунула голову из салона. Передо мной – голая стена, справа – заставленные всякой дрянью стеллажи, тянущиеся до открытых ворот, где наверняка стоят Костин и Горыныч. Зато слева – огромные канистры, прикрытые сверху брезентом, как раз то, что надо!

Как можно мягче я спрыгнула на бетонный пол и, стараясь не громыхать тяжелыми ботинками, помчалась к канистрам. Я едва успела спрятаться между стеной и емкостями под маскирующей тканью, как услышала звук шагов. Неужели провал? Доигралась, супердетектив!

Однако приближающиеся шаги вдруг смолкли, и Горыныч велел Сергею завязывать с заменой лампы.

– Все готово! – отозвался солдат и шумно вывалился из вертолета.

– Ноги, прыгун, не сломай! – добродушно пожурил его Горыныч, задвинул дверцу и запер «Ми-8».

Потом с грохотом закрылась дверь в ангар.

Облегченно вздохнув, я скинула с себя брезент, но обследовать ангар пока не решалась. Надо было выждать какое-то время, убедиться, что Костин сюда не вернется.

Мне было забавно представлять, как он, не обнаружив меня в клубе, с легкой ухмылкой садится в свой джип. Да, не повезло тебе, дружок! Зато ты, Танюша, молодец. Не просто молодец – молодчинище! А что? Сама себя не похвалишь, никто не похвалит!

Наконец я решила, что можно заняться делом. Маленький фонарик я заранее положила в карман рубашки, которую надела под Катькин костюм, включила его и приступила к обследованию. Первым делом меня интересовали стеллажи, где мог находиться парашют Брянского. Направляя луч света на фронтоны полок, я медленно начала водить рукой, всматриваясь в таблички с фамилиями парашютистов. Сектор Брянского на стеллаже отыскался сразу. Я увидела его фамилию рядом с Костиным в самом начале полок. Так и должно было быть.

Напротив его таблички стояли два ранца – красный и серо-зеленый. Во всяком случае, при свете фонаря их цвета казались именно такими. Сердце мое разочарованно екнуло. Неужели кто-то уничтожил все улики, уложив парашюты в ранцы? Все же я решила их осмотреть.

На каком из них выполнял свой последний прыжок Вениамин?

Я сняла с полки красный и проверила его в соответствии с предполетной инструкцией. Мешок, тряпки, веревки – все вроде в порядке. В таком же состоянии находился и другой парашют.

И тут вдруг я вспомнила, что рассказал Павел в первый день нашего знакомства. На соревнованиях спортсмены были в сине-красных комбинезонах с красными ранцами. Да это же парашютная система для сборов и выступлений! Со вторым парашютом тоже все понятно – он не спортивный! Точно с таким сегодня прыгала я. А все члены клуба утверждали, что Брянский разбился на спортивном парашюте.

Поставив ранцы на место, я снова поднесла фонарик к стеллажам и двинулась в направлении дальней стены. Напротив каждой фамилии аккуратно стояли ранцы с прикрепленными бирками. Лишь однажды мне встретились два парашюта без бирок, но они тоже оказались не спортивными. Я не сдавалась, запрыгнула на нижнюю полку, ухватилась руками за верхнюю. Словно дрессированная обезьянка из цирка, стремящаяся первой отыскать банан, припрятанный хозяином, я шустро продвигалась к началу стеллажей, зажав фонарь в зубах. Теперь я видела всю площадь верхнего яруса. Сей акробатический номер, возможно, и вызвал бы овации самых неискушенных зрителей, мне же эти выкрутасы ничего полезного не дали.

Параллельно этим стеллажам по центру ангара и вдоль другой его стены тянулись другие, заставленные коробками, ящиками, всевозможными инструментами и запчастями для летательной техники. Однако для меня это богатство никакого интереса не представляло. Я напрасно потеряла кучу времени и сил. Впрочем, впереди у меня была целая ночь.

Необследованной осталась одна небольшая полка над ящиком, за которым я первоначально хотела спрятаться. Взобравшись на него и осмотрев содержимое полки, я поняла, что последняя надежда отыскать парашют Брянского с треском провалилась – полка была завалена пыльными папками со старыми отчетами о работе клуба.

Это, конечно, интересно, но может пока подождать.

Запихивая тяжелые папки обратно на полку, я не заметила, как зацепилась кантом ботинка за крепеж ящика и, потеряв равновесие, чуть не грохнулась вниз. Размахивая руками в воздухе, я едва удержалась на одной ноге. Фонарик выпал, ударился о бетон и заморгал.

Нет, дружок, не гасни! Поработай еще немножко!

