Текст книги "Ты отдашь все!"
Автор книги: Марина Серова
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Да, тот врач обнадежил их. Но для успешного и окончательного решения проблемы требовались деньги, которых у Максима с Мариной не было. И они решили их занять, поскольку нужно было спешить – как говорил врач, сейчас у Марины был наиболее перспективный и удачный возраст для рождения ребенка. Ждать еще несколько лет – это означало снижение ее шансов.
Именно поэтому Максим и обратился к своему приятелю, Леве Маркову, который в то время продал свою квартиру и собрался эмигрировать в Германию, подтвердив документально свое еврейское происхождение: правительство ФРГ усердно замаливало антисемитские грехи третьего рейха, утвердив программу переселения в свою страну евреев со всего мира.
Однако тогда Лев не пошел навстречу Максиму – деньги требовались ему самому на обустройство в чужой стране. Максим вернулся к этой просьбе через год, когда вопрос уже встал, что называется, ребром. Ко всему прочему, Максиму в скором времени пообещали выгодную работу по грантовым деньгам. И именно из этой суммы он мог бы погасить долг Льву. И Заботкин решительно набрал германский номер телефона своего приятеля.
– Макс, лапонька, вы же знаете, как я вас уважаю, – скороговоркой затрещал Марков. – Я понимаю ваши проблемы! Дела у меня идут, так, ничего себе, правда, труд не очень интеллектуальный. Если не считать того, что я ознакомился со всеми архитектурными достопримечательностями Кельна и знаю теперь почти наизусть все улицы этого замечательного города. И деньги я кое-какие, конечно, скопил. Но скажите мне, Максик, сколько вам нужно денег?.. Ой-ой-ой! Это же пять тысяч марок по здешним понятиям! Пять тысяч! Какие большие деньги! Нет, я понял, что это не на развлечения. Конечно, я понял – и не для того, чтобы улучшить интерьер вашей квартиры. Хотя она и нуждается в этом уже лет пятнадцать, если я не ошибаюсь, последний ремонт там делали еще ваши бабушка с дедушкой, мир их праху! Хорошо, хорошо, я подумаю над этим...
Вот вы всегда говорили, что Лева плохой, Лева грубый, Лева невыносимый. А Лева теперь должен вам деньги давать... Нет, я согласен, Макс, сумма не очень большая. Мне целый месяц нужно за эти деньги сидеть за баранкой. Я понимаю, что вам-то за них нужно сидеть за переводами гораздо-таки больше. К тому же, испанский не очень актуальный сейчас язык... Я говорил вам в свое время, чтобы вы лучше изучили арабский! Или иврит. Вы же стопроцентно наш человек по внешности, и не думайте это отрицать! В Израиле вас примут с распростертыми объятиями, и даже документов не потребуют…
Но лучше всего сейчас фарси, дорогой мой! Фарси! Кстати, неплохая идея, могу продать всего за сто марок. С вашей способностью к языкам вы овладеете им за два месяца и можете спокойно поехать на Восток, «продаваться» американцам. Правда, к тому времени там все уже кончится, но это не страшно. Вы изучите сомалийский и поедете туда... Вот так всегда, когда я говорю дельные вещи, вы вспоминаете о том, что тратитесь на разговоры с бедным, никому не нужным старым евреем по телефону! Хорошо, хорошо, я понял, вы получите мои деньги в течение месяца. Да, кстати, я надеюсь, что ваши обещания вернуть мне долг не будут простым сотрясением воздуха, что вы не оставите бедного Леву наедине со своей больной мамой и с покрытыми мозолями руками от постоянного кручения руля старенького «Мерседеса», который здесь называется таксомотором. Понял, понял... Надеюсь, что грант вам выделит солидная организация, сознающая свою ответственность в полной мере?
