Текст книги "Мужчина не по карману"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

На лестничной площадке послышался какой-то шум, и я тихонько подошла к входной двери. Легкий страх холодком закрался ко мне в сердце. Прикрывая «глазок» одною рукой от попадания прямых лучей света, чтобы с той стороны не видно было, что в него изнутри кто-то смотрит, я отодвинула металлический язычок и прильнула глазом к отверстию.

– …Так я ж ее впустила через балкон, чего мерзнуть девчонке на холоде, – продолжала начатый разговор Петровна, обращаясь к мужчине, стоящему спиной к двери. Пальто, в которое он был одет, я узнала сразу. Из его кармана я в прошлый раз вынула билет.

– Да у меня и не живет никакая племянница, – удивлялось «пальто».

– Как так не живет, коль живет, – без тени сомнения продолжала втолковывать Петровна неосведомленному своему соседу. – В медицинский она еще поступает, – подсказывала старушка. – А умная какая, все знает: и про ранцы на солнце, от которых давление подскакивает, и как лечить его надобно. Даже мерить может без тонометра.

Я отшатнулась от «глазка» и поняла, что влипла по самые уши. Что же мне теперь, снова в КПЗ ночевать?

Не дав себе времени на долгие раздумья, быстрым шагом, но как можно осторожнее и тише ступая, я направилась в кабинет. Оставался один выход. Тот же, кстати, что послужил мне недавно входом. Я быстро выскочила на балкон и перелезла к Петровне. Взгляд мой мельком упал вниз. Там, на скамейке, все с той же размеренностью продолжались разговоры. Я поблагодарила бога, что никто из находящихся во дворе не догадался поднять глаза вверх.

Петровна не успела еще закрыть балконную дверь на шпингалет, и я второй раз за день проникла без спроса в чужую квартиру. Быстро сориентировавшись в расположении комнат, я проскочила на кухню, которая была довольно далеко от входной двери, в конце коридора, и до упора отвинтила водопроводный кран. Вода, высвободившись из плена, хлынула в раковину как ненормальная, разбрызгивая каскад капель во все стороны. Кафель сразу стал влажным, и первые струйки покатились вниз, на пол. Потом я помчалась в туалет – он ближе всего к двери – и приготовилась ждать.

Мне показалось, что прошла целая вечность в ожидании Петровны. Шум воды перекрывал разговор на лестнице, и я никак не могла разобрать, о чем еще она там с Шадрухиным беседует. Наконец послышался звук давно не смазывавшихся петель, и Петровна вошла к себе домой.

Мой расчет оказался верным: услышав шум рвущейся на свободу воды, хозяйка квартиры с охами и причитаниями, шумно топая, поковыляла на кухню закрывать кран. А я тихонько высунулась из своего укрытия и увидела, что путь свободен. Более того – Петровна, бросив спасать свою квартиру от затопления, впопыхах не закрыла входную дверь. Сквозь щель была видна неожиданно ставшая такой родной и любимой лестничная площадка. Я тихо проскользнула в эту щель.

У соседней квартиры возился с ключами Шадрухин.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я, проходя мимо него.

– Здравствуйте, – удивленно ответил мне мужчина, провожая меня взглядом и мучительно вспоминая, где он мог меня видеть.

Стараясь сохранять полное спокойствие, я медленно спустилась по лестнице, вышла на улицу и миновала ставший теперь для меня опасным двор.

Только в машине я смогла наконец перевести дух и расслабиться. Впереди был разговор со Скляренко, а, значит, мне не помешало бы собраться с мыслями. В который раз за это хлопотливое утро я бросила взгляд на часы. Успеваю. Я завела свою «девятку» и медленно поехала к месту встречи. Чтобы немного обдумать сложившуюся ситуацию, я свернула на объездную. Это хоть и удлинило мой путь к цели, но позволило без лишних волнений и стояния в пробках прибыть на место.

* * *

– Опаздываете, – укорил меня Скляренко, когда я вошла в «Трактир на Московской».

