Текст книги "Прощание по-английски"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Женя, со мной все в порядке. Я просто хочу побыть одна. Обещаю, что не побегу в лес. Просто уйди, ладно?

Пришлось вернуться столовую. Не сидеть же под дверью клиентки! Войтек как раз приступал ко второй чашке кофе. Я решила, что это подходящий момент, чтобы познакомиться с парнем поближе.

– Скажите, Войтек, вы давно знакомы с Виолеттой?

Парень поднял глаза от чашки и спокойно ответил:

– Это вы пытаетесь выяснить, не проходимец ли я? Довольно давно. Мы встречаемся… год или больше.

Войтек отставил чашку и спокойно продолжал:

– Понимаете, Женя… Я жалею, что принял приглашение провести каникулы здесь. В Англии все было по-другому. Виолетта очень изменилась, приехав в Россию. Иногда я ее не узнаю. Она всегда была такой спокойной, уравновешенной, позитивной девушкой…

Э, милок, да ты в первый раз столкнулся с загадкой женской души! Долго тебе еще удивляться тому, что в любой голубоглазой домохозяйке есть бездны и тайны, куда лучше не заглядывать! До приезда в Россию ваши отношения с Виолеттой были светскими – легкими, ни к чему не обязывающими. А теперь вдруг выяснилось, что мадемуазель Шишкина – живой человек, и у нее есть свои секреты, свои неприятности и проблемы, а также неожиданные черты характера. Это, дружок, и называется «близкие отношения», когда ты принимаешь человека целиком, со всем, что у него есть – как хорошим, так и плохим. А это очень непросто. Тут я вполне тебя понимаю и сочувствую – у меня с моим нынешним мужчиной примерно такие же проблемы…

– Иногда мне кажется, что я для Виолы – игрушка. Она с удовольствием ложится со мной в постель, но, кажется, не принимает всерьез.

Ага! А ты вообразил, что наследница господина Шишкина выйдет за тебя замуж? Ты, значит, войдешь в совет директоров на правах зятя, а молодая жена будет сидеть дома и рожать тебе детишек? Плохо же ты знаешь Виолетту…

Однако парень умнее, чем кажется!

Войтек усмехнулся:

– То, что я спортсмен, вовсе не означает, что у меня две извилины в мозгу. Да, моя семья небогата, и платить за обучение я бы не смог, если бы не спортивная стипендия… Это потому, что мы эмигранты. Но я хорошо учусь, и мои дети ни в чем не будут нуждаться. В общем, я подумываю о том, чтобы уехать отсюда.

Я приподняла брови. Ну ты, парень, и тормоз! На твоем месте любой бы уже давно паковал чемоданы, а ты еще только подумываешь…

– Виола не нуждается в моей помощи. Не рассказывает о своих проблемах. У нее все время какие-то тайны, какие-то странные знакомства… Вы даже не представляете, Женя, с кем она общается, когда мы выезжаем в город! Я говорил ей, что это опасно… но она только смеется. В общем, я решил: сегодня я скажу, что уезжаю. Если Виолетта хочет, наши отношения продолжатся в Лондоне, и все станет как раньше. Если нет…

Спортсмен внезапно поднялся и вышел из комнаты, оставив меня сидеть и растерянно моргать. Каюсь, я действительно считала, что природа обделила парня умом, потратив все силы на его совершенное тело. А тут – скажите пожалуйста, такое знание психологии и тонкость чувств…

В столовую вернулась Лилия Адамовна. Домоправительница неодобрительно покосилась на бутылку бренди и принялась собирать со стола.

– Сергей Вениаминович уже уехал? – спросила я. Неплохо бы перекинуться с Шишкиным парой слов насчет этих поездок Виолетты по злачным местам Тарасова. Даже Войтек – и тот обеспокоен…

– Уехал, – поджала губы дама. – Хорошо, что Юрочка успел увести свою маму.

– Да, скандал получился ужасный, – закинула я удочку.

– Такая неприятная сцена! – подхватила домоправительница. – Виола – чудесная девочка, добрая и сердечная… я ведь ее с детства знаю. Но почему-то совершенно не выносит ни Юрочку, ни его маму.

– А вы хорошо знакомы с Изольдой?

