Текст книги "Где сокровище ваше"

Автор книги: Марина Мозолева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Мы очень сдружились с Кирой и её братом, и они часто у нас бывали. Они быстро влились в нашу компанию. Мама не могла нарадоваться, что у меня наконец-то появилась подружка.

У нас с Кирюшей было довольно много общего: мы обе любили читать, особенно детские энциклопедии, любили английский и шоколадное мороженое, и терпеть не могли всё розовое. Ну и на тренировках обе занимались с большим удовольствием. Вместе ходили в библиотеку и вместе возвращались домой с уроков и с английского. Мы жили по соседству, наши дома были на одной улице, через пять домов друг от друга, на противоположных сторонах, причём наш дом стоял дальше от автобусной остановки. Вместе ходили на соревнования по борьбе и болели за наших парней. Было, правда, одно существенное отличие, к которому я не сразу смогла привыкнуть – Кира любила рукодельничать. У неё было несколько кукол, и ей очень нравилось шить для них одежду. Я поначалу отнеслась довольно скептически к этому занятию, но спустя какое-то время начала ей помогать, а позже и сама начала шить – то одежду для своих кукол, то плюшевых мишек и зайцев, то кукол из ткани.

Глава 7

Однажды случилось так, что Миша и Никита уехали с командой на областные соревнования, и я в один из вечеров возвращалась одна. Вообще-то в нашем районе было спокойно, но порой случалось, что городские разборки докатывались и до наших улиц, а то и просто ни с того, ни с сего забредали сюда криминальные компании. В тот вечер я возвращалась с занятия по английскому языку, на котором Киры по какой-то причине не было. Было ещё совсем не поздно, но дело было зимой, и уже час, как стемнело. Улицы были хорошо освещены, но как-то так случилось, что людные места остались позади, пешеходы виднелись далеко впереди, а передо мной оказался совсем пустой участок улицы. Я остановилась и повертела головой. «Неужели все соседи уже дома? – подумала я. – Или наоборот, задержались где-то все разом?» Я уже собиралась шагнуть вперёд, как вдруг в проулке услышала быстрые шаги и голоса. Я замерла на месте. Бежать не было смысла, если бы они захотели меня догнать, то легко бы это сделали. Тут из переулка вылетела компания парней и, увидев меня, остановилась. Какое-то время мы просто стояли и смотрели друг на друга. И тут в одном из них я узнала Лёху Волкова. Он жил на соседней улице и был старше меня, кажется, лет на семь. Он тоже довольно долго ходил в спортклуб, но год назад его выгнали за драку. Говорили, что он связался с криминалом.

– Снегурочка, ты, что ли? – Спросил он.

«Надо же, узнал!» – подумала я. И почувствовала облегчение. Я всегда знала, что он относится ко мне доброжелательно. Может быть, потому, что был знаком с дядей Германом. Дружбы между ними не было, но иногда они общались, и я помнила, что дядя хорошо о нём отзывался и очень сожалел, что его выгнали из спортклуба, хоть и говорил при этом, что выгнали за дело.

– Ты почему одна?

– Братья с командой на соревнования в область уехали.

Лёхины дружки заржали:

– Хороша у тебя подружка! Ей сколько лет-то?

– А ну, заткнитесь! – Рявкнул на них Лёха. – Валите-ка лучше отсюда. Вы что, не знаете, чья она племянница?

Парни переглянулись, похмыкали и убрались.

– Лёш, проводи меня домой, – попросила я.

– Ну, пошли, что ли, Снегурка.

– Пошли, Серый Волк, – сказала я. – А это правда, что ты сразу три языка изучаешь? А ещё я про тебя слышала, что ты вроде мистикой увлёкся. Это правда?

– Ну, насчёт языков – правда. А про мистику – чушь. Я интересуюсь не мистикой, а такими событиями, которые наука объяснить не может. Она от них просто отмахивается, а изучать не желает. Вот, например, то, что произошло четыре года назад, когда в ваш дом проник незнакомый мужчина. Я помню, этот случай соседи долго потом обсуждали. Время-то было не позднее, народу на улице хватало и незнакомца в вашем дворе кто-нибудь, да заметил бы. А он и вошёл незаметно, и вышел непонятно как. Просто исчез – и всё.

