Текст книги "Оружие страха"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

«Боже мой, – со страхом подумала я, оглядев грузную фигуру пожилой леди, – А как же они скрипят, когда в кресло садится законная владелица?»

Впрочем, судя по всему, садилась она очень осторожно. Возможно, задерживала дыхание.

– Чаю хотите? – поинтересовалась хозяйка. Я отказалась.

– Так что вас интересует?

– Понимаете, – начала я, – смерть Ани выглядит очень подозрительно. Я никак не могу понять, что подтолкнуло ее к такому шагу?

– Да ведь жизнь пошла какая, – поморщилась тетя Шура, – сейчас за копейку удавят, сами знаете по работе…

Она опять замолчала. Но меня удивило ее «удавят». Похоже, Анькина соседка тоже не верила в самоубийство. Или…

– Скажите, вы в ту ночь не слышали ничего подозрительного?

– Не только слышала, – кивнула тетя Шура, – Но и видела!

Я подпрыгнула в кресле. Пружины тут же ойкнули и мстительно подбросили меня еще раз.

Тете Шуре мои разнузданные прыжки не понравились. Она нахмурилась. Я перепугалась, что мое фривольное поведение может отвратить от меня эту симпатичную женщину.

– Простите, – пролепетала я в ужасе. Я зависела от настроения этой доброй леди.

– Ничего, – смилостивилась она.

– А что вы видели? – осторожненько спросила я, боясь спугнуть птичку удачи. Тетя Шура вздохнула и начала свой рассказ.

* * *

Той проклятой ночью бедной женщине не спалось. Она долго смотрела телевизор. Потом попыталась почитать детектив, чтобы поскорее заснуть. Даже закрыла глаза и начала привычно подсчитывать белых слонов. Но в голову лезли печальные мысли о нынешних ценах, окончательно упавшей нравственности и бренности жизни, и она ворочалась с боку на бок, тщетно пытаясь отойти в иллюзорный мир ночных сновидений.

Наконец ей это почти удалось. Почти – потому что как только сон начал опускать на тетю Шуру свое благословенное покрывало, она услышала голоса на лестничной площадке.

Сначала она хотела плюнуть на мешающие сну обстоятельства. Но любопытство одержало вверх, и к тому же… К тому же бедной даме показалось, что в ее дверь постучали.

Она взглянула на часы. Время было столь позднее, что ночные шевеления на лестничной площадке начали ее беспокоить. Поэтому она тихонечко подошла к двери и поглядела в глазок. Увиденное там ей совсем не понравилось. Поскольку прямо напротив волошинской квартиры в угрожающем каре выстроилась группа молодых дюжих парней, одетых в черные кожанки. За их спинами мельтешил неприятный карлик, совершенно не отвечающий тети Шуриным представлениям о мужской красоте. Карлик явно был руководителем преступной группировки. Он отдавал приказания, и добры молодцы смиренно склоняли перед ним головы. Карлик показал рукой на дверь Волошиных, что-то проронил и вскоре исчез.

Выйти тетя Шура не осмелилась. Телефона у нее не было. Поэтому она перекрестилась и отошла от двери, опасаясь даже вздохнуть. Но через какое-то время рискнула выглянуть опять. И убедилась, что на лестничной площадке уже тихо и спокойно. В голову пришла мысль, что надо бы пойти к Волошиным, узнать, все ли у них в порядке. Но когда она уже почти решилась открыть дверь, в глазок опять увидела карлика. Карлик выходил из волошинской квартиры совершенно один. Кажется, он был чем-то озабочен. Он огляделся и что-то сказал хозяйке квартиры…

– Он с ней разговаривал? – встряла я. – Вы это видели?

– Он обернулся и что-то сказал… Кажется, там кто-то был. Мне показалось, Аня. Но, может, я ошиблась?

Женщина расстроилась. Но я попросила ее продолжить рассказ.