– Изольда Николаевна была актрисой драматического театра в столице, пока не вышла замуж, – словоохотливая Лилия Адамовна была готова вылить на меня ушат чужих секретов. Хозяев она, разумеется, со мной обсуждать бы не стала, а вот семья Севастьяновых – дело другое.

Я внимательно выслушала душераздирающую повесть о злоключениях Изольды Николаевны. Муж Севастьяновой был предпринимателем, а сама бывшая актриса занималась домом и здоровьем единственного сына. Юрочка много болел, и мать полностью посвятила себя воспитанию ребенка, не доверяя гувернанткам и няням. О профессиональной карьере Изольде пришлось забыть.

Мне было глубоко наплевать на проблемы семейства Севастьяновых, но я прилежно слушала и поддакивала в нужных местах, за что была вознаграждена.

Лилия Адамовна сообщила мне, что муж Изольды погиб в автомобильной аварии семь лет назад. Конечно, этот факт потонул во множестве других, абсолютно для меня бесполезных: как большинство дам ее возраста, Лилия Адамовна более всего ценила подробности. К примеру, рассказ о «прелестном» загородном доме Севастьяновых занял минут пятнадцать, а описание гроба покойного Игоря Севастьянова – еще целых десять. Воображение домоправительницы особенно потрясли белоснежная обивка внутри и какой-то неизвестный мне «глазет». Понятия не имею, что это такое…

После смерти Игоря Севастьянова заботу о его единственном сыне взял на себя Сергей Вениаминович, друг и партнер по бизнесу покойного Севастьянова-старшего. Шишкин оплатил учебу Юрия в престижном университете (правда, в России – в Лондон, как дочку, все-таки не послал). Шишкин назначил Изольде пожизненную пенсию и всячески помогал деньгами. Правда, в голосе домоправительницы все же проскользнула нотка неодобрения – оказывается, Сергей Вениаминович старался как можно реже встречаться с вдовой. Ну, тут я его прекрасно понимаю – если Изольда всякий раз устраивает такое представление из своего визита, любой человек, находящийся в здравом уме, будет обходить эксцентричную вдову по большой параболе…

Зато Шишкин вполне нормально относился к Юрию. Он даже взял парня к себе секретарем, едва освободилось место – освободилось, как с нескрываемым удовольствием подчеркнула Лилия Адамовна, «в результате кошмарных и трагических обстоятельств». Н-да… В общем, было ясно, что домоправительница искренне привязана к Юрию Севастьянову и готова грудью защищать его интересы, пусть даже придется перечить молодой хозяйке, которая почему-то невзлюбила «бедняжку». Лилия Адамовна сообщила мне, что все «служащие» в Шишках Юрочку просто обожают. Особенно женщины…

Следовало признать, что Юра умеет завоевывать женские сердца. Пусть даже они бьются в груди пятьдесят четвертого размера…Человеку в его положении куда полезнее иметь своим союзником домоправительницу, чем какую-нибудь смазливую вертихвостку.

Между тем Виолетта пребывала в плохом настроении. Чтобы ни у кого не осталось в этом сомнений, девушка завела у себя в комнате какую-то кошмарную музыку. Вообще-то музыку я люблю и против классики ничего не имею. Но это… это было за гранью моего понимания. Виолетта слушала похоронную музыку – друг за другом следовали «Реквиемы» всех великих европейских композиторов, а завершалось все неизбежным Шопеном. Колонки были мощные, так что весь второй этаж мог наслаждаться «Похоронным маршем». Трубы рыдали, литавры гремели… в общем, дочка миллионера превратила жизнь обитателей Шишек в сущий кошмар. Жаль, что Сергея Вениаминовича не было дома – уверена, он один мог бы приструнить своенравную девицу.

Лилия Адамовна передвигалась по дому с ушами, заткнутыми кусками ваты. Даже Войтека пробрало – спортсмен выглянул из своей комнаты и сообщил мне, что едет в город «по делам». Прыгнул в машину Виолетты и укатил. Я позавидовала парню – с большим удовольствием тоже куда-нибудь свинтила… Но я не могу, я ведь на посту. Кто знает, что придет в голову взбалмошной девчонке.

