Текст книги "Казино ты мое, казино"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 4

Поздновато, конечно, для звонков, но если я не сплю, то почему мои друзья должны спать?

Из дома я принялась названивать Юрке – редактору «Тарасовских новостей». Он очень информированный журналист, да и человек веселый. У него было три жены, по очереди, разумеется, на которых он женился четыре раза – сейчас он женат на своей второй во второй раз. Что означают такие подвиги, я не знаю, но, когда я заходила на прошлой неделе к нему в редакцию, он мне по секрету поведал, что одна талантливая верстальщица его подкармливает в обед, потому что они «очень и очень сдружились».

Короче говоря, Юра – творческая личность.

Не имею привычки, набрав номер, тупо ждать, когда снимут трубку. После четвертого звонка я всегда отключаюсь. Даю паузу в 30 секунд и снова.

Юрка поднял трубку на третий заход.

– Привет, это Татьяна! – бодро сказала я.

– Ну а кто еще может заниматься таким свинством среди ночи? Привет, – радостно ответил он мне. У нас с ним очень доверительные отношения – понимаем друг друга.

– Ну, как супруга, спит уже?

– Не знаю, она на даче, а что?

– Да так просто, хорошо, что я ее не разбудила, а то было бы неудобно.

– Ты разбудила меня и мою младшенькую – привет тебе от нее.

– Ты опять сошелся со своей третьей?

– Да нет, просто она взяла выходной от своего садиста. А ты потрепаться хочешь? Давай завтра, с обеда, а?

– Брось, время еще детское, я как раз хотела поговорить с тобою о деле. Ты ведь знаешь Нинку Гудкову?

После напряженной паузы Юрка убежденно ответил:

– Поклеп! Ты что-то напутала: или имя, или фамилию.

– Ничего я не напутала, ты знаешь Нину Гудкову, хозяйку казино «Грейтхолл»?

– Ах, вот это кто! Лично незнаком, но ее знает Ирина Сарычева, главбух шейпинг-центра «Диана», помнишь ее, с острым носиком?

– Не очень. И что?

– Ну что-что, женщина, однако. Давай завтра?

– Тебе не стыдно, Юрочка? Я так редко тебе звоню, а ты со мною и поговорить не хочешь.

– Подожди.

По звуковому фону, доносившемуся из трубки, я поняла, что Юра героически выполз из постели и зашлепал в другую комнату. Включил там свет и сел.

– Ты еще здесь? – с надеждой спросил он.

– Конечно, колись!

– Ну что, Нина – вдова Андрея Гудкова, он и организовал это дело, казино то есть. Погиб около года назад – ехал на своей машине поздно вечером и влетел под «КамАЗ», несчастный случай. Да еще и выпивши был. Сама не помнишь?

– Что-то припоминаю. А Нина?

– Что Нина? Попереживала, а потом взяла дело в свои руки. Воспитывает дочь, занимается шейпингом.

– Это все?

– Все, пожалуй. Позавчера видел Ирину, она говорит, что Нина уже две недели не была на тренировках – болеет, наверно. Я ответил на твои вопросы?

– Почти. Сколько лет дочери, чем она занимается, где живет Нина?

– Сколько лет, сколько лет, семнадцать-восемнадцать примерно, чем занимается – не знаю. А живет Нина на углу Московской и Лермонтова, новый дом знаешь? Вот там.

– А номер квартиры и телефон?

– Ну, ты даешь! Завтра утром позвоню Ирине и спрошу. Все, ты довольна?

– Очень, давай номер телефона Ирины и иди спать.

– Ну, спасибо, ну, благодетельница; а тебе какой телефон – и тот, и другой?

– Конечно.

Записав, я откланялась. Выяснив способ проникновения в комнату с сейфом, я здорово облегчила себе дальнейшую работу, становилась ясной фигура исполнителя, нужно было прощупать и фигуру возможного заказчика.

Решив завтра с утра встретиться со Степанычем, а потом с Ниной Гудковой, я, пожелав себе спокойной ночи, тут же уснула.

* * *

Стараясь сэкономить время, я выскочила из дома в такую рань, что, удивившись самой себе, в таком состоянии пробыла до самой квартиры, имеющей прямой проход в бухгалтерию казино.

Степаныч не открывал долго, я уж заподозрила неладное, но послышались шаркающие шаги, и дверь отворилась. Степаныч, от огорчения и разочарования в людях, вчера начал пить и, похоже, до сих пор не остановился.