* * *

Заснула она с трудом. Сама не помнит, как. Ей все время мерещилось, что в ее дверь стучат, беспокоили звуки из соседней квартиры… Она поднялась и снова выглянула в глазок. За дверью никого не было. Должно быть, почудилось, – решила она, приоткрыв дверь. В подъезде царила ночная тишина, да и у соседей тоже было тихо. Возможно, поганцы в коже просто перепутали двери. Твердо порешив наутро узнать все о таинственном происшествии, тетя Шура выпила успокоительного и заснула.

А утром ей сообщили об Анькином «самоубийстве»…

* * *

Вот, собственно, и все, что она смогла нам рассказать.

– И никто не выходил из дома? – робко поинтересовалась я. Тетя Шура смерила меня недоуменным взглядом:

– Как это – никто? А эти, в коже? Они что, вылетели?

– Но ведь Вощинов их не видел…

– Правильно, – кивнула она, – он и не мог их увидеть… Они ж вышли до того, как он появился… Я тогда еще в окно смотрела. Они вышли и скрылись в арке…

– А куда они свернули потом? – задохнулась я.

Тетя Шура покачала головой:

– Вот этого я не знаю… Темно было. Там машина, кажется, стояла. Желтая. Милицейская…

Ого. И милиционер их не видел?

Больше тетя Шура ничего припомнить не смогла. Как ни старалась. Впрочем, и этого было достаточно. Женщина оказалась важным свидетелем. Попрощавшись, я вышла от тети Шуры. Передо мной была волошинская дверь. Очень захотелось войти в дом и почувствовать Анькино дыхание. Хотя мне было очень неловко, но пришлось воспользоваться отмычкой.

В квартире ничего не изменилось. Кроме идеального порядка, который никогда не был присущ этому жилищу…

Его хозяйки теперь нет. И больше никогда здесь не будет. Осиротевшие вещи смирились с внезапным идеальным порядком. Им было все равно.

Я погладила по гладкой полированной крышке пианино. Взгляд наткнулся на знакомый томик «Английской поэзии абсурда». Сразу вспомнился детский восторг Аньки по поводу моего дара… Я поняла, что не хочу расставаться с ним. Прижав книжечку к груди, я посмотрела на Анькину фотографию. Мне показалось, что подруга согласна со мной. Более того – ее взгляд приказывал мне взять себе лимерики…

Как часть наших с Анькой воспоминаний. Как часть Анькиного присутствия в этом мире…

* * *

Выйдя из подъезда, я посмотрела на часы. Потом огляделась вокруг. Игорь сидел на лавочке. «Насущный хлеб» торчал из кокетливого пакета с изображением прелестной девы.

О, черт! Опять белая «девятка»! Кажется, я выругалась вслух. Потому что Игорь посмотрел на меня удивленно и с испугом. Его уже начинал немного напрягать мой загадочный менталитет.

Я пожала плечами. Все равно он не поймет высокой мистики момента.

Глава 5

Конечно, первым моим импульсом было рвануть вслед за проклятым фантомом вдогонку. Но… Я представила себе созданную мной неразбериху, поскольку загадочная машина могла вообще не иметь ни ко мне, ни к Аньке никакого отношения.

Конечно, фифти-фифти. С таким же успехом она могла его иметь. И я-то чувствовала, что эта очаровательная «девятка» загадочно неравнодушна к моей персоне.

Но просто остановить машину и спросить ее владельца, чего это ему от меня нужно, я не рискнула.

Мне пока что не очень хотелось встретиться с описанными тетей Шурой амбалами.

Может быть, попозже. Я вздохнула. Ситуация оставалась загадочной, и, как говаривала Алиса, посетившая Страну Чудес, выглядела все «чудесатее и чудесатее».

Насколько я знала свою подругу, она никогда не дружила с гоблинами. Однако именно представители этого гнусного племени посетили ее квартиру роковой ночью!

