Текст книги "Карамельные сны"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Марина уставилась куда-то поверх моей спины. Милое круглощекое лицо приобрело не свойственное ему злобное выражение.

– Ладно, – сказала я, помолчав. – Информация важная, но есть и еще кое-что. Вот эту записку я обнаружила сегодня в почтовом ящике твоей квартиры. Как ты думаешь, что это может означать?

Добрых две минуты Марина вертела в руках протянутый мною листок.

– Понятия не имею, – искренне призналась она, несколько раз перечитав записку с текстом «Северный вокзал, камера хранения, ячейка № 312, код 3842ЛД08». – Зачем вокзал, почему вокзал? Никогда я там не была, ну, в камере хранения в этой… Интересно, что там? Думаешь, мне надо пойти?

– Ни в коем случае! А вдруг это провокация, попытка выманить тебя в людное место?

– Ну и что же делать? Выкинуть записку и забыть?

– Нет, я сама съезжу и посмотрю, что там. Но при условии, что ты и шагу не сделаешь из этой квартиры, ясно? Вообще сиди и дальше порога не высовывайся. Особенно к окнам не подходи! От греха подальше.

– Ладно, – легко согласилась клиентка. – А сколько мне так придется сидеть? Надо, чтобы недолго, у меня ведь даже зубной щетки нет.

– Куплю я тебе зубную щетку. Ни шагу за порог без моей команды!

Итак, я снова села за руль и понеслась выяснять тайну подброшенной в почтовый ящик Гонопольских записки. «Хвоста» по-прежнему не было; либо киллер, карауливший нас возле дома Марины, оказался безлошадным, либо нам и в самом деле удалось от него оторваться. И то и другое было одинаково хорошо.

Я ехала и думала.

Рассказ Марины, а у меня не было оснований сомневаться в ее правдивости, вроде бы впрямую указывал на заказчика убийства Максима Гонопольского – его ближайшего партнера по бизнесу Егора Попова. Когда смерть видного банкира еще была свежа в памяти и занимала первые полосы газет параллельно с первыми выпусками новостей, мне удалось пару раз увидеть этого человека по телевизору. Невысокого роста, но очень плотный и лысоватый, он вещал с экрана о невосполнимой потере для российского бизнеса и о том, что смерть Гонопольского явилась для него личной трагедией; «Я потерял настоящего и большого друга, главного человека в моей жизни, единственного, кому по-настоящему доверял…» При этом он сурово смотрел на зрителей поверх больших очков в роговой оправе и в самом деле немного походил на змею – но не на кобру, а скорее на плотно пообедавшего питона…

Итак, если принять версию Марины о том, что именно этот человек устранил Максима и нанял киллера, чтобы убрать с дороги мою клиентку, то получается следующее. Егор Попов – враг. Он знает, что в наших с Мариной руках находится папка, содержание которой тянет для него на несколько лет тюрьмы. Это автоматически означает, что банкир Попов не успокоится не только до тех пор, пока не получит эту папку в собственные руки, но и пока будет жив главный свидетель обвинения, то есть моя клиентка.

Марина сейчас представляет для него огромную опасность: раньше Попов не знал, слышала ли жена его бывшего друга о существовании папки с компроматом, теперь убедился, слышала. Более того – папка находится у нее в руках. А раз так, значит, девушка не постеснялась в нее заглянуть. И заглянув, подписала себе смертный приговор.

На стороне Попова – огромные деньги, возможности, которые есть у крупного бизнес-воротилы, связи и власть. На нашей стороне – практически ничего, кроме моего умения быстро реагировать и хорошей Марининой выдержки. Есть ли у двух одиноких женщин при такой расстановке сил возможность выпутаться из ситуации с минимальными потерями?

Есть. Марина представляет для банкира интерес ровно до тех пор, пока о содержимом папки с компроматом известно только ей одной. Если передать документы «куда следует», то секрет перестанет быть секретом, а идея устранения Марины потеряет для Гоги всякий смысл. Вывод: компрометирующие бумаги необходимо как можно скорее предать гласности.

– И лучше всего отдать их не в милицию или прокуратуру, откуда за определенную мзду они могут быстро испариться: сгореть при пожаре, провалиться под землю при землетрясении, улетучиться при испарении или исчезнуть еще каким-нибудь, известным только милиционерам, образом, – сказала я вслух. – Мы передадим эти бумаги журналистам, вот что! А уж эти охочие до сенсаций коршуны пера и бумаги раздуют такой скандал, после которого господину Попову только и останется, что собрать в фирменный чемоданчик смену белья и мешочек с сухарями.

Решение было принято. Оставалось только получить одобрение клиентки, хотя я не сомневалась, что Марина меня поддержит. Завтра же мы напустим на Егора Попова целую свору журналистов. Ну что же, отложим до возвращения.

Подъехав к Северному вокзалу, я оставила машину у ворот и пересекла вокзальную площадь. Смуглолицые носильщики шныряли сквозь толпы встречающих-отъезжающих, через кучки невнятных личностей и сытых милиционеров. Последние, не обращая внимания ни на «лохотронщиков», ни на продавцов паленой водки, прищуривая глазки, выискивали очередную добычу в толпе приезжих.

Вместе с сумраком сентябрьского вечера из всех щелей, как тараканы, повылазили бомжи и вокзальные проститутки. Они приставали к прохожим, искали, чего бы стырить. Запах стоял ужасный, толчея была невообразимая.

Всех снующих здесь людей объединяло одинаково равнодушно-отстраненное выражение на серых лицах. В отражениях витрин и стеклянных дверей ларьков с шаурмой я старалась разглядеть возможную слежку; но прохожие смотрели прямо сквозь меня, как будто значила сама по себе я не больше, чем пустая сигаретная пачка, которую гонял по перрону ветер. Кто-то особенно торопливый пребольно толкнул в спину и выругался. А кто-то вся время дергал за рукав и гнусавым, испитым голосом просил милостыни…

Нет, похоже, что и в этот раз за мной никто не следит.

Я вошла внутрь здания, прошла по направлению к автоматической камере хранения и скучающей походкой приблизилась к выставленным вдоль стен металлическим ящикам. Ячейка № 312, очень хорошо. Я набрала указанный в записке код, дверца выдала легкий щелчок и открылась.

Сияя радужными узорами подарочной упаковки, внутри стояла большая картонная коробка. Поверх цветной фольги ее перевязали широкой атласной лентой, концы которой были собраны в пышный желто-розовый бант. Ни дать ни взять – подарок на день рождения, оформленный старательно и с любовью. Лишь бы только в нем не оказалось бомбы, иначе все эти ленточки-банты через минуту взметнутся к потолку вместе с моими кишками!

Спокойно, Склифосовский! Бомба не взорвется, пока я не захочу вскрыть коробку, сказала я себе. А делать это здесь, у камеры хранения, я, конечно, не собиралась. Чуть тронула «посылочку» за уголки; коробка поддалась с легкостью. Значит, не тяжелая. Теперь уже смело можно вынимать из ячейки.

Вынула. Действительно легкая, хотя и объемная коробка, внутри что-то шуршит и как будто перекатывается. Нет, взрывным устройством это оказаться не может.

Чувствуя во всем теле необыкновенную легкость, с коробкой под мышкой я направилась обратно к машине.

Но не успела я выйти из здания и пройти половину дороги, как ко мне подскочила долговязая, до самых глаз укутанная в цветастый платок, цыганка. Не обращая внимания на опасливо обходивших ее прохожих, она высунула из-под своего тряпья грязную руку с обломанными ногтями, уцепила меня за рукав и загудела гнусавым голосом, как в плохом спектакле «Живой труп»:

– Милая моя, красавица яхонтовая, не откажи в просьбе, не сочти за труд, помоги в несчастье…

– Что надо? – устало спросила я после трех или четырех тщетных попыток пройти мимо.

Дочь вольного племени вцепилась в меня мертвой хваткой и слегка повысила голос, привлекая к нам внимание все большего количества прохожих:

– Вечно буду за тебя бога молить, чертей отваживать, сама на кладбище схожу, порчу отведу, доброго молодца приворожу…

– Не надо мне ничего.

– Ручку позолоти, в беде не брось… Дай сто рублей – ребенку булочку завернуть!

Я на миг оторопела от такой хамской просьбы. А цыганка, как видно, только этого и ждала: в одну секунду вздернув грязные юбки чуть ли не до головы, она выкинула вперед ногу в кроссовке обычного мужского размера и ударом носка попыталась выбить у меня из рук коробку.

– Караул! Грабют!!! – истошно закричала какая-то женщина.

От удара я увернулась и, отскочив в сторону, увидела, что «цыганка» готовится нанести мне следующий. В рукопашном бою мы с ней могли бы еще посоревноваться, но коробка! Мне мешала коробка!

– Держи! – крикнула я какому-то мальчишке лет пяти, что стоял неподалеку и, засунув палец в рот, наблюдал за дракой.

Коробка заскользила по мокрому асфальту в его сторону, пацан с жадностью схватил ее и прижал к себе. А я тем временем занялась лжецыганкой.

Парочка проверенных приемчиков, и «красавица» в цветастых юбках корчится от боли у моих ног.

Я сдернула шаль с поверженного противника; передо мной, извиваясь в грязи, стонет незнакомый худущий мужчина неопределенного возраста.

– Ты кто? – спросила я, нагнувшись. – Тебе чего надо?

– Пошла вон, бл… – прохрипел он. – Убью!

Я хмыкнула. Однако! В его положении сыпать такими угрозами – по меньшей мере неосмотрительно. У «цыганки» не было при себе никакого оружия (иначе бы он применил его сразу), даже кухонного ножа. И чем же он собирался меня убить? Взглядом?

Кто-то из прохожих успел позвать милиционера. Толстенький колобок в сизой форме с погонами старшего лейтенанта спешил к нам с другого конца привокзальной площади.

– Вставай, ты! – сказала я ряженому. – Предлагаю на выбор: поедешь со мной и облегчишь душу чистосердечным признанием, зачем и с какой стати тебе понадобилось нападать на беззащитную женщину, или вон, – я указала рукой на милиционера, – предам тебя в руки родной милиции. Ну?

Он не выбрал ни первого, ни второго. А избрал третий вариант. На удивление ловко, одним прыжком, поднявшись на корточки и затем распрямившись, он сбросил перед собой на землю всю цыганскую амуницию и, оставшись в черной куртке и черных же тренировочных штанах, бросился прямо в толпу. Народ с визгом расступился перед странным человеком и снова сомкнулся за ним плотной стеной.

Я и не думала кидаться следом. Да, по описанию этот тип был похож на того, кто устроил погром в квартире Гонопольских и затем подбросил в почтовый ящик записку, где указал номер ячейки и код камеры хранения. Но может быть, это был и другой человек! Мало ли людей в черных куртках разгуливает по городу?

Как бы то ни было, главным сейчас было – не играть в догоняшки с ряженой цыганкой, а вернуть себе коробку, из-за которой и разгорелся весь сыр-бор.

– Ну, спасибо, что подержал. Давай теперь ее сюда, – обратилась я к мальчику, который по-прежнему держал посылку обеими руками.

Пацан оказался не дурак: одарив меня взглядом «А ну-ка, отними!», он поудобнее обхватил коробку и заявил:

– Ниче не отдам! Ты сама мне ее подарила!

– Павлик! Не груби тете! – всполошилась одна из женщин, видно, его мамаша. Она сделала попытку вырвать из рук мальчика коробку, но только того и добилась, что сын подпер ее подбородком и сквасил рожицу в полной готовности зареветь.

– Я не подарила, а только дала подержать, – заметила я.

– Нет.

– Зачем она тебе? Ты даже не знаешь, что внутри!

– Знаю. Там танк.

– Какой еще танк?

– Какой вон там, – он лягнул ножкой в направлении одного из ларьков. – Я ее, – кивок на мамашу, – просил-просил мне такой танк купить, а она говорит – денег нету. А там другая тетка стояла, такой же танк покупала и в такую коробку ложила, вот! Поэтому здесь тоже танк!

– Нет, милый, ты ошибаешься, – вздохнула я. – Здесь не танк, а… (что бы такое соврать?) а кукла, обыкновенная девчачья кукла. Зачем она тебе? Отдай!

