Текст книги "Всего лишь капелька яда"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 5
Кровавая драма в Кукушкинском лесу

Я проснулась поздно, все уже встали. Алина с Виком на кухне готовили завтрак.

И тут до меня дошло. Просто надо знать эту породу женщин, чтобы понять, что должна была испытывать Эмма, зная, что муж изменяет ей с секретаршей. Эмма привлекательнее ее, красивее и сексуальнее. Но она скорее умрет, чем признается в своей дикой ревности.

Мне показалось, что в этих рассуждениях я на правильном пути. И вовсе не денежные дела были причиной упрочившегося в их семейной жизни дурного расположения духа Эммы. Она постоянно была в напряжении, она мучилась, страдала. И конечно же, не оттого, что так любила мужа. Просто было задето ее самолюбие. А это, пожалуй, похлеще остальных женских чувств.

Быть может, чувство вполне понятной брезгливости и презрения к мужу, который спит с другой женщиной, наложило отпечаток и на интимную сферу их жизни. Причина охлаждения и отчуждения рождала новую причину, и этот снежный ком в конечном счете подвел под их отношениями криминальную черту: Эмма решила убить мужа. И тем самым избавиться от унизительного чувства ревности.

Но почему Яков, который любил Эмму – это всеми признается как аксиома, – изменял жене?

На это существует очень простой ответ. Ему, как любому другому мужчине, необходимо, чтобы его любили. Алина была очень удобным в этом плане объектом. Она всегда находилась рядом. Им даже не надо было скрываться. Кто знает, будь Эмма поумнее и поласковее, может, ее муж и не спал бы со своей секретаршей.

– Алина, почему ты такая седая? – спросила я, усаживаясь за стол и принимаясь за тост. – Это у тебя от рождения или как?

– Это краска, – коротко ответила она. Очевидно, я допустила промашку, заговорив о таких вещах в присутствии мужчины. Вик меланхолично помешивал кофе.

– Я согласна помочь тебе, – сказала я, обращаясь к Алине. – Но мне потребуется и твоя помощь. И прямо сейчас. Скажи, где был Фионов с десяти утра до двух дня.

– В офисе его не было, это точно.

– Мне надо с ним встретиться. Его алиби меня беспокоит даже больше, чем алиби Эммы, – сказала я, давая тем самым понять, что не исключаю из списка подозреваемых Эмму.

У Алины даже заблестели глаза.

– Она вообще неизвестно где находилась в эти часы. И хотя Андрей утверждает, что отвозил ее в «Элеонору», это еще ни о чем не говорит. Он мог уехать, а она, к примеру, взяла машину и помчалась в Кукушкино.

– Скажи, ты испытываешь к Эмме отвращение или все-таки иногда даешь себе отчет в том, что она привлекательнее тебя? – вдруг произнесла я.

– Да, это правда. Я не такая красивая, как она…

– Давай договоримся: эмоции в сторону. Меня интересуют только факты. Постарайся вспомнить, где в день убийства были Фионов, Андрей и все люди, которые окружали Липкина постоянно, изо дня в день. И распиши мне все это по времени. Хорошо?

– Вы скажете Фионову о моем визите к вам?

– Еще не знаю. Если он не доверяет мне, зачем лишний раз нарываться на неприятности?

Алина ушла почти одновременно с Виком, а я, перемыв посуду, достала из липкинского «дипломата» документы, вывалила их на диван и начала изучать.

Странно, что ребята из ФСБ не прихватили их с собой. Это были договоры, акции, бухгалтерские документы, отчеты, списки работников на премию…

Я позвонила Эмме. Она взяла трубку не сразу. Очевидно, еще спала.

– Как дела? – спросила я, почему-то волнуясь.

– Нормально. Что-нибудь новенькое?

– Мне надо, чтобы ты приехала в свою квартиру и показала мне, где находятся те сейфы, о которых тебе известно. Ты знаешь, как их открыть?

– Знаю. А что с квартирой?

Она разговаривала таким вялым голосом, что я чуть не наорала на нее: ну нельзя же быть до такой степени равнодушной.

– Я думала, что ты спросишь об этом в первую очередь.

– Ну так что?..