– Чего тебе? – шумно дыша, спросил он.

– Василий Степанович, сегодня вам полы придут ремонтировать, дома будете?

– Куда я денусь! Да ты заходи. – И он, повернувшись, зашаркал на кухню.

Пройдя за ним, я чуть не споткнулась о матрац, лежащий на полу.

– А куда деваться? Спал здесь; в комнате – забоялся; как вспомнил, что покойница-жена говорила, что я во сне с койки падаю, ну, думаю – лучше здесь. И видишь – целый пока. Садись на табуретку.

Вскоре я вышла от Степаныча, вооруженная описанием его жильца. Пришлось побиться со стариком, который весь внешний вид своего огорчителя сводил к слову «козел». Но в результате я получила: лет 30–35, высокий, зовут Женей, волосы темные, коротко остриженные, одет в белое, на пальце перстень с темным камнем, разведен (по его словам). Вот и все, а в остальном – козел.

Позвонила с уличного автомата Ирине из шейпинг-центра, застала ее дома. Хорошо работать бухгалтером, честное слово.

В сомнамбулическом состоянии – она еще и не проснулась! – Ирина уточнила мне адрес Гудковой и дала номер ее телефона.

Звонить Гудковой я не стала, попробуем взять внезапностью, а если ее не будет дома, будем считать, что принцип внезапности не сработал.

Нужный дом оказался из новых да престижных – четырехэтажный, четырехподъездный. Почему-то без лифта, квартира – на последнем этаже, и я поволочилась по ступенькам. Какая, к чертовой матери, престижность, когда на стенах, окрашенных голубенькой красочкой, выковырены совсем непрестижные слова.

Бронированная дверь с панелями темного цвета, слева на стене – домофон. В него-то я пальчиком и ткнула. Шагов слышно не было, дверь отворилась, и я увидела полную крашеную блондинку в ситцевом платьице, в больших очках и стоптанных тапочках.

«Любопытно, – подумала я, – это мадам Гудкова или ее верная Жануария?»

– Здравствуйте, вы Ирина Гудкова… – нейтрально протянула я.

– Это я, здравствуйте, – приветливо и весело ответила она.

«Уборкой занимается!» – а по-другому я решить и не могла.

– Меня девочки просили зайти, из шейпинг-центра, они волнуются. – Я убеждена, что умею говорить таким застенчивым и робким тоном.

– Заходите-заходите.

Я и зашла, но застыла сразу же за порогом – мне в колено ткнулся холодный нос задумчивого буль-мастифа. Я не стала врать: «какой чудный песик» – ни фига не чудный, такой же противный французский бульдог, только перекормленный.

– Уйди, Малыш, не приставай. – Нина топнула ногой, буль-мастиф тяжело вздохнул и лег на пол.

Мы прошли по коридору под блестящим алюминиевым потолком вдоль теплых пробковых стен по паркету мербау. Слева осталась кухня за дубовой дверью, и мы вошли в зал с электрическим камином и кожаными диванчиками. На светлого дерева круглом о трех ножках журнальном столике стояла в рамке фотография. С нее улыбалась молодая девчушка.

– Садитесь. Как вас зовут? – Хозяйка тяжело плюхнулась, выставив вперед квадратные коленки.

– Татьяна.

– Ну а я Нина… Ой, а может быть, кофе?

– Нет-нет, я ненадолго. – Я-то просто вежливо ответила, но хозяйка и не собиралась соображать насчет угощения, и с довольной улыбкой кивнула головой.

– Нина, мне предложили работать внештатным инструктором в «Диане», у меня куча знакомых в секциях, в руководстве, вот и Ирина – знаете? – главбух попросила зайти узнать, не заболели ли?

– Нет-нет, все хорошо, передайте Ирине спасибо за заботу, я не заболела, даже наоборот…

– Выздоровели? – наивно спросила я. Эта тетка начала меня бесить.

– Нет, просто я… – Она замялась и даже чуть-чуть покраснела – честно! – потом вздохнула, взмахнула рукой и выпалила: – Я замуж собираюсь, вот!

– Поздравляю! – с ударением произнесла я, а про себя тут же отметила: Нине сейчас точно не до Попова, а жаль – удобная была версия. Так не хотелось в Радищево переться, а придется, Танечка.