Кстати, я собираюсь в Россию приехать, да, будущим летом. Тогда вы и отдадите мои деньги, я правильно вас понял? Ах, может быть, часть вернете и раньше? Отлично, отлично... А то моя мама тоже собирается делать очень важную операцию, и на это тоже нужны деньги. Здесь только деньги, везде сплошные деньги, все хотят денег! Ужасная страна, все пьют пиво и едят свинину! Ладно, ладно, заканчиваю, Макс, понимая ваше положение... Пропойте славу компании «Вестерн Юнион» – если бы ее не было, то вам-таки пришлось бы оплачивать мою поездку к вам в Россию, чтобы я смог передать вам эту крупную, очень крупную сумму денег! Передайте привет супруге, я всегда считал ее самой удачной для вас парой. Я надеюсь, что вашего первого мальчика вы назовете в мою честь!
На этом их разговор закончился, и Максим повернулся к Марине.
– Слава богу, – выдохнула та. – Теперь вся проблема в том, чтобы вернуть ему эти деньги!
– Сначала нужно оплатить этот телефонный разговор, – вздохнул Максим. – Остановить его словесный поток было очень трудно.
– Ничего, ничего... Дело того стоило. Главное, чтобы из всего этого вышел толк, – заключила Марина.
* * *
– Толку, как я поняла, вы все же добились, – резюмировала я, выслушав историю Марины.
– Да, летом я должна родить, – ответила Заботкина. – Я не хотела вам говорить, потому что... Ну, в общем, мы так давно этого ждали! Особенно Максим, ведь ему уже за тридцать. Но теперь все будет в порядке.
– Поздравляю, – сказала я. – Но все же, скажите мне, пожалуйста, Марина, вы так и не нашли деньги, чтобы вернуть Маркову долг?
– Как раз наоборот! – поспешила ответить Заботкина. – Мы достали эти деньги, так что в этом отношении у нас уже не было мотива убивать Льва. Зачем, если проблема решена?
– А, простите, где вам удалось их раздобыть?
– Максим постарался. Он, правда, долгое время не хотел использовать этот вариант, но, когда вопрос встал так остро, он наплевал на все свои принципы и комплексы. Понимаете, у него есть один родственник, не очень близкий. Он работает где-то в нашей администрации. Правда, отношения у них несколько натянутые, и он никогда не горел желанием, что называется, дружить с нами домами. Но ничего другого нам не оставалось. Одним словом, Максим с ним встретился, и тот одолжил ему эти деньги. С наших зарплат скопить такую сумму довольно сложно. Я работаю в университете, читаю курс современного русского языка. Муж у меня тоже филолог, правда, он иняз окончил. Так что, сами понимаете, уровень доходов в нашей семье не очень велик. И спасибо родственнику Максима, он нас здорово выручил. Деньги сейчас у нас, потому что мы так и не успели передать их Леве... И теперь скажите, зачем же нам нужно было его убивать? – девушка вопросительно посмотрела на меня.
– То есть, подождите, вы получили эти деньги еще до вашей поездки в Москву?
– Верно, – кивнула Марина.
– А ездили вы как раз в то время, когда там находился Марков?
– Дело в том, что мы были там в период с пятого по десятое февраля. Лев прилетел из Германии восьмого. В какой день конкретно его убили, сказать невозможно. Скорее всего, именно восьмого, но это еще не факт. И теперь вот что получается – мы ничего не знаем насчет собственного алиби, поскольку неизвестно, какой день стал для Льва роковым. Почти каждый день мы ездили в больницу к моему специалисту, потом просто гуляли по Москве... Ну, что еще? В магазины некоторые заходили, правда, почти ничего не покупали. Вот и все. Тут и сама постановка вопроса насчет алиби просто неуместна! Поэтому я и не вижу оснований держать Максима за решеткой. А милиция, понимая, что дело почти безнадежное – убили Льва в Москве, неизвестно, когда, времени прошло достаточно, – просто узнала о нашем долге и поездке в Москву и связала эти два факта. Они уцепились за Максима, потому что других версий у них нет, вот и все! Вы не согласны со мной? – Марина вопросительно заглянула мне в глаза.
– Все, что вы говорите, вполне логично, – кивнула я. – Но во многом еще предстоит разобраться.
– Если вы хотите поговорить насчет оплаты за ваш труд, – потупила глаза девушка, – то я могу сказать, что готова пожертвовать этими деньгами. Теми, что достал Максим у своего родственника. Я не знаю, какой у вас тариф, но...