– Нет, танк!

– Нет, кукла!

– Павлик! Я все расскажу дедушке, и он тебя накажет! Отдай немедленно коробку! – кудахтала мамаша.

Павлик опять собрался зареветь (на этот раз наверняка). Мордочка его перекосилась, рот пополз в сторону… Я поспешно полезла в карман и вынула пятисотрублевую купюру.

– Тихо! Не плачь! Давай лучше меняться, а? Вот тебе денежка, купи себе танк. А куклу отдай мне. Ну, скорей беги покупай, пока в том магазине все танки не расхватали!

– Спасибо вам, – начала женщина. – Он правда ну просто заболел этим дурацким танком, а у меня копеечки лишней нету, без отца бандита ращу… Павлик! Отдай тете коробочку, а то она передумает!

Мальчик соображал не по-детски – коробка была мне возвращена не раньше, чем я засунула купюру в карман его курточки.

Довольная тем, что еще легко отделалась и мальчишка не вытребовал с меня, скажем, живого слона из зоопарка, в нагрузку с ночным сторожем, я вновь направилась к машине с коробкой под мышкой.

У «Фольксвагена» меня ждало новое препятствие. Милиционер-колобок, до поры до времени благоразумно выжидавший в сторонке, решил предстать передо мной во всей полноте власти:

– Лейтенант Блаблаблаблаев! Ваши документы? – потребовал он грозно и подбоченился.

Ну уж с тобой-то, заяц трусливый, я вообще разделаюсь в два счета.

– Здравствуйте, товарищ лейтенант! А не могли бы вы чуть более внятно произнести вашу фамилию? И что-то я не вижу вашего жетона… Вообще, покажите мне служебное удостоверение, так будет проще.

– Зачем оно тебе?

Я развела руками, призывая окружающих, которые пока и не думали расходиться, в свидетели своей правоты:

– Товарищ лейтенант, мы с вами вроде еще на «ты» не переходили! Обратите внимание, что перед вами – женщина, и постарайтесь вести себя чуть-чуть повежливее, прошу вас. Что же касается вашего вопроса, то, согласно Закону о милиции, мне не нужны причины, чтобы попросить вас первого предъявить документы. Итак – жетон и служебное удостоверение, пожалуйста.

Колобок разозлился не на шутку. Он засопел, как растревоженный бизон, и неуклюже полез в задний карман форменных брюк.

– Вот мой жетон! И удостоверение – вот! А теперь предъявите ваши документы!

– Благодарю вас. Вот мои права, вот свидетельство о регистрации, вот талон технического осмотра, вот полис обязательного страхования. Что-нибудь еще?

Колобок долго рассматривал мои документы, «обнюхивал», исследовал и чуть не пробовал на вкус. Потом разродился вопросом:

– На каком основании вы, гражданка Охотникова, устроили драку в общественном месте?

– Я не устраивала драку, а защищалась от грабителя. Вы это прекрасно видели, потому что стояли в сторонке и наблюдали, вместо того чтобы вмешаться. Кстати говоря, о вашем поведении я, пожалуй, незамедлительно сообщу вашему начальству.

– Вы пьяны?

– А как вы думаете?

– Дыхните!

– Куда? На вас? Товарищ инспектор, а вдруг я страдаю целым рядом заболеваний, передающихся не только половым, но и воздушно-капельным путем? – спросила я задумчиво.

– А вы в трубку дыхните. Я вам трубку дам!

– Знаете, вот именно сегодня у меня нет желания дышать в трубки.

– Вы что, отказываетесь от освидетельствования на состояние опьянения? – в голосе Колобка зазвенела искренняя радость хищника, который сам видит, как жертва идет на заклание.

– Разве я это сказала? Что вы, напротив! В трубку дышать я не хочу, а пройти освидетельствование в специализированном медучреждении – пожалуйста! Кстати, давно хотела получить справку о состоянии моего здоровья, а тут сразу такая возможность, да еще за государственный счет. Только вы, товарищ лейтенант, протокол составьте.

– Какой протокол? – вылупил на меня глаза Колобок.

