Текст книги "Умри, моя невеста"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Попробовав солянку, я и впрямь осталась довольна, хотя вообще-то это не самое любимое мое блюдо. Признаться, больше меня порадовали мясные рулетики на второе, а также фруктовый десерт с ломтиками настоящего личи – кисло-сладкой китайской сливы, – что и в самом деле редкость в местных заведениях.

Беседа между Бобровым и таинственным инкогнито длилась минут пятьдесят. Я выпила уже два стакана сока и выкурила три сигареты. Сытый желудок не очень-то звал двигаться, и я могла ждать сколько угодно. Но легкое беспокойство не давало долго радоваться затянувшемуся отсутствию клиента.

Наконец Бобров появился в зале. Но за минуту до него из дверей кабинета вышел невысокий, юркий, почти лысый мужчина с аккуратной бородкой, в безукоризненном костюме, державший в руке черный портфель. Маленькие глазки за тонкими очками были быстрыми и хитроватыми. Он любезно улыбнулся метрдотелю и скользнул к выходу, унося с собой запах «Хуго босс». Но мне хватило этого времени, чтобы незаметно, заранее приготовленной миниатюрной камерой сделать несколько снимкой господина.

Бобров был очень благодушен. Напряжение и сосредоточенность спали с него, он улыбался и рассыпался в любезностях:

– Простите, Евгения Максимовна, что заставил вас скучать в одиночестве, но это был исключительный эпизод. От души надеюсь, что вы остались довольны кухней.

– Спасибо, кухня вполне приличная, – сухо поблагодарила я. – Мы можем ехать домой?

– Да-да, конечно! Я же говорил, на сегодня все дела сделаны. Просто если вы желаете, можно заказать еще что-нибудь.

Я отказалась, поскольку вчера после банкета в Аткарске и так чувствовала себя беременной слонихой, да и сегодня не отказывала себе ни в чем, и очередная порция чего-нибудь вкусного была бы откровенно лишней. И вообще, не мешало бы провести парочку разгрузочных дней, а то эдак через неделю я по комплекции догоню самого Боброва…

Мы покинули ресторан и вернулись в машину. Пронырливого господина с бородкой уже не было. Я подождала, пока Бобров усядется, и тронулась с места. По дороге он пытался шутить, но я не реагировала. В какой-то момент из кармана его пальто послышался писк, и Бобров вытащил мобильный телефон. После прочтения сообщения, он выглядел несколько обескураженно.

Подумал немного, после чего торопливо произнес:

– Простите, Евгения Максимовна, притормозите пока.

Я послушно остановила машину. Бобров потер лоб, снова задумался, потом проговорил:

– Я вынужден вновь просить у вас прощения, но, как выясняется, вечер еще не окончен.

– Куда едем? – по-деловому спросила я.

– В кафе «Русь».

Я не стала задавать больше вопросов, так как уже убедилась, что если Бобров хочет от меня что-то скрыть, он не станет распространяться. Однако тут он неожиданно заговорил сам:

– Михаил прислал эсэмэску. Просит встретиться с ним.

– Вы же сказали его матери, что больше не дадите ни копейки, – напомнила я.

– Да, но он просит о встрече не за этим.

– А зачем?

– Вот. – Бобров протянул мне свой мобильник и высветил последнее сообщение.

Оно гласило: «Папа, прости меня за все, я был не прав. Давай встретимся к кафе «Русь» на Магницкой в 20.00 и спокойно поговорим. Твой сын».

– Ну что ж, вас можно поздравить, – развела я руками, возвращая сотовый Боброву. – Кажется, сбывается то, о чем вы сокрушались: ваш сын хочет наладить с вами контакт.

Бобров заметно заволновался. При этом он не мог скрыть своей внутренней радости. Сначала он ерзал на сиденье, потом попросил остановить у одного из магазинов, в который быстро забежал сам и вернулся с большой коробкой торта. Я подавила улыбку: подобный презент был уместен для малыша, но не для великовозрастного детины. Видимо, и сам Бобров, не отдавая себе отчета, привык воспринимать своего Мишеньку как ребенка.

– Как вы думаете, Ангелина передала ему наш разговор? – спросил он у меня.