– Марина, – перебила ее я. – Я вовсе не об этом сейчас думаю. К тому же, эти деньги вам все равно нужно вернуть. Теперь уже – этому вашему родственнику.
– Да, это так, но он не ограничил нас в сроках, – возразила девушка.
– Ну, я еще пока ничего для вас не сделала. Свои расценки я вам, конечно, назову, а вы уж решайте, устроят вас такие условия или нет. Я же хочу вас успокоить и сказать, что со своей стороны постараюсь сделать все возможное, чтобы вашего мужа выпустили. Но, как вы сами понимаете, гарантировать я ничего не могу. Хотя, пока что провалов в моей практике не было, но, сами знаете, все когда-то случается в первый раз.
– Я понимаю, – кивнула Марина.
– А вы, если хотите помочь своему мужу, расскажите мне сейчас вот о чем, – попросила я. – Опишите мне круг общения вашего Левы Маркова – до его отъезда в Германию. И еще меня интересует, не было ли у него недоброжелателей или должников вроде вас? А также – что вам известно о его делах в Германии?
– Я сразу же отвечу на ваш последний вопрос, – сказала Марина. – О его делах там нам почти ничего неизвестно, кроме того, что он получил квартиру, жил там вместе с мамой и работал таксистом. Об этом знали все. Кстати, лучше всех осведомлен об этом Сева Гайворонский, он переписывался со Львом. Вы, наверное, так и так собираетесь с ним встретиться?
– Непременно, – подтвердила я.
– Хорошо, теперь о компании Левы. Я начну с описания Севы. Он человек очень экстравагантный и непростой. Многим непонятно его поведение, манеры общения, часто наигранные. Так что будьте уверены: встретит он вас, скорее всего, напыщенно и высокомерно. Говорит он зачастую неестественным утробным голосом, пытается иронично острить, что ему плохо удается, и постоянно твердит о том, какой Лева замечательный и как он его любит. Вернее, уже любил...
– Он что... – Я выразительно посмотрела на Марину.
– Нет-нет! – девушка прижала руки к груди и засмеялась. – Мы как раз с Максимом недавно шутили на эту тему. Нет, с сексуальной ориентацией у Всеволода все в порядке. У него не в порядке с женой и... простите, с головой.
– То есть?
– Ну, это его преувеличенное, театральное преклонение перед Левой... Севино фиглярство уже порой достигает просто неприличного размаха. Но это еще ладно бы, в конце концов, мы сто лет его знаем и прекрасно понимаем, потому что давно к нему привыкли. Это как бы особый шутливый стиль общения в нашей компании. Но вот что меня встревожило не на шутку: Сева всерьез обвинил нас с Максимом в убийстве Льва!
– Может быть, он вновь пошутил? – предположила я.
– Как вам сказать, – задумалась девушка. – Сева уже так заигрался, что порой, мне кажется, он и сам не понимает, искренне ли он себя ведет или фальшивит. Но в тот раз... Мне показалось, что он рассудка лишился! Он обвинял и меня, и Максима, хотя давным-давно нас знает и всегда считался нашим другом! Кроме того, меня убеждает в его искренности то, что мы тогда серьезно поскандалили. У меня даже начались боли в животе, так я разволновалась. И Максим вытурил Севу из дома, так он нас достал своей бредятиной.
– После этого вы с ним встречались?
– Да, когда стало известно, что Леву убили. А в тот раз Сева всего лишь располагал информацией, что Лев просто пропал. Однако сам он был уверен, что с Марковым явно произошло что-то ужасное.
– Почему, кстати?
– Не знаю. Он говорил, что чувствует это, потому что у него с Левой – некая кармическая связь или еще какая-то эзотерическая чушь. Он помешан на мистике! А потом он начал нас обвинять.
– В убийстве, – уточнила я. – Хотя, об убийстве тогда еще известно не было?
– Ну, он напрямую об убийстве не говорил, – поправила меня Марина. – Твердил только, что мы желаем Леве зла, мечтали о том, чтобы Лева не вернулся, и приложили к этому все усилия... Словом, болтал он достаточно обтекаемо, но все равно, абсурдно.
