Текст книги "Лакомый кусочек"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 6

Он явился точно через двадцать минут, ворвавшись в мой дом, даже не пытаясь скрыть свою ярость.

– Как вы можете беспокоить мою дочь вашими подозрениями, Таня? – спросил он.

– Игорь Сергеевич, я подозреваю всех, кто был близок к Елисееву, – сделала я слабую попытку отбиться. – Виктория всего лишь одна из них.

– Всего лишь? – переспросил он. – Как добры… Всего лишь… Вообще вы занимаетесь самодеятельностью. Вы разочаровываете меня. Что за посещения казино? Почему вы потащились к наркогонцам? Вы ищете убийцу или роете под… – он прервался.

«Меня…» – закончила я мысленно.

– Я ищу убийцу везде, где могу его найти, – холодно ответила я. – Если вы надеялись, что я буду сидеть дома и размышлять, как Ниро Вульф, ухаживая за орхидеями, вы ошиблись. У меня иной метод работы. Если он вас не устраивает – откажитесь от моих услуг.

Он понял свою ошибку. Мигом его лицо разгневанного барина изменилось.

– Ну, Танечка, вы уж сразу и обиделись… – благодушно промолвил Сечник, – я все понимаю… Я за вас волнуюсь. Вы же рискуете.

– По-моему, – сухо произнесла я, – судя по вчерашней смерти Гали Елисеевой, рискуют абсолютно все, пока некто, по неизвестным причинам, убивает, и пока некто нами не обнаружен. Искать его, признаюсь, нелегко – либо настолько умен, что спрятал все концы умело, либо он… незаметен, как серая мышь… Может быть, и то и другое. Поэтому я не понимаю, почему вы решили, что я справлюсь с этим легко и играючи.

Он вздохнул. Его величество было явно не готово к моему отпору.

– Вика не может быть убийцей, – сказал он тихо, – она даже муху убить не способна.

– Вы хорошо ее знаете? – спросила я. – Вы знаете о ней абсолютно все?

Он кивнул.

– Если имеете в виду ее странную привязанность к этому жиголо – да. Я это знаю.

Я удивилась.

– Я пытался бороться с этим, – продолжал он, – но Вика его любит. К тому же – вы видели Елисеева? После него Александр кажется совершенством.

– Почему вы уверены, что она не могла избавиться от Елисеева? – рискнула спросить я.

– Потому что это не входит в условия ее игры, – задумчиво сказал он. – У каждого человека есть своя игра. Викина игра – сплошная романтика. Она отказывается принимать этот мир таким, каков он есть. Елисеев был ей необходим. Он вписывался в образ. Викин образ красивой страдалицы. Потеряв его, она не вышла из образа, и ей тяжело. Поэтому можете вычеркнуть ее из списка подозреваемых. Именно поэтому, несмотря на мою антипатию, туда не подходит и Александр. Его тоже устраивал порядок вещей. У него ведь тоже своя игра.

– А вы? – рискнула спросить я.

– Я бы не пришел к вам, – просто сказал он, – и вряд ли бы воспользовался шприцем. Не мой стиль. Игра не моя.

Я ему верила. Странно – он вызывал у меня уважение.

– Еще вопрос, – рискнула я. – Откуда вы знаете, что я была у наркодилеров?

Он усмехнулся. И меня озарила догадка: «Великий Игорь», про которого говорила мне Соня…

– Просто вас видел там Леша, – сказал он.

Я сделала вид, что ему поверила.

* * *

Что-то Игорь Сергеевич пытался от меня скрыть… Леша вряд ли видел, с кем я общаюсь. Предположим, что о казино сказать мог. Но видеть и слышать мой разговор с Илюшей – нет, никогда. И даже если ему это удалось, откуда он мог знать об Илюшином «бизнесе»?

Что же отсюда вытекает, Таня? Да вот и вытекает, что Игорь Сергеевич-то наш праведный контакты странные имеет. Либо сам любит ширнуться на досуге, либо права народная молва – грязные у нашего маэстро денежки.

Я прервала себя. Меня ведь наняли не Игорем Сергеевичем заниматься. Если же и существует связь между ним и смертью Елисеева и его сестры, то пока я не могу ее нащупать. Впрочем, я пока с трудом нащупываю вообще какие-либо связи.

Я вздохнула. Надо было договориться о встрече с нотариусом. Набрав номер, я убедилась, что нотариус популярен. Короткие гудки. Я положила трубку и через несколько минут набрала номер снова. На этот раз мне ответили.