– Если они виделись, то думаю, что наверняка. Разве что опустив последнюю сцену, – усмехнулась я.

Бобров нахмурился, потом произнес:

– Я принесу Ангелине свои извинения. И закажу букет.

– Погодите бежать-то впереди паровоза, – остановила я его. – Давайте дождемся самого свидания. Вы позволите мне присутствовать?

Бобров снова задумался.

– Да, – наконец произнес он. – В конце концов, вы женщина и сможете, если что, смягчить ситуацию. Мы уже очень давно не говорили с сыном по душам, я отвык и боюсь что-нибудь сморозить. Вы будете меня тормозить, если что. Договорились?

– Я вообще-то не тормоз, но постараюсь, – проворчала я и остановила машину: к кафе «Русь», находившемуся в подвальчике на узкой улице Магницкой, мы уже подъехали.

– Торт-то оставьте, потом отдадите, там все равно нельзя его резать, – успела я дернуть за рукав Боброва, который потащился к ступенькам вместе с коробкой.

Мне было не очень понятно, почему владельцы кафе выбрали для него такое название – видимо, просто от балды. Вряд ли они были русскими патриотами, поскольку блюда, подававшиеся в нем, были вполне стандартными и распространенными в большинстве кафе города. Никакими национальными особенностями они не выделялись, и их с успехом могли готовить в любой стране мира.

Бобров осмотрел все столики, выбрал, как ему показалось, самое уютное место и предложил мне меню. Так как я практически несколько минут назад закончила трапезничать в «Волге», то от еды отказалась наотрез и заказала бутылку минеральной воды. А к ней грешным делом с удовольствием присовокупила бы еще и маалокс: грибная солянка и свинина были тяжеловатым сочетанием для желудка.

Бобров тоже недавно нагрузился пищей, посему голоден не был. Он решил составить мне компанию и также попросил минералки, а сыну заказал полноценный ужин.

Насколько я поняла, Михаил еще не подъехал. Бобров постоянно поглядывал на часы, поднимал взгляд к дверям и несколько раз выхватывал сотовый телефон, намереваясь позвонить, однако каждый раз раздумывал и клал его рядом. Наконец я заметила, как он встрепенулся и даже стал приподниматься со стула. Я скосила глаза: по ступенькам спускался молодой шатен среднего роста, сероглазый, одетый в молодежный балахон с капюшоном и джинсы. Вообще-то подобный стиль больше подходил беззаботному тинейджеру, чем начальнику колбасного цеха, но я уже была наслышана о Михаиле и особенностях его натуры, посему почти не удивилась. И вообще, внешний вид сынка моего клиента волновал меня в последнюю очередь.

Михаил подошел к столику, улыбающийся Бобров поднялся ему навстречу.

– Привет, – проговорил он, протягивая руку.

– Привет, – чуть хрипловато откликнулся сын.

Рукопожатие вышло каким-то неловким, и Михаил неуверенно опустился на стул. Бобров продолжал улыбаться, глядя на него.

– Ты ешь, ешь! – спохватился он.

Михаил пожал плечами и взялся за вилку, покосившись на меня.

– Это Евгения Максимовна, она живет у нас, помогает мне вести дела, – сразу же оговорил Бобров момент моего проживания, дабы Михаил не заподозрил во мне любовницу отца.

Тот неопределенно повел плечом.

– Ну… как твои дела? – тем временем поинтересовался отец.

– Нормально… – односложно ответил Михаил, но не удержался и добавил: – А что, мама не говорила?

– Да, она говорила о твоих трудностях, но все это уже старые дела, известные мне, – закивал Бобров.

– А что, нужны новые? – вдруг усмехнулся Михаил.

– Нет, с меня и старого хватит! – шутливо замахал руками Бобров, сохраняя дружелюбный тон. – Рад, что мы с тобой смогли вот так встретиться, чтобы наконец поговорить.

– Я давно пытался с тобой поговорить, ты сам отказывался, – припомнил Михаил.

– Но это только потому, что ты заводил одну и ту же песню, – оправдываясь, ответил Всеволод Евгеньевич. – Все разговоры сводил на деньги, разве это могло меня радовать? Ну, давай не будем сегодня об этом! – миролюбиво воскликнул он. – Наконец-то мы можем поговорить о другом.