– Ну, мне, наверное, пора, – сказала я и стала выбираться из недр дивана.

– Да посидите еще, Татьяна! А вообще-то нет, идемте на кухню. – Нину прорвало, сейчас на мою голову просто обрушится куча эмоций и ненужной информации. Я встала и, стараясь выдерживать гримасу поприветливее, пошла за хозяйкой.

Моднявая кухня – металл и дерево, хороший кофе, ужасное бабское ля-ля минут на сорок.

Вышла я от Нины с распухшей головой, по дороге наступив на ухо Малышу, чего он и не заметил. Как ни трясла головой на лестнице, а все равно вертелось никчемное: он помоложе будет, ах, жизнь трудную прожил, ах, дочка без ума – даже ревную (хи-хи), ах, звоните, ах, приглашаю.

Выходя из подъезда, сразу ткнулась носом в букет роз – честное слово! За розами стоял мужчина лет тридцати пяти, высокий, что-то латиноамериканское было в его лице. Везет же кому-то. По брошенному на меня взгляду сразу стало понятно – бабник. Так что, может быть, и не очень кому-то повезло.

Мы расшаркались и разошлись.

Приятный мужчина. И Нина со своей болтовней сразу вылетела из головы.

Подошла к «девятке» и вздрогнула – рядом стоял «Фольксваген-Гольф» серебристого цвета. Совсем вылетел из головы тот резвый Игорек, неужели это он? Я оглянулась: не видно его, страстного, нигде; еще раз присмотрелась к «Гольфу» – правое переднее крыло ровное, без следов ремонта, а он хорошо ударил туда головой. Значит, не его машина. Стареешь, Таня, не нервничай. Аккуратно выехала и помчалась к казино. Оно открылось уже, судя по моим брегетам.

Я легко поднялась по ступеням на крыльцо, улыбнулась охранникам, поздоровалась и направилась в зал.

У ближайшей рулетки напрягался одинокий клиент, я прошла в административный коридор.

Ермаков сидел в одиночестве за столом и, сморщив лобик, в расчерченном сеткой листке ставил крестики, составляя график дежурств. Считал дни по пальцам левой руки, шевеля губами, и был очень занят.

– Привет, Алексей Петрович!

– Привет, есть новости?

– Не-а, но есть вопросы.

– Срочно?

– Конечно. Дыру в потолке заделали?

– Сегодня должны, а тебе-то что?

– Степанычу обещала.

– Не твое это дело. У тебя своих забот выше крыши. Или, может, еще одну дырку нашла?

– Пока нет! – Я села напротив Ермакова, пододвинув кресло, и, навалившись на стол, почти ткнулась лбом в его лоб, уже взмокший от сложных дум.

Он растерянно заморгал:

– Чего тебе?

– Так где Попов? Я же должна знать, а то пропадают клиенты, а мне дают задания их найти, но ничего не говорят. Колись, Петрович!

Ермаков, вытянув шею, через меня посмотрел на дверь, потом на телефон, засопел и конфиденциально шепнул:

– Пропал.

– Ты или он?

– Он пропал. Перестань хохмить!

Я села свободнее, достала сигарету, закурила.

– Давай подробности, Петрович.

Ермаков отложил лист дежурств в сторону, посмотрел на меня с досадой и начал терпеливо рассказывать:

– Вчера до обеда он был здесь, постоянно созванивался с Телегой, до тебя несколько раз пытался дозвониться. Потом уехал домой обедать. Приехал Телега, Володьки нет, я позвонил к нему домой, жена говорит, что не приезжал. Ну, думаю, может, по делу заехал куда-то, а Телега сразу же дал команду своим – посмотреть. Потом звонят, говорят, что зарегистрирован на московский рейс, улетел, значит. Пока мы чухнулись, он уже час как по столице бродил. Ищи его теперь. Вот так-то.

– Это казино принадлежит Телеге? – Должна же я это выяснить.

– С чего бы? Нет! Телега – крыша, с ним никогда проблем не было. Вот деньги, вторая партия, – его, а у кого еще найдешь так быстро, чтобы в положение вошли и дали? А Телега дела казино лучше налоговой инспекции знает.

Я помолчала, укладывая информацию компактнее.

– Петрович, а ты не думаешь, что Попов сам взял деньги и свалил?

Петрович быстро заморгал, на лбу у него выступила испарина.