Я работаю телохранителем так давно, что у меня в какой-то степени развилось шестое чувство. Именно оно заставляет меня порой совершать необъяснимые, иррациональные поступки. Я привыкла прислушиваться к нему и вообще отношусь уважительно к своим внутреннему голосу и интуиции. Давно прошли те времена, когда я стучала себе по голове (фигурально выражаясь) и твердила: «Охотникова, нормальные люди так не поступают! Прислушайся лучше к голосу логики и здравого смысла!» Теперь я просто действую так, как подсказывает интуиция. А здравый смысл пусть тихо курит в сторонке, потому что вдруг оказывается, что «шестое чувство» было право, а остальные пять во главе с мозгом бессовестно лгали. Ну или искренне заблуждались.

Вот и сейчас, повинуясь какому-то беспокойству в районе лопаток, я отставила чашку с кофе, вышла на улицу и обошла особняк сзади.

И очень вовремя – я успела застать мадемуазель Шишкину, спускающуюся из окна спальни по связанным вместе простыням. Виолетта довольно ловко перебирала руками – вероятно, приобрела обширную практику покидать дом таким странным образом еще в школьные годы. Девушка спрыгнула на землю – и оказалась лицом к лицу с приветливо улыбающейся мною.

– Не уверена, что Сергей Вениаминович одобрил бы твои упражнения, – доброжелательно сказала я.

– Я, между прочим, совершеннолетняя, – не очень уверенно проговорила Виолетта.

– И тем не менее. Сергей Вениаминович запретил тебе покидать территорию поместья без моего сопровождения. Вероятно, ты просто забыла меня предупредить о том, что мы куда-то едем? – ровным тоном осведомилась я. – Кстати, твою «Субару» взял Войтек. Не знаю, куда он отправился, но надеюсь, что права у него в порядке. Полицейские на дорогах в последнее время просто свирепствуют…

– Я что, не могу ехать, куда хочу? – без всякой надежды на успех спросила Виолетта. Я кивнула. Тогда дочка миллионера поплевала на ладошки, как заправский юнга, подпрыгнула, уцепилась за самодельную веревку и принялась карабкаться наверх.

– Это совершенно не обязательно! – окликнула я девушку. – Ты вполне можешь войти в дверь. Так гораздо удобнее, многим даже нравится…

Но Виола упрямо сжала губы и продолжала экстремальный подъем под рыдание духовых, доносившееся из комнаты. Вскоре девушка скрылась в окне и сердито захлопнула за собой створки, слегка приглушив музыку.

Интересно, куда собиралась мадемуазель Шишкина? Девушка была одета в брючки и темный джемпер, на голове косынка, а в нагрудном кармане курточки я заметила темные очки. Странный наряд для дневной прогулки…

Я решила не ослаблять бдительность – раз Виолетта способна на такой трюк, как побег из окна, да еще музыку включила для того, чтобы усыпить мою бдительность, за девушкой нужен глаз да глаз… Интересно, в свете последних событий – для чего все-таки господин Шишкин меня нанял? Он боится за жизнь и безопасность дочери? А может, опасается, как бы сама Виолетта чего не натворила?..

Я рассудила, что пришла пора познакомиться со второй парой охранников – сегодня как раз дежурила другая смена. Эти парни приняли меня так же радушно, как и их коллеги. Вася, смешливый и конопатый, и серьезный спокойный Кирилл показались мне вполне заслуживающими доверия. Я обсудила с ними погоду, рост цен и кошмарное убийство Аркадия – словом, все актуальные темы дня. Ребята даже напоили меня кофе.

Больше ничего интересного в этот день не случилось. Я терпеливо караулила мою подопечную. Но мадемуазель Шишкина больше не пыталась бежать. Девушка даже вышла к ужину, тем более что и Войтек вернулся. Интересно, куда его-то носило? В Тарасове у парня и знакомых-то нет…

Молодые люди вяло перебрасывались редкими фразами – о погоде, общих знакомых и тому подобном. Наконец Виолетта пожелала всем спокойной ночи, скрылась у себя в спальне и демонстративно хлопнула дверью, давая понять, что кое-кому доступ туда закрыт. Войтек вздохнул и отправился к себе. Я не могла взять в толк, почему спортсмен до сих пор топчется в доме Шишкиных – ведь еще утром он высказал твердое намерение уехать из дома, где ему не рады.

Я накинула куртку и вышла во двор. Уже стемнело, звезды подмигивали с фиолетового неба. Я устроилась на скамейке рядом с конюшней. Холодный ветер заставлял меня кутаться в куртку, но зато отсюда дом был виден как на ладони.

Вот спальня мадемуазель Шишкиной – свет погашен, но окно мерцает синим неземным светом. Значит, Виолетта сидит за компьютером. Рядом окно комнаты Войтека – там темно, спортсмен рано улегся в кроватку. Хотя еще не поздно, дом Шишкиных погрузился в сон и темноту. Слуги разъехались по домам, остальные, похоже, спят. Сам Сергей Вениаминович так и не вернулся ночевать – впрочем, он ведь предупреждал. Чем же таким важным миллионер занят в городе?

Особняк Шишкиных спал, светилось только несколько окон на третьем этаже. Это что же у нас там, никак не соображу… Третий этаж. Клетка лифта. Да, именно в эту часть дома я так и не смогла проникнуть. Что скрывает особняк? Какие тайны не спят там, под лампами дневного света? Долгий опыт работы с людьми подсказывает мне, что в большинстве случаев тайны у всех одинаковы. Левые доходы, старые грехи… Но иногда… Иногда приходится сталкиваться с таким, что и в страшном сне не приснится. Неужели господин Шишкин скрывает что-то криминальное? Да нет, не верю! Люди с такими деньгами хоронят свои тайны очень глубоко. Может, тут какая-то семейная загадка?

А что?! Вдруг жена Сергея Вениаминовича вовсе не погибла в аварии, а сошла, к примеру, с ума, и теперь миллионер держит ее под замком, не желая отдавать в казенное учреждение… Тьфу, это же роман «Джейн Эйр», который я читала в прошлом году! Тогда я обеспечивала безопасность семьи одного бизнесмена. Я тайно вывезла подопечных из-под носа у преследователей и отправилась с ними в тайгу, на охотничью заимку. В это время нанятые мною люди изображали моего клиента, его жену и даже десятилетнего сына – для этого пришлось привлечь лилипута из цирка. Тогда я смогла вывезти семью из зоны опасности, а враги остались, что называется, с носом. Десять дней мы прожили в тайге, ходили на охоту, я научила мальчишку стрелять. Но Интернета на заимке не было, а единственная книга, которой можно было скрасить часы ожидания, была вот эта самая – роман Шарлотты Бронте, завалявшийся в сумочке жены клиента. Так что историю бедной гувернантки и загадочного мистера Рочестера с его тайнами я знала хорошо. Неужели и у Шишкиных что-нибудь подобное?! Да нет, это уж слишком. Завтра же выясню у Лилии Адамовны, что там такое…

Охранники бодрствовали в своей будке у ворот – окно, забранное частой решеткой, мерцало теплым желтым светом. Может, навестить Кирилла и Васю еще разок? Поболтать немного, выведать еще что-то полезное… Ну, нет! У меня на руках – другого слова не подберешь – Виолетта Шишкина. А вдруг девушке вздумается совершить ночную прогулку? В лесу полно волков, но отважной Красной Шапочке угрожают вовсе не они. А кто – до сих пор остается загадкой.

С другой стороны, зачем дочке миллионера тащиться среди ночи в лес? Что там интересного?

Дурацкий вопрос, Охотникова. Ты ведь и сама знаешь, что там интересного, в этом темном лесу. Доктор биологических наук Роман Валерьянов. Интересно, что он поделывает сейчас, темной осенней ночью, когда все нормальные люди ложатся спать? Очевидно, снимает джинсы и ветровку, натягивает свой удивительный комбинезон и отправляется к волкам…

Вот работа у людей! Хотя и про меня кто-то мог бы сказать то же самое. Вот что, к примеру, я делаю сейчас, а? Сижу осенней темной ночью на улице и смотрю, не собирается ли сбежать своевольная дочка миллионера…

Экран компьютера в комнате Виолетты погас далеко за полночь. Я выждала еще немного и с чистой совестью отправилась спать. Завтра я буду умнее и не стану попусту морозить свой организм. Просто заберу у девушки ключи от машины – не потащится же она в город пешком!

Я легла в постель. Засыпаю я мгновенно, но у меня есть полезная привычка – на самой границе сна и яви быстренько «проматывать» прожитый день. Дело в том, что в предсонном состоянии мозг работает в особом режиме – одновременно дневном и ночном. События и образы прошедшего дня потоком заполняют мое сознание, но логика пока еще включена и позволяет выделить из этого хаоса что-то важное. Иногда такая техника позволяет «выцепить» очень полезные вещи, на которые в суете дня просто не обращаешь внимания.

Вот и сейчас мне повезло. Сегодняшним «уловом» был рассказ Лилии Адамовны о том, что отец Юрия Севастьянова погиб в автомобильной аварии семь лет назад. Но ведь мать Виолетты, супруга Сергея Шишкина, тоже погибла при подобных обстоятельствах и в это же время. Мой мозг сопоставил эти факты и выдал вполне предсказуемый вывод. Может быть, Севастьянов-старший и мать Виолетты погибли вместе? Возможно, это была одна авария…

Глава 4

На следующий день я поднялась еще до рассвета и тихонько вышла во двор. Перед домом в предрассветной тишине медленно клубился туман, и все вокруг спало, включая охранников в будке. Стараясь не шуметь, я прошла в гараж и разыскала запасные ключи от «Субару», мирно висевшие в застекленном ящике. После этого я спокойненько открыла машину и изъяла второй комплект ключей, хранившийся, как я и думала, за щитком.

Все, теперь мне не придется караулить Виолетту. Осталось только обсудить этот вопрос с Сергеем Вениаминовичем, и все, полный порядок. Думаю, Шишкин не будет против – ведь он прекрасно представляет, на что способна его девочка. Ну, или догадывается…

Вообще-то Сергею Шишкину следовало обращать побольше внимания на свою дочурку. Она, конечно, совершеннолетняя и далеко не дурочка, но те игры, которые Виолочка затевает за спиной у папы, явно не сулят ничего хорошего. Правда, это не мое дело… Меня наняли охранять мадемуазель Шишкину на время ее пребывания в родном доме. Скоро Виолетта отбудет в Лондон, Шишкин вздохнет с облегчением, а я получу свой гонорар и вернусь домой. Все, Охотникова! Делай свою работу и не лезь, куда не просят…

Позвякивая ключами, я двинулась к дому и вдруг остановилась. Передо мной возникло видение. Я моргнула, но видение никуда не исчезло.

В предрассветном тумане стояла инвалидная коляска, а в ней сидел маленький мальчик и таращился на меня. Я сделала шаг вперед, и мальчик забеспокоился. Он поспешно нажал кнопку на подлокотнике, зажужжал моторчик, и кресло покатилось назад. Вот только позади оказалась ступенька крыльца. Кресло с размаху налетело на нее и опрокинулось. Я выругалась про себя и кинулась к мальчику. Схватила его на руки и быстро осмотрела. Маленький калека был цел, только очень испуган. Ребенок смотрел на меня огромными темными глазами и, казалось, не понимал, где находится. Может, у него и с головой не в порядке? А может, сильно ударился?

– Как тебя зовут? – спросила я. Для того чтобы вывести человека из шокового состояния, нет ничего лучше простых вопросов – они возвращают пострадавшего в «нормальный» режим. Недаром медики «Скорой» постоянно спрашивают пациентов о всякой ерунде – вовсе не потому, что им интересно знать ответ, а ради самого больного.

Вот и мальчик призадумался на мгновение, а потом несмело улыбнулся мне и ответил:

– Миша. Миша Шишкин.

Букву «ш» он выговаривал плохо, поэтому получилось скорее «Мифа Фыфкин», но все-таки понять было можно. Ничего себе! Сегодня третий день моего пребывания в доме миллионера, а я знать не знала, что здесь живет ребенок… И тут меня осенило:

– Слушай, это ты живешь на третьем этаже? Ну там, где лифт?

Мальчик кивнул. Руки у него были холодные, как ледышки, да и курточка не годилась для долгих прогулок. Какой урод оставил больного ребенка во дворе без всякого присмотра…

– Скажи, Миша, ты что, один спустился во двор?

Мальчик помотал головой и обвел двор растерянным взглядом.

– Нет, я не один. Один я спуститься не могу. Со мной медсестра, Оксана. Только она куда-то ушла…

– Подожди немного, – попросила я мальчика. И отправилась на поиски Оксаны. Медсестру я обнаружила недалеко, за конюшней – крепкая деваха курила, перебрасываясь шутками с конюхом, который, похоже, вставал раньше всех.

– Оксана? – позвала я. Деваха удивленно обернулась:

– А ты кто?

Я не стала отвечать на ее вопрос, вместо этого задала свой:

– Почему вы оставили ребенка без присмотра?

Оксана смерила меня презрительным взглядом:

– Да куда он денется-то? Я всего на минутку отошла. Скажи ему, щас приду.

Судя по выговору, девушка была родом с Украины.

Я вынула из ее пальцев недокуренную сигарету, бросила на землю и растерла подошвой.

– Сейчас уже наступило. Пошли.

Оксана бросила на меня изумленный взгляд, но спорить не решилась. И правильно…

При виде медсестры Миша вовсе не обрадовался – напротив, мальчик втянул голову в плечи и смотрел в землю.

– Ну, и чего у нас тут приключилось? – неприятным голосом поинтересовалась Оксана. – Из-за чего столько шума-визга, а?

– Я упал, – едва слышно проговорил ребенок. Тут Оксана слегка струхнула – видимо, ей вовсе не улыбалось получить разнос за травмы, полученные подопечным. Медсестра присела на корточки и проворно и ловко обшарила мальчика. Выяснив, что с ним все в порядке, деваха слегка расслабилась и даже бросила мне через плечо:

– Спасибо тебе!

Потом взяла кресло за ручки и покатила к дому. Я заметила на ступеньках съемный пандус. Руки у Оксаны были крепкие, девушка привычно и легко вкатила тяжелое кресло, убрала пандус. Медсестра задвинула коляску в лифт и уже начала закрывать решетчатую дверь, как вдруг Миша обернулся ко мне и сказал:

– Пусть она поднимется с нами!

– Чего?! – изумилась Оксана.

– Я сказал, пусть она поднимется ко мне. Я приглашаю ее в гости, – голос мальчика звучал тихо, но упрямо. Оксана с минуту таращилась то на Мишу, то на меня. Видимо, гостей маленький инвалид принимал нечасто. Потом медсестра пожала плечами и приоткрыла для меня дверь. Я втиснулась в лифт – места там едва хватало. Я поняла, что клетка лифта рассчитана на коляску и одного сопровождающего взрослого.

Лифт бесшумно скользнул наверх. Оксана открыла дверь и выкатила кресло с мальчиком. Наконец-то я оказалась на таинственном третьем этаже особняка. Впрочем, теперь было ясно – ничего особо таинственного здесь нет и в помине, просто миллионер отгородил этаж для того, чтобы создать комфортные условия для своего… кем Миша приходится Сергею Вениаминовичу? Племянником?

– Оксана, я замерз. Я хочу чаю, – сказал маленький калека. – Приготовь нам чай и подай, пожалуйста, в гостиную. Как вас зовут? – обратился ко мне мальчик.

– Можешь называть меня Женя, – разрешила я, усаживаясь на стул.

Оксана зыркнула на меня большими черными глазами. Видимо, ее не радовала перспектива подавать мне чай.

– Сначала тебе нужно переодеться, Мишенька, – притворно добреньким голосом возразила медсестра и взяла мальчика на руки. Она унесла его за ширму, усадила на столик вроде того, на котором пеленают младенцев, и принялась раздевать. Руки медсестры двигались проворно и умело, но мальчик все время морщился. Ширма была задвинута едва ли наполовину. Я поняла, что маленькому калеке неприятно, что его так бесцеремонно раздевают на глазах у чужого человека. Я отвернулась, а потом вообще встала и отошла к книжным полкам у окна. Чего там только не было! Книжки про Нэнси Дрю стояли вперемешку со справочниками по высшей математике, разрозненными томами Агаты Кристи, Чейза и совсем уж детскими – про Незнайку, Буратино и тому подобными. Это была не библиотека, а просто-напросто свалка. Как будто в эту комнату попадало то, чему не нашлось места внизу – там, где шла нормальная комфортная жизнь. Книги выглядели изрядно потрепанными – похоже, их действительно читали и перечитывали. Больше всего здесь было приключений, причем таких, которые современный ребенок вряд ли осилит. Скорее уж, это были книги времен детства Сергея Шишкина. Майн Рид и Фенимор Купер. Собрание сочинений Жюля Верна. Неужели ребенок, живущий в двадцать первом веке, способен прочесть «Из пушки на Луну»?! Серия книг польского писателя Шклярского о приключениях мальчика по имени Томек…

С рассеянным видом я обошла помещение, стараясь не очень таращиться по сторонам. Потом вернулась на стул и принялась крутить в уме и анализировать то, что увидела.

Комната сделана специально для инвалида. Дверные проемы, ведущие в другие помещения, широкие – как раз под коляску. Помещение нуждается в косметическом ремонте и выглядит довольно неухоженным – будто человек, которому поручено наблюдать здесь за порядком, относится к своим обязанностям спустя рукава.

В комнате есть компьютер – модель примерно двухлетней давности, довольно мощный, но он задвинут в угол и даже не включен в розетку. Миша явно не похож на современных детишек, которых за уши не вытянешь из Сети…

– Ну вот, я готов!

Миша, одетый в теплый тренировочный костюм, самостоятельно подъехал и устроился напротив меня. Оксана, недовольно поджав губы, прикатила столик на колесиках и принялась сервировать на нем чай. Я заметила, что чашки она достала парадные. Пользовались ими редко – внутри виднелся налет пыли.

Пока Оксана хлопотала, мальчик в упор разглядывал меня. Ну а я так же внимательно рассматривала маленького инвалида. Миша Шишкин явно был старше, чем мне показалось сначала. При первом взгляде на мальчика я дала бы ему на вид лет семь, но сейчас решила, что ему лет двенадцать – его глаза смотрели с таким выражением, какого не бывает у семилетних. Мальчик был болезненно худым, ножки в белоснежных носках неестественно свисали с коляски. Лицо бледное, с землистым оттенком. Волосы давно нуждаются в стрижке. Большие темные глаза. Взгляд человека, лишенного иллюзий.

Что, черт подери, происходит в этом доме, таком благополучном с виду?!

– Вы работаете на моего папу, да? Он вас нанял? А для чего? – спросил мальчик. Дикция у него была не очень – видимо, повреждена нижняя челюсть.

Ого! Значит, передо мной сын Сергея Шишкина…

– Я телохранитель. Охраняю Виолетту.

Мальчик едва заметно усмехнулся:

– Да, сестру надо охранять получше. А то она самой себе вред причинит, чего доброго.

Меня удивило это точное определение – за два дня, проведенных в Шишках, я сделала точно такой же вывод.

– А вы видели наших волков? – поинтересовался Миша.

– Только одну волчицу – Машку, – честно ответила я. – Она на меня прыгнула, представляешь? Хорошо, что там была сетка…

Глаза мальчика загорелись:

– Прямо бросилась, да? Сожрать хотела?

– Ну, это вряд ли. Скорее напугать.

Миша разочарованно вздохнул и сказал:

– А мне папа запрещает ездить в лес. Говорит, волки могут меня съесть.

– Миша, что за глупости ты говоришь! – вступила в разговор Оксана.

Мальчик так посмотрел на медсестру, что я поняла – отношения между этими двоими, запертыми в клетке третьего этажа, еще хуже, чем мне показалось сначала.

Девушка ушла за ширму и принялась там чем-то демонстративно греметь.

– Сама дура! – громко сказал мальчик. Медсестра сделала вид, что не услышала. Я встала, ополоснула чашки, вылив воду в кадку с пальмой. Миша прыснул в ладошку. Я налила нам чаю. Миша положил себе шесть ложек сахара и еще взял шоколадку. Пил и ел он равнодушно, коричневая слюна стекала у мальчика по подбородку, и я старалась не смотреть на него, чтобы не смущать. Подняв глаза от чашки, я встретила взгляд Миши – взрослый, все понимающий. Я взяла салфетку и протянула мальчику. Тот неловко утер подбородок.

– У меня челюсть сломана, – объяснил мне Миша. – Это после аварии.

– Ты попал в аварию? Тебя что, машина сбила?

Глаза мальчика вспыхнули.

Мне довольно часто приходилось общаться с людьми, получившими тяжелые травмы. Некоторые оставались инвалидами. Окружающие обычно стараются не затрагивать в разговоре с ними тему несчастного случая, чтобы не травмировать больного воспоминаниями. Но ведь несчастье для пострадавшего – единственная реальность. Именно это занимает его больше всего. Так какой смысл переводить разговор на другую тему, отвлекать больного от того, что ему действительно интересно? Чтобы уберечь себя от уколов вины и стыда?

– Расскажи мне про аварию, – попросила я.

– Ну, это давно было, – устроившись поудобнее, важно проговорил мальчик. Несчастье сделало его значимым, он в кои-то веки был в центре внимания. – Семь лет и четыре месяца назад. Я был маленький. Но все отлично помню. Мне было пять лет. Мы ехали в машине – мама, дядя Игорь и я. Мы ездили в загородный домик и возвращались в город. Дядя Игорь был за рулем. Мама о чем-то спросила его, он отвлекся… И мы не вписались в поворот. Мама и дядя Игорь погибли. А я остался инвалидом.

Так я и знала! Кажется, я знаю, кто такой этот самый дядя Игорь. Это Севастьянов, отец Юрочки и муж Изольды Николаевны… Значит, Севастьянов и супруга Сергея Шишкина погибли вместе.

Я обратила внимание, что мальчик рассказывает про смерть матери равнодушно – очевидно, Миша ее плохо помнил. Еще бы, большую часть своей коротенькой жизни он прожил в этом вот кресле.

– Папа сначала пытался меня вылечить, – продолжал мальчик свой рассказ. – Мы все время ездили по врачам. В Германии были, в Америке… но потом медики сказали, что ничего поделать нельзя. И вот уже два года я живу дома.

– Однажды я тоже получила травму позвоночника и не могла ходить. Только это было недолго – два месяца, – сказала я.

– Два месяца – это ерунда! – махнул рукой Миша.

Я кивнула. Хотя мне те два месяца вовсе не показались «ерундой». Я вспомнила свой панический страх перед врачебным обходом. Вспомнила ночи без сна, когда мысли совершают все тот же бесконечный круг: «Неужели это навсегда?», «Как мне теперь с этим жить?», «А может, добраться до окна и покончить разом с болью и страхом?».

Я восстановилась за два месяца. Врачи говорили, что это чудо, что у меня феноменальная воля к жизни… на самом деле это страх заставлял меня часами заниматься лечебной гимнастикой, а потом корячиться на тренажерах.

Мы обменялись понимающими взглядами.

Оксана выглянула из-за ширмы – девица явно подслушивала – и сладким голосом проговорила:

– Мишеньке пора отдохнуть!

Мальчик протянул мне через стол руку. Я пожала ледяную ладошку и встала.

– А вы можете хоть иногда приходить ко мне? – вдруг спросил мальчик. – Ну, когда вам не надо охранять Виолку?

– Я попробую, – ответила я. – Только, боюсь, это будет не так уж часто. Вообще-то я у вас в доме всего на две недели – до тех пор, пока твоя сестра не уедет в Лондон.

– Приходите, когда сможете. Я буду ждать, – твердо сказал Миша Шишкин.

Лифт доставил меня вниз. Я позвякивала в кармане ключами от машины и размышляла. Страшновато представить себя на месте маленького калеки. Без друзей, без родных, заброшенный собственными отцом и сестрой, оставленный на попечение малоприятной медсестры, которая с прохладцей относится к своим обязанностям, несмотря на щедрую оплату, которую, я уверена, определил ей Шишкин…

В столовой хлопотала Лилия Адамовна, накрывая стол к раннему завтраку. Войтек и Виолетта вышли из спальни девушки вместе. Из этого следовало два вывода. Спортсмен все-таки раздумал уезжать – это первое. И второе – эта Золушка мужского пола явно стремится упрочить свои позиции в семействе Шишкиных и очень старается. Не жалеет, так сказать, усилий… Во всяком случае, Виолетта выглядела довольной и веселой. За завтраком девушка весело щебетала о всяких пустяках. Вечером предполагался выезд в город.