С деньгами у Аньки всегда было не очень густо, значит, ограбление не подходит. Да и в квартире присутствовал обычный Анькин…

Стоп. А ведь этого лирического беспорядка как раз и не было. Там все сияло чистотой и порядком! Конечно, можно предположить, что Анька сошла с ума и начала убираться в квартире. Но это вряд ли! Скорее можно предположить, что некий «икс» искал в ее квартире нечто жизненно ему необходимое. Потом он понял, что намусорил, а так как обнародовать свой визит не входило в его планы, сам навел марафет. Не зная, что Аньку тошнит от идеального порядка.

Об этой черте ее характера знали только немногие. Я, Игорь и сама Анька. Может быть, еще тетя Шура.

Значит, посетитель не входил в число близких знакомых подруги.

«Иванова, не кажется ли тебе, что к концу расследования самой придется воспользоваться услугами Игоря Волошина, как крупного специалиста в сдвигах по фазе и съезжании крыш?»

Если и кажется, то овладеть ситуацией я уже не в состоянии. Буду рисковать своим многострадальным рассудком. В конце концов, если отключится сознание, можно опереться на подсознание. Говорят, оно гениально…

Так. Вернемся к нашим «девяткам». Достоверно известно три факта. Первый: Аньку ночью посещали подозрительные типы. Второй: эти типы произвели в ее квартире генеральную уборку. Значит, они что-то искали. Третий: в некотором отдалении от места трагического происшествия отдыхала милицейская машина, владелец которой почему-то предпочитает пешие прогулки.

И вдобавок ко всему этому – фантасмагорическая белая «девятка», являющаяся то здесь, то там и сводящая сыщицу Иванову с ума…

Не густо, матушка, не густо! Я задумалась. Что ж, попробуем поговорить с дежурившим здесь милиционером. Как это сделать, я уже придумала. Когда продуман план действий, можно приступить и к самим действиям.

* * *

Выяснить имя скромного опера мне помог Мельников. Иногда я пользуюсь личными связями. А именно – обращаюсь за помощью к однокурснику и верному другу по моим молодым игрищам Андрюше Мельникову. Обычно он относится к моим затеям довольно добродушно. Если я не захожу, по его мнению, слишком далеко. В определении пределов дальности моих действий наши мнения часто расходятся.

Сначала Андрюшка ворчал, что «дежурящий ночью опер – это из области фэнтези», потом все-таки позвонил в нужное отделение и радостно сообщил, что действительно, нашелся такой нетипичный опер, по фамилии Ячкин.

Вот и отправилась я к нетипичному Ячкину на крыльях надежды.

Естественно, придумав себе красивую легенду о том, что я репортер криминальной хроники газеты «Тарасовские вести».

Чтобы у Ячкина не было никаких сомнений на сей счет, мой давний друг Володя, подвизающийся в данной газете в качестве руководителя отдела этой самой хроники, выправил мне ксиву, из которой даже тупому стало бы ясно, что Татьяна Иванова является внештатным сотрудником славного издания, и попытки уклониться от ее вопросов нежелательны и бесполезны.

Все было продумано и скроено так ладно, что у меня несколько повысился жизненный тонус.

Я подошла к желтому зданию местного отделения милиции, радостно напевая известный хукеровский блюз «Бум-Бум», и сердце мое стремилось навстречу доблестному Ячкину.

Ибо сей славный Ячкин был одним из узелков, распутав которые я могла бы добраться до разгадки.

* * *

Василий Ячкин оказался именно таким, каким я его себе и представляла. Он сидел за внушительным столом и задумчиво ковырял в зубах спичкой. Вид у него при этом был примерно такой же, какой бывает у нашего президента во время его обращений к народу.

То есть в глубоко посаженных глазках сквозила большая озабоченность несовершенством мира и огромное стремление сделать сей мир более гармоничным и прекрасным.

Мясистый нос нависал над пухлой верхней губой, а скромная жидкая прядка изо всех сил пыталась закрыть огромную лысину.

Одним словом, красавец, орел, кавалергард! Я застыла у входа, ослепленная его великолепной стандартностью. Он воззрился на меня с немым изумлением и поинтересовался:

– В чем дело?