– Ты можешь доказать?

– Нет.

– Так какого ты тогда п…шь?! – Он буквально взревел, его кулачищи одновременно грохнули по столешнице, хлипкая импортная мебель завибрировала.

– Мне интересно было посмотреть, как ты отреагируешь. Конечно, Попов ни при чем. Ему не нужно было придумывать такой хитрый ход. К тому же, может быть, если бы я не влезла в это дело, дыру в полу у пенсионера заделали бы, и вот тогда все подозрения точно сошлись бы на Попове.

– Ты думаешь, что его кто-то хотел убрать?

– Не исключено… Может быть, из-за того, что этот вариант не прошел, его просто украли. Петрович, скажи, кому выгодно, чтобы Попов исчез?

– Не знаю. – Ермаков начал раздражаться. – Не знаю, сам думал. Казино принадлежит ему. Его нет – жена его не хозяйка. Она просто не потянет. Вон Гудкова как дело запустила, все рассыпается, а бизнес надежный! А если по жизни, мало ли, кому мы на ноги наступаем – всех и не запомнишь. А чтобы жесткая вражда – таких врагов у него нет. Я вот думаю, может, у него возможность появилась кредит взять хороший, он и помчался.

– Все может быть. Пойду поброжу.

Я вышла и задумчиво пошла по коридору. В комнате отдыха персонала было пусто, я зашла – нет, в углу комнаты сидела Света и курила. На этот раз она была уже не хмурая, а просто заплаканная.

– Привет.

– Здравствуйте. – Она отвернула лицо.

Я медленно достала сигарету, складывая в голове мозаику. Можно рискнуть. Можно.

Я села рядом с ней и закурила.

– У тебя, кажется, опять неудача? – тихо спросила я.

Она повернулась:

– Вы про что?

– Про жизнь, личную.

– Не понимаю, о чем вы? – Она снова отвернулась и сделала вид, что смотрит в окно.

– У тебя тушь потекла, возьми зеркало.

Пока Света приводила себя в порядок, на дисплее компьютера высветилась ее фамилия – на работу.

– Сиди! – приказала я.

– А как же?..

Я прошла к Ермакову и отвоевала Свету на сегодняшний день. Он попытался развести какие-то антимонии, порявкали мы друг на друга быстро и сочно. В результате я забрала ключ от его пустующего кабинета и заперлась в нем со Светой. Самым первым делом, очутившись в Петровичевых владениях, я полазила по его закромам и выудила почти полную бутыль мартини и какого-то ликера. Ликер я сунула назад в шкафчик – нельзя же мужчину лишать сразу всего. Мы со Светой выпили чуть-чуть, и я стала вспахивать тему доверительного разговора. Честно говоря, я как-то сразу поняла, что Света тоскует по Попову, исчезнувшему в Москву без предупреждения. Обычная история – любовь к шефу.

Вот на эту тему я и начала ненавязчиво ее колоть. Я так увлеклась, что и не заметила выверта ситуации, когда Света погладила меня по руке и сказала, что Владимир Иванович – мужчина очень обаятельный, и многие девчонки сохнут по нему, но он ей сразу не понравился, хотя и непонятно, почему. Ну, с чем сравнить мое впечатление от этих слов? Если бы я вышла из ванной в спальню, а там вместо белозубого мулата сидят три китайца с портретом Мао Цзедуна, у меня бы и то физиономия не была такой глупой.

Но я быстро нашлась: и не так по башке получала. Я повздыхала, порассказывала о своих переживаниях, и ее прорвало-таки! Еле заметно кивая, чтобы не спугнуть удачу, я выслушала одну из обычных историй, которые каждый считает единственной в мире.

После окончания института, не зная, куда деваться, Света закончила курсы при казино и здесь же познакомилась с парнем по имени Сережа. Они очень понравились друг другу, но он, к сожалению, был женат, а жена – такая стерва. Сережа работал охранником, а потом его убили.

– Света! А как ты думаешь, из-за чего?

– Откуда я знаю, Тань? Он вот-вот должен был развестись, говорил, что скоро денег заработает много, хватит и на свадьбу, и на дело какое-нибудь. Мы мечтали пельменную открыть.

– А как же он собирался заработать столько денег? Выиграть в рулетку?

– Ты что, нам запрещено! Он не говорил, но я думаю, что его новый знакомый должен был помочь как-то.

