Текст книги "Гляди в оба"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Не останавливаться! – предупредила я Леночку, которая уже принялась сбавлять темп, охать и стонать.

Еще хотя бы пятьсот метров, триста… Упрямо тряхнув головой, как чемпион на последнем круге, я молча сделала отчаянный рывок вперед. Леночку мог подстегнуть только страх от меня отстать, это я уже поняла.

Вот и сквозная арка, через которую можно без труда перебраться на горячо любимую мной тарасовскую улочку Купеческую со старыми дворами и запутанными подворотнями. Можно сбавить ход и нырнуть в подъезд двухэтажного полуразвалившегося дома с чугунной старинной лестницей, который раньше занимала одна тарасовская купеческая семья, а теперь – целая коммунальная орава тарасовцев новой формации.

Приложив палец к губам, я дала понять Леночке, что теперь мы должны на время затаиться и помолчать. Но моей подружке и самой не хотелось говорить. С тяжелыми вздохами рассматривала она то, что осталось от колготок и ног, пыталась на ощупь освидетельствовать полученные боевые ранения и даже, вынув зеркальце, надеялась разглядеть при свете фонаря свою расквашенную физиономию.

– Эх ты, это из-за твоей художественной самодеятельности мы чуть было в самом начале не завалили дело, зря потратили целый вечер, не продвинулись ни на миллиметр, – должна же была я сделать ей выговор.

Но усердствовать не стала. Как она сейчас бежала! Как сиганула через забор! Как вцепилась в волосы тому, кто пренебрежительно говорил о ее любимом Птахе! Я и не ожидала увидеть в моей парикмахерше столько дерзкого мужества. Молодец!

Наконец около двух часов ночи две недавние красавицы покинули гостеприимный подъезд и заковыляли по городу. Леночка хромала на обе ноги, на спине у ее платья был вырван приличный клок, а про себя я даже и не знаю. Как и несколько часов назад, я вызвалась остановить такси, только теперь все ночные извозчики проносились мимо нас. Почему это, спрашивается? Какая черствость – не подобрать по пути пьяных, избитых, истерзанных девушек. Наконец, догадавшись спрятать Леночку на автобусной остановке и прикрыв сумкой собственные босые ноги, я все же притормозила какой-то мотор, на заднем сиденье которого уже сидел человек.

– Девчонки, поехали ко мне, не пожалеете, – предложил высунувшийся мне навстречу мужчина, в котором я с ужасом узнала лицо, недавно виденное в «Колибри». Ну надо же, какое нелепое совпадение. Ведь узнает же. Впрочем, нет, товарищ-господин был слишком пьян, чтобы суметь сопоставить и хоть как-то осмыслить недавно разыгравшиеся перед ним картинки. Он видел (и наверняка нерезко) в нас просто ночных женщин и тупо нацелен был только на одно простейшее действие. Я бы, конечно, сразу захлопнула перед его носом дверцу, если бы не узнала в незнакомце одного из тех, кто сидел за интересующим меня столиком вместе с Сеней. Мгновенно сориентировавшись, я уселась рядом с ним на сиденье, а на переднее устроила Лену, окончательно потерявшую к жизни хоть какой-то интерес.

– А куда едем? – спросила с любопытством.

– В гостиницу. В вашу «Хорватию». У нас там номер на троих, а двоих всю ночь не будет, – сообщил мужчина.

Услышав про «Хорватию», Леночка издала вполне членораздельный стон, но когда я сзади незаметно дернула ее за волосы, то сразу притихла. У меня с тарасовской гостиницей «Хорватия» тоже были не лучшие ассоциации. Прямо скажем – военные. То, что в гостинице происходило по ночам, было почище сербско-хорватской войны, хотя строилась гостиница в свое время дружественными социалистическими братьями хорватами из мирных соображений. И названа тоже в честь побратимов, в знак благодарности.

– А соседи мои решили в ночном клубе остаться. Черт, забыл, как он здесь называется. У нас в Москве их уже миллион, но я привык к своему «Пилигриму», только туда хожу. Хоть мордобоя никогда нет. А здесь – не успели прийти, как козлы какие-то сцепились. Я посидел немного и думаю – нет, такое не по мне, я человек осторожный, мне жизнь дорога, – продолжал рассказывать мой сосед таксисту с каменным лицом прерванную нашим появлением историю.

Даже удивительно: почему это многие мужики, когда напиваются, резко заболевают недержанием речи? Впрочем, в данном случае такая болезнь мне сейчас на пользу.

– А мои друзья все равно остались, им хозяин девочек пообещал. Я говорил: поехали, мужики, этого добра и в гостинице много, да и просто по дороге. Точно я говорю? – ущипнул меня мужчина за коленку.

– Так вы все из Москвы? – спросила я зачем-то, хотя на самом деле уже пожалела, что поехала с этим придурком. Он был таким пьяным, что уже еле говорил и даже посреди слов подозрительно всхрапывал. Ну что у него можно узнать в таком состоянии? И потом – а что я, собственно, хочу узнать? Так просто, никак не могу остановиться, разогнавшись на дальней дистанции.

– И не говори. Ши-рака-а-а страна-а-а моя-а-а родна-а-а-я, – затянул мой спутник дурным голосом. – Вот что нужно по радио передавать, да, девчонки? А мы всякую тратату гоняем. Многа-а-а в ней…

Неизвестно, сколько бы он и дальше орал в ухо, если бы водитель не объявил гробовым тоном:

– Приехали. Вылезай, Шаляпин, блин.

– … лесов, полей и рек… Ну точно, – остановил арию «Шаляпин», изумленно уставившись на реку, протекающую как раз мимо «Хорватии». – Вы, девчонки, сколько берете-то? – осведомился москвич между делом, отсчитывая таксисту бумажки из кошелька. – Я чего-то и не спросил…

– Пятьсот баксов.

– Чего? Не понял. Чего пятьсот баксов?

– Пятьсот баксов в час, – сказала я столичному гостю, нагло глядя на него своими большими зелеными глазами. Это моя мамочка называла их в детстве «наглыми гляделками», когда я вот так же, глядя прямо в лицо, выпрашивала у нее денег на новый купальник или туфли, пока не поняла: а чего зря у кого-то просить, если можно просто самой заработать! Надо, кстати, с новой «получки» купить себе новую сумку, я давно присмотрела одну совсем недурственную в магазине французской одежды.

– Да ты чего, офонарела? В Москве интердевочку лет пятнадцати можно найти в десять раз дешевле! Уж не таких мочалок!.. – начинал трезветь на глазах «Шаляпин».

Вот тот, говорят, был широкой души человек и петь умел. А этот и козлом блеет к тому же. Ничего, пусть знает цену тарасовских девочек. Во мне прямо-таки патриотизм какой-то взыграл. Вид спокойной реки, что ли, так на мозги действует, способствует, так сказать, «нравственному очищению» организма, как нас учили в школе.

– Вот и вали к своим интердевочкам, сквалыга! – захлопнула я перед мужиком дверцу. И чего вообще с ним связалась?

– И вы тоже валите, – скомандовал водитель.

– Дяденька, подвезите. На нас с подружкой напали, хотели изнасиловать. Вот деньги, – принялась я совсем другим тоном уговаривать упитанного мужчину со строгим, прокурорским выражением лица. Мне даже показалось, что это именно он призывно сигналил и пытался что-то прокричать мне не так давно, когда я и сама была за рулем. Впрочем, вполне возможно, что я ошиблась, а красноморденький дядя сейчас в упор не замечал оборванку.

По тому, с каким видом он терпел в своем убогом плюшевом салоне продажных девиц, было ясно, что «товарищ прокурор» не поверил ни единому нашему слову и за всю дорогу не удостоил меня больше своим взглядом. И это к лучшему, мы уже и так еле шевелились от усталости. Только один раз Леночка с благодарностью сжала мой локоть, когда поняла, что я везу ее к себе домой, не оставляю одну.

– С днем рождения, подружка! Отлично отметили? – шепнула я ей на ухо.

Глава 3 Рыжая ведьма в тылу врага

Сомнительное, скажу я вам, удовольствие просыпаться утром с похмелья, да еще после скоростной ночной пробежки по городу, прыжков с забора и катания с металлической горки. Даже мое неплохо тренированное тело ныло и требовало, чтобы его все оставили в покое. Но особенно гудела голова. Выпитый вчера коньяк плюс поганый коктейль услужливого блондина в «Колибри» (я сразу почувствовала, что одним из его компонентов была дешевая местная водка «Антигона», но надо же было как-то оправдывать свое место у стойки бара!) сделали свое темное дело.

Но я-то уж знаю, что в таком состоянии себя жалеть нельзя. Самое главное – встать, остальное пойдет как по маслу – восточная гимнастика, душ, легкий завтрак… Неужели никто больше не слышит, как тикает отведенное Лене время, и не чувствует кожей, что из двадцати четырех часов скоро можно будет смело вычесть половину? А ведь мы еще не продвинулись ни на шаг.

Такая уж у меня есть особенность: подписываясь под новое дело, включать внутри себя завод, не дающий расслабиться до его окончания. Все, подъем!

Леночка даже не пошевелилась, крепко-накрепко забывшись после ночных приключений. По-видимому, она совершенно успокоилась, когда я взялась ей помочь разобраться в деле Птаха. Не рано ли? Но сейчас она все равно пока не нужна. Первым делом – обдумать план дальнейших действий, чтобы потом не терять ни минуты даром.

Но мои благие помыслы прервал телефонный звонок.

– Алло! – раздался в трубке приятно-безликий женский голос, по которому я безошибочно узнаю секретарш. – Это квартира Татьяны Ивановой? С вами хочет говорить директор мебельной корпорации «Нега» Александр Петрович Пташкин. Соединяю?

Первой моей реакцией было бросить телефонную трубку. Что, голубушки, неужто уже попались? Быстро же нас сумели вычислить. Даже и подергаться как следует не успели, хоть что-то узнать определенное. Но, с другой стороны, какой смысл сейчас скрываться, если мы все равно оказались на ярком свету и видны со всех сторон? Нет уж, в таких случаях лучше не закрывать лицо, авось и сам что-нибудь разглядишь.

– Соединяйте, – сказала я как можно спокойнее.

– Вы Татьяна Иванова? – раздался знакомый резкий голос. – Вы меня пока не знаете…

«Если бы не знала! – подумала я про себя. – Увы, увы…»

– Но мне рекомендовал вас Константин Дмитриевич… Не то чтобы рекомендовал, но рассказал про вас однажды в сауне и на всякий случай дал телефон…

– Погодите, какой Константин Дмитриевич? – что-то ничего с утра невозможно было понять. Хотя этому есть оправдание – я вчера и не заметила, пока строила глазки Сене, как вытянула через соломинку целый высокий стакан убойного фирменного напитка от «Колибри», который может свалить с ног буйвола. Какая уж тут смышленость!

– Константин Дмитриевич Сергейченко, один мой знакомый с таможни. Он сказал, что именно вы сумели ему помочь однажды, и я решил вас тоже разыскать.

Так вот оно что! Значит, Александр Петрович Пташкин и понятия не имеет, что беседует сейчас со своей вчерашней новой знакомой, которая чуть было не выломала ему руку. Он просто звонит по рекомендации некоему частному детективу Татьяне Ивановой, вовсе не имея в виду «проститутку из Заводского района», которая вчера попортила ему конечность. Интересно, очень интересно… Из этого можно что-нибудь придумать…

– Хорошо. Я слушаю вас, – сказала я, выдержав предварительно многозначительную паузу. Никогда нельзя суетиться перед клиентом и показывать, как ты ему рада, – вот первое правило для тех, кто захочет заниматься частным сыском. Пусть он сейчас радуется, что я хотя бы готова его выслушать, а после – тому, что принимаю от него деньги.

– У меня к вам срочное дело, личного характера…

– Понятно, и я даже примерно знаю, какое… – мне вдруг захотелось подразнить этого дикого человека, отомстить за вчерашнее.

– Бросьте! Откуда вы можете знать? Я же еще ничего не сказал! – начал моментально приходить в ярость на другом конце провода Пташкин-старший.

Ничего, дружок, держись, раз сам меня разыскал.

– У вас пропал сын. Вместе с деньгами. Разве не так?

– Погодите? Кто вам сказал? Когда?

Ага, вот теперь, наверное, лицо папаши вовсе побагровело, налилось дурной кровушкой. Ничего, это тебе за «притон» и заводскую шушеру. Смотрите-ка, какой граф Лев Толстой, тискающий в стогах крестьянок!

– Все очень просто. Я обладаю экстрасенсорными способностями. Некоторые вещи вообще знаю заранее, – сообщила я папаше холодно. – Что тут особенного?

– Может, вы сразу скажете, где этот негодяй скрывается? – прохрипел в трубку мой темпераментный собеседник. – Скажите, где?

– Нет, вот это придется выяснить. Ведь вам это нужно? В таком деле нельзя ошибиться.

– Да, да, да! – закричал Пташкин-старший. Честное слово, от этого напора в ухе запросто может лопнуть барабанная перепонка. – Я просто не понял сначала. Константин Дмитриевич ничего не говорил про эти… ваши сеансы.

– А про сумму гонорара вам Константин Дмитриевич, надеюсь, говорил? – спросила я без всякого перехода.

– Конечно. Я готов.

– В то время я брала двести долларов в сутки. Но вы еще не знаете, что с тех пор цена выросла. Вдвое, – сказала я твердо.

В трубке молчание. Уж не перестаралась ли я сгоряча? А вдруг он теперь откажется, и тогда придется самой напрашиваться на встречу? Ведь мне нужно хотя бы узнать, сколько спер и спустил в казино его сынок, чтобы спасти Лену для будущих парикмахерских подвигов на моей голове.

– Ладно, я согласен, – опередил меня Александр Петрович. – Где и когда мы с вами встретимся?

– Я подъеду к вам в офис через час-полтора. Должна закончить одно срочное дело.

И все-таки странно, думала я, записывая адрес. Ничего понять невозможно. Почему ему не жалко платить деньги? Обратился бы в милицию, что ли. Сколько же Птах тогда упер? Или не только одни деньги?

Теперь действительно нельзя было медлить ни минуты.

– Вставай, живо! – принялась я трясти Лену. – Ты забыла, что нужно искать Птаха?

Услышав знакомое имя, Леночка сразу же села в кровати и попыталась открыть глаза. Это оказалось не слишком легким делом. Тарас вчера крепко заехал имениннице по лицу, и теперь один ее глаз распух и почти не раскрывался.

– Просыпайся, сейчас тебе придется поработать. Меня нужно изменить до неузнаваемости. Сможешь?

Леночка понятливо кивнула, потом, охая и кряхтя, как девяностолетняя старушенция, поднялась с постели и засеменила в ванную. Пока она устраивала водные процедуры и пыталась прийти в себя, я все же прочитала ей лекцию о роли самодеятельности и вмешательства неких несдержанных, взбалмошных девиц в ход расследования. Лена только подавленно молчала. Да и что она могла возразить на мою пламенную речь?

– И быстрее! Через полтора часа я должна быть на важной встрече. Точнее, не я, а человек с другим лицом, чтобы никто не узнал во мне ночную каратистку.

– Ой, а как же я? – Леночка испуганно высунула в дверь голову. Вот в ком трудно было узнать вчерашнюю миловидную именинницу! – Что мне делать? Ты уже уходишь? Хоть скажи, как же мне теперь быть, а?

– Я же сказала – прежде всего изменить мою внешность. Эта встреча касается как раз нашего дела. Ясно? После вчерашнего мордобоя я не могу нигде так появиться…

Мои слова подействовали на Лену, как живая вода на умерщвленных героев из русских народных сказок. К Леночке действительно вернулась жизнь, и она быстро принялась изучать этикетки всех моих красок и оттеночных шампуней, которые можно было отыскать в ванной. Я же тем временем вытряхнула из шкафа парики и принялась их мерить перед зеркалом. Вот в этом, кудрявом, из меня получается какая-то белокурая Жизель. Нет, для такого грубияна, как мой новый клиент, чересчур уж утонченно. Может, стоит попробовать блестящие черные волосы женщины-вамп?

– Ты будешь рыжей, – торжественно объявила Лена, выходя из ванной и потрясая какими-то пузырьками. – Огненно-рыжей. Я давно мечтала на тебе это попробовать. Я уже вижу, что получится классно.

Вот что значит Профессионал с большой буквы! Как говорится в народе, талант не пропьешь. Я сразу же привычно подчинилась моему мастеру, что делаю уже второй год подряд. Даже тогда, осенью, когда Лена решила сделать меня разноцветной и выкрасила отдельные пряди волос в красный, желтый и рыжий цвета, я и то не сопротивлялась. Зато стала на время самой потрясающей, похожей на ходячую золотую осень девушкой города Тарасова.

Первым делом Лена быстро выкрасила белый парик в ярко-рыжий цвет. Одновременно она рылась в моем гардеробе в поисках подходящей по стилю одежды к задуманному ею образу. Наконец, обрядив частного детектива в цветастую блузку и черную шляпу с широкими полями, из-под которой вскоре уже огненными языками выбивались рыжие кудри, Леночка принялась за макияж. Она даже веснушки не забыла мне подрисовать на лице и припудрить ресницы, чтобы они были белесыми, как у настоящих рыжих.

– Рыжая ведьма! – сказала я, увидев наконец себя в зеркале в полный рост. – Экстрасенс, да и только.

– Настоящая рыжая колдунья, – удовлетворенно подтвердила она.

Надо же, я была на сто процентов уверена, что Лена крепко спала, когда я разговаривала по телефону и расписывала свои экстрасенсорные способности, но интуитивно сделала именно то, что нужно. Да, такая женщина берет за любые услуги очень, очень много денег – это видно с первого взгляда. Позолоти ручку, красавчик красноглазый! Пойдем, я тебе много чего нагадаю, а еще больше сама у тебя узнаю!

– Молодчина! – от души похвалила я Леночку. Придумывая эффектный костюм, она не забыла тем не менее нарядить меня в широкие черные брюки, в которых удобно драться, а при необходимости – и драпать.

Ровно через полтора часа, как и было обещано, гремя серебряными браслетами, я заходила в угрюмый офис Пташкина-старшего, расположенный на втором этаже тарасовской гостиницы «Волна». Да, мое появление в этом призрачном офисном мире произвело настоящий фурор! Пока я вальяжно двигалась по коридору, на рыжую гостью из всех уголков и щелей смотрели испуганные глаза девушек, одетых по принципу «черный низ, белый верх», и бледных, казенного обличья юношей, чахнувших за компьютерами. Настоящей огненной ведьмой в серых офисных стенах – вот кем я чувствовала себя сегодня благодаря своему новому имиджу.

– Она пришла! Вас ждут! – сообщила секретарша, одновременно обращаясь ко мне и кидаясь куда-то в угол, и распахнула передо мной дверь.

Александр Петрович Пташкин хмуро сидел за столом в своем кабинете, обставленном дорогой кожаной мебелью. Накурено у него было так, что хоть топор вешай.

Он принялся исподлобья изучать мою весьма неординарную внешность.

Я невольно напряглась. Вдруг узнает? Что тогда сказать? Нет, не узнал. Леночка сумела сделать так, что я сама себя в зеркале теперь не найду. Но что-то все же в моем лице Пташкину-старшему показалось знакомым. Мало того, ну очень неприятно знакомым. Он даже машинально потер плечо. Что, до сих пор побаливает? Не будешь в следующий раз бросаться на женщин со своими кулачищами.

– Так вы и есть Татьяна Иванова? – спросил он через некоторое время. – Вообще-то я вас по-другому представлял.

– Это так же верно, как то, что вы – Александр Петрович Пташкин. Я тоже представляла по-другому руководителя корпорации «Нега».

– Это как же?

– Я представляла человека, который прежде всего предложит даме сесть, а уж потом будет задавать вопросы, – сказала я, демонстративно, без приглашения усаживаясь в кресло напротив. Удивительно, но новый образ невольно диктовал особую манеру поведения, даже еще более раскованную, чем привычная моя.

– Ха, зато, глядя на вас, можно поверить, что вы и впрямь колдунья. Или, как там… экстрасенс? Может, вам и рассказывать ничего не нужно? – воскликнул Александр Петрович простодушно.

– Сделаем так. Вы сейчас расскажете все о своем деле как можно подробнее, а потом уж будем колдовать.

Я нарочно сняла шляпу и положила ее на колени, давая понять, что готова внимательно слушать. Волосы полыхнули в сигаретном дыму, словно в кабинете начинался пожар. Но Александр Петрович даже глазом не моргнул при виде этих роскошных волос, а также от предельно откровенного выреза блузки. Он нервно закурил очередную сигарету «Мальборо», доставая ее из полупустой пачки, и начал говорить.

Пропал его сын Сергей. Он бы этого и не заметил – Пташкин-младший был птицей вольной и запросто мог исчезнуть на несколько дней из дома. Но в этот же день вместе с ним из дома исчезли и деньги, а главное – некоторые драгоценности жены, очень дорогие штучки. Александр Петрович протянул лист бумаги, на котором по памяти попытался составить список пропавших вещей. В столбике значились: серьги с бриллиантами, колье из натурального жемчуга, золотой перстень с аметистом и так далее. Рядом, в соседнем столбике, – приблизительные суммы, сколько это теперь стоит. Да, по всей видимости, владелец мебельной корпорации Александр Петрович Пташкин очень любил свою жену, если постоянно баловал ее такими подарками. Но одна строчка в списке была подчеркнута двумя чертами, и напротив нее стоял знак вопроса.

– А это что значит? – спросила я сразу.

– Вот это нужно найти первым делом. Это очень дорогие серьги – вещички старинной работы.

– А их стоимость?

– Даже если мой идиот умудрился продать их за бесценок, я найду возможность выкупить назад. Это фамильная драгоценность, вещь бесценная, – ушел от ответа Пташкин-старший.

– Ваши? – невольно заинтересовалась я.

– Да нет, жены. Она у меня родом из старинной тарасовской состоятельной семьи, и ей в свое время по наследству достались эти штуковины. Вы как, пока случайно не видите, куда их спрятали? По этому вашему… телескопу, – и папаша сделал неопределенный жест в воздухе.

– В смысле? – не поняла я сразу Александра Петровича.

– Ну я читал, что некоторые экстрасенши умеют сразу по фотографиям увидеть, где, к примеру, какой-нибудь покойник зарыт, или что другое…

– Где же фотография? – спросила я в свою очередь Пташкина-старшего как ни в чем не бывало. Нет, в созданном Леночкой образе меня, определенно, невозможно было смутить.

– Ну да, ну да, нету, – с пониманием дела кивнул Пташкин-отец. – А так вы не можете?

Я многозначительно уставилась вдаль, а потом зажмурила глаза. Другой мужик непременно в этот момент ухватил бы меня за коленку, но Александр Петрович только тяжело сопел и дышал, как курильщик с многолетним стажем.

– Ваш сын баловался игрой в рулетку? Я имею в виду: он часто пропадал в такого рода заведениях? – спросила я наконец Пташкина-старшего, нарушая такую несносную тишину, что стало слышно даже бульканье в его животе.

– А что, видно? – изумился Александр Петрович.

– Да, какой-то игорный стол, руки раскладывают фишки, какие-то деньги. И вот еще что: у вас есть дочь?

– Чего? – растерянно спросил мой клиент, и я невольно слегка приоткрыла один глаз, чтобы увидеть выражение его лица. Это самый лучший прием – моментально сменить направление опроса, чтобы человек не успел сориентироваться.

Мой нехитрый вопрос заставил Александра Петровича заметно смутиться, это я увидела четко. Он вдруг еще больше покраснел, привычно потянулся за спасительной сигаретой.

– Ну есть. Только это-то здесь при чем? – спросил он меня чуть ли не с вызовом.

– Да нет, я просто интересуюсь. На тех, кого я вижу перед собой, к сожалению, нет табличек или бейджей.

– Дикость какая-то, – недовольно пробормотал Александр Петрович.

– Но почему вы уверены, что драгоценности украл именно сын? – спросила я, открывая глаза и снова разглядывая список, в котором не хватало разве что подвесок королевы. Эх, да на мою бы расцыганистую ручку да хотя бы один перстенек из коллекции супруги Пташкина. Интересно будет посмотреть на эту дамочку!

– Он сам несколько раз говорил об этом открыто. Даже угрожал, но я все равно не верил, что до такого может дойти, – нахмурился отец.

И он в крепких выражениях рассказал про связь сына с девкой, «одной дрянью» из Заводского района, на которой Сергей чуть ли не собрался жениться. А после того, как Пташкин-старший их далеко послал, сразу начались угрозы, что деньги сами найдутся, и все в таком духе. И к тому же он своими глазами видел, как девка из парикмахерской в краденые клипсы вырядилась. Ее куриных мозгов, мол, не хватило на то, чтобы их хотя бы на время припрятать.

– А вы уверены, что на ней были именно украшения супруги? – уточнила я.

– Да я их сам в руках держал. Вот только боюсь, после этого она их все-таки куда-нибудь сплавит, – сказал Александр Петрович и написал мне на клочке бумаге адрес Лены. Даже планчик не поленился нарисовать, как туда доехать.

– Только вы осторожнее действуйте, она сроду одна не бывает, – сделал он мне даже напутствие. – Нет, ну как же я не понял, когда он пригрозил, что все равно найдет деньги на свадьбу или чего-то там еще. Вот и нашлись, – подытожил свой рассказ отец Птаха.

– Да что вам, жалко, что ли? Пусть бы женился! – не выдержала я и вмешалась в рассказ.

– Нечего так просто, от дури, – ответил Пташкин-старший и отчего-то снова покраснел. – Я так и сказал: выбей дурь сначала, найди настоящее дело, а потом – женись. Но теперь я буду говорить с ним по-другому. Хватит нянчиться.

– Вы обращались в милицию?

– Нет уж. Чтобы его посадили? Мы сами разберемся, это семейное дело. – И с этими словами Александр Петрович снова потер плечо.

Что-то мне его вдруг даже стало жалко. Вон как я его покалечила, бедолагу! А папаша Птаха и не злой совсем, оказывается, не страшный – только бешеный. Как только Александр Петрович заговорил о жене и сыне, похоже стало, что он из породы буянов, которые «на лицо ужасные, добрые внутри», но научились надежно маскировать свою сентиментальность под грубой личиной. Или просто на миг показалось?

– Начните, прошерстите как следует эту его компанию из Заводского района. Он где-то там засел. В ночном клубе он тоже частенько ошивался. Может, и на радио что-нибудь слышали? Что еще? Мне важно, чтобы про мое дело никто не знал. Нечего тут… Меня слишком хорошо в городе знают, и так уж откровенно готовы с любой стороны подставить подножку. Вон недавно только… – на этих словах Александр Петрович осекся и безнадежно махнул рукой.

– Что недавно? Говорите, – попросила я.

– Да нет, это не имеет отношения к делу… Тут бизнес, никаких гаданий.

– Давайте договоримся, – сказала я Александру Петровичу твердо. – Или вы рассказываете мне абсолютно все, о чем я спрашиваю, или я не возьмусь за поиски сына. Решайте сами.

Тогда только, через слово спотыкаясь и чертыхаясь, Александр Петрович поведал о своем невезении в одном важном для него деле. Оказывается, наблюдая через сына за делами на радио, Александр Петрович и сам решил попробовать, раз позволяют деньги, заняться параллельно информационным бизнесом. Он задумал вытащить в Тарасов самую популярную сейчас в Москве радиостанцию «Музыкальный бум», быстро завоевать эфир и, соответственно, рекламный рынок города. Почти целый месяц с москвичами велись интенсивные переговоры, но в самый последний момент, буквально несколько дней назад, приехавшие в Тарасов предполагаемые компаньоны отказались от сотрудничества с Пташкиным-отцом.

– Так всегда бывает, – сделал вывод Александр Петрович. – Сроду уж, как начнется, так и сыплются на голову всякие гадости. И сделка сорвалась, и сын из дома упер сережки эти…

– А сын знал о ваших планах по поводу радио? – заинтересовалась я новой историей.

– Вообще-то я никому не говорил. Но однажды, когда он начал чересчур уж жаловаться на директора, на Сеню нашего, дал понять кое-что… Вы думаете, это может быть связано? Хотя знаете, дочь говорила, что неделю назад, пока мы отсутствовали, в квартире кто-то побывал. Жена молчит, конечно, да это и понятно. Я сначала не поверил, а потом подумал: вдруг кто-нибудь заглядывал в мои бумаги?

– Они были после визита в беспорядке?

– Да нет, я бы так не сказал, – задумался Александр Петрович. – Так же на столе лежали. Но ведь не обязательно все переворачивать вверх дном – кому-то достаточно и просто заглянуть, чтобы потом перехватить денежную жилу, это я по себе знаю.

– Но почему вы свои секреты держали дома, а не у себя в офисе?

– Мой дом – моя крепость, слышали такую поговорку? На работе всегда полным-полно проходимцев, которым твои дела, а тем более успешные, спать не дают, – вполне откровенно пояснил хозяин мебельной корпорации «Нега». – Так что вы теперь о моем деле думаете?

– Пока не знаю, – призналась я, разрушая образ всезнающего и всевидящего экстрасенса. Впрочем, Александр Петрович этого не заметил и продолжал рассказывать, сколько времени потратил зря на капризных москвичей с «Музыкального бума», сколько им вместе пришлось выпить самой дорогой водки и даром потратить еще более драгоценного времени. Но что-то мешало мне спокойно слушать его рассказ, какое-то слово так и корябало… Ну, конечно же, Сеня в «Колибри» все время говорил про «бум» – «открывать бум», еще что-то там «бум»… Быть может, он не просто коверкал язык, а имел в виду другой бум – музыкальный? Кстати, о чем и с кем он вчера так усердно совещался? Уж не с этими ли капризными москвичами? Судя по надутым физиономиям его собеседников – не исключено. И мой пьяный «Шаляпин» – тоже из Москвы. Не слишком ли много совпадений? Нужно срочно ехать на «Радиотрах» за Сеней, а потом – снова в «Колибри», чтобы попытаться хоть что-то на эту тему узнать посущественней. Не исключено, что исчезновение Птаха связано с дележкой радиостанции и всеми играми, которые скрываются за бесконечными веселыми песенками и приветами в эфире. Второе – нужно потрясти Тараса. Что за «Самолет», куда или откуда? К чему Похоронный марш? Похоже, вокруг исчезновения Птаха закручена более серьезная история, чем даже думает простодушный Александр Петрович – гроза девушек Заводского района. И – конечно же, дочка. Эта самая Полина тоже что-то не давала мне теперь покоя. Хоть я и не экстрасенс, но дело тут было какое-то неладное, смутное.

– Что скажете? – спросил Александр Петрович, который, похоже, уже поверил, что я – колдунья и могу читать в воздухе письмена ответов на вопросы.

– Будем искать, – сказала я то же самое, что и вчера Леночке, но зачем-то прибавила: – Бум стараться.

– Вам нужен аванс? – спросил Александр Петрович, доставая из кармана пиджака деньги.

– Не помешает.

Я вспомнила предстоящее посещение «Колибри». А вдруг придется играть в рулетку? Не исключено, раз Птах часто этим развлекался. Или могут случиться другие непредвиденные обстоятельства, например, кружение по городу на такси от погони. Нужно не забыть заехать отсюда за своей машиной. Заскучала без меня, наверное, старушка в далеком Заводском районе на стоянке возле Лениного дома.

А интересная получилась конструкция! Одной рукой я взялась спасти подружку от бешеного папочки, а другой – беру теперь у папочки деньги, чтобы спасти от него же Лену. Чего только не бывает в жизни? Особенно – в жизни частного детектива.

– И что, вы уже знаете, что будете делать? – поинтересовался Пташкин-старший. В нем заговорил работодатель, заставляющий женщин за своевременную зарплату одеваться в черные юбочки до колен и белые кофточки и испуганно жаться по стенкам.