Текст книги "Принцип неверности"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Мне окончательно стало понятно, что от Хрыкина я ничего путного не узнаю. Поэтому я сделала обиженное лицо и пожала плечами:

– Вы вправе отказаться от моих услуг. Но имейте в виду, что на работу меня нанимали не вы, а «Овация-95» в лице ее директора.

– А, это такой толстый противный дядька, – ехидно улыбнулся Хрыкин. – Помню его. Так, значит, это его рук дело? Ну, ничего, он у меня попляшет!

Я не стала спорить с обнаглевшей звездой и, молча повернувшись, направилась к выходу. Погорельцов бросился за мной.

– Одну минуточку, Евгения Максимовна, – ухватил он меня за локоть. – Убедительная просьба, подождите меня в коридоре. Я сейчас выйду.

Я опять пожала плечами и вышла. Сквозь неплотно прикрытую дверь мне хорошо было слышно, как Погорельцов отчитывает Хрыкина, словно мальчишку. К моему удивлению, на этот раз певец молчал и даже не пытался ни дерзить, ни возражать.

– Евгения Максимовна, – проговорил Погорельцов, закончив внушение и выходя из номера, – не сердитесь на Макса. Сами знаете, эта современная молодежь сильна только задним умом. Сначала ляпают что-то, а потом пытаются подумать, что же такое они сказанули. И потом, я как его администратор не только ничего не имею против того, чтобы вы продолжали его охранять. Я, если хотите, прошу вас об этом! Вот, возьмите за вашу работу.

С этими словами Погорельцов воровато протянул мне несколько стодолларовых банкнот.

– За свою работу я уже получила аванс, – гордо заявила я и тут же добавила, не давая Погорельцову времени на выражение удивления: – Но, если вы настаиваете, я не буду вас обижать.

Мягким кошачьим движением я выхватила деньги у обескураженного администратора и скрылась в дверях подошедшего лифта.

В гостиничном фойе я сразу же увидела директора арт-агентства Арчирова. Бедолага сидел в кресле и, тоскуя, перебирал какие-то журналы. Увидев меня, он радостно заулыбался, как будто не видел меня черт знает сколько времени, и поднялся мне навстречу.

– Как у вас? Все обошлось? – спросил он.

– Вы о чем? – вопросом на вопрос ответила я.

– Как это о чем?! – округлил глаза Арчиров. – Галушко сказал, что Погорельцов пошел с вами урегулировать конфликт с Хрыкиным.

– Бросьте вы, Илья Семенович, какой еще конфликт может быть с Хрыкиным, – философски заметила я. – Этот мальчик не заслуживает даже того, чтобы я его высекла.

– Простите?..

– Да не за что, – пожала я плечами. – Мальчик вообразил себя великим и знаменитым, а по жизни он – самый обыкновенный привокзальный хам.

– Это понятно, – замотал головой Арчиров. – Но как вы собираетесь охранять его, если он даже слышать про вас не желает?

– Это уже в прошлом, – беззаботно отмахнулась я. – Хрыкин понял, что я была права, и даже попросил у меня прощения за то, что был со мной груб.

У Арчирова отвисла челюсть.

– Попросил прощения?! – заикаясь, переспросил он сиплым голосом.

– Вот именно – попросил прощения, – нагло продолжала врать я.

Арчиров нервно сглотнул и хихикнул!

– Сочиняете, Евгения Максимовна?

– А вы как думаете? Ладно, Илья Семенович, я так понимаю, вы меня не для того ждали, чтобы вести задушевные беседы о Хрыкине.

Всю растерянность Арчирова как корова языком слизнула.

– Евгения Максимовна, вы не могли бы подвезти меня в агентство? Понимаете, я портмоне оставил в кабинете, такси сейчас нипочем не поймать, а на общественном транспорте добираться…

Я поняла, что директор желает мне что-то сообщить. При чем здесь общественный транспорт, а уж тем более – такси? До их агентства, даже если идти черепашьим шагом, можно добраться за каких-нибудь двадцать минут. Значит, Арчиров хочет поговорить со мной с глазу на глаз.

