Текст книги "Сердце красавицы склонно к измене"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Будете, Евгения Максимовна, а то одному как-то не так?

– А сейчас мы идем копаться в грязном белье знаменитости, – вторил ему ведущий из шоу, натягивая на руки медицинские перчатки, – с собой мы возьмем ультрафиолетовый фонарь, чтобы разглядеть пятна на постельном белье. Посмотрим, насколько она чистоплотная…

– Нет, спасибо, на работе я не пью и вам не советую в вашем положении, – медленно проговорила я в ответ, увлеченная составлением на экране компьютера фоторобота убийцы. – Андрей Кондратьевич, включили бы лучше «Новости», послушаем, что там говорят. Или я сейчас встану и выкину этот чертов телевизор в окно.

– А, ладно, сейчас. Вы что, подумали, будто я это дерьмо смотрю? – Сконфуженный Конюков торопливо переключил канал, один, другой, третий – и повсюду шли шоу, похожие, как братья-близнецы, с небольшими вариациями на тему, за чем зритель будет подглядывать в очередной раз. На показе записей со скрытых камер в офисах, где различные люди в укромных уголках в рабочее время занимались сексом, Конюков притормозил и издал удивленный возглас: – Ни хрена себе кино! – Но, вспомнив, что я неподалеку, замелькал каналами. На восемнадцатом шел анонс криминальных новостей Тарасова. Я приказала оставить. И еще с полчаса мы смотрели концовку непонятного сериала про работницу какого-то завода, у которой почему-то имелся двухэтажный особняк и домработница.

– А какого лешего, не пойму, она горбатится на заводе, если у нее столько бабок, вон живет как кучеряво, – насупился Конюков, втянувшись в просмотр, – если от нечего делать, то шла бы в какой-нибудь офис.

– А может, ее прикалывают мужики в робах, – усмехнулась я его любознательности, – или она мазохистка.

– Во блин, из-за работы телевизор не смотрю и теперь чувствую, что совершенно отстал от жизни, – посетовал клиент, убрав звук на рекламном блоке. По экрану пошел калейдоскоп из картинок обнаженных красоток в разных позах, которых предлагалось скачать на свой мобильник. Следом реклама секса по телефону. Когда начались «Новости», Конюков вновь врубил звук и закричал мне так, словно я была на другом конце больницы: – Показывают, показывают про Мясницкого!

Я развернулась в кресле. На экране шла картинка дворика перед домом, где жил нынешний председатель правления банка «Волжский». На фоне дворика серьезная черноволосая девушка в легком светлом платье с микрофоном в руках излагала известные ей факты. Мясницкий от полученных ран скончался на месте. Показали кадры с места убийства. Настоящая бойня. Затем экран заслонил отгоняющий оператора милиционер.

Конюков, бледный как мертвец, дрожащими руками открутил пробку на мерзавчике, сделал несколько судорожных глотков, закашлялся и прохрипел:

– Мне конец.

Только увидев мертвое тело Мясницкого на экране, он полностью осознал, что человек, с которым он недавно общался, мертв. И мертв не от болезни или несчастного случая, а жестоко убит, буквально через несколько кварталов от больницы.

– Нет, вам не конец, – решительно прозвучал мой ответ, – я, по-вашему, для чего здесь?

Но он не слышал меня. В его невнятном бормотании звучали отчаяние и боль.

– Я-то ладно, и так ясно, но если Анжелу из-за меня…

– Хватит! – рявкнула я. – Вашей жене ничего не грозит.

– Откуда такая уверенность? – чуть не плача спросил Конюков, заглядывая мне в глаза. – Это же звери какие-то. Она сейчас одна дома. Я ей позвоню.

Он потянулся за сотовым, но я не дала, схватила клиента за руку, вкрадчиво спросила:

– Что, не терпится свести жену с ума? Подумайте, ради бога! Подумайте – зачем им ваша жена, эти люди устраняют работников банка и ни разу еще не касались их родственников, не было ни шантажа, ни угроз, ни вымогательства. Тут что-то другое. На мой взгляд, вам нечего опасаться, пока вас не изберут председателем правления. А если предложат вашу кандидатуру – просто откажитесь, и все дела.

– Ну уж нет, – неожиданно зло и твердо сказал Конюков, распрямив поникшие плечи, – я заслужил эту должность, это мой шанс в жизни, я ни за что не откажусь! Если вы не сможете меня защитить, то я обращусь к кому-то другому. Я не могу, слышите, не могу отступиться.

– Кто вам сказал, что я не смогу вас защитить? – спокойно спросила я. – Это моя работа, и я выполню ее. Все мои клиенты оставались в живых.

Промолчав, Конюков прильнул к мерзавчику. Отговаривать его я даже не пыталась. Пусть снимет стресс. Когда клиент вырубился, сраженный алкоголем, и, свернувшись калачиком на измятой постели, захрапел, я вернулась к работе. Мне вспоминались слова репортерши, что милиция основной версией убийства Мясницкого считает банальное ограбление. У убитого пропали часы, бумажник, золотой браслет и нательный крест, украшенный бриллиантами. Версия – курам на смех. Однако это могло быть ловким трюком следователей, чтобы преступники расслабились. Ответ знал лишь Земляной. Разговор с ним я отложила на следующий день.

В данный момент меня интересовала личность преступника. Современная программа составления фотокомпозиционного субъективного портрета, которая в скором времени должна была поступить на вооружение спецслужб, мне благодаря знакомому программисту досталась немного раньше, чем им. Картинка, сделанная мной, выгодно отличалась от фоторобота, распространяемого по телевизору. Я прогнала облик киллера через базы данных силовых ведомств, но не обнаружила ничего похожего. У меня были большие сомнения, что парень до этого вел безгрешную жизнь. Скорее он перекроил в одной из подпольных клиник свое лицо, скрыв прошлое. Тупик. Я сбросила фотографии на диск, добавила туда же фотографии с места преступления, взятые с сайта местной газеты, – пригодится позже для допроса подозреваемых. В половине первого ночи мне стало интересно, спит ли уже один мой знакомый хакер или все еще зависает в сети. В это время обычные люди, которым на следующий день на работу, видели десятый сон, но только не Юзер.

Под такой кличкой мой хакер предпочитал чатиться в сети. В чатах мы и познакомились год назад. Я для конспирации выбрала себе кличку Охотник и представлялась мужчиной, частным детективом. Юзер был всегда не прочь поработать на меня, тем более что время от времени ему обламывался солидный куш. Однако больше денег его привлекала возможность поучаствовать в моих расследованиях. Он все подробно расспрашивал. Я, что могла, сообщала.

Без мощной информационной поддержки в моем деле никуда. Большинство программ, базы данных я получила от него. Он научил меня также некоторым хакерским штучкам, ведь профессионал должен постоянно совершенствоваться. Мир динамично меняется. Чтобы не остаться на обочине, приходилось меняться вместе с миром. Только времени на все катастрофически не хватало и приходилось снова и снова подпрягать Юзера.

На мое сообщение Юзер отреагировал почти мгновенно, значит, не спал.

«Тебе что, на работу не надо, – напомнила я ему, поздоровавшись, – и когда ты вообще спишь?»

«Я пытаюсь изжить в себе этот анахронизм, – написал в ответ Юзер, – сейчас для сна мне хватает четырех часов. На работе, если что, прикорну. Начальство свалило. А сейчас мне надо спасать планету от космических мутантов-растений».

«Послушай, а не хочешь позащищать мир от реальных монстров? – поинтересовалась я. – Смотрел сегодня новости?»

«Убийство банкира, – догадался Юзер. – Благодаря тебе, Охотник, я не пропускаю ни одного выпуска „Криминального Тарасова“».

Похвалив его за бдительность, я объяснила, что мне надо. Главное, проверить банк «Волжский», не связан ли он с какими-нибудь темными делишками – если да, то проверить на причастность к ним Портняжного, Мясницкого, Тыртышной и Конюкова. Мой клиент вряд ли мне все честно расскажет про тайные операции. Он скорее унесет тайну в могилу, а уж это я должна предотвратить во что бы то ни стало – имею в виду могилу. Еще надо проверить движения денег на личных счетах жертв. Нет ли признаков вымогательства или оплаты услуг киллера.

«Про вымогательство я понял, – отобразилось на экране компьютера новое сообщение от Юзера, – круглые крупные суммы, снятые со счетов и не всплывшие нигде, а вот оплата услуг киллера ты, Охотник, не мог бы уточнить прейскурант? Я в этом не силен».

Я прикинула. Этот убийца был профессионалом, поэтому за работу ему должны платить соответственно. В учет берется, что Тарасов провинциальный город, а жертвы, за исключением Портняжного, ничего особого собой не представляют. Таким образом, по приблизительным подсчетам, устранение Генриха Августовича тянуло на сумму в районе от пятнадцати до пятидесяти тысяч долларов, а Конюкова с Мясницким где-то около десяти тысяч или даже меньше. Я сообщила о своих предположениях Юзеру. Хакер ответил, что примет к сведению.

«Думаешь, они друг друга заказывали?» – спросил он, когда разобрались с суммами.

«Почему бы и нет? – ответила я. – Другой вариант: они все знают какую-то смертельно опасную информацию, а кто-то со стороны хочет убрать свидетелей. Например, кто-то из банка организует слив информации бандитам. Мясницкий, как глава департамента коммерческой безопасности, начинает догадываться об этом, но прямых доказательств против конкретного человека нет. Он сообщает о подозрениях шефу. Портняжный развивает деятельность, чтобы вычислить крота, и его травят. Его дело продолжает Мясницкий – его убирают. В моего же клиента стреляют, предполагая: раз он близок с Портняжным, то тоже все знает. С другой стороны, почему их не добили? Много всяких странностей и нестыковок. Надо работать.»

«Охотник, чую, опухну я с твоим заказом, – написал мне Юзер с горечью, – похоже на поиски иголки в стоге сена. Сплошняком туман».

«В первый раз вижу, чтобы тебя пугали трудности», – разразилась я удивленным посланием.

«Да я не в этом смысле, – ответил Юзер, – просто быстро не получится. Громадный объем информации по проверке».

«Начни с Тыртышной, она сейчас у меня первая на подозрении, – велела я, – еще проверь Хикматова, владельца лакокрасочного завода. Не был ли кто из банка связан с ним. Этот хмырь пробовал получить кредит под несуществующее имущество. А когда все закончишь, еще одно. Не работа, а так, развлечение. Один балбес со своего сотового разослал по друзьям фотографии некой особы. Возможно ли влезть к нему в сотовый и стереть картинки, и у его друзей тоже, проследить, кому он их рассылал?»

«В принципе, все это возможно, но, боюсь, дело одними картинками той особы не ограничится, – ответил хакер. – Может статься, что тому балбесу и его корешам сотовые придется выкинуть на помойку».

«А мне плевать, стирай тогда все», – честно призналась я и послала ему номер телефона Кравцова, а также номер электронной почты, если моя фотография есть у него в компьютере.

Юзер пообещал, что сделает все как надо, и поспешил со мной попрощаться, чтобы не получить еще заданий. Я бы могла, но не стала его нагружать сверх меры. Проверить банки – конкуренты «Волжского» я могла сама, через Портняжного и Конюкова. Потом, когда Юзер закончит с прежним заданием, дам ему то, что не получилось проверить самой. Выключив компьютер, я, как могла, устроилась в кресле и спустя несколько секунд провалилась в сон, до поры отбросив все волнения и заботы.

Отключаться от проблем – это важное умение, особенно в экстренных ситуациях. Невыспавшийся телохранитель – угроза для подопечного, для окружающих и для него самого. В «Ворошиловке» говорили, что ас сможет уснуть после сеанса пыток в камере смертников в ночь перед казнью, а наутро совершить побег, когда за ним явятся палачи. Я сомневалась, что без допинга способна на такое хладнокровие, однако вида не подавала. Во сне я сдавала экзамен по антитеррору.