Я пожала плечами:

– Ну что вы, в самом деле, дорогой мой, вы же взрослый человек, да и я тоже большая девочка! И оба мы знаем: чтоб направить меня на освидетельствование, вам нужно составить по всей форме протокол-направление, в котором вы укажете в том числе и причины, по которым вы меня туда отправили.

– Хорошо, по дороге составим. Садись к нам в машину, – он махнул рукой в направлении припаркованной неподалеку милицейской машины.

– С удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством, но только после того, как вы составите еще один протокол – а именно протокол об отстранении меня от управления, а мой личный автомобиль поставите на охраняемую стоянку. Согласно процедуре, которая опять-таки предусмотрена законом.

Мне повезло – в этот день я смогла насладиться зрелищем озверевшего Колобка, а такую картинку простому смертному не найти ни в одной из детских или взрослых книжек. Инспектор последовательно становился желтым, синим, зеленым, красным и малиново-фиолетовым. Я невольно залюбовалась этой игрой красок на его лице. Законность предъявленных мною требований, помноженная на полную невозможность их исполнения (из-за неграмотности или в силу того, что Колобку впервые довелось столкнуться с таким «подкованным» нарушителем), довела его до исступления.

– Ну так что же?

– Пошла к черту! – процедил он, швырнув мои документы на переднее сиденье «Фольксвагена». – Мотай отсюда в пять минут! И только попробуй еще раз попадись… дрянь!

– Товарищ лейтенант, попрошу и эти ваши слова занести в протокол! – прокричала я ему в спину. – Это оскорбление при исполнении!

Колобок никак не откликнулся и не повернулся, а я, чувствуя, как ко мне снова возвращается хорошее настроение, бросила коробку в багажник и выехала с привокзальной площади.

Глава 4

До дома, где сейчас отсиживалась моя клиентка, я доехала без приключений. Но у подъезда меня ждала необычная картина. Человек пятнадцать молодых людей, одетых в фирменные майки различных торговых марок, гомоня и препираясь друг с другом, стояли у двери и что-то по очереди кричали в домофон. У каждого из них в руках было по нескольку больших бумажных пакетов, в какие обычно упаковывают покупки в дорогих бутиках.

Я подошла на несколько шагов и прислушалась.

– Послушайте! Но вы же делали заказ в магазине «Мадам Брошкина»? – подпрыгивая вместе со своими свертками, волновался молодой человек в кепке и футболке с эмблемой магазина. – Сегодня. По Интернету. С условием доставки в течение двух часов.

– Да, делала я такой заказ, – к своему удивлению, услышала я спокойный, слегка искаженный динамиком голос Марины.

– Так почему же не открываете? Не могу же я стоять на улице с эксклюзивными вещами! Я материально ответственное лицо!

– Вам откроют, только не сейчас. Подождите минуточку, пока подъедет мой телохранитель! Без него я не имею права никого пускать в квартиру.

– А когда он подъедет? – спрашивала девочка в кепке от другого магазина.

– Сама жду с минуты на минуту.

– А мне кажется, вы над нами просто издеваетесь! – встрял третий курьер, одетый в фирменный комбинезон от «Лемми». – Сделать заказов на несколько тысяч долларов и заставлять посыльных ждать непонятно чего! Да мы на вас в суд подадим!

– А я напишу на вас жалобу в администрацию магазина! За плохое обслуживание! – парировала моя клиентка.

– Скажите хотя бы, сколько еще нам ждать!

– Я уже сказала, что не знаю!

Среди курьеров уже назревало нечто, отдаленно напоминавшее бунт на корабле. Один стал подбирать во дворе мелкие камешки, чтобы пульнуть в окна, другой принялся пинать подъездную дверь, третий – грозить домофону кулаком и так далее.

Пришла пора вмешаться.

– Товарищи, без паники! – громко, но внушительно сказала я, и все головы моментально повернулись в мою сторону. – Я – Евгения Охотникова, телохранитель Марины Гонопольской, которая, как я понимаю, всем вам кое-что должна! Прошу пропустить меня в дом. Если вы подождете всего лишь несколько минут, даю вам слово, что каждый из вас получит доступ в квартиру…

– А деньги за покупки нам вернут?

