Текст книги "Калинка-малинка для Кощея (СИ)"

Автор книги: Марина Комарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА 2. Семейный совет

Голова сильно кружилась. Во рту стоял неприятный кислый привкус, будто съел пуд лимонов. Да уж, что-то однозначно не везёт мне. То от работы оторвут, то Лишка придёт, то откат получу.

Провидица, кстати, слава матушке, ушла восвояси. Пыталась задержаться, расспросить, что я видел. Однако очень быстро поняла, что в окружении недобро настроенных Кощеев лучше не задерживаться.

Поэтому даже не просила проводить. Улизнула так быстро, что я и приложить каким мелким проклятием не сумел. А жаль. Что-то сплошное расстройство, а не день.

К тому же лежать на постели и восстанавливать потерянные силы в плане моего дня не было. Тем не менее, собственное здоровье резко сказало: «Ой, ква» и прикинулось неспособным даже на чтение рукописей на древнем языке. Буквицы нахально плыли перед глазами, а магические ключи отказывались подходить к нужным проклятиям. В общем, кругом беда.

– На, пей. – Матушка всунула мне в руки чашу с отваром. – Быстро на ноги поставит.

Отвар подозрительно булькал, словно его только-только сняли с огня, и имел какой-то странный тёмно-зеленый цвет. Пахло чем-то пряным и острым.

– Уж не настой ли мертвянки? – поинтересовался я.

Матушка широко улыбнулась:

– Он самый, милый.

Почему-то я даже не сомневался. Матушка – мастерица на все руки. А мертвянка… не то чтобы сильно опасная трава для нашего рода Кощеева, но… может иметь интересные последствия. Матушка, конечно, в курсе, сколько надо класть и как заваривать, что бы восстановило силы, а не принесло синий окрас кожи, но… всегда надо быть начеку.

Я сделал глоток. На вкус, кстати, весьма приятно. Свеженько так, прохладненько, хоть сам отвар и кипит-бурлит. Несоответствие видимого и ощущаемого, надо же. Приду в себя, пошлю братца на землю и займусь изучением. Тут, оказывается, под носом такая вещь пропадает, а я и не в курсе!

– Из дома сегодня ни ногой, – заявила матушка, видимо, учуяв мой настрой. – Я сейчас пришлю Дивислава, присмотрит за тобой.

– Это оскорбление или попытка меня рассмешить? – поинтересовался я.

Ну, так. На всякий случай. Если надо, что бы он задержал меня, то ничего не выйдет. Если же и впрямь присмотреть, там… стакан вина… воды подать, тарелочку с кушаньем принести, то я не против. Но против Дивислав. Заботливая нянюшка из него так себе, я вам скажу.

Но сейчас лучше не спорить, а то матушка принесет еще один отвар, в котором может оказаться куда больше мертвянки, чем надо.

– А что произошло-то? – вдогонку крикнул я, но ответом была только закрывающаяся дверь.

М-да уж. Кажется, пока ответа никто не знает. Боюсь, как бы на завтрашний день Межанск не облетела весть, что больше нет у нас провидицы и место, собственно, вакантно.

Спустя некоторое время ко мне пришёл Дивислав. Весьма мрачный, недовольный жизнью и совсем не расположенный к беседам. Посмотрел так, словно я отобрал у него любимого коня.

Подвинул стул к кровати, сел на него. Глянул на меня задумчиво так, будто не видел вовсе:

– Выглядишь довольно сносно, – поведал мне отсутствующим тоном. – Как самочувствие?

Я ухмыльнулся. Какая забота. Ещё чуть-чуть, и расчувствуюсь.

– Жить буду.

– Вот и чудесно, – кивнул брат. – Не знаю, сообщила ли тебе матушка, но ты отправляешься на землю со мной.

Я резко привстал и подался к Дивиславу:

– Это ещё какого лешего?

Ответа не последовало. Братец смотрел куда-то в одну точку, при этом с таким видом, что интереснее в жизни никогда и ничего не находил. Вообще-то, зная, что он за словом в карман не полезет, мне стало как-то не по себе. Поэтому пришлось дёрнуть за рукав.