Фу! Схватка с невидимым противником закончилась в мою пользу! Мне удалось сохранить равновесие. Фонарик послушался, перестал мигать. Я спрыгнула с ящика, потянулась за фонарем и увидела на полу у стены неимоверное количество спичек.

Ну и что ты, Таня, вылупилась на них, как баран на новые ворота? Подумаешь, рассыпались спички. Что тут такого?

И все же спички валялись тут неспроста. Во-первых, не очень удобно ронять спички за дальнюю стенку ящика. Причем не просто ронять, а раскидывать по всей площади между ящиком и стеной. Для этого как минимум надо за него залезть. А чтобы залезть, нужна какая-то причина. Вот я, например, собиралась использовать этот ящик как укрытие. Во-вторых, каждая спичка оказалась надломлена, словно человек не знал, чем себя занять, очень нервничал и ломал спичку за спичкой. Конечно же, за ящиком кто-то прятался! Теперь я твердо была в этом убеждена.

Положив несколько спичек в карман, чтобы потом, при хорошем освещении рассмотреть их внимательнее, я продолжила поиск парашюта, возвратилась к вертолету, ощупала лучом света стены, пол, канистры. В этой части ангара не было ни полок, ни стеллажей. Левая половина помещения целиком отводилась под стоянку летательных средств.

Обогнув самолет, я наткнулась на небольшой металлический ящик, по-видимому, служивший когда-то сейфом. Пожалуй, парашют в нем уместился бы! Возможно, придется повозиться с замком, но куда деваться – другого места, где мог бы находиться парашют Брянского, в ангаре не осталось.

Хорошо, что я не забыла положить в сумочку отмычки… И тут я вспомнила, что ни сумку, ни одежду Сергей мне не отдал. К тому же именно в этот момент начал меркнуть свет фонарика. Наверняка разрядилась батарейка. Неужели придется включать свет в ангаре? А если в клубе дежурит Горыныч или другой охранник? Тогда прощай конспирация и вся проделанная работа!

С досады я ударила по дверце сейфа массивным ботинком. К счастью, она оказалась не запертой и тут же распахнулась. При последнем мерцании умирающего фонаря я заметила пакет, куда сложила в раздевалке свою одежду. Так вот куда солдатик его засунул! Под ним мне привиделся парашют. Как же вовремя нашлись мои вещи! Я достала из сумки запасные батарейки, вставила их в фонарь, и теперь можно было продолжить осмотр сейфа.

Так и есть! На дне ящика лежал скомканный спортивный парашют. Он был настолько пыльный, словно провалялся здесь не пару дней, а по меньшей мере полгода. Во мне мгновенно проснулся охотничий азарт, и думала я теперь лишь о том, как бы разгадать тайну гибели Брянского. Возможно, от перевозбуждения я сразу не могла определиться с местом, где разложить парашют, поэтому добрых пять минут носилась с ним по ангару, как курица с яйцом. Единственным пространством, пригодным для выполнения задуманного мероприятия, оказался бетонный пол напротив ворот ангара. Здесь я и расположилась, расстелив на полу парашют.

Так, так, так… Да тут сам черт голову сломит! Стропы основного и запасного парашютов запутаны так, словно их многократно пропустили друг через друга, а потом еще перекрутили вокруг самих себя.

Сегодня во время укладки парашютов я специально поинтересовалась, что такое люверс и где находится эта злосчастная деталь, за которую иногда зацепляются стропы.

Оказалось, люверс устанавливается на ленте, прикрепленной к основанию ранца. Сверху он закрыт другой лентой, образующей узкую щель для чекующей петли. Чекующая петля крепится к язычку, а он – к линии соединения контейнеров основного парашюта и запаски.

На верхней стороне язычка и находится люверс. Если он установлен правильно, то зацепиться за него чем бы то ни было фактически невозможно.

Но что-то я увлеклась описанием парашютных систем. И почему мне всегда хочется выглядеть слишком компетентной в вопросе очередного расследования? А не зря! На ранце Брянского, в чем я даже не сомневалась, лента, прикрывающая язычок, люверс и шайбу, оказалась оторванной. А оторвать ее ой как не просто! За болтающийся люверс зацепилась стропа. При таких обстоятельствах купол, конечно, не мог раскрыться, что повлекло за собой трагическую смерть парашютиста.

Все признаки диверсии налицо! Теперь я твердо была убеждена, что убийца Брянского незаметно проник в ангар, спрятался за ящиком и в тревожном ожидании переломал не один коробок спичек, затем со знанием дела испортил спортивный парашют Вениамина.

Но почему преступник оставил улики на месте преступления? Дебютант, не задумывающийся о последствиях? Не похоже. Волнение? Пожалуй, да. Разве все действия человека строго логичны, контролируемы сознанием? А вот окурков за ящиком не оказалось. Почему? Может быть, он вообще не курит? Вот маленький штришок портрета преступника.

Допустим, все так и было, но в плане расследования это мало что меняет. А, может быть, кто-то из спортсменов заметил, как в период переживаний или душевной тревоги один из членов клуба ломал неиспользованные спички? Такое бросается в глаза!

Я отнесла парашют обратно в сейф, отыскала свободное место на нижнем ярусе стеллажей и переоделась.

Совершенно не задумываясь о техники безопасности, о том, что нахожусь в ангаре с воздушной техникой и канистрами с бензином, я закурила сигарету и углубилась в дедукцию.

Несмотря на выдвинутую спортсменами и Горынычем аксиому о непричастности членов клуба к гибели Вениамина, на объяснения Сергея о подозрительном отказе Костина от своей просьбы, последний все же остался в моем списке подозреваемых. И хотя найденные улики в виде надломленных спичек никак не вписывались в составленную мной картину о проникновении в ангар преступника и не увязывались с фигурой Костина, его причастности к этому делу я не исключала. При расследовании убийств я ни в какие аксиомы не верю.

Полный сумбур в рассказе Горыныча, конечно, изрядно пощекотал мне нервы, но, с другой стороны, не мешало бы поразмыслить, что все-таки стоит за его словами. Ведь не сумасшедший же он, в самом деле? А значит, сказал все это неспроста!

То, что Брянскому померещилась смерть, – вполне логично при постоянном пьянстве. А вот кого увидел Горыныч два дня назад, то есть как раз в пятницу? Не Костлявую же с косой? У него-то вроде белой горячки не наблюдалось! Горыныч не пил – уже с утра в субботу поднял в воздух парашютистов. Да и вообще не верю я во всякие пророчества и наваждения!

Со слов Горыныча, увидел он «ее». Стало быть – женщину? Сергею тоже показалось, что за углом бетонного ограждения пряталась девушка – укладчица Оля. Может, это совпадение? Дурацкое стечение обстоятельств? Вот только и в совпадения я не верю, особенно когда речь идет об убийстве.

В устройстве парашютов Ольга разбиралась. А ее алиби на предмет соревнований придется завтра же проверить. Единственное, что пока для меня оставалось загадкой, – причина, побудившая Ольгу к совершению преступления. Но вполне возможно, что Ольга и Костин – одна команда. Интересно, курит ли она?

Итак, у меня появились существенные доказательства по делу гибели Брянского в виде испорченного парашюта и спичек, а также еще одна версия насчет укладчицы. Если, конечно, преступник, да хотя бы тот же Костин, разбрасывая за ящиком спички, просто-напросто намеревался сбить следователя, в данном случае меня, со следа. Может быть, это никакие не нервы, а заранее продуманный и замаскированный отвлекающий маневр? Я кинусь искать человека, имеющего привычку надламывать спички, потрачу уйму времени, отрабатывая подсунутую мне туфту, и в результате попаду в тупик?

Ну и, конечно, где-то в глубине души, на подсознательном уровне, я признавала возможность проникновения в ангар кого-то постороннего, как выражаются парашютисты, «не из наших». Но даже если преступник никогда не прыгал с парашютом, а получил сведения об устройстве парашютной системы из какого-нибудь источника, например Интернета или печатного издания, он был неплохо осведомлен о распорядке работы клуба и каким-то образом сумел выбрать момент, чтобы привести задуманное в исполнение.

С огорчением я призналась себе, что за два дня пребывания на аэродроме накопала не так уж и много. И все-таки уже кое-что!

Прикурив очередную сигарету, я достала из сумочки мобильник, естественно, отключенный. «Молодец, Танюха!» – похвалила я себя за пунктуальность и систематическое соблюдение однажды установленных правил, а потом включила телефон и набрала номер Александры.

Голос ее был встревоженным.

– Таня! Куда вы пропали? Я звоню вам весь вечер, но ни домашний, ни сотовый телефон не отвечают. Я начала беспокоиться, не случилось ли чего?

– Нет, вы напрасно беспокоились. Дома меня действительно не было – я еще до обеда уехала в клуб. А мобильник специально отключила. Собственно, я только сейчас освободилась. Мне удалось откопать кое-что, подтверждающее насильственную смерть вашего друга, поэтому я и звоню. Кто-то испортил Вениамину парашют, а он этого не заметил.

– Насильственную… – повторила за мной Александра.