Конечно, это я и без него успела заметить, но не нужно сбрасывать со счетов то, что я женщина, а значит, имею право на пять минут опоздать. Я снова бросила взгляд на часы и добавила про себя: или на десять.

В трактире еще было то вяло-обыденное время, когда практически все столики пусты, народ, жалея свои кровные и совершенно не заботясь о желудках, на своем рабочем месте поедает обед всухомятку, давясь и мечтая о том, когда стрелки часов доползут до шести и все они как по команде сорвутся с места кто домой к своим благоверным, а кто вот в этот самый трактир, чтобы оторваться за бесцельно прожитый день, опять же, не жалея свои желудки. Но теперь заведение, которое мне уже однажды довелось посетить, причем с тем же спутником, было пустынно, как интернет-кафе на железнодорожной станции N-ного километра маршрута Уренгой—Муравленко во время снежной бури, продолжающейся третью неделю.

– Я никогда не опаздываю, – твердо возразила я Сергею Сергеевичу. – Лишь изредка задерживаюсь.

И хотя в помещении было пустынно, как на футбольном поле после матча, Скляренко выбрал столик у самой акустической колонки, с помощью которой двусмысленно намекала на свои наклонности солистка группы «Тату». Мне пришлось сесть напротив детектива с ямочками на щеках, и я, конечно же, оказалась прямо под той самой треклятой колонкой. Поморщившись после очередного завывания безголосой певицы, заметила, как это порадовало моего улыбчивого коллегу. По-моему, он решил отыграться за прошлую мою неучтивость. Ладно, гражданин хороший, посмотрим, кто будет смеяться последним.

– Надеюсь, сегодня вы не будете заказывать омаров с лимоном. Заметьте, на этот раз не я вас пригласил, – изо всех сил старался язвить Скляренко. Получалось у него слабо, балла на три.

– Не люблю повторяться, – ответила я ему в тон и стала внимательно изучать меню.

Краешком глаза я наблюдала, как Сергей Сергеевич ерзает на своем стуле, словно ожидая стартового выстрела, чтобы бежать по своим делам. Это меня крайне позабавило, и я злорадно решила не торопиться с выбором обеденного блюда. Меню было изучено от корки до корки, Скляренко недовольно буравил вилкой стол, а я все медлила.

– Так что вы решили по поводу моего предложения? – не выдержав паузы, спросил Сергей Сергеевич.

Я захлопнула меню и, томно произнеся: «Терпение, мой друг», подозвала официантку.

Конкурент нервничал, совершенно забыв о профессионализме, выдавая себя с потрохами. Мне это нравилось. Раздосадовало только то, что официантка оказалась расторопной и довольно быстро подала заказанный обед. Но я осталась на нее не в обиде, поскольку котлеты по-киевски источали аромат крайне заманчивый, а спагетти были в меру политы кроваво-красным кетчупом.

– Надеюсь, теперь вы удостоите меня ответа? – дождавшись, когда я попробую блюдо, вновь выдал свое нетерпение Скляренко.

– Безусловно, я давно уже готова его дать, – как ни в чем не бывало заявила я. – Дело в том, что со вчерашнего дня мне много пришлось думать о вашем предложении, и я приняла решение: те доказательства, о которых вы так настойчиво говорили в прошлый раз, вы мне отдадите… – Я перегнулась к нему через стол и голосом совы из мультфильма закончила: – Без-воз-мезд-но.

Если принять во внимание, что глаза у Скляренко сразу округлились и выразили полное непонимание, я сделала вывод: Сергей Сергеевич такого не ожидал.

– Вы в этом уверены? – растерянно спросил он.

– Предполагаю, – откликнулась я.

Скляренко замер, откинулся на своем сиденье и, переварив информацию, разразился громким смехом. Настолько громким, что скучающая у стойки бара официантка вздрогнула, сбросив с себя сонное оцепенение, а со служебного входа высунулась заинтересованная голова в белом колпаке.

– Я понял: это вы так пытаетесь шутить, – сквозь смех предположил мой собеседник. – Надо сказать, не слишком удачно у вас получается.