– Ау, краса и надежда всея рода нашего! Не молчи, скажи изнывающему родичу, что не так.

Дивислав нахмурился. Что характерно, на меня так и не перевел взгляда. Кажется, все серьёзно. Я подсел ближе. Внезапно накатила такая слабость, что аж поморщился. Какая гадость, даже мертвянка не спасла. Впрочем, вероятно, я слишком много хочу; чтобы прям – раз! – и на ноги поставила.

– Лишка нагадала мне невесту. Красавицу, умницу, чудесницкой силой наделённую. И все бы хорошо, только уточнила, что если один за ней пойду, то вместо свадьбы нашей семье тризну придётся справлять.

– Всегда говорил, что твои методы ухаживания девушкам не нравятся, – пробормотал я. Покосился на никак не отреагировавшего Дивислава. – Тризну по тебе или по ней?

А что? Формулировка всегда важна, между прочим. И хоть, зная младшего, не особо поверил, что он будет страдать о чужой девице, но все же… Доводить людей до смерти – не наша задача. Нарочно никому не вредим.

– Очень остроумно, – наконец-то проворчал Дивислав. – Я тебе это припомню.

Так, уже лучше. Слушаем дальше, если потребуется, можно и стукнуть – тогда заговорит быстрее.

– А если детальнее? Или так и будешь страдать?

– Да нет деталей, – рявкнул Дивислав. – Сказала, что больше не видит, злые чары все закрыли.

– Угу, – мрачно отозвался я, – «жажда денег» называются.

Но шутка вышла сомнительной. Ибо Лишка такая, что коль гадость увидит, то утаивать не будет – расскажет в подробностях. А раз промолчала, то и сама не знает. Да уж, печально.

– А ты сам-то на что настроен? – решил уточнить.

Дивислав поднялся с кровати и, заложив руки за спину, принялся мерить комнату шагами. Вид при этом имел еще более мрачный, чем когда вошел ко мне.

– Долг перед родом мне все равно надо выполнить, – глухо проговорил он. – Хочу или нет. Значит, сидеть сложа руки все равно не получится. Еще тут, не успел ты очнуться, пришла весточка, что Горыныча давно не видели в наших краях.

Я опустил ноги на пол. Всё равно лучше, чем лежать в постели и изображать из себя болезного. Ну ладно, почти изображать. Однако сказанное про «очнуться» немного насторожило.

– Подожди, я сколько пробыл в беспамятстве?

Дивислав наконец-то посмотрел на меня:

– Да с половину дня. Не помнишь ничего?

Я присвистнул. Ничего себе. Помню пощечину от матушки. А потом… потом ничего. Нехорошо-то как. Надо отловить Лишку, взять за горло и выяснить, куда она меня зашвырнула своей ворожбой. Припомнились и ледяная девица, и странный разговор.

– Не помню, – признался честно. – Если ты, конечно, про промежуток между провидением и нынешним моментом.

– И о нем тоже. А что ты увидел-то?

Пришлось вкратце пересказать. Дивиславу это радости никакой не принесло, скорее уж усугубило ситуацию. Да так, что в сердцах пнул мой любимый сундук.

Решив, что разгром моих покоев в дальнейшие планы никак не входит, я спросил:

– Когда отправляемся?

Дивислав вздохнул, потом раздражённо передёрнул плечами. Разговор ему не доставлял никакого удовольствия. Появилось даже странное подозрение, что в будущем нас ожидает ну о-о-очень весёлое путешествие, большую часть которого Дивислав будет пытаться снять стресс, а я – вытягивать его из разных переделок.

– Матушка сказала, зайдет к тебе попозже. Хочет с нами что-то обсудить. Искренне надеюсь, что хотя бы день в запасе у нас есть.

– Не тянет лететь на встречу к суженой? – невинно поинтересовался я.

И тут же пришлось пригнуться, потому что Дивислав зашвырнул чем-то тяжёлым. Не увернись я, по голове прилетело бы здорово. Хм, свод Берест Къевских. Увесистый талмуд, так недолго и без черепа остаться. Кстати, откуда он у меня? Ох, хозяйственность моя врожденная, от матушки унаследованная. Не могу пройти мимо, если вижу что-то прекрасное. При этом совершенно неважно, что мне оно может не пригодиться.

Дивислав буркнул нечто вроде «скоро приду» и вышел из комнаты. Вот же ж неуравновешенное существо. Правда, неуравновешенным он бывает только в моей компании, остальные его прошибить не могут…

Сидеть сложа руки и ждать матушкиного явления не хотелось. К тому же самочувствие значительно улучшалось. Мертвянка всё же вещь, скажу я вам. Понятия не имею только, почему люди предпочитают с ней не иметь никаких дел. Обучились бы варке правильного зелья, того и гляди, потом бы и жили в два раза больше, и детей рожали куда крепче.

Но на нет и суда нет. К тому же…

Я поднялся с постели. Голова всё же закружилась. Переступил с ноги на ногу, сделал глубокий вдох. Так, вроде лучше. Прямо сейчас сделать шаг и растянуться на полу желания нет. Чудесно, можно жить.

Неприятная слабость всё же прокатилась по телу. Я поморщился. Пожалуй, время заглянуть на кухню. Возможно, и матушку там найду. Её застать врасплох, конечно, сложно, но… есть варианты.

Однако выполнить задуманное не удалось. Не успел я пройти и несколько шагов, как мать предстала собственной персоной. При этом внушительно так предстала. Уперев руки в боги, нахмурив брови и меча синие молнии из глаз. Моё самоуправство ей было явно не по душе.

– Рассказывай, сокол мой ясный, куда направился? – спросила она медовым голоском, да настолько ласково, что тут же захотелось вернуться в постель и не выпендриваться.

Однако, сдержав подлый порыв, я невозмутимо посмотрел на неё:

– Тебя искал.

– Угу.

Прозвучало как-то не очень убедительно, ну да ладно.

– Я серьёзно, между прочим. Надо же знать, что делать с Дивиславом, что бы не заплутал.

– Не заплутает, – отрезала матушка. – Я ему дам приворотное зелье, от него ни одна девица не устоит.

Я приподнял брови. Нет, конечно, метод проверенный, работает на ура, но нужна ли Дивиславу привороженная супруга?

– Может, не надо сразу так зелье? – всё же предложил я. – А как же там любовь, светлые чувства, мотыльки в животе?

– Бабочки, – машинально поправила матушка. – Тьфу, Темнозар, не пори чушь. Бабочки в животе больше годятся для твоих экспериментов с умершими, но никак не для высокого да светлого.

Я пожал плечами:

– Ну, во всяком случае, я пытался. Заметь, защитить брата. Девицу охмурить он сможет.

– Ой ли! – всплеснула она руками. – Вы оба прям охмурили целый полк, я не знаю уже, куда деваться от внуков!

– Внуки – это уже продукт охмурения, а не процесс!

– Короче. – Матушка положила мне руку на плечо. – Шутки шутками, но завтра ты отправляешься с Дивиславом. Приглядишь. Посмотришь, что да как. Заодно и подсобишь, если потребуется.

Возражать я не собирался. Но вдруг появилась дельная мысль. Есть одно хорошее местечко, где можно раздобыть нужную информацию Заодно и сплетни послушать.

– Так что завтра…

– Послезавтра.

Матушка взглянула с удивлением, задавая немой вопрос – мол, почему?

– Дело есть.

И впрямь есть. Плюс неплохо бы выведать, что за девица мне привиделась в Лишкином гадании.

– Хорошо, – неожиданно покладисто согласилась она. Но тут же мстительно добавила: – Но без жены чтоб не возвращались!

ГЛАВА 3. Умрунская деревня

Умрунская деревня находится на окраине Межанска. И под землей. Чтобы до неё добраться, стоило прилично спуститься, преодолеть границу между срединным миром на меже и миром умерших.