– Обязательно, – заверила я, продираясь сквозь толпу и прикладывая к замку подъездной двери электронный ключ. – Сохраняйте спокойствие и, когда вас позовут, заходите по одному. Все будет в полном порядке!

Меня пропустили в подъезд, и я быстро побежала вверх по лестнице, ругая про себя непутевую клиентку. Это ж надо! Додумалась в мое отсутствие делать покупки по Интернету! В самом этом факте, конечно, не было ничего страшного или криминального, но зачем же было собирать возле дома такое количество курьеров и тем самым привлекать к себе внимание?

Марина встретила меня, благоухая шампунем и пеной для ванн – и то и другое она нашла в ванной комнате. Она сидела, завернувшись в махровую простыню, распаренная и розовая, и усиленно работала пилочкой для ногтей.

– Женя! Наконец-то. Уехала и пропала! Я тут чуть с ума не сошла от страха!

На румяной физиономии не было и тени беспокойства, однако я не стала попрекать клиентку тем, что она буквально пышет здоровьем. Меня волновало другое:

– Ты что, с ума сошла? Я привожу тебя на конспиративную квартиру, делаю все, чтобы о твоем местонахождении не знала ни одна живая душа. А ты вызываешь к себе человек пятнадцать посыльных! Это не конспирация, а просто великосветский прием какой-то!

– Ну уж прям великосветский! Просто я заказала по Интернету кое-что из одежды. Ну не могу же я все время ходить в твоей! Она мне и не по росту, и не по размеру, Женя. А эти интернет-магазины – просто находка. Особенно в моем положении. Обновить гардероб, не выходя из дома!

– Господи, но почему тебе понадобилось обновлять его именно сейчас? – вздохнула я.

– Потому что на завтра в банке назначен совет директоров. И я намерена на нем появиться. Этого никто не ждет, но тем лучше! Я не просто появлюсь на собрании, я появлюсь там во всей красе, произведу фурор! Я – наследница Макса, я – глава компании, и я заставлю их всех не только с этим считаться, но и увидеть во мне деловую женщину, которая еще всех заткнет за пояс!

– Мне кажется, на люди тебе выходить рановато. Я даже уверена в этом!

– Разве что-то может случиться?

– Все может быть.

– Ну и пусть случается! – беспечно дернула плечиком Марина. – Ведь ты же будешь со мной!

Не могу сказать, чтобы мне польстила такая уверенность Марины, ведь, в конце концов, я не Терминатор и не Рэмбо.

Марина тем временем соскочила с дивана и хлопнула в ладоши:

– Женька, хватит предаваться унынию! Давай запускай этих, которые курьеры с модных магазинов! Сейчас я буду примерять обновки и почувствую себя совсем другим человеком!

– Ну уж нет, – проворчала я. – Ты сейчас отправишься на кухню и будешь сидеть там тише мыши. Никто не должен тебя видеть и слышать, повторяю! Оставь мне деньги, я сама рассчитаюсь с посыльными.

– А примерить? – разочарованно протянула Марина.

– Только после того, как они уйдут!

– Ну ладно, – вздохнула Марина. – Раз уж ты так настаиваешь… в конце концов, если что мне не подойдет, я смогу вернуть это обратно в магазин. Терпеть не могу зря тратить деньги.

Клиентка удалилась на кухню, а я вдруг поменяла решение и, захватив оставленную Мариной пачку денег, спустилась вниз и рассчиталась с по-прежнему гомонящими у подъезда курьерами «согласно кассовому чеку». Общая сумма равнялась бюджету, который ушел бы на обмундирование нескольких пехотных дивизий. Дополнительно каждый из курьеров получил по пятьсот рублей на чай, и недовольство посыльных улеглось, как будто я была ведьмой, остановившей бурю.

Обратно в квартиру я вернулась, нагруженная пакетами. Выскочившая мне навстречу Марина принялась ворошить их, как гусеница-капустница. На столе в комнате выросла целая гора бумаг и упаковочного полиэтилена.

– Вау! – вскрикивала Марина, доставая одну вещь за другой. – Вау! Ваау! ВАУ!!!