– Кто этот знакомый? – Горячо, Таня, горячо.

– Как-то один раз после работы он меня встречал, я вышла, зашла за угол…

– Конспирировались?

– Ну да, чтобы разговоров не было. Ну, и за углом смотрю – он стоит рядом с парнем, разговаривает, тот на иномарке подъехал. Видно, из крутых, одет хорошо, темненький такой, на мексиканца похож, высокий. Потом Сережа мне сказал, что этот парень – очень большой человек, правая рука кого-то там в Покровске.

– А кого правая рука – не запомнила?

– Да он пошутил, я думаю. Он что-то сказал, будто с этим, с маяком связано.

– С каким маяком?

– Не знаю, я так поняла.

– А машина была серая?

– Светлая какая-то, вроде серая, да. А ты его знаешь? Кто он?

– Я не знаю его, но с твоей помощью постараюсь узнать.

– Как это? Не поняла.

– Помнишь, я говорила, что работаю у вас менеджером? Это неправда. Я здесь расследую преступление. Убийство Сережи, возможно, является его частью.

Света напряженно уставилась мне в глаза. Думала, что я прикалываюсь.

– Ты серьезно?

– Очень.

– Ты из милиции? Не верю. А почему ты пьешь при исполнении? – совсем потерялась девочка. Я разлила остатки мартини, по полтора глотка получилось.

– Я в милиции не работала никогда, но тесно сотрудничать приходится. Ермаков полностью в курсе. – Я открыла сумочку и пошарила рукой. – Возьми мою визитку на всякий случай.

После чего поболтали мы еще немножко, потом заскучнело – кончился нектар. Я посидела, подумала, пододвинула телефон и набрала номер. После второго же сигнала я услышала, как трубку сорвали и старческий голос проревел:

– Чего?! Чего, мать твою!

– Степаныч, не шуми, это Татьяна. Как полы, сделали?

– Сделали, да что толку – все равно сутки ходить нельзя, а я из-за этого ремонта последний автобус пропустил. Опять всю ночь спать, как Бобик, на тряпочке. Да и звонки эти гребаные.

– Какие звонки?

– Звонят и звонят, и молчат, козлы.

– Часто звонят-то, Степаныч?

– Ну, через полчаса, постоянно.

Я задумалась, становилось интереснее.

– Сейчас я подойду, жди меня.

– Да куда я денусь-то?

Я положила трубку и посмотрела на Свету.

– Что, Татьяна?

– Иди-ка домой, а лучше – к подружке куда-нибудь.

– А как же работа?

– Ты сегодня выходная.

Мы убрали стаканы и пустую бутылку на место. Пусть Ермаков думает, что выдохлось. Наведя порядок на личиках, мы со Светой вышли в коридор. Закрыв дверь, я тут же столкнулась лицом к лицу с двумя мужчинами. Вторым был Ермаков, первым – Игорек!

Я тут же отступила в сторону, прижалась спиной к стене, правую ногу выставила вперед, чуть присела на левой. Руки на одной линии, левая над правой. Игорек вытаращил глаза и, медленно пятясь по коридору, сунул руку себе за пазуху.

Ермаков поморгал глазами на нас обоих, подошел ко мне.

– Что за кино вы здесь кажете? Игорь, вот та баба, о которой тебе говорили.

Меня даже передернуло:

– Петрович! Какая баба!

– Извините, – равнодушно ответил он и, ткнув пальцем в сторону Игорька, сказал: – Человек от Зелепукина, – развернулся и пошел.

Мы с Игорьком стояли и смотрели друг на друга. Не знаю, о чем думал он, но я оценивала, как ему лучше навесить: слева или снизу.

– Ну, ты что раздергалась? – Он вынул руку, поправил пиджак. – Олег сказал быть при тебе и прикрывать своим телом. Пошли – прикрою.

– Ты, малыш, попытался уже как-то раз и чуть глазки не прикрыл.

Лицо Игорька пошло пятнами, а глаза запали так глубоко, что их и видно не стало.

Света подала голос:

– Да вы что? Перестаньте.

Действительно, и что это я? Я усмехнулась, дернула плечами, сгоняя напряжение, и скомандовала своему незадачливому телоприкрывателю:

– Пошли.

Глава 5

Сидя в Игоревом «фольксе», я разъяснила диспозицию, а потом двинула к Степанычу. Подходя к подъезду, незаметно оглядела окрестности – вроде ничего подозрительного.