Вышло у него это грозно и внушительно, отчего моя душа затрепетала, как тростинка на ветру. Я поняла: поблажек мне не будет. «Засодют» на полную катушку.

– Я из газеты, – робко объяснила я, сделав шаг вперед. Он посмотрел с немым изумлением, потом, видимо вспомнив про ночное происшествие, стал немного благосклоннее.

Правда, мне показалось, что появлению в его взгляде снисходительности более способствовали мои ноги. Красота, скажу я вам, страшная сила!

Во всяком случае, именно на них был направлен его плотоядный взгляд, когда я услышала милостивое:

– Ну-ну…

Я приободрилась. Ячкин, кряхтя, оторвал от стула внушительный зад и пододвинул мне стул.

– Садитесь, – добродушно усмехнувшись, присоветовал он, – в ногах правды нет…

С этим утверждением я была не согласна. Поскольку мои ноги не являлись простыми конечностями. Мои ноги были боевым оружием. И я это высоко ценила в них. Однако я присела на краешек стула, кротко прошептав «Спасибо» и подумав в очередной раз, как много потерял в моем лице наш российский театр!

– Так о чем разговор? – спросил Ячкин. Причем мне показалось, что он хотел выразиться гораздо проще. То есть звучать это должно было так: «О чем базар?»

– Вы были на дежурстве, когда актриса Волошина покончила с собой? – я была воплощением невинной глупости.

– Ну, дело было так… – задумался опер, – я был вызван на место происшествия гражданином Вощиновым и обнаружил гражданку Волошину лежащей на тротуаре. Собственно, это все.

Он посмотрел на меня гордо и радостно. По-видимому, произносить столь длинные фразы ему доводилось не очень часто.

Я кивнула.

– А вы не заметили ничего подозрительного? – поинтересовалась я. – Ходят слухи о том, что Волошина была убита…

Мне показалось, что в глубине его глаз мелькнул на мгновение огонек напряженности.

Он пожевал губами, потом посмотрел на меня и решительно ответил:

– Ничего подозрительного в данной местности я не заметил. А эти актерки… Все они не в себе…

И он покрутил пальцем у виска. Бедная Анька…

– Значит, никто из дома не выходил и во дворе никого, кроме Вощинова, не было?

– Нет.

Ладно. Когда человек врет, у него есть для этого резон. Резон Ячкина пока был мне неясен. Правда мне показалось, что врать ему просто нравится.

Зато сам он мне не нравится, – грустно констатировала я. Он неприятен. Слишком неприятен. Но пока…

Пока он довольно нетерпеливо ожидал моего ухода.

Я вздохнула. Похоже, я больше ничего не вытяну из этого человека с бугристым лицом. Я встала.

– Большое спасибо, – протянула я руку. Как и ожидалось, рука Ячкина была липкая и противная. Он облегченно выпроводил меня за дверь. Я прислонилась к подоконнику.

Опять облом, Иванова! Ах, Анька! Ну, подскажи мне, где искать твоего убийцу! Пожалуйста, Анечка!

* * *

К собственному неудовольствию, я поняла – из реальных людей, способных пролить хоть немного света на загадочную Анькину смерть, у меня оставалась только Людка Гладышева.

Та самая, которая сначала дружила с Анькой, а потом разругалась.

Я вздохнула. Что ж, судьба была ко мне сегодня явно не расположена.

Приходилось смириться с таким отношением, даже если оно казалось мне несправедливым.

Мой пионерский задор исчез. Испарился. Я снова чувствовала себя растерявшейся.

Делать было нечего. И я нехотя поплелась к Людке, заранее предчувствуя, что сейчас меня начнут раскручивать. На какой-нибудь чудодейственный крем или необходимые таблетки. А то и просто попробуют пополнить за мой счет ряды веселых маркетинговых сектантов.

Плелась я предельно медленно, оттягивая радость встречи с Людкой.

Путь мой снова лежал мимо магазина со странным названием «Мамона».