Как Кощееву наследнику, мне вход открыт всегда, стоило только пожелать. Обычным людям там, конечно, делать нечего. Да и попросту не увидят ничего: ни просторных ходов, ни причудливых растений, ни каменных стен, от которых идет слабое золотистое свечение, ни пурпурных озёр, из которых не стоит пить.

Ранее умруны были людьми. Но, перешагнув границу жизни, по каким-то причинам остались в деревеньке надолго. Кому оставаться, а кому истлевать и снова на землю возвращаться, решает Матушка Природа. Ей умруны что-то вроде слуг. Своеобразные, конечно, к их виду первоначально привыкнуть надо, но это ничего. Потом благородный синеватый оттенок кожи уже даже и не смущает.

Под землёй умруны слушают. Да, именно слушают. Кто о чем говорит, какие вести разносятся по земле и под землёй. Сюда стекаются все новости, здесь можно и поживиться чем-то интересным.

Умруны, конечно, нахалы. Просто так ничего не расскажут, но уж я найду, чем рассчитаться. Куда им, горемычным, сына Кощеева бедным сделать.

Нужная таверна находилась под корнями огромного старого дуба. Сколоченная из черных досок, с разрисованными красным ставнями, покатой крышей, усеянной черепичными шипами. Хищных летунов тут хватает, и каждый норовит загнездиться на крыше. Оно-то ничего, но потом то крышу латай от мощных когтей, то мой её, полностью заделанную отходами жизнедеятельности. Вот химеры, например. С виду приличная жуткая ночная тварь. А ведёт себя, словно голубь какой. В худшем понимании этого слова.

Дверь в таверну «Умряг» закрывалась с трудом, а открывалась и того хуже. Но мне поддалась. По глазам сразу ударила непроглядная тьма, но, ощутив, кто пожаловал, тут же хлопнула крыльями и смоталась в дальний угол.

– Эге-ге-ге! – крикнул из-за стойки Кривсун. – Какая нечисть в наших краях!

Я довольно оскалился в приветственной улыбке и прошёл по залитому красноватым светом помещению. Деревянные прямоугольные столы, грубо сделанные лавки, такая же стойка. На каждом столе – куриный череп, чтобы, прикоснувшись, можно было увидеть оранжевый огонёк и вызвать шустрого подавальщика к себе.

Кривсун вышел из-за стойки, поправил внушительный живот, кое-как прикрытый мешковатым балахоном и фартуком поверх, и похлопал меня по плечу.

– Забыл ты что-то нас совсем.

Ручища у него тяжёлая, от дружеского похлопывания и в коленках согнуться недолго. Но был готов, поэтому даже не шевельнулся.

– Не ври, на прошлой неделе заглядывал.

Кривсун усмехнулся. Зубы-то у него жёлто-серые, но всё же остались. Улыбочка еще та. Глаз один сильно щурит, почти не раскрывает нормально. Второй вот ничего. Нос сломан неоднократно, челюсть кривовата. Лысина так и блестит на свету. Правда, около затылка есть небольшая дыра, но она ему уже не мешает. В жизни Кривсун был разбойником, потому жизнь вёл крайне неправедную и сгинул где-то в канаве от рук своих же подельников. После смерти побыл под землей, на исправительных работах по добыче золота и драгоценных камней подземельного народа, заодно кое-что заработал и переселился в умрунскую деревню. Больно уж хорошо слышал шепотки. Но не человеческие, а всяких нелюдей да существ, живущих подальше от городов.

Потому и сумел Кривсун и «Умряг» отстроить, и сделать его чуть ли не одной из важнейших точек, куда направлялись, чтобы получить свежие новости.

– Так что привело-то? – поинтересовался он.

Я оглядел помещение и кивнул на пустой стол у окна да в углу.

– Вели Маржичке принести хвельцы покрепче. Есть разговор.

Кривсун кивнул и направился на кухню, переваливаясь с ноги на ногу.

Я занял выбранное место. Хорошо, почти одни. Двое худющих упырей и задумчивый волколак не в счет. Да и болтают без умолку, на нас даже не смотрят.

Скрипнула дверь, и в зал вплыла Маржичка. Пышная, ладная, с рыже-красной косой, бюстом на зависть всем худосочным умрункам вокруг.