– Извините, мне сказали, что по этому телефону я могу найти того, кто составлял акт покупки казино у Елисеева.

В трубке помолчали, потом осторожно спросили, почему я интересуюсь этим вопросом. Я изложила свою легенду, что купить казино для меня дело жизненной важности, а у кого это сделать, мне никто сказать не может.

– Насколько нам известно, казино не продается, – сообщили мне, – а имя владельца мы назвать не имеем права без его ведома.

Я поняла, что разговариваю именно с автором и исполнителем, и сделала еще одну попытку:

– Ну, откуда ж вы знаете, что он не хочет его продать? Мы заплатим ему столько, сколько он пожелает.

– Он давно не появлялся, – ответили мне, немного помолчав, – впрочем, мы поговорим с ним. Где вас можно найти?

Ага. Они были не дураки. Естественно, получив мой телефон, можно быстро выяснить, кому ж сей номер принадлежит, а поняв, что он принадлежит некой Т. Ивановой, узнать, чем Иванова занимается, и что денег на этакую покупочку у нее нет. Да и зарабатывает она себе на хлеб делом вовсе для моего вороватого нотариуса неприятным.

– Я перезвоню вам сама, – сообщила я невинным голосом.

– Я не знаю, когда владельцу казино придет в голову мысль появиться здесь, было бы удобнее, если бы он позвонил вам сам, – осторожно попробовали там еще разок выпытать, кто я такая.

– Ничего, – безмятежно отозвалась я, – думаю, что он появится, и все будет замечательно. Кстати, неужели он не оставил вам номер телефона, чтобы вы смогли с ним связаться в экстренных случаях?

– Нет, – ответили мне.

Видимо, нотариус не внушал доверия не только мне, но и человеку, разыскиваемому мной. Или вообще не принято в нашей стране разбрасываться номерами телефонов направо и налево – мало ли что из такого легкомыслия может получиться.

Ничего не добившись, я повесила трубку. Дело напоминало мне лабиринт, только без нити Ариадны. Я начинала злиться на себя.

То ли наш народ очень хорошо усвоил правило круговой поруки, то ли автор сих преступлений был отнюдь не прост.

То ли у людей, окружающих меня в последнее время, рыльца были в пуху. Поэтому мне оставалось разгадать, что скрывается за игрой каждого данного актера, а это было похоже на чтение книги по азбуке Брайля, в которой, чтобы разобраться, надо либо самому стать слепым, либо изучить каждую букву.

Мои «буквы» были исполнены загадочности. Ну хорошо, все понятно с Викторией и Александром (хотя, если честно, понятного там мало), чуть-чуть ясен образ Сечника. Хорошо виден только образ убиенного Елисеева. Где же мне найти ту нить, которая свяжет их всех воедино и с помощью которой я выйду на свет?

Звонок заставил меня вздрогнуть. Господи, подумала я, после того, как я раскопаю убийцу Елисеева, мои честно заработанные деньги придется истратить на лечение у психиатра. Или на какого-нибудь биоэнергетика Налимова. Впрочем, я как-то не верила в биоэнергетику. Придется все-таки воспользоваться традиционными методами.

Я подняла трубку, взмолившись, чтобы звонил кто угодно, только бы это не касалось проклятых Елисеевых.

Видимо, я чем-то Бога прогневала. Это был Андрей.

– Тань, как у тебя настроение? – осторожно поинтересовался он.

– Какое настроение ты имеешь в виду? – не смогла удержаться я от стервозного тона. – Если отвратительное – то с ним все в порядке. Живет просто припеваючи. А хорошее – куда-то удалилось, причем настолько далеко, что отсутствует в пределах видимости.

Он помолчал. Конечно, замолчишь – ведь в моем безнадежном положении есть доля его вины. Не надо было втягивать в дела своей грязной конторы чистого и невинного человека по имени Танечка Иванова.

– Что, тяжело? – участие в его голосе можно было назвать искренним.

– Нет, Андрюша, легко. Все так и спешат мне на помощь. Охотно рассказывают, кто был врагом Елисеева. Подозреваемых – целая толпа. Только надо выбрать. Вот я и выбираю. Кто мне будет совсем антипатичен, того и сдам. Слушай, Андрей, а может, они его все вместе собирались убить, выпили пива или отвратного «Кампари» и решили – а не пойти ли нам всей тусовкой, со шприцем наперевес, чикнуть этого Елисеева?

– Тань, успокойся… – сказал он. – Я понимаю – ты на взводе. Дело действительно сложное.

Я расхохоталась. Сложное? Да оно запутано так, что нет вообще никакой надежды из него выбраться. Честное слово, иногда наши власти поступают мудро – зачем было за него браться?

– Да нет, Андрей, у меня просто легче не бывало… Самое легкое. Получаю деньги задарма. Только жаль, что не запросила пятьсот долларов в сутки – было бы веселее. Мне после него надо в трехгодичный отпуск идти…

– Таня, – протянул Андрей, – ну хочешь, отдохни… Пойдем пива попьем. Я позвоню Сечнику, скажу, что ты сегодня работать не сможешь…

– Спасибо, – мрачно сказала я, – я это и без твоей помощи могу сделать. Только где гарантии, что пока мы с тобой распиваем пиво, наш драгоценный убийца не будет заниматься тем же самым? Я приду, посвежевшая, и обнаружу новый труп, да? Так что меня не у Сечника отпрашивать надо. Если, конечно, это не он так развлекается. Ты уж тогда найди этого самого убийцу и попроси его передохнуть, ладно? Пока мы с тобой отдыхаем. Потом опять займемся каждый своим делом со свежими силами…

– Кстати, что ты выяснила? – спросил этот нахал.

– Ни-че-го… – вздохнула я, – живи спокойно. Как у Сони дела?

– Все нормально, – удивился он, – работает. А что?

– Ничего особенного, – сказала я, – просто мне показалось, что я ее подвожу.

– Соня – очень умный ребенок, – порадовал меня Андрей, – она ложных ходов не допускает. Так что у нее все было продумано до мелочей. Ты подошла к ней на улице, попросила помощи. Частный детектив. Все нормально, не волнуйся. Да и наркоторговцы сами не идиоты – чего им по мокрому светиться? Кстати, как тебе публика?

– Сначала было омерзение, потом…

– Жалость? – договорил он за меня. – Это она тебя с Илюшей свела… Мангалиев жалости не вызывает. Еще тот мерзавец.

– Были бы у нас в стране нормальные, цивилизованные отношения к инвалидам, не появлялись бы Илюши, – сказала я.

– Общество не переделаешь в лучшую сторону, – вздохнул он, – в худшую – всегда пожалуйста, это они готовы, как пионеры…

Рассуждать дальше на философские темы мне было некогда. Мой внутренний голос подсказывал, что я не имею права медлить. Убийца не успокоился. Будут еще жертвы.

Мой владелец казино явно хотел отвязаться от лишних свидетелей. А кто может сказать, кого он сочтет таковым в ближайшее время?

Глава 7

«Опиум, героин… Что они в этом находят? Я сама пробовала как-то анашу, ну были ноги ватные, голова затуманилась… Ну и что? Этого эффекта и от пива добиться можно. Или, например, от расследования елисеевского убийства. Состояние мое можно было обозначить: „куда ты плывешь, крыша моя…“. Эффект-то как раз ожидаемый Сониными подопечными. Если так хочется, чтобы крыша съехала – пожалуйста. Вот оно, блаженное и вожделенное состояние. Никакого тебе героина не надо».

Так я рассуждала по дороге в «Прагу». В «Праге» должно было состояться великое событие раздачи дармовых пирожных по поводу кончины Вити Елисеева. Ох, как же мне он надоел! Просто в зубах его имя навязло, как кариес. Не явиться я не могла – кто ж мою Королеву красоты-95 оберегать от девушки с перхотью будет? Поэтому придется Тане наблюдать стоны и плачи, смотреть на «глубокое и искреннее соболезнование». Хорошо, что я хоть при жизни Елисеева с ним знакома не была. А то бы именно я стала его убийцей.

В баре уже собралась пестрая толпа. Мимо меня прошествовала великая Ирина Леонидовна в неизменной странной шляпке и в коротенькой юбке, обнажающей старые коленки. «После сорока пяти надо обязательно носить черные колготки, – констатировала я, – если мне удастся дотянуть до сорока пяти, конечно, в здравом рассудке».

Вели они себя стандартно, Ленусик изображала маленькую колибри, что было несколько натянуто – судя по хищному взгляду, ей больше бы подошло нечто близкое ястребу.

Оказывается, встречи под собственную музыку у них не приняты: я с удивлением обнаружила, что играются у них сплошные англоязычные песни, причем неплохие. Это меня успокоило – Элвис Пресли был приятнее, чем Елисеев.

За стойкой была Катя, она приветливо улыбнулась мне и, когда я подошла, шепнула:

– Тань, вас искал какой-то… маленький человечек.

В голове всплыл образ Илюши. Интересно, что ему понадобилось.

– Он попозже зайдет, – сказала она. – Правда, ждать вас будет в холле – сюда его вряд ли пустят.

Я кивнула. Виктория появилась в дверях бара в изящном черном платье, – в девяносто пятом году жюри конкурса было право. Единственный раз они избрали достойную поклонения женщину. Двигалась она с кошачьей грацией, в огромных глазах вместо печали явно сквозила насмешка.

К ней бросились со всех сторон. Виктория молча выслушивала их причитания, кивала головой, целовалась с женщинами, а мужчинам изящно протягивала ручку и смотрела поверх голов, явно кого-то разыскивая. Увидев меня, она улыбнулась и решительно двинулась в мою сторону.

– Я так рада, что вы здесь, Таня, – просияла она улыбкой. – Только давайте сегодня забудем о Елисееве, ладно? Ему вполне хватит, что они, – обвела она несколько презрительным жестом благородное собрание рукой, – вспоминают…

Я кивнула. Мне ее драгоценный супруг тоже надоел хуже горькой редьки.

– Знаете, Таня, – продолжала Виктория, – мне сегодня отчего-то стало хорошо… Можете меня подозревать, потому что я подумала – я могла бы его убить и даже благодарна человеку, сделавшему это… Он меня так замучил своим присутствием! Конечно, Галю жалко. Его – нет.

Она замолчала на самом интересном месте.

Причем я поняла, что продолжения, увы, пока не будет.

– Мы же договорились не вспоминать сегодня о Елисееве, – рискнула напомнить я. – Давайте уж этого придерживаться.

– Да, – улыбнулась она. – Давайте. А о чем мы будем говорить?

– О вас, – сказала я. – Вы ведь и сами интересная личность.

– Обо мне? – удивилась она. – Да ничего во мне нет интересного. Ну победила я в этом конкурсе. Петь пыталась, но пою я плохо.

– В принципе, не хуже их, – успокоила ее я, – так что зря вы бросили это занятие.

– Я не хочу быть средней, Танечка, – она сказала это тихо и грустно, – а на звезду масштаба Лайзы Миннелли я не тяну… На мне природа отдыхает.

Судя по ее красоте, природа отдохнула неплохо, создавая ее отца. В Викторию было вложено куда больше творческих сил. Так что она несправедливо обидела невинную природу.

– Ой, Таня, извините, – она увидела вдали Александра, – мне надо подойти к нему.

– Уже не боитесь? – спросила я. – Вот так, на глазах у всех?

Она покачала головой и решительно ответила:

– Надоело. Сегодня я хочу наконец-то быть самой собой.

Она кивнула мне и решительно направилась к своему возлюбленному под перекрестным огнем любопытных и недобрых взглядов.

* * *

Кто-то тихонько тронул меня за плечо. Я обернулась и, к собственному удивлению, увидела Илюшу.

– Здравствуйте, Таня, – сказал он своим тонким голосочком. – Соня сказала, я смогу вас здесь найти. А я кое-что вспомнил.

Я его недооценила. Он все-таки решил помочь. И даже нашел способ пробраться сюда.

– Хорошо, – кивнула я, – только давайте выйдем, чтобы не привлекать ничьих взглядов.

Он кивнул, хотя на какой-то момент мне показалось, что его мысли заняты чем-то другим. Он напряженно смотрел в сторону, где стоял Сечник. Больше там не было никого, способного привлечь внимание. Только обслуга гостиницы. Однако он смотрел взглядом человека, силящегося что-то припомнить.

Видимо, мысль от него ускользнула, он встряхнул маленькой головой и сказал:

– Странно. До чего знакомое лицо…

– Здесь все лица до отвращения знакомы… – мрачно констатировала я. – Пойдем?

Он кивнул, все еще пытаясь что-то вспомнить.

Мы присели на скамейку перед гостиницей, он закурил и печально усмехнулся:

– Знаете, Таня, как смешно – мама, когда узнала, что я курю, сказала: «Илюша, ты никогда не вырастешь…» Правда, смешно?

Мне смешно не было, но я из вежливости кивнула.

– Мало, но, может быть, это вам поможет. Мангалиева действительно хотел использовать Елисеев и даже приходил к нему с неким человеком, Мангалиев подумал, что это елисеевский дядя, потому что Елисеев его так называл: «дядя… то ли Жора, то ли Юра». Мангалиев точно не запомнил. Цены они такие заломили, что Мангалиев их послал…

Так. Я мысленно поблагодарила Господа за Мангалиева. Может, Господу Мангалиев вовсе не нравился, но что-то начинало склеиваться.

– Это еще не все. Этот самый дядя неделю назад нашел Мангалиева и купил у него героин. Описать он его не может – очень размытые черты, да и для восточных людей европейцы все на одно лицо. Но если вам это поможет…

– Поможет, – заверила я его, – обязательно поблагодарите Мангалиева.

– Нет, – сказал он, – я Мангалиева благодарить не буду. Он плохо относится к сыщикам.

– Как же вы это узнали? – удивилась я.

– Просто сказал Мангалиеву, – пожал он плечами, – что Елисеев был мне должен за порцию, которую брал для друга. Стали вспоминать, кто мог быть этим другом.

– Вам бы, Илюша, в сыске работать, – восхитилась я им.

– Нет, у меня память плохая… – сокрушенно признался он. – Вроде помню, что где-то встречал человека и что почему-то это важно, а вспомнить, где и когда, не могу.

– Илюша, а можно вас попросить об одной вещи?

– Конечно, – кивнул он.

Я написала ему свой номер телефона и сказала:

– Если вдруг Мангалиев вспомнит имя, вы мне позвоните?

Он кивнул. Спрятал номер в карман.

– Кстати, – улыбнулся он, – хотите взглянуть на мою возлюбленную?

Он, не дожидаясь ответа, протянул мне медальон. С маленькой фотографии на меня смотрело миленькое личико молоденькой лилипутки.

– Правда, хорошенькая? – гордо спросил он.

– Да, – кивнула я, – очень…

Он поцеловал медальон.

– Моя Лилечка… – прошептал он.

Потом опять принял серьезный вид, настороженно посмотрел, не смеюсь ли я. Это было трогательно. Слава богу, я не из идиотов, смеющихся над любым фактом, не отвечающим их пониманию.

Он благодарно улыбнулся.

– Спасибо, – тихо сказал он.

– Это вам – спасибо, – удивилась я, – мне-то за что?

– Вы, Танечка, первая, кто отнесся ко мне по-человечески, – сказал он и, буркнув «до свидания», пошел прочь, как бы засмущавшись своих чувств, от которых так долго себя отучал.

Я смотрела ему вслед, и, честное слово, мне казалось, что это уходит ребенок. Обиженный, настороженный и очень несчастный.

Мысленно я пожелала им с Лилей счастья. В конце концов, не мне судить, чем он зарабатывает на хлеб. Судить-то вообще Божие дело.

* * *

Вернулась я в полумрак поминовений Елисеева неохотно. Изрядно поднабравшиеся звезды распевали песни Елисеева, а Виктория, Александр и Сечник куда-то пропали.

Катя просветила меня, что все трое ушли сразу после меня. Виктория удалилась в обществе Александра, а Игорь Сергеевич строго индивидуально. То ли я была увлечена беседой, то ли они разбрелись по номерам, но я их упустила.

Я попробовала позвонить в места их обитания, но никто мне не ответил.

Делать здесь стало нечего. Никто из звезд откровенничать со мной не собирался. Мое рабочее время, хотя и не было нормировано профсоюзами, тем не менее, судя по усталости, подошло к концу. Хорошо, что на этот раз моя машина ожидала меня во дворе. Гулять по темным улицам вовсе не хотелось.

Я не могла отделаться от мысли, что кто-то за мной следил. Кто? Сечник? Виктория? Александр? Или «мистер икс»?

Скажем так – дядя «Жора-Юра» мог оказаться дядей Игорем. Нет, оборвала я себя. Тогда Мангалиев наверняка знал бы, кто это. Александр тоже выпадал, поскольку был слишком красив. С этакой-то внешностью его бы тоже приметили. Оставалась Виктория. Она никак не могла назваться дядей.

Если, конечно, не напялила на себя очки с носом и усами. Тогда Мангалиев понял бы, что имеет дело с лицом родной кавказской национальности. Он же говорил о европейце.

Боже ты мой, ну и дебри, однако, в нашей голове, милая Таня!

Я вздохнула. Третий день подошел к концу. Осталось два. Такого со мной еще не было.

* * *

Спокойно заснуть мне не дал звонок.

– Таня, – услышала я голосок Илюши, – вы извините, что я вас беспокою. Но это очень важно.

– Да, конечно, – ответила я (сердце у меня сжалось от нехорошего предчувствия – вдруг что-нибудь случилось с Соней!). Потому, когда он развеял мои опасения своим ответом, я обрадовалась:

– Я видел этого человека на вашей вечеринке, Таня. Сейчас я вспомнил.

– Какого? – спросила я.

– Ну, этого дядю. Который приходил с Елисеевым к Мангалиеву. Давайте завтра я приду к вам в гостиницу и покажу его.

– Хорошо, – согласилась я, – завтра буду ждать вас в холле.

– Нет, – ответил он, – на той скамейке, где мы сидели сегодня. Светиться я не хочу. Сами понимаете, у меня слишком приметная внешность.

Да, внешность его привлекала внимание, спору нет.

Мы попрощались, договорившись встретиться в половине девятого. Похоже, дело начинало проясняться. Во всяком случае, у меня появилась надежда.

* * *

Утром я подлетела к «Праге» на крыльях этой самой надежды. Меня очень удивило присутствие милиции. Они почему-то прочесывали парк рядом с гостиницей. Еще я заметила «Скорую помощь», в которую заносили носилки. На носилках, напоминая маленький сверток, лежал накрытый с головой ребенок.

Ребенок?! Я подскочила как ошпаренная. Ребенок… Я приняла Илюшу за десятилетнего мальчика… Господи… Я подошла к толпе собравшихся зевак и спросила у женщины в ярком платье:

– Что случилось?

– Да умер здесь от наркотика, что ли, пацан…

– Да не пацан, – обернулся мужчина с лысиной, – какой пацан? Лилипут…

Все. Я сейчас взорвусь.

Я почувствовала, как к горлу подступают слезы. Почему-то вспомнилось, как он показывал мне фотографию своей подружки. И его слова о том, что он никогда не вырастет…

Ладно, мрачно пообещала я убийце, я до тебя доберусь. Я обязательно доберусь до тебя, кем бы ты ни был…

Как сказал бы мой любезный друг Андрей Николаевич Мельников, надо отбросить сантименты и заняться отработкой версий. Как я безнадежно поняла, смерть Илюши тоже подпадала под наинесчастнейший случай. Видимо, население Тарасова, не дождавшись обещанных зарплат и пенсий, решило самоуничтожиться с помощью героина.

Я постаралась успокоиться. По-видимому, моему противнику надо было кого-нибудь зарезать или пристрелить, чтобы привлечь внимание милиции к своей персоне. Пока у него не кончились запасы героина, он этого не сделает. А вот пополнить их он уже не сможет – Соня зорко следит за покупателями. Как я поняла, убийца не был подростком и вряд ли относится к хиппи. Значит, он засветится. Из разговора с Илюшей я поняла, что зверюга Мангалиев все-таки был не чужд человечности и по-своему к Илюше был нежно привязан. Ему незачем вешать на уши спагетти о неудачном уколе. Он прекрасно знает, что Илюша не страдал наркоманией. Значит, его убили. И если умная Соня подведет его к мысли о связи некоего «дяди» с убийством Илюши – дяде придет конец. Мангалиев его найдет. В отличие от меня, ему знакома его внешность. И вот тут его мстительная восточная особа может мне помешать.

Поскольку я была намерена нашего доброго «дядю» сдать. Я человек не злой, но одна смерть за три – маловато. Посему пусть он, дружочек, немного побудет среди таких, как он. Представив себе эту картину, я не смогла сдержать улыбки. Бог мой, я становлюсь злой!

А это мешает работе.

Кстати, о работе… Куда же удалились вчера трое моих знакомцев? Не был ли кто-нибудь из них свидетелем моего разговора с Илюшей? И если они не причастны к его убийству, они могли видеть кого-то или что-то, что прошло мимо меня… Нет, Таня, что-то много мимо тебя проходит.

Я вспоминала, кого мы встретили в вестибюле, когда там остановились на секунду с Илюшей. Горничные? Электрик? Портье? Швейцар? Больше никто не всплывал, а вышеперечисленные были слишком заняты своими делами, и никто из них не проявлял к нам интереса.

Или – это мне только так кажется?