– Я перевезла практически все ценные вещи и спрятала. Очень жаль, что там осталась мебель. Надо будет постепенно решить и этот вопрос. Если ты намерена все это продать, то часть мебели можно было бы выставить на аукционе. Но только не в Тарасове. А для этого надо привезти или пригласить оценщика из Москвы…

Я чувствовала, что увлеклась. Черт подери эту Эмму, я куда больше пекусь о ее имуществе, чем она сама.

– Я приеду за тобой часа в три. И еще. Скажи, почему Яков Самуилович, такой богатый человек, не построил себе приличной дачи? Ведь то, что я видела в Кукушкине, на сегодняшний день можно назвать сараем. Это было как-то связано с его принципами или что?..

– Да нет. – Я услышала, как Эмма зевнула. – У нас есть еще одна дача. Как говорится, «навороченная». В Масловке. Если тебя что-то интересует в этом плане, ты можешь хоть сейчас съездить туда. С теми документами, что у тебя есть – или, если хочешь, я позвоню туда, – тебя пропустят.

– А кто там?

– Охрана. Но там собаки, будь осторожна.

– Кстати, а ты не собираешься продавать эти дачи? Если нет, то не забудь расплатиться с этой самой охраной, – посоветовала я ей напоследок.

– Дачи я тоже буду продавать, так что, если ты найдешь покупателей, – десять процентов тебе. Действуй-злодействуй.

Я повесила трубку. Мне надо срочно встретиться с Фионовым и узнать, когда состоятся похороны Липкина.

Я позвонила в «Феникс» и попросила Алину соединить меня с ним.

– Илья Ильич, звонит одна из ваших клиенток, это ужасно, то, что произошло… Мне бы хотелось приехать на похороны. Когда и где?

Он назвал место и время. Завтра, в одиннадцать часов, в «Фениксе».

Я собралась в Кукушкино. Апельсиновая корка не давала мне покоя. Если разрезать апельсин на такие же дольки, как та, которая соответствовала размеру корки, то их должно быть по крайней мере восемь штук. Где остальные?

Рано утром шел дождь, поэтому в воздухе чувствовались свежесть и приятная прохлада. Все вокруг: и деревья, и витрины магазинов, мимо которых я проезжала, казалось чистым и промытым. Мне бы жить и радоваться, а я как дура вожусь с трупами. Нет бы заняться чем-нибудь стоящим с Виком…

Я не могла отказать себе в удовольствии припарковать машину возле моего любимого летнего кафе, чтобы съесть две теплые булочки и выпить чашку кофе с молоком. Несмотря на то, что я совсем недавно завтракала.

Дачный массив краснел от спелой вишни. Дачники стояли на табуретах и рвали красную ягоду, половину, конечно, отправляя сразу же в рот. Дети бегали по дорожкам, все перемазанные вишневым соком.

Но меня в этот день интересовали исключительно апельсины.

Я остановила машину у ворот липкинской дачи. Толкнула калитку, она сразу же распахнулась. Все цветы вокруг дома были вытоптаны доблестной милицией. Дача была настолько уязвима для воров, что мне даже показалось странным, как ее вообще не разобрали по рамам, дверям и стульям.

Но я ошибалась. Дом был под присмотром. Женщина лет пятидесяти увидела меня в окне и вышла мне навстречу.

– Вы кто? – спросила она строго.

– Я частный детектив, ищу убийцу Липкина. В день убийства здесь было много народу, поэтому я не смогла хорошенько осмотреть место. Вы позволите это сделать в вашем присутствии? Хотя я не имею представления, с кем разговариваю…

– Полина, соседка. Я всегда присматривала за этой дачей, когда Яков Самуилович отсутствовал.

– С вами уже, наверно, разговаривали? Следователь задавал вам вопросы?

– Но я ему ничего не ответила, как ничего не скажу и вам. Единственно, что вас должно интересовать, – не слышала ли я выстрелов. Так вот, отвечаю: слышала. Несколько. Но я подумала, что это охотятся на бездомных собак. Их здесь несколько стай, и мы вызвали коммунальщиков, чтобы они приехали и перестреляли их к чертовой бабушке. Собаки кусают детишек, и вообще очень опасно.

– Значит, выстрелов было несколько? Ну а собак-то стреляли?

– Конечно. Мы слышали их противный скулеж, и хоть это покажется вам диким, но даже радовались такому избавлению. Я не жестокий человек…

– А что, все, кто живет поблизости, знали о том, что позавчера должны приехать отстрельщики?

– Соседи знали. Но это, видимо, знал и убийца, – верно подметила суровая Полина, – он и воспользовался этой шумихой.

– Надеюсь, вы рассказали об этом милиции?

– Конечно…

– Скажите, вы, наверно, и прибирались здесь? Вам же платили за это.

– Конечно. Я и вчера там убирала, всю кровь замыла… – она тяжело вздохнула.

– Можно я войду в дом?

– Пожалуйста. Только сначала предъявите документы.

В доме действительно было чисто. Меня интересовала кухня. Я открыла холодильник. Полина смотрела на меня с нескрываемым удивлением.

В самом низу холодильника, в пластмассовом поддоне лежали фрукты: бананы, яблоки, виноград и апельсины. Апельсинов было шесть штук.

– У вас есть весы? – спросила я.

– Конечно, есть. – Она достала из шкафчика новенькие белые весы.

– Взвесьте, пожалуйста, апельсины.

Их было ровно один килограмм.

– А можно взглянуть на мусорное ведро?

Она открыла крышку. Ведро было полное. Но там лежали банановая кожура, скелетообразные остатки виноградных кистей, скорлупа грецких орехов, луковая шелуха и обрезки мяса, похожего на свинину.

– Яков Самуилович делал шашлык?

– Да. В кастрюле оставался маринад, когда я пришла.

– А когда вы пришли? Сразу после выстрелов?

– Нет, что вы! Я лепила вареники у себя, затем кормила внуков, а уж потом сходила за молоком для Якова Самуиловича и пришла сюда.

– И вы никого и ничего не видели в доме или рядом с ним?

– Абсолютно. У меня память хорошая, я бы запомнила. А зачем было взвешивать апельсины?

– А когда вы убирались, апельсиновых корок не видели?

– Нет.

– Спасибо. Скажите, где мне вас найти, если случится еще раз приехать сюда?

– Вон голубая крыша, видите? Это моя дача. Я все жду, когда объявится Эмма. Мне же оплатили до августа, а кто будет здесь работать осенью? Я понимаю, она сейчас занята. Не знаете, когда похороны?

Я ответила.

– Скажите, Полина, Яков Самуилович ночевал здесь с третьего на четвертое июля один?

– Я не лгунья, но ответить честно на этот вопрос просто не имею права. Поэтому я лучше промолчу.

– А ведь это имеет большое значение. Женщина, которая провела с ним ночь, могла видеть убийцу. Разве вы не понимаете?

– Кто вам сказал о женщине? – покраснела она. – Я же вам ничего такого не говорила.

Я не стала с ней дискутировать на эту тему. Просто порадовалась за Липкина, которого так любил простой народ. Должно быть, он платил ей не меньше пятисот тысяч в месяц. Поневоле полюбишь такого работодателя.

Я подошла к машине и вспомнила о собаках. Решила пройтись по лесочку, расположенному в трех десятках метров от ворот. С земли поднимался дурманящий аромат трав и цветов. Воздух дрожал от испарений.

Первую убитую собаку я обнаружила в густой траве под березой. Это была брошенная хозяевами рыжая колли. Отстрельщики ее почему-то не увезли. Быть может, спешили?

Я углубилась в лес, стараясь представить себе весь тот кошмар, который разыгрался здесь два дня назад. Это противоречило моей натуре. И тут я увидела человека. Он лежал лицом вниз. На спине, присыпанной веточками и травой, проступило кровавое пятно. Некогда белая футболка стала бурой. По ней ползали мухи.

Первое, что пришло мне в голову, – отстрельщики вместо собаки убили человека. Какого-нибудь дачника, который случайно забрел в этот лесок? Тогда стало понятным, почему они не забрали колли: просто испугались. Погрузили трупы остальных собак в машину – и от греха подальше.

И, конечно же, я не могла не подумать о том, существует ли связь между отстрелом собак и убийством Липкина.

Слишком много загадок было в этом деле…

Я собиралась уже возвратиться на дачу, как что-то неожиданно привлекло мое внимание. Я осмотрелась, пытаясь понять, что же именно, несколько раз обвела взглядом стоящие рядом со мной лирического вида березы. Да, вот оно! За одной из берез я заметила какое-то светлое пятно. Я, осторожно ступая и глядя себе под ноги, приблизилась и увидела еще одно тело. Еще один мужчина лежал с простреленной грудью, его открытые глаза, утратив живой блеск, были просто присыпаны какими-то травинками и лесным сором.

Что-то хрустнуло, я резко повернула голову и вдруг увидела прямо в метре от себя, в небольшой ложбинке, заросшей травой, мертвую женщину. Она лежала на боку, джинсовый костюм напитался кровью. По щеке полз жук, изумрудно-желтый, перламутровый, роскошный…

Я опустилась на колени перед женщиной, чтобы просмотреть ее карманы, быть может, там отыщется какой-нибудь документ, по которому можно будет определить ее личность, но в это время где-то совсем рядом со мной прогремел выстрел. Затем еще один. Мне на голову упала перебитая пулей ветка. Я бросилась в лес, чувствуя, что на меня началась охота. Палили из пистолета. Хотели убить меня, потому что я наткнулась на трупы, которые убийца в силу каких-то обстоятельств не успел убрать. А теперь, возможно, он пришел с лопатой и увидел меня…

Конечно, я сглупила, когда бросилась в глубь леса, там меня ждет верная смерть. Поэтому я свернула на какую-то дорогу, по которой, судя по всему, ездили машины, и припустила во весь опор в сторону села. Но уже через минуту поняла, что безопаснее бежать по лесу, параллельно дороге, иначе я представляю собой хорошую мишень. Я чуть не лишилась глаза, налетев на острую ветку, с которой тотчас же вспорхнула птица.

Прозвучало еще два выстрела, после чего все стихло. Я, обливаясь потом, выбежала из леса на солнечную поляну и, вытаптывая цветы, понеслась к даче.

Открыла спасительную дверцу машины, села за руль и рванула с места. Эта прогулка могла закончиться для меня трагически. Но я не собиралась сразу же покидать Кукушкино. Я объехала село и поставила машину таким образом, чтобы увидеть ту часть леса, из которой только что убежала. То есть – с другой стороны. Я хотела увидеть транспорт, на котором мог приехать убийца. И я его увидела. Это был оранжевый «Запорожец». Я записала номера. Тот факт, что этот «модерновый» автомобиль стоял возле въезда в лес, говорил о том, что он не мог принадлежать кому-то из дачников. Теперь можно было возвращаться в город, тем более что меня там ждали неотложные дела.

Глава 6
Будни спецатх

Чтобы прийти в себя, я, проехав километров двадцать, свернула с трассы и, спрятавшись в смородиновых посадках, вышла из машины и закурила. У меня перед глазами стояла эта страшная картина: женщина и двое мужчин в лесу. А рядом мертвая колли.

Я снова села за руль. То, что отстрельщики из спецАТХ (специализированное автотранспортное предприятие, занимающееся уборкой города) ни при чем, не оставляло никаких сомнений. Они оказались в этом лесу не случайно, их пригласили обитатели дачного поселка и жители села Кукушкино. Но кто-то, кто об этом хорошо знал, подгадал время, пригласил свои жертвы в лес и убил. Но как же сложно найти причину, заставившую людей, довольно приличных на вид и хорошо одетых, прийти в лес! Что они там могли делать? Грибов нет, год выдался не грибной. А если они выбрались на тривиальный пикник, то где тогда их сумки, корзины, пакеты? Или хотя бы какие-нибудь следы еды или выпивки? Не могли же их затащить в лес силком? Все состояние Липкина не стоило моих волнений и риска!

СпецАТХ – организация, скрытая от посторонних глаз высоким забором, за которым располагался достаточно большой автомобильный парк с уборочными и поливочными машинами, катки, мусоросборники и прочая необходимая техника. Я, без труда проникнув на территорию предприятия через проходную, которую охраняли только жирные звонкие мухи, вошла в небольшое двухэтажное здание и достаточно быстро отыскала кабинет с табличкой «Директор».

Не постучав, открыла дверь и увидела теплую компанию. Несколько человек, рассевшись кружочком, пили теплую водочку и закусывали вареной колбаской. Меня чуть не стошнило. Какая гадость!

– Девушка, заходите, – произнес тоненьким, масленым голоском маленький человечек в белой рубашке со съехавшим в сторону галстуком. Если белая рубашка, значит, директор. Без сомнения. Остальные, продолжая двигать челюстями, с интересом разглядывали меня.

– Это ваши люди позавчера отстреливали собак в Кукушкине?

– Мои. Что дальше? Только не переживайте. Все будет хорошо, и мы с вами поженимся.

– Они убили мою собаку. Колли. Они что, не могут отличить домашнюю, воспитанную, породистую собаку от дворняги?

– Ваша колли перекусала всю детвору в Кукушкине, – подала голос женщина с красным лицом с характерными интонациями секретарши. – Родители этих детей долго искали хозяина, чтобы подать на него в суд. Так что вы не очень-то распинайтесь. Я бы на вашем месте вообще носа сюда не совала.

– Но в машине не было никакой колли, – отозвался мужчина, который то и дело промокал мокрый лоб голубым клетчатым платком. – Я сам смотрел всех собак, их было что-то около двадцати… Да все такие здоровые…

– Но мой Мартин пропал именно в день отстрела. Я ездила в город за продуктами… Могу я увидеть людей, которые убивали собак?

– Вы думаете, что их было много? Водитель да Сашка Глухов. Вот и все страшные убийцы. Водитель взял отпуск за свой счет и поехал к теще в деревню. А Сашка Глухов дома, отсыпается после вчерашнего… Он как деньги заработает, так сразу же их пропивает.

– А вы не могли бы дать его адрес?

– Зеленая, 25. Частный дом. Его там все знают. Но я вам точно говорю, никакой колли в машине не было… Я же сам смотрел… А вам бы не советовал вообще никому говорить, что вы и есть ее хозяйка. Побьют. Может, выпьете с нами?

Подавляя в себе отвращение к этому пиршеству и потным, красным физиономиям лучших представителей спецАТХ, я вышла за ворота, села в машину и поехала на Зеленую, 25. Это было в двух кварталах отсюда.

Частные дома с хилыми запыленными палисадничками, поросшими мальвой и низкорослой вишней, лепились один к другому. На стене одного из домишек виднелась покрытая ржавчиной табличка «25». Я вышла из машины, открыла калитку и осторожно, боясь встретиться нос к носу с каким-нибудь волкодавом, подошла к полусгнившему крыльцу, с которого хозяин наверняка уже не один раз падал, и постучала в обитую цветастой клеенкой дверь. Мне никто не ответил. Помня о том, что сказал начальник Глухова, я подумала, что ничего страшного не произойдет, если я войду в дом и без разрешения.

Я открыла дверь – она оказалась незапертой, – прошла душными, пропахшими керосином сенями в дом. Допотопные веревочные половички под ногами, мебель доисторических времен, тишина и какой-то кисловатый запах. Спертый воздух. Пустые бутылки на кухонном столе.

…Сашу Глухова, главного исполнителя по отстрелу собак, я нашла в темной комнате, где он сначала спал сном алкоголика, а потом плавно перешел в сон вечный. Он лежал лицом вниз, рука с татуировкой «САНЯ» на кисти посинела. Из спины торчал нож. Причем нож наверняка принадлежал убитому. Нержавейка. Такими ножами хозяйки чистят картошку, и лезвие у них обычно лет за двадцать стирается наполовину. Короче, острейший нож.

Чего я боялась, то и произошло. Убийца убирает свидетелей. Где-то у тещи, в какой-то деревне, прячется водитель, который наверняка видел окровавленные тела в лесу. Но как предупредить его?

Я вернулась в спецАТХ. Речь шла о жизни человека, и потому я, рискуя собственной безопасностью, сказала уже пьяному вдрызг начальнику о том, что водителю грозит смерть. Что это крайне серьезно… Меня подняли на смех. Тогда я подошла к столу, взяла в руки тарелку с остатками салата из огурцов и помидоров в сметане и опустила ее на голову секретарше. Захлебываясь от злости и сметаны, секретарша начала профессионально материться. Все повскакивали со своих мест. Какой-то мужичонка протянул ко мне хилые волосатые ручки, ну и получил селедочницей по голове. На его лысине образовалось желтое масляное пятно с луковыми кружочками, застрявшими в редких волосках. Запахло селедкой и водкой, которую я плеснула прямо в лицо начальника.

Столько мата и угроз в свой адрес я не слыхала еще ни разу в жизни.

– Вашему водителю грозит смерть. Он убил собаку очень крутого человека. Я знаю, что говорю. А вы тут сидите и пялите на меня свои пьяные глаза! Надо что-то срочно предпринимать… Где живет его теща? Найдите, предупредите, чтобы обратился в милицию и рассказал все, о чем знает…

В ответ я слышала только отборную, площадную брань.

– Ваш Сашка Глухов лежит сейчас зарезанный в своей кровати!

Но и это не произвело впечатления. Все думали только о своей испачканной одежде или залитой сметаной и подсолнечным маслом голове. Я поняла, что меня сейчас будут бить, и поспешно покинула благородное собрание.

Но по дороге заскочила в кабинет с табличкой «Отдел кадров». В комнатке, увитой, словно аквариум, вьющимися растениями, сидела хрупкая девушка и что-то увлеченно читала.

– Послушайте, у вас вчера или позавчера кто-то из водителей взял отпуск за свой счет и поехал в гости к теще. Этот человек увез мои документы, а без них я не могу вылететь в Москву. Девушка, помогите мне, пожалуйста! Вы не знаете адрес его тещи или хотя бы просто его домашний адрес?

Она оторвалась от чтения и с любопытством посмотрела на меня. Боже мой, неужели в этом царстве уборочных машин есть еще трезвые люди?

– Но с полчаса назад здесь уже был мужчина и тоже спрашивал адрес Земляникина. Только он говорил о каких-то акциях и запасных частях. Надо же, а я и не знала, что наш Миша такой важный человек, за которым бегает столько народу… Записывайте адрес…

Когда я снова оказалась в машине, то мало надеялась на то, что успею что-нибудь сделать для этого Земляникина.

Время неумолимо приближалось к трем. А в три у меня была назначена встреча с Эммой, которая должна была мне показать все сейфы Липкина.

Я не могла быть одновременно в нескольких местах. Ведь надо было еще заехать к Леве Медвянникову – эксперту, чтобы расспросить его о нижнем белье Алины на предмет ее любовной связи с Липкиным.

Но жизнь человека дороже чего бы то ни было. Поэтому я сначала отправилась по адресу, данному мне девушкой из отдела кадров, расспросила соседей, где живет теща Земляникина и, узнав, что до ее деревни Каменки мне придется добираться целых два часа, совсем упала духом.

Кроме того, у меня кончался бензин.

Я пришла к мысли, что мне нужен аэродром. Я знала, где находится небольшой частный аэродром для спецрейсов в Турцию и Грецию, и поняла, что это – единственный способ оказаться в Каменке раньше убийцы, расспросить и предупредить свидетеля.

В большой застекленной башне я отыскала человека, которому объяснила, куда мне надо срочно добраться. Он поручил каким-то людям звонить в диспетчерскую и спрашивать разрешение на вылет. На все про все у них ушло минут двадцать. Меня посадили в смешной, похожий на стрекозу вертолет и за пятнадцать минут доставили в Каменку. Через час я должна была вернуться, чтобы лететь обратно.

Оказавшись в богом забытой Каменке, вымершей, выжженной солнцем и скукой, я с трудом нашла дом, в котором жила теща Земляникина.

– Я с его работы, у нас срочное дело, – начала я объяснять симпатичной женщине в белой косынке, с лицом, изрезанным глубокими коричневыми морщинами, – где ваш зять?

Она провела меня в дом, который из-за закрытых ставней был погружен в прохладную темноту.

– Вот он, спит. Как пообедал, так и уснул…

Я подошла к лежащему на кровати мужчине и вспомнила его напарника, Сашу Глухова, о котором я знала лишь то, что его убили ножом в спину. Неужели я опоздала?

Я толкнула его в плечо.

– Земляникин, просыпайтесь…

Он проснулся и с удивлением уставился на меня. Затем, когда сон полностью покинул его организм, а заодно и комнату, в которой мы находились, он тряхнул головой и полез за сигаретами.

– Вы откуда?

– Я не могу вам сейчас ничего объяснять. Вы были в Кукушкине и что-то там видели… Короче, вас хотят убить. Глухова уже зарезали. Постарайтесь взять себя в руки… Убийца Глухова знает, где вы сейчас находитесь, и едет сюда. Я же, черт побери, ради вашего спасения наняла дорогостоящий вертолет. Скажите что-нибудь удобоваримое своей теще и пойдемте… Я не причиню вам никакого вреда.

Он вел себя так, словно ждал всего этого, и, послушно кивнув, быстро натянул джинсы, набросил куртку, прихватил сигареты и, крикнув теще, что он срочно уезжает в город, огородами вывел меня на поляну, где нас ждал вертолет.