Текст книги "Коготок увяз..."

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 4

Вечер, можно сказать, только начался, а темнота в Тарасове уже царила ночная. Улицы-то у нас вообще не очень любят освещать. Посему, как это я умудрилась добраться до дома, ни разу не споткнувшись и не сломав конечности, не знаю…

Я сварила кофе, включила телевизор и набрала Иркин номер. Там царило безмолвие. Видимо, родители с чадом отправились на ночную прогулку. Надеюсь, что они не таскают Марью по казино и барам…

Ладно. Вздохнув, я повесила трубку. Задумчиво посмотрев в окно, вспомнила Свету и Лешу. Что же эти остолопы натворили? Теперь я напрямую связывала происшествие в школьном саду с историей, в которую вляпались Света и Леша. Но как заставить их говорить? Они явно не относятся к числу болтунишек…

Моя задумчивость делу не помогала. Я нарисовала квадратик, по углам распределила всю славную четверку и начала искать логическую связь. В середине неприкаянно болтался неведомый «омоновец». С помощью все тех же чисел я выяснила, что Володя был блистательным, удачливым и притягательным для особ другого пола. Про Алексея мне сообщили, что он активен, склонен к нововведениям и сильный ведущий. Света по числу имени отличалась высшей мыслительной и духовной субстанцией. А Александра… Саша получилась добродетельной, бережливой, но весьма скрытной, и ее характер был обозначен тяжелым. Скрытными-то, на мой взгляд, были все четверо. Ах да, еще неведомый «омоновец», нрав которого не подлежал раскрытию из-за анонимности. Поэтому «омоновец» мельтешил у меня по квадрату с бестолковостью компьютерного лисенка Фокса.

Свои научные изыскания я проводила потому, что через внутреннее можно было обрести внешнее.

Кстати, о внутреннем… О чем же все-таки меня спрашивала Марья? Что-то связанное с любимым ее матерью Сэлинджером… И почему мне не дает покоя ее детский вопрос?

Конечно, по числовым значениям имен еще не определишь суть человека. Но наводку-то они дают. Взглянув на часы, я убедилась, что беспокоить Пономаревых уже поздновато. Позвоню им завтра. Да и Мельниковы, легкомысленно удалившиеся ближе к ночи вместе с чадом, скорее всего, еще не пришли.

А значит, нужно поговорить с магическими костями, пока на это выдалась свободная минута… Я посмотрела на свой квадратик. Конечно, это не шедевр Малевича… Но по сути он пока тоже черный. И я, глядя на него, испытываю те же эмоции, что от «Черного квадрата». То есть чувствую себя полной дурой, которую водят за нос.

Ну, нетушки! Разберусь во всем назло врагам!

Я достала кисет с костями.

* * *

Кости упали на нарисованный квадрат, издав тихий стук. Я спросила их о Володе. Умницы, они прокатились прямо в тот уголок, где было написано его имя. Кажется, я нашла новый способ гадания?

«11+20+25». «Ваше неуемное тщеславие оттолкнет от вас человека, которого вы очень любите».

Кого? Я заинтересовалась. Сашу? Но она любила Володю. И конфликтов у них не было… Я кинула кубики второй раз. На этот раз они прокатились в уголок с именем «Света». Вот это да! Я остолбенела. Света?! Володя любил Свету?

«2+21+25». «Не страдайте, любя ее, ведь она любит другого».

Ладно. Выяснениям их сложных и запутанных отношений можно посвятить всю оставшуюся жизнь, мрачно сказала я себе. Подростки – сложные личности. А меня больше интересует мотив убийства. И тайна, окутанная мраком.

Впрочем, эта тайна могла быть напрямую связана с их таинственными отношениями между собой. Я кинула кубики. Они покатились к краю Саши.

«10+36+17». «С женщинами шутить глупо и неприлично».

Похоже, Иванова, ты вляпалась в подростковые страсти… А это такой лабиринт, из которого и нить Ариадны не выведет!

Кости покатились к Лешиному уголку.

«14+25+10». «Неверность любимого человека вызовет грядущие жизненные осложнения».

Итак, у меня получалась полная сердечная неразбериха. Володя любил Свету, но дружил с Сашей. Саша любила Володю, но догадывалась, что он равнодушен. Света любила Лешу, но почему-то ему изменила. С кем? С Володей?

А посерединке оставался неопознанный анонимный тип в омоновской форме… Кошмар! Полное сумасшествие! Я бросила кости, решив, что они сошли с ума или добросовестно занялись поиском гармонии в юношеских душах.

Кости шлепнулись прямо в середину. То есть на безвестного «героя».

И выдали мне «утешительный приз».

«4+18+27». «И все-таки все тайное рано или поздно становится явным».

Вот спасибо! Надеюсь, что это ваше «тайное» станет явным «все-таки» пораньше…

* * *

Я расслабленно откинулась на диванные подушки. Сегодняшний день не принес ощутимых результатов. Можно было бы смириться с версией простого ограбления… Можно. Но верится с трудом. И почему я не могу послать все к чертям? Что такого любопытного в этой истории?

Я попробовала отвлечься. По радио исполняли джазовые импровизации Баха. Я погрузилась в сладкие тремоло пианиста, от которых по коже начали бегать мурашки удовольствия. От джаза я иногда получаю удовольствие почти физическое. Осязаемое, так сказать. Как хорошо, что Андрюшка взял билет на фестиваль! Я улыбнулась. Джаз… Боже мой, как будет хорошо. Наконец-то я смогу даже позволить себе поехать на джем-сешн… На джеме я смогла побывать только однажды. И было это очень давно. Но воспоминания от него остались такие незабываемые и яркие, что я почти ощутила тихие, приглушенные голоса, смех, полумрак и музыку, льющуюся со сцены. Я даже начала тихонько напевать.

Все-таки что за вопрос задала мне Марья? Что-то про лошадь… Она говорила в полусне, забываясь… Просила рассказать какую-то сказку… Ах, вот же! Она спросила, знаю ли я сказку про выбор лошади… Дурацкий вопрос! Почему же он меня так волнует?

Откуда она вообще взяла эту сказку? Надо будет спросить у Ирки…

Я плыла в пространстве мелодии Баха. Я забывала, кто я такая. Вместо меня по темному ночному небу плыло большое облако. И было так сладко засыпать, как в детстве. Где-то пели тихие рождественские колокольчики. Медленно, почти неуловимым движением, я проплыла мимо стайки подростков. Они меня не заметили. Что им какое-то темное облако? «Тормоз»… А внизу китайский князь сидел на подушке и пытался выбрать лошадь. И Леша-Стрэдлейтер вдруг оказывался то Стрэдлейтером, то Колфилдом. Но мне было почти неинтересно. Я плыла в пространстве и, кажется, умирала… Или – засыпала…

* * *

Проснулась я от утренних лучей. Я потянулась и открыла глаза. Все перипетии вчерашнего дня пока оставили меня в покое. Я постановила себе за правило – о неприятностях думать только после утреннего кофе. Так и поступаю. Правда, не всегда получается.

На столе небрежно валялся мой вчерашний «квадрат». Кости остались лежать в центре. Я посмотрела туда и убедилась, что ничего не изменилось. Загадочные детские страсти так и остались полной загадкой. А вопрос, который мне задавала Марья, никаким образом не относился к интересующей меня теме. Она, оказывается, просила рассказать сказку.

Допив кофе, я решила составить план сегодняшнего дня.

Во-первых, на сегодня мне назначил встречу Александр Борисович. Состояться она должна через два часа у него дома. Значит, у меня есть в запасе свободное время.

Во-вторых… Посмотрев на телефон, решила: «Ага, второе можно выполнить, прямо не сходя с места». Я набрала мельниковский номер. По счастью, трубку подняли быстро. Это был Андрюша.

– Алло?

– Здравствуйте, Андрей Николаевич, – проговорила я басом, – это вас облпрокурор беспокоит…

– Ага, – согласился Андрюшка, – бас у тебя, Иванова, получается плохонький… Бледненький басок.

Я обиделась. Вредный Мельников человек. Ну и ладно.

– В чем проблемы? – поинтересовался он.

– А я не тебе звоню, – отомстила я.

– Кому же тогда? – удивился он.

– Я звоню твоей жене. Так что позови ее, пожалуйста.

– Та-ак, – протянул он, – спелись окончательно.

– И будем, как всегда, обсуждать твои недостатки, – пропела я.

Он помолчал. Потом сообщил, что сейчас Иринку позовет.

На некоторое время в трубке воцарилось молчание. Потом голос Ирки сказал:

– Алло, Тань, я слушаю…

– Ириночка, ты не сможешь сегодня уделить мне часок? – протянула я умоляющим голосом.

– А что? Трудности возникли?

– Ну, а ты как думаешь? Конечно… Они же все молчат, как партизаны на допросе.

– Это у них есть, – согласилась она, – давай через час, хорошо? Сможешь подойти к школе?

Я послала ей воздушный поцелуй и сообщила, что она самое милое существо, встретившееся мне сегодня с утра.

– Кстати, – вспомнила я, – что у твоей Марьи за прикол с лошадью?

– С какой лошадью? – не поняла меня Ирка.

– Она требовала у меня сказку про выбор лошади…

– А, – поняла Ирка, – Сэлинджер. «Выше стропила, плотники». Помнишь? Китайская легенда про выбор скакуна.

Ах, так вот что это за лошадь…

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Не за что, – мило сказала Ирина Сергеевна. – Жду тебя возле школы.

* * *

Спустя час я подошла к месту нашей встречи. Сумрачное небо отливало свинцом. От этого школа казалась последним прибежищем местного вампира. Нависшее серое небо делало школу мрачной. Странное освещение окрашивало стены в мертвенно-белый цвет. Небо явно готовилось к дождю. Дул холодный ветер, в общем, утро явно было не из самых приятных.

Ирка появилась из перехода, держа в руках зонтик – пока еще закрытый.

– Привет! – помахала она мне свободной рукой. – Ну, излагай свои проблемы.

– Они все друг в друга влюблены, – уныло сообщила я. – Кошмар, правда?

– Это естественно в их возрасте, – пожала плечами Ирка.

– По этому поводу у них царствует омерта…

– Тоже естественно, – Ирка улыбнулась, – у них возраст такой. Страшные тайны и полное молчание. Возраст, Танечка, возраст… Вроде бы уже не дети, но еще и не взрослые… Попробуй наладить контакт с Сашей. Она самая контактная из этой троицы.

– Она тоже себе на уме, – кисло сказала я, – еще на каком…

– Зато она нереализованная, – поведала Ирка. – А это значит, что она более разговорчивая. Просто задень ее за живое… Начни с того, что им интересно. Только не начинай с любви, ладно?

– А чем они интересуются?

– Света – музыкой. Леша – байкер. Саша… Саша с ума сходит по «Формуле-1».

– Что?

Мне показался несколько странным интерес девочки к гонкам.

– Только не похвали при ней Шумахера. Она этого тебе не простит. Ее кумир – Даймон Хилл. Запомнишь?

Я кивнула.

– И еще… – нахмурила задумчиво лоб Ирка. – Вспомни про скакуна…

– Чего? – не поняла я. Мельниковы, наверное, повернуты на лошадях. То Марья требует сказку про выбор лошади, то ее мать намекает на скакуна.

– Выбор скакуна… – пояснила Ирка. – Нужно обязательно научиться видеть внутренние качества человека. А они часто бывают тщательно скрыты под внешними…Ой, мне пора… Звонок зазвенел.

Ирка исчезла с такой быстротой, что от нее осталось облачко, так и не объяснив до конца политики правильного выбора скакуна.

* * *

До встречи с отцом Володи оставалось времени, как сказала бы моя матушка, ни туда ни сюда. Полчаса непристроенного времени. К Пономареву идти было еще рано, а попытаться еще раз вызвать на откровенность младое и незнакомое племя – поздно. Впрочем, я зашла в школу. Там царила тишина. Уроки уже начались. Значит, я опять прокололась. Вызывать без конца школьников с урока мне позволит только Ирка. А ее урок сейчас – в седьмом классе. Интересующие же меня личности в данный момент изучали химию. Я спустилась в холл школы. Там у окна я остановилась. Может быть, стоит пока посетить странного бомжа Витьку?

Я решила, что это вовсе и неплохая идея. Уже пошла к выходу, как вдруг заметила в глубине двора две фигуры. И обе эти фигуры были мне хорошо знакомы. Значит, не все ученики пытаются постичь природу химических реакций?

Возле чахлых вишневых деревьев стояли Саша и Света. Света почти плакала. А Саша, судя по выражению ее лица, находилась в состоянии глубокой растерянности.

Что-то там происходило. Я вышла из здания школы и направилась в их сторону.

Они заметили меня не сразу. Мне удалось услышать обрывок фразы, произнесенной Сашей:

– … если, конечно, вы на это пойдете… Но тебе некуда деться, понимаешь?

Света кивнула и вытерла тыльной стороной ладони глаза. Саша выглядела озабоченной.

– А если это не поможет?

Светин голос был прерывистым, как у переплакавшего ребенка.

– Но нельзя же позволять себя сожрать! – гневно выкрикнула Саша. – Уж лучше пускай убьют, чем все время в штанишки писать!

Час от часу не легче! Мои детишки, кажется, находились в крутом переплете! В их планы, оказывается, входило быть убитыми неизвестно кем и неизвестно за что!

Я сделала в их сторону решительный шаг. Света заметила меня первой. Она остолбенела, вытаращила свои ослепительно голубые глаза, теперь исполненные ужаса, и выдохнула испуганное: «Ой, мамочки…»

Саша моментально среагировала и обернулась. Кажется, она ожидала увидеть что-то пострашнее меня, потому что моя особа вызвала у нее вздох облегчения. А из этого что следовало? А то, милая моя Танечка, что эти девицы явно кого-то боятся. Причем не просто так боятся, не слегка… Обе подружки пребывают в состоянии, близком к паническому ужасу.

– Здравствуйте, девочки, – приветливо улыбнулась я. Саша кивнула, а Света молча смотрела на меня, как на тень отца Гамлета, разгуливающую по школьному садику в поисках своего странного сынишки.

– У нас – полная креза, – мрачно объявила Саша. – Знаете, кого менты арестовали по подозрению в убийстве?

Я, естественно, не знала. Даже понятия не имела.

– Витьку, – мрачно объявила Саша, – если это не маразм, то что?

– Витьку?

Я не поверила своим ушам. Безобиднейшего бомжика с растерянными и добрыми глазами…

– Представляете, он, оказывается, последний, с кем Пономарева видели. И по этому поводу он – главный подозреваемый! Полный шиз!

– А «омоновец»? А Леша? Их с таким же успехом можно арестовать… – протянула я, вздохнув.

– У этих статус социальный другой, – поморщилась Саша.

Я почувствовала себя нехорошо. Витьку мне было жалко. Но нравы ментуры я знала неплохо. Большинство безумно радовались возможности отчитаться перед руководством, а если при этом еще и наличествовала возможность поработать «собачником» – очистить улицы от несчастных бездомных, порадовав сердца наших мирных обывателей, радость переходила границы разумного.

У меня был только один шанс помочь Витьке. Найти убийцу Володи.

Посему я вперила в девиц беспощадный взгляд и тихо, внушительно сказала:

– Ну, что ж… Если и теперь вы будете изображать из себя чайников, воля ваша… Продолжайте. Пусть невинный сидит в тюрьме. Его положение напрямую связано с вашей откровенностью.

Девицы среагировали на мой призыв по-разному. Света опустила глаза, пытаясь увидеть сквозь земную кору то ли богатое нефтяное месторождение, то ли вообще Америку. Губы ее шевелились, но беззвучно. А Саша смотрела на нее и молчала. Взгляд Саши менялся от умоляющего к возмущенному. Времени у меня было в обрез. Я уже опаздывала на встречу. Я вздохнула.

– Ладно, – махнула я рукой, – можете продолжать в том же духе… Без вас обойдусь…

Я повернулась к ним спиной и пошла к переходу. Саша догнала меня и схватила за рукав:

– Я бы вам все рассказала, если бы не Светка… Подождите, может быть, мне удастся ее переубедить… Если она не захочет открывать свои тайны, я не смогу вам ничем помочь.

Я протянула ей номер своего телефона и адрес.

– Если удастся, буду вас ждать сегодня часа в четыре. Устроит?

Саша кивнула. Мне очень хотелось надеяться, что у Саши получится… Светины девичьи секреты вели к разгадке запутанного сюжета. Так что не простое любопытство двигало моим желанием узнать их.

* * *

К дому Пономаревых я подошла почти к назначенному часу. Опоздала, конечно, но всего-то на пять минут. Иногда у меня получается проявлять чудеса, достойные удивления. Даже меня потрясает иногда собственное умение оказываться сразу в нескольких местах в течение одного часа.

Дверь мне открыла полная невысокая женщина в черном. Ее глаза, обведенные черными кругами, смотрели неприветливо. Было нетрудно догадаться – это Володина мать, и мой цветущий молодой вид ее несколько раздражает.

Назвать ее красавицей я бы ни за что не осмелилась. У нее был огромный орлиный нос, несуразная фигура и лицо с цепким и недобрым выражением. Я сразу почувствовала себя под ее взглядом лишней не только рядом с ней, но и во всей Вселенной.

– Добрый день, – попыталась я растопить лед обаятельно-простодушной улыбкой. – Я – Таня Иванова. Извините, что опоздала. Александр Борисович еще дома?

– Мы больше не нуждаемся в ваших услугах, Таня, – промолвила женщина, причем «Таня» у нее прозвучало так, что я поняла – попытки понравиться ей будут тщетными. Женщина вынесла обо мне собственное суждение задолго до того, как возымела счастье со мной познакомиться. Она произнесла мое имя с выражением такого неодобрения на лице, что я почувствовала вину за свои «бесцельно прожитые годы».

– Почему? – спросила я.

– Видите ли, Таня. – В ее устах мое имя отчего-то стало своеобразным дамокловым мечом, нависшим над моей бедной головой и грозящим нанести ей сокрушительный удар. – С вами разговаривал мой муж, а его состояние в данный момент в связи с обрушившимся на нас горем оставляет желать лучшего. Насколько мне известно, милиция уже нашла убийцу. Причем сделала это совершенно БЕСПЛАТНО!

Она выделила слово «бесплатно» так старательно, что я почувствовала себя по меньшей мере еврейским ростовщиком, наживающим состояние на беде сирот и вдов.

В душе появилось неприятное чувство вины и обиды. Как будто просить гонорар за работу, причем не самую легкую, все еще является преступлением… Интересно, отчего же сама эта женщина не гнушается зарплатой мужа, явно неплохой? Судя по обстановке, в семье не слышали слова «бедность»… Коридор был неплохо сработан под европейский. Даже огромный аквариум в нишу стены поместили с подсветкой… Мебель от старости не перекосилась. Однако ты должен почувствовать себя преступным элементом, отнимающим у людей последние крошки хлеба… Стоп, приказала я себе. Не впервые ты с этим сталкиваешься, Иванова! Посему и теперь вытри сопли. Я беспечно улыбнулась.

– А вы считаете бедного бомжа Витьку способным на убийство?

– Ради ДЕНЕГ, – она опять выделила это слово, чтобы я могла обратить все внимание на данное фонетическое сочетание – так вот, ради денег сейчас люди способны на все!

– Не надо судить о людях по себе, – процедила я сквозь зубы, – не все люди метут головой улицы с единственной целью – разбогатеть и проникнуть в местный бомонд. Виктор к подобному типу не относится.

С этими уничижительными словами я развернулась и вышла. Она меня разозлила. Предположим, она помешалась от горя. Но и горе еще не повод ненавидеть людей.

Впрочем, опять я не держу себя в руках… Я спускалась по лестнице. Дверь соседней с Пономаревыми квартиры открылась, выпустив существо неопределенного пола и возраста с воплем:

– Я покажу тебе, зараза!

Существо было пьяным в дымину. По-моему, если бы его шатающаяся фигура не встретила на своем пути препятствия в виде меня, оно бы грохнулось с лестницы. Я, к счастью, послужила препятствием на пути к падению. Существо ойкнуло, притормозило и вытаращилось на меня. При ближайшем рассмотрении оно оказалось девицей, лохматой и сто лет не мытой, в мужских ботинках и штанах.

– Я его убью, – поделилось своими ближайшими планами с первой встречной, в данном случае со мной, существо и потрясло в сторону двери немытым кулаком, – вот увидишь, я разможжу этой скотине башку! И отрежу член… – Существо ссыпалось по лестнице. Дверь, выпустившая девицу, вновь отворилась, и оттуда вывалился противный амбал.

Подошел лифт. Я вошла туда, причем у меня возникло подозрение, что, если бы я не просочилась в кабину с реактивной быстротой, меня бы отодвинули мощным плечом. Мой спутник, увы, принадлежал к распространенной в наших краях породе, называемой «homo goblinus».

Всю дорогу он оглядывал меня неодобрительно и сопел. И что со мной сегодня такое? Такое ощущение, что я вышла одетой не в строгий деловой костюм, а в рваные джинсы, украшенные вышивкой и бисером, вся увешанная фенечками, и волосы мои распущены и заплетены в маленькие косички…

Крякнувший лифт открыл двери. Слава богу, наше вынужденное совместное путешествие подошло к концу.

Я вдохнула свежий воздух свободы полной грудью.

Однако, Иванова, что же делать-то дальше? Я ответила на свой вопрос сразу. Попробовать найти Пономарева. Его не было дома, совершенно очевидно. Вряд ли он позволил бы своей несимпатичной супруге такие вершины хамского обращения.

Значит, он может быть только в одном месте.

У себя на работе.