Во взгляде Михаила, брошенном на отца, отразилось недоумение.

– То есть как? – пробормотал он. – Как не будем? А о чем о другом?

– Ну, не знаю, разве мало тем для разговоров? Ты давно ничего мне не рассказывал о своей личной жизни, вот и… Девушка-то у тебя не появилась?

– Не появилась! – неожиданно резко ответил Михаил. – И знаешь, почему? Потому что девушки не любят мужчин с пустыми карманами! Они их и за мужчин-то не считают!

Бобров изумленно смотрел на сына, не понимая, к чему тот клонит.

– И ты прекрасно знаешь, что я сейчас как раз в таком положении!

Я, помня о функции, которую попутно с телохранительской возложил на меня Бобров на время этого разговора, чуть наступила ему на ногу и придавила носок ботинка.

– Миша, мы же договорились не говорить сегодня об этом, – стараясь сдерживаться, мягко произнес Бобров.

– Да? – саркастически протянул Михаил. – А мне казалось, что мы договорились совсем о другом!

Он резко отодвинул тарелку, которая, кстати, была уже почти пустой.

– То есть ты не дашь мне денег? – с едва заметной угрозой в голосе спросил он.

– Я же уже сказал… – начал было Бобров, но все же не удержался: – Ты опять завел ту же шарманку! – закричал он. – Я думал, что ты наконец-то решил пообщаться по-человечески, а ты… Ты, оказывается, еще хуже, чем я думал! Решил сыграть на отцовских чувствах! Я думал, ты поумнел и повзрослел, а ты опять? Значит, только за деньгами меня звал? Сам придумал или мамаша подсказала?

– Че-го?! – вскакивая со стула и сжимая кулаки, вскричал Михаил. – Я решил сыграть? Я тебя звал? Да это ты сам меня позвал! Я думал, ты и правда жалеешь о случившемся, решил помочь сыну, а ты! Я всегда знал, что ты только притворяешься, корчишь из себя примерного отца, а на самом деле тебе на меня плевать! Решил ерундой отделаться, обедом накормить, да? За тарелку супа меня купить хочешь? Квартиру купил, теперь всю жизнь попрекать ею будешь?

– Что ты несешь, когда это я тебя попрекал? – ахнул Бобров и схватился за сердце.

– А если речь о серьезном заходит, ты сразу в кусты! – не слушая его, продолжал разоряться Михаил. – Да ты только о Катьке и заботишься, потому что боишься, что Лариска тебя бросит, если ты их обеих ублажать не будешь! Конечно, в остальном уже слабоват стал – так хотя бы деньгами взять, да? Где уж тут на сына найти, когда бабу нужно возле себя удержать!

– Что-о-о? – Бобров побагровел и, вскочив со стула, схватил Михаила за грудки. – Да я тебя, щенок, сейчас по стенке размажу!

Он с неожиданной силой крепко ухватил сына за плечо, свободной рукой отвешивая ему хлесткие оплеухи. Михаил пытался вырваться, но рука отца была крепче. Я видела, как косится в нашу сторону охрана кафе, но пока что не вмешивается, и решила проявить инициативу сама.

Я перехватила руку Боброва, но несильно, и негромко, но четко проговорила ему на ухо:

– Всеволод Евгеньевич, успокойтесь и возьмите себя в руки. Давайте сейчас же уедем отсюда.

Бобров, кажется, не собирался отступать так просто, однако хватку все же ослабил, и Михаилу удалось наконец вырваться из его цепких пальцев. Взъерошенный, он стоял, откашливаясь, и бросал на отца злобные взгляды. Поправив съехавший набок капюшон, он вытер рот взятой со стола салфеткой и хотел было продолжить свой монолог, но тут вступила я:

– Миша, ты лучше езжай пока. Вернуться к этой беседе всегда сможешь в другом месте.

– А я больше не собираюсь к этому возвращаться! – огрызнулся Михаил, почти не глядя мне в лицо. – Я уже все сказал!

– Все сказал? – снова завелся Бобров. – Да тебе за такие слова голову нужно оторвать! Я тебя предупреждаю – еще раз позволишь себе подобную выходку, я тебя своими руками задушу! – проорал он, и местная охрана снова покосилась в нашу сторону.

Всеволод Евгеньевич был зол не на шутку. Опасаясь, как бы они снова не накинулись друг на друга, я стала между отцом и сыном и еще раз повторила:

– На сегодня все прекращается. Всеволод Евгеньевич, поехали домой!

Бобров, задыхаясь от гнева, застегивал пальто и наматывал шарф. Михаил, не желая, видимо, выходить из кафе вместе с нами, первым двинулся к лестнице. Всеволод Евгеньевич дождался, когда он дотопает до верха, присел на стул, посидел некоторое время со скорбным видом, потом бросил на столик несколько купюр и пошел к лестнице.

– Что ж, вечер явно перестал быть томным, – резюмировала я, когда мы сели в машину. – Едем домой?

Бобров мрачно кивнул, и я направила «Тойоту» в сторону Кузнецкого ущелья.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Дома Бобров сразу же прошел к себе в кабинет, находившийся на первом этаже, и закрылся изнутри. Удивленная Лариса прошла к двери, тихонько постучала.

– Я занят, оставьте меня в покое! – нелюбезно прорычал Всеволод Евгеньевич, и перепуганная женщина отшатнулась, однако продолжать расспросы не решилась и отошла.

– Что с ним? – шепотом обратилась она ко мне.

– С сыном поссорился, – коротко прокомментировала я, и в глазах Ларисы сверкнул огонек беспокойства и досады.

Она хотела было что-то сказать, потом внимательно посмотрела на меня и, махнув рукой, направилась в свою спальню.

– Ужин на кухне, в микроволновке, – бросила она через плечо, закрывая за собой дверь.

Камиллы, как я поняла, дома не было, домработница Тамара Михайловна уже тоже отбыла. Собственно, мы находились втроем: чета Бобровых, разбредшаяся по разным комнатам, и я. Постояв в одиночестве в коридоре, я пожала плечами и решила не нарушать гармонии: отправилась к себе и переоделась. Ужин в микроволновке я благоразумно проигнорировала.

Ближе к ночи Бобров все-таки выбрался из своего кабинета и прошел в гостиную. Увидев, что она пуста, проследовал к спальне и постучал. Лариса что-то холодно ответила из-за двери, и Всеволод Евгеньевич заговорил быстро и мягко, извиняющимся тоном. Через пару минут Лариса милостиво отперла дверь, и Всеволод Евгеньевич тут же просочился внутрь. Я наблюдала за этой сценой из-за угла. Мне необходимо было перед сном побеседовать с Бобровым.

Я подарила им с супругой полчаса на примирение и всякие сюси-пуси, после чего на всякий случай набрала номер сотового Всеволода Евгеньевича.

– Да! – с удивлением и легкой тревогой отозвался он. – Что случилось?

– Ничего, просто не хотела личным вмешательством прерывать супружеский отдых. Поговорить бы надо.

– Проходите в кухню, – сказал Бобров.

Он явился туда сразу же за мной, уже переодетый в домашний костюм. Вид у Всеволода Евгеньевич был уже не раздраженным, а умиротворенным. Лариса тем временем проскользнула в душ.

– Так что? – доставая из холодильника коробку с соком и наливая себе в стакан, спросил он.

– Где живут Михаил и Агнешка? – спросила я.

Бобров наморщил лоб.

– А зачем вам Михаил? – не отставал Бобров.

Я вздохнула.

– Я вам уже говорила при первой встрече, что главной задачей для себя как телохранителя я считаю обнаружение источника угрозы.

– А вы что, думаете, что он известен Михаилу? – выпучил глаза Бобров.

– Не уверена. Но кое-какое предположение у меня есть, – уклончиво сказала я. – Он прислал вам эсэмэску со своего номера?

Бобров нахмурился и полез в карман за своим сотовым.

– Нет, – удивленно проговорил он, нажимая кнопки. – Номер мне неизвестен… А я даже не обратил на это внимания.

– Понятно, вы были воодушевлены предстоящей встречей, – кивнула я.

– Но он вполне мог сменить сим-карту! – не понимая еще, к чему я клоню, ответил Бобров. – Миша – парень рассеянный, телефоны теряет часто.

– Вот я это и выясню.

– А когда?

– Да прямо сейчас, – бодро улыбнулась я. – Днем вашего сына найти, мне кажется, труднее. Как я понимаю, в колбасном цехе он редкий гость.

– Но вы что же, собираетесь оставить меня одного? – забеспокоился Бобров.

– Сейчас это не страшно, – постаралась я успокоить его. – Вы же у себя дома, двери крепкие, ворота еще надежнее. Окна все я проверила и закрыла ставни. Просто не открывайте никому и спокойно ложитесь спать. И дайте мне ключи от ворот и от дома, чтобы я никого не тормошила и не нарушала ваш сон.

– А когда вы вернетесь? – подозрительно спросил Бобров.

– Не хочу вам врать, так как не знаю точно. Но сразу после беседы с вашим сыном и вашей бывшей тещей.

– Я все-таки не думаю, что она вам что-то даст, – пытался настоять на своем Бобров.

Я молча сверлила его немигающим взглядом, и он сдался.

– «Сталинку» с башенками напротив консерватории знаете?

Я кивнула.

– Сто восьмая квартира, – как-то обреченно выдохнул он. – Адрес Михаила вам скажет Ангелина, я номер квартиры не помню.

– Хорошее место, – одобрила я.

Бобров ничего не ответил, он только хмурился. Его не радовала перспектива остаться без телохранителя в собственном доме.

– Если так тревожитесь, можете вызвать на пару часов охранников из «Барса», – посоветовала я. – Но можно все же просто лечь спать. Здесь вам ничего не угрожает. Кстати, а где ваша дочь?

– С Вадиком поехали в боулинг-клуб.

– Ладно, мне пора. Давайте ключи. – Я поднялась со стула и посмотрела на Боброва, протянув ладонь.

Он отдал мне запасной комплект. Пока я обувалась, он пытался давать мне какие-то наставления и все-таки отговорить от выхода из дома. Но я уже приняла решение.

Первым делом я добралась до своего «Фольксвагена» и села за руль, с удовлетворением отметив, насколько приятнее привычный автомобиль. «Тойота», конечно, круче, но «Фолькс» роднее. Повеселев, я сразу же направила машину в сторону тарасовской консерватории.

Времени было около одиннадцати вечера, и, хотя движение уже не было столь плотным, как в часы пик, все же автомобилей на улицах было предостаточно. Улица Немецкая, на которой находился нужный мне дом, была пешеходной зоной, и мне пришлось остановить машину чуть вдалеке и добираться до дома, в котором проживал Михаил, пешком по квадратным плитам мостовой. Однако войти в дом я не успела: черные решетчатые ворота, ведущие во двор «сталинки», гулко распахнулись, и оттуда появилась знакомая чуть ссутуленная фигура. Я сразу узнала Михаила. Он размашистой походкой шел по Немецкой, натянув капюшон своего балахона по самые брови. Вид у него был хмурым, и я подумала, что он, наверное, успел поделиться с мамой разговором с отцом, закончившимся для обоих разочарованием.

Сперва я решила догнать парня, но тут же благоразумно рассудила, что лучше было бы все-таки за ним проследить. Противоречившая его поведению эсэмэска с непонятного номера заставляла выбрать именно такой вариант действий.

Михаил дошел до дороги, свернул налево, сделал несколько шагов и дернул ручку старенькой красной «четверки», стоявшей у тротуара.

«Да уж, начальник колбасного цеха мог бы позволить себе тачку и покруче, – мысленно усмехнулась я и добавила: – Если бы не спускал деньги по клубам и казино!»

Михаил тем временем сел за руль и попытался завести автомобиль. Мотор несколько раз рокотал и глох. Лицо парня приобрело совсем сердитое выражение. Закурив сигарету, он снова раздраженно попытался его завести. Наконец с пятой попытки двигатель взревел, и машина резко дернулась с места. Я же быстренько заскочила в «Фольксваген», плавно тронулась и последовала за младшим Бобровым. Тот проехал один квартал и свернул направо, продолжив движение. Я спокойно ехала за ним, удовлетворенно отметив, что то, что за ним могут следить, Михаилу даже в голову не приходит.

Мы добрались до Привокзальной площади возле железнодорожного вокзала, и Михаил тормознул свою «четверку» возле дверей здания с высокими окнами на углу. Это была гостиница, на первом этаже которой располагалось казино «Млечный путь».

Михаил вылез из машины и прошел к дверям. На входе у него возникло небольшое замешательство: охранник перегородил ему дорогу и что-то сказал. Михаил горячо запротестовал, жестикулируя и прижимая руки к груди. Я же в это время, не переставая наблюдать за ним, быстро преобразилась: надела парик с длинными кудрявыми локонами, очки с простыми стеклами, при помощи ярко-алой помады увеличила губы под африканские. Джинсы же, под которые предусмотрительно надела колготки, сменила на короткую юбку в обтяжку. Бросив взгляд в зеркало, осталась довольна: узнать теперь в этой женщине-вамп ту Женю Охотникову, что в брюках и свитере, с забранными в хвост прямыми волосами, скромно сидела возле Боброва в кафе «Русь», было невозможно.

Михаилу тем временем удалось-таки пройти в зал. Я не замедлила сделать то же самое. Куртку я оставила в машине, и теперь стояла перед входом в казино в соблазнительной короткой юбке и блузке с глубоким декольте. Охраннику на входе, чуть подавшемуся вперед при моем появлении, я слегка улыбнулась и низким грудным голосом сказала: «Добрый вечер». Охранник посторонился, не сказав мне ни слова.

Внутри я, несмотря на полумрак, тут же увидела, как Михаил сразу же прошел к стойке бара и заказал бутылку джина. При этом он постоянно оглядывался на зал, в котором располагались игровые автоматы и рулетка.

Однако первым делом он все же опустошил бутылку, причем сделал это довольно быстро. Я, взяв стакан сока, наблюдала за ним со своего места за дальним столиком.

Покинув бар, Михаил двинулся вперед, проигнорировал зал с игровыми автоматами и прямиком пошел к рулеточному столу. За ним уже сидели двое мужчин и женщина лет сорока пяти в блестящем золотистом платье и небрежно накинутой поверх куртке из норки. Все они бросили на подошедшего Михаила взгляды исподлобья. Судя по ним, личность Боброва-младшего была им хорошо знакома, и знакомство это не являлось приятным или полезным. Но свободное место за столом наличествовало, и Михаил тут же его занял, как-то заискивающе улыбнувшись сразу всем и проговорив приветствие. Публика ответила сквозь зубы и продолжила игру.

Я не стала светиться и подсаживаться к столу. Хоть и не сомневалась в надежности своей маскировки, все-таки привлекать к себе внимание мне не хотелось. И я просто стала сзади вместе с еще несколькими зрителями.

Буквально через несколько секунд я увидела, как Михаил преображается. У него разгорелись глаза, рот приоткрылся, взгляд стал фанатичным. Руки его немного подрагивали, когда он вынимал деньги или пересчитывал фишки.

При этом он нервничал. Поставив на одно число, тут же дергался и пытался переменить ставку, но все же возвращался к первоначальной под холодным взглядом крупье, невозмутимо озвучивающего результат. Дожидаясь, пока остановится барабан и стрелка объявит пан или пропал, он возбужденно постукивал ногой под столом.

К слову сказать, после первой ставки ему повезло. Ставка, правда, была невелика, но выигрыш приободрил Михаила и заставил сделать более высокую. Взгляд его лихорадочно блестел, пока вращался барабан. Вот он остановился, и Михаил не смог удержаться от отчаянного возгласа.

Женщина в норковой куртке тем временем сгребла полученную стопку фишек и, поднявшись со стула, гордо удалилась из зала. Михаил смерил ее завистливым взглядом, но играть не прекратил. Напротив, поражение еще больше подстегнуло его. Он, уже ничего не высчитывая, ставил наобум.

Я спокойно наблюдала, чем все это закончится. Михаил периодически доставал носовой платок и вытирал им вспотевший лоб. Казалось, он не замечал ничего вокруг, и покажись я сейчас перед ним в своем обычном обличье, он, скорее всего, даже не вспомнил бы меня и просто не обратил внимания.

Проигравшись несколько раз подряд, он заметно помрачнел. Сунув руку в карман и обнаружив, что он пуст, Михаил вскинул глаза на крупье и улыбнулся жалкой улыбкой. Крупье немигающим взглядом смотрел на него и ждал. Михаил развел руками и не очень уверенно произнес:

– Можно с десяточек фишек в долг? Я сейчас отыграюсь. Если нет, верну – у меня деньги в куртке, забыл в машине…

Крупье молчал. Оба мужчин за столом бросили на Боброва презрительные взгляды. Тот насупился и повторил свою просьбу уже требовательнее.

– Простите, но в нашем заведении в долг играть не положено правилами, – разлепив губы, процедил крупье.

Михаил уже хотел было продолжить канючить и даже прижал руки к груди, но тут к нему сзади подошли два дюжих молодца, ловко подхватили под мышки и поволокли к выходу из зла, но не к двери, в которую вошел Михаил, а в противоположную сторону. Никто из присутствующих не выказал и намека на вмешательство. Сам же Михаил даже не успел вымолвить и слова, настолько быстро и технично его спровадили, а сопротивляться ему было затруднительно.

Я видела, как охрана увела Михаила в какой-то узкий проход. Выждав несколько минут, со скучающим видом глядя на стол, я тихонько отошла, зевнула и направилась к выходу. Выйдя на улицу, я увидела, что «четверка» Михаила по-прежнему стоит у входа. Самого же хозяина поблизости не было. Я немного постояла, закурив сигарету. Михаил так и не появился. Выбросив окурок в урну, я подошла к «Фольксвагену» и взяла сложенный на заднем сиденье плащ-накидку темного цвета. Перекинув его через руку, отправилась на поиски.

Я завернула за угол, на Аткарскую, и медленно прошлась вдоль стены здания казино. Дальше находилась арка, закрытая металлическими воротами. Издали доносилась какая-то возня. Я потрогала навесной замок на воротах и обнаружила, что он открыт. Рядом никого не было, и я юркнула во двор. Это был обычный двор, образованный пятиэтажными домами и зданием гостиницы. Территория, принадлежавшая казино, была отделена от остальной, принадлежавшей жильцам сеткой-рабицей. Во дворе были свалены какие-то ящики, и именно из-за них слышались гулкие звуки, которые я сразу же распознала как звуки ударов ног и кулаков.

Завернувшись в плащ, я осторожно двинулась вперед, стараясь не выдавать своего присутствия. На тыльной стороне здания увидела небольшую дверь, ведущую в подвал, а перед ней углубленную площадку. Встав там, я затаилась. Самого действа за ящиками мне видно не было, зато и меня было незаметно, а вот слышимость была хорошая.

– Тебя предупреждали, чтобы ты здесь не появлялся без денег? Предупреждали? – угрожающе прозвучал мужской голос.

Ответа не последовало, да его никто и не ждал, вместо этого прозвучали три глухих удара подряд, а следом захлебнувшийся вскрик. Я не сомневалась, что за баррикадой из ящиков производится экзекуция над Бобровым-младшим. Пока что это была обычная драка, без серьезных последствий, и я решила подождать вмешиваться.

– Тебе строк давали? Давали! – снова вопросил и ответил тот же голос. – А ты снова приперся в долг просить? Ты еще старый не отдал, гнида!

– Можете забрать мою машину… – слабо прозвучал голос Михаила.

– Машину? – протянул голос и расхохотался. – Да можешь засунуть себе в жопу свою машину!

Последовал внушительный пинок ногой, и было слышно, как Михаил застонал. Но нападавшие уже выплеснули свою злость, к тому же убивать задолжавшего Боброва им явно не давали указаний. Попинав его еще немного, парни начали успокаиваться – удары становились все более ленивыми и слабыми.

Тут я услышала шаги и увидела, как мимо меня на расстоянии метров в пять быстро прошагал мужчина. Я присела в углубление и вжалась в стену. Но мужчина по сторонам не смотрел и меня не заметил. Он вышел в арку, а вскоре в нее въехала бобровская «четверка». За рулем сидел тот самый мужчина.

Он подъехал поближе к месту разборки, вышел из машины и достал монтировку. Пару минут он методично крушил стекла в автомобиле Михаила, потом, тяжело дыша, скрылся за ящиками.

– Вот тебе твоя машина! – резюмировал он. – Можешь продавать ее рублей за пятьсот, может, какой дурак и купит. Пошли, Юрок. А сюда еще раз сунешься без денег – так легко не отделаешься!

Оба молодца вразвалочку прошли к арке. Михаил остался лежать за ящиками. Я хотела было к нему подойти, однако Бобров-младший на удивление быстро очухался и поднялся на ноги. Ковыляя и размазывая кровь, текущую из носа, он плюхнулся за руль поруганной тачки и попытался завести мотор. Как ни странно, на этот раз его драндулет завелся сразу, и Михаил направил его к арке. Ехал он медленно, и я поскорее двинулась следом, чтобы успеть сесть в «Фольксваген». Выйдя из арки, поспешно скинула плащ и пошла к машине. Охранник у входа не обратил на меня внимания. Сев за руль, я вновь отправилась по следу Михаила. Я не могла понять, куда он направляется теперь – он сразу проехал по Аткарской вперед и свернул на дорогу, ведущую под мост, а далее в сторону Агафоновки – не очень благополучного района, изобилующего частным сектором и мелким криминалитетом.

Разбитое лицо Михаила выглядело страшновато, но он не замечал этого. Я в душе думала, что доедет он в таком виде до первого поста ГАИ, но Боброву хоть в чем-то повезло в этот вечер – его никто не остановил.

Он свернул в один из переулков, и «четверка» покатила вниз под горку. На этих дорогах ремонт, видимо, не производился несколько десятилетий, и мне было жалко убивать свой «Фольксваген», поэтому я старалась вести его с максимальной осторожностью.

Михаил попетлял между домами и остановился возле узкого и длинного двухэтажного здания из красного кирпича. Выйдя из машины, направился к воротам. Ворота были заперты, и он нажал на кнопку звонка. Никто, однако, не откликнулся, и Михаил кулаком забарабанил по металлу. Когда и после этого ответа не последовало, он достал из куртки мобильник и принялся с ожесточением тыкать в кнопки. Наконец ему, видно, ответили, потому что он сразу заговорил на повышенных тонах:

– Алло, Борис? Спишь, что ли? Уволю на хрен! Открывай давай, начальство приехало!

Он сунул телефон в карман и глубоко вздохнул. Потом достал из кармана платок и вытер лицо. Чище оно не стало, только кровь размазалась. В свете луны Михаил походил на вампира, и вид у него был жутковатым. Видимо, те же чувства испытал и охранник Борис – высокий, широкоплечий мужчина лет тридцати пяти, отперший ворота.

Судя по запаху чеснока и копченостей, мы находились возле того самого колбасного цеха, которым заведовал младший Бобров.

Михаил хотел было сразу же пройти в ворота, однако Борис своей внушительной фигурой загородил проход и не очень дружелюбно произнес:

– Чего надо?

Михаил тут же сменил тон и заговорил торопливо и просяще.

– Борис, это… Понимаешь, разобраться нужно! На меня наехали в казино, избили, машину разбили. Короче, давай сейчас проедем туда и разберемся вместе.

Он заглядывал охраннику в лицо и пытался тащить его за руку. Борис молча и мрачно слушал своего босса. Когда же тот закончил свою жалостливую речь, сухо произнес:

– Вот где деньги оставил, туда и иди помощи просить. А мне резона нет тебя защищать.

– Борис, да ты что? – испуганно заговорил Михаил. – Мне помощь нужна! Ты забыл, что я твой начальник? Ты меня охранять должен!

– Я цех охраняю, – кратко отозвался Борис.

– Да ты… Да я тебя завтра уволю на хрен! – заорал Михаил, сжимая кулаки.

– Да увольняй! – с презрением бросил ему Борис. – Наконец-то свалю от такого козла! И руки свои убери!

Он коротким, но сильным движением резко отбросил назад руки Михаила, которые тот тянул к нему, пытаясь ухватить за ворот куртки.