У Степаныча дверь была открыта, сам он сидел на кухне и читал «Общую газету».

– Почему дверь не закрыта, хозяин?

– Валька вышла, наверно, она и забыла закрыть.

– Степаныч, у меня знакомый сейчас едет как раз в сторону твоей дачи, если хочешь – подбросит.

– Точно? Ну давай. Это хорошо. Я быстро.

Степаныч начал суетиться, я осматривалась по сторонам, где же я видела?.. А, вот они! – за кухонной дверью на стене дощечка, из нее торчали три гвоздя. На всех висели ключи. Я подумала и незаметно сняла дальние два. Зачем ломать дверь, если ее можно открыть?

– Готов, Степаныч?

– Как пионер!

Сутулый сморщенный старикан нацепил на себя рюкзак и засаленную кепку-бейсболку. Вид такой несуразный, как у гномов в мультиках.

Мы вышли из подъезда, здесь же сразу стоял «Фольксваген» с открытой дверью.

Степаныч усаживался долго, хозяйственно и шумливо, я кусала губы и посматривала по сторонам. Конспирация ни к черту, следить могли и из окна у меня за спиной. Но не стану же я ему объяснять, что его квартира нужна как засада для «жильца».

Степаныч – единственный, кто знает его в лицо, и логично ожидать визита. Но как тут добиться быстроты в движениях, когда Степаныч сначала собрался сесть прямо с рюкзаком, затем его снял и начал бейсболкой очищать от пятен, потом, поставив его на пол у дверцы, полез, задрав ногу, и испачкал переднее сиденье. И много чего еще было. Игорек молчал и только сопел, глядя перед собою. У меня горели уши. Наконец они отъехали, я поднялась к квартире Степаныча, открыла быстро дверь и юркнула вовнутрь.

До приезда Игорька позвонили один раз. Я сняла трубку и молчала. Кто дышал мне в ухо на другом конце – не знаю, но, взаимно прослушав бронхи, мы положили трубки.

В дверь позвонили три раза: два крайних – длинные звонки, средний – короткий.

Я открыла дверь и запустила Игорька.

– Ау, ты подмылась?

Я быстро ладонью прикрыла ему рот.

– Понял! – отреагировал Игорек и начал раздеваться.

У мужчин, как я замечаю, ширинка расстегивается от одной мысли. Прикладной психокинез.

Я отстранила Игорька – расслабься, дурачок, ночью помечтаешь – и пошла на кухню заваривать чай. У Степаныча кофе не было, а заказать его этому маньяку я забыла. Обиженный Игорек затопал следом, подняв с пола пакет, принесенный с собою.

Кривя губы и ворча междометия, стал швырять на стол купленную еду: сыр, хлеб, колбасу, ветчину.

– Тампонов не было, перетерпишь?

Ну о чем разговаривать с дебилом?!

– Слушайте сюда, юноша! Мы с вами ночуем на этой явочной квартире.

Игорек заржал и поперхнулся.

Я продолжала:

– Если будут звонки по телефону, кашляешь взахлеб в трубку и хрипишь. Если тебя называют Степанычем – опять кашляешь, хрипишь и соглашаешься. Короче, темнишь. Пока мы в этой квартире, ведешь себя тихо, разговариваешь почти шепотом. Если умеешь читать – у старикана куча газет стопочкой сложена. Примерно до одиннадцати сидим со светом, после – в темноте. Может прийти гость, нужно его взять.

– Что еще за гость? – зевнул Игорек.

– Я думаю – мужик, с конкретным желанием макнуть дедулю.

– Да понял, не дебил. Он в темноте и не разберет. Я – дедуля, ты – бабуля.

– Этот дед живет один…

Он взял трубку и начал удушливо кашлять.

– Хто? Хто тама? – сипло спрашивал он.

Оглянулся на меня:

– Трубку положили, позорники.

На улице стало смеркаться. Я плотно закрыла занавески, включила свет и телевизор – не очень громко.

– Игорь, у тебя оружие есть?

– Ну!

– Так приготовь, но сразу стрелять не нужно. Хотелось бы взять гостя живым, если придет.

Игорек достал из-за пазухи потертый «ТТ» и, бравируя, стал разбирать и собирать его на диване.

От быстрых движений его руки часы на запястье пускали блики по комнате. Заметив мой взгляд, он гордо стал объяснять:

– Видишь часы? Семьдесят баксов стоят. Мне их подарили. Где они только не побывали! И в воду ронял два раза, и наступал, и пивом заливал. Они у меня уже четыре месяца, а всего два раза отдавал их в ремонт.

Если бы я не зевала в этот момент, то, может быть, и улыбнулась бы.

На улице уже совсем стемнело. Мы продолжали сидеть при включенном свете и закрытых занавесках до одиннадцати. Я заварила полный чайник свежего чая и выключила свет.

Гостя решено было ждать в комнате, сразу же слева и справа от двери.

Я закурила, сидя в кресле, закинув ноги на этажерку с нужными мужскими вещами – какими-то железками. Игорек начал изобретать себе лежбище на полу из ковра и покрывала с кровати. Игры с пистолетом ему уже надоели, и сейчас он доигрывал с колбасой ее последний раунд.

– Будешь? – предложил он мне, кивая на остатки колбасы.

– Нет, спасибо.

– Ну и зря. А ты знаешь, что курящая женщина заболевает раком?

– Ай-ай. Кто же тебя так обманул?

* * *

К двум часам ночи мы уже настолько остервенели друг от друга, что я чувствовала начинающуюся чесотку от одного взгляда на Игорька. Он, сжевав все, что поддавалось его зубам, валялся на полу, задрав ноги на стенку, и шепотом напевал какой-то шлягер.

В это время мы услышали, что к дому подъехала машина. Как была, без обуви, я прошмыгнула на кухню и посмотрела в щель занавесок. Внизу стояла серая иномарка. Почувствовала за спиной запах колбасы – Игорек дышал в затылок.

– Ну отойди, что ли… Что там?

– Осторожнее смотри. Да не толкайся ты.

– А тачка почти как у меня. Знаешь, в чем различие?

– Тихо.

Явственно послышалось движение с той стороны входной двери. Отходить на заранее подготовленные позиции уже было опасно – скрипнут полы, как всегда, некстати, или эта дубина башкой врежется в косяк.

Я продышала на ухо Игорьку:

– Стоим здесь!

– Да понял я.

Уже точно слышался скрежет металла в замочной скважине. Дверь тихо дернулась, затем резко притормозила, кто-то проскользнул и прикрыл ее за собою.

Мы стояли на кухне, прижавшись к стене, справа сразу за дверью. Когда гость вошел, я убрала голову. Игорек и не выглядывал. Он стоял по стойке «смирно», подняв голову и, приоткрыв рот, дышал, убыстряя темп. Напрягался, родненький, перед схваткой. Он сжал мне запястье и показал пальцем на себя – мол, я пойду. Ну-ну, может, и действительно он с девушками только неуклюж, а на самом деле – орел, тигр и Джеки Чан в придачу.

По звукам я поняла, что наш друг миновал коридор. Дождавшись, когда он пошел снова, после остановки, я выглянула – увидела спину и правую руку, проявившуюся в темноте. Мужчина высокий, жилистый. Игорек, надышавшись, оттянул меня за плечо и выглянул сам… Ладонью постучал мне по плечу – наверное, обнадеживал – и ломанулся! Если бы пошел с низкого старта, было бы еще резче.

В два прыжка он очутился перед входом в комнату, издал дикий вопль и пропал в проеме.

Раздался грохот, будто что-то скидывали в кучу, мат, снова грохот.

Я осторожно подошла. В темноте слышалось шевеление, но больше звуков не было.

Убили, что ли, друг друга? Я не решалась войти сразу и поэтому осторожно заглянула. Тут же получила очень качественный удар по лбу. Кулак прошел немного по касательной, а то на противоположной стене обрисовался бы мой трафарет. Я отпрянула и слегка присела. В голове зазвонил Царь-колокол, я потрясла ею. Из комнаты выпрыгнул уже совсем нежеланный друг, пытаясь ударить по почкам своего невидимого противника. Что ни говори, а в драке очень много значит вовремя присесть.

Выдвинутой вперед ногой я провела подсечку. Он чуть не рухнул, но, оттолкнувшись от стены рукой, удержался.

В это время я вскочила и ударила его ногой в лицо. Смазала хорошо. Он отшатнулся к входной двери и, приоткрыв, нырнул в нее. Следующий мой удар пришелся точно по косяку. Я была без обуви и вкусила всю прелесть этого контакта.