– Идемте, я вас подвезу, – вздохнув, согласилась я. Честно говоря, мне жутко хотелось домой. Судя по всему, за вечер и за ночь с Хрыкиным ничего не случится, а у меня от голода уже начинала кружиться голова, и даже слегка подташнивало.

– Евгения Максимова, – первым заговорил Арчиров, едва мы сели в машину. – Скажите откровенно: вам ведь не очень понравился Хрыкин?

– Не понимаю вашего вопроса, – ответила я, выруливая со стоянки.

– Я имею в виду, как человек он не очень-то вам нравится, – уточнил директор арт-агентства.

– Вы знаете, Илья Семенович, для меня ваш Хрыкин прежде всего клиент. А до его человеческих качеств мне нет никакого дела. Кстати, он мне сегодня недвусмысленно намекнул, что в моих услугах не нуждается. Как вам такой расклад?

– Так вот я и говорю, – радостно запыхтел Арчиров. – Может, не стоит особо стараться, охраняя это… туловище? Да и потом, кому он нужен, этот Хрыкин? Если его за что-то и хотели бы наказать, так именно за его хамство. Но за это, как вы понимаете, не убивают. В худшем случае намнут бока.

– Что-то я вас не пойму, – хмыкнула я. – Сначала вы чуть ли не в истерике бьетесь – «помогите», «спасите», «погибаю»! А теперь предлагаете мне все бросить? Как прикажете вас понимать?

– Да очень просто. Я, например, абсолютно уверен, что никакого покушения нет и быть не может. Это просто рекламный трюк, чтобы… – Арчиров внезапно умолк и испуганно взглянул на меня. – Простите, я заболтался.

– Да ладно, – снисходительно улыбнулась я. – Бывает. Я прекрасно понимаю, что вы злы на Хрыкина, поэтому все ваши слова против него делю на сорок восемь. Мы, кстати, приехали.

– Да-да, – засуетился Арчиров, – спасибо вам большое. Вы, знаете… забудьте все, что я вам сейчас говорил. Это все сгоряча…

– Я так и подумала. До завтра. Вы ведь будете сопровождать Хрыкина во время его культурной программы?

– Придется, – тяжело вздохнул Арчиров и, закрыв дверцу, пошел к своей конторе.

Глядя ему вслед, я подумала, что здесь что-то не так.

Тетушка ждала меня, как всегда, сидя перед телевизором. И, как всегда, из кухни вкусно пахло.

– Женечка, где ты пропадала? – запричитала тетя. – За весь день ни разу не позвонила, весь день голодная! Разве так можно?

– Тетя Мила, – притворно возмутилась я, – ты так говоришь, как будто такое случается впервые. Могла бы и привыкнуть.

– Я никогда не смогу привыкнуть к твоей работе, – вздохнула тетка, направляясь в кухню. – Это выше моих сил!

Это она верно сказала. Привыкнуть к моей сумасшедшей работе она не сможет.

Поужинав, я закрылась в своей комнате, решив составить хотя бы примерный план предстоящих мероприятий по охране «драгоценного хрыкинского тела». Но едва я начала прикидывать, что нужно сделать завтра, как из комнаты раздался громкий крик тетушки:

– Женя, иди скорее сюда! Тебя показывают по телевизору!..

Вот только этого мне и не хватало! Возможно, кто-то и мечтает стать знаменитостью, но только не я. Мне как-то спокойнее, когда меня не останавливают на улице незнакомые люди и не задают дурацких вопросов. И меньше всего на свете мне хочется, чтобы меня рассматривали, как какое-нибудь заморское чудо. Но тетя Мила радовалась как ребенок, что ее племянницу показывают по телевизору. Мне пришлось смириться и выйти из своей комнаты. Показывали сюжет из местных теленовостей. Как раз тот момент, когда я отбила букет с петардой, а Хрыкин уже успел подняться и ругается на чем свет стоит. Да, слава – вещь хорошая, но лучше бы она прошла мимо меня.

Досмотрев сюжет до конца, я только было собралась опять удрать в комнату, как раздался телефонный звонок:

– Поздравляю, Евгеша, – зарокотал в трубке насмешливый голос Котехова. – Ты становишься телезвездой! Пока только местного масштаба, но при твоих данных недалеко и до федерального уровня быстро добраться.