– Ох, Темнозарушка, здравствуй-здравствуй, – поприветствовала она грудным низким голосом, от которого всё внутри завибрировало. – Как я соскучилась по тебе, славный мой.

– Я тоже, Маржичка, – улыбнулся я, с удовольствием наблюдая за пышной красоткой и стараясь по максимуму деликатно смотреть в декольте. Ладно, не очень деликатно.

Она хмыкнула, отбросила косу за спину и поставила на стол высокую деревянную кружку, из которой валил кораллово-красный дымок и пахло сладко и запретно. Хвельца – напиток умрунов. Варят его из подземных ягод, настаивают у пурпурных озёр, что бы получше пропиталась дурманом, и только потом пьют. Говорят, если живой выпьет, то получит какие-то способности по части общения с умершими. А такие, как я… Ничего не получат. Но больно нравится мне на вкус, что поделать. Да и бодрит отменно.

– Расскажи, где пропадал, – проворковала она и уселась рядом. Правда, не настолько близко, чтобы можно было дотронуться.

Маржичка сама из народа подземелий. Дочка зажиточного торговца кровавиками, закатниками и прочими каменьями, которые тут добывают. Потому, если присмотреться, то можно разглядеть: глаза у неё красновато-карие, уши меньше и круглее человеческих, а на коже едва заметно сияет рубиновой вязью родовой узор.

Будучи на исправительных работах, Кривсун с ней и познакомился. Что там между ними случилось и случилось ли вообще – понятия не имею. Да только поехала Маржичка вместе с ним в умрунскую деревню. И харчевню содержат в порядке, она не простаивает без посетителей, и вести… кружат-летают черными вороньими пёрышками, ласкают слух охочих да любопытных… ну и, разумеется, в карман Маржички и Кривсуна приносят доход.

– Всё по делам, – туман ответил я. – Вот ледник себе славный сотворил. Там знаешь, сколько новых умрунов можно сохранить!

– Да ты словоблуд, – рассмеялась Маржичка. – А еще ведаешь, о чем поговорить с женщиной.

– Я долго учился, – проникновенно произнёс я, не отрывая от неё взгляда.

Впрочем, дочь подземелья ни капли не смутилась. Да уж, поле рожи Кривсуна я, поди, как-то больно смазлив. Поэтому только ухмыльнулся и взялся за изогнутую ручку кружки.

Кривсун подошёл к нам, вытирая мозолистые ладони, полотенцем. Сел напротив, внимательно посмотрел на меня. Оценил, что чары Маржички на меня действуют исключительно на предмет посмотреть, но не чего-то большего.

Поставил локоть на стол, подпер щеку кулаком и спросил:

– Чего знать желаешь, Темнозарушка? Уж не про невесту своего младшенького братца?

Лишка, пень ей в ухо, уже понесла по всем окраинам. Как только мне навстречу еще не выпрыгивают мелкие злыдники и не крича: «Дивислав женится. Дивислав женится!». Нет, проучу одноглазую заразу, будет знать, как себя вести. Пусть пострадает моя выдержка и репутацию, но проучу.

– И это тоже, хотя… Известно что-то интересное?

Не стоит отказываться от информации, которая может пригодиться в будущем. Я отхлебнул хвельцы, рот обожгло, по телу словно пронеслась молния. И вмиг соображать стал лучше и четче, будто убрали с глаз пелену.

– Сколько заплатишь, Темнозар? – промурлыкала Маржичка и коснулась моей руки, поглаживая ладонь кончиками пальцев.

– А что запросите? – невинно поинтересовался я.

Маржичка – та еще сорока подземная. Своих каменьев мало, страшно любит украшения. Что работы наших мастеров, что заморских. Так что с ней сложно не будет. А вот судя по тому, как вдохновенно задумался Кривсун, мне придётся попотеть. Однако, заметив мой взгляд, он махнул рукой:

– Потом скажу. Слушай тогда… о Калине-чудеснице, дочери богатыря и чудесницы, ходит по земле слава всякая. Добрая и ладная, воспитанная, старших почитает. Худа никому не делает, деревню от зла бережёт.

Я приподнял бровь и снова хлебнул хвельцы. Ах, хороша.

– Вроде пока ничего плохого.

Маржичка и Кривсун переглянулись. Последний смахнул со стола невидимые пылинки и сказал:

– Это ты верно подметил. Только вот деревенька её – Полозовичи. И откуда-то краса-девица Калина носит живую и мертвую воду.

Я поперхнулся и закашлялся. Маржичка ласково постучала меня по спине. Правда, сделала это от души – я чуть не задохнулся от боли из-за «нечаянно» впившихся острых ногтей. Зато вмиг всё вернулось на свои места.

– Это что еще такое? – хрипло уточнил. – Источники воды остались только во владениях отца. Ранее еще у Змеиного царя были, но они ведь…

Я резко замолчал. Ну да, все мы прекрасно знаем, что Змеиный царь покинул эти места и ушёл под землю. Не здесь, а где-то под Удавгородом. И поклялся больше никогда не возвращаться. Но… Полозовичи. Название как бы намекает, что змеи там или были, или есть.

Надо разобраться. Если эта Калина и впрямь имеет какую-то связь со Змеиным царем, то такую девицу упускать нельзя. Не женой станет, так хорошим соратником. Пусть у нашего рода и были порой, кхм, несогласия с ним, но это периодически. Потом всё становилось на свои места, и ни одна зараза не смела оспаривать нашу власть.

В общем, надо самому озаботиться встречей с Калиной. А то Дивислав как-то больно уж мрачно настроен. Того и гляди, перепугает девицу до чертиков.

– Что – не знаем, – пожал плечами Кривсун, – не доходят никакие шепотки из змеиных местах. Умеют хранить тайны, гады ползучие. Но вот я б не советовал тебе, Темнозар, расслабляться.

Я кивнул.

– Спасибо, учту.

– Ну а теперь… – Маржичка краем глаза глянула в мою чашку и тут же отстранилась с явным разочарованием – хвельца действовала на меня не так, как они планировали. – О чем ты хотел поговорить, Темнозар?

Я выдержал паузу, поглядывая то на одного, то на другого. Ожидал, что запросят цену повыше, но оба молчали. Что ж, с одной стороны, опасно узнать, чем надо расплачиваться, после того как услуга оказана. С другой… всегда можно сказать, что мы так не договаривались, не будь я старшим сыном Кощея.

– Есть интерес у меня, – сказал я, делая глоток и, прищурившись, глядя на Кривсуна. Чутье подсказывало, что в этом деле может помочь именно он. – Что за красавица, холодная да суровая, красивая, как зимняя пора, но так же смертельна, сидит в серебряной пещере у ткацкого станка?

Перед взором вновь появилась красавица с белыми косами. И глаза, да. Сейчас только дошло, что они были серебряными. И ледяными-ледяными. Но в то же время на Снегурочку женщина не походила. Взрослая, знающая себе цену, не дающая никому поблажек.

Кривсун на секунду задумался. Ай, пройдоха. Знает ведь, точно знает. Но делает вид, что пытается вспомнить. Я допил хвельцу и с лёгким стуком поставил кружку на стол. Давай не молчи, друг мой. Всё равно ж потом заломишь такую цену, что мало не покажется.

Маржичка шустро подхватила кружку и ушла на кухню. То ли собралась поддерживать идеальный порядок, то ли сообразила, что надо нас оставить одних. Раз разговор пойдёт про женщин, то мужчинам лучше поговорить на своём языке.

Взрыв хохота отвлёк нас: упыри и оборотень вовсю гоготали над какой-то шуткой. Забавное веселье в умрунской харчевне. Впрочем, сами посетители не люди, так что имеют полное право.

– Безобразники, – беззлобно хмыкнул Кривсун. – Зато клиенты хорошие. Так, ладно. Слушай меня, Темнозар, коль спросил.

Если идти отсюда этак пару дней, то можно добраться до Горе-горы. Две вершины так и тонут в облаках, сияют снегом, слепят глаза. В народе гору еще зовут Двурогой или Пристанищем Ткачихи. И то, и то название отражает суть. Гора мертвая, подземельный народ её не любит, это тебе и Маржичка подтвердит. Но всё же забегают туда особо смелые да дерзкие, чтобы увести сверкающие росой и всеми цветами радуги осколки ледяного кружева и полотна, которые делает Ткачиха.

Я нахмурился, стараясь не упустить ни слова. У Кривсуна порой просыпался талант непревзойдённого рассказчика. Сам ли придумывал, или пересказывал принесённое подземными шепотками – кто знает. Но неизменно было только одно: он всегда говорил правду. Поэтому слушать нужно очень внимательно.

– В тех местах, – продолжил Кривсун, – местные жители знают, что раз в несколько лет Ткачихе становится скучно. И тогда она берёт серебряный серп луны и выходит на охоту. Забирает только мужчин, оставляя женщин. При этом не поймешь, как именно решает, кто ей нужен. Зачаровывает, голову кружит и уводит в гору. Подозреваю, что Горе-горой нарекли Двурогую именно женщины. Шепчут, что многие пытались вернуть своих возлюбленных, да только никто не возвращался живым. Ткачиха оплетала всех ледяным кружевом и больше уже не выпускала.

– А зачем? – спросил я.

Нет, ну гадов всяких, конечно, хватает. Только вот, знаете ли, ни один из них ничего не делает просто так. А значит, и у Ткачихи есть причина забирать мужчин. Поди теперь догадайся зачем.

Честно говоря, мне совсем не нравилось, что в видении я встретился именно с ней. Вдруг какая гадость задумана судьбой? Не мне, так Дивиславу. Ухо надо держать востро и не расслабляться.

Кривсун пожал плечами:

– Горе-гора не прослушивается. Потому и не ведаем ничего. А я бы и сам не отказался. Всё же такая кладезь-то!

– Можно хорошо заработать, да? – подколол я его.

– Угу, – кивнул он. – Кстати, про заработать. За информацию, добытую потом и кровью, я хочу…

– У умрунов нет крови, – заметил я.

Но Кривсун сделал вид, что туговат на ухо и ничего не расслышал. Впрочем, по тени, пробежавшей по его лицу, я понял, что всё же глухотой он не страдает. Закон такой. Если ты помер, к примеру, лицом кривой, то в посмертии так и останешься. Болел чем – тоже всё твоё. Но вот если при жизни слышал прекрасно, видел зорко, а прыти было только позавидовать – никуда оно не денется.

– Привези мне из Полозовичей двоедушницу, Темнозар.

Я приподнял бровь:

– Двоедушницу? Ты решил отловить должников и соединить их с моим батюшкой, что ли?

Должников батюшка на дух не переносил. Тем, кто по действительно серьёзной причине не мог вовремя выплатить долг, беды не делал – ждал. Но вот тех, кто не хотел или ленился…

Кривсун посмотрел на меня с укоризной:

– Всё-то тебе шутить. Предмет это такой, полозовичанские умельцы делают. Но ничего больше не скажу, сам узнаешь, что это – сам и принесёшь. И не смотри так – не себе прошу.

Я пожал плечами, ничего не обещая. По крайней мере, по времени. Кто его знает, вдруг уже всё производство свернули, пока мы тут беседовали.

– А как добраться до Горе-горы, не говорили часом? – уточнил на всякий случай.

Нет, а чего время терять? Вдруг тут всё скажут, тогда и дважды ходить не надо будет.

Кривсун вздохнул, снова протёр чистый стол. Ага, понял. Как раз та картина, когда есть вопрос, есть возможность заработать, но ответа нет. Вот и страдает, бедняга.

– Это уж не по моей части, Темнозар. То есть кое-что я знаю, врать не буду. Но есть причина… короче, всего рассказать не могу.

– Тоже мне информатор, – фыркнул я.

Кривсун снова тяжко вздохнул. Хм, странно. Кто бы ему ни запретил говорить, явно был не из слабых. Это уже интересно.

Уточнить ничего не успел. Дверь «Умряга» протяжно скрипнула. В зале вдруг сделалось очень холодно. Кривсун медленно поднялся и хмуро посмотрел в сторону входа. Тьма расползлась вокруг, гася всякий свет.

– Кто пожаловал в мою харчевню? – спросил он степенно и с затаённой угрозой.

В ответ – тишина. Только повисло напряжение, липкой паутиной расползаясь по всей харчевне.

Все затаили дыхание. А потом серебристым росчерком что-то мелькнуло в воздухе. Я уклонился, услышал, как заскрипели по дереву мощные когти. Раздался жуткий вой, в нескольких шагах проявился серый зверь. Высотой в холке мне до груди, густая шесть покрывает все тело. Оскаленная пасть, маленькие ушки прижаты к черепу, в глазах – жажда крови. Отдалённо напоминает волка, только какого-то больно туманного. Словно кто-то посмотрел на настоящего волка, повторил его облик, вдохнул жизнь, но не справился с пропорциями и деталями.

Впрочем, я позволил себе разглядывать его пару мгновений, ибо тварь завыла и снова кинулась на меня. По телу молнией пролетела сила, наотмашь ударила, вырвав из глотки зверя обиженный щенячий скулеж.

Позади раздались крики и глухие удары.

– Только не в моей харчевне! – возмущённо заорал Кривсун, успевший уже вооружиться тяжеленной палицей и раздающий смачные тумаки рвавшимся к его горлу недоволкам.

Маржичка тем временем из-за стойки швыряла горшками в тварей. А особо бойких могла и «погладить» вмиг отросшими загнутыми когтями. Подземельный народ, кроме человеческого, имел ещё и другой облик, который обычно старался не показывать.

Недоволк вновь кинулся на меня. Я отпрыгнул, вскинул руку, но не удержал равновесия и покачнулся. Острые зубы впились в руку. Глаза недоволка остекленели, новый удар силы отшвырнул его к стене.

За спиной раздался рёв волколака. Обернувшись, увидел, как он колотит недоброжелателя об стол. Упыри тоже не зевали и лупили недоволков дубинками. Хм, хорошая подмога. Я как-то про них забыл. И тут же поморщился.

Неповоротливый после вчерашнего, я не сумел вовремя отпрянуть. Рука теперь ныла. Не больно, конечно, терпеть можно. Но всё равно мало приятного. Пришлось еще припустить заклятием очищения от скверны. (Да, мы, Кощеи, можем не только её наводить, но и убирать.) Спустя некоторое время в зале посветлело. Крылатая тьма, которая тут встречала гостей, забилась под крышу и недовольно ворчала.

– Ну надо же… – недовольно пробурчал Кривсун, опершись на палицу и мрачно глядя на распростёртого под ногами недоволка. – В моей харчевне и такое. Это ж так посетители ходить не будут!

Маржичка тяжко вздохнула, покачала головой:

– Это ж сколько теперь прибираться. Ох, окаянные! Все полы перемыть, полки оттереть, столы, стулья… Ну, я их!

– Да уж, работки у вас теперь по горло, – мрачно отметил я и присел возле недоволка.

Попытался разглядеть, но всю тушу окутало странным волокнистым туманом. Нахмурился и прикрыл глаза. Истинное зрение обожгло внутреннюю сторону век, и я чуть не зашипел от боли. Расслабился, давно им не пользовался.

На полу лежал человек. Сгорбленный, оборванный, немолодой. И, судя по всему, давно уже потерявший жизнь. Кокон чар, окутывавший его с ног до головы, отталкивал, заставляя брезгливо морщиться. Нехорошие чары, страшные. Из таких обычный человек не выпутается.

Рядом кто-то прокашлялся. Я открыл глаза и повернул голову. Возле меня сидел волколак и принюхивался.

– Не умрунские чары, – сказал он. – Ты видишь то же, что и я?

Зрение у волколаков не в пример лучше, чем у многих. Могут они побольше нас, имея звериный дар. А потому и истинная суть вещей от них не скрывается.

Я молча кивