Текст книги "Наследник царских кровей"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Каким образом?

– Всем пришли одинаковые письма: мне – на квартиру Алмазовых, Галине и Катерине – по месту проживания.

– Письмо сохранилось? – азартно подалась я вперед.

– Нет.

– А конверт? – Из него тоже можно выудить полезную информацию.

– К сожалению, нет. Я не сдержала порыва злости, изорвала и выбросила.

– Да, жалко. Хоть опишите, как выглядел конверт и письмо.

– Конверт не пришел по почте, штампа не было, просто бросили в почтовый ящик. Адресован мне, внутри были деньги, месячный оклад и извещение об увольнении.

– У всех одинаково? Вы ведь созванивались с Катериной и Галиной?

– Да, они сразу приехали на квартиру. Почти одинаково у всех, как-то так: «В ваших услугах больше не нуждаемся. Поскольку не предупредили заранее, выплачиваем компенсацию в размере месячного оклада». Да, а мне еще добавляли, чтобы освободила квартиру в течение суток. И все так выставлялось, будто хозяева все равно собирались всех уволить, авария здесь ни при чем. Только мы не поверили, не такие люди Мариночка с Колей, чтобы выгнать людей ни за что, ничего не объясняя.

– Марину когда похоронили? – Я бросила тревожный взгляд в сторону мальчика, он сидел с пугающе отсутствующим видом и вроде бы даже не слушал наш разговор.

– Вчера, на старом городском кладбище, рядом с могилами родителей. Они умерли много лет назад, еще до рождения Никитки. Мы с девочками пошли, больше не было никого. У Маринки так много подруг было. Наверно, не сообщали никому. – Она тяжко вздохнула. – Потом ко мне домой поехали, помянули по христианскому обычаю. Галина с Катериной по домам разъехались, а я все успокоиться не могу, оплакиваю мою девочку. – Женщина опять всхлипнула.

– Мария Федоровна, а кто организовывал похороны?

Тетя Маша подняла на меня опухшие глаза:

– Не поняла?

– Кто-то должен был отдать распоряжения, все организовать, оплатить. Ведь Николай все еще в коме, значит, он не мог распорядиться по поводу похорон, как и уволить вас всех. И бросать письмо в свой собственный почтовый ящик нелепо, хозяева квартиры дали бы его вам в руки. Тем более что, судя по хронологии событий, письма пришли после аварии.

– Да, знаете, что я думаю, без адвоката тут не обошлось.

– Кто адвокат Алмазовых?

– Такой лощеный, неприятный тип, видела его пару раз у Марины с Колей дома. Зовут Михаил Копылов, снимает офис в новом центре возле Центрального рынка. Коля обычно сам к нему ездил, и Никита там бывал, так что точный адрес и номер офиса знает.

– Нужно его навестить.

– Еще распоряжения мог отдать брат Николая, Артем. Он живет в Самаре, а работает в какой-то фирме, не знаю точно, европейской, что ли. Но я сомневаюсь, что он вообще знает об аварии, по крайней мере, мне до него дозвониться не удалось, телефон его вне зоны.

– Я тоже звонил дяде, – подал наконец голос Никита, – не дозвонился, сейчас еще попробую.

– Может, вам чайку или кофе предложить? Что это я болтаю, а о правилах гостеприимства забыла.

– Спасибо, мы позавтракали не так давно, может, Никита будет.

– Вне зоны, – сообщил мальчик, – дядя Артем часто в Милан летает в командировки. Тогда его телефон всегда отключен, как сейчас.

– Никит, ты набирай его номер время от времени.

– Ладно.

– Мария Федоровна, вы нам все рассказали? – Я испытующе посмотрела на экономку. В течение всего разговора мне казалось, что женщина чего-то недоговаривает.

– Да, – нерешительно замялась та.

– Тогда мы пойдем, – легко уступила я, продолжая внимательно всматриваться в лицо собеседницы, – спасибо вам за помощь.

– Что вы, Евгения, не стоит благодарности, – облегченно воскликнула та. Напряженные мышцы лица тети Маши расслабились: она явно не ожидала подвоха от меня.

Благодаря обилию детективов, сериалов, фильмов, книг многие знакомы с основными техниками допроса. Например, когда два следователя разыгрывают из себя доброго и злого, на самом деле цель у них одна на двоих: расколоть подозреваемого. Или не менее популярный метод: когда подозреваемому задают пакет вопросов, из которых некоторые повторяются. Следователь при этом внимательно следит за точностью, быстротой ответов и мимикой подозреваемого, ожидая прокола с его стороны. Я отлично знакома со многими техниками допроса и разыграла только что мою любимую: подвела собеседника к трудному для него вопросу и неожиданно отступила, сделала вид, что поверила всему, наблюдая, как человек обрадованно расслабляет лицо, которое он только что старательно контролировал, боясь себя выдать. Вот так и прокололась Мария Федоровна. Может, она и непричастна к покушениям, но что-то сейчас пытается скрыть.

Мы все поднялись со своих мест и направились к выходу из дома. Я посторонилась, пропуская Никиту вперед. Коридорчик был настолько узок, что нам всем пришлось идти друг за другом, что способствовало моей задумке. Я осознанно повернулась к женщине спиной: пусть еще больше расслабится и окончательно потеряет бдительность. В тот момент, когда Никита вышел из дома, а я собиралась переступать порог, а тетя Маша попрощаться и закрыть за нами дверь, я круто развернулась, схватила женщину за плечи и прижала к дверной створке.

– Быстро говорите, что вы от меня скрыли! – резко и довольно громко выкрикнула я.

Она была настолько ошарашена, что даже не попыталась сопротивляться или просто высвободиться из моих рук. Женщина стояла, прижатая к двери, и в ее глазах плескался страх. Наконец она сглотнула.

– Пожалуйста, у меня сын, внуки, – пробормотала она.

– А как же Никита? Он ведь вам как родной?! Или я ошибаюсь?!

Мария Федоровна то краснела, то бледнела и дышала, как загнанная лошадь.

– Вы вызвали мальчика из Лондона и самоустранились, бросили его одного. Неужели не понимали, какой опасности подвергаете ребенка?!

– Понимала, – покаянно выдохнула она. – Мне записку прислали с угрозами. Писали, чтобы не лезла никуда, сидела тихо дома.

– Которую вы, конечно, тоже не сохранили? – съязвила я.

– Порвала, – кивнула женщина.

– И послушно отсиживаетесь дома?

– Да. Они записку прикололи к трупу нашего кота, Мурзика, – обморочным голосом продолжила она. – Сын нашел его на пороге рано утром, хорошо, что внуки еще спали.

– Может, вашего Мурзика сбила машина, а кто-то злобно пошутил?

– Нет. Его задушили, и веревка на шее болталась. А в записке еще писали: «Следи за своими детьми». Я испугалась до жути.

– Ваши дети с внуками уехали? – догадалась я.

– В тот же день. Сын взял отпуск, на работе соврал, что тетка заболела, и уехали с детьми в Крым. У меня там сестра живет.

– Вы почему остались?

– Можете мне не верить, но я действительно люблю Никиту. Я молила Бога, чтобы все обошлось. И дома сидела в надежде, что мальчик догадается сам ко мне приехать.

– Теперь я вам верю. Если решите оставаться в городе, будьте внимательны и осторожны.

Я кивнула вместо прощания и пошла со двора. Навстречу мне уже спешил нетерпеливый Никита. Во время нашего разговора с экономкой я старалась не терять мальчика из виду: он успел дойти до машины, потоптаться возле нее и вернуться назад.

– Что ты так долго?

– Иду, иду. Нужно было кое-что уточнить.

– Ты учинила допрос с пристрастием? Я вроде слышал какие-то крики. – Мальчишка попытался пошутить, даже не предполагая, насколько оказался близок к истине. Только я предпочла пока не рассказывать Никите об угрозах и убийстве кота неизвестными злоумышленниками.

* * *

– Ну что, босс, куда поедем? – поинтересовалась я, заведя мотор «фолька».

– Я босс? – удивленно переспросил мальчик.

– Формально, после подписания договора, ты являешься моим работодателем.

– И попрошу не забывать об этом, – дурашливо пропел он.

– Этот факт не отменяет нашей договоренности о твоем полном послушании, – тут же отреагировала я.

– Ну вот. Отобрала назад все розданные индульгенции, – продолжал шутить Никита.

Я бросила короткий озабоченный взгляд на мальчишку. Мне довелось лишиться матери, уже будучи взрослой. Все равно пережить такое горе оказалось очень сложно. Может, он сейчас балагурит, шутит исключительно для меня, чтобы не показать, насколько ему больно? Своеобразная защитная реакция психики. Но сейчас будет лучше, если я поддержу взятый мальчиком тон.

– Удивлена, что ты вообще знаешь значение этого слова, хотя должна была уже привыкнуть к мысли, что имею дело с нетипичным представителем современной молодежи.

– Я самый обыкновенный.

– Конечно, конечно, – легко заверила я. – Предлагаю прокатиться до офиса адвоката. Что скажешь?

– Поехали.

– Мария Федоровна сказала, что ты знаком с ним. Как опишешь?

– Обычный дядька. Или тебя не внешность интересует?

– Бытует мнение, что внешность довольно точно отображает суть человека, но работает это не всегда. Есть погрешности как в ту, так и в другую сторону. Рассказывай все, что сочтешь нужным.

– Тетя Маша его довольно точно охарактеризовала. Правда, мне он никогда не казался неприятным. Специалист своего дела, следит за внешностью, спортзал посещает, солярий и маникюр. Всегда в дорогих костюмах, но это часть имиджа успешного человека.

– Как и адвокатская контора в центре города.

– Да. Контора в современном новом офисном центре, там немалая аренда. И только солидные фирмы по соседству.

Описание Никиты меня не совсем удовлетворило. Тот факт, что человек следит за своей внешностью, говорит только о том, что он работает над собой, строит имидж, но не характеризует личность. Тот факт, что человек добился успеха в своем деле, в чем бы тот ни выражался, в гонорарах или репутации, может удержать его на пороге незаконной авантюры из-за страха все потерять. Но может внушить сомнительное чувство вседозволенности, которое заставит пуститься во все тяжкие. Так что все зависит от выбора, а выбор – от характера. Способен ли Михаил Копылов пойти по заведомо незаконному пути за хороший гонорар или способен дать себя обмануть преступнику, мне пока непонятно. Но без него в этой истории вряд ли обошлось. И поскольку я не верю в существование наивных и доверчивых юристов, склонна считать адвоката сообщником преступника.

Поднимаясь в лифте на девятый этаж, я решила проинструктировать Никиту. Он в отличие от меня считал Михаила адвокатом семьи, приятелем отца, то есть близким человеком.

– Внимание! Даю первую вводную! – полушутя заявила я.

– Чего?

– Прослушай инструктаж по технике безопасности!

– Не высовываться по пояс в открытые окна? Не бежать по только что помытому кафельному полу? Никуда не ходить с незнакомыми дяденьками? – дурачился мальчик.

– Ну почему никто не учит детей, что в наше время тетеньки могут быть не менее опасны? А даже более?

– Это почему же? – вдруг всерьез заинтересовался он.

– Потому что опасности не ждешь. Ведь боязнь незнакомых дяденек тебе вдолбили в сознание с пеленок. И даже когда ты шутишь, мозг выдает этот источник опасности как вполне вероятный.

– Понял, молодой, исправлюсь.

– Теперь давай серьезно. К окнам не подходишь вообще. Если в офисе предложат еду или напитки, говоришь спасибо и ничего не берешь! Когда нам предложат сесть, сядешь в то кресло, на которое я тебе тихонько кивну. И самое главное – от меня ни на шаг. Понял?

– А если в туалет?

– Обязательно провожу, – с серьезным видом кивнула я. – Что, иметь телохранителя уже не так весело, как кажется? Не бойся, ты привыкнешь, все привыкают.

– Жень, ты это серьезно?

– Про туалет пошутила. Вернее, наполовину. Телохранитель обязан проверить санузел, только после этого пропустить туда клиента.

– Какой ужас!

– Ничего подобного, обычная процедура. В некоторых ситуациях оговаривают время, проведенное в сортире, или телохранитель присутствует рядом. Правда, в этом случае обычно клиент и телохранитель одного пола.

– Дурдом! – припечатал мальчишка.

Я усмехнулась.

Тем временем лифт поднял нас на нужный этаж, и, болтая, мы прошли половину длинного коридора.

– Это здесь, – указал на офис Никита.

– Отлично! – Я открыла дверь и шепнула мальчику: – Держись рядом.

Контора Копылова делилась на приемную и кабинет адвоката. В приемной стояла современная дорогая мебель: светлый кожаный диванчик, журнальный столик с прозрачной стеклянной столешницей, книжные полки и декоративные стойки для цветов. В углу комнаты, за компьютерным столом, уставленным офисной техникой, восседала секретарша. Приятной внешности стройная блондинка, выстукивавшая что-то на клавиатуре. При нашем появлении она перевела взгляд с монитора на дверь.

– Здравствуйте, чем могу помочь? – Девушка приподнялась со стула.

– Добрый день. Мы хотим видеть Михаила Копылова.

– Простите, это невозможно.

– Почему? Здесь находится его офис?

– Да. Просто Михаила Петровича сейчас нет в городе.

– Моя фамилия Охотникова. Я представляю интересы семьи Алмазовых и хочу переговорить с их адвокатом в самое ближайшее время.

– Михаил Петрович оставил распоряжение не назначать никаких встреч до его возвращения.

– А когда он возвращается?

– Не знаю, он перезвонит.

– Это очень важно и срочно. Могу я узнать номер мобильного телефона Михаила Петровича?

– Нет. Если господин Копылов сам не снабдил вас своим номером, то я этого, разумеется, сделать не могу.

Против подобной логики не попрешь, но я начала терять терпение и ответила довольно резко:

– А что вы можете?

– Передать сообщение, которое оставите вы. – Ни один мускул не дрогнул на лице секретарши. Она отвечала ровным, спокойным, но уверенным тоном. И не повелась на мою провокацию.

– Хорошо, дайте мне ручку с бумагой, я напишу для Михаила Петровича записку.

Секретарь подала требуемое, я кратко представилась и попросила срочно со мной связаться. Никита во время разговора с девушкой, молча хлопая глазами, стоял в сторонке. Мы вышли из офиса и переглянулись.

– Странно все это. Не находишь?

– Думаешь, врет?

– Не знаю, но если Копылов и уехал, то что-то слишком вовремя.

– Меня изумило поведение секретаря: она вела себя так, будто впервые меня видит. На самом деле мы встречались не раз.

На выходе из здания я внимательно посмотрела вверх, прикидывая, куда выходят окна адвокатского офиса. После несложных вычислений удовлетворенно фыркнула и кивнула ожидавшему Никите в сторону парковки.

– Он ждал нас, видел из окна и велел секретарше выпроводить.

– Ты уверена?

– Процентов на восемьдесят. Конечно, есть вероятность, что Копылов действительно отсутствует, тогда он свяжется с нами сразу, как приедет.

– Может, устроим засаду? Подстережем его у выхода! – азартно воскликнул мальчишка.

– Не станем пока. Если допустить, что Копылов уклонился от встречи с нами, он будет настороже и может покинуть здание через другой вход. В таких центрах их как минимум два, а то и больше. Тогда смысл нашей засады сводится к нулю, только время потеряем. Подождем, вдруг он честный человек и сам позвонит. А если на связь господин Копылов не выйдет, попробуем поймать его здесь в будний день с утра.

– Да, правильно, не может же он отменять все свои встречи, чтобы от нас сбежать.

– Точно. Куда направимся? Нужно проведать отца в больнице.

– Может, сначала на кладбище? Я хочу сказать, папа все равно еще в коме… – Мальчик сбился и замолчал, словно подавился невидимым комком. Но я отлично поняла недосказанную мысль.

– Хорошо. Если хочешь, сначала поедем на кладбище.

– Хочу.

– Тогда давай зайдем вон в тот цветочный магазинчик, выберешь букет.

– А можно? В том смысле, что я и так некоторым образом оказался на твоем содержании. Это удобно?

– Никита, в моем бюджете покупка букета или обед в кафе не пробьет бреши. Мы с тобой оговорили, что расходы оплачиваю я, а вы с отцом их возместите вместе с оплатой гонорара, когда закончится вся эта история. Так что давай не возвращаться больше к теме расходов, просто говори, если что-то нужно. Идет?

– О’кей, Женя, а когда закончится эта история, мы с тобой больше не увидимся?

– Ну, мои услуги довольно дороги. Так что обычно я решаю проблему заказчика, он оплачивает счет, и каждый из нас идет своей жизненной дорогой. – После этих слов мальчишка сжал губы и понуро опустил голову. – Но нам ничто не мешает видеться время от времени, все-таки в одном городе живем.

– Да, а еще нужно разгадать загадку классификации твоего турмалина, – обрадовался Никита.

– Вот видишь, так что один повод встретиться уже нашелся. Разве что ты станешь страшно богатым и на весь мир знаменитым ювелиром и не найдешь времени для бодигарда Евгении Охотниковой, – решила немного подтрунить я.

– Никогда! – горячо вскричал мальчишка. – Я никогда тебя не забуду. И всегда буду рад увидеть.

– Ты вроде как прощаешься. Нам еще долго вместе быть. И в конечном итоге я выставлю вам с отцом огромный счет, – дурачась, протянула я, разведя в стороны руки.

Стараясь поддерживать разговор в подобном шутливом тоне, я как могла отвлекала подростка от печальных мыслей.

* * *

Мы купили букет из ярких желтых роз. Никита отказался от какого-либо оформления, заявив, что мама всегда любила просто розы без обертки. По дороге на кладбище он украдкой смахивал слезы, то отвернувшись к окну, то прикрываясь от меня букетом. Но шмыгающий нос выдавал мальчишку с головой. Я наклонилась к бардачку, достала бумажный платок:

– Возьми, Кит. Когда в детстве ты разбивал коленку, тебе, наверное, говорили, что мужчины не плачут?

– Ага, – он шмыгнул носом.

– И это правильно, простая ссадина того не стоит. Но боль души нельзя отключить волевым усилием. Если хочется, поплачь. Не нужно меня стесняться.

– И станет легче?

– Нет. Может, со временем и полегчает, но не сразу, врать не буду.

Никита, разумеется, помнил, в какой части кладбища расположена могила бабушки с дедушкой, так что скромный земляной холмик мы нашли сразу, особо не блуждая. На деревянном кресте – табличка с именем и фамилией, рядом три скромных венка от экономки, повара и горничной. Кругом рассыпана свежая земля. Мальчишка, кажется, скрипнул зубами, так сильно он сжал челюсти. Я внимательно оглядывала весь периметр. Нас вполне могут здесь ждать, просчитать желание ребенка побывать на могиле у матери несложно. А мест для засады киллера сколько угодно. Наши кладбища в этом смысле уступают заграничным: деревьев и кустов масса. Но отказать Никите только из соображений безопасности я не решилась, мальчику и так тяжело.

– Ее пришли провожать в последний путь три чужие тетки, – горько всхлипнул ребенок, – ни меня, ни папы не было рядом.

– Это не ваша вина. Зато теперь ты здесь. Простись сейчас. И женщины были не такие уж и чужие: тетя Маша знала маму с детства. А остальные, раз пришли, искренне ее любили.

– Здесь так мрачно.

– Со временем вы с отцом все исправите, наведете порядок. Поставите красивый памятник, обложите надгробье мрамором. Не обижайся, я не рискну оставить тебя здесь одного. Постою рядом. – Мне хотелось добавить: в случае чего, успею твою голову пригнуть, – но не стала. Просто внимательно осматривала периметр.

Никита постоял, молча всхлипывая, наклонился положить букет. Потом передумал, опустился на колени и рассыпал цветы по могиле.

– Мы ведь еще приедем?

– Конечно. Пойдем?

– Да.

Мы тихонько шли по кладбищенским аллеям, я обнимала Никиту за плечи, продолжая зорко смотреть по сторонам. Мальчишка не прекращал всхлипывать и утирать бегущие по щекам слезы, уже не стесняясь моего присутствия.

Солнце клонилось к закату, уходящий день практически не продвинул нас в расследовании и не принес ответов на интересующие нас вопросы. Была ли авария случайностью, или это злой умысел? На бизнес-разборки вроде не похоже, но всякое бывает. Нужно будет подробнее расспросить Никиту, не было ли у отца проблем. Может, ему угрожали? Или перешел дорогу мстительному конкуренту? Могли ли у семьи быть долги? На эту мысль наводит факт блокировки кредитки. Или мальчика хотят лишить денег, самостоятельности и таким образом к чему-то принудить? Интересно, а кто наследник? Автоматически Никита, или существует завещание? В последнем вопросе лучше всех осведомлен адвокат, но от встречи он явно уклонился. Думаю, не стоит рассматривать Копылова как союзника, скорее наоборот. И хоть доказательств пока никаких, одни догадки, нужно быть настороже.

Был еще ранний вечер, но мы с Никитой рассудили, что в больницу лучше отправиться с утра. Нужно поговорить с лечащим врачом Николая, мальчишка захочет проведать отца. А сейчас мы не застанем никого из начальства. Поэтому я направила свой верный «фольк» в сторону улицы Грибоедова. Никита больше не плакал, хранил мрачное молчание. Я решила его немного отвлечь разговором:

– Как тебе моя машина? Ты вообще техникой увлекаешься? Или драгоценные камни и украшения все время отнимают?

– Хорошая машина, неплохие технические характеристики, но мне больше спортивные авто нравятся. Хотя ты права, я не очень увлекаюсь техникой, изучение ювелирного искусства отнимает все свободное время.

– Тогда откуда пассаж про технические характеристики?

– Я же не «ботаник» и не в вакууме живу. Мальчишки о машинах целыми днями болтают.

– И что говорят?

– Насколько я помню, в «фольке» есть одно слабое место – ручки все время ломаются. А так отличная машина.

Я фыркнула.

– Что? – удивился моей реакции мальчик.

– Только сегодня забрала машину с СТО, ну, ты помнишь, я говорила.

– Ага.

– Мастер то же самое сказал. И ручку передней пассажирской двери ремонтировали. Так что правы твои друзья. Никит, скажи, ты по-прежнему считаешь аварию, в которую родители попали, случайной? Или изменил мнение?

– Я теперь уже ни в чем не уверен. Хотя предположить, кому это надо, не могу. Просто нет вариантов. Отец партнеров по бизнесу не имел, долевых партнеров, я имею в виду. Таких, кто выиграл бы материально от его отсутствия.

– Долги? – подсказала я.

– Не делал он долгов никогда. Азартными играми и спиртным не увлекается.

– Какой отец водитель? Полихачить на трассе не любит?

– Он педантичного склада человек. Правила соблюдал всегда. Мама иногда шутила про него: «Нет более аккуратного водителя, чем тот, который забыл права дома». Но в этом весь отец.

– Знаешь, я тут подумала: у нас ничтожно мало информации об аварии. Какая в тот день была погода, что конкретно произошло? Но мы это исправим. Есть у меня один приятель, позвоню ему сегодня.

– А Копылова будем пытаться ловить?

– Надо бы с ним пообщаться, но это не первоочередная задача, пока на него тратить время не будем. Жалко, что телефон не раздобыли, но можно будет попробовать провернуть один трюк, будет у нас его номер.

– У отца есть его телефон в мобильном.

– Надо будет уточнить завтра у врачей, где вещи родителей.

– Еще у папы есть старомодная манера дублировать все свои контакты в блокноте.

– Отлично, а где блокнот?

– Не видел, наверно, где-то дома лежит.

– Вот сегодня вечером и посмотрим. – Я попыталась вспомнить, попадался ли блокнот мне сегодня утром при осмотре квартиры. Конечно, он был поверхностным и торопливым, но ничего подобного не помню. – Кит, как ты отнесешься к легкому ужину? Или нет аппетита?

– Мне очень стыдно, но есть хочу как волк.

– Нечего стыдиться, ты еще растешь. Твой организм требует калорий, тем более что мотаемся целый день. Я тоже проголодалась. Подойдет любое кафе, или есть предпочтения?

– Давай в ближайшее. Пока о еде не заговорила, я не понимал, как голоден.

В кафе мы торопливо просмотрели меню и заказали еду. Решили не мудрить: взяли сок, большую пиццу и по салатику. Пока ждали наш заказ, я подумала, что время еще не позднее, можно позвонить приятелю. Был у меня в Ворошиловке одноклассник Сашка Орлов. Его младший брат Пашка служит в ГИБДД города Тарасова, в звании капитана. Я беззастенчиво пользуюсь столь полезным знакомством, когда мне нужно пройти техосмотр, оформить документы на машину или добыть полезную информацию.

Полистав контакты, я нашла нужный номер, набрала и, дожидаясь, пока трубку снимут, подмигнула притихшему Никите.

– Привет доблестным бойцам дорожных войн! – бодро гаркнула я.

– Ты, Женька, все шутишь, а я иногда в самом деле как на передовой живу, – укоризненно заныл Пашка.

– Да ладно тебе, Павел Ефимович, знаю я, все больше подчиненных гоняешь.

– А мое начальство гоняет меня.

– И так по кругу.

– Что поделаешь, такова жизнь, – философски изрек капитан. – Ко всему привыкаешь, даже к тому, что любимые друзья вспоминают о тебе только тогда, когда им что-то нужно.

– Любимым друзьям? – невинным тоном переспросила я.

– Да. Любимым, но неблагодарным.

– Ты кого-то конкретного имеешь ввиду? – рванула я в атаку. – Хотя прав ты, Пашка, – тут же покаялась, – звоню по делу.

– Чего желаем от преданного друга? – дурачился приятель.

– Узнай кое-что для меня.

– Погоди, запишу.

– В конце прошлого месяца Николай и Марина Алмазовы попали в аварию на «Ауди», цвет… Сейчас: – Никит, какой цвет?

– Светло-серый.

– Цвет серый металик.

– Дорогая моя, мне госномер нужен. Информации маловато. Где ДТП произошло?

– Точно не знаю, где-то на трассе Покровск – Тарасов. Номер? Сейчас: – Никит, номер «Ауди» скажи.

– Т пятьсот пятьдесят пять РД, отец его счастливым считал.

– Паша, пишешь? Т пятьсот пятьдесят пять РД.

– И что конкретно нужно выяснить?

– Все. Когда произошла авария, при каких погодных условиях, что произошло и…

– И кто виноват?

– Желательно. Там в ДТП еще одна машина участвовала. Меня интересует, кто виновник, но главное, не могла ли авария быть специально подстроенной.

– Женька, а ты меня случайно не считаешь ясновидящим? Если это трасса, значит, свидетелей нет, и нам остается только строить предположения.

– Да ладно тебе, знаю, можешь все, если захочешь. И мне нужно мнение твоего компетентного сотрудника, что произошло.

– Думаешь, это было покушение?

– Похоже на то. Слишком много совпадений не бывает. И мне информация нужна как можно быстрее.

– Само собой. Наберу тебя, как только все узнаю.

– Спасибо. Буду ждать.

Пока я болтала с приятелем, принесли наш заказ. Никита жестами спросил, не против ли я, если он начнет, не дожидаясь компании, и к тому времени успел слопать свой салат и здоровенный кусок пиццы.

– А говорила, что нет друзей среди полицейских, – ревниво заявил мальчишка.

– Он гибэдэдэшник и давний друг. – Я откусила кусок начинающей остывать пиццы, запила большим глотком сока и улыбнулась: – Хотя и среди полицейских у меня есть приятель, да и просто неплохие знакомые. Но, поверь, тогда, в аэропорту, нам не стоило дожидаться полиции по многим причинам.

– Ага.

Мы продолжали увлеченно жевать и разговаривать.

– Женя, как ты думаешь, это Копылов организовал похороны? Может, он просто хотел помочь, и все это можно объяснить, даже увольнение прислуги?

– Пока не знаю. Но адвокат ведет себя подозрительно. Давай разберем каждый момент отдельно, так сложится более ясная картина.

– Во-первых, похороны, – как всегда, словил мысль на лету Никита.

– Да. У адвоката семьи есть возможность забрать тело из морга и организовать похороны. Если у Копылова нет никаких скрытых соображений и он просто взял на себя обязанности находящегося в коме клиента, что он должен был сделать прежде всего?

– Дождаться моего приезда из Лондона.

– Правильно, но он этого не делает. Вопрос – почему? Во-вторых, увольнение прислуги. Зачем?

– Из соображений экономии? Ну, там хозяев нет – деньги зря тратить ни к чему.

– Не встречала я людей, которые нежно и бескорыстно заботятся о сохранении чужих денег. И потом, даже если и так, прислугу можно отправить в отпуск без содержания, зачем увольнять? Еще и соблюдая строгую конфиденциальность.

– Точно, – оживился Никита, – тетя Маша всегда горничную и повара в отпуск отправляла, когда мы на юг уезжали. Из соображений экономии.

– Значит, Копылов, если это был он, вряд ли пытался сохранить ваши деньги. И снова мы пришли к вопросу «зачем»?

– Не знаю.

– Это потому, что все еще веришь в его добрые намерения, а если наоборот?

– Оставить меня одного?

– И без защиты. Без помощи, без денег.

– Тогда и карточку заблокировал он!

– По крайней мере, мог.

– Вот гад какой!

– Не горячись. У нас нет доказательств, одни подозрения, но их достаточно для того, чтобы быть настороже.

Я на самом деле подозревала адвоката. Только, думаю, что действует он не один. Есть сообщник, кто-то решительный, подвижный и злой. Не сам же он стрелял в аэропорту или душил кота экономки. Эти действия не вяжутся с образом ухоженного типа в дорогом костюме и с маникюром. Но Никите пока не стала говорить о возможном сообщнике или сообщниках адвоката.

* * *

Когда с едой было покончено, поехали на Грибоедова. Никита дорогой молчал, я мысленно перечисляла, что еще нужно сделать сегодня. Обязательно найти записную книжку Николая Алмазова. Там может быть не только интересующий нас телефон Копылова, но и другие контакты или полезная информация. Обязательно позвонить тете Миле, предупредить, что не приеду ночевать. Никиту я не рискну оставлять одного, даже запертого в квартире в охраняемом доме. Конечно, надо бы домой заехать. У меня с собой нет даже минимума необходимых вещей. А из оружия только верный револьвер, чего может оказаться совершенно недостаточно. Но это подождет до завтрашнего утра, перед визитом в больницу и заеду. Сонный охранник молча поднял шлагбаум, как только узнал мою машину и увидел в ней Никиту.

– Странные у них порядки, – бормотала я, – вроде территория охраняется, посторонних не пускают, а на самом деле подходят к вопросу безопасности халатней некуда. Пропускает ребенка с чужой теткой в машине, даже внутрь не заглянет. Не спросит, все ли у тебя, Никита, хорошо. Вдруг я тебя похитила и сейчас на мушке держу? Кстати, нужно узнать, кто начальник этих орлов, и побеседовать. Выяснить, кто был на смене в день, когда экономке принесли письмо. Ведь его в почтовый ящик вложили, значит, посторонний заходил на территорию. Интересно, ведут ли они какой-то учет посетителей?

– Он же видел нас утром, понятно, что я уехал с тобой добровольно.

– Это тебе понятно. Охранник должен во всем сомневаться, тем более в такой ситуации. Хотя бы документы мои проверить он обязан был, а то и начальству доложиться. А, что говорить…

Болтая, мы вошли в подъезд и поднялись по лестнице на второй этаж. Никита на ходу доставал из кармана ключи и тер опухшие от слез глаза.

– Устал? – обняла я за плечи мальчишку.

– Да. Есть немного. – Он вытянул руку, собираясь вставить ключ в замок.

Я сжала плечи мальчика и велела:

– ЗАМРИ! – продолжая легонько сжимать, чтобы он не дернул конвульсивно рукой.

В тот момент мне самой было непонятно, что именно заставило насторожиться тренированный мозг. Просто словно прозвучал сигнал: «ОПАСНОСТЬ». Как поэтично выражался один наш инструктор в Ворошиловке: «Человеческий мозг работает быстрее, чем соображает. Поэтому верьте своим инстинктам». Но сейчас я была не одна. Никита послушно замер, даже, кажется, дышать боялся.