Я никогда не была помешана на тряпках, но все же не смогла сдержать интереса и с большим любопытством стала разглядывать Маринины покупки. Бог мой, чего она только не купила!

Укороченные болеро, джинсы на бедрах, вязаные кардиганы поверх шелковых изысканных топиков, юбки, расшитые стразами… Легкие шляпы и яркие цветные чулки, клетчатые сарафаны и брюки с эффектом легкого блеска, атласные жилетки, черные платья с крупными декоративными цветами, трикотажные кофточки на завязках, атласные блузы с принтом «под леопарда», мягкая кожаная куртка – цвета и фактуры «взбитых сливок», вечернее платье – потрясного асимметричного покроя, созданного из серебряных нитей, в которые искусно вплетены крохотные кусочки зеркал… Ажурные сапоги с кисточками по бокам, длинное атласное бирюзовое пальто, проштампованное яркими цветами…

– Ты рассчитываешь сносить это все в течение одного сезона?

– Шутишь? – обернулась клиентка, в глазах ее сверкало какое-то хищное возбуждение. – Да этого мне едва ли хватит на месяц! В нашем кругу не принято надевать одну вещь больше одного, в крайнем случае – двух-трех раз подряд!

– Ну тогда я за тебя спокойна, – пробормотала я. – Если тебе не удастся удержать в своих руках банк, то ты выживешь за счет открытия собственного магазина. Этого всего, – я кивнула на ворох одежды, – тебе хватит на то, чтобы заполнить десяток витрин.

Гонопольская только отмахнулась и снова повернулась к своим сокровищам.

Я выждала не менее часа и только тогда, когда у клиентки спала первая волна возбуждения, решилась спросить:

– А ты не хочешь посмотреть, что я тебе привезла? Ну, то, что было положено в камеру хранения на Северном вокзале?

Лакированная «лодочка» с серебряной пряжкой выпала из рук Марины и с легким стуком упала на пол. Гонопольская (она успела сдернуть махровую простыню и набросить на себя хорошенький атласный халатик) медленно повернулась ко мне, и на лице ее была написана растерянность, смешанная с чувством вины.

– О! Женька, а я забыла совсем! Действительно, ты же ездила за посылкой… Надеюсь, все обошлось благополучно?

– В этот раз убить меня не пытались, если ты это имеешь в виду. Но содержимое твоей посылки сильно интересовало кое-кого другого!

Я вкратце рассказала клиентке о моих приключениях на вокзале и принесла из коридора коробку. Пышный бант на ней несколько поувял, и вообще праздничный вид упаковки теперь отчего-то смотрелся уже не так торжественно. Может быть, потому, что наступали сумерки и мы не сразу догадались включить большой свет.

– Ну что, вскрываем? – спросила я.

– Сейчас… – Клиентка зябко повела плечами. – Тьфу, черт, страшно почему-то… Сама не знаю… Вскрывай! – крикнула она.

Ножом для разрезания бумаги я поддела подарочную упаковку. Из прорези выступил бок самой обыкновенной картонной коробки, розовой коробки для упаковки игрушек с прозрачной крышкой. Чувствуя, как во мне нарастает странное возбуждение, я скомкала упаковочную фольгу и вместе с бантом отбросила в сторону.

«Дежавю», – подумала я, глядя, как из-под прозрачной крышки на меня смотрят глупые глаза обыкновенной пластмассовой куклы с голубыми волосами.

«Кукла „Мальвина“ 35 см. для детей 3–5 лет. Фабрика детских игрушек, г. Пенза. Артикул: 603168 Цена: 271.00 руб.» , – машинально прочитала я на подсунутой под крышку этикетке.

Что за черт! Сдернув крышку, я извлекла из коробки игрушку. Кукла как кукла, в шелковом платьице и панталончиках с кружевными оборками. Ярко-голубые синтетические локоны мягко упали мне на руку, полностью закрывая кисть. Я чувствовала себя потрясенной. «Здесь не танк», – сказала я тогда мальчишке, который не хотел отдавать мне коробку. «А что?» – спросил он, и я, не зная, что бы такое соврать поубедительнее, сказала ему, что в коробке – кукла, обыкновенная девчачья кукла… Что же это, получается, что я обладаю даром ясновидения?! Конечно, это было бы неплохо, но…

Сзади послышался тонкий вскрик. Обернувшись, я увидела, что Марина стоит у стены, спрятав руки за спину и крепко зажмурившись, а ее минуту назад розово-румяное лицо заливает мертвенная бледность. Однажды я уже видела клиентку такой белой – вчера ночью, когда, прижавшись лицом к балконной двери, она заглядывала через стекло ко мне в комнату. Но тогда ее бледность была понятна и объяснима. А теперь?

– Ты что? – Бросив куклу на стол, я шагнула к клиентке и сильно тряхнула ее за плечи. – Испугалась? Или тебе плохо? Что случилось-то?

Не открывая глаз, Марина мелко-мелко затрясла головой и, вытянув перед собой руку, несколько раз взмахнула ею, словно отгоняя страшное видение.

– Убери, – прошептала она.

– Кого?

– Ее… убери…

– Куклу?

– Да… Пожалуйста…

Пожав плечами, я подошла к столу, швырнула куклу обратно в коробку, набросила сверху крышку.

– Вот, убрала.

– Нет… Совсем убери…

Желание клиента для нас закон. Я сгребла коробку со странным подарком вместе с фольгой и бантом и вынесла все на кухню. Там, помедлив, вынула из подставки большой кухонный нож и сделала круговой разрез в голове Мальвины и в ее туловище: вдруг таким вот экстравагантным способом нам кто-то попытался передать записку или какой-нибудь другой, более мелкий предмет? Но внутри Мальвины не было спрятано ровным счетом ничего, и пришлось признать, что я напрасно изуродовала красоту, созданную умельцами Пензенской игрушечной фабрики.

– Женя! – слабо позвала Марина из комнаты.

Гонопольская по-прежнему подпирала спиною стену и крепко жмурилась – как испуганный ребенок.

– Эй, очнись! Слышишь? Нету больше куклы, она покоится в мусорном ведре.

– Да? Ой, хорошо-о…

С Марины будто сняли огромный груз. Она несколько раз глубоко вздохнула и открыла глаза. Теперь в их прозрачной синеве плескался неприкрытый ужас.

– Господи, Женя… Надо же такое пережить… Ты ничего не поняла, да?

– Откровенно говоря – ничего.

– Ну еще бы… Ведь куклу прислали именно мне… Слушай, Женька! Это привет с того света!

– Че-го?

– Да, да! Ты просто не знаешь… Кукла Мальвина! Так меня называл Стас. Давно, еще со школы… Так и говорил мне: «Ты – моя Мальвина». А теперь его убили, и кто-то… ведь не мог же он в самом деле сделать это сам… И кто-то решил мне об этом напомнить! Прислал куклу… Зачем? Чтобы напомнить о его смерти? Но ведь я же не виновата в том, что Стаса убили! Тем более что на самом деле хотели убить меня!

– Если это так, то мы можем легко вычислить этого шутника с необыкновенно развитым чувством черного юмора! Кто знал, что твой Стас называл тебя Мальвиной?

– Ой, да очень-очень много народу, Женька. Весь наш класс и еще сто человек. Мне тогда нравилось, что меня так называют. Имя красивое, да и сам образ – красивая девочка с голубыми волосами… из сказки…

Мне невольно пришло в голову, что покойный Стас был чрезвычайно романтической натурой. И наблюдательной – ведь девушка по имени Марина была и в самом деле очень похожа на героиню всем известной книжки. Синие глаза и тугие щеки, пухленькая полудетская фигура – о да, очень похожа! Вот только волосы у Гонопольской не голубые, но при современных достижениях парикмахерского искусства добиться этого раз плюнуть – в любом салоне.

Стоп! Я отогнала ненужные мысли. Итак, дело приобретало никому не нужный мистический оттенок. Будучи реалистом, я не верила ни в филиппинскую медицину, ни в заряженную воду, ни в экстрасенсов, ни в посылки с того света. А это значит, что кукла Мальвина имела вполне реального отправителя, из плоти и крови, и этому отправителю…