Текст книги "Однажды была осень"

Автор книги: Марина Полетика

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Обрадованная тем, что все страхи оказались напрасными, Лина была склонна поболтать со старым знакомым, но тут в кабинет, осторожно постучав, заглянула администратор.

– Валентин Андреевич, к вам на прием… там очередь…

– Прости, дорогая, просто рвут на части! – склонился перед Линой в шутливо-виноватом поклоне Валентин. – Давай я тебе сотовый свой напишу, будет желание – позвони. Встретимся, вспомним молодость! Можно даже у Толи с Ларисой, мы с ними теперь часто видимся.

Взяв визитку с номером сотового телефона и подхватив Бусю, Лина поспешила выйти из кабинета. В дверях она едва разминулась с той самой дамой, из-за которой возник конфликт в прежней ветклинике. Только на этот раз они, кажется, поменялись ролями: вне очереди к врачу попала Лина. Дама возмущенно фыркнула, а ее серая собачонка, тряся хохолком на голове, разразилась истошным лаем.

– Валечка, пока! Я обязательно тебе позвоню! – не удержалась Лина от маленькой мести этим двум истеричкам и зазнайкам, хотя вообще-то фамильярничать себе никогда не позволяла. Да ладно, Плюсик поймет и простит ее выходку.

На обратном пути Лина заехала в магазин, потом заскочила к знакомой, которая работала в аукционном доме и уже давно приглашала ее заехать посмотреть картины местных художников. Потом запищал телефон, напоминая, что сегодня у нее назначена встреча с мастером по маникюру. К концу дня она так устала, как будто ворочала кирпичи. Домой она вернулась уже в сумерках, Буська, тоже уставшая, безвольной тряпочкой лежала на заднем сиденье и даже выходить из машины не желала, пришлось нести хитрюгу на руках – а вдруг ей и вправду все еще плохо от шоколада, будь он неладен? Дома допрошенная с пристрастием домработница призналась, что, несмотря на категорический запрет, вчера днем все-таки давала собаке шоколад – «совсем чуточку»! Некстати отиравшийся на кухне Андрюшка, хихикая, добавил, что и он тоже угостил Буську кусочком «Сникерса», правда, уже вечером.

– Вы что – нарочно? Сговорились?! – От возмущения Лина едва подбирала слова. – Я же вам сто раз объясняла – у собаки портятся зубы, стоматолог категорически запретил…

– А что зубы? – независимо проворчала домработница. – Подумаешь, зубы…

– Вот именно! – поддакнул Андрей.

– А сегодня мне сказали, что в шоколаде содержится вещество, которое для собак ядовито! Вы ее могли вообще отравить, это вы понимаете?!

– Про яд мы не знали, Лина Борисовна, что вы такое говорите! – возмутилась домработница. – Может, они и врут еще, эти ваши врачи собачьи. Надо же им что-то говорить за деньги, вот они и говорят. Я думала, от шоколада у нее настроение улучшится. Вы вон вчера из комнаты не выходили целый день, она, бедолага, сидела, сидела под дверью, потом ко мне пришла вся такая убитая… Прямо как человек! Корм не ест ни в какую, морду воротит. Ну, я ей и дала кусочек для аппетита. Очень уж она просила.

– А потом ты вышла и стала на нее орать! – подключился сын. – Ее потом трясло – жуть! А я «Сникерс» ел, ну и дал ей кусочек, чтоб не тряслась. А ты сразу наезжать…

– То есть это я виновата, да? Во всем я виновата, по-вашему?! – взвилась Лина. – Я собаку довела до истерики, а вы ее успокаивали. Я, значит, злая, а вы – хорошие, так?

– У-у… Мам, я пойду, мне еще математику делать и английский, – сообщил Андрей и, не дожидаясь ответа, выскользнул из гостиной. Вторая часть сообщения донеслась из коридора. – А потом я пойду ночевать к Димке, ладно?

– Лина Борисовна, вы меня извините, но мне пора, – тоже спешно засобиралась домработница. – Обед на плите, если кушать не будете, то уберите в холодильник, пожалуйста, а то вчера оставили все на ночь, выкинуть пришлось. Да, и еще с утра приходили из фирмы бассейн чистить, деньги мне Сергей Алексеевич оставлял, я им отдала, квитанция внизу лежит на столике. Воду они спустили, сказали, набирать вы сами будете. Сергей Алексеевич просил, чтоб к его приезду вода была.