– Слушай, – прошипела я, – если тебе нечем заняться, почитай что-нибудь! А лучше – ложись спать. Так, во всяком случае, будет спокойнее для всех.

– Ладно, не злись, – примирительно пробасили в трубке. – Просто я хотел первым поздравить тебя с теледебютом…

– Котехов. – Я почувствовала, что начинаю закипать как самовар. – Или говори, что тебе надо, или я тебя завтра же прибью!

– У-у-у, как все запущено! Ладно, слушай. Твой подопечный два часа тому назад загремел в полицию. Если тебя это интересует, то можешь подъехать ко мне, я не только расскажу тебе подробности, но и помогу вытащить его из обезьянника.

Час от часу не легче! Интересно, куда смотрела его чертова служба безопасности и лично господин Галушко?

– У него есть своя личная штатная охрана… – начала было я, но Олег не дал мне договорить:

– Женя, милая, о чем ты говоришь, какая штатная охрана?! Если его не вытащить сегодня же, завтра он отхватит суток десять ареста. Этот крендель натворил такое…

В моей комнате зазвонил мобильник. Похоже, я срочно понадобилась кому-то еще.

– Ладно, – сказала я Котехову, – жди, скоро подъеду к твоей студии.

– Будешь уже рядом, позвони мне на мобилу, – буркнул Котехов и дал отбой.

На мобильник звонил Арчиров. Толстячок был на грани истерики. В третий или четвертый раз за сегодняшний день.

– Евгения Максимовна, это катастрофа! – завыл он без всяких предисловий. – Этот негодяй Хрыкин устроил такое! Что нам делать?! Это же кошмар!!!

– Я уже в курсе, – мрачно перебила я директора. – Где вы находитесь? Я заеду за вами. Поедем выручать вашего «озвезденевшего» Хрыкина.

– Я дома. Уже собирался ложиться спать, но тут позвонили из полиции и сообщили, что Хрыкин устроил пьяный дебош в ресторане и его забрали в отделение!

– Я же говорю, что уже знаю об этом, – повторила я. – Скажите, куда за вами заехать? Этого вашего дебошира надо срочно выручать, в противном случае он рискует прогостить в нашем городе лишнюю неделю. И, заметьте, не по своей воле, а по решению суда.

– О боже, за что мне это?! – простонал Арчиров. – Что я сделал плохого?

– Да прекратите вы стонать, – повысила я голос. – Говорите, куда за вами заехать?

– Не надо за мной заезжать, – голосом смертельно больного прошелестел Арчиров. – Я возьму такси и буду ждать вас в отделении полиции. Надеюсь, вы совершите чудо и на этот раз.

Закончив разговор с директором арт-агентства, я начала собираться. Дверь в мою комнату тихонько приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунула голову тетя Мила.

– Ты куда-то собираешься, Женечка? – осторожно спросила она.

– Да, тетя, работа, понимаешь ли. – Я постаралась придать своему лицу максимум серьезности. – Боюсь, ночевать я не приду.

Тетя Мила покачала головой и, ничего не сказав, удалилась.

Котехов, как мы с ним и договорились, ждал меня возле кафе, в котором мы встречались сегодня днем. На этот раз он не полез ко мне с поцелуями. Видимо, иногда и у журналистов просыпается совесть, и они перестают быть бессовестными циниками.

– Куда забрали этого Хрякина? – сердито спросила я, когда Олег сел на переднее сиденье.

– Верно ты перекрутила его фамилию, – ответил Котехов, – действительно, он не Хрыкин, а Хрюкин или Хрякин. Знаешь, что он устроил в кабаке?

– Подробности ты можешь рассказать мне по дороге. Где он сейчас?

– В Волжском отделе, где ж ему еще быть? Только выцарапывать его придется через городское управление.

– Это еще почему?

– Потому что там мне проще договориться. Знакомых больше.

– Понятно, – я включила передачу, и машина плавно тронулась, – а теперь рассказывай, что он умудрился натворить.

По словам Олега, после моего ухода события развивались примерно следующим образом. Ближе к вечеру Хрыкин решил посетить бар в гостинице. Там, видимо, под чутким руководством Галушко певец крепко поднабрался. Как и большинство его сверстников, Хрыкина потянуло на приключения. Он зашел в ближайший от гостиницы ресторанчик. Вначале все было более или менее прилично. Хрыкин просто выпивал и ел. Но, когда доза выпитого превысила критическую массу, певец начал чудить.

Для начала он потребовал поставить песни «себя, любимого». Когда выяснилось, что такой лажи в ресторанной фонотеке нет, он, недолго думая, ударил официанта по лицу, вылил на него остатки коньяка, а пустым графинчиком запустил в стену. На требования охранника немедленно покинуть ресторан Хрыкин смахнул со стола всю посуду и попытался огреть охранника стулом. Завязалась потасовка. Охрана быстро скрутила разбушевавшегося Хрыкина и вызвала полицию. Правда, пока они его скручивали, опрокинули пару соседних столиков. Разумеется, со всем, что на них стояло. Когда приехал наряд ППС, старший опрометчиво распорядился развязать Хрыкина. Меньше двух минут потребовалось тощему певцу для того, чтобы сорвать погоны с обоих стражей порядка, одному из них разбить губу, а во второго плюнуть, не считая устных нецензурных оскорблений и опять же перевернутых столов. Закованного наконец в наручники Хрыкина доставили в отделение полиции, администрация ресторанчика написала заявление, обещая к утру предоставить подробную калькуляцию причиненного ущерба. Кроме того, полицейские написали рапорта.

– Похоже, на этот раз Хрыкин крепко влип, – подвел итог Котехов. – Полицейские – народ обидчивый, они не прощают, когда их публично бьют по мордам, а уж тем более срывают с них погоны.

– Не понимаю, а где в это время была его охрана? – спросила я. – Они-то куда смотрели?

– А об этом ты у них сама и спросишь, – хмыкнул Олег. – Эти «бегемотики» приехали сразу же после того, как Хрыкина увезли в отделение. Такое впечатление, что они стояли где-то поблизости и ждали только одного: когда его заберут. Надо отдать им должное – убытки ресторану они покрыли, не торгуясь. Да еще и моральный ущерб возместили охране и официанту. А вот с полицией договориться не получилось. Пэпээсники уперлись основательно. Тут без знакомых не обойтись.

– А у тебя, конечно же, такие знакомые есть? – попробовала съехидничать я.

– Представь себе – есть. Правда, придется им заплатить, но это уже не мои проблемы.

Я припарковала машину напротив городского управления УВД и заглушила двигатель. Выходя из машины, машинально бросила взгляд на окна конторы «Овации-95» и остолбенела. В окнах Арчирова горел свет. Впрочем, разбираться в этой странности у меня времени не было. Надо было спасать Хрыкина.

Котехов зашел в управление как к себе домой. Меня это не удивило. Насколько я помнила из его бесконечных рассказов, до начала своей журналистской деятельности он работал опером в уголовном розыске. По его словам, те, с кем он начинал когда-то лейтенантом, давно уже ходят как минимум в майорах.

– Здорово, Семен, – по-свойски обратился он к постовому. – Петрович у себя? Мы с ним договаривались встретиться.

Тот подозрительно покосился на меня и сделал серьезное лицо:

– У себя, только я лишь тебя одного могу пропустить. Сам понимаешь, какая сейчас обстановка! После двадцати ноль-ноль посторонних пропускать не положено.

– Не чуди, – отмахнулся Котехов. – Петрович сам к нам спустится, позвони ему.

Постовой повеселел и принялся набирать номер на служебном телефоне.

– Олег, – тихо, чтобы услышал только он, поинтересовалась я, – а кто такой Петрович?

– А тебе зачем? – прищурился Котехов. – Мой хороший знакомый. Тебе этого мало?

– Просто хочется знать: он нам реально поможет? Или ты напрасно вытащил меня из дома? Если так, ты знаешь, что тебя ждет?

Ответить Котехов не успел, постовой закончил разговор по телефону и, обращаясь к Олегу, спросил:

– Ты, случайно, не по поводу скандала в «Извозчике» пришел?

– А ты откуда знаешь?

– Да у нас тут весь УВД гудит, – усмехнулся постовой. – Прикатила знаменитость и первым делом избила тарасовских полицейских. Слушай, Олег, этот певец, что, в самом деле такой отмороженный? Или прикидывается?