Тогда я сделала сценарий переговоров и проработала варианты нейтрализации. По оперативной информации разработала план штурма захваченного террористами торгового центра на случай провала переговоров. Затем преподаватель предложил мне разминировать макет бомбы, которую заложили условные террористы. Взглянув на бомбу, я вдруг поняла во сне, что не знаю, как она устроена. Будто и не изучала вовсе подрывное дело и электронику. На душе стало невыносимо тоскливо. Преподаватель же, Борис Иосифович, как-то так, походя, сообщил, что баллон, имитирующий поражающий элемент бомбы, заправлен не азотом, а ипритом. Азот, видите ли, не завезли, и он из химлаборатории одолжил боевой газ. Посоветовал действовать осторожнее. А я не пойми зачем перекусила черный проводок на детонаторе. Бомба на это зловеще шикнула. Все, конец!

С щемящим сердцем я открыла глаза, понимая, что шипящий звук мне не приснился. Мгновенно в руке появился револьвер. Взгляд скользнул вправо в направлении звука, а тело напряглось. Источником звука оказалась бутылка минералки в руках проснувшегося Конюкова. Проснувшись, терзаемый с похмелья жаждой, он стянул со стола бутылку и, не вставая, открыл ее в постели. Шипел выходящий из бутылки газ. Заметил мой взгляд и, сконфузившись, начал пояснять, что на него лекарства так действуют, всегда пить хочется ближе к утру. Я промолчала, закрыла глаза, решив еще немножко подремать. Часы показывали половину шестого – торопиться было некуда. Клиент выглотал залпом минералку и снова отрубился.

4

Обход в отделении закончился, и только вышел лечащий врач Конюкова, как в палату влетел взъерошенный Земляной. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять – он не в духе. Черные круги под глазами, осунувшееся лицо свидетельствовали о бессонной ночи. Конюков, читавший вчерашнюю газету, оторвался от разворота и мертвенно побледнел, вообразив, что следователь снова принес дурную весть.

Буркнув «здравствуйте», Земляной схватил меня под локоть и предложил выйти на пару слов. Я повиновалась. Мы отошли от палаты, чтобы нас не слышал дежуривший у дверей охранник. Земляной повернулся ко мне и без вступления выпалил:

– Я знаю, что это были вы! Не надо отпираться. Я не идиот.

– Не понимаю, – покачала я головой.

– Все-то вы понимаете! – с обидой воскликнул следователь. – Договаривались же, что при появлении важной информации вы будете ставить в известность меня. Но нет, надо самой! Хотели схватить убийцу! А во что ваша самодеятельность вылилась? Двое наших сотрудников ранены, Мясницкий убит, по городу как Мамай прошел, куча битых машин, одна взорвана, люди в панике.

– И во всем этом вы вините меня? – спросила я оскорбленно.

– Кого мне еще винить? – злобился Земляной. – Вы знали, что убийца придет за Мясницким, но не сообщили.

– Ничего я не знала, – резко ответила я. – Иначе Мясницкий сейчас был бы жив. Наоборот, я подозревала, что он организатор покушений. Намеревалась с ним поговорить, но не получилось.

– Вы видели киллера? – понизив голос, спросил следователь. – Оперативники, что сейчас в больнице, толком ничего разглядеть не успели. Этот тип выскочил из подъезда как метеор, козырек у бейсболки натянул на нос, темные очки, сразу начал палить во все стороны.

– Скажу так, это тот же человек, который покушался на Конюкова. – Я протянула Земляному диск, прихваченный из палаты: – Здесь фотороботы убийцы, подредактированные мной; ваш не очень совпадал с действительностью. Киллер, судя по расположению ран на теле Мясницкого, – бывший спецназовец. Он принимал участие в боевых действиях и повредился психикой или сознательно косит под маньяка, так как каждая из ран смертельна и необязательно было так изуверствовать. Ищите среди уволенных в запас или пропавших без вести. Хотя я уже искала, и ничего не вышло, но, возможно, вам повезет. Вероятно, имела место пластическая операция. Сменил личность вместе с лицом. Да, и еще у него на шее с правой стороны пулевое ранение. Пуля прошла вскользь. Осталась борозда в три-четыре сантиметра длиной.

– Значит, он либо забинтует шею, либо заклеит пластырем, – с задумчивым видом кивнул следователь, разглядывая врученный ему диск. – Я специально приказал дать на телевидение информацию, что Мясницкий убит с целью ограбления. Преступник уверует в свою безнаказанность и допустит ошибку. Тогда его и возьмем. Если, конечно, цели заказчиков не достигнуты. А если они получили, что хотели, то киллер сольется из области, и туши свет. Висяк.

– Будем надеяться на лучшее, что вы успеете его схватить, – грустно улыбнулась я. – Думали уже, где он может нанести следующий удар?

– Есть кое-какие мысли, но не хочу о них сейчас говорить, – уклончиво ответил Земляной.

– По-моему, надо установить наблюдение за Тыртышной, чтобы не получилось, как с Мясницким, – проговорила я, размышляя вслух. – Ее могут попытаться убить, либо она сама связана с убийцей и выведет вас на него. У меня пока нет ничего конкретного, одни догадки.

– А у меня людей нет, – вздохнул Земляной, – это дело меня доконает. Одна нервотрепка. Двоих уже потеряли. Теперь только идти до конца, иначе со всего управления полетят погоны. – Он достал из пачки сигарету и, легонько разминая ее пальцами, посмотрел по сторонам, ища глазами место для курения.

– Я видела, на лестнице курят, – сказала я ему. Земляной нетерпеливо махнул рукой и убрал сигарету назад в пачку. – Потом покурю.

– Так что вы решили насчет Тыртышной? – вернулась я к интересующей меня теме.

– Что решил, что решил, – ворчливо повторил Земляной, – за ней уже наблюдение ведется, телефон слушаем, пока результат нулевой. Скажите-ка, Евгения Максимовна, а как ваш подопечный вел себя, когда узнал о смерти Мясницкого?

– Он сначала в обморок чуть не упал, а после нажрался в хлам, до сих пор отходит, – ответила я. – Считает, что его убьют следующим. – Сделав паузу, я просила: – Вячеслав Юрьевич, на вашей памяти были дела, связанные с банком «Волжский»?

– Нет, ничего существенного, я искал сам, – ответил Земляной. – К «Волжскому» претензий нет – чисты как младенцы. Из персонала никто не сидел. Я даже удивился, когда узнал. Так, с этим ладно. Как мы будем женщину искать, которая устроила пальбу на месте преступления, а погодя гналась за убийцей, сметая все на своем пути? Евгения Максимовна, я надеялся, что вы мне в этом поможете. У вас случайно нет знакомой с темно-вишневым «Фольксвагеном»? У меня тут и номер записан. – Хитро улыбаясь, он достал блокнот и продиктовал номер, который я нацепляла на машину, отправляясь на дело. – Что скажете, госпожа Охотникова Евгения Максимовна? Где находится ваша машина? У вас ведь тоже «Фольксваген». Номерные знаки другие, но долго ли поддельный номер налепить.

– Что за пошлые намеки? – спросила я холодно и ответила спокойно, с достоинством: – Моя машина на стоянке, а если ее там нет, то, значит, угнали. Я не малолетка, Вячеслав Юрьевич, не надо вот этих игр. Вы прекрасно все понимаете. Что, хотите мне пригрозить?!

– Я хочу, чтобы вы перестали причинять мне головную боль, – признался Земляной. – Нельзя ли вести себя попроще, без стрельбы, без гонок. Я же потом этот винегрет расследую. Как мне концы с концами сводить? Петерсон уже подозревает, что я кого-то прикрываю.

– Вячеслав Юрьевич, не надо меня прикрывать. Я взрослая девочка и могу сама о себе позаботиться, – сказала я, похлопав его по плечу. – Время сейчас такое, что попроще не получается, но ради вас я буду стараться – честно-пречестно!

На этом мы со следователем распрощались. Я вернулась в палату, и Конюков, дожидавшийся меня, с ходу пристал с вопросами: почему это следователь со мной поговорил, а с ним нет и не подозревают ли его в чем? Я приказала ему взять себя в руки, не болтать ерунды, а позвонить Портняжному, чтобы узнать, что тот думает делать после убийства Мясницкого.

– Скажете, что не находите себе места, думаете только о благополучии банка, и тому подобное, – напутствовала я клиента, наливая в чайник воды, – говорите все, что хотите, главное, выясните, кого он собирается ставить на место покойного.

Конюков, сидевший на кровати, нерешительно взял свой сотовый, минут пять бормотал себе что-то под нос, разглядывая телефон, потом собрался с духом, быстро набрал нужный номер и, приложив трубку к уху, прислушался. Портняжный ответил. Услышав его голос, Конюков радостно поприветствовал шефа, поинтересовался его здоровьем, рассказал о своем, а затем изложил свои чаяния о судьбе «Волжского». Прислушиваясь к разговору, я села к столу, отрезала себе пару ломтей батона, намазала их абрикосовым вареньем из банки, вскрытой вчера, и стала заваривать чай.

– Генрих Августович, безвластие – это ведь самое страшное. Сейчас, после убийства, в коллективе поднимется мутная волна. Люди не знают, что будет завтра. Работа стопорится, уверен, что по новым проектам вообще ничего не делали. – Прервав внезапно свою пламенную речь, Конюков выслушал ответ Портняжного. При этом его лицо удивленно вытянулось. – Когда вы успели принять решение? Да, понятно, понял. Нет, у меня нет возражений. Если правление постановило. До свидания, Генрих Августович. Выздоравливайте.

Отложив сотовый, Конюков сквозь зубы процедил:

– Чудненько! Красота! – Посмотрел на меня и с обидой пояснил: – Представляете, Евгения Максимовна, нового председателя правления уже выбрали. Молниеносно, как по волшебству! И угадайте, кто! Конечно же, Вера Давыдовна! Мне Портняжный больше не доверяет.

Мысль, что Тыртышная стала его начальником, доставляла Конюкову чудовищные мучения. С жаром он рассказал мне, какая избранница Портняжного безынициативная, безвольная, неспособная мыслить масштабно. С ней банк точно пойдет ко дну. Я терпеливо выслушивала его нытье, а когда клиент решил перевести дух, сказала ободряюще:

– Андрей Кондратьевич, в назначении Тыртышной ведь есть и положительные моменты.

– Какие это положительные моменты? – спросил Конюков, прищурившись, точно подозревая меня в измене.

– Такие, что теперь убийца, по идее, должен будет охотиться за ней, – объяснила я свою позицию. – Если она так плоха, то со временем Портняжный поймет свою ошибку, а к тому времени убийцу схватят. Тыртышную снимут, а вас назначат.

– Ага, интересная теория, – похвалил Конюков с иронией, – есть только одна маленькая проблема. Заняв пост председателя, Тыртышная в первую очередь выживет меня, Портняжный ей препятствовать не станет из-за размолвки с Кравцовым. Понимаете, я со свистом вылечу с работы.

– Ну, не знаю тогда, поговорите с Портняжным, убедите его, что вы нужнее банку, чем Тыртышная, – пожала я плечами, наливая себе чаю. Что я могла ему еще предложить? Конюков скривился, словно съел клопа в малине. Идею убеждать Портняжного он назвал смешной.

Отрезав себе лимона, я бросила кружочек в чашку и предложила:

– Давайте я поговорю с Портняжным.

Конюков посмотрел на меня как на умалишенную.

– Вы? Да он с вами и разговаривать не станет. Что вы ему скажете? Или испытаете на нем химию, как хотели на Мясницком?

– Эх, Андрей Кондратьевич, не понимаю вашего скепсиса. – Я взяла свой сотовый, набрала номер Портняжного и, когда соединили, уверенно заговорила: – Генрих Августович, здравствуйте. Это Евгения Охотникова, телохранитель.

Голос Портняжного был неузнаваем – какой-то сипящий, словно надорванный от длительного крика.

– Что вы от меня хотите, Евгения Максимовна? – спросил он через силу. – Мне телохранитель не нужен.

– Помните, не так давно я охраняла Кравцова, директора молочного, и мы с вами встречались в кафе, – быстро проговорила я, не давая Портняжному положить трубку.

– А, это вы, – протянул он, и в словах послышался даже некий намек на радость, как от встречи с другом. – Вы тогда, Евгения Максимовна, классно все провернули. Спасли предприятие и устранили людей, жаждавших убрать моего родственничка и разрушить комбинат.

– В этот раз я хочу того же самого, – бодро подхватила я, – спасти ваш банк и сотрудников. Я работаю на Андрея Кондратьевича Конюкова, расследую весь этот ужас, что происходит. Мне надо с вами встретиться и безотлагательно обсудить некоторые вопросы, чтобы трагедия, произошедшая с Мясницким, не повторилась.

– Похвальное желание, – сдержанно согласился Портняжный, – однако по некоторым причинам, которые известны Конюкову, я, наверное, ваше предложение о встрече отклоню.

– Я знаю причины вашего отказа, но уверяю вас, Кравцов не причастен к вашим неприятностям, – продолжала я планомерно повышать давление. – Вам просто необходимо со мной встретиться. Я способна вам помочь, не предавая ваши тайны огласке. Ни к милиции, ни к налоговой я не имею никакого отношения. Работаю лишь на себя, зарабатываю деньги, абсолютно независима.

– А как же интересы клиента? – спросил Портняжный заинтересованно.

– Я обещала, что Андрей Кондратьевич останется в живых, и я сдержу свое слово, – ответила я, – остальное не мои проблемы. Мне главное, чтоб прекратились убийства и жизни моего клиента ничто не угрожало.

– Хорошо, я с вами встречусь, – произнес Портняжный со вздохом. – Как соберетесь, подъезжайте ко мне домой. Встретиться в другом месте я не смогу по состоянию здоровья.

– У вас дома, отлично, скоро буду, – пообещала я, отключила сотовый и испытующе посмотрела на клиента.

– Ладно, вы добились, что он с вами встретится, – признал Конюков мою победу, – только не обольщайтесь, что он потерпит критику в адрес своей кадровой политики. Никто не может ему указывать. Он такой человек.

– Поживем – увидим, – подморгнула я ему, отхлебнув большой глоток чая. Вскоре заявилась «суперженщина» – так я про себя окрестила жену клиента. С порога она стала сыпать упреками, что супруг мало ест, мало двигается и много времени проводит перед телевизором. На стол было выложено то, что она приготовила за утро, и тема разговора сменилась.

Анжела рассказала, как чуть не умерла со страху, когда пятнадцать минут назад посмотрела новости про убийство Мясницкого. Она покосилась в мою сторону.

– Вы же собирались к нему вчера, и я подумала сразу, что это вы его так, потом сказали, что убийца был мужчина, и у меня сразу от сердца отлегло. Помчалась сюда.

– Не буду мешать вашей идиллии. – Я поднялась с кресла, одернула блузку. Из стенного шкафа достала вешалку с пиджаком. Мои сборы у супругов вызвали легкую панику.

– Евгения Максимовна, вы куда, а как же убийца? – затараторила Анжела испуганно. – Вы видели, что он сотворил с тем мужчиной? Это же точно маньяк.

– Это он хочет, чтобы другие так думали, – бросила я, надевая пиджак, – на самом деле он знает, что делает, и преследует определенную цель. Сюда он не придет. Опасность сейчас, по-моему, грозит Тыртышной, но ее хорошо охраняет милиция. После промаха с Мясницким они не захотят второй раз сесть в лужу.

Анжела собиралась задать вопрос, но Конюков, упредив его, объяснил, почему сейчас опасность грозит Тыртышной. Ее возмущению не было границ.

– Как он смел с тобой так обойтись! – восклицала она, подразумевая Портняжного. – Ты на него батрачил, а он…

– Все образуется, – Конюков успокаивающе обнял жену. – Если что, я найду другую работу. Классные специалисты везде нужны.

– Не вздумай увольняться, – мурлыкнула ему в плечо Анжела. – Этот старый придурок поймет, что ошибся, и назначит тебя председателем. Остальные члены правления лишь марионетки в его руках.

Я велела парочке следовать моим инструкциям и вышла. Портняжный должен пролить свет на это темное дело. Он знал больше, чем говорил. Моя задача – вытянуть из него нужные мне сведения. Проходя по больничному коридору, я мысленно готовила себя к разговору, подбирала вопросы, выстраивала их очередность. К месту добралась на такси, вышла, осмотрелась. Вот оно, справа, кафе «Чеширский кот» с кошачьей улыбкой на вывеске, слева здание банка «Волжский», над ним, на пятом этаже, жил Портняжный.

Я подумала, что неплохо бы заодно зайти в банк, поговорить с Тыртышной и кем-то из службы безопасности. В кармане лежало удостоверение следователя прокуратуры. Поскольку с Портняжным мы на конкретное время не договаривались, я зашла в кафе. Там в туалете при помощи лезвия сковырнула фотографию лже-Хомутовой и наклеила свою с таким же оттиском печати на уголке. В потайном отделении сумочки у меня хранилась целая куча таких фотографий к различным удостоверениям, с различной степенью моей загримированности.

Грима я с собой не захватила, так как не собиралась раньше посещать банк, но теперь эта идея показалась мне привлекательной. Одно дело доклады Юзера, и совсем другое – видеть предполагаемого противника воочию. В банке полно камер, и не стоит оставлять на записях свое изображение. Светлый парик, как на фотографии, темные очки в пол-лица лежали в сумочке для экстренного случая – если вдруг понадобится быстро сменить внешность. Невесть что, но в отдельных случаях работает. Выйдя из кафе, я пошла к банку, стараясь, чтобы камера при входе не запечатлела меня анфас. На крыльце я смотрела в пол, а внутри банка, у двери служебного входа, в сторону.

Охранники изучили мои документы, проконсультировались с начальством, и уже через минуту я сидела перед начальником службы безопасности банка – седоватым крепышом с острыми колючими глазами. Он поведал, что работает в охранном агентстве «Пантера», с которым у банка заключен договор на охрану центрального офиса и пяти филиалов банка «Волжский» по районам области, был со мной мил и доброжелателен, однако ничего ценного не поведал. Отделывался общими фразами и постоянно напоминал, что уже сотню раз рассказывал все милиции и прокуратуре.

– А кое-чего и не рассказали, – решила я блефовать, – о своих проблемах. Портняжный сказал, что виновата во всем служба безопасности банка.

– Он что, так и сказал? – возмущенно спросил начальник службы безопасности и, сообразив, что может сболтнуть лишнее, включил дурачка. – Позвольте, какие проблемы? О чем вы говорите? Я не знаю ни о каких проблемах. Вот сейчас – да, у нас проблемы. А не так давно не было никаких проблем.

За улыбкой на его лице я разглядела внутреннюю напряженность. Пытать дальше не имело смысла – все равно будет молчать. Дело, скорее всего, касается тайных операций банка с черным налом. Я помнила, как работали на молочном. Пятьдесят процентов товара, так и не учтенного, уходило в магазины, а оттуда налом возвращалось назад. Часть из этих денег шла Портняжному, и уверена – это не единственный источник его теневых доходов. Деньги как-то легализуются. Может, убийства связаны с этим. Кого-то обделили или кинули.

Из службы безопасности я отправилась к Тыртышной. Вера Давыдовна еще не успела переехать в кабинет председателя правления. В своем старом кабинете в полумраке при свете настольной лампы она перебирала бумаги на столе. Жалюзи плотно закрыты.

– Можно войти? – спросила я, постучавшись и заглянув в дверь. Чтобы не пугать, показала свое липовое удостоверение. – Мне надо с вами срочно поговорить. У вас найдется пять минут, Вера Давыдовна?