Конец доклада прозвучал уже из прихожей, где Елена Степановна поспешно переобувалась, минута – и Лина осталась одна.

– Та-ак… – сказала она сама себе. – Все разбежались, значит. Никто со мной разговаривать не хочет. Буська! А ну, иди сюда!

«Ага, щас! Разбежалась…» – было написано на хорошенькой Буськиной физиономии. Два года назад Лина по совету знающих людей специально выбирала щенка с «беби-фейс»: коротенькой мордочкой, которая создает впечатление кукольного, детского выражения. Правда, ее предупредили, что зубы у йорков с такой мордой более мелкие и могут рано начать выпадать, поэтому с тех пор сохранность Бусиных зубов стала первостепенной задачей.

Сохраняя обиженное беби-выражение, Буся просочилась мимо Лины на кухню и принялась там шумно лакать воду.

– Нет уж, голубушка, – не поленилась пойти за ней Лина. – Ты мне объясни свое поведение, уж будь добра. То ты истерики устраиваешь, то лежишь как неживая, то депрессия у тебя, то крик на весь дом. Простые команды перестала понимать, да? Если я говорю – иди сюда, то я второй раз повторять не буду! Ты же слышала, Валя мне сегодня вообще намекнул, что ты симулянтка и пытаешься меня своими болезнями шантажировать. Так вот, запомни, голубушка: этот номер у тебя не пройдет! Нечего тут против меня заговоры устраивать! Это мой дом, и я здесь хозяйка, а не ты!

Перепуганная очередной вспышкой хозяйского гнева, на этот раз собака упала на спину и подставила живот, сдаваясь на милость победителя, но Лину не так-то просто было остановить. Незаметно для себя, она перешла на крик, припоминая все новые и новые собачьи прегрешения, и только телефонный звонок заставил ее замолчать. Едва придя в себя, она схватила трубку.

– Линусь, ну ты где? Опять сотовый забыла, что ли? Я звоню-звоню… – Голос у Сергея был оживленный, энергичный. – Как у вас дела? Как Андрюха? Я по вам уже соскучился! А бассейн приходили чистить? Нормально сделали?

– Нормально… – выдавила из себя Лина.

– А у меня, как выяснилось, работы невпроворот, наверное, всю пятницу придется тут провести, так что приеду в субботу только. Ладно, что делать, номер хоть приличный, двухкомнатный. Даже джакузи есть, представляешь?

Лина отодвинула трубку подальше от уха и посмотрела на нее, как будто впервые видела. Трубка что-то говорила голосом Сергея, весело и напористо. Лина нажала «отбой». Перевела глаза на собаку – та забилась в дальний угол и тряслась, исподлобья глядя на Лину. Довольно долго они сидели в тишине, глядя друг на друга, Лина – отстраненно, Буська – испуганно. Сергей отчего-то больше не перезванивал. Наверное, решил, что связь плохая. Или пришла эта. Ведь не при ней же он звонил.

– Бусечка… ты прости меня, пожалуйста, девочка, – придя в себя, жалобно попросила Лина. – Я сама не знаю, что со мной делается. Я не виновата, честное слово. И ты не виновата. Это все он, понимаешь? Мне тоже очень плохо. Знаешь, была бы я тобой, сейчас бы съела пару плиток шоколада, пошла бы в спальню и…

Ободренная ее тихим голосом, Буся выбралась из укрытия, подошла поближе и села, прислушиваясь.

– Нет, так нельзя, я понимаю. Надо держаться, надо что-то делать, а то и вправду с ума сойду, – пожаловалась Лина. – А что делать? Не знаю. И не спросишь ни у кого. Хотя… слушай…

Лина встрепенулась, обрадованная неожиданно пришедшей в голову идеей. Потом схватила свою сумку, перевернула вверх дном, вытряхнула на стол все вещи и нашла зеленый прямоугольник визитки, на обороте которого Валя написал ей свой телефон. Она набрала номер и стала ждать ответа с таким нетерпением, как будто от этого и вправду зависела ее жизнь. Телефон порадовал ее веселенькой ламбадой, и она поневоле улыбнулась.

– Валя? Добрый вечер! Ты можешь разговаривать?

– Вполне! – радостно отозвался Валентин. – Я как раз с работы выхожу.

– Валя, пожалуйста… Ты можешь ко мне приехать? – жалобно попросила Лина.

– А что? С собакой опять неладно? – встревожился Валентин.

– Со мной неладно, – вздохнула Лина. – Мне очень надо с тобой поговорить.

В трубке повисла секундная пауза, которая показалась Лине бесконечной.

– Диктуй адрес, приеду, – согласился Валентин. – Только накормишь меня чем-нибудь, ладно? А то я сегодня не обедал.

Бросив трубку, Лина принялась метаться по кухне, исследуя содержимое холодильника и оставленных Еленой Степановной кастрюлек. Обнаружив грибной суп и куриное филе под сыром и майонезом, она принялась лихорадочно накрывать на стол. Так: скатерть, обязательно скатерть – где она, черт возьми?! Белое вино, бокалы, тарелки из сервиза, принести одну розу из гостиной и поставить в узкую вазу. Хлеб в плетеную корзинку, черный и белый. Нет, она вовсе не имела намерения устраивать романтический ужин. Просто надо было чем-то занять себя до приезда Плюсика. Господи, Андрея предупредить, чтоб глаза не таращил и не вышел бы на кухню в трусах – взял моду! И позвонить охранникам на проходную, чтоб его пропустили!

Вечером дорога до их поселка занимала куда больше времени, чем утром, поэтому Лина успела до прихода гостя переделать все дела, привести себя в порядок и окончательно разнервничаться. На самом деле она даже себе боялась признаться, что, поддавшись порыву и попросив Валентина приехать, возможно, сделала глупость.

Да, разумеется, они друзья детства, общие воспоминания и все такое. Но они не виделись… да, четырнадцать лет, разве что однажды случайно столкнулись в магазине. А вдруг и он изменился? А она этого не заметила, просто не было возможности. Что, если вместо лучезарного оптимиста Плюсика, который умел найти выход из любой ситуации и все черное ловко перекрашивал в более светлые тона или превращал в полосатое, приедет уставший от жизни мужчина – совсем другой, совсем чужой, которому нет дела до Лины и ее проблем?

Да, в студенческие годы он был в нее влюблен, и Галкина мама даже в шутку говорила про него – «жених»: «жених звонит», «прихвати бутербродов и жениху своему, а то он больно у тебя тощий». Еще они с отцом поддразнивали ее, говоря, что когда она нарожает им кучу рыжих внуков, то в доме будет светло и они смогут экономить на электроэнергии. Нет, они с Валькой никогда не говорили о любви, еще чего не хватало! Просто большую часть времени проводили вместе, и она привыкла, что он всегда рядом и по первому зову готов прийти на помощь: сунуть шпаргалку, донести тяжелую сумку, проводить вечером до дома… да мышь сварить, в конце концов! Боже мой, с неожиданной тоской подумала Лина, как же безоглядно счастливы они тогда были и как самоуверенно думали, что так будет всегда!

А потом она влюбилась. И Плюсик незаметно отошел в сторону, став милым приятным воспоминанием о юношеских годах, не более того. За эти годы до нее несколько раз доходили слухи о том, чем занимается Валентин: после университета он пошел работать в школу учителем биологии, потом кто-то говорил, что он женился и что у его жены вроде бы какой-то бизнес. Тетя Лины, к тому времени уже ставшая профессором, но по-прежнему обожавшая своего бывшего ученика, восторженно рассказывала, что Валентин оплатил поездку группы студентов в Казахстан и сам поехал вместе с ними искать редкие сорта дикорастущих тюльпанов. Однажды, случайно включив телевизор, Лина увидела Валентина в нелепом театральном костюме, за его спиной несколько пар неуклюже изображали старинный танец, и журналист сообщил, что это «организатор исторического бала в подлинных интерьерах». Лине вся эта бурная деятельность казалась странной и не нравилась: она считала, что мужчина должен заниматься серьезным делом, зарабатывать деньги, делать карьеру, а не порхать по жизни, не заботясь о завтрашнем дне, как нелюбимая ею со времен полевой практики бабочка-капустница (кстати сказать, их накалывал на булавку для ее зачета по энтомологии тоже Валя).

Валентин приехал, когда уже совсем стемнело, с порога сказал, что голоден, а что устал – это Лина и сама поняла.

– Пойдем сразу на кухню, – стараясь сгладить неловкость первых минут, заторопилась Лина. – У меня все готово, мой руки и садись. Дома никого нет, муж… в командировке, сын к приятелю ушел. Это я к тому, что ты не стесняйся.

– Не буду, – пообещал Валентин и обвел взглядом пространство гостиной. – Впечатляет… Никого нет, говоришь?

– Нет, – заинтересованно подтвердила Лина. – А что?

– Есть на Во-о-олге утес! Диким мо-охом по-орос от вершины до са-амого края! – вдруг заголосил Валентин так, что по дому заметалось эхо, а Лина едва не уронила тарелку. Буська, с любопытством рассматривавшая гостя, пулей метнулась под стол.

– С ума сошел? – накинулась Лина на гостя. – А если я заикой стану?!

– Я так плохо пою? – притворно расстроился Валентин. – Боже мой, какая досада.

– Нет, поешь ты хорошо, Басков отдыхает. Просто я испугалась от неожиданности. Чего ты разорался-то?

– Разорался… В этом помещении что-то есть от оперного театра. А я, ты не поверишь, брал уроки вокала.

Лина обиженно фыркнула: да, конечно, она понимала, что интерьер далеко не супер (белая мебель, хрустальные люстры и позолота сейчас уже не в моде), но четырнадцать лет назад дом строили для себя, на совесть, поэтому вопрос о ремонте с тех пор не вставал. Хотя, наверное, и в самом деле пора сделать что-то более современное в плане дизайна.

– Я имел в виду исключительно акустику. Ну и люстру, – поспешил исправиться Валентин. – И масштабы, конечно. Два этажа или три?

– Вообще-то четыре, – похвасталась Лина. – Два плюс мансарда, и внизу бассейн с сауной.

– Бассейн – это замечательно! С сауной – еще лучше! А веранда в вашем небоскребе есть? Летом чай пить? – продолжал расспросы Валентин.

– Две. Застекленная и простая. Внешний балкон почти по всему фасаду, – Лина, всегда гордившаяся своим домом, могла говорить о нем очень долго. – А хочешь, я тебе все покажу?

– Нет уж! – отказался Валентин и уселся к столу. – Ты сначала добра молодца накорми, напои… ладно, в баньке можешь не парить и спать не укладывай, это пропустим. А потом уже все остальное согласно намеченной программе.

Уплетая суп за обе щеки, Валентин умудрялся еще и отвечать на Линины вопросы, от которых она не могла удержаться. Надо признать, что на правах подруги детства она не очень-то церемонилась и задавала откровенные вопросы. Расстраивало только то, что ответы были слишком кратки, едва ли не короче вопросов. Со стороны их разговор напоминал партию игры в пинг-понг. Но с мужчинами всегда так, из Сергея порой за весь день слова не вытянешь, а уж разговоры «за жизнь» он вообще на дух не выносил.

– Почему ты из школы ушел?

– Меня съел дамский коллектив. Шучу. Зарплата не устроила категорически.

– А потом?

– Потом всякое было, я уж забыл половину.

– А сейчас? Я поразилась, когда Лариса сказала, что ты – зоопсихолог!

– Это так… хобби. Просто у жены есть свой бизнес, я ей помогаю.

– А какой, если не секрет, конечно?

– Зоомагазины, ветклиника, да много чего.

– А-а… Так аквагалерея тоже ваша?

– Не наша, а исключительно ее.

– Вы что – развелись?

Валентин, увлеченно подбирая ложкой остатки супа, пропустил подачу и не отбил мяч.

– Добавки хочешь? – спохватилась Лина. – Просто еще курица есть с сыром.

– Давай курицу! Ты отлично готовишь! Прямо с тарелкой съел бы!

– Это не я, это домработница… – честно призналась Лина, накладывая на его тарелку второе. – А… что я хотела спросить… Тьфу, сбил меня с мысли! А чем ты еще занимался?

– Помощником депутата Госдумы был. Директором кинофестиваля. Таксистом. А хлеб у тебя еще есть?

– Ничего себе… – удивилась Лина, доставая еще хлеб. – В смысле – чего это тебя так бросало?

– Неупорядоченный я, – пожаловался Валентин, поддевая ложкой ломтики курицы. – Шило у меня в попе. Извиняюсь за выражение.

– А твоя жена…

– Еще я пел в церковном хоре. И ездил в экспедицию в Казахстан – мы изучали дикие тюльпаны. Красота, я тебе доложу! Еще мы организовывали балы в исторических костюмах…

– Я по телевизору видела… Ой, слушай, а мы и не выпили с тобой. За встречу полагается же!

– Не могу, – отодвигая пустую тарелку, вздохнул Валентин. – За рулем я. Кстати, ничего, что я во двор не заехал, а на улице машину оставил?

– Ничего, там два «КамАЗа» разъедутся, а машины у нас не угоняют, шлагбаум же на выезде, – успокоила его Лина. – Слушай, Валь, а ты…

– Галка, – перебил ее Валентин. – Неужели ты позвала меня только затем, чтобы накормить ужином и расспросить о записях в моей трудовой книжке? То есть я этот твой порыв всячески приветствую, и домработница твоя прекрасно готовит, но, когда ты звонила, мне показалось, что у тебя совсем другие планы. Бедная Дюймовочка позвонила и сказала, что с ней что-то неладно – это, заметьте, цитата. Я примчался, как ласточка. А Дюймовочка темнит и ходит вокруг да около… Быстро колись, откуда взял сахар?

– Чего кричишь? Сестра жены из Коканда прислала, – не раздумывая, ответила Лина, и они оба расхохотались. Фильм «Место встречи изменить нельзя» они все тогда смотрели не по разу, обожали Высоцкого и почти всю его роль знали по репликам. Раньше они часто общались фразами из любимых книжек и мультиков, тем более что читали и смотрели тогда одно и то же. – Валечка… как я по тебе скучала, оказывается. Мне очень стыдно, что позвонила, только когда мне плохо стало, а до этого…

– Я тебя великодушно прощаю, – махнул рукой Валентин.

– Только я не знаю, с чего начать.

– С конца. Так быстрее, – совершенно серьезно посоветовал он. – Какая была последняя мысль перед тем, как ты решила позвонить мне?

– Я не знаю… – растерялась Лина. И стала добросовестно вспоминать. – Я опять наорала на собаку… Потом позвонил муж… Потом я сказала, что если бы я была собакой, то отравилась бы шоколадом, потому что там этот…

– Теобромин для людей не токсичен. Применяется в медицине как мочегонное, – деловито пояснил Валентин.

– Что? – Лина сперва опешила, а потом… потом расхохоталась. Утерев выступившие от смеха слезы, она уже почти спокойно сказала: – Знаешь, Валя, я боюсь сойти с ума. Меня бросает, как на качелях, то решу одно, то другое, а через час опять передумала. И посоветоваться не с кем.

– Ты молодец, все хорошо и понятно рассказала, – похвалил ее Валентин. – Только поясни, из-за чего ты хотела отравиться мочегонным – из-за того, что наорала на собаку, или из-за того, что позвонил муж?

– Муж позвонил из Праги. Он вчера улетел туда… с любовницей.

Выговорив главное, Лина замолчала. На Валентина она не смотрела – было стыдно, как будто это она, а не Сергей наплевала на все моральные устои и обязательства. Плюсик тоже молчал – ждал.

– А мне сказал, что летит в Москву по делам, – продолжила Лина. – Знаешь, я их видела. Даже два раза. По-моему, им хорошо вместе. Я пробовала с ним поговорить. Но Сергей такой человек… Если не хочет о чем-то говорить, то его не заставишь. Наверное, он считает, что это нормально – иметь любовницу. У многих так, я знаю. Кто-то разводится. Кто-то бегает по психиатрам и сидит на антидепрессантах. Разводиться со мной он не хочет, по крайней мере, он так говорит. Что бросит любовницу – тоже не говорит. А я не знаю, что мне делать. Уйти не могу. И оставаться тошно. Не справлюсь я сама, понимаешь? Вот зачем я тебя и позвала. У меня в жизни вдруг стал сплошной минус. А ты же у нас – Плюсик.

Выговорив все это, Лина вздохнула почти с облегчением и подняла глаза на Валентина. Он смотрел на нее внимательно, сочувственно и, пожалуй… – или ей показалось? – в глазах (только в глазах, не на губах) пряталась усмешка. Где-то очень глубоко. Нет, ей точно показалось.

– Вот, – подвела итог Лина. – Ты удивлен?

– Нет. Я по собаке понял. Все начинают с собак, заканчивают собой. Симптомы одни и те же. Причины – тоже. Собака – это твое отражение, не более того. Знаешь, как я стал зоопсихологом? После универа увлекся психологией, но, чтобы работать психологом, надо было второе высшее получать, а мне не до того было. И один умный человек мне подсказал: кошками-собаками можно заниматься и с дипломом биофака. Ну, парочку сертификатов покрасивее на стенку повесить, самому можно нарисовать, у нас зоопсихологов все равно пока нигде не готовят, мы же не Америка. А к каждой собачке прилагается хозяин, готовый вместе с тобой заниматься самоанализом. Давай кофе попьем, а?

– Что? – не поняла Лина, которая никак не могла привыкнуть к его новой манере вести беседу, резко меняя тему. Только она настроится на одно, как Плюсик уже придумал другое. – Кофе?

– Кофе. Очень хочется. Можно?

– Д-да, конечно… Чего ты меня путаешь, а?

– Я не путаю, – невинно посмотрел на нее Плюсик. – Мне с лимоном – у тебя есть?

Пока она возилась с кофе-машиной, Валя сидел, наблюдал за ней, мурлыкал себе под нос неразборчивую песенку. Буська давно уже сидела на свободном стуле, с интересом прислушиваясь к разговору. Кофе пили молча, Валя – прикрыв глаза от удовольствия, Лина – обдумывая возможные повороты беседы. Кажется, они о психологии говорили – не то людей, не то собак, она так и не поняла.

– Галка, а чего ты хочешь? Не от меня, а вообще – в ближайшей жизненной перспективе? – неожиданно возобновил разговор Валентин.

– Не знаю, – не успела собраться с мыслями Лина и даже разозлилась на Плюсика – кто так разговаривает, с пятого на десятое и обратно? Тем более на такие важные темы?

– Отвечай, не думай, – поторопил ее Валентин.

– Я хочу… Я хочу, чтобы все стало как раньше! – выпалила Лина и посмотрела на собеседника с некоторым даже злорадством: на глупый вопрос – глупый ответ, давай теперь ты выкручивайся.

– Не выйдет, – безмятежно сообщил ей Плюсик. – Вот я обратно свою шевелюру хочу, а не выйдет. Вариант – хотя бы хвост как напоминание о былом. Теперь твои варианты.

– Про хвост? – не поняла Лина.

– Про хвост не будем, – разрешил Плюсик. – Про тебя давай.

– Я… я сойду с ума, – после рассказа о хвосте – напоминании о былом – ее слова прозвучали неубедительно и несерьезно.

– Бывает, – согласился Валентин. – Особенно с теми, кто склонен консервировать ситуацию. Разводиться ты не готова. Почему? Ты его любишь?

– Люблю, – неуверенно подтвердила Лина, подумав, что прошедшее время было бы здесь более уместно.

– Тогда прости, – посоветовал Плюсик. – Мало ли чего в семье не бывает.

– Он не просит прощения! В этом все и дело, я же говорю – он не чувствует себя виноватым! Он меня виноватой делает! – пожаловалась Лина.

– Его тоже можно понять. Он же не сам этот скелет из шкафа достал. Ты достала. А так бы он еще стоял, – Плюсик посмотрел на Лину укоризненно. – Тогда прими. Принять и простить – это разное.

– Принять его любовницу?! – От возмущения Лина взмахнула руками и едва не спихнула со стола пустую чашку из-под кофе. Буська зарычала и посмотрела на нее укоризненно. – Ты городишь чепуху! Такое только мужчина может предложить!

 
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей. —
 

вдруг нараспев процитировал Валентин. – Кто написал?

– Да не знаю я! – покраснела от досады Лина. – Нашел время стихи читать!

– Тютчев Федор Иванович, – не обращая внимания на ее досаду, пояснил Валентин. – Когда его юная любовница, подарившая ему троих внебрачных детей, умерла от чахотки, он не находил себе места от горя. И супруга Тютчева, Эрнестина, кстати сказать, мать троих законных его детей, утешала главу семьи, как могла, говоря, что печаль мужа для нее священна, какова бы ни была ее причина.

– А ты откуда знаешь? – поразилась Лина. – Ну… тогда были другие нравы.

– Нравы всегда одинаковые – за любимым можно пойти на край света. На грань моральных допусков. Пойдешь? – Глаза Валентина уже не смеялись.

– Нет! Еще чего! Не пойду! Мне и здесь хорошо. То есть плохо, – запуталась Лина. – Но все равно не пойду. Ты рассказываешь мне небылицы. Или дразнишь меня. А я хочу, чтоб все по-старому! Понимаешь?!

– Хотеть можно только от себя, – Валентин развел руками, как будто выражая сожаление. – Некоторые обстоятельства сильнее нас. Их приходится принимать как данность.

– Угу. Типа: если избежать изнасилования не получается, то расслабься и получи удовольствие? – усмехнулась Лина.

– Тебе не идет. Давай с этого места сначала: чего ты хочешь от себя?

– Тогда я хочу… терпения, – с трудом сформулировала Лина. – Чтобы переждать. А там видно будет.

– А это не ко мне, это к господу богу, – тут же парировал Валентин.

– Ну Валя! – вдруг капризно и сердито, как маленькая, крикнула Лина. – Ты должен, должен мне помочь! Ты должен сказать, что мне делать! Ты мужчина, в конце концов, тебе проще на это посмотреть с его стороны. Ты же сам говоришь, что ты психолог не собачий, а человеческий! Что у вас там говорят клиенткам в таких случаях? Ну дают же какие-то советы? Как себя вести, что делать? Представь, что я пришла к тебе на прием. Вообще-то оно так и было, между прочим!

– Советы дают только шарлатаны. Настоящие психологи заставляют думать и искать ответ самостоятельно. Я так полагаю. – Казалось, на Валентина ее вспышка не произвела ни малейшего впечатления.

– Но я не могу оставаться с этим, как же ты не понимаешь? Я думаю обо всем этом день и ночь, мне наплевать на все, кроме этого, я уже стала истеричкой, – всхлипнула Лина, совершенно вымотанная этим странным разговором, каких еще никогда в жизни ни с кем не вела. – Мы же пришли туда, откуда начали!

– Это тебе только кажется, честное слово, – ласково, как маленькой, сказал ей Валентин. – Ну ладно… ты сказала, что хочешь выждать некоторое время, ничего не предпринимая. Это разумное решение. Теперь представь, что сидишь в аэропорту и ждешь свой рейс. Он задерживается. В зале ожидания много народа, душно, нет свободных мест, капризничают дети. Но сдавать билет ты не хочешь. Если все время смотреть на часы и просто ждать, то изнервничаешься, считая минуты и складывая их в часы. Что ты будешь делать, чтобы ожидание не было таким мучительным?

– Ну… пойду прогуляться. Почитаю журнал. Поговорю по телефону. Заплачу за вип-зал и там посплю. Да мало ли что!

– Хорошо. Чем ты можешь занять себя сейчас, пока ждешь… информации о своем рейсе?

– Ну… Андрей, это сын… Хотя, конечно… Понимаешь, ему почти пятнадцать… Буська! С ней столько возни, она же совсем у меня как человечек. Фитнес, йога, – Лина добросовестно вникала в предполагаемые обстоятельства. – Можно отдохнуть съездить, у меня подружка в Израиле живет. Ты не думай, у меня вообще подруг много, то есть знакомых. Я в театр хожу, в филармонию, книги покупаю. Клуб верховой езды два раза в неделю. И за домом надо следить.

– Уважаемые пассажиры, ваш рейс откладывается на восемь часов. О времени регистрации сообщим дополнительно, – утрированно-приятным голосом произнес Валентин. – Что еще?

– А разве мало?! – разозлилась Лина. – Что мне – в школу клоунов пойти? Или промоутером стать и колбасу раздавать в супермаркете?

– Отличная идея! Обе хороши! – одобрил Валентин. – Профессиональный оптимизм и разумная трудотерапия. Кстати, в твоем фитнес-центре обучают стриптизу? Попробуй, очень полезная вещь. Одна моя знакомая примерно в такой же ситуации, как у тебя, наняла себе дорогущего тренера, освоила новое направление… и очень повысила себе самооценку.

– Ты издеваешься, – догадалась Лина. – Только я не пойму – зачем?

– Я не издеваюсь. Все эти годы твой муж шел вперед, развивался, менялся, рос. А ты ходила по кругу, который сейчас только что сама обрисовала. Он достаточно широкий, я не спорю, но он все равно – круг, – теперь Валентин говорил осторожно, тщательно подбирая слова.

– То есть ты хочешь сказать, что я ему стала неинтересна? И поэтому он завел любовницу! Очень свежая мысль, спасибо! – издевательски похлопала в ладоши Лина. – Пойду штудировать Гегеля к его возвращению. Его подружка наверняка суперинтеллектуалка. Они там в Праге проводят брейн-ринги.

– Тебе идет, когда ты злишься, – Валентин склонил голову набок, любуясь ею. – Пойми: ты стала неинтересна самой себе. Он – это уже вторично. Тебе не на что опереться в себе.

– Вот скажи, пожалуйста, почему все представители… скажем так, среднего класса, ну, такие, как ты, считают, что если у женщины сильный, успешный и состоятельный муж, то она сама – обязательно пустышка и красивая дурочка? – язвительно поинтересовалась Лина. Она и вправду разозлилась и хотела наговорить старому приятелю как можно больше гадостей в ответ на услышанное.

– Как представитель среднего класса, поясняю: намкажется, что большинство сильных, успешных, состоятельных мужчин вашего круга– я ничего не забыл? – не хотели бы иметь в женах слишком уж умных, сильных и успешных женщин, – безмятежно сказал Валентин. – Зачем в одном доме ставить два генератора, если хватает одного? Нет, есть, конечно, исключения, но там повышенная опасность возгорания.

Лина озадаченно молчала, обдумывая услышанное. Валентин терпеливо ждал, смешно почесывая указательным пальцем веснушчатый нос.

– Ладно. Я все поняла, – нарушила наконец молчание Лина. – Я пустая, никчемная истеричка, которая не может найти себе занятия. Жадность и привычка к комфорту не позволяют мне уйти от мужа, который мне изменяет. Я бегаю по кругу, как дрессированный таракан, мешаю мужу и отнимаю время у тебя, рассказывая всякую чушь…

– Стоп, стоп! – протестующе поднял руки Валентин. – Сразу одна поправка: про таракана речи не было. Гадость какая! Ты потрясающе красивая женщина. Ты выглядишь моложе, чем четырнадцать лет назад.

– Только скажи мне еще одну вещь, Валя, – почему? Почему ты так ко мне относишься? Завидуешь всему вот этому? – Лина обвела руками дом. – Да, мы не нуждаемся. Я никогда не работала и не собираюсь, оставь уж свои теории при себе. Или ты мстишь за то, что в свое время я вышла замуж не за тебя, а за Сергея? А я не жалею! И никогда не жалела, я была счастлива! Всегда была – и буду. Обязательно! А на твои теории мне наплевать!

Теперь она смотрела на Валентина почти с ненавистью – потрепанный жизнью неудачник, так и не нашедший своего места под солнцем, он собирается учить ее жить, да еще так свысока, так обидно! Она действительно дура – но только потому, что решила обратиться к нему за помощью. Она сама справится! Она сильная! Она найдет выход.

– Я сам найду выход, – словно озвучил ее последнюю мысль Валентин. – Спасибо за отменный ужин и интересную беседу. Давно так интересно не проводил время.

Лина фыркнула и отвернулась. Если он решил исправить ситуацию своими жалкими комплиментами, то он старается напрасно. Она и в самом деле не пошла в холл его провожать, не было больше желания удерживать на лице маску радушной хозяйки, провожающей засидевшегося гостя. Но когда хлопнула входная дверь, она, поколебавшись всего секунду, побежала по лестнице на третий этаж: из мансарды была отлично видна улица перед домом, и можно было увидеть, как этот тип, совершенно обманувший ее ожидания, уезжает на своей «девятке» или копеечном «Форде». По их поселку на таких машинах ездил только обслуживающий персонал из города – садовники, няни, прислуга.