Текст книги "Mysteria alchemia (СИ)"
Автор книги: Марина Ясинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Однако без него ничего бы этого у вас вообще не было! Это открытие сделала я!
– Открытие! Какие громкие слова! – небрежно взмахнул изящной рукой алхимик. – Это обычная случайность.
– Случайность? Случайность – это то, что вы смогли повторить мой опыт по созданию порошка! Ведь у вас не было мистического компонента! Вообще удивляюсь, как у вас получилось!
– Лишнее доказательство тому, что вы совершенно не знаете науку. Мистический компонент для этого опыта вовсе не нужен, порошок прекрасно выходит и без него, требуется всего несколько изменений к процессу… Идите домой, леди Сарейя. Идите домой и, мой вам совет, займитесь лучше вышиванием.
* * *
Три дня Сарейя не подходила к своим колбам и ретортам. Алхимия потеряла для неё и привлекательность, и смысл.
А на четвёртый она с неожиданной решимостью бросилась в свою лабораторию и яростно взялась за дело, собираясь путрефицировать лилового василиска – она полагала, что из полученного остатка у неё выйдет универсальный растворитель, который безуспешно пытались создать уже многие алхимики.
– Ах, моего ума, значит, не хватит на то, чтобы воспользоваться открытием? Случайность, говорите? Не знаю науку? – зло бормотала она себе под нос, гремя колбами и ретортами.
Только дойдя до последней части опытов, когда в алембике бурлил, обращаясь в лилового василиска, хвост огненного павлина, Сарейя поняла, что у неё нет мистического компонента – у неё больше не осталось любви.
Ворвавшись на следующий день в замок лорда Россера, она в порога спросила:
– Вы можете наложить на меня любовное заклятие?
Чернокнижник прищурил глаза.
– Зачем вам, леди Сарейя?
– Затем, что я хочу продолжать алхимические опыты! Я ему ещё покажу, какая это случайность! Я создам эликсир вечной жизни! Сама, без его помощи! Тогда посмотрим, кто из нас не познал науку алхимии! – запальчиво выкрикнула девушка, а потом сникла и куда тише добавила: – Только вот любви у меня больше не осталось, а без неё ничего не получится... Так что, наколдуете мне любовь?
– Заклятая любовь – не настоящая, – предупредил чернокнижник. – И потому силы от неё в опытах будет совсем немного.
– Лучше немного, чем совсем нисколько! Я не могу позволить себе терять время и ждать, когда снова полюблю. Да и не хочу я снова полюбить недостойного.
– Заклятая любовь будет действовать недолго – несколько недель, не больше.
– Даже за несколько недель я могу успеть сделать много полезных опытов!
Сарейя была исполнена решимости и отступать не намеревалась.
Лорд Россер скрестил на груди руки, куда больше подходящие воину, нежели чернокнижнику, отвернулся и спросил:
– И кого же вы желаете полюбить по воле заклятия?
И серьёзно озадачил этим девушку. Действительно, кого?
– Да вот хотя бы вас, – выпалила вдруг она. – А что, лорд Россер, так оно даже и лучше будет, ведь вы будете знать, что моя любовь ненастоящая. И не воспользуетесь ситуацией. А если мне полюбить кого другого, то столько проблем появится...
Что-то вспыхнуло в тёмных глазах лорда Россера – и тут же погасло.
– Как пожелаете, леди Сарейя, – только и ответил он.
* * *
Сил от заклятой любви было и впрямь немного. Но всё-таки они были. Во всяком случае, их хватало на более простые алхимические процессы – например, на создание чудодейственных бальзамов. Цветные же огни, видимо, требовали более сильного мистического компонента; первое время после того, как лорд Россер провёл колдовство, порошок у Сарейи получался, но с течением времени заклятие ослабевало, и цветные огни выходить перестали. Заметив это, девушка расстроилась и разозлилась. Расстроилось, потому что это означало, что если заклятой любви не хватает даже на цветные огни, о больших свершениях – о философском камне, об эликсире вечной жизни или о палигинезе, иначе говоря – о восстановлении животного из пепла можно было и не мечтать. Разозлилась потому, что мэтр Майлон создавал его как-то и без мистического компонента, а она вот не могла.
Не проходило ни одного праздника, ни одного турнира и ни одного пира, после которого мэтр Майлон не устраивал бы представление с цветными огнями. Публика восторженно охала и поглядывала на него с опаской и уважением, а градоправитель не уставал повторять:
– Вот каким должен быть настоящий алхимик! Это вам не какой-то там шулер, по которому виселица плачет!
Злилась Сарейя ещё и потому, что заклятая любовь, будучи слабой в алхимических опытах, в жизни слабой вовсе не была. Как ни напоминала себе девушка, что это всего лишь результат чернокнижия, сердце едва не выпрыгивало из груди при виде лорда Россера, а смятённые чувства желали лишь его улыбок и его внимания.
Лорд Россер держал слово и не делал попыток воспользоваться ситуацией. Он исправно пропитывал её заклятой любовью лазоревый яхонт и вёл себя совершенно как прежде. Только вот прежде, увлечённая мэтром Майлоном и своими опытами, Сарейя его не замечала. А ведь лорд Россер и тогда интересовался её успехами и охотно помогал в опытах. Несколькими скупыми словами он утешал в неудачах, молча разделял её радости и не осуждал за неженское влечение к науке. У него и прежде был завораживающие своей загадочной темнотой глаза и замечательная улыбка, пусть и редко появляющаяся на лице... Только прежде ничего этого Сарейя не видела и потому не ощущала неистового трепетания в груди.
Пытаясь отвлечься от чувств, которые вызывало в ней заклятие, Сарейя с головой погружалась в опыты, хоть и понимала, что силы мистического компонента у неё сейчас не хватит на по-настоящему значимые достижения. Однако она упорно продолжала работать над эликсиром вечной жизни и считала, что была очень близка к успеху.
– Естественный компонент у меня полностью выверен, – говорила она лорду Россеру. – Осталось только дождаться, когда я снова по-настоящему полюблю – и с нужным мистическим компонентом эликсир у меня непременно получится. Должен получиться!
Лорд Россер молча кивал, и в его тёмных глазах девушке почему-то виделись улыбка и даже что-то, похожее на гордость.
Пока же оставалось Сарейе оставалось только ждать настоящую любовь и продолжать различные алхимические эксперименты. Во время одного из таких девушка случайно создала удивительную тинктуру, которая светилась в темноте.
Удостоверившись, что опыты выходят стабильными, девушка дождалась ближайшего торжества в замке градоправителя, налила светящуюся зелёным цветом тинктуру в причудливый стеклянный сосуд и собралась нести на пир.
– Зачем? – коротко спросил её лорд Россер. – Всё ещё хочешь доказать Майлону, что ты – настоящая алхимичка?
– Не только ему, – возразила Сарейя. – Хочу доказать всем.
– Зря, – только и сказал чернокнижник.
* * *
На стеклянный сосуд со светящейся красноватым цветом тинктурой собрались поглазеть все собравшиеся на пир гости замка градоправителя.
– Это результат моих алхимических трудов, – гордо сообщила Сарейя.
Заявление девушки было принято с откровенным недоверием. Казалось, лишь двое среди собравшихся поняли, что Сарейя говорит правду – побагровевший от едва сдерживаемой ярости отец и надменно вскинувший подбородок мэтр Майлон.
Градоправитель не спешил с выводами.
– Не согласитесь ли, леди Сарейя, показать нам с мэтром Майлоном, как вы получаете эту удивительную тинктуру?
– Леди Сарейя не сможет этого показать, – вмешался тут мэтр Майлон, – Потому что на самом деле это не её работа, а лорда Россера. Леди Сарейя уже приходила ко мне однажды и сама призналась, что тот ей помогал. Да и подумайте сами – женщина-алхимичка? Разве женщина может что-то смыслить в настоящей науке? Разве может разгадать mysteria alchemia?
По толпе прокатился согласный смех, а девушка от возмущения не смогла вымолвить ни слова. Она только смотрела на элегантного алхимика, окружённого флёром загадки и чего-то запретного, и поверить не могла, что была когда-то так слепа. И так влюблена.
– Но, может быть, мы всё-таки позволим ей показать нам свои опыты? – настаивал градоправитель. – И тогда раз и навсегда всё выясним.
– Не позволю! – рявкнул тут отец Сарейи. – Не позволю под своей крышей творить эти непотребства!
– Она может продемонстрировать опыты в моём замке, – раздался тут сильный, с отзвуком серебра, голос. Из темноты в пиршественный зал выступил лорд Россер.
«Венефиций! Чернокнижник!» – разнеслось по толпе, и люди в испуге отпрянули.
Лорд Россер только усмехнулся криво, подошёл к градоправителю и повторил:
– Она может показать вам свои опыты у меня в замке.
– Так ты что, с этим чернокнижником путалась? – возопил тут отец Сарейи. – Я тебя в башню запру! И дурь из тебя выбью – раз и навсегда! И алхимическую, и чернокнижную!
Но в этот миг девушке было ни до гнева отца. И даже не до лорда Россера, хотя она и была благодарна за его вмешательство. Сарейя с вызовом смотрела на градоправителя и на мэтра Майлона и думала, что вот он, тот момент, когда она покажет всем и каждому, что она – настоящая алхимичка!
* * *
Градоправитель, понаблюдав за опытами, в результате которых у девушки появилась светящаяся красноватым тинктура, спросил только:
– А другие цвета получить можете?
– Могу, – заявила девушка. От облегчения у неё кружилась голова – заклятие любви, наложенное много дней назад, давно ослабло, и сил он него осталось совсем мало. Так мало, что Сарейя даже сомневалась, сработает ли заговорённый лордом Россером яхонт. – Ещё у меня выходит зелёный и оранжевый.
– Мне бы синего… – протянул градоправитель и вздохнул. – Что ж, и зелёный сгодится. В воскресенье ко мне приезжает посол из столицы. Сделаете мне к встрече с ним сосудов с зелёным светом?
– Я могу сделать синий! – вмешался тут мэтр Майлон.
– Прекрасно, – легко согласился градоправитель. – Леди Сарейя сделает зелёного, а вы, мэтр Майлон – синего. Хотите ещё раз посмотреть на опыты, чтобы смогли повторить?
– Мне её опыты ни к чему, – передёрнул плечами алхимик. – Я и сам давно легко мог бы сделать что-то подобное.
– Что же не сделали? – неожиданно подал голос стоявший в углу мрачный лорд Россер.
– Я полагал, – высокомерно ответил мэтр Майлон, демонстративно не глядя на чернокнижника, – Что настоящий учёный не станет размениваться на такие глупости.
– Глупости или нет, но я бы не прочь получить несколько разноцветных сосудов с такой тинктурой, – примирительно сказал градоправитель. – Значит, договорились – к воскресенью, – закончил он и вышел, оставив мэтра Майлона и леди Сарейю сверлить друг друга пристальными взглядами.
* * *
Ночью накануне приезда посла в Гариарде раздался страшный взрыв.
Когда испуганные горожане высыпали на улицы, они увидели, что дом уважаемого алхимика мэтра Майлона лежит в руинах.
– Наверняка чернокнижника рук дело, – тут же пошёл по толпе шепоток, и от него, словно от уголька, брошенного в стог сена, занялся пожар.
Тут же вспомнили, каким мрачным взглядом пронзал лорд Россер алхимика, явившись на пир градоправителя, чтобы предложить свой замок для опытов. И даже придумали слова, который он якобы бросил, уходя, мэтру Майлону:
– Ты ещё пожалеешь!
Исподволь тлевшая к лорду Россеру боязнь вспыхнула ярким огнём, и люди разом припомнили слухи о призраке чёрного пса, который бродил вокруг марей, где стоял замок чернокнижника – он пугал редких прохожих и заманивал неповинных детишек в гибельную топь. Вспомнили о том, что в лесах вокруг болот кто-то жутко воет по ночам, а забредшая туда однажды корова из соседнего селенья родила потом двухголового телёнка. Вспомнили, что как-то видели лорда Россера скачущим ночью на коне, у которого изо лба торчал витой рог, и о том, что однажды от его взгляда замертво упала свинья.
Много всего вспомнили – и немедленно решили, что гибель уважаемого мэтра Майлона – его рук дело.
Кто-то предположил, что, возможно, взрыв произошёл из-за алхимических опытов мэтра Майлона, но на него тут же зашикали – и, не дожидаясь утра, направились к градоправителю с требованием справедливого суда. Вывалили на него, сонного, всё сразу – и про страшные слова, сказанные лордом Россером на пиру, и про синие огоньки в лесах, и про двухголового телёнка, и про свинью, явно свидетельствующие о том, что смерть алхимика – его рук дело.
Лорда Россера арестовали той же ночью и под напором таких неоспоримых фактов приговорили к смертной казни за чернокнижие.
Узнавшая об этом на следующее утро Сарейя бросилась к градоправителю, желая объяснить, что взрыв наверняка произошёл тогда, когда мэтр Майлон пытался повторить её светящуюся тинктуру, не зная рецепта.
Но к градоправителю девушку не пустили.
Возвращаясь домой, Сарейя услышала, как глашатай на главной площади громко объявлял, что сегодня вечером состоится казнь чернокнижника.
Прижав руки к сердцу, дикой птицей забившемуся в груди, Сарейя замерла – а потом решительно направилась к дому. Не заходя внутрь, зашла в конюшню, оседлала давно переставшую хромать Малли – и поскакала на замок в болотах, к своим колбам и ретортам.
Единственное, что могло спасти сейчас лорда Россера – это эликсир вечной жизни, и она собиралась его сделать.
Сарейя отчаянно боялась неудачи. Лазоревая капля яхонта не была зачарована лордом Россером после того, как вчера она употребила её на создание зелёной тинктуры. Да даже если бы и была – в прежних опытах над эликсиром вечной жизни она ей не помогала.
Но на этот раз девушка верила, что у неё всё получится. Потому что в тот миг, когда Сарейя узнала, что лорда Россера приговорили к казни, она поняла, что наколдованная любовь, почти было уже исчезнувшая за давностью наложенного заклятия, ожила в ней с новой силой. И на этот раз – вовсе не из-за чернокнижия.
* * *
Поглазеть на то, как будут жечь лорда Россера, собрался весь город.
Костёр сложили высокий и обложили сухим хворостом, чтобы огонь занялся легко и сразу же начал припекать чернокнижника. Но прежде, чем успели поджечь, к привязанному к столбу лорд Россеру отчаянно бросилась пробившаяся сквозь толпу девушка с янтарными волосами. В руках у неё был прозрачный сосуд с жидкостью, вспыхивавшей, как уверяли потом глазастые зеваки, золотистыми искрами.
– Эй, ты куда? – крикнул палач, торопливо потянулся за девушкой, собираясь оттащить её от чернокнижника – и упустил зажжённый факел. Тот упал прямо в сухой хворост – и жаркий огонь мигом охватил весь костёр.
Не обращая внимания на то, что жадные языки пламени схватили её за край платья, девушка приложила сосуд к губам лорда Россера, и тот сделал глоток.
Сразу несколько человек попытались вытащить девушку из костра, но, хворост пытал так яростно, что им пришлось отступить.
Толпа успела увидеть, что девушка сама допила искристую жидкость, а потом крепко обняла чернокнижника и прижалась к его губам своими. И тут высокие языки пламени скрыли их от зевак.
Костёр долго ревел и горел, а когда потух, на пожарище дымила лишь груда медленно седеющего пепла – и никаких останков тел.
Толпа, взволнованно погудев и так и не решив, стала ли она свидетелем чуда или же черного колдовства, нехотя разошлась.
Вскоре пошли слухи, что девушка с янтарными волосам, сгоревшая на костре вместе с чернокнижником – ни кто иная как леди Сарейя, дочь местного барона. Ещё говорили, будто она сумела создать эликсир вечной жизни, благодаря которому и она, и лорд Россер спаслись их того костра. И если первые слухи оказались правдой, то вторым в народе и верили, и не верили.
Сорок лет спустя лекарь Типлин, которому во время памятной казни чернокнижника в Гариарде было всего тринадцать годков, клялся и божился, что, путешествуя по приморским краям, видел лорда Россера и леди Сарейю на отплывавшем в дальние земли корабле. Лекарь заверял, что ни чернокнижник, ни девушка с янтарными волосами ничуть не изменились с того дня, когда он видел их в горящем костре.
Два века спустя аббат далёкого монастыря Син-Вайноры записал в анналах, что однажды у них на ночлег остановились двое путников, мрачного вида мужчина с суровым тёмным взглядом и его синеглазая спутница с волосами янтарного цвета. Разговор за ужином спорился, незаметно переходя от одной темы к другой, и в какой-то момент мужчина рассказал о событиях, имевших место век назад – рассказал так увлекательно и подробно, словно сам был тому свидетелем. А когда аббат поинтересовался, откуда тот знает историю столь досконально и обстоятельно, мужчина ушёл от ответа, только переглянулся со своей спутницей, и они обменялись загадочной улыбкой, словно два заговорщика, разделявшие им одним известную тайну…