– Так, пока я не забыла... Вы мне говорили, что у этого Гайворонского проблемы еще и с женой?
– Да, – вздохнула Марина. – Дело в том, что Сева, как он сам выражается о своей семейной жизни, находится во «внутренней эмиграции». Семьи у него практически нет – они с женой совершенно чужие люди. Их связывает только сын. И... Не хотелось бы кляузничать, но, похоже, что и жилплощадь. Если Сева разведется, он вынужден будет уехать обратно в родительскую квартиру, а это очень далеко, в Комсомольском поселке. Вы понимаете меня?
– Да, конечно, – ответила я.
Комсомольский поселок был самой удаленной от центра, окраиной частью города Тарасова. Чтобы добраться оттуда до центра, приходилось потратить, в лучшем случае, полтора часа. А после восьми вечера уехать туда и вовсе было проблематично.
– Эти их проблемные отношения с чем связаны? Люди надоели друг другу?
– Нет. Как мне рассказывал Сева, так было всегда. С самого начала их семейной жизни. Просто, похоже, жена вышла за него замуж просто потому, что забеременела. Вот так обстоят дела.
– Прочие ваши друзья и знакомые что собой представляют?
– Компания эта сложилась достаточно давно, по своему составу она весьма разнородная, – ответила Марина. – Присутствуют там и удачливые люди, бизнесмены. Например, старый приятель Маркова, некто Юрий Звонарев. Потом, бывшая жена Маркова. После развода Лара по-прежнему общается по праздникам с Гайворонским и со всеми нами. Кстати, она снова собирается замуж.
– Вот как? И за кого?
– Да появился у нее один мужчина, Александром его зовут. После развода Лариса устроилась на работу в одну фирму. Там она и нашла себе жениха – директора в постель уложила, – объяснила Марина. – Правда, он довольно приятный мужчина, у меня он вызывает даже сочувствие, поскольку Лара для него – не совсем достойный вариант. Я не хочу сплетничать о ней, одним словом, увидите ее – сразу все сами поймете. Весьма расчетливая, стервозная фифочка. Материально, кстати, они живут хорошо, у Александра сейчас новая фирма, с каким-то перспективным проектом... Но я что-то заболталась и отвлеклась немного. Есть в нашей компании и комические персонажи.
– Гайворонский? – спросила я.
– Нет. Севу, кстати, все уважают. Несмотря на всю свою экстравагантность, он человек очень умный и увлеченный своей работой. Он, скорее, трагический персонаж. Я имела в виду капитана Дмитрия Тугова, работника военкомата. Он полностью оправдывает свою фамилию.
– Он тоже друг Маркова?
– Скорее, Звонарева. Просто он примазался к нашей компании. Ему с нами интересно. Есть еще Тоня Саврасова, но она – серая мышка. Опять же, на мой взгляд. У меня вообще не очень хорошие отношения с женщинами.
– Почему? – улыбнулась я.
Марина, посмотрев на нее, тоже улыбнулась в ответ.
– Я, честно говоря, имела в виду только нашу бывшую компанию, – пояснила она. – Потому что они… Ну, сами не очень хорошо ко мне относятся.
– Это почему же? – спросила я.
– Ну, не потому, что я такая уж плохая. Просто я, на их взгляд, самая счастливая. У нас с Максимом – самая благополучная семья. Хотя, в финансовом отношении мы с ними и сравниться не можем, мы-то бедные. Я имею в виду психологическую обстановку в доме. С беременностью, правда, проблемы были, но и теперь они решились. Во всяком случае, мы друг друга любим, живем вместе, разводиться не собираемся и даже практически не ссоримся. Другие женщины в нашей компании такими отношениями похвастаться не могут.