– Да, это действительно очень странно. Мы об этом до сих пор с удивлением вспоминаем. Ведь когда мы пришли на кухню, его там не было. Правда, дядя Гера и Андрей Михайлович предположили, что он мог уйти через заднюю дверь. Но мы бы тогда шаги услышали, ведь кухня совсем рядом с прихожей. И как дверь открывается, тоже было бы слышно. И как снег скрипит под ногами. Но ведь ничего этого мы не услышали! Совсем никаких звуков! Просто фантастика! Да и как пришёл, тоже не очень понятно. Я его шаги услышала, когда он уже в доме был. А как замок открывался, не слышала, как входная дверь открылась – не слышала. Правда, я сказала тогда, что спала, но это не так, я не спала, просто лежала в постели, ждала родителей с дядей Герой и прислушивалась к звукам на улице. А знаешь, Лёха, дядя Гера говорит, что с твоими мозгами в университет поступать надо, а не с пути сбиваться. Жаль будет, если твои способности пропадут.

– Ну, может, он и прав, твой дядя Гера. То же самое он и мне говорит. Только вот сбиться с пути не проблема, проблема назад вернуться.

– Все иногда с пути сбиваются, – сказала я. – Вот мой дом. Мы пришли. Спасибо, что проводил. Моя бабушка говорит, что хорошо, когда есть проводник. Лёха, мне холодно. Пока, я пошла. – И я побежала к крыльцу.

– Пока, пока. – Услышала я вслед. – Странная ты, Снегурка.

Странная… Я не в первый раз слышала это про себя.

– Странный ты ребёнок, Настасья, – говорила мама, когда я не хотела дружить с девочками, которых она мне выбирала в подружки. – Ну, посмотри, какие хорошие девочки Лиза и Катя, почему ты не хочешь с ними дружить?

– Потому что мне с ними неинтересно, – отвечала я, – их интересуют только куклы.

– Странная девочка. – Говорили родители одноклассников, когда узнавали, что я занимаюсь борьбой вместе с братьями, и что меня совсем не интересуют танцы и гимнастика.

– Какая странная у вас дочка. – Говорили родителям соседи, когда видели, что я вместе с братьями занимаюсь разборкой-сборкой мопедов и катаюсь на них во дворе.

– Какая странная у вас внучка. – Говорили они дедушке с бабушкой, когда видели, что я помогаю деду мастерить что-то из дерева. – Вместо того, чтобы в танцевальный кружок ходить или в куклы играть, она у вас с лобзиком! Что из неё вырастет!

– Она у нас ещё и с паяльником! – С гордостью отвечал дедушка. – Вы бы лучше на своих детей посмотрели! Ваши внуки чем занимаются? По танцевальным кружкам ходят? Бездельничают с утра до вечера, а наша Настасья по хозяйству помогает, весь день чем-то полезным занята.

Бабушка тоже находила, что ответить: «Дорогие соседи, не надо завидовать! А что из неё вырастет, будущее покажет».

Это они ещё не знали, что мне нравятся книги и фильмы про вампиров и вообще всякая мистика.

Глава 8

Время шло, и родители моих одноклассников, и наши соседи постепенно свыклись с моими странностями. С четвёртого класса мы с Кирой начали изучать немецкий, но Кире он не понравился, и она сначала переключилась на французский язык, а потом и вовсе решила заняться танцами.

Ну, а два года спустя, в шестом классе, моих одноклассников накрыла волна первых влюблённостей. Началась пора записочек, перемигиваний, перешёптываний. Кирюша тоже не избежала этой участи. Она влюбилась в нашего одноклассника. Неплохой парень, в меру симпатичный, не скандальный и не драчливый, вполне вменяемый. Но я не могла понять, что она в нём нашла. Она же могла говорить и думать только о нём, о чём бы мы ни начинали разговор, в итоге всё сводилось к Андрюхе: что он сказал, как он посмотрел, Андрюха то, Андрюха это. В общем, жуть! Тихое помешательство! Мы с Кирюшей и раньше влюблялись – в актёров, певцов, музыкантов, в наших комнатах висели фотографии и афиши с их изображениями. Но когда Кирюша влюбилась в одноклассника, я поняла, что это разные вещи – влюбиться в того, кто близко, или в кого-то недосягаемого, кто на твою влюблённость в принципе ответить не может в силу многих причин, одна из которых – возраст. Взрослому мужчине вряд ли может понравиться девочка лет тринадцати, а даже если такое случится, это вызовет сильные подозрения, и от него лучше держаться подальше.

