Текст книги "Печальные ритуалы императорской России"

Автор книги: Марина Логунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Ритуальная еда

Особым элементом обряда был поминальный стол. На третий день после смерти члена семьи в Москве устраивался царской семьей поминальный обед, на который приглашали представителей как светской, так и духовной власти. На стол подавалась кутья – обрядовое поминальное блюдо, особая зерновая каша. На Руси кутья впервые упомянута в «Повести временных лет» за 997 г. Готовили ее из недробленой пшеницы, риса, овса или ячменя и сладкой добавки: меда, сахара, изюма, варенья, цукатов, сухофруктов. Зерно в кутье, используемой до настоящего времени, символизирует вечную жизнь и изобилие, а сладость – символ райского блаженства. В качестве напитка варили сыту – один из повседневных напитков Древней Руси и Московского государства допетровской эпохи. Готовили ее путем разведения водой натурального пчелиного меда, а также из патоки, получаемой упариванием солодового сусла (проращивали ячмень, сушили его, размалывали, заваривали горячей водой и сливали сусло). Эти блюда ели три недели.

40-й день после смерти, называемый сорочинами, отмечался поминальными службами с участием членов семьи, ритуальным обедом и раздачей милостыни, так что на царские похороны уходил годовой бюджет страны. Похороны царицы были не менее пышными, но народу съезжалось на них меньше, денег отпускалось в половину против царских похорон. На похороны царевичей и царевен денег тратилось еще меньше. [118]118
  Там же.


[Закрыть]

Особой статьей расходов, связанной с поминальными мероприятиями, для представителей, а особенно для представительниц правящего дома было ритуальное кормление нищих. Придя к власти, царь Петр Алексеевич приводил в порядок расходы дворца и выяснил, что царица Марфа Матвеевна на поминовение покойного мужа царя Федора Алексеевича «кормила в 5 дней 300 нищих», [119]119
  Забелин И. Е. Домашний быт русского народа в XVI и XVII веках. М., 1869. Т. 2. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII веках. С. 178.


[Закрыть]столько же кормила царица Прасковья Федоровна в поминовение по своему мужу царю Ивану Алексеевичу. Не отставала тетка покойных царей царевна Татьяна Михайловна, кормившая в 9 дней 200 человек, и сестры покойных – царевна Евдокия Алексеевна и прочие, даже царевна Наталья Алексеевна. Всего в дни поминовений кормилось «у пяти комнат» 1371 человек на сумму в год 143 руб., 26 алтын, 3 денги. Петр I положил конец этой практике, наложив резолюцию на этой статье дворцового расхода: «…си денги раздать нищим по улицам, а в Верхах (т. е. во дворец. – М. Л.) их (нищих) не брать». [120]120
  Там же.


[Закрыть]

Траур и ношение «печального, смирного» платья продолжались до шести недель.

Сложившийся порядок траурных мероприятий соблюдался по кончине царевичей Иоанна и Василия Михайловичей, первый скончался 9 января, второй – 25 марта 1639 г. [121]121
  Описание погребения. императора Николая I. С. 2.


[Закрыть]Подобный церемониал указан при погребении царевича Симеона Алексеевича, скончавшегося 19 июня 1669 г. [122]122
  Там же.


[Закрыть]Гроб, покрытый золотой объярью, к месту захоронения несли на санях. Русский обычай ставить тела усопших на сани очень стар. В своем исследовании, посвященном использованию в похоронном обряде специальных выносных саней, Д. Н. Анучин [123]123
  Анучин Д. Н. Сани, ладья и кони. С. 23–31.


[Закрыть]приводит церемониалы захоронения многих членов царской семьи из династии Романовых в XVII в., которые в принципе сходятся к уже указанной схеме, и ссылается на упоминание о санях в сборниках XIII столетия: в рукописи Несторовой летописи, в свидетельствах о святых Борисе и Глебе и пр. Сани то везли, то несли на плечах участники траурного шествия, они могли быть покрыты красным сукном. Сани использовались не только для покойников, но и для сопровождающих, в частности, в санях несли жен, провожавших таким образом тела усопших мужей до места погребения.

Похороны царя Алексея Михайловича

Особое внимание, конечно, было привлечено к смерти самого монарха. Рассмотрим церемониал похорон царя Алексея Михайловича, его погребение проходило на следующий день после смерти, 30 января 1676 г. [124]124
  Там же. С. 24–25.