Подскочив на одной ноге к двери и рванув ее на себя, я выбежала наружу. Мой противник сыпался вниз, прыгая через ступеньки. Резвость-то моя поослабла, а вот дурь – нет. Я и поскакала следом. Хромая, без обуви, без оружия. Но в таких случаях трудно разумно соображать.

Хлопнула дверь подъезда – на пару секунд я опоздала. Выскочив наружу, я увидела прямо перед собою открытую дверь серой иномарки и, не раздумывая, схватила за шею сидевшего в ней мужика. Он локтем заехал мне в горло, и я грохнулась на асфальт. Шины зашуршали, машина рванула… Держась обеими руками за свою буйную головушку, я прищурилась на исчезающий в ночи номер – 157 или 167. Да плевать мне, какой там номер: голова, нога, локоть – ударилась им…

Я села на землю, вытянув одну ногу, поглаживая раненую – мой бог! Какая походка будет у меня в ближайшие дни! На первом этаже прямо надо мною зажегся свет, и старческий голос пропел:

– Гляди! Вот назюзюкалась, шалава! Бросил ее мужик и правильно сделал.

Я еле сдержалась, чтоб не запулить камнем в это окно – всем хочется обидеть беззащитную девушку. Встала и, прихрамывая, вошла в подъезд.

За дверями некоторых квартир я слышала голоса – и почему людям не спится, когда есть возможность?

Постаравшись пройти потише, я доковыляла до квартиры Степаныча и, войдя, тихо прикрыла за собою дверь. Прислушалась. Ни звука. Включила свет в коридоре, подошла к двери комнаты.

– Это ты? – раздался слабый голос.

Ну слава богу! – хоть трупа не будет сегодня ночью. Щелкнула выключателем.

Игорек сидел на полу, обхватив голову руками, посреди обломков этажерки и разного хлама.

Я подошла, присела перед ним и отвела его руки. Почти точно посредине лба торчала замечательная шишка, какой я в жизни не видела.

Глазки у Игорька были настолько мутные, что захотелось протереть их.

– Здорово он тебе настучал по барабану.

– М-м-м-м, – протестующе промычал Игорек и осторожно замотал головой.

– Не поняла!

– Я его не нашел, – вяло сказал он.

В третьем часу ночи, когда все болит и ничего не получается, все не смешно.

Хлопнув дверью, я заперлась в ванной.

Посовещалась с костями: 30 + 18 + 1. «Ваши мысли как блохи – так и скачут в разные стороны». Ну, это уж совсем из черного утреннего юмора.

– А ну, давай всерьез! – потребовала я у костей и получила вот что: 10 + 14 + 33. «Идите на встречу с ближним, не давая зайти к вам с тыла».

Очень милое предупреждение для девушки! Что имеется в виду, я, наивная, даже не догадываюсь!

Горячая вода была – значит, неприятности пока закончились, но я не обольщалась. Все равно утро наступит раньше, чем я проснусь.

* * *

Надо ли говорить, что я не ошиблась? Осмотрев с утра свою одежду, я поняла, что весьма неприлично будет появляться на людях в одном и том же второй день подряд.

Проснувшийся чуть раньше меня Игорек, пряча глаза, топал по кухне. Очень похоже, что он изобретал завтрак. Я подумала, что у него хорошие шансы стать кому-то заботливым мужем. Только первое время нужно будет ему периодически протирать лоб табуреткой.

Озадачив его наведением порядка в квартире, я, кое-как одевшись, с очень независимым видом дошла до своей «девятки» и спряталась в ней. Я ее сразу предупредила, что ее ждет, если она начнет шутить, поэтому до своего дома добралась почти без происшествий. У подъезда меня облаяла кривоногая сука Голда, за что получила по морде. Между прочим, настроение чуть улучшилось.

Дома я расшвыряла свою одежду по сторонам, села в ванну и стала думать, какая я молодая, красивая, обаятельная.

Теплая вода с ароматической солью, а впереди – вся жизнь! Чуть не уснула, до того прибалдела.

Когда я мобилизовалась и выползла на свет божий, хотелось спать, ну, или сгрызть что-нибудь, а потом спать. Пока я брела до постели и взвешивала все «за» и «против», заверещал телефон.

Я взглянула на него с укором, а он, хреновина пластмассовая, все верещит. Взяла трубку: