Текст книги "Бог велел делиться"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Ну и что? Какие проблемы вас привели? – перекатывая во рту жвачку, как-то лениво поинтересовался он.

– Это касается истории с Артемом Николаевичем Березниковым, – пояснила я.

Драгомилов усмехнулся.

– Что, его уже частный детектив разыскивает? Вы хотите предложите нам свои услуги?

– Нет, я занимаюсь кандидатурой Березникова в связи с другом делом, – возразила я. – Дело в том, что убит бывший сотрудник его фирмы.

– И кто это? – продолжая невозмутимо катать во рту жвачку, спросил Драгомилов.

– Некто Сергей Перфильев.

Драгомилов отрицательно покачал головой, пожал плечами и сказал:

– Не знаю такого. Голубкова знаю, а больше никого. Его еще не убили?

Видимо, последняя фраза была из арсенала юмора Станислава Владимировича, но я ответила серьезно:

– Насколько я знаю, пока нет. Но не исключаю такой возможности.

– Почему? – посерьезнел Драгомилов.

– Потому что предполагаю, что исчезновение Березникова и смерть Перфильева связаны между собой. Во всяком случае, пока мне больше не с чем связать смерть последнего.

– Ну, смерть последнего нас не интересует, – сразу же проговорил Драгомилов. – А вот Березников интересует. Но я вам сразу скажу, что из-за Березникова наш банк не разорится, и это скорее мое личное дело.

– Почему личное? – заинтересовалась я.

Драгомилов помолчал. Потом встал со своего места и мягкой походкой отошел к окну. Открыв форточку и медленно сделав несколько глубоких вздохов, он произнес:

– Потому что кредит я ему выдавал под свою личную ответственность. А поскольку я, в общем-то, ни перед кем отчитываться в своей деятельности не должен, то это мои прямые убытки.

– И вы так к этому спокойно относитесь? – удивилась я.

– Ну а что мне, бандитов нанимать? – усмехнулся Драгомилов. – Боюсь, это ничего не даст. Березников наверняка затаился. Да и вообще он не связан с криминальным миром. Вы-то что от меня хотите?

– Информации. В первую очередь информации о том, как все произошло. Что за человек Березников, почему вы дали ему кредит и почему могло так получиться, что он исчез?

– Я начну сразу с последнего вопроса, потому что объяснения нужно искать в первых двух. Сразу скажу – я не знаю, почему он исчез. Я сам задавал себе этот вопрос множество раз. Как человек Березников абсолютно не склонен к подобного рода авантюрам. Никаких вынужденных обстоятельств, насколько мне известно, у него не было. В общем-то сумма была небольшой, по нашим понятиям. Конечно, неприятно, но не смертельно. Если Березников объявится, он отдаст эти деньги. Сто процентов.

– А если нет?

Драгомилов вздохнул и пожал плечами:

– Значит, я ошибся.

– Вот так вот коротко, да? – улыбнулась я.

– Да, – еще короче ответил Драгомилов.

– У меня создается такое впечатление, что вам не хочется, чтобы его нашли, – сказала я.

– Я бы хотел, чтобы он нашелся сам, – проговорил Станислав Владимирович.

– Вы что, надеетесь, что его замучает совесть? – усмехнулась я.

Драгомилов ничего не ответил, он по-прежнему продолжал задумчиво смотреть в окно. Потом он сказал, не глядя на меня:

– Я вам кое-что объясню… Как вы думаете, я дал бы кредит кому попало? Или если бы сомневался в человеке?

– Думаю, что нет, – сказала я.

– Ну вот видите. А Артема я знаю много лет. Нельзя сказать, что мы друзья, но это и неважно.

– А как вы думаете, каким образом на ситуацию мог повлиять Голубков? Вы же его тоже знаете?

– Да, но не так хорошо, как Артема. Как мог повлиять? Не знаю, возможно, что и никак. А если и мог, то в отрицательном смысле. Но ведь он же в изоляции, насколько я понимаю? Единственное, чего я не понимаю, почему Березников держал этого человека на ответственном посту? Особенно с его осторожностью? Разумеется, когда Голубков выйдет из больницы, мы с ним поговорим. А сейчас какой смысл? Что касается вашего Перфильева, насколько я знаю, он вообще в этой истории ни при чем. Все решал Артем, а отчасти Голубков, вот и все. Так что его смерть вообще может быть не связана с нашими делами.

– А вы знаете места, где может скрываться Березников?

Драгомилов снова пожал плечами.

– Эти места служба безопасности уже проверила, да и милиция тоже. Частного детектива я не нанимал и не собираюсь. Я вообще, честно говоря, уже давно махнул рукой на эти деньги.

Его ленивая манера разговаривать, в принципе, свидетельствовала об этом с самого начала. Мне ничего не оставалось делать, как свертывать разговор. Тем более что раздался звонок по мобильному телефону и Драгомилов углубился в разговор с невидимым абонентом.

Я вежливо дождалась окончания разговора, потом попросила извинения за беспокойство и сказала:

– У меня к вам только еще один вопрос, и я оставлю вас в покое. У Березникова была какая-нибудь женщина?

– Вот уж не знаю, – ухмыльнулся тот. – Может быть, была. Может быть, даже не одна. Но мне он о подобных делах не отчитывался.

– То есть вы конкретно никого не знаете? – уточнила я.

Драгомилов отрицательно покачал головой, после чего я поблагодарила его за отведенное мне время и внимание, попрощалась и покинула его кабинет. Было почти шесть часов. Больше в Самаре у меня дел не оставалось, а это означало, что я могу позволить себе не гнать машину по вечерней трассе, а более-менее спокойно возвратиться домой часам к одиннадцати-двенадцати.

Глава 4

Следующий день начался для частного детектива Татьяны Ивановой с посещения матери убитого Сергея Перфильева. Это было вполне оправданным и логичным шагом – я хотела выяснить насчет того, как прошли похороны и поминки Сергея Перфильева, потому и позвонила его матери.

Тамара Григорьевна, узнав мой голос, согласилась принять меня у себя дома. Через двадцать минут я уже сидела в той самой комнате, где и два дня назад…

– Похороны нормально прошли, – тихо говорила женщина, периодически промокая глаза платком.

Я отметила, что со времени нашей последней встречи в лице Тамары Григорьевны произошла некая перемена, неуловимая на первый взгляд: в глазах появилось выражение глубокой скорби, и, похоже, оно останется в них уже навсегда.

– Сейчас ведь многие фирмы подобными услугами занимаются… Я просто позвонила по номеру, мне соседка дала, и все объяснила. Они тут же приехали, все оформили, все сделали сами. Хорошо, что так, а то я бы сама не смогла. Не смогла бы! – повторила она и покачала головой. – Прямо вот свалилась бы, и вместо одних похорон двое пришлось бы устраивать.

Тамара Григорьевна вздохнула.

– И деньги Сережины как раз пригодились, – продолжала она. – А то что бы я на свою пенсию смогла сделать? Как подумаю – вот придет время самой умирать, кто ж меня похоронит? Никого у меня не осталось!

Тамара Григорьевна залилась слезами, и я поспешила сказать ей:

– Вы сейчас не об этом думайте. Давайте вы мне все-таки расскажете, как прошли похороны. Кто на них был, что говорили, кто как себя вел?

– Да кто был… – снова вздохнула женщина. – Мало кто. Родственники наши – так от них только тетка осталась да бабка со стороны мужа. Ну, соседей несколько человек, Настя… Вот где довелось нам с ней познакомиться! Можно было такое подумать, а? Потом в столовую поехали, я там поминки заказала. Человек пятнадцать всего и было-то. Вели себя все обычно, тихо – на поминках какой шум? Никто особо ничего не говорил – так, поплакали все, конечно, вспомнили детство Сережино. Настя вообще молчала больше, не пила почти ничего и не ела. После поминок подсела ко мне и говорит: «Я здесь больше оставаться не могу, поеду домой, в Москву». Мне, говорит, и жить здесь негде. Я ей говорила, чтобы в Сережиной квартире пока жила, никто же не гонит, а она отказалась. Неудобно, говорит, я же даже не жена ему, да и тяжело мне все это. Ну а я что скажу? Конечно, ей свою жизнь устраивать нужно. И не станет она всю жизнь по Сереже убиваться, это мать одна никогда сына не забудет… Это уж мне одной теперь до конца дней его поминать, на могилу ходить… Телефон, правда, свой она мне оставила. Да как ей звонить-то? О чем говорить? Мы же и не знали друг друга совсем!

Тамара Григорьевна горестно махнула рукой.

«Что ж, в принципе, я так и предполагала», – подумала я, радуясь, что из-за поездки в Самару не пропустила что-нибудь важное.

– Да, вот, правда, девушка одна еще приходила, – оживилась Тамара Григорьевна. – Наташей ее звать. Они с Сережей раньше дружили будто немного. Потом-то все забылось, конечно. А она вот узнала и пришла на поминки. Я ей прямо благодарна была.

– Вот как? – удивилась я. – А откуда она узнала о том, что Сергей умер?

– Да позвонила она мне, я ей и сказала, – развела руками мать Перфильева.

– Когда позвонила?

– Вчера и позвонила, с утра с самого. Как узнала, что Сережи больше нет, сразу говорит: «Теть Том, я приеду!» А я что скажу? Приезжай, конечно! Хотя предупредила, что невеста его будет. Так сказать, официальная… Так ведь они с Наташей расстались давно, ничего страшного, что она пришла, правда?

– А раньше она вам звонила? – спросила я, не отвечая на риторический вопрос об этичности момента.

– Ой, давно уже не звонила, – покачала головой Тамара Григорьевна. – Несколько лет уж прошло… Она замуж вышла, мне Сережа говорил… Правда, развелась потом. А тут вдруг позвонила неожиданно, как почувствовала!

«В самом деле, чутье удивительное, – отметила я про себя. – Похоже, в деле появляется новый персонаж, с которым тоже необходимо познакомиться».

– А как фамилия этой Наташи? – поинтересовалась я. – Мне бы с ней поговорить.

– Фамилия-то у нее была Заманихина, а теперь я и не знаю – может быть, мужнина осталась? Но она мне тоже свой телефон оставила, сейчас я вам его найду.

Тамара Григорьевна поднялась со своего места и направилась к серванту. Выдвинув верхний ящик, она достала оттуда записную книжку, открыла на нужной странице и протянула мне. Номер оказался домашним. Я переписала телефон Натальи Заманихиной в свой блокнот, заодно добавив туда и номер Насти Капрянской.

* * *

Прямо из машины я позвонила Мельникову.

– Слушай, мне нужно по номеру телефона узнать адрес человека. Сколько на это уйдет времени?

– Ну… Позвони минут через двадцать, – чуть подумав, ответил Андрей. – А что за человек?

– Да так, появилось тут одно новое лицо. Может быть, и ничего важного, но пока наблюдается один интересный момент, – уклончиво ответила я.

– Ой, сколько тумана! – вздохнул подполковник. – Ладно, перезвони.

Выждав положенное время, я вновь набрала рабочий номер Андрея.

– Записывай, – коротко сказал тот. – Улица Крайняя, четырнадцать. Это частный дом. Заманихина Наталья Алексеевна.

«Значит, она сохранила девичью фамилию», – подумала я.

– А все-таки, кто такая? – не отставал подполковник. – В деле никакая Заманихина не фигурирует.

– Я же говорю, это новое лицо. Бывшая пассия Перфильева.

– Оба-на! А она-то тут при чем? – хмыкнул подполковник.

– Возможно, что и ни при чем. Андрей, я не хочу заранее ничего объяснять, поскольку понимаю, что эта Заманихина может оказаться пустой тратой времени. Если будет что-то интересное, я тебе непременно сообщу. А пока спасибо, – и я нажала на кнопку отбоя.

Для знакомства с Натальей Заманихиной мне предстояло ехать в один из самых заброшенных районов Тарасова, застроенных исключительно старыми частными домами. Сколько я помнила это место, там всегда царили грязь, бардак, а уж про дороги и говорить нечего. Собственно, то месиво, которое круглогодично наличествовало в данном районе, и дорогами-то назвать было нельзя. Но выбора не было – предстояло отправляться на улицу Крайнюю, даже своим названием словно кричащую о том, что на ней сосредоточены все возможные неудобства города Тарасова, устранять которые никто не собирается. Со вздохом я развернула свою «девятку» и поехала в нужном направлении.

Естественно, в том районе ничего не изменилось. А если принять во внимание сырую погоду, то нечего удивляться, что я в скором времени буквально увязла в грязи. Кое-как выбравшись из мутной жижи, я медленно и предельно аккуратно поехала по размытой дождями улочке, следя, чтобы не угодить колесом в особенно глубокую яму.

Наконец я остановилась возле дома с номером четырнадцать, выбралась из машины и тут же влезла обеими ногами в жидкую грязь. Увидев, что модные красные лаковые ботинки моментально покрылись ею – слава богу, не вырядилась в новые сапоги! – я в отчаянии огляделась, но, убедившись, что нигде нет ничего похожего на сухую тропинку, махнула рукой и, решив не обращать внимания на подобные мелочи, прошлепала к калитке. Она не запиралась, и я очутилась во дворе. Слава богу, к дому вела выложенная из камешков сухая дорожка, по которой я и продолжила свой путь, хотя сухость дорожки уже не имела значения: ботинки целиком были покрыты грязью.

«Надо же, здесь еще и телефон имеется!» – подивилась я, окидывая взглядом старый деревянный дом и отыскивая кнопку звонка. Вскоре я услышала шаги, а затем дверь открылась.

– Вы к кому? – спросила появившаяся на крыльце женщина.

– К Наталье Алексеевне, – сообщила я.

Женщина пристально всмотрелась в мое лицо, потом неуверенно сказала:

– Ну, это я… А с вами мы, кажется, не знакомы?

– Не знакомы, – подтвердила я. – Но я очень хочу познакомиться. Я к вам по поводу вашего… знакомого, Сергея Перфильева. Я занимаюсь расследованием его смерти. Вы ведь в курсе?

Лицо женщины помрачнело.

– Я в курсе, что его убили, – медленно сказала она. – И больше ничего. Если вы думаете, что я знаю, кто это сделал, вы ошибаетесь.

– Я просто хочу с вами поговорить, – пояснила я. – И задать несколько вопросов о Сергее.

– Ну… – женщина чуть помялась. – Проходите. Правда, я тут стирку затеяла.

– Это ничего, – проходя в дом и осторожно снимая перемазанные ботинки, ответила я.

– Это вы через нашу грязь в них пробирались? – кивнув на мою обувь, спросила Наталья.

– Вообще-то я приехала на машине, а до калитки пришлось на своих двоих, – сказала я.

– На машине? – еще больше удивилась Заманихина. – Здесь на вездеходе нужно.

– Ну, вездехода у меня нет, – улыбнулась я. – Машина, слава богу, сильно не пострадала, а это, – я показала глазами на ботинки, – я уж как-нибудь отмою.

– Мы в резиновых сапогах весной и осенью тут ходим, – сообщила Наталья, выключая стоявшую на табуретке посреди кухни старенькую стиральную машинку, которая фырчала, перекатывая внутри себя белье. – Пойдемте в комнату.

В маленькой комнатке было темновато: электричество, видимо, экономили, а крошечные окошки пропускали довольно скудное количество света. Наталья зажгла лампу, после чего села на диван, покрытый розовым покрывалом, и пригласила присесть и меня. Я рассмотрела наконец женщину. Она выглядела старше своих лет, чему способствовала рыхлая, не по возрасту, полнота. Волосы, подстриженные «под горшок», Наталья красила в цвет темной вишни, что ей не шло и добавляло еще несколько лишних лет. Очки в старомодной оправе, отсутствие макияжа – создавалось впечатление, что Заманихина либо не осознает собственной непривлекательности, либо, по непонятной мне причине, давно махнула на себя рукой как на женщину.

– Почему же вы все-таки пришли ко мне? – спросила она. – Кстати, вы не представились…

– Прошу прощения, меня зовут Татьяна, – поправилась я.

– Вы что же, из милиции? – недоверчиво продолжала расспрашивать Наталья.

– Нет, я частный детектив.

– Вас невеста, что ли, его наняла? – глядя в сторону, спросила Заманихина, и в интонациях ее голоса мне послышалась неприязнь.

– Нет, не невеста, – не стала вдаваться я в подробности, чувствуя, что пока что сама отвечаю на вопросы Заманихиной, а не наоборот. Но хоть как-то прояснить картину для этой женщины было все-таки нужно, иначе Заманихина могла отказаться со мной разговаривать. – А вы знакомы с его невестой? – перешла наконец я к вопросам.

– Нет, – помолчав, сказала Наталья. – Мы просто столкнулись с ней на похоронах. Да… Когда-то я думала, что сама его невеста.

– Вот как? А он, что же, так не думал? – невольно улыбнулась я, и Заманихина насупилась.

– Вы меня не поняли, – суховато отозвалась она. – Это было в юности, мы только-только закончили школу. Мы ни о чем таком не говорили, но я как-то в душе считала себя его девушкой. У меня, может, не очень продвинутые по нынешним меркам понятия были: если с парнем дружишь, то как бы само собой, что невестой его являешься. Но, наверное, так действительно только я считала. Во всяком случае, он стал приходить ко мне все реже и реже, а потом и вовсе перестал, без всяких объяснений. Видимо, считал, что и объяснения никакие не нужны. А я потом долго его вспоминала. Замуж, правда, вышла, да только не сложилась у меня семейная жизнь. Вот, второй год одна живу, – со вздохом заключила Заманихина.

Я выслушала ее внимательно, хотя интересовало меня сейчас совсем другое, и к этому другому мне и хотелось перейти. Но Наталья, видимо, погрузилась в былые времена, и ей в первую очередь было интересно вспоминать о своих прошлых отношениях с Перфильевым. Она откинулась на спинку дивана и, отбросив со лба вишневую прядку, добавила:

– А Сергея я часто вспоминала. И в последнее время тоже. Как чувствовала, что увидимся скоро.

– Что вы имеете в виду? – уточнила я. – Вы виделись с Сергеем в последнее время?

– Да не в последнее время, а за день до его смерти, – огорошила меня Наталья.

– Вот как? – приподняла я брови. – И как же произошла ваша встреча? И где?

– Встретились мы с ним случайно, – сказала бывшая подруга Перфильева. – Он по городу ехал, меня увидел и остановился, предложил подвезти, поболтать по дороге. Сказал, что только-только приехал в Тарасов из Москвы. Что невесту привез, как раз только что ее высадил. Поговорили, и я, знаете, что-то вспомнила прошлое, расчувствовалась… Глупость, конечно, это все, тем более что он сам сказал, что жениться собирается, а я… Дура, конечно. Одним словом, я его к себе пригласила зайти. Хоть и стыдно в эту хибару приглашать, а вот не утерпела. Ему неохота было, особенно учитывая то, что он в этой грязи все колеса перепачкал, а я все равно упросила.

Наталья отвела глаза, и я поняла, что она стыдится своего поведения и ей тяжело сейчас рассказывать о нем мне. Словно угадав, о чем я думаю, Наталья усмехнулась и подняла глаза.

– Вы думаете, почему я это вам рассказываю? Понимаю, что это не поможет найти убийцу. Просто когда говорю, мне кажется, что я не о себе это рассказываю, а о ком-то. И с Сергеем словно и не случилось ничего, будто и не убили его. Легче как-то становится…

– Наталья, так Сергей все-таки зашел к вам в гости? – спросила я.

– Зашел, – кивнула та. – Только ничего такого между нами не было. Да я понимаю, что так оно и должно было произойти. Он и был-то у меня недолго. Так, поговорили немного, я ему про жизнь свою рассказала. Чувствовала я, что не очень-то ему это интересно, так, ради приличия слушает.

– А о себе он что-нибудь вам рассказывал? – спросила я, поскольку для меня в первую очередь представляло интерес именно это.

– Рассказывал, только не очень много, – уставшим голосом продолжала Заманихина, прикрыв глаза. – Говорил, что работал где-то в другом городе, деньги заработал на машину, квартиру…

– Ну, ну, – заинтересованно поторопила я женщину. – А еще что?

– Ну, в таком же духе все. Что пока здесь поживет, а потом хочет квартиру продать и в Москву с женой переехать – у нее вроде бы там однокомнатная, он хотел денег добавить и побольше купить.

– А насчет того, где работать собирается, ничего не говорил?

– Да так, ничего конкретного, – пожала плечами Заманихина. – Да и меня, признаться, не это интересовало. Поняла я только, что мне рассчитывать не на что.

Проговорив это, она снова отвернулась в сторону, и я невольно про себя подивилась психологии одиноких женщин, мечтающих найти себе мужчину: насколько неадекватно порой они воспринимают ситуацию. Взять того же Перфильева – ведь не было никогда у него ничего серьезного с Натальей, не виделись они с ней много лет, приехал он в родной город с невестой – казалось бы, в самом деле, на что ей рассчитывать? Так нет же, все равно попыталась завлечь хоть чем-то, в гости насильно потащила, в голове наверняка построила какие-то надежды, может быть, даже планы… И ведь не любит же его, и не встреться он ей случайно – и не горевала бы сейчас! Но нет, внушила себе, чуть ли не насильно заставила себя влюбиться, лишь бы мужик был рядом. А впрочем, кто я такая, чтобы судить других? Дай бог, чтобы меня саму миновала сия чаша!

– Скажите, Наталья, – вернулась я к разговору. – А почему вы позвонили матери Сергея в день его похорон? Вы что, договорились звонить друг другу?

– Нет, не договаривались. Но он обещал зайти на следующий день. Но не пришел, поэтому я, собственно, и позвонила Тамаре Григорьевне – у меня в старой записной книжке их номер сохранился.

– Вот как? – до крайности удивилась я, но не тому, что у Заманихиной сохранился номер телефона, и не тому, что Перфильев к ней не пришел, а тому, что вообще должен был, оказывается, прийти. – Значит, вы договорились о встрече?

Наталья помолчала.

– Вот это мне и непонятно, – наконец ответила она. – Он засиживаться здесь не хотел, это видно было. А потом вдруг задержался… Во двор вышел, походил там. А потом и говорит: «Ты, Наташа, завтра дома будешь?» Я говорю – да, мол, дома. Я на третьи сутки через двое работаю, – пояснила она. – И вдруг он говорит: «Я к тебе заеду ближе к вечеру». Ну, я что? Давай, говорю, приезжай. Грешным делом подумала даже, что… заинтересовала его. Еще посмеялась про себя – накануне свадьбы, мол… Но он так и не приехал. А утром я позвонила ему домой, мне Тамара Григорьевна и сообщила, что с ним случилось. Я теперь думаю, что это он, наверное, так просто, из вежливости сказал, – со вздохом закончила Заманихина.

Я пока не знала, что думать. Можно было, конечно, согласиться, что Перфильев пообещал заехать к давней бывшей подружке из вежливости. Но в этом случае вряд ли он стал бы оговаривать конкретную дату и время. В таких случаях обычно отделываются ничего не значащими фразами типа «ну ладно, я как-нибудь заеду или позвоню». Почему же Перфильев назвал именно это время? И почему, по словам Натальи, он вдруг проявил неожиданный интерес к ней? Действительно, как к женщине? Маловероятно. Особенно если поставить рядом с Натальей Настю.

– Скажите, а как он себя вел под конец вашего общения? Что-то в его поведении изменилось? – спросила я.

– Да в общем-то ничего не изменилось, – усмехнулась Заманихина. – Во всяком случае, признаков того, что он резко в меня влюбился, не было. Я говорю, просто так он это сказал, лишь бы конец встречи хоть как-то скрасить. Он со мной не слишком-то и общался, о своем о чем-то думал. Во двор пошел прогуляться, а когда я за ним вышла, то попросил одного его на время оставить… Вот так.

– И долго он был один?

– Да нет, минут пять всего. Но я все равно чувствовала, что ему что со мной, что без меня – одинаково. Одинаково не-ин-те-рес-но, – отчеканила Заманихина, со вздохом кинув взгляд в окно.

Я по-прежнему не могла объяснить поведения Перфильева и готова была внутренне согласиться с Натальей в том, что он просто заехал к ней из вежливости, а затем из тех же соображений пообещал приехать вновь. Во всяком случае, ничего существенного в этом эпизоде я не видела. И на раскрытие преступления света он не проливал. Заманихина явно сказала все, что знала. Она действительно долгое время не общалась с Перфильевым и была не в курсе его дел. А их общение в последнюю встречу тоже не предполагало откровений на данную тему. Поэтому мне ничего не оставалось делать, как распрощаться с Натальей и отправиться на улицу, пробираться сквозь грязь к цивилизации.

* * *

Я вошла в кабинет к Мельникову, когда тот разговаривал с Арсентьевым и Коротковым.

– Работаем, товарищ подполковник, – услышала я стандартную фразу.

– Плохо работаем, – Мельников тоже не отличался оригинальностью. – Что по Батищеву? Как это так, не можете найти? Что, если по месту прописки преступник не проживает, значит, преступление не будет раскрыто, так, что ли, Коротков?

– Сейчас поднимаем связи, – отозвался Коротков.

Я прошла и села рядом с Арсентьевым.

– Вот, кстати сказать, – улыбнулся Мельников. – Таня! Ты же знаешь, у нас с ФСБ напряженные отношения, исторически, так сказать, сложившиеся… Этот деятель, Батищев. Никак не можем его найти! Может быть, подсобишь? У тебя там вроде бы знакомый какой-то работает. Через него пробьешь данные?

– А почему найти не можете? – спросила я.

– Ты вот у них спроси, почему найти не могут, – кивнул подполковник в сторону Короткова с Арсентьевым.

– Дома не живет, данных о том, где работает, нет, – объяснил Коротков. – Надо ФСБ подключать для быстроты.

– Понятно. Хорошо, позвоню сегодня, – отозвалась я, вспомнив об одном из своих знакомых еще со времен работы в прокуратуре, который сейчас трудился в ФСБ. – Могу прямо сейчас. А из Самары есть кое-какие интересные сведения, – я взглянула на Мельникова.

Андрей кивнул и приготовился слушать. Я коротко изложила суть своих разговоров со всеми самарскими фигурантами дела.

Когда я умолкла, Мельников застучал пальцами по столу.

– Это все надо обдумать. Но сейчас все равно давай по Батищеву проедемся…

– Катком, товарищ подполковник, – осмелился пошутить капитан Коротков.

– Можно и катком, – согласился Мельников. – Только по решению суда.

Я тем временем набрала номер майора ФСБ Олега Лаврова. Он не захотел разговаривать по телефону о том, о чем я его просила, и назначил встречу через час. Об этом я, естественно, тут же проинформировала Мельникова. Тот кивнул и попросил меня заехать к нему сразу же после встречи с Лавровым.

* * *

Майор ФСБ Олег Лавров был молодцеватым красавцем-мужчиной, с щегольскими черными усиками и атлетическим телосложением. В последнее время, правда, телосложение чуть испортилось за счет сидячей работы и пристрастия Лаврова к социальному злу, именуемому пьянством. Ранее это за ним не наблюдалось, но, видимо, годы, кризис среднего возраста и бог знает еще что. Все это промелькнуло в моей голове, когда я зашла в кабинет Лаврова и увидела его расплывшуюся фигуру. Лицо майора, всегда бывшее смугловатым, сейчас приобрело неуловимый красноватый оттенок. Пижонские усики теперь погустели и превратились в пышные усы, к тому же в них появилась седина… Все это не пошло на пользу бывшему покорителю женских сердец, однако надо заметить, что некую молодцеватость и личные шарм и привлекательность он все же сохранил.

– Заходи, садись, подруга, – пробасил с улыбкой, плохо просматривавшейся из-за густых усов, Лавров. – Коньячку налить?

– Моя машина меня бережет от этого, – ответила я, усаживаясь за стол. – Как поживаешь, Олег?

– Спасибо, неплохо, – кивнул тот. – Правда, вот сейчас тебя увидел – и засомневался в этом.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что ты точно такая же, как после института, а я о себе, увы, такого сказать не могу, – и он со вздохом погладил выпирающий животик. – Даже девушки уже не так смотрят, как раньше…

– А ты завяжи с коньячком, – посоветовала я. – В тренажерный зал ходи почаще. А то ведь вы, как на руководящую должность переходите, сразу расслабляетесь, – мысленно я вспомнила Мельникова, который хоть коньяком особо не злоупотреблял, но тренажерный зал явно не входил в число часто посещаемых им мест. – А то на тебя не только девушки – жена смотреть перестанет.

– Ох, ей бы самой подкачаться не мешало! – тут же вставил Лавров. – А то десятый год дома сидит, типа с детьми, скоро на стуле умещаться перестанет. А я на работе сутками пропадаю, сутками!

У Лаврова было трое детей с разницей примерно в два-три года, так что в том, что его жена сидела с ними десятый год дома, не было ничего удивительного. Я бы таких матерей-героинь вообще от работы освобождала и памятники при жизни ставила.

– Поменяйся с ней местами, – спокойно предложила я. – Сиди со своими спиногрызами сам – корми, стирай, носы подтирай и уроки учи. А она на работу. Уверяю тебя, она очень скоро начнет там задерживаться. И даже с удовольствием сутками пропадать.

– Ну ладно, ладно! – быстро сменил тему Лавров. – У меня вообще-то дел невпроворот, так что давай по сути, что у тебя там?

– Есть такой деятель в нашем городе. По некоторым данным, бизнесмен. Зовут его Батищев Алексей Аркадьевич.

– Ар-ркадьевич, говоришь? – раскатисто отозвался Лавров. – Знаешь, мне он, кажется, знаком. Сейчас, надо посмотреть в документах. Но в чем, так сказать, провинился гражданин?

– Пока не знаю. Очередное убийство расследую.

– Как хорошо звучит – очередное убийство! – хохотнул Лавров. – А что за убийство?

– Не по вашей части. Похоже на какие-то бизнес-дела, хотя точно сказать пока не могу, – ответила я.

– Не по нашей, – согласился Лавров. – Иначе уже подключили бы нас по официальным каналам. А насчет Батищева… – Майор нажал на кнопку селекторной связи, и вскоре в кабинет вошла миловидная девушка. – Катя, нужны документы…

И Лавров назвал какие-то цифры, ничего не говорящие обычному обывателю, в роли которого и выступала сейчас я. Девушка кивнула, цифры эти ей, скорее всего, были хорошо знакомы, вышла и вскоре вернулась с папкой, которую положила прямо перед Лавровым.

– Та-ак, – протянул Лавров, открывая папку. – Ну что ж, вот, пожалуйста, Батищев Алексей Аркадьевич. Закончил исторический факультет нашего университета, работал в институте повышения квалификации, потом занялся общественной деятельностью и… Был замечен в организации двух предприятий, но они прекратили свое существование в середине девяностых. Потом, по некоторым данным, руководил из-за кулис, правда, одной конторой по отъему денег у населения. Называлась она «Бест». Ну, это обычное дело для девяносто четвертого года. Потом организовал газету.

– Какие масштабы! – невольно поразилась я.

– Газета закрылась через шесть месяцев из-за финансовых трудностей. Причем заметь, опять через подставных лиц все прошло. Мы-то знали, что возглавляет Батищев, вот здесь пишут в донесении… Но формально он был ни при чем. Теперь двухтысячный год – теперь уже юридическая контора, снова он ни при чем, возглавляла фирму некая Ядрина Ольга Валерьевна. Две тысячи третий год, – вздохнул Лавров, – приглашен для беседы к нам. Кто с ним беседовал? Так, мой подчиненный… Предупрежден о недопустимости призывов к насильственному свержению существующего строя.

– Вот как? – заинтересовалась я.

– Да. Клевета на губернатора, экстремизм и так далее.

– И что же?

– А ничего. После беседы с нами стал тише воды ниже травы. Где сейчас, чем занимается, мы не знаем. Наверняка какая-нибудь другая контора, где он в роли серого кардинала вершит дела. Формально во главе конторы какие-то другие люди. Ага, характеристика! – повысил голос Лавров, продолжая читать документы из папки. – Жаден, склонен к мошенничеству, любит кидать своих партнеров и подчиненных. Как правило, не выплачивались деньги ушедшим сотрудникам.