Все-таки интересно, какое отношение древнесирийский Бог богатства и наживы имеет к женскому нижнему белью?

Или владелец магазина так смело объявил о своих убеждениях?

Вот, мол, какой я! Поклоняюсь Мамоне – и все тут! Сам Мамона стоял на месте. Улыбался мне, как старой знакомой, и приветливо махал пластмассовой ладошкой. Мне даже захотелось помахать в ответ.

Представив комизм ситуации, я засмеялась. Да уж. Похожу еще в поисках неведомо чего и стану приветственно махать не только дурацкому манекену. Начну радостно и по-детски улыбаться всем прохожим.

* * *

Людка жила в огромном доме, который в народе зовется «деревней». Постучав зубами в разболтанном лифте, я добралась до шестого этажа и нажала на кнопку звонка. Людка, которую я успела предупредить о своем визите, открыла быстро.

На ее губах играла хорошо заученная бессмысленная улыбка, и она произнесла поставленным голосом:

– Ах, Таня! Как я рада тебя видеть!

Я от ее радушия сразу засмущалась. Поскольку факт, что она помнит, как меня зовут и как я выгляжу, меня удивил. Сама я не особенно стремилась к встречам с нею. Но Анька ее жалела, уверяла меня, что Людка несчастная и бросать ее нехорошо.

Сейчас Людка, вспомнив о цели моего прихода, нехотя всплакнула, прижав к глазам прелестный кружевной платочек.

– Господи, как могла Аня это сделать? – запричитала она. – Как?

Я оставила ее вопрос без ответа. Подождав, пока приступ демонстративного отчаяния уляжется, я спросила:

– Люда, я как раз пытаюсь понять, сама ли Аня это сделала, и если сама, то почему? Ты была ее самой близкой подругой. Может быть, тебе известны какие-нибудь ее тайны?

Людка задумалась. Потом кивнула:

– Последнее время она была немного резковатой…

Ну, это еще ничего не значит. От общения с постоянно вожделеющей избавить тебя от денег Людкой озвереет кто угодно. Тем более, когда тебя стремятся избавить от них с такой жизнеутверждающей улыбкой и заверениями, что это делается для твоего же блага.

– Один раз у нее даже пролетела такая странная фраза… Знаешь, злая какая-то. Что мы все помешались на «золотом тельце»… И ей противно жить среди нас. А кого она имела в виду? Я-то работаю, конечно. Но денег у меня не густо. Одни пока долги…

Я почему-то подумала, что Анька все-таки имела в виду и Людку. Впрочем, отнести ее слова на конкретный счет я не спешила. На этом самом тельце помешался сейчас весь народ. Анька могла выкрикнуть эту фразу и просто в пространство. Как Жанна д'Арк. «Я вижу здесь лишь стаю гиен, грызущихся у истерзанного тела Родины…» В общем, что-то в этом духе…

– А она не рассказывала тебе ничего странного?

Людка удивленно вытаращилась на меня.

– Чего именно?

– Предположим, с ней что-то произошло. Что-то ее напугало, скажем. Или насторожило. Ничего подобного с ней не происходило?

– Нет, – покачала головой Людмила. – Все у нее было нормально.

Так. Похоже, и здесь нам ничего не обломится, любезная Татьяна. Загадочная Анна Волошина явно не была обременена тайными похождениями. Никто за ней не гонялся. Никто ее не преследовал. Денег лишних у нее не водилось. Шпионкой иностранной разведки она тоже, насколько мне известно, не была. Думаю, мне бы она в этом факте биографии призналась.

Черт возьми! Ну и ситуация… Не за что зацепиться! Я встала.

Пора было ретироваться. Судя по появившемуся в Людкиных глазах ненормальному блеску, меня ожидала длинная лекция о преимуществах многоуровневого маркетинга!

Людка поняла, что я решительно настроена против собственного процветания и счастья. Это ее немного расстроило.

Но она взяла себя в руки. Мы довольно тепло прощались, когда Людка вдруг хлопнула себя по лбу и вскрикнула:

– Ой!