И ещё я тогда думала, что влюблённость – сродни болезни, влюблённый становится просто одержимым. Я и относилась к Кирюше, как к больной, успокаивала её и говорила, что Андрюха, конечно, классный парень, потерпи немного, всё пройдёт. Она обижалась, сердилась, говорила: «Вот подожди, сама влюбишься, тогда поймёшь, что это такое». Слава Богу, длилось это безумие недолго, всего несколько месяцев. Началось лето, каникулы, все разъехались, кто куда, и к осени всё было благополучно забыто.

Кирюшу с Антоном родители повезли оздоравливаться сначала в Сочи, потом в Хорватию. А меня с Мишаней дядя Гера отвёз сначала в Москву, к тёте Нине, потому что Мишка собирался поступать в столичный вуз, а потом, после поступления, в котором никто не сомневался, нас в очередной раз повезли сначала в Австрию, а потом в Швейцарию. Эти страны, плюс Францию, Бельгию и Германию дядя Гера знал, как свои пять пальцев. Знал так же хорошо, как Москву и Питер с окрестностями. И каждое лето возил сначала моих братьев, а потом и меня в какую-нибудь из этих стран. Мы ездили туда не с туристическими группами, а самостоятельно, своим ходом. Брали машину напрокат, селились, где хотели, общались, с кем хотели, осматривали, что хотели. К нам в этих поездках часто присоединялись друзья дяди Геры, то с детьми, то с племянниками, которых мы хорошо знали, и тётя Дина. В общем, собиралась хорошая, дружная компания. Так же было и в это лето. А когда мы возвращались домой, в Москве встретились с Антоном и Кирой, ну и с их родителями, разумеется. И целую неделю провели вместе. К тому времени Кира про Андрюху и думать забыла, впечатления от поездки затмили всё. До десятого класса она влюблялась ещё не раз, и в одноклассников, и в ребят постарше, кто-то отвечал ей взаимностью, кто-то нет, среди одноклассников кипели страсти, я же оставалась от всего этого в стороне, всё своё время отдавая учёбе, спортклубу и прочим не менее интересным занятиям. Даже учителя обратили на это внимание и иногда в шутку говорили: «Кто же растопит нашу Снегурочку? Интересно было бы посмотреть на этого человека!» И когда я слышала эти слова, всегда думала: «Мне тоже было бы очень интересно на него посмотреть!»

Глава 9

Как-то раз на новогодних каникулах я осталась ночевать у бабушки. Был уже поздний вечер, мы готовились ложиться спать, я зашла в бабушкину комнату поболтать перед сном. Села перед створчатым зеркалом вполоборота. На столике стояла её шкатулка с украшениями.

– Открой-ка её, – сказала бабушка, – я хочу тебе кое-что подарить.

– Ещё кое-что? – Удивилась я, потому что бабушка и так уже подарила мне на Новый год очень симпатичные серёжки с ярко-синим афганским лазуритом.

– Ты не забыла про гранатовую бусину? Видишь синий футляр сверху? Возьми и открой его. – Сказала бабушка.

Конечно, я про неё не забыла. Она хранилась в бабушкиной шкатулке, мне казалось, что так будет надёжнее. Я открыла маленькую коробочку. Там лежала та самая бусина.

– Дедушка отдавал её в ювелирную мастерскую, а там из неё сделали подвеску. Теперь ты можешь носить её на цепочке, или на браслете, когда он у тебя будет. А можешь подарить кому-нибудь. В старину девушкам твоих лет специально для этого и покупали бусы – чтобы они дарили их своим избранникам. С одобрения родителей, конечно. Но иногда это случалось и без их одобрения.

Я часто думала об этой бусине. Как получилось, что она попала в трещину в комоде? Была ли это серёжка или часть какого-то большого украшения, колье, например? Что случилось с хозяйкой этого украшения? Эти вопросы волновали меня. У бабушки было несколько больших альбомов с репродукциями картин из Эрмитажа, на которых были изображены женщины прошлых веков. И я часто рассматривала ожерелья, серьги, броши, которые были на них, пытаясь угадать, каким могло быть украшение, от которого осталась эта бусина.

А дня через два-три после этого разговора к нам с бабушкой ввалилась Кирюша и предложила погадать. То есть, она, конечно, не бабушке предложила погадать, а мне, но разговор происходил при бабушке. И попросила для этой цели бабушкино зеркало. Отговаривать от гадания бабушка нас не стала, разрешила нам вынести из её комнаты зеркало в гостиную, а сама осталась в спальне. И свечки дала. Сказала только, что гадать ведь одной надо.

– Знаю, что одной, – ответила Кирюша, – но ведь одной-то страшно!

Кстати, насчёт зеркала. Я сказала Кирюше, что, мол, не всё ли равно с каким зеркалом гадать. Но подружка посмотрела на меня так, будто я сказала невесть какую глупость, и заявила, что гадать нужно только при старых зеркалах, это все знают. Откуда она это взяла, совершенно непонятно. В общем, выключили мы свет, зажгли свечи, поставили возле зеркала, всё, как положено. Гадаем, значит. Заговор какой-то прочитали, который Кирюша из какого-то журнала переписала. Сидим, ждём. А говорить-то нельзя, надо молча сидеть. А сколько времени сидеть надо, чтобы что-то увидеть – Бог его знает. Десять минут прошло, пятнадцать. Мы с Кирюхой устали, я уже хотела сказать: «А ну его, это гаданье!» Уже встать собралась, как вдруг в зеркале что-то мелькнуло, что-то мне почудилось. Я заморгала, потёрла глаза и посмотрела на Кирюшу. Она ухватила меня за руку и сделала «страшные» глаза, призывая молчать. Я посмотрела в зеркало внимательнее, придвинулась к нему чуть ближе… фигура! Вроде как в тумане, и вроде как движется, и вроде как знакомая! Да, очень знакомые очертания мужской фигуры! И походка знакомая! Ещё чуть-чуть, и я увижу его лицо, узнаю! Да, как же, не тут-то было. Фигура почему-то остановилась, я заморгала, не выдержав напряжения, и всё пропало. Мы с Кирюшей вышли из оцепенения, вскочили, включили свет, стали наперебой спрашивать друг друга: «Видела? А ты видела? А что ты видела? А кого?» В общем, выяснилось, что обе видели знакомую фигуру, но кто это был, то ли один и тот же человек, то ли разные люди, мы так и не поняли. Позже, когда мы немного успокоились, я сказала Кирюше, что это гаданье нельзя считать настоящим, ведь фигура-то была одна, а при настоящем гадании мы не могли видеть одно и то же.

– Ну и что, что одна фигура? – Сказала Кирюша. – Фигура одна, а видели мы всё равно каждая своё. Да и не факт, что фигура одна была, может, их две было, а видели мы с тобой по одной фигуре.

Я в очередной раз позавидовала способности Кирюши представить ситуацию так, как желательно ей, а потом долго сожалела и досадовала на себя, что сморгнула и не смогла разглядеть, кто же это был в зеркале.

Хотелось думать, что Мороз. Интересно, увидимся ли мы, удастся ли нам когда-нибудь встретиться?

Глава 10

Я вспоминаю… Вот подошёл к концу восьмой школьный год, наступила весна, впереди были экзамены. В нашем классе было трое отличников и несколько ребят, у которых были все шансы получить серебряную медаль после десятого класса, если, конечно, они останутся на прежнем уровне. Мы с Кирой готовились к экзаменам вместе. Отрывались от учебников и тетрадей только вечером и шли на огороды, помочь родителям с посадкой, с поливкой, с какими-то другими делами. С утра мы уходили то на консультации в школу, то в библиотеку, то оставались заниматься дома. Говорили, что на экзаменах будут присутствовать преподаватели из вузов областного центра и даже Москвы. Наша школа стала привлекать внимание преподавателей столичных вузов по той причине, что в выпускных классах время от времени было много медалистов, больше, чем в среднем по школам области. Потом наблюдался спад в несколько лет. И, видимо, кто-то, может, вузовское начальство, может, кто-то из преподавателей отследил такую динамику. А когда мы учились в седьмом классе, обратили внимание и на нас. Ведь довольно редко бывает, что в одном классе несколько лет подряд держится одно и то же количество отличников и хорошистов, причём эти отличники и хорошисты одни и те же ученики. Это, можно сказать, нечто не совсем обычное. В общем, почти каждый год в наш город весной, как раз в период экзаменов, приезжали, как нам объясняли директор и учителя, преподаватели вузов – то биологи, то химики, то физики. Когда по двое по трое, а бывало, что к ним присоединялись и преподаватели других дисциплин – историки, филологи. Особенно в те годы, когда наша школа была первой на каких-нибудь олимпиадах, а это бывало нередко. Они, конечно, посещали не только нашу школу, но и другие тоже. Проводили разные тесты, опросы, беседовали с классами и с отдельными учениками. К нам, к нашей группе отличников и хорошистов, они проявляли внимание не первый год. И уделяли нам больше внимания, чем другим, что, в общем, понятно. Если они выбирали для себя студентов, для чего им было распыляться. Они били точечно. Проверяли наши знания по разным предметам, причём, выходя за рамки школьной программы. Если, например, хотели выяснить уровень знаний по математике или физике, то давали задания из олимпиадных сборников разных лет, как мы потом выяснили, а то и вообще непонятно откуда. Если проверяли знание иностранных языков, то, опять же, отнюдь не по школьным учебникам. И, по нашим впечатлениям, были очень довольны ответами. Я как-то невзначай проговорилась, что мне нравится латынь, так мне произнесли на латыни несколько латинских изречений, причём не самых ходовых, типа modus vivendy, и попросили перевести.

И ведь какие хитрецы! Проверки устраивали не только на уроках. Могли и в школьной столовой интересный разговор завести или даже в коридоре во время перемены – то о какой-нибудь археологической находке, то о чём-нибудь новом в технике, физике, да о чём угодно, даже о политике и экономике. Кто-то из учеников всегда вступал в беседу. Ну, а потом, на уроках мы, конечно, чувствовали себя свободнее и высказывались гораздо смелее.

И порой во время этих бесед я видела человека, который не вступал в разговор, а просто слушал. Но странное дело! Когда я пыталась узнать, кто же этот человек, спрашивала одноклассников, не знают ли они, кто это, они отвечали, что не понимают, о ком я спрашиваю. Учителя говорили, что это один из университетских преподавателей, ведь комиссия сформирована именно из них. Но как-то раз я случайно услышала разговор нескольких учителей в школьном коридоре во время перемены.

– О ком это Настя постоянно спрашивает? – Сказал один из них.

– Никак не могу понять! – Ответил второй. – Она и ко мне как-то раз подходила с этим вопросом. Но под её описание ни один из наших гостей не подходит. Я ни разу не замечал, чтобы кто-нибудь из них стоял в стороне и просто наблюдал. Может, он просто приходит не каждый день. К тому же и мы-то ведь с вами не находимся в школе с самого утра и до позднего вечера. Кто-то из нас действительно мог его не видеть, мы могли просто разминуться.

– Да так-то оно так, но ведь у нас были общие собрания и педсоветы, на которых присутствовали все учителя и вузовские преподаватели. Особенно самое первое собрание, когда мы знакомились. Неужели он не был ни на одном из них? В общем, странная ситуация с этим человеком.

Не был ни на одном собрании? И никто его не видел? Это что же получается? Только я одна его вижу? Очень интересно! Но задумываться тогда над этим мне было некогда.

А каких только слухов не ходило по школе по поводу такого пристального внимания к хорошо успевающим ребятам! Чего только не выдумывали! И что выбирают учеников для службы в секретной агентуре, и что нас будут готовить для каких-то неведомых спецзаданий, и что намечается межзвёздная экспедиция к экзопланетам, чтобы оценить возможности их освоения. А тех, у кого есть выдающиеся способности к языкам, ждёт встреча с внеземным разумом. А эти преподаватели – они, конечно, преподаватели, но преподают они не совсем то, что говорят. В общем, пришлось вмешаться директору школы и призвать всех учеников умерить свою буйную, а местами даже не совсем здоровую фантазию. Она охладила пыл фантазёров, сказав, что сейчас нужно готовиться к экзаменам и итоговым контрольным, и напомнила, что некоторым до выпускного класса ещё два, три, а то и четыре года, а за это время кто-то вполне может сойти с дистанции. Так оно, кстати, и случилось в дальнейшем.

Глава 11

Ну, а пока мы готовились к экзаменам, был месяц май в середине, и всё было впереди. Как-то раз, вечером, отдыхая от учёбы, я рассматривала в очередной раз бабушкину шкатулку, её резьбу на крышке и стенках. И в очередной раз мне показалось, что в сплетении листьев, цветов и веток кроются какие-то символы, зашифровано какое-то сообщение, какое-то письмо, послание. Мне так казалось и раньше, но тогда это было не так отчётливо, как сейчас. Мне чудилось, что они вот-вот обретут чёткость и ясность, вот-вот я пойму, что это за символы, прочитаю их, но они прятались, убегали в извивы веток, скрывались за цветами. Я подумала: «Ну вот, приехали, совсем от учёбы переутомилась, надо немного сбавить темп. Пожалуй, завтра надо будет закончить заниматься до обеда. А может, вообще денёк пропустить? Кстати, и мама с папой уговаривают сделать перерыв в занятиях. И вообще, не мешало бы, пожалуй, поговорить с бабушкой о странностях её шкатулки. Или о своих!»

И на следующий день я подкатила к бабуле с вопросами. Бабушка сказала, что и сама хотела бы знать больше об этой шкатулке. Например, какой мастер её сделал, какой смысл вложил в рисунок. И не только о шкатулке, но и о других вещах, обнаруженных на чердаке и отремонтированных дедушкой. О туалетном столике с зеркалом, о комоде, в котором обнаружилась бусина, о самой бусине, о буфете, который стоял на кухне и о многих других, оставшихся от прежних хозяев. Все эти вещи – мебель из дорогих пород дерева, гранатовая бусина, малахитовый письменный прибор, пара бронзовых подсвечников, серебряная посуда – явно не могли принадлежать простым людям. Кто же были их хозяева? Куда подевались? Погибли во время революции и Гражданской войны? Или сумели спастись, но не смогли вернуться? Эти вопросы много раз задавали себе бабушка с дедушкой. Они пытались узнать, что за люди здесь жили раньше, до Бобровых, почему оставили мебель (могли ведь и продать!), когда и куда уехали. Но так и не смогли этого выяснить. Никто из прежних хозяев или их потомков так и не объявился. Бобровы были явно не в счёт. Дом был выстроен давно, ещё до революции, и, по словам соседей, они были не первыми его владельцами. Бобровы поселились в этом доме, по словам соседей, году эдак в восемнадцатом, приблизительно. Звали их Тимофей Петрович и Лидия Игнатьевна. Тимофей работал в отделе кадров в Леспромхозе, а Лидия – там же бухгалтером. Говорили, что родом из Сибири, что в наши края их занесла революция, но так ли это было на самом деле? Вообще с этим домом была связана какая-то тёмная история. Его хозяева то ли сбежали во время революции, то ли погибли, то ли пропали без вести. Я выслушала бабулю очень внимательно и сказала:

– Бабуль, а тебе не кажется, что ты и дедушка поселились здесь не случайно? И эта бусина попала ко мне не просто так? И рисунок на шкатулке не просто так привлекает внимание. Как будто вещи хотят нам что-то рассказать.

– Ну и фантазёрка ты, Снегурочка моя! – Засмеялась бабушка. – Хотя как знать, может, ты и права.

Разговор на этом закончился, а потом начались экзамены, и мне на какое-то время стало не до старинных вещей с их тайнами. Экзамены нашей тройкой были сданы на отлично, отшумел выпускной бал для нас и десятиклассников. Кто-то из нашего класса действительно выпустился и пошёл учиться в техникумы. Кстати, на этом балу я танцевала! Да-да! В седьмом классе Кирюша всё-таки сумела затащить меня в танцкласс. Она мне сказала: «Вот представь, вдруг тебе всё же кто-то понравится. Он пригласит тебя танцевать, а ты не умеешь! Неужели не будет обидно?» Я представила… и согласилась. На удивление, мне понравились вальс и танго, и я с удовольствием отзанималась целый год. Да и потом заходила, чтобы не терять форму.

Глава 12

В общем, шум праздника остался позади, и наши с Кирюшей родители и дядя Гера с тетей Диной решили подарить нам путешествие в Швейцарию, Бельгию и Австрию. Но дядя Гера со своим другом Андреем Михайловичем могли поехать только в середине июля, а пока нам было предложено съездить на Байкал. Поехали мы туда, конечно, не одни, с нами вместе поехали Миша с Никитой и Антон. Тётя Дина планировала вылететь двумя днями позже. До Иркутска мы летели самолётом. Оттуда поехали в городок, выбранный для отдыха. Миша и Никита там уже бывали. От Иркутска этот городок совсем недалеко, мы поехали туда на электричке и через три часа были на месте. В ожидании дяди Геры и Андрея Михайловича мы решили пока познакомиться с городом – побывать в Музее минералогии, осмотреть и сфотографировать водонапорную башню, деревянную церковь рядом с вокзалом, а заодно и вокзал осмотреть, и на Шаманский мыс съездить. Через двое суток прилетела тётя Дина. А буквально ещё через несколько дней к нам присоединились и дядя Гера со своим другом. Им удалось приехать раньше намеченного срока. Для поездок по окрестностям мы взяли напрокат две машины. Мы уезжали куда-нибудь подальше от цивилизации с самого утра, выбирали местечко побезлюднее, наслаждались тишиной и покоем, красотами природы и обществом друг друга. Не часто нам удавалось собираться в таком составе. Мы облюбовали небольшую полянку, вдоль которой шла заброшенная просёлочная дорога, а сразу за полянкой начинался лес. Хорошее место для хорошего отдыха.

И потекли беспечные летние каникулы, наполненные погожими, ясными днями, поездками то к реке, то к озеру, долгими прогулками, разговорами обо всём на свете. Мы часто приезжали на выбранную нами поляну. Там, на просёлочной дороге, дядя Гера и Андрей Михайлович учили нас с Кирой водить машину. Мы с ней давно об этом мечтали, наблюдая за тем, как водят наши парни, и учёба у нас с первых же уроков пошла как нельзя лучше. Мы ездили по дороге вдоль поляны на разных скоростях, учились трогаться с места, останавливаться и разворачиваться. Этой дорогой пользовались очень редко, иной раз за весь день на ней не было ни одной машины, и для обучения вождению она подходила идеально. Кира как-то заметила, оглядываясь вокруг, какое это тихое и безопасное место, тут уж точно не может случиться никаких неприятностей в виде столкновения неопытного водителя вроде нас с какой-нибудь машиной. Мы все воззрились на неё с недоумением.

– Как тебе вообще такое в голову могло прийти? Какие ещё столкновения? Дорога практически пустая! – Возмутился Антон.

А я вдруг подумала, что эта тишина может быть обманчивой, а безопасность – мнимой. И беда на самом деле может прийти откуда угодно – вон из той деревушки неподалёку, или вон из того леска, с виду такого безобидного. И тут же обругала себя за такие мысли. Действительно, какие ещё столкновения, какая ещё беда?

Подходила к концу вторая неделя нашего отдыха. Через два дня мы должны были уезжать, нас ждало обещанное путешествие за границей. И вот как-то раз дядя Гера и Андрей Михайлович собрались встретиться с друзьями, которые тоже приехали сюда отдыхать. Тётя Дина осталась в тот день в гостинице. Никите с Кирюшей захотелось провести время вместе, и они уехали на какую-то экскурсию, а мы с Мишкой и Антоном отправились втроём на ту же самую поляну, оставили машину на обочине и пошли в лес, посидеть в прохладе у родника, который мы нашли несколько дней назад примерно в полукилометре от поляны. Мишаня взял с собой сумку с термосом. Посидели, поговорили о том, о сём. День был жаркий, а в лесной тени хорошо, прохладно, рядом холодный ключ булькает. Мы проголодались, и я пошла к машине за бутербродами. Едва успела открыть багажник, услышала шум, крики, какие-то хлопки. Увидела, что на поляну выбежали Миша с Антоном. На плече у Мишани болталась сумка. Они бежали, спотыкаясь, опираясь друг на друга. Кто-то мелькнул у противоположного края поляны, между деревьями, но погони не было и выстрелов тоже. Антон пошатнулся, упал, Мишаня поволок его на себе. Я быстро открыла заднюю дверь машины и побежала на помощь. На парнях была кровь. Кое-как они дошли до машины, и мы с Мишкой усадили Антона на заднее сиденье, а потом Мишаня уселся сам. Я достала аптечку, помогла перевязать и перетянуть раны. Вопросов не задавала, потому что понимала, что сейчас это бессмысленно. Оба были в полубессознательном состоянии. Я завела машину и тронулась с места. Всё было, как во сне. Бледные лица парней в зеркале, кровь на их одежде, яркое солнце и леденящий душу ужас. Я вела машину, мыслей не было. Вообще никаких. Все мои действия были подчинены только одной цели – спасти парней. Вдруг вспомнила: «Телефон!». Позвонила дяде Гере. Он ответил сразу.

– На парней напали на поляне! Они ранены! Я везу их в город! – Крикнула я в трубку.

– Доезжай до развилки и остановись. Я выезжаю навстречу. – Сказал дядя Гера. От звука его голоса мне стало чуть спокойнее. На развилке мы стояли недолго, минут через пятнадцать-двадцать я увидела машину, и тут же зазвонил телефон.

– Настя, не пугайся, это я.

Дядя Гера был не один. С ним был Андрей Михайлович и ещё какой-то мужчина. Я вышла из машины, ноги не держали, я опустилась на землю. Мужчины осмотрели Мишу и Антона, сказали, что угрозы для жизни нет, что нужно обработать раны и сделать уколы. Я осталась с дядей Герой, а парней увезли в медкабинет того незнакомого мужчины, который оказался врачом. Много рассказать я не могла, поскольку нападения не видела. На поляну дядя Гера, конечно, не поехал, по крайней мере, сразу. Сначала он отвёз меня в гостиницу, где мы остановились, потом позвал тётю Дину, коротко рассказал, что произошло, и сказал, что поедет к своему другу-врачу, который забрал парней. Тётя Дина напоила меня горячим чаем с коньяком, потом уложила в постель и оставалась со мной, пока я не уснула.

Мишаня с Антоном вернулись на следующий день вечером. Они, конечно, бледно выглядели, но хотя бы стояли на ногах. Через три дня мы уехали. А я так и не узнала в тот раз, что же произошло на той поляне. На все мои расспросы ответ был один: «Меньше знаешь, крепче спишь». И я решила оставить это дело, тем более что моя миссия была выполнена. Парни долго потом смотрели на меня с каким-то странным выражением лица и глаз, как будто не верили, что это я, едва умея водить машину, вывезла их оттуда и не впала при этом в истерику.

Глава 13

А после девятого класса у меня случилась поездка на Урал, к тёте Лизе. Наши родственники в основном жили на Урале. Тётки, дяди, родные и двоюродные братья и сёстры. В детстве я с ними общалась мало, каникулы в основном проводила с дядей Герой, тётей Диной и Андреем Михайловичем, которые вывозили нас с братьями каждое лето в Европу на месяц-полтора, ради изучения языков в основном, ну и для общего развития. На Урал в отпуск ездила чаще всего мама, почти всегда она брала кого-нибудь из братьев или меня. До окончания школы я бывала у наших уральских родственников раза четыре или пять. Гостили мы там недолго – дней десять-пятнадцать, и назад. Несколько дней занимала дорога туда и обратно. Две недели жили у кого-нибудь из родственников в таёжных сёлах. Мне там не очень нравилось. Горы почему-то всегда действовали на меня удручающе и угнетающе, я всегда старалась держаться поближе к дому, даже если и приходилось выходить в горы вместе с родственниками – за грибами или ягодами, удовольствия я от этого никогда не испытывала.