Та же Тоня Саврасова, к примеру. Она давно развелась с мужем, одна воспитывает ребенка и страстно мечтает выйти замуж. Кстати, я ее прекрасно понимаю и не осуждаю за это. Но зачем же меня осуждать за то, что у меня все нормально? У каждого есть свои проблемы, они не знают, сколько я наплакалась из-за того, что у нас детей нет! Или Лариса Лиманская, бывшая жена Льва. Они постоянно жили как кошка с собакой и в конце концов развелись. Ей не досталось ничего, и она не может этого простить Леве. Поэтому она в душе бесится. И переносит это чувство на всех своих приятелей. Ту же Тоню Саврасову она сколько раз унижала! Правда, как я говорила, Лара скоро выходит замуж, но с ее вздорным и меркантильным характером она вряд ли найдет свое счастье.
Ну, о Севе и его супруге я вам уже рассказала… Так что сами видите – им трудно искренне любить меня, видя, что у меня удачно сложилась семейная жизнь. Собственно, мне это безразлично, потому что это, в сущности, уже не наша компания. Нам всегда было с ними откровенно скучно, а я вообще считала их всех старомодными и консервативными. Может быть, потому, что я младше всех. В общем, мы с Максимом давно уже разочаровались в этих людях. Уж простите меня, не хочу выставить себя лучше, чем я есть, но я все рассказала искренне.
Марина перевела дух, и я понимающе кивнула ей:
– Ясно, с этим я уже, кажется, разобралась.
– Ой, да, кстати, сегодня какое число? – спохватилась Заботкина.
– Девятнадцатое, – ответила я.
– Так сегодня же все собираются у Гайворонского дома! Дело в том, что с момента официальной смерти Льва – кстати, его три дня тому назад похоронили, – прошло ровно сорок дней! Я совсем забыла...
– Марина, нельзя ли мне вместе с вами туда пойти? – спросила я. – Меня заинтересовало ваше дело. Люблю такие случаи, где есть над чем подумать. А у вас, похоже, именно такой вариант.
– Наверное, пойти-то можно, – несколько неуверенно ответила Марина, а я отметила, что девушка явно повеселела, услышав о моем решении заняться делом об убийстве Маркова. – Дело в том, что и меня-то там, наверное, встретят косыми взглядами. Все же в курсе, что Максима арестовали, и знают, почему. Хотя Сева, узнав о том, что вы расследуете это дело, примется всячески вам содействовать. Потому что он сам скептически относится к милиции, а поймать за руку убийцу Левы для него – дело чести! Может быть даже, он, увидев, что это я вас привела, не станет на протяжении всего вечера произносить в мой адрес обличительные речи.
– В таком случае нам, видимо, пора, – я посмотрела на часы, они показывали начало двенадцатого. – Когда там все соберутся?
– Скорее всего, в двенадцать. Для поминок это обычно самое подходящее время.
Я тут же встала из-за столика, Марина последовала моему примеру. А через несколько минут мы с ней на моей «девятке» ехали в район Нового моста, где в трехкомнатной квартире своей жены проживал директор краеведческого музея Всеволод Гайворонский.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– А я говорю, что это мафия! – грохнул кулаком по столу капитан Тугов, высокий кудрявый блондин с внешностью благородного офицера Белой Гвардии. – Знали потому что, сколько он везет бабок и зачем. Н-да, Левку жалко... Надо же, а!
– Леву жалко, – скорбно вторил ему хозяин дома, где собралась компания людей, желавших почтить память своего товарища, Льва Маркова.
– Давайте помянем Леву, – тихо сказала женщина бальзаковского возраста, с длинноватым носом, одетая в строгий брючный костюм черного цвета. – Пусть земля ему будет пухом...
Как я уже успела узнать от Марины Заботкиной, это была Антонина Саврасова. Одинокая женщина, старше тридцати лет, она пребывала в поиске надежного и основательного жизненного партнера. По словам Марины, самой удачной кандидатурой для этого она представляла себе почившего в бозе Льва Маркова. Однако сам покойный вовсе не разделял ее точку зрения. И даже не потому, что Антонина была не бог весть какой красавицей и ума палаты у нее тоже не наблюдалось. Дело было в другом – согласно всем религиозно-национальным нормам, требовалось, чтобы уже несуществующий в анкетах «пятый пункт» у избранницы был в порядке. А у Антонины не было даже и этого.
Выпили, не чокаясь, и Гайворонский вновь с траурным видом склонил голову. Он протяжно вздохнул. В глазах его отражалась вселенская скорбь.
Он встретил нас с Мариной в первый момент не очень-то приветливо, но войти позволил.
– Сева, я прошу тебя перестать на меня дуться без всякой на то причины и спокойно все выслушать, – заговорила Марина в прихожей.
– Слушаю вас, девушка, – как-то снисходительно кивнул головой хозяин дома.
– Во-первых, помянуть Леву – это мой долг, – твердо сказала Заботкина. – А во-вторых, я привела человека, который может помочь нам пролить свет на обстоятельства смерти Льва! Она – частный детектив. Так что ты лучше откинь свои мнимые обиды на меня и поговори с ней.
При этих словах брови Гайворонского радостно и изумленно поднялись.
– Прошу вас! – с интересом глядя на меня, потянулся он ко мне, чтобы помочь мне снять пальто и повесить его на вешалку. После этого он проделал то же самое с одеждой Марины. – Меня зовут Всеволод.
– Татьяна, – протянула я ему руку.
– Марина уже сказала вам, по какому поводу мы все здесь собрались? – снова помрачнел Гайворонский.
– Да, она уже многое успела мне рассказать, – подтвердила я, – во всяком случае, обрисовала ситуацию. И я предлагаю – поговорим немного позже, а пока все-таки надо отдать последний долг вашему товарищу.
– Проходите. – Всеволод широко повел рукой в сторону гостиной.
Он не сказал никому из присутствующих, с какой целью я посетила поминки, только назвал друзьям мое имя.
Постепенно я рассмотрела всех участников траурного мероприятия. Рядом с Гайворонским сидела высокая светловолосая женщина в очках, явно достаточно равнодушно относившаяся к происходящему. Уже пятнадцать минут я присутствовала за столом, но за это время Маргарита – именно так звали хозяйку – не произнесла ни одного слова. В основном общее внимание привлекли к себе Гайворонский, Тугов и бывшая жена Маркова – Лариса Лиманская. Это была элегантная женщина чуть старше тридцати, темная шатенка. Стрижка – фирменное каре, одета она была очень модно и для поминок даже вызывающе. Чего стоили одни только ярко-красные кожаные шортики, очень плотно облегавшие ее аппетитную для мужских взглядов попочку! Лариса постоянно пыталась привнести в собрание некий элемент веселья. Она даже шутила. Было совершенно очевидно, что смерть бывшего супруга ее нисколько не огорчает.
– Сева, птичка, подай мне, пожалуйста, хлебчика, – прощебетала она с улыбкой опытной соблазнительницы. – Спасибо, Сева, ты умничка! – Потом она взглянула на часы и изобразила на своем лице гневную гримаску: – Ой, боже мой, ну куда же он подевался!
– Это ты о чем? – спросила ее Антонина Саврасова, сидевшая рядом.
– Дело в том, что Александр, – имя это Лиманская произнесла с французским прононсом, – обещал быть уже полчаса назад. Удивительное нон-пунктуалитэ!
– Не стоит сгущать краски, Саша – серьезный человек, – успокоил ее Гайворонский. – Наверняка он задержался по делам. Скоро будет.
– Был бы только толк от этих дел! – презрительно оттопырила Лариса нижнюю губку.
Самой мрачной за этим поминальным столом выглядела пара среднего возраста. Почти абсолютно лысый мужчина в сопровождении круглолицей женщины с крашеными белыми волосами. Как объяснила мне Марина, это были Юрий Звонарев и его жена Наташа. Звонарев не высказал ни одной более или менее внятной мысли. Его участие в разговоре сводилось к поддакиваниям и к сожалениям о том, что Левки больше нет, и это очень грустно.
Жена же его постоянно посматривала на часы и, скорее всего, никак не могла дождаться, когда все это закончится. Кроме того, при взгляде на ее фигуру можно было сделать вывод, что ей противопоказан жирный борщ и гуляш с картошкой, а также кух и что только компот из сухофруктов, сваренный без сахара, способен не слишком увеличить ее и без того пышные формы.
Зато вовсю разглагольствовал подвыпивший Тугов:
– Севк, да брось ты! Макс не убивал. Никто из нас не убивал. Неужели я поеду убивать Левку? Или, вон, Юрка, может быть, пойдет? Он с ним вообще в войну в детстве играл! Ты что! Белены объелся, что ли? Ты еще скажи, что они вместе с Мариной его грохнули!
При этих словах Заботкина нервно дернулась и украдкой взглянула на Гайворонского. По его виду нельзя было понять, согласен он с Туговым или нет. Он исподлобья взглянул на Лиманскую, занимавшуюся изучением своего маникюра.
– Ой, ну одна халтура везде! – вздохнула она. – Представляешь, в новом салоне маникюр сделала – и к вечеру он уже весь облупился! А ведь я хотела хорошо выглядеть на празднике!
После этой ее фразы в комнате повисла напряженная тишина. Лиманская, которая все никак не могла сообразить, что она такое ляпнула, только хлопала недоуменно ресницами и обводила взглядом присутствующих.
– Да вы что? – глупо спросила она.
В это время раздался звонок. Дверь пошла открывать Маргарита. Через полминуты в комнату зашел довольно молодой, высокий, слегка полноватый, но симпатичный русоволосый господин в очках. По очереди он быстро поздоровался с мужчинами и кивнул женщинам. Потом он сел рядом с Лиманской, до которой к этому моменту уже дошла допущенная ею досадная оплошность, и теперь она громко заговорила:
– Да я совсем не то хотела сказать! Я оговорилась просто! Я имела в виду, что все-таки здесь люди соберутся, повод серьезный...
– Так, повод действительно серьезный, – остановил ее только что пришедший мужчина. – Поэтому давайте просто помянем...
И он одним махом опрокинул рюмку водки.
– Ну, и где ты так долго был? – вызывающе обратилась к нему Лариса. – Я, вообще-то, волнуюсь, если что!
– Дела, – коротко ответил мужчина, который, скорее всего, и был тем самым Александром, о котором упоминала Марина, собиравшимся в скором времени жениться на Лиманской.
Та скорчила обиженную физиономию, надула губки и стала демонстративно пережевывать кусок селедки, не глядя на жениха. А Тугов продолжал вещать:
– Этим делом ФСБ должно заниматься! Может быть, оно вообще политическое... Из Германии, может, корни-то идут... Мы же не знаем, что за дела у него там были, помимо работы. Ты вот, Севк, кстати, больше всех должен знать. Вот и рассказал бы, а мы все вместе обдумали бы это!
– Да, ты бы рассказал, Сева, – поддержал его Звонарев.
– Ребята, я сам ничего не знаю, – виновато развел руками Всеволод. – Вы же знаете Леву, он писал в основном только о деньгах.
– А что о деньгах-то? – тут же заинтересованно влезла Лиманская. – Кстати, как его мама-ан? И почему она не приехала на похороны?
– Ты же сама с ней разговаривала! – раздраженно ответил Гайворонский. – Что она тебе сказала?
– Ой, что она может мне сказать? – смазливая мордочка Ларисы вновь исказилась в гримасе. – Что она очень плоха, совсем не встает с постели, и дорога может ее убить. Ой, да она меня всегда терпеть не могла, все ждала, когда мы разведемся! Все об этом знают! Говорила только, что, мол, он завещание написал, все ей оставил. Естественно, кому же, как не ей, мамочке любимой!
– Это ты зря, – вступил в разговор Александр. – Понятное дело, кому же ему еще все завещать?
– Между прочим, я в его квартиру даже не прописывалась! А потом он ее продал и уехал. И мне ничего не оставил!
– А ты думала, он должен был это сделать? – неожиданно с возмущением спросила Саврасова.
– Конечно, должен! – не смутившись, ответила Лариса. – А кому же оставлять, тебе, что ли? Ха-ха-ха! Думаешь, я не видела, что ты постоянно ему глазки строила? Думала, наверное, что он возьмет тебя с ребенком в Германию? Как бы не так! Так ведь ты думала, Тоня, скажи мне откровенно!
– Ой, слушать тебя противно, помолчала бы ты! – поморщившись, махнула рукой Саврасова. – А вот тебя-то он тоже почему-то с собой не взял, наоборот, заранее с тобой развелся! И правильно! Он мне сам говорил, что ты все мозги ему проела и что ты – просто дурочка!