Я испуганно воззрилась на нее.

– Я совсем забыла… – она посмотрела на меня виноватым взглядом, – Аня один раз обмолвилась, что ее преследует какая-то машина. Кажется, белого цвета.

– «Девятка»? – спросила я пересохшими от волнения губами.

– Кажется, – пожала Людка плечами, – я в машинах не разбираюсь.

Я боялась в это поверить. Фантом обретал реальные очертания. Белая «девятка» заявляла о своем существовании.

– Спасибо тебе большое, – искренне поблагодарила я Людку.

– Не за что, – пожала она плечами.

* * *

Мои щеки пылали. Я чувствовала себя довольно мерзко. Создавалось ощущение, что я становлюсь жертвой простуды. А мне это совсем не нужно! Я шла по улице. Северный ветер продувал меня насквозь, стремясь помочь коварному вирусу сломить мое сопротивление.

Надо заскочить домой. Там я смогу отогреться горячим чаем и одеться потеплее…

Так я и сделала. Дома было тихо. Мой квартирант еще не появился. Видимо, погрузился в работу. Тоже в своем роде спасение… Я закуталась в плед и сделала глоток из большой чашки. Ну и пакость этот ваш хваленый чай с медом! От него у меня только еще больше защипало в носу. И кто придумал, что это самый целебный напиток на свете?

Глава 6

Итак, первую часть Анькиного послания благодаря магическим костям я разгадала. Продолжала беспокоить загадка второй фразы.

«Гость хорош тогда, когда вовремя приходит и не забывает вовремя уйти».

Кого имеют в виду кости? Понять это пока мне было, увы, не по силам. Я вздохнула. Собственная беспомощность начинала меня раздражать. Прояснить туманную ситуацию могли все те же кости.

Я достала из мешочка своих верных советников. Весело подмигнув мне белыми глазками, они подпрыгнули и покатились по столу.

«12+ 36+ 17».

«Вас могут ожидать неприятности».

Вот не знала! То, что неприятности поджидают меня с завидным терпением на каждом углу, я догадывалась и сама. Но меня куда больше интересует сейчас теория правильного прихода и ухода гостей. Или эти самые гости и являются по своей сути носителями вышеназванных неприятностей?

«21+ 33+ 4».

«Нехороший, неблагоприятный знак, символ воровства».

Ну, это уже яснее. Значит, ночные гости, не вовремя пришедшие, приходили именно с этими намерениями? Но у Аньки, насколько мне известно, ничего не пропало! Скорей бы появился Игорь… Я взглянула на часы. Стрелки зависли между половиной девятого и девятью. Похоже, мои часики встали. Взглянув в окно, я убедилась в том, что сейчас далеко за девять. Значит, Волошин должен вот-вот появиться. Я аккуратно сложила косточки в мешочек и встала. Лучший способ борьбы с болезнью – полное игнорирование оной. Поэтому я совершенно нахально отставила чашку с медовым чаем, прошла в кухню и сотворила себе чудесный напиток.

С первым глотком горячего кофе я почувствовала себя гораздо лучше. Мысли выстроились в стройный ряд. Итак, что могли искать у моей Аньки? Бриллиантов у нее не водилось. Да и стулья были в порядке. Порядок… Такой, господа мои, порядочек любят наводить две категории людей: милиционеры и врачи. Что же такого необходимого им могла заиметь моя бедная подруга?

* * *

Игорь появился только утром. По его лицу я поняла, что до него дошло осознание потери. Так иногда бывает. Человек сначала отвергает несчастье, пытаясь скрыться от него. Какое-то время это получается. Человек убеждает себя, что все произошедшее с ним – дурной сон, не более…

Игорь смотрел на меня глазами раненой собаки.

Я не знала, что мне делать.

– Ты был на дежурстве? – спросила я, чтобы начать разговор. Он кивнул. Налил себе кофе и уселся напротив меня.

Некоторое время мы молчали. Потом он наконец-то произнес:

– Я всю ночь думал. Мы должны найти их.

Я была согласна с этой мыслью.

– И, как только мы их найдем, я убью их. Всех. До одного.

Он сжал чашку так, что я испугалась за ее судьбу. Конечно, она сработана на славу. Добротный фаянс вряд ли покорился бы воле волошинских побелевших от напряжения пальцев.

– Убить ты их не сможешь, – ответила я, – вряд ли это будет логичным поступком. Лучше сдать их в милицию.

Он посмотрел на меня такими глазами, что сразу стало понятно – если не дать ему их убить, пострадаю я. «Да ладно, – подумала я меланхолически, – может, пока мы их отыщем, настроение у него улучшится. И он их только покалечит…»

Отчего-то вспомнился веселый Мамона. Загадка странного названия занимала меня до сих пор.

– Интересно, почему так назвали этот магазин?.. – задумчиво произнесла я.

– Какой? – спросил Игорь удивленно.

– Это к делу не относится, – вздохнула я. – Просто любопытно, почему магазин, торгующий женским бельем, называется «Мамоной»?

– Маринка и Мишка Матвеевы, – неожиданно ответил Игорь. Я удивленно посмотрела на него. Откуда он это знает?

– Это наши соседи, – пояснил он, – одна квартира на площадке – наша. Вторая – тети Шурина. А оставшиеся две – матвеевские. Этот магазин принадлежит им.

– А почему «Мамона»?

– По первым слогам.

– Тогда получается «Мамиха». Или «Мимара».

– Дело в том, что домашняя кличка Матвеева – Монечка. Поэтому и Мамона, – усмехнулся Игорь. – Только их тандем успешно распался месяц назад. И Маринка судится теперь со своим Монечкой за право единоличного обладания этой самой «Мамоной». Поскольку она вроде бы вложила в магазин больше, чем опостылевший ей супруг.

Все-таки до чего наш Тарасов маленький городок! Куда ни ткнешься – везде знакомые или знакомые знакомых!

– Да ты должна помнить Маринку, – меланхолично продолжал Игорь, – одно время она дружила с Анькой. Даже подражала ей во всем.

Я вспомнила. Та самая Марина, которая старательно копировала Анькины наряды. Волосы и те выкрасила в рыжий цвет. Ее страсть к Аньке привела к тому, что вполне респектабельная Марина стала завсегдатаем «Секонд-Хенда»! А этот факт говорит о многом.

Анька была для нее чем-то вроде журнала «Эль». Потом они почему-то поссорились. Причину их размолвки я не помню. И Марина перестала показываться у Аньки.

Анька по этому поводу почти не переживала. Ей было некогда.

Монечку я тоже вспомнила. Если Марину еще можно было перенести, то Монечка с его коровьими глазами и толстой шеей вызывал у меня отвращение.

Когда я его встречала, он смотрел на меня странным взглядом, остановившимся и немного угрожающим. Кроме этого жвачного взора, Монечка еще обладал обильной перхотью и дурными манерами.

Марина была довольно изящной дамой, а подражание Аньке сделало из нее просто европейскую леди. Поэтому мне, честно говоря, эта пара казалась странной и дисгармоничной.

– А почему они поссорились с Анькой? – спросила я Игоря.

– Не знаю, – он пожал плечами. – Кажется, Монечка начал проявлять к моей супруге излишнее внимание. Анька его выгнала.

– Но это же нормально! Почему Марина обиделась?

– Они оба не очень нормальные, – сообщил Игорь. – По-моему, они страдают целым букетом психических недугов. Помню только, что долгое время супруги здоровались с нами сквозь зубы и были врагами номер раз. Потом страсти поулеглись, и они начали ругаться друг с другом. Кончилось это разводом и дележом имущества.

А кстати… С Мариной-то я и не разговаривала! Про нее я совсем забыла. А ведь именно Марина могла завистливым оком углядеть белую «девятку». И многое другое. Завистливое-то око смотрит зорче остальных!

* * *

Когда предо мною возник волошинский дом, я почувствовала усталость. Признаться, он мне поднадоел. У меня создавалось ощущение, что я прожила в этом сером небоскребе почти всю жизнь.

У скамейки, как всегда, берегла покой жильцов тетя Шура. Я вежливо поздоровалась, снискав ответную дружелюбную улыбку, и прошествовала дальше.

Состояние мое немного улучшилось, хотя в носу еще противно свербило. Я ненавидела насморк. Он был неэстетичен и пошл. Как распухшая макаронина в носу. Как отвратительный слизняк в горле.

Однако мне оставалось лишь одно – смиренно отнестись к перипетиям земной жизни.

Около дверей мамоновской квартиры я не удержалась и оглушительно чихнула.

По-видимому, мой замечательный по качеству чих владельцы апартаментов расценили как звонок.

Потому что дверь немедленно открылась, и на пороге возникла бледная копия Аньки.

Бледная копия окинула меня довольно холодным взглядом, потом взгляд потеплел – видимо, Марина вспомнила, кто я, собственно, такая.

Она приветливо улыбнулась и защебетала:

– Ах, Танечка! Какая неожиданность! И как замечательно, что ты пришла! Я ведь собиралась тебе звонить…

Факт, что Марина собиралась мне звонить, меня удивил. С чего бы это? Однако она поспешно затащила меня в комнату и, сунув в мягкое кресло с чудесной высокой спинкой, начала с места в карьер:

– Меня хотят убить!

* * *

Вот так! Ни много, ни мало… Я застыла. Когда на тебя набрасываются с подобными заявлениями, сначала столбенеешь. Поскольку не знаешь, как реагировать. Я постаралась сохранить спокойствие.

– Кто? – поинтересовалась я. Марина вытаращила на меня огромные накрашенные глазищи, контактные линзы в которых были точно подобраны под цвет Анькиных глаз, и переспросила:

– Как – кто? Откуда я знаю, кто?

Она фыркнула.

– Аньку убили вместо меня, – всплеснула она руками. – Понимаешь?

Я пока ничего не понимала. Почему это мою Аньку убили вместо нее?

– Почему? – рискнула спросить я.

– Нас перепутали, – деловито сообщила Марина, – Таня, милая, я тебе заплачу… Честное слово! Пожалуйста!

Она смотрела на меня так умоляюще, что я почти сдалась. Кроме того, если она связывает свои опасения и убийство Аньки, пусть оплачивает мои труды. Я ничего против не имею. С нее не убудет.

– Давай по порядку, – попросила я, – каким образом ты пришла к подобной мысли?

– Дело в том, что мы похожи, – сказала Марина. – Следили-то за ней, а думали, что за мной… Неужели ты считаешь, что Анька покончила с собой?

– Нет, – согласилась я, – я вовсе так не думаю.

– Ну, – кивнула Марина, – значит, ее убили, так?

– Так, – опять кивнула я.

– А за что? – Марина вела себя как прокурор на суде присяжных. – За что нужно было убивать Аньку? За то, что она плохо сыграла в какой-нибудь пьеске?

Я подумала над этим предположением и решила, что вряд ли. В таком случае пришлось бы убивать кучу актеров.

– Остается только одно, – решительно изрекла Марина, – ее перепутали. А теперь подумай, с кем ее могли перепутать?

Я взглянула на Марину с интересом. По моим понятиям, Аньку вообще невозможно ни с кем спутать. Слишком яркая индивидуальность.

– Ну, посмотри на меня! – взмолилась Марина.

Я выполнила ее просьбу с надлежащим усердием. Могли. Могли! Я поняла это, когда Марина повернулась ко мне спиной.

– Могли, – повторила я вслух. Марина со спины была точной Анькиной копией! И жила в соседней квартире… Я застонала.

Разгадка замаячила почти рядом. Оставалось только выслушать Марину и, протянув руку, поймать удачу за хвост.

Господи, спасибо Тебе за Мамону!