Текст книги "Моя любимая девочка"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Ксения горестно вздохнула и замолчала, потом закурила следующую сигарету.

– Итак, вы подтверждаете, что задания на левые акты исходили от Коробейникова? – нарушил наконец молчание Мельников.

Ксения молча кивнула.

– У него, по-моему, есть люди, которые специально выискивают фирмы, где не все чисто. Ну, так, на первый взгляд ерунда вроде крыс. Или хранение продуктов не соответствует стандартам. И они об этом сообщают Коробейникову. А он уже посылает кого-нибудь, чтобы составили акт и взяли деньги. Львиную долю, конечно, себе забирает, а остальным делится с девчонками. А тут он просто… опрофанился. Он сам не знал о том, что у них водка некачественная.

– Коробейников с вами обсуждал это дело? – спросил Мельников.

– Нет, что вы! Он вообще не знает, что я в курсе. И мне выдавать себя нет резона, я же сразу поняла, что дело серьезное, когда Наташа про смертельные случаи рассказала. Зачем же мне перед Коробейниковым подставляться?

– Коробейников мог убить Белокопытову как свидетельницу?

Глаза у Ксении стали совершенно огромными.

– Ой, да что вы… – пробормотала она. – Убийство – это ж такое дело… Да нет, Игорь Николаевич все-таки не такой. Да, он, конечно, незаконными делами занимался, но чтобы убить…

Мельников невольно усмехнулся и задал следующий вопрос:

– Кто еще был замешан в этих аферах? Кроме вас, Белокопытовой и, естественно, Коробейникова?

– Я не знаю, честно! – прижала руки к груди Ксения. – Я вам все-все рассказала, поверьте! Я же… Что я, сама себе враг, что ли? Мне теперь о собственной безопасности думать надо.

– Вот именно, – подтвердил подполковник Мельников. – И поэтому я предлагаю вам такой вариант… Если хотите искупить свою вину перед законом, то вам нужно пойти на сотрудничество с нами.

– Да-да, – закивала головой Лисьева. – Говорите, я все сделаю!

– Вам надлежит вернуться в свою лабораторию и как ни в чем не бывало продолжать заниматься работой. На вопрос Коробейникова, зачем вас вызывали в милицию, вы должны совершенно спокойно ответить, что все по тому же вопросу. Интересовались, не делилась ли с вами чем-либо Белокопытова. Естественно, вы скажете ему, что ни в чем не признались. Только повторяю – ведите себя спокойно и естественно, чтобы он ничего не заподозрил.

– Я постараюсь, – шмыгнула носом Ксения. – И все?

– Нет, не все. Это только самое начало. Теперь я вручу вам диктофон, который вам надлежит запрятать поглубже, но так, чтобы он постоянно был с вами. Вы будете ждать, когда Коробейников вызовет вас и прикажет совершить очередную проверку. Будем надеяться, что он это сделает. Как только он позовет вас, вы включите диктофон – я покажу вам, как это делается, – и запишете весь разговор с Игорем Николаевичем. Поняли?

– Да, – кивнула Лисьева, во все глаза глядящая на Мельникова. Видимо, в данный момент он казался ей одновременно олицетворением и той силы, которая может упрятать ее за решетку, и той, которая может ее от этой решетки уберечь, в зависимости от того, как она будет себя вести. И теперь Ксения слушала подполковника Мельникова очень внимательно, ловя каждое его слово.

– Затем, – продолжал подполковник, – вы звоните нам. Но, естественно, не из санэпидемстанции. Сообщаете весь ход беседы. Затем, в назначенный срок, едете с проверкой туда, куда вас направит Коробейников. Там действуете по его сценарию, не забыв, опять же, включить диктофон. Затем указываете на нарушения и, получая предложение взять деньги, естественно, соглашаетесь. И берете. Слышите, обязательно берете, да еще и пересчитываете прямо на месте, поняли?

– Да, поняла. А дальше?

– А дальше уже наша работа, – буркнул Мельников. – Точнее, даже обэповцев. А теперь повторите мне все, что я вам сказал.

Лисьева, торопясь и волнуясь, повторила инструкцию Мельникова. Тот остался удовлетворенным и стал показывать Ксении Валентиновне, как пользоваться миниатюрным диктофоном. Когда она на его глазах несколько раз включила и выключила его, а затем повторила всю процедуру, спрятав диктофон за обшлаг рукава халата, Мельников довольно кивнул.

– Теперь можете возвращаться, – сказал он. – Только помните: если Коробейников надавит на вас и вы «расколетесь» – все пропало. И тогда не уверен, что мы сможем вас уберечь. Так что помните – максимум спокойствия и выдержки. И не поддавайтесь на его провокацию, если она последует.

Лисьева серьезно кивнула и ушла. Мельников и я остались вдвоем.

– Надеешься, что выгорит? – спросила я.

– Надеюсь, – признался Андрей. – Шансы, правда, не очень велики, хотя… Коробейникова не трогают, он может считать себя в безопасности, устранив Белокопытову, и продолжать свою привычную деятельность.

– Так ты уверен, что это он ее и убил? Или дал такое приказание?

– На сто процентов я, конечно, не уверен, но пока это кажется мне самой вероятной версией. Ведь Белокопытова становилась опасной для него, как ты сама понимаешь. Ясно же, что мы установим, где куплена водка, поедем туда, поднимем документы и обнаружим на акте фамилию Натальи Иннокентиевны. И, естественно, именно с ней и начнем беседу в первую очередь. А она, перепуганная насмерть, тут же выдаст самого Коробейникова, постаравшись свалить всю вину на него. Понятно, что он хотел по максимуму нейтрализовать Белокопытову!

– Да, но убийство… – нерешительно проговорила я.

– Танюша. – Мельников посмотрел на меня чуть снисходительно. – Там, где речь идет о деньгах или о собственной безопасности, люди забывают о таких понятиях, как моральные принципы или человеколюбие. И ты прекрасно об этом знаешь!

– Да, знаю, к сожалению, – вздохнула я. – Итак, нам остается только ждать?

– Пока да, – развел руками Мельников. – Я, естественно, немедленно подключаю ребят из ОБЭПа и возлагаю на них всю ответственность. Кроме того, думаю, что вот-вот должен заговорить Мерзляев. Он же тоже в первую очередь озабочен спасением собственной шкуры. Так что долго покрывать Коробейникова он не будет. И его показания весьма важны. Хотя лучше всего взять этого Игоря Александровича именно с поличным.

– То есть согласно твоему плану?

– Да.

– Хорошо, я согласна с тобой. Только у меня к тебе еще одна просьба. Как только этот шанс появится, дай мне знать, ладно?

– Это без проблем, – легко согласился подполковник.

– И в случае откровенности Мерзляева, – добавила я.

– Хорошо, хорошо, я позвоню, – пообещал Мельников, и я распрощалась с ним.

Глава четвертая

В кафе зашел, поигрывая ключами от машины, высокий парень с квадратным лицом. Одет он был в кожаную куртку, джинсы и ботинки модного фасона. Походка его была несколько расхлябанной и носила характер некой неестественности. Было похоже на то, что парень неумело пытается показать, насколько он раскован и уверен в себе.

– Здрасьте, – произнес он чуть сквозь зубы, подходя к стойке бара.

Случилось так, что штатный бармен в этот день был болен, поэтому за стойкой стояла молоденькая официантка из новеньких. К ней-то и было обращено приветствие молодого человека.

– Здравствуйте, что желаете? – встретила его официантка заученной фразой.

– Пол-литра «Балтики» налейте. Безалкогольной, – добавил молодой человек. И, поймав несколько удивленный взгляд официантки, добавил: – Я за рулем.

Эта фраза, как считал молодой человек, должна была добавить к нему уважения со стороны служащих этого кафе. Впрочем, он как-то сразу почувствовал расположение к себе со стороны той простушки, которая находилась за стойкой. Видимо, он был в ее вкусе. Поэтому он небрежно заметил:

– Тут у вас симпатичных девушек много… Я вот одну видел такую, в сером пальто, блондинку…

– Какую это блондинку? – настороженно спросила официантка с оттенком ревности в голосе.

– Такая вся мажорная, фу-ты ну-ты, и все такое, – как мог пояснил молодой человек. – На вишневой «девятке» ездит, завтракала у вас сегодня, салат заказывала и пиццу…

– А-а-а! – улыбнулась официантка и почти радостно объявила: – Так это наша постоянная клиентка, Татьяна. Это совсем даже не про вашу честь. Да и лет ей уже много.

– Да? – поднял брови незнакомец и сделал большой глоток своего безалкогольного пива. – Ну а вы-то, надеюсь, не фу-ты ну-ты? С вами-то можно познакомиться, Аня? – спросил он, прочитав имя на бэйдже официантки.

Официантка смутилась, опустила глаза и сделала вид, что ей срочно необходимо заглянуть в прейскурант. Изучая глазами цены на напитки и не поднимая головы, она сказала:

– Я нет. А зовут меня Аня, это вы правильно угадали.

– Ничего я не угадывал. Просто прочитал, – простодушно признался парень и указал на бэйдж. Он даже слегка тронул его рукой и чуть продавил вперед. Тугой бюстгальтер спружинил, а Аня чуть хихикнула.

– Какой вы догадливый… Пива еще подлить вам? – спросила она, видя, как пустеет бокал посетителя.

– Успеется, – солидно ответил парень и оглянулся по сторонам.

– А что, часто она у вас бывает? – продолжил он расспрашивать Аню.

– Ну, как вам сказать? – снова смутилась девушка. – Пару раз в неделю.

– А живет где? – продолжал свои расспросы парень.

– Так вы ею интересуетесь или мной? – дернула плечиком Аня.

– Вами – как мужчина, а ею…

– А ею? – тут же кокетливо спросила официантка.

– Ну, скажем так, у меня к ней профессиональный интерес, – парень улыбнулся загадочной улыбкой.

– Да? А что у вас за профессия?

– Секретный агент, – подмигнул ей парень. – Так где живет мадам, знаете?

– По-моему, она мадемуазель, – высказала свое предположение девушка. Видно было, что ей, молоденькой простушке, понравился этот таинственный незнакомец, и она, напрочь забыв инструкции начальства, строго-настрого запрещающие болтать с клиентами на личные темы, сейчас охотно сплетничала.

– Да? – удивился парень. – Почему вы так решили?

– Потому что она все время одна заходит. И ужинает здесь, и даже вот завтракает. Значит, дома ничего не готовит. Ну какому же мужу это понравится?

– Мне бы точно не понравилось, – признался парень. – Так что, она живет рядом, что ли?

– Да живет она, по-моему, в этом дворе, – показала рукой в окно девушка. – Знаю, что зовут ее Татьяна, а больше ничего сказать не могу.

Парень собирался спросить что-то еще, он уже повернулся в сторону выхода из кафе, показывая туда рукой, но взгляд его неожиданно уперся в фирменный значок охранника. У дверей стоял примерно такой же, как и его собственная, комплекции молодой человек. А рядом с ним – еще один, более внушительный экземпляр. Взгляды их были довольно внимательными и не особенно дружелюбными. Один из парней двинулся к стойке бара.

– Проблемы? – мрачновато спросил он у официантки.

– Ой, нет, нет! – сразу же засуетилась девчонка и, схватив высокий бокал, принялась натирать его салфеткой.

Незнакомец не стал продолжать беседу, а быстренько направился в сторону двери и вышел.

* * *

После того как разговор с Ксенией Лисьевой был закончен и Мельников вручил ей диктофон с твердым намерением вывести на чистую воду господина Коробейникова с его левыми проверками, я поехала домой. А Мельников, соответственно, занялся другими своими делами.

Желтая «шестерка» меня больше не беспокоила, и у меня появилось основание сделать вывод, что следивший за мной человек не стал связываться с милицией, увидев рядом со мной подполковника в форме. Однако, подъехав к своему дому, я увидела аккуратно припаркованную ту же желтую «шестерку» неподалеку. За рулем никого не было.

Я незаметно огляделась по сторонам, но никого не заметила. Щелкнув пультом сигнализации, я прошла в подъезд. Не успела я сделать нескольких шагов по лестнице, как сзади меня попытались грубо схватить за шею и вывернуть руку. Но я была начеку: молниеносно и сильно двинула локтем назад, попав нападавшему прямо в солнечное сплетение.

Незнакомец глухо ахнул и отпустил меня. Я обернулась: согнувшись от боли пополам и задыхаясь, пытаясь ухватить глоток воздуха, передо мной корчился крепкого телосложения парень в кожаной куртке и лакированных ботинках явно не по сезону. Не требовалось большого ума, чтобы сделать вывод – этот человек и есть тот самый Валера Скамейкин, который ездит за мной почем зря на своем старом драндулете.

Скамейкин потихоньку раздышался и даже начал выпрямляться, и тут я быстро вывернула ему руку за спину. Он взвыл от боли и начал сдавленно материться. Я, перехватив его сзади, легонько, но твердо поддала ему пинка, толкая к лестнице.

– Ты чего, чего ты, пусти! – хрипло заговорил Скамейкин и попытался вырваться, но я лишь выше подняла его руку, из-за чего матерная рулада тоже поднялась выше.

– Пошли, пошли. Без фокусов давай, – усмехнувшись, сказала я, и Скамейкин затопал по лестнице.

– Да пусти ты руку, больно все же, – взвыл Скамейкин, когда я втолкнула его в свою квартиру, не отпуская заведенной за спину руки. – Ты что, совсем, что ли, чокнулась?

– Это ты, похоже, чокнулся, – насмешливо ответила я. – А может быть, и кое-что посерьезнее.

– Вы кто? – глупо спросил Валера, когда я втолкнула его в комнату и пинком отправила на пол, отпустив руку.

– Тебе что, представиться? А я думала, что ты очень хорошо знаешь, кто я, если следишь за мной!

– Ни за кем я не слежу, – продолжал тупо отпираться Валера.

– Если будешь упрямиться, придется с тобой поговорить в милиции. Ты, по-моему, любишь это заведение. У меня там есть очень хорошие знакомые, которые тебе объяснят, что за мной следить нехорошо, а потом еще и спросят, почему ты это делал. Но и это еще полдела, Валера, – улыбнулась я, давая понять Скамейкину, что прекрасно знаю, кто он такой. – Потом тебя спросят про то, что ты делал позавчера около девяти тридцати утра. И если никто не сможет подтвердить, что ты в это время мирно брился или гладил свои брюки, то тебе придется плохо.

– Это еще почему? – набычился Скамейкин.

– А потому что в это время было совершено убийство. Ты же наверняка знаешь, кто был убит. А возможно, даже знаешь почему… – Я продолжала наезд, стараясь идти по наитию, не утруждая себя осторожностью. – И поэтому я тебя отсюда никуда не отпущу.

И я красноречиво показала ему свой пистолет, который уже достала. Не выпуская пистолет из правой руки, левой я проверила карманы Скамейкина.

– Оружие, значит, с собой не носишь, да, Скамейкин? – спросила я, убедившись, что, кроме всякой ерунды, в карманах Валеры ничего нет.

Скамейкин не стал отвечать на этот вопрос, только мрачно опустил голову и принялся разминать руку, ту, которую я ему заламывала назад.

– И то хорошо, а то можно было бы и за незаконное ношение, – резюмировала я.

Скамейкин по-прежнему молчал.

– А молчать тебе, парень, совсем не резон, – спокойно сказала я, присаживаясь на диван и не опуская ствол. – Рассказал бы ты мне по-хорошему, что к чему да почему. Пока не поздно… Что ты делал позавчера утром, что вчера, что сегодня. И главное – почему ты это делал.

Скамейкин молчал. Он внутренне понимал, что молчание его ни к чему не приведет. Потому что понимал, что я прекрасно осведомлена о том, кто он такой, и даже намекаю на то, что он причастен к убийству Натальи. И поэтому, несмотря на то что допрашивали его не в милиции, молчать, наверное, уже пора перестать. И Скамейкин начал свою речь неопределенными междометиями.

– Ну, значит, чего там… Короче, я… Ну, в общем, с Наташкой я…

Потом махнул рукой и вдруг попросил разрешения закурить. Я кивнула, поставив перед ним на ковер пепельницу. Скамейкин достал сигареты, закурил и начал рассказывать более обстоятельно.

* * *

Валера Скамейкин и Наташа Белокопытова были друзьями детства. И знали друг друга аж с детского сада. Потом учились в параллельных классах. И их отношения проделали длинный эволюционный путь от сидения за одной партой и дерганья за косички до постели. На этом пути было все, что обычно сопровождает мальчика и девочку в школьные годы. И возгласы «Ой, дурак!», и ношение портфеля до дома, и неумелые танцы на школьной дискотеке.

Валера с детства был мальчишкой наглым и задиристым. Рос он без отца, только с матерью. Отец ушел, как водится, к другой и отметился на жизненном пути сына только в самом конце своего пути – завещал ему старый автомобиль «ВАЗ-2106». А в те, школьные годы Валера жил с мамой, мирился время от времени с появлявшимися у нее сожителями и пьянками. Внимания и любви от родительницы он почти не получал, интеллектом она не отличалась – работала в близлежащем магазине уборщицей. Подобная ситуация в семье очень способствовала тому, что основную школу жизни Валера проходил на улице и в школе. Но уже с детского сада он предпочитал агрессивно отстаивать свои интересы – лупил других мальчишек, которые были послабее, играл в их игрушки и не очень любил отдавать их назад.

В школе учился Скамейкин посредственно – его мало интересовали теоремы Пифагора, и правила спряжения и склонения, и тем более проблемы отцов и детей в творчестве Тургенева, и мрачный взгляд на окружающую действительность Федора Михайловича Достоевского. В числе его интересов были до поры до времени футбол с хоккеем да драки с одноклассниками. Потом, немного погодя, выпивки и опять же драки, уже на дискотеках. Валера специально приходил туда не для того, чтобы потанцевать, а скорее чтобы подраться с парнями. Таким образом он зарабатывал сомнительный авторитет в глазах девчонок.

Но для кого сомнительный, а для кого и самый прямой. Наташа Белокопытова, в период переходного возраста отстранившаяся от Валеры, снова его заметила и восхитилась, каким он стал крутым и сильным. Перелом наступил в тот день, когда Валера спас ее от хулиганов. Это были какие-то двое подвыпивших парней из Ленинского района, которых бес в тот вечер занес на дискотеку.

Они хотели от Наташи понятное дело чего. Для того и стерегли ее после дискотеки в укромном уголке. Наташа, однако, не растерялась и позвала на помощь.

Словно лев, кинулся на обидчиков Валера – в тот вечер ему так и не удалось ни к кому пристать на дискотеке. Многие были наслышаны о нем и предпочитали не связываться. А тут – такая удача в плане показать свою молодецкую удаль. Пользуясь тем, что парни были слишком пьяны, более-менее трезвый Валера отмутузил их обоих. В глазах Наташи он предстал супергероем, чуть ли не Шварценеггером.

С этого момента и началась их уже более-менее взрослая дружба. Были поцелуи на скамеечке, потом Валера полез домогаться подругу конкретно и в конце концов соблазнил ее. Случилось это незадолго до окончания школы. Впрочем, Наташа особенно и не сопротивлялась, ее саму уже давно тянуло попробовать «запретный плод», а тем более с таким мужественным кавалером.

Наташа после этого подумала, что вот она и встретила своего парня, который теперь должен вести ее по жизненному пути. Валерий тоже, надо сказать, не очень был против иметь Наташу в качестве своей девушки. Проблема была, однако, в отношении к нему родителей потенциальной невесты. А они жениха не очень жаловали – были наслышаны о его хулиганстве, о том, как плохо он учился в школе, и так далее. А Наташа уже давно по блату была пристроена в экономический институт. Ей нужно было только окончить школу, а экзамены в вуз уже были, что называется, проплачены.

Встречи Наташи с Валерой тем не менее продолжались. Женихом заинтересовался отец Наташи, Иннокентий Станиславович, и, выяснив, из какой семьи происходит Скамейкин, брезгливо поморщил нос. Нет, совсем не таким должен быть его зять. Но до поры до времени он мирился, думал, что это блажь и что все пройдет. И в конфиденциальном порядке провел с дочерью инструктаж по технике безопасности – время тогда было уже либеральное.

Потом появился Аркадий Веретенников, однокурсник, который стал похаживать к Наташе на предмет общих интересов – конспектов, кружков вузовской самодеятельности и прочего. Он, в отличие от хулигана Валеры, который к тому времени успел уже стать и рэкетиром, производил на родителей – мать и отчима, да и на родного отца тоже – впечатление самое благоприятное. Главное, что из хорошей семьи и перспективный.

А Валера продолжал идти по своей стезе. Был он, в принципе, по уголовным понятиям, шантрапой – держал два ларька, хозяева которых отдавали ему дань. Но этого показалось Скамейкину мало, и он при случае наехал на одного бизнесмена, который имел связи с властной верхушкой. И Скамейкина образцово-показательно взяли, как бы отчитавшись перед начальством за выполненную работу – мол, вот, а вы говорите, что с рэкетом не боремся. Боремся, да еще как!

А до этого Наташа убеждала его:

– Валера, брось ты этим заниматься. Давай лучше поженимся с тобой. Отец покочевряжится немного, а потом тебя на нормальную работу устроит, квартиру нам купит. Заживем нормально.

– Пошел он куда подальше, папаша твой! – грубо отвечал ей Скамейкин. – Знаю я его. И он меня знает.

– Это он поначалу, потому что не показался ты ему, – возражала Наташа. – Я с ним поговорю, и все нормально будет.

– Показываться ему я не буду. Пошел он! – Валера был безапелляционен и искренне считал, что он, мелкий бандитишка, гораздо круче чиновника областного масштаба, каковым являлся Иннокентий Станиславович Белокопытов.

На деле все оказалось не так. Валеру замели с поличным и осудили, причем Иннокентий Станиславович и пальцем не пошевелил, чтобы помочь жениху дочери. А потом была знаменательная, надолго запомнившаяся Валере встреча с Наташей в тюремной комнате свиданий.

– Валера, у меня для тебя новость есть, – говорила тогда заплаканная Наташа.

– Какая еще новость? – спросил ее тогда Скамейкин своим излюбленным недовольно-грубоватым тоном.

– У нас ребенок будет. Твой… – И красноречиво показала на свой еще совсем не округлившийся живот.

– Чего? – удивился Скамейкин, которому в тот момент было совсем не до прибавления в его несостоявшейся семье.

– Я беременна. Тест купила, и…

Скамейкин тогда нахмурился и разозлился. Даже вспылил, сказал, что забивает ему подруга голову всякой ерундой, когда нужно думать о том, как бы его, Валеру, от зоны уберечь. Но когда немного погодя стало ясно, что это все равно сделать нельзя, то изменил свое отношение. Прямо перед судом он сказал Наташе:

– Ты жди меня… Я вернусь, и все будет ништяк.

Но впаяли Скамейкину пять лет, а это все-таки не месяц и не два. Большой срок, по мнению молодой Наташи, у которой еще вся жизнь была впереди. Погоревав денька два, она решила, что ей необходимо искать свой жизненный путь.

Выбор был: аборт или роды. Наташа выбрала второе, но решила сделать хитро. И охмурила однокурсника Аркадия Веретенникова. А потом, когда акт соблазнения состоялся, через некоторое время она объявила Аркаше о своей беременности. Тот поступил как порядочный человек.

Совсем по-другому сложилась судьба Валерия Скамейкина. Он оттарабанил на зоне несколько лет и попал под амнистию. Что, собственно, и позволило ему досрочно освободиться и приехать в родной город. Судьба обошлась с ним довольно жестоко – в то время, когда он был в заключении, умерла мать, а ее неприватизированная квартира досталась государству. То есть просто-напросто пропала. Валера оказался без жилья. Он получил только машину также умершего в этот период отца – свою собственную он незадолго до того, как сесть, по пьянке разбил.

Разочарование, которое постигло Валерия после того, как он вернулся в родные места, было огромным. Помимо отсутствия прописки, было еще и отсутствие работы, поскольку без прописки устроиться на нее было невозможно. Но был и некий светлый момент, который согревал Валеру до поры до времени. Этим моментом была Наташа, которая, как он надеялся, ждала его.

Хотя она и не давала о себе знать, но Валера верил. Она не написала ему ни одного письма, ни разу не прислала посылки. Но для него это было как бы само собой разумеющимся, что там, далеко, в другом мире, его ждет жена. С его ребенком. Кстати, он даже не знал, кто у него родился. Но он продолжал верить и ждать. Вернувшись, он практически сразу решил ее увидеть и обговорить их дальнейшую совместную жизнь. В том, что она будет именно совместной, Скамейкин не сомневался. Не решался, правда, зайти к ней домой и ходил кругами. Естественно, он не знал, что Наташа давно живет в другом месте, и потому направился в знакомый старый двор. Но все почему-то оттягивал момент встречи, топчась вокруг дома и поглядывая на окна квартиры Наташи. Именно в этот момент его блужданий около подъезда его бывшей возлюбленной и застал его старый приятель Вова Цыпин.

Объятия, похлопывания по плечу перешли по закону жанра в предложение обмыть встречу и вспомнить прошлое. Это и было сделано в ближайшем кафе.

– Наташку-то видел? – спросил, не подозревая ничего дурного, Вова. – Крутая такая стала, не здоровается, отворачивается.

– Да ну… – нахмурился Скамейкин.

– Да. Она теперь не здесь живет, квартиру себе купила. Вернее, это папаша им купил.

– Кому это им? – еще больше нахмурился Скамейкин.

– Мужу с ребенком.

– Мужу? С ребенком?

Эта информация была сродни удару обухом по голове. Ничего подобного он никак не ожидал услышать. И Скамейкин вместе с неожиданно обнаружившимся старым приятелем завис в кафе на весь вечер. Естественно, с увеличением концентрации спиртного в организме Скамейкин выяснил все, что касалось жизни Наташи Белокопытовой за последние пять лет. Первым его побуждением было немедленно ехать по новому адресу и разбираться, почему она поступила не по понятиям и оказалась нечестной. Почему нашла себе какого-то лоха и стала с ним жить. Как?! Наташка? Его Наташка?!

Напившись до потери пульса, он заночевал у своего старого приятеля Цыпина – идти ему все равно было некуда. Заглушив боль от обиды водкой, он провалился в пьяное забытье, решив-таки разобраться с неверной подругой позже.

Это уже потом, на следующее утро, после того как Скамейкин опохмелился, в его голове созрела четкая мысль. Она основывалась на том, что, скорее всего, Наташа и ее муж воспитывают его, Валеры Скамейкина, сына. Все сходилось по срокам. И главное – то, что на этом можно заработать. А деньги для Валеры были самым главным. Нужно было снимать квартиру, нужно было как-то крутиться, что-то делать, чтобы не помереть с голоду. И Валера, подстегивая себя тем, что Белокопытова оказалась стервой, решил шантажировать свою бывшую подружку тем, что расскажет ее мужу, чей на самом деле ребенок. Он был почти уверен, что Наташа правду своему мужу не сказала.

Первая же встреча с Наташей подтвердила его правоту. Это случилось вечером, когда Наташа возвращалась с работы, – Валера ее подкараулил. На лице бывшей подруги отразился такой явный испуг, что Скамейкин понял: он на правильном пути.

– Т-ты? Т-ты ч-чего здесь делаешь? – выдавила из себя Наташа. – Ты откуда вообще?

Ничего не ответил Валера, он только улыбался как прежде – тогда, когда они были вместе и, как им казалось, любили друг друга. Немного погодя постаралась улыбнуться и Наташа, но у нее это плохо получилось. Улыбка была вымученной и даже на дежурную не походила. А Скамейкин вместо приветствия вдруг грубо притянул к себе Наташу и попытался поцеловать. Наташа начала вырываться.

– Ты что же это, голуба моя, так встречаешь старых друзей-то? – со злобой произнес Скамейкин.

Его худшие опасения сбывались. Самолюбию был нанесен удар, мужская гордость была посрамлена.

– Ты когда освободился? – спросила Наташа, стараясь удержать разговор в цивилизованных и ни к чему не обязывающих рамках.

– Недавно, – уклончиво ответил Скамейкин. – А ты, похоже, не ждала…

Наташа промолчала, а Скамейкин продолжил:

– И я не ждал, что меня так… встретят. Могли бы и поласковее. Пять лет назад все по-другому было.

– Так все изменилось, – подала голос Наташа. – Сам сказал, пять лет прошло…

– Да, изменилось, – согласился Скамейкин и угрожающе набычился. – Поэтому есть у меня к тебе дельце небольшое. Перекалякать надо бы.

– Так говори, – тут же сказала Наташа.

– У меня тут проблемки образовались, голуба моя. Проблемки, значит… Мамашка-то моя померла, царствие ей небесное, квартиру профукала. А мне перекантоваться негде, – и Скамейкин выразительно посмотрел на подругу.

– Но… У меня тоже негде, – растерялась Белокопытова. – Я вообще-то не одна живу…

– Да нет, ты не поняла. К тебе я не пойду. А вот папашка твой, помню, был начальник большой или что-то типа того…

– Ну и…

– А то, что бабуси мне нужны, голуба моя. Ба-бу-си, – по слогам повторил Скамейкин. – Сынок-то мой как там поживает? В садик ходит? Глаза-то какие, карие, да? – взгляд Скамейкина стал очень выразительным, в нем появился оттенок безжалостности и даже предчувствие торжества.

А Наташа совсем смутилась. Она стояла и теребила свой шарфик. Скамейкин видел, что руки у нее дрожат.

– Не болеет сынок-то? – продолжал Валера и, не дождавшись ответа, продолжил: – Это хорошо, что не болеет. А муж как, работает? Мальчишку-то не обижает? Не родной ведь папанька-то… Своих не хотите завести? Второго, например, а?

Это был час психологического торжества Валеры Скамейкина. Вся его предыдущая жизнь с драками на танцульках была ничто по сравнению с этой блестящей, бьющей наотмашь по самым больным местам речью. Именно сейчас он без особых физических усилий достигал нужного для себя результата. А результат не заставил себя долго ждать.

– Т-ты чего? Тебе деньги, что ли, нужны? – спросила Наташа пересохшими губами, когда Валера исчерпал свои вопросы с подковырочкой.

– Я же сказал, ба-бу-си, – безжалостно произнес Валера. – Правильно ты все поняла, умница девочка. А то твой лошок узнает, чей сынок-то, и… Мужик таких кренделей не простит, не простит!

В этот момент взгляд Наташи стал еще более испуганным. Он был прикован к машине, которая медленно по узкой аллее двора приближалась к подъезду, около которого они с Валерой разговаривали. Но она быстренько взяла себя в руки и отстранилась от Скамейкина:

– Все, мне пора.

– А, твой, что ли, приехал? – понятливо осклабился Скамейкин. – Тачка ничего себе, ничего… Ну, так я тебе позвоню. Телефон у меня записан, Вовка Цыпин дал.

И быстро отошел в сторону. Уже потом он наблюдал, как Наташа дождалась, пока муж припаркует свою машину и выйдет. Видел, как они перебросились парой слов и зашли вместе в подъезд. Он с неким чувством злорадства отметил про себя, что никакой особой теплоты друг к другу эта пара явно не испытывает. Собственно, Валера к этому моменту уже осознал, что его былые чувства к Наташе улетучились. То ли после того, как он узнал о ее вероломстве, то ли гораздо раньше, еще там, в тюрьме, просто он тогда не отдавал себе в этом отчета, по инерции продолжая считать, что любит Наташу Белокопытову…

Позвонил он ей через несколько дней и в безапелляционной форме потребовал приготовить деньги. А вскоре получил ответ, что деньги готовы и ему нужно лишь только подойти в десять часов утра к цирку. Однако, когда он явился в назначенный час в назначенное место, Наташа не пришла…