[Закрыть]В процессии участвовал его сын и наследник царь Федор Алексеевич в траурном платье, в ожерелье (подобие воротника) из вишневого бархата, в черной шапке и с черным посохом. Федора Алексеевича несли в «креслах» в связи с тем, что молодой царь «скорбел ножками». Платье покойного царя было парадным «печальным», но не черным: платно из бархата «виницейского золотного оксамичена» с узорами, вышитыми красным и зеленым шелком с жемчугом, покров золотого аксамита с серебром шитыми узорами, кровля гроба алая с узорами золотом и серебром. Маршрут следования: из деревянных хором – в Передние сени, затем – в Проходные сени, что перед Золотой палатой государыни царицы и на Постельное крыльцо. Там поставили тело на сани и так несли Постельным и Красным крыльцом в собор Архангела Михаила. Царицу Наталью Кирилловну за гробом мужа несли в санях.

Похороны царя Федора Алексеевича

По той же схеме происходили похороны царя Федора Алексеевича, [125]125
  Там же. С. 26.


[Закрыть]скончавшегося после исповеди и приобщения Святых Тайн к вечеру 27 апреля 1682 г. на 21-м году жизни. Так как он скончался в конце дня, то погребение, по обычаю, совершилось на следующий день, 28 апреля. По традиции царский гроб должны были провожать вдовствующая царица и наследник, следовательно, на погребении царя Федора следовало присутствовать его вдове царице Марфе Матвеевне и избранному в самый час его кончины десятилетнему царю Петру Алексеевичу, вследствие малолетства царя и его матери царице Наталье Кирилловне, мачехе царя Федора. Молодую вдову царицу Марфу Матвеевну несли до Красного крыльца на «черном сукне», далее – в «санях» сначала стольники, затем дворяне.

Во время данной церемонии произошла своеобразная «ритуальная революция»: в процессии Петра I сопровождала его мать, но, к всеобщему удивлению и соблазну, вышла и сестра усопшего царевна Софья. Таким образом обе заявляли свои права на представительство в государственной власти. Очевидно, Наталья Кирилловна не осмелилась оставить в подобной ситуации одного малолетнего нового царя, боясь за его безопасность. С другой стороны, ее шествие в траурной процессии служило демонстрацией ее собственных претензий на положение в обществе в сложный момент борьбы за власть. Тот факт, что она следовала за гробом пешком, ее не несли в санях, был новаторством в церемонии. Петр Алексеевич с матерью ограничились тем, что простились с почившим царем, когда гроб был поставлен в церкви на уготованном месте, затем ушли в свои покои. Еще большей смелостью было появление в шествии царевны Софьи, которая воспользовалась ситуацией, чтобы «сделать шаг из терема», по образному выражению историка И. Е. Забелина. Царевна Софья, вдовая царица Марфа Матвеевна и сестра царевна Софья остались до конца отпевания.

По поводу смерти молодого царя было создано произведение, впоследствии напечатанное в «Древней вивлиофике» Н. И. Новикова: «О преставлении от земного царства в небесное, блаженной памяти Божею милостью великого Государя царя и Великого Князя Федора Алексеевича, всея Великой и Малой и Белой России Самодержца». [126]126
  Древняя российская вивлиофика. Ч. 2. СПб., 1773. С. 337–361.


[Закрыть]Это литературное произведение, обращенное к читателю, очевидно, было выпущено в виде книги. После вступления с цитатами из Священного Писания идут главы стихов – плачи и утешения, озаглавленные «Плач и утешение двудесятьма и двема виршами, по числу лет его Царского пресветлого Величества, яже поживе в мире описано». Произведение создано в виде лирического плача двуглавого «знаменного» Орла и утешения – возражения на плач, в котором проводилась главная идея о преемственности власти, прославлении достойных наследников престола. Символ России – Орел – плачет о том, как ему будет трудно жить после смерти Федора. На свой плач он получает утешение: Федор оставил вместо себя двух братьев Иоанна и Петра и сестру Софию «Мудрости тезоимениту», она и будет Орлу отрадой. Если воин, привыкший побеждать, скорбит о том, что он остался без руководства, то в утешение воину остаются на царстве два брата усопшего. Самым лирическим мотивом стал «Плач Благоверной Государыни, царицы и Великой княгини Марфы Матвеевны», которой «ничего ни мило, ни бисер, ни серебро» после смерти ее супруга. Она обращается с призывом ко всем женщинам разделить с ней скорбь. Утешением ей служит ответ от самого царя Федора, в нем он объясняет своей вдове, что ей все сочувствуют: и Синклит, и народ, а он сменил государство земное на царство вечное. Оптимистично звучит мысль о том, что и до него цари умирали, если бы он прожил больше, больше увидел бы скорби, а так, сколько ни живи, хоть тысячу лет, конец один. Бог, призвавший его, вручает ее своим братьям и сестре Софии, которые будут о ней заботиться. Мораль: «Не к тому же глаголи, Остах во печали, / Рех: радуйся о Бозе, живи его хвали», [127]127
  Там же. С. 345.


[Закрыть]т. е. «хватит говорить о скорбном, оставь печаль, радуйся и живи, хваля Господа». Автор «Плача» – Сильвестр Медведев.

Далее идут плачи всех членов семьи: теток-царевен: Анны Михайловны и Татьяны Михайловны, скорбящих о смерти племянника, бывшего им вместо сына; плачи сестер-царевен, оплакивающих смерть брата: Евдокии, Марфы, Софьи, Екатерины, Марии, Натальи. Всем царевнам дает утешение сам царь Федор, сравнивающий девять скорбящих женщин с песнью девяти ангельских чинов, но у ангелов песнь радостная, а у сестер – скорбная, что не правильно, ведь осталось после него два брата, этому и надо радоваться и почитать их. После личных скорбей идет плач Великой России, в нем дается прославление великого царя, усопшего Федора Алексеевича и «Утешение России Великой»: славная Великая Россия будет жить вечно, Бог жив, и Федор будет у Него жить вечно. На плачи Малой и Белой России – утешение обеим. Апофеозом произведения служит глава «Надгробное блаженной памяти великому государю царю и великому князю, Феодору Алексеевичу, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцу, по числу лет, колико царствова, расположенное». Эта поэтическая ода с перечислением праздников, упоминанием о месяце апреле, когда все расцветает, а царь скончался; о дне, в который он ушел из жизни, завершается подведением итогов: «Надпись гробный: Здесь лежит Царь Феодор, в небе стоит цело / Стоит духом пред Богом, само лежит тело: / Аще лежит, своему лежит Царь Цареве, / Аще стоит, своему стоит Господеве». [128]128
  Там же. С. 361.


[Закрыть]

Впоследствии идея создания литературных произведений на смерть монарха получила свое развитие и в императорской России, как в виде лирических произведений, так и в виде различного рода изданий.

Церемониал похорон членов царской семьи

Отстраняясь от некоторых вариантов, можно выделить главные элементы церемониала похорон членов царской семьи, который сформировался и был неоднократно опробован в XVII в.: звон в колокол при сообщении о смерти монарха; «прощание» с телом царя бояр и двора; траурная процессия в Архангельский собор (для мужчин), Вознесенский монастырь (для женщин), во время которой тело несли в санях; отпевание и погребение; сорокадневное «дневание и ночевание» у могилы новопреставившегося придворных чинов. Печальным действом руководило высшее духовенство, оно отправлялось с иконами и крестами в царские хоромы (гробы царевен выносили сначала в церковь Рождества Богородицы на Сенях). Во время Печального шествия гроб и «гробовую кровлю» несли дворяне и стольники, иногда и окольничие; на Красном крыльце гроб ставили на заранее изготовленные «выносные сани», обитые обычно красным (для вдов и вдовцов – черным) сукном. Далее сани с гробом стольники несли до Архангельского собора или Вознесенского монастыря. Перед церковью гроб снимали с саней, вносили в церковь и ставили на приготовленное возвышение – стол. Процессия четко разбивалась на две части: впереди гроба шла группа духовных лиц, за гробом – светские: царь, царевичи, бояре, думные и ближние люди, дьяки, дворяне и т. д. Женщины (царица, царевны, боярыни) в похоронном шествии принимали участие не всегда. Обычно в печальном шествии участвовала вдова покойного, сестры и дочери не должны были покидать терем. Ближайших родственниц – вдову или мать – обыкновенно несли в специальных санях. Одной из первых осмелилась на шествие пешком за гробом царя Федора Алексеевича царица Наталья Кирилловна, впрочем, это было вызвано особыми обстоятельствами.

По указанной выше схеме проходили похороны царицы Агафьи Симеоновны Грушецкой (первой супруги царя Федора Алексеевича) 15 июля 1681 г.; царевны Марии Иоанновны (дочери царя Иоанна Алексеевича) 13 февраля 1692 г.; царевича Александра Петровича (сына царя Петра Алексеевича и Евдокии Федоровны) 14 мая 1692 г.; царицы Натальи Кирилловны 26 января 1694 г., [129]129
  Анучин Д. Н. Сани, ладья и кони. С. 25–29.


[Закрыть]старшего брата Петра царя Иоанна Алексеевича 30 января 1696 г. [130]130
  Объявление о кончине государя царя и великого князя Иоанна Алексеевича и церемониал погребения его // ПСЗ. Собрание первое. Т. 3 (1689–1699). № 1536. 29 января 1696. С. 220.


[Закрыть]В этих похоронах использовался обычный маршрут по Кремлю.

Когда хоронили царя Иоанна Алексеевича, царь Петр Алексеевич шел за гробом, вдова царица Прасковья Федоровна также шла за гробом пешком, в отличие от царицы Марфы Матвеевны, которую в подобных обстоятельствах несли в специальных санях, хотя в принципе ее участие в церемонии не являлось обязательным. В церемониале погребения Иоанна Алексеевича было подчеркнуто, что проходило оно по «обычному государскому чину». [131]131
  Там же.


[Закрыть]

В некоторых процессиях царь Петр Алексеевич не принимал участия, например, его не было при похоронах сына Александра и матери царицы Натальи Кирилловны. Н. И. Павленко считает, что игнорирование похорон сына могло быть вызвано неприязнью к жене Евдокии Лопухиной, а отсутствие на погребении матери могло быть обусловлено нежеланием демонстрации горя по горячо любимой матери, т. е. человеческой слабости, своему окружению. [132]132
  Павленко Н. И. Петр Великий. М., 1990. С. 33.


[Закрыть]

Панафидный приказ

Делами поминовения великих князей, царей, цариц, царевичей и царевен российских занимался Панафидный приказ, одно из самых немногочисленных государственных подразделений. Название приказа «Панафидный» восходит к слову «панафида», т. е. «панихида». Дьяк Котошихин в главе седьмой «О приказех» Панафидной приказ указывает в самом конце: «…а в нем сидит дьяк. А ведомо в том Приказе поминание по мертвых прежних великих князех, и царех Росийских, и царицах, и царевичах и царевнах: и которого дни прилучитца по ком творити память, на Москве и в городех, и в монастырех по церквам, указы посылаются ис того Приказу». [133]133
  Котошихин Г. К. О России, в царствование Алексея Михайловича. С. 96.


[Закрыть]В связи с тем, что приказ ограничивался только поминовением, увеличивать штат не было необходимости.

Похороны патриарха

Главой светской власти был царь, власть духовную представлял патриарх. Для соотнесения ритуала похорон первых лиц в государстве, как в духовной, так и в светской областях, интересно провести сравнение патриарших похорон с царскими.

7180 (1672) г. февраля в 17-м день в субботу сырной недели в начале второго часа дня преставился великий господин святейший Иосаф II патриарх Московский и всея Руси. При смерти его присутствовали наиболее важные церковные иерархи: Питирим митрополит Новгородский, Павел митрополит Крутицкий, Варсонофий архиепископ Смоленский, Иоаким архимандрит Чудовский. В момент исхода души от тела причащали Святых Тайн, по отшествии души от тела ударили в Успенской большой колокольне трижды. Традиция ударов в вестовой колокол по печальному поводу существовала, как мы видим, и для светских, и для духовных правителей. Тело сразу обмыли, и черное духовенство облачило его в святительские одежды. В келье положили тело в деревянный гроб, после чего архиереи пошли служить литургию по всем митрополитам Московским, умершим ранее. Отпев литургию и облачась, пришли в крестовую палату и ожидали прихода великого государя царя Алексея Михайловича. Если к выносу тела царя появлялся патриарх, то к выносу тела патриарха пришел царь со своим синклитом: боярами и окольничими и прочими чинами, прощался у гроба с телом и целовал в руку, подавая пример своим приближенным. Церковные иерархи роздали свечи присутствующим: царю, его приближенным (белым властям) и духовенству (черным властям). К выносу тела были допущены протопопы и соборные священники. Дьяконы несли впереди крышку деревянного гроба, покрытую бархатным покровом. Тело патриарха было покрыто с ног до груди бархатным покровом, который использовался в патриарших похоронах, так же как и в царских. Два священника несли впереди три иконы. Перед гробом шли патриаршие певчие, певшие вместе с дьяками и подьячими «трисвятое надгробное». Зажженная лампада патриарха и его посох, несомые перед гробом, исполняли роль инсигний, т. е. знаков власти, по аналогии со скипетром, державой и короной в похоронах светского правителя. Патриарший ризничий, дьяки и подьячие шли в облачении впереди, а «черные» (т. е. церковные) власти и архиереи за гробом, а не впереди, как бывает обычно на подобных похоронах. Тело патриарха поставили в церкви трех святителей Петра, Алексея и Ионы Московских, после чего государь за вынос тела архиереям и всему церковному чину раздал милостыню и ушел вместе со своими приближенными.

Традиционная поминальная трапеза для властей белых и черных, а также соборян состоялась по обычаю в крестовой палате. После стола пели литию за упокой и разошлись по домам. Ритуал раздачи милостыни и поминального стола также был соблюден. У гроба остались протопопы, читавшие Евангелие по очереди. Черные власти и архимандриты сменялись по часам до заутрени, до переноса тела в соборную и Апостольскую церковь для погребения. 18 февраля, на следующий день, со всего города народ и священники со свечами собрались для похорон. Сигналом к началу церемонии служил благовест в большой Успенский и «валовые» колокола. Пришедший со своим окружением царь прощался с телом, целуя усопшего в руку, после чего дал команду к началу церемонии. Митрополиты и священники с крестами пошли за телом к церкви Трех святителей, где их государь встречал на паперти.

После прихода процессии все присутствующие прощались с телом патриарха, целуя его в руку и митру. После пения литии и вечной памяти тело из церкви в собор понесли на руках с одром. Впереди процессии несли животворящие кресты, зажженную лампаду, посох и иконы в киотах, которые еще при жизни указал патриарх. Под пение и звон колоколов принесли гроб в собор. Архиепископы и духовенство шли не перед гробом, как это бывало при других похоронах, а за ним. Звон отличался от подобного при царских похоронах. В соборе гроб поставили там, где патриарх облачался на службе, – против царских врат. Началась литургия, во время которой стояли к западу лицом. Позади гроба поставили стул, подушку патриарха и посох Петра Чудотворца. Новгородский митрополит находился на стуле лицом к востоку. После службы тело отнесли в алтарь и поставили рядом с престолом. Затем произнесли здравицу государю, царице, чадам и царевнам, а также вечную память усопшему, а боярам и всем христианам – многие лета. После этого тело перенесли за престол, к нему ногами, головой к горнему месту. Архиереи по чину располагались рядом. После службы целовали тело в руку и митру, потом целовались друг с другом, затем причащались и вынесли тело на амвон, головой к царским вратам. Царь сошел со своего царского места, и по его указу была прочитана духовная грамота усопшего, вслед за чем начали петь погребение иноческое. В половине погребения положили патриарху на грудь святое Евангелие. Питирим прочитал разрешительную грамоту вселенских патриархов Александрийского и Антиохийского, собственноручно врученную ими Иосафу во время визита в Москву, и вложил эту грамоту покойному в правую руку. После этого Евангелие с груди сняли, царь пришел целовать его и прощался с покойным, поцеловав его в руку, то же делали и приближенные. После целования провожали тело до гроба (могилы) с честными крестами. Все это сопровождалось колокольным звоном. Тело в деревянном гробу положили в гроб каменный и при пении предали земле. Посох Петра чудотворца оставили в соборе. Иосафа похоронили у западных дверей в правой стороне рядом с Гермогеном. После похорон царь ушел к себе, архиереи – в патриаршую крестовую палату, где был устроен поминальный стол, после чего отслужили литию за упокой, провозгласили вечную память, заздравную чашу правящему государю и разошлись. Царь присутствовал на панихидах, поминальные столы были по обычаю.

Из подробного описания чина погребения патриарха Иосафа, которое приводит Н. И. Новиков, [134]134
  Древняя российская вивлиофика. Ч. 2. С. 163–194.


[Закрыть]можно сделать однозначный вывод, что, за исключением некоторых незначительных деталей, все элементы траурного ритуала первых лиц государства в духовной или гражданской сфере совпадают. В подробном соблюдении государственного ритуала проявился дуализм власти в России XVII в. На похоронах царя роль главного участника и руководителя действия отдавалась патриарху, на патриарших похоронах главным лицом был глава светской власти, т. е. царь. Алексей Михайлович своим появлением определял начало шествия и окончание действия, своим примером показывал окружающим порядок прощания с телом – целование в руку и митру. За гробом следовали высшие чины духовенства, в данном случае заменяя собой группу ближайших родственников. Погребение происходило в традиционном месте. Процессия, колокольный звон, время и принцип захоронения, раздача милостыни, ритуальная еда, наличие символов власти – лампады, посоха, митры – соответствовали набору ритуальных действий и элементов, ставших традиционными при траурных мероприятиях лица определенного статуса.

Как и при погребении членов правящей семьи, сформировавшийся ритуал сохранялся также при последующих похоронах высших духовных лиц. Как и при царском погребении, при свежей могиле духовного лидера, происходили дежурства – сорок дней «денно и нощно» читали псалтырь.