– В самом деле, – рассеянно ответил Котехов, доставая сигарету, – прикидывается…

Их разговор был прерван появлением подполковника. Судя по тому, как подпрыгнул постовой сержант и вытянулся в струнку, подполковник был не только большим чином, но и строгим начальником.

– Вольно, – небрежно бросил подполковник постовому и обратился к Олегу: – Привет, дружище! Давненько ты к нам не заглядывал. Идем, на улице покурим.

На меня чин не обратил никакого внимания, словно меня здесь и не было. Не могу сказать, что я на это обиделась, но мое женское самолюбие было задето.

На улице подполковник и Олег закурили.

– Ты, Котехов, все же, мерзавец, – первым заговорил чин. – Вспоминаешь старых друзей только тогда, когда тебе что-нибудь от них надо.

– Да ладно, не прибедняйся, Михась, – примирительно ответил Котехов. – С днем рождения я тебя поздравил, со звездой – тоже.

– Еще бы ты про это забыл, – хохотнул подполковник. – Ладно, рассказывай, что у тебя приключилось? Кстати, может, для начала познакомишь меня со своей очаровательной спутницей?

Надо же, меня наконец-то заметили! Я, конечно же, предпочитаю находиться в тени, но только когда дело касается работы.

– Да, извини, – в Котехове, прямо скажем, пропадал блестящий актер. – Это Евгения Охотникова, частный телохранитель, – представил он меня. – А это, – повернулся Олег к подполковнику, – Михаил Петрович, начальник штаба городского УВД. Знакомьтесь.

Михаил Петрович галантно согнулся в полупоклоне:

– Очень приятно.

– Взаимно, – пробурчала я.

– Насколько я понимаю, Олег старается не столько для себя, сколько для вас?

– Миш, не разводи политесов, – прервал его словоизлияния Котехов, – давай по делу. У Евгении проблема. Точнее, не у нее, а у ее клиента, и помочь можешь только ты.

– Скучный ты человек, – вздохнул Михаил. – Ладно, излагай.

Олег быстро рассказал, что произошло в ресторане и почему нужно вытащить дебошира из кутузки до утра. Подполковник морщил лоб и задумчиво курил, пока Котехов живописал похождения нашего Хрыкина.

– Кислое дело, – проговорил он, когда Котехов закончил, – сопротивление сотруднику полиции. Это уже уголовно наказуемо.

– И что, ничего нельзя сделать? – спросила я.

– Попробуем, – ответил Михаил, доставая из кармана мобильник, – только учти, если эти пэпээсники заломят за свои погоны несусветную цену, тут я вам не помощник.

Откровенно говоря, мне было глубоко наплевать, посадят ли Хрыкина на сутки или на годы. В конце концов, он честно заслужил и то, и другое. Гонорар я получу в любом случае. Просто мне почему-то стало жалко этого непутевого юнца, вообразившего себя «великим».

Михаил несколько минут говорил по телефону, отойдя от нас с Котеховым на приличное расстояние. Странный они все-таки народ, эти менты. Вечно боятся, что кто-нибудь подслушает их тайны.

– Ну что, – сказал начальник штаба, – считай, что полдела сделано. Скажи спасибо, что я сегодня ответственный по городу. Сейчас вашего Хрыкина привезут сюда. Наряд людей, которых он избил, тоже подъедет, попробуем помирить их. Кстати, где его эти, как их теперь называют, – менеджеры, промоутеры, продюсеры? Устроители гастролей, одним словом? Я в этом не разбираюсь. Где они?

– Минуточку, – спохватилась я. – Сейчас позвоню директору арт-агентства.

Быстро набрав номер Арчирова, я дождалась, когда он ответит.

– Слушаю вас. – Голос директора мне совершенно не понравился. Похоже, он на нервной почве решил по привычке залить горе водкой. Или коньяком. Принципиальной разницы не было.

– Илья Семенович, – быстро заговорила я, – это Охотникова! Срочно найдите Погорельцова и Галушко и приезжайте в городское управление полиции. Я жду вас здесь. Возможно, удастся вытащить Хрыкина с минимальными потерями.

– Господи, – простонал в трубке голос Арчирова, – как мне надоел этот хорек! Скорее бы он отработал свои говенные концерты и уехал. Сейчас подъеду, Евгения Максимовна…

Телефон замолчал, Арчиров дал отбой. Я вдруг вспомнила, что видела свет в окнах его кабинета, когда мы с Котеховым подъехали к УВД. Это было примерно полчаса – сорок минут тому назад. Интересно, а где сейчас Арчиров? У себя в офисе или все же добрался до Волжского отдела? И зачем ему вообще потребовалось заезжать в офис?

Пока я пыталась осмыслить это обстоятельство, Котехов и его приятель-подполковник предались воспоминаниям. Примерно через полчаса начали собираться все участники инцидента.

Первыми приехали ребята из группы немедленного реагирования. Полицейские вышли из машины, степенно пошли к Котехову и подполковнику, поздоровались, покосились в мою сторону.

Михаил что-то сказал Олегу, и он, кивнув головой, подошел ко мне.

– Ну что, кажется, машина заработала, – сказал он, закуривая. – Ты как полагаешь, сколько «пепсы» заломят за свою поруганную честь?

– Понятия не имею, – пожала я плечами. – Мне как-то не приходилось служить в органах, поэтому ваших расценок я не знаю. Лично я бы ни за какие деньги его не простила.

– Злая ты, – философски заметил Олег. – Нужно уметь прощать. Кстати, где эти устроители? Что-то они не слишком торопятся выручать своего «звездного мальчугана». Может, он им больше не нужен?

– Приедут. Ты мне вот что лучше расскажи: откуда ты-то узнал про этот скандал? И почему кинулся мне помогать? Тебе что за интерес возиться с этим Хрыкиным?

– Ты забываешь, кем я работаю, – напыжился Котехов. – Я же тебе говорил, что я – далеко не самый худший журналист в нашем городе. А это звание накладывает на меня определенную ответственность!

Его вид и тон, которым это было сказано, разозлили меня.

– Знаешь, Котехов, – не скрывая раздражения, проговорила я, – правильно в народе говорят, что мент бывшим не бывает! Ты вот уже сколько лет не работаешь в ментуре, а замашки все те же. Ты мне еще расскажи про агентуру, которая у тебя постоянно на связи!

– Не злись, – примирительно сказал Олег и, как всегда в таких случаях, улыбнулся. – Но на этот раз действительно сработала агентура. Только не в том виде, в каком ты это понимаешь.

– А откуда ты знаешь, в каком виде я представляю агентуру? – продолжила я недовольным тоном.

– Просто мне позвонила одна знакомая и сказала, что в ресторане «Тарасовский извозчик» известный певец Хрыкин устроил скандал, – делая вид, что не замечает моего раздражения, начал рассказывать Котехов. – Я тут же позвонил дежурному администратору «Извозчика», и он подтвердил эту информацию. Заодно сказал, куда повезли Хрыкина.

– Не поняла, куда тебе позвонила знакомая. Домой?

– Почему же домой, в студию.

– Ты хочешь сказать, что в такое время был еще на работе? – спросила и тут же поняла, что сморозила глупость. Олег мог сутками не появляться дома.

Ответить на мой бестолковый вопрос он не успел. Привезли Хрыкина. В целях безопасности решено было не выпускать его из «собачника». Хрыкин пытался протестовать, используя преимущественно ненормативную лексику, но Михаил через дверь объяснил ему его дальнейшие перспективы, и певец предпочел замолчать. Почти вслед за Хрыкиным прибыли Арчиров, Галушко и Погорельцов. От первых двух исходило такое коньячное амбре, что, по выражению Котехова, можно было съесть целый лимон без сахара и при этом не поморщиться.

О чем они там договаривались, я не слушала. Но, по-видимому, Погорельцов предложил такую компенсацию за моральный вред, что полицейские не смогли устоять.

Когда «высокие договаривающиеся стороны» достигли соглашения и Хрыкина передали с рук на руки его людям, я подошла к Галушко:

– Могу я с вами поговорить?

Увидев меня, он как-то странно дернул плечом.

– Опять вы? – Глаза у него при этом были совершенно трезвыми и злыми. – Что вам неймется? Что вы вечно суетесь, куда вас не просят?! Учтите, что любопытство губит не только кота, но и кошку тоже!

– У вас плохое настроение? – поинтересовалась я, слегка обескураженная его тирадой.

– А с чего ему быть хорошим? Я всегда говорил, нечего делать женщинам ни в охранных, ни в детективных делах. Они способны все только испортить… Спальня, кухня, дети, церковь – вот место вашей деятельности!

Проговорив все это, он круто развернулся и зашагал в сторону стоянки, где, очевидно, была припаркована их машина.

Ко мне, покачиваясь, подошел Арчиров.

– Я предупреждал вас, Евгения Максимовна, что не надо так усердствовать, – дохнув на меня коньячными парами, проговорил он. – Хрыкин не заслуживает того, чтобы вы тратили на него столько сил и энергии.

– Хотите сказать, что вы готовы отказаться от моих услуг? – резко обернувшись, спросила я.

– Ни боже мой! – замахал руками Арчиров. – Просто предлагаю вам поубавить немного вашу активность. Это, кстати, в ваших же интересах…

– Что вы хотите этим сказать?

Арчиров, проигнорировав мой вопрос, махнул рукой и пошел следом за Галушко. Я ничего не могла понять. Вытаскиваю их драгоценного Хрыкина практически за уши из-под статьи, а мне вместо «спасибо» высказывают упреки?..

Сзади ко мне приблизились Котехов и его приятель-подполковник.

– Что-нибудь не так? – озабоченно спросил Олег.

– Какие-то они странные сегодня, – задумчиво ответила я. – А в остальном – все нормально.

– Чего ж ты хочешь, – усмехнулся Котехов. – Одно слово – богема! У них иногда такие тараканы в голове водятся, что только держись. Отвезешь меня домой?

– Поехали…

Как я и предполагала, Котехов попытался затащить меня к себе. Но я отказалась. Решительно и твердо. Во-первых, не люблю возвращаться к старым романам, а во-вторых, мне хотелось побыть одной и попытаться разобраться в том, что сегодня произошло.

После утренней пробежки я наскоро позавтракала и отправилась в гостиницу. Эти «попсеры», конечно, редкостные хамы, но контракт надо выполнять. Официально я все еще работаю на них.

Первым, кого я встретила в фойе, был Галушко. Начальник службы безопасности сидел в кресле и явно маялся после вчерашних возлияний. Это было прекрасно видно невооруженным глазом. Синюшные припухлости на лице, осунувшийся, бледный, мутные глаза… Подойдя, я сухо поздоровалась и присела рядом:

– Как прошел остаток ночи? Кстати, где объект?

– Хрыкин в номере, – недовольно пробурчал Галушко. – Я вчера, кажется, вам нахамил, Евгения Максимовна? Простите великодушно. Это все нервы. Мы вчера все сильно перенервничали из-за этого негодяя.

– Я так и поняла, – кивнула я головой. – Извинения принимаются. Кстати, а где была охрана, когда Хрыкин куролесил в ресторане? Про вас я не спрашиваю. Догадываюсь.

Галушко бросил в мою сторону быстрый настороженный взгляд. В мутных с похмелья глазах мелькнуло что-то, очень похожее на неприязнь.

– Где была охрана? – сердито переспросил он, отводя взгляд в сторону. – Охрана искала этого… чудака по всем окрестностям. У Хрыкина феноменальная способность незаметно исчезать, стоит только ему выпить. В каждом городе одно и то же. Не поверите, Евгения Максимовна, как я устал от всего этого! Взял бы и бросил все.

– И что же вам мешает?

– Что мешает? – опять настороженный взгляд в мою сторону. – Мешает страх остаться без работы. Это для вас, молодых да ранних, открыты все пути. Это вы – хозяева жизни! А для меня все уже практически в прошлом. Я, говоря честно, ничего больше делать не умею, только служить. А кому нужен охранник, уже разменявший пятый десяток?

– Ну, это вы напрасно, Вадим Сергеевич, – решила я пролить бальзам на его душевные раны. – Опытный телохранитель всегда в цене.

– Бросьте меня успокаивать, хотя, конечно, спасибо на добром слове, – Галушко откинул голову на спинку кресла. – Таких денег, как у этого засранца, я больше нигде не заработаю. Привык, знаете ли, быть сытым и ни в чем себе не отказывать.

С похмелья Галушко, по-видимому, потянуло на душеспасительные разговоры. Однако становиться жилеткой для «скупых мужских соплей» в мои планы не входило.

– Вы говорите, Хрыкин в номере? А где Погорельцов?

– Там же, – вяло махнул рукой Галушко, понимая, что шанс излить мне душу провалился. – Проводит воспитательную работу.

А вот это интересно! В конце концов, Хрыкин оторвался вчера по полной программе. Интересно, что именно ему пытается внушить администратор?

Воспитательная речь Погорельцова была слышна даже в конце коридора. Самые мягкие эпитеты, которыми он награждал артиста, были: «подонок», «мерзавец» и «сволочь», все остальное относилось к разряду ненормативной лексики. При этом и Хрыкин не отставал от своего руководителя. Не знаю, какой он был певец, но орать матом у него получалось очень хорошо. Послушав несколько минут их перепалку, я решительно постучала и, не дожидаясь ответа, толкнула дверь. Видок у обоих представителей богемы был еще тот! Оба взъерошенные, красные, глаза горят. Похоже, что разговор их проходил не просто на повышенных тонах, а мое появление предотвратило рукопашную потасовку.

– Доброе утро, – изобразив невинное выражение лица, произнесла я. – Как спалось на новом месте?

– Доброе утро, Евгения Максимовна, – выдавил Погорельцов. – Хотя после вчерашних событий я не очень-то уверен в том, что оно доброе. Вы нас извините, но мне необходимо переговорить с Максом наедине. Обсудить, так сказать, предстоящие гастроли.

– Ну, если в ваших кругах обсуждение на весь этаж называется «с глазу на глаз», – продолжая улыбаться, ответила я, – я могу подождать и за дверью. Только большая к вам просьба, Владимир Алексеевич: постарайтесь обойтись только словами. Если вы перейдете к более активным действиям, я буду вынуждена применить к вам силу. Это – мои обязанности. Согласно контракту.

Проговорив это, я повернулась, чтобы выйти, но Погорельцов меня остановил:

– Евгения Максимовна, простите меня, ради бога. Я не хотел вас обидеть.

– Очень надеюсь на это, Владимир Алексеевич, – полуобернувшись, ответила я.

– Подождите, Евгения Максимовна, не будем ссориться. Я погорячился, вы вспылили, давайте не будем усугублять… Разговор этот и вас тоже касается. В конце концов, только благодаря вам и удалось вчерашний конфликт с властями урегулировать. Мы все вам за это очень благодарны.

– И на том спасибо, – язвительно проговорила я, без приглашения как-то… усаживаясь в кресло. – И о чем же мы будем разговаривать?

Погорельцов потоптался на месте и, хмуро взглянув на молчавшего все это время Хрыкина, приказал:

– Иди погуляй! Только не вздумай похмеляться. Не хватало еще, чтобы ты сорвал здесь концерты!

Хрыкин исподлобья недобро посмотрел на своего администратора, потом перевел взгляд на меня, но, ничего не ответив, вышел в соседнюю комнату, плотно закрыв за собой дверь.

Когда мы остались одни, Погорельцов прошелся по номеру, задумчиво потирая ладонью затылок.

– Вы не подумайте, Евгения Максимовна, что я не оценил вашей заботы об этом паршивце. На мой взгляд, он этого просто не заслуживает.

Проговорив это, Погорельцов пристально посмотрел мне в глаза. Я ответила ему тем же. Это напоминало скрещивание шпаг.

– Похоже, я вас недооценивал, – пробормотал Погорельцов, отводя глаза в сторону.

– Такое бывает, – поспешила я его успокоить. – Многие мужчины склонны завышать свои способности путем занижения женских дарований. Не вы первый.

– Хорошо, – словно решившись на что-то, проговорил продюсер. – Давайте говорить начистоту. Чего вы добиваетесь?

– Того же, чего и вы, – пожала я плечами. – Чтобы Макс Хрыкин покинул наш город в таком же добром здравии, в каком и приехал к нам.