– Ой, да у него все женщины дурочки были! Кроме мамы! А меня он ласково так называл. А потом мы с ним любовью занимались, каждый раз, – ностальгически улыбнулась она. – А про тебя он говорил, что на тебя у любого нормального мужика сразу аллергия возникнет. То-то на тебя никто и не смотрит даже!
Саврасова покраснела, вскочила и убежала в кухню. Юрий Звонарев, бросив вопросительный взгляд на жену и получив ее молчаливое согласие, поднялся с места и направился вслед за ней. Из кухни донеслись всхлипывания, перешедшие в плач. Лиманская, нервно вертя в руках вилку, натянуто улыбалась.
– Шуток не понимает совсем, – оправдываясь, посмотрела она на Александра, ища у него поддержки.
Тот, однако, сидел молча, с нахмуренными бровями. Ответственность за дальнейшее развитие событий взял на себя хозяин дома. Он встал, бросил на Лиманскую уничтожающий взгляд и, растягивая слова, четко проговорил:
– Мадам, вы что себе позволяете? В конце концов, не забывайте, где вы находитесь! Если уж для вас это, как вы сами признали, праздник, то для нас – вовсе нет. И раз наше с вами отношение к происходящему не совпадает, лучше бы нам с вами провести остаток вечера врозь!
Он закончил фразу и с каменным лицом сел на место. Лиманская съежилась под его взглядом и молча уставилась в свою тарелку.
– Пошли, – поднимаясь, дернул ее за руку Александр.
Когда Лариса скрылась в коридоре, он повернулся к присутствующим и, приложив руку к груди, сказал:
– Я прошу прощения за этот неприятный инцидент. Лара – женщина экстравагантная и несдержанная, однако она добрая и отходчивая. Она сама уже жалеет о том, что сказала. Еще раз извините!
Он исчез в коридоре, и вскоре послышался хлопок закрывшейся двери. После этого в комнату вернулись Звонарев и Саврасова. У Тони покраснели глаза, но она уже вполне успокоилась. Сев на свое место, она вздохнула и, подняв глаза, слегка улыбнулась.
– Вот видите! – неожиданно повернулся Гайворонский к Марине. – А вы говорили, что Лева – несносный! Нет, ничего подобного! Его можно понять. Жизнь-то какая у него была! Станешь тут циником. Вон, посмотрите только! – Он кивнул в сторону входной двери, имея в виду Лиманскую. – Одна Ларочка чего только стоит! Это из-за нее Лева в больницу попал в свое время! Она ему жизнь сломала!
– А я и не вдавалась в причины, – тихо ответила Марина, которая весь вечер преимущественно молчала, сидела тихо, совсем не пила и почти ничего не ела, только с грустью в глазах думала о чем-то. – Просто факты констатировала. А все достоинства Левы я всегда отмечала. И вообще, я не хочу говорить о нем ничего плохого, не нужно переводить разговор на эту тему.
– Ну, нам пора, – в очередной раз взглянув на часы, сказала Наташа Звонарева и поднялась.
– Подождите меня, я тоже пойду, нам в одну сторону, – попросила Саврасова. – Сева, спасибо тебе за прием, за то, что ты помнишь Леву...
– Мы все помним Леву! – с пафосом произнес Гайворонский. – И всегда будем помнить.
После ухода Звонаревых и Саврасовой за столом остались Тугов, Гайворонский, его супруга и мы с Мариной. Маргарита, оглядев стол со множеством пустых тарелок, стала молча убирать грязную посуду. Марина предложила ей свою помощь, но Гайворонская успокаивающе махнула ей рукой.
– Слушайте, давайте перейдем в кухню? – предложил Тугов. – Севк, нам же еще есть о чем поговорить! Слава богу, Лиманскую отсюда черт унес.
– Да я не против, – пожал плечами Всеволод Олегович, украдкой бросая осторожный взгляд на реальную хозяйку квартиры – свою супругу, хлопотавшую у раковины. – Сейчас я узнаю.