Как же мне захотелось плеснуть в его довольную физиономию томатным соком, заманчиво стоящим на столе, причем в динамике в тот момент Земфира так кстати предлагала: «Хочешь, я убью соседей?» Я с трудом подавила в себе возникшее желание.

– Сами подумайте, зачем мне покупать доказательство наличия или отсутствия алиби у Шадрухина, если таковое совершенно спокойно лежит у меня в сумке. И, заметьте, совершенно бесплатно.

Смех внезапно прекратился.

– Вы блефуете, – насторожился Скляренко. – Кроме меня, свидетелей не было.

Я пожала плечом и с полным равнодушием на лице стала наблюдать за недавно вошедшим в трактир молодым человеком. Он уселся прямо напротив меня и, пока официантка не принесла ему меню, поедал меня глазами. Если честно сказать, этот юноша яркой внешностью не отличался, даже, наоборот, как бы растворялся в окружающей среде. Сергей Сергеевич вновь заерзал на стуле, проявляя тревогу. Похоже, эти двести долларов ему очень нужны.

– Вам неоткуда взять эти доказательства, – заявил он, стараясь выглядеть уверенным в себе, хотя особой уверенности в его голосе уже не было. Я улыбнулась парню напротив, и тот расцвел, просияв всеми своими тридцатью двумя зубами. Боковым же зрением мне прекрасно было видно, как это нервирует Скляренко.

– Я не верю, иначе зачем вам было сюда приходить, – продолжал он свой монолог.

Мне пришлось оторвать взгляд от соседнего столика и удивленно посмотреть на своего собеседника. Я изо всех сил постаралась показать своим взглядом, как меня удивляет его непонятливость. По-моему, это вышло убедительно. Словно сделав одолжение, я поставила сумочку на стол и стала в ней рыться. Два записывающих устройства, заранее мною приготовленные еще дома, лежали на самой поверхности, под рукой, словно просясь: достань меня, это так просто. Но я не разделяла их мнения, долго гремела косметикой, чтобы незаметно для моего коллеги щелкнуть кнопкой на одном из них. Проделав эту несложную операцию, я достала второй и, положив на стол, включила воспроизведение. Кассета уже была перемотана на нужное место, и голос Орловой сразу пылко, с нотками истерики стал кричать:

– Да, если хочешь знать, этот «загадочный папочка» очень часто у меня ночует. Девушка, это и вам будет интересно, шестого он всю ночь провел у меня. Всю! Мы валялись в постели с семи вечера до самого утра. Кстати, любовник «папочка» за…

За все время прослушивания записи я внимательно следила за метаморфозами в выражении лица моего собеседника. Сначала его красивые глаза изобразили крайнее удивление, а лицо так вытянулось, что замечательные ямочки, понравившиеся мне при первой встрече, исчезли бесследно. От этого лицо потеряло девяносто процентов прежней привлекательности. «Совершенно неинтересный, – подумала я, увидев Скляренко с новой стороны, – такой же серый, как и парень, маскирующийся под окружающую обстановку». Я посмотрела на сидящего за соседним столиком, оторвав взгляд от собеседника лишь на долю секунды, а когда мои глаза вернулись к нему обратно, ямочки снова красовались на щеках своего владельца. «Нет, все-таки лучше», – возразила я самой себе.

Скляренко уже полностью пришел в себя от первого шока. Первого, но не последнего за время нашей встречи. Это я могла гарантировать, не задумываясь.

– Позвольте, но чьи это слова? Что за женщина здесь говорит? – начиная подозревать подвох, спросил Сергей Сергеевич.

Голос его звучал не совсем уверенно. И я, кажется, догадалась почему. Как может частный детектив, которому дано задание уличить нерадивого мужа, выполнить свою работу? Конечно же, он возьмет фотоаппарат и будет фотографировать объект своей работы с безопасного расстояния. В результате он знает, как выглядит пассия наблюдаемого, но какой у нее голос, не знает. Так что же выходит: если Скляренко поначалу так удивился записи моего разговора с Орловой, значит, в ту ночь Шадрухин все-таки был с женщиной. Только не с Орловой, она сама об этом сказала по телефону. Вот это да… Ничего себе герой-любовник, этот новоиспеченный безутешный вдовец.

– Не надо так удивляться, Сергей Сергеевич. Вы прекрасно знаете, что это за женщина, – теперь уже точно начала блефовать я. Нужно было проверить мою последнюю догадку, но для этого просто необходимо получить те доказательства, о которых говорил Скляренко.

– Не знаю. Я прослушивал телефонные разговоры Шадрухина за последние три дня до убийства и слышал, как ему назначили встречу в ночь на шестое. Но этот голос мне незнаком.

– И вы не хотите сказать, где он был в ту ночь?

– Бесплатно? Нет.

– И милиции не хотите помочь?

– С какой стати?

– Персик мой, ты что, зараз решила всем своим кавалерам свидание назначить? Чтобы долго не мучиться и оптом нас всех прогнать? – вдруг вмешался в наш со Скляренко разговор знакомый, почти родной говорок с кавказским акцентом.

За спором с Сергеем Сергеевичем я совершенно не заметила, как в трактир зашел Папазян и встал прямо за моей спиной. Впервые с тех самых пор, как я познакомилась с Гариком, я невольно залюбовалась его внешностью и внушительностью. Хороший рост в сочетании с формой и восточной национальностью… Очень убедительный мент. А ведь он чуть не сорвал мне план. Появись Гарик минутой раньше, и Скляренко не произнес бы тех слов, которых я от него добивалась. Да, не приняла я в расчет того, что Папазян влюблен и ноги принесут на свидание раньше положенного срока.

– Знакомьтесь, – махнула я рукой на Скляренко, – Сергей Сергеевич – человек, визуально знакомый с господином Шадрухиным. Гарик Папазян, – перевела я руку в сторону вновь прибывшего, – по своей работе тесно связан с делом об убийстве госпожи Шадрухиной.

– Что вы говорите? – сразу насторожился Скляренко. – Какая случайная встреча, – съязвил он.

– Да, – поддержала я игру, – сегодня день полон случайностей. Дело в том, что совершенно случайно в моей сумочке оказалось не одно, а два записывающих устройства. И вы знаете, – я заглянула в сумочку, как бы проверяя свое предположение, и выудила оттуда небольшой магнитофончик, – оно, конечно же, случайно оказалось включенным.

Скляренко позеленел. Раньше я думала, что такое сравнение – красивая метафора, довольно живописно определяющая состояние человека, но сейчас убедилась: человек действительно может зеленеть. Правда, это было чуть заметно. Едва уловимый зеленоватый оттенок появился на внезапно возникшей бледности. Словно белая кожа просвечивала болотным цветом. «Да, Сергей Сергеевич, вы правильно поняли, что „попали“. Причем основательно, всеми четырьмя конечностями, – мысленно продолжила я разговор со Скляренко. – Сокрытие фактов, которые могут помочь следствию, – это серьезно. Это – статья. И я легко могу доказать эту вашу вину перед Отечеством. Одним нажатием кнопки».

– Гарик, представляешь, какая удача, – заговорила я вслух, – мне кажется, Сергей Сергеевич что-то хочет нам передать. Он настолько любезен, что сделает это без-воз-мездно. Правда, Сергей Сергеевич?

Скляренко плотнее сжал челюсть, поиграл желваками, но быстро взял себя в руки и улыбнулся, правда, весьма натянуто:

– С детства мечтал помочь родной милиции.

Он запустил во внутренний карман руку и выудил оттуда несколько фотографий. Но протянуть нам их пока не торопился. Повернул свое лицо с ямочками в мою сторону и произнес любезно, но в душе явно желая придушить меня:

– А вы не могли бы мне на память оставить кассету с нашим разговором? Буду дома включать вместо сказки на ночь.

Я легко согласилась на такую сделку и обменяла кассету на фотографии. Женское мое любопытство, перемешанное с профессиональным интересом, заставило меня сразу же просмотреть снимки. Я предположила совершенно верно: Шадрухин оказался гражданином любвеобильным, и на фотографиях он был с женщиной, только не с Орловой. Снимки были качественные, отпечатанные на хорошей бумаге, а внизу каждого бледно-красным высвечивались дата и время. Они совпадали со временем убийства.

– А теперь извините, мне пора. Дела, знаете ли, – сообщил Скляренко и поспешно удалился.

Тут только я почувствовала, как сильно устала за эти два дня, и откинулась на стуле, прикрыв глаза в надежде отдохнуть хоть пять минут. Гарик сидел рядом и не тревожил меня. Уж он-то знает, как тяжел труд детектива.

Колонка над моим ухом неожиданно громко грянула что-то приблатненно-заунывное, и я, вздрогнув, открыла глаза. Передо мной стоял молодой человек из-за соседнего столика, вблизи еще более бесцветный, и я услышала его голос, обращенный к Папазяну:

– Можно пригласить вашу даму на танец?

Глава 8

Удобно растянувшись на диване, я курила сигарету за сигаретой, пеплом не всегда попадая в пепельницу, стоящую прямо на полу. Недавно в каком-то из журналов я прочитала, что очень эффективный способ отдохнуть – сесть или лечь в удобную позу, полностью расслабить свои мышцы и отключить мозг от всех проблем буквально на пару минут. Вроде это одна из восточных методик. Пять минут провалялась я в таком положении, успела соскучиться от бездействия, а бодрости и сил так и не прибавилось. Я плюнула на все и решила отдыхать традиционно, без восточных изысков.

По стеклу окна медленно ползла муха. У меня было такое вялое состояние, что совершенно не хотелось вставать и убивать ее. Я отдыхала. Муха остановилась, подумала немного, развернулась и поползла в обратную сторону.

Алиби Шадрухина, безусловно, вне сомнения, но сбрасывать его со счетов тем не менее пока рано: мотив у него как был, так и остался. Шадрухин мог, между прочим, и заказать убийство супруги. А если не он, то кто?

Я стала медленно, шаг за шагом, прокручивать все события, произошедшие за последние двое суток. Я улыбнулась, вспомнив слова бабушки Петровны:

«Ихние это деньги были, на которые Светлана фирму открыла. Она у них заняла, а отдавать передумала, вот они и пришли. Сначала, как положено, попугали, а когда она отказалась долг-то вернуть, они сходили, у главаря своего спросили, что им дальше делать, а потом вернулись, чтобы убить».

А что? Может быть, не подвел Петровну ее дедуктивный метод? Действительно же убитая как-то странно, в одночасье, разбогатела и открыла фирму. Интересно было бы узнать, откуда она взяла деньги на частный бизнес. Лучше всего, конечно, получить эту информацию от мужа Шадрухиной, но мне теперь путь к нему заказан. Засветилась. Остается ехать на рабочее место пострадавшей и попробовать что-нибудь разнюхать там.

Ужасно не хотелось вставать, что-то делать, суетиться. Хотелось вот так лежать час, два, сутки, недели, месяцы… Рывком я поднялась с постели, сгоняя с себя усталое оцепенение. Решено: сначала к ларьку, за газетами, а затем в путь – надо познакомиться с ОАО «Квант».

– Девушка, мне все газеты, в которых даются объявления о работе, – ровно через десять минут говорила я в окошко женщине лет пятидесяти и приблизительно пятьдесят пятого – пятьдесят шестого размера.

Седовласая «девушка» нагнулась и выудила из-под прилавка целую стопку газет. Ничего себе, сколько макулатуры на интересующую меня тему. Я заплатила за весь ворох и отправилась к машине. Уже сидя в своей «девятке», я стала перелистывать серые, из плохой бумаги листы и в первой же газете обнаружила искомое. «Акционерному обществу „Квант“, – гласила реклама, – требуются: бухгалтер, экономист, рекламный агент, секретарь». И адрес прилагался.

Мои расчеты оказались верными: «Квант» – фирма молодая, а следовательно, не до конца укомплектованная, поэтому и найти ее адрес в рекламной газете не составило труда. Я завела машину и отправилась туда.

Фирма Шадрухиной располагалась в новой девятиэтажке престижного района города. Евроремонт выгодно выделял акционерное общество «Квант» среди офисов других частных предприятий, в великом множестве расположенных в здании. Топили здесь основательно, на совесть, так, что, поднявшись на второй этаж, я больше не смогла терпеть куртку на своих плечах и, сняв ее, понесла в руках. Все двери офиса, видимо, по той же самой причине были широко распахнуты и являли постороннему зрителю все, что творилось внутри. И у меня сразу возникло ощущение, что работники фирмы не очень старались выполнять свои обязанности.

– Здравствуйте, я по объявлению, – заглянула я в дверной проем.

Две женщины в возрасте и одна молодая, длинноногая с увлечением рассматривали коробку из-под колготок. Четвертая же, с массивной, портящей лицо родинкой над верхней губой, натягивала их на руку и не переставая говорила что-то во славу именно тех колготок, которые принесла на продажу. Женщины были настолько увлечены, что не заметили меня и не услышали моих слов.

– Извините, к кому я могу обратиться? – еще раз напомнила я о себе.

Молодая недовольно переключила внимание от предмета, ее интересующего, и прожгла меня убийственным взглядом.

– Что вы хотели, девушка? – нехотя спросила она.

– Я по объявлению. Секретари вам еще требуются?

Плавно, с выражением каменной неприступности на лице, девушка проследовала к столу, стоящему в дальнем углу, выдвинула из-под него стул и предложила мне сесть.

– Начальства пока нет, подождите немного.

На этом внимание к моей персоне сразу же растаяло в воздухе, как утренняя дымка при появлении солнца, и сотрудницы вновь увлеклись делами куда как более важными – изучением туалетной воды, с легкостью фокусника доставаемой из сумки особой с уродливой родинкой.

Я поглазела по сторонам, запечатлев в памяти возможности евроремонта, обратила взгляд на жилет, извлеченный из сумки вслед за парфюмерией, и порядком соскучилась.

Женщина с родинкой, закончив рекламу своего товара, еще немного потолклась в комнате и, ничего не продав, ушла. Но работа в офисе после этого не началась: без начальства, по-видимому, никто ею заниматься не собирался. Началось обсуждение только что просмотренных вещей, и я от нечего делать стала прислушиваться к нему.

– Ой, тоже мне «Леванте»! – со знанием дела вещала молодая. – Никакие это не «Леванте». Уж мне ли не знать их колготки, я ведь всегда, если хотите знать, только их покупаю, – тараторила она. – У «Леванте» переплетение совсем другое. Вот посмотрите…

Она выставила вперед свою ногу, демонстрируя переплетение. Все склонились, с интересом уставившись на область коленки.

– А жилеточка ничего была… – неуверенно вставила свое слово одна из пожилых.

– Хм, – фыркнула поклонница продукции «Леванте», – ну что вы понимаете? Такие сейчас совсем не в моде. Сейчас вообще жилетки отошли на второй план. К тому же абсолютно такая же была у Улановой. Вспомните.

Женщины были согласны с тем, что некая Уланова носила точно такой же фасон, даже пуговки совпадали.

– А жалко Марину Викторовну, – сделала лирическое отступление третья. – Хорошая женщина, под ее начальством нам неплохо бы жилось. Если бы Шадрухина такой стервой не оказалась…

– Странная у нас фирма: то две начальницы, то ни одной.

– Ой, ну ладно, Светлана Георгиевна получила по заслугам, – перебила молодая, явно недовольная, что тема так резко сменилась. – Не люди, так бог ее наказал за жадность.

Все согласились с этим резюме и продолжили обсуждение новинок моды. Мне совершенно неинтересно было слушать их бред, и я, устав ждать, спросила:

– Начальство-то ваше скоро придет?

Дамы обернулись с таким удивлением, словно впервые меня увидели, крайне раздраженные тем, что их прервали. Мне объяснили, что как такового генерального директора у них пока нет, а временно занимающий сию должность сотрудник поехал на склады, и когда будет, неизвестно.

Я совсем было собралась уходить, как молодая объявила:

– А вот и Платон Сергеевич.

В дверь боком протиснулся мужчина, необъятный, как вся наша страна. Платон Сергеевич, узнав, что к нему посетитель, окинул меня взглядом, остался, по-видимому, довольным осмотром и без лишних слов пригласил к себе в кабинет.

В кабинете мужчина предложил мне сесть, а сам отправился к шкафу, встроенному в дальнюю стену, – снимать плащ, очень невыгодно обтягивавший его полную фигуру.

– Вы по какому вопросу? – спросил он с некоторой одышкой, поскольку в этот момент, задрав руки, старался повесить плащ на довольно высокую вешалку.

Он стоял ко мне спиной, нисколько не ожидая подвоха с моей сторны. В такие минуты особенно ярко воспринимается неожиданная информация. И я позволила ему в этом убедиться, заявив:

– Я по поводу убийства Шадрухиной.

Платон Сергеевич промахнулся мимо вешалки, и плащ упал на пол. Когда он обернулся, на его полном, с маленькими серыми глазками лице винегретом были смешаны испуг и удивление.

– А вы, собственно, кто? – задал он вопрос, с которого, по сути дела, и должен был начать.

Я достала красную «корочку».

– Я из прокуратуры.

– Можно посмотреть? – взял себя и плащ в руки Платон Сергеевич.

Он повесил-таки плащ на место, затем протянул ко мне руку и, взяв мое удостоверение, долго его рассматривал, как будто хотел выучить наизусть то, что там написано. Вот сейчас, подумала я, Платон Сергеевич дойдет до нужной строчки и прочтет ее. Потом глаза его засияют радостью, и, с ехидцей потирая руки, он скажет: «А удостоверение-то просрочено».

– Только, знаете, в должности генерального директора я совсем недавно, многого еще не знаю, – на всякий случай предупредил меня Платон Сергеевич, протягивая обратно «корочки».

Я взяла их с некоторым недоумением: неужели не заметил?

– Ничего, посмотрим, что вы знаете, – со знанием дела сказала я. Тут мне страшно захотелось еще раз ошарашить его и напрямую спросить про Уланову. Я так и сделала: – Скажите, какие отношения были у Улановой с Шадрухиной?

– До или после? – спросил в ответ Платон Сергеевич, словно я должна была знать, что именно он имел в виду.

– После чего? – не поняла я.

– Ой, извините, – как-то растерянно всполошился мужчина и виновато взмахнул рукой, – вы же не знаете. Понимаете, об этом случае у нас так много говорено, что, мне кажется, весь город знает историю Светланы Георгиевны и Марины Викторовны. До того, как… – Платон Сергеевич замялся, подбирая слово, – как Уланова ушла от нас, или после?

– И до, и после.

– Ну что ж… – начал он рассказ. – Сначала они были подругами. По-моему, вместе учились в институте. И вместе решили открыть нашу фирму. А по отдельности у них ничего не получилось бы: у Улановой были деньги, у Шадрухиной – необходимая хватка. Знали бы вы, сколько энергии было в этой женщине, как она умела вести дела… – несколько мечтательно произнес Платон Сергеевич. – Это прирожденный руководитель. Марина Викторовна ей в рот смотрела, стараясь перенять опыт. Но все равно у нее не получалось так, как у Шадрухиной.

– Что же случилось потом?

– Потом? А потом Светлана Георгиевна, по-видимому, решила, что и одна вполне потянет фирму. Да так оно и было. Хотя нет, скорее всего, Шадрухина все заранее продумала, потому как еще при создании фирмы, пользуясь наивностью подруги, сумела оформить все бумаги на себя. Когда же Марина Викторовна стала ей не нужна, Светлана Георгиевна сделала так, что та сама ушла.

– Каким образом?

– Понизила в должности. Как генеральный директор, она вызвала к себе бывшую теперь уже подругу, сказала, что та некомпетентна, и предложила ей стать… ее личным секретарем. Все это, конечно, в исключительно вежливой форме, с извинениями и обещаниями перспективного роста. В общем, Светлана Георгиевна все верно рассчитала. Такое предложение Уланову крайне оскорбило, разыгрался скандал. А со скандалом, знаете ли, выгнать всегда проще. Совесть, понимаете ли, не мучает. Вот так все это и случилось.

– Хороша, – не удержалась я от оценки.

– А что вы хотели? Бизнес – дело серьезное: либо ты съешь, либо тебя, – философски заметил Платон Сергеевич.

– А адрес Улановой у вас не сохранился?

– Вряд ли, но я проверю.

Платон Сергеевич порылся у себя в столе, заглянул в шкаф и просмотрел находящиеся там папки, но так ничего и не нашел.

– Нет, – пожал он плечами. – Думаю, если что-то и было, Светлана Георгиевна все уничтожила.

– Тогда не можете ли вы мне хотя бы сказать, как выглядела Марина Викторовна и сколько ей лет.

– Эффектная, лет тридцать пять, волосы темные, роста… – Платон Сергеевич прищурил один глаз и внимательно посмотрел на меня, – наверное, как вы. – Он еще подумал и, улыбнувшись, добавил: – Особых примет вроде шрамов или бородавок нет.

Поблагодарив Платона Сергеевича за рассказ, я вышла из кабинета. Даже после прибытия начальства в офис начинать трудиться здесь особо и не подумали. Картина, увиденная мною несколько минут назад, изменилась лишь в том, что теперь все дамы сидели на своих местах и каждая оттуда вела беседу на совершенно постороннюю рабочей тему.

Я быстро прошла мимо них, кинув на ходу слова прощания, и спустилась к машине. Там по сотовому я позвонила в адресный стол и узнала, что в городе Тарасове проживает четыре Марины Викторовны Улановы: одна двадцать седьмого года рождения и три помоложе – с шестьдесят второго года, шестьдесят девятого и семидесятого. Кандидатуру первой Улановой я отбросила сразу – не думаю, что семидесятипятилетняя старушка может выглядеть на тридцать пять и открывать свои фирмы, а вот остальных трех не мешало бы проведать. Одна из них жила недалеко, в Мирном переулке, и я решила начать с нее.

* * *

– Вам кого? – спросила девочка в солнечно-желтом платье и с такими же огненно-рыжими волосами. У меня даже глаза заболели, как будто я смотрела на свет.

– Уланова Марина Викторовна здесь живет?

– Да, – ответила она мне и крикнула в глубину коридора: – Мам, это тебя.

Не сказав больше ни слова, девочка хлопнула дверью, оставив меня одну на лестничной площадке. От нечего делать я стала изучать надписи, в изобилии пестрящие вокруг входной двери Улановой. Судя по ним, девочку зовут Света и у нее довольно много друзей, склонных к сочинительству.

Дверь неожиданно открылась, и на пороге появилась женщина, по глазам которой явственно читалось: она отягощена годами, семьей, работой и еще бог знает чем. Располневшая ее фигура говорила о том, что если в молодости Уланова и отличалась некоторым изяществом, то на данный момент полностью его растеряла. Довершали картину низкий рост и светлые волосы. В общем, ни по одному показателю «моя Уланова» не сходилась с этой. Я стояла и смотрела на женщину, понимая, что мне здесь больше делать нечего. Она тоже смотрела на меня, ожидая разговора. Надо было как-то выкручиваться.

– Перепись населения, – пришла мне в голову спасительная мысль. – Не согласились бы вы сказать мне, сколько человек живет в вашей квартире, их имена, даты рождения и… – Я напрягла память, мучительно вспоминая, что же еще спрашивают в таких случаях, и вспомнила: больше ничего. Но оставлять фразу незаконченной было нельзя, и я добавила наугад: – И образование.

– Хорошо, – согласилась Уланова и удивленно посмотрела на мои руки. – А вы записывать не будете?

Я убедила женщину, что как раз собиралась достать блокнот, и приступила к ревизии сумочки. Ничего лучшего не удалось найти, кроме записной книжки с телефонами знакомых и огрызка карандаша. Уланова очень удивилась такому обстоятельству, но данные назвала добросовестно, а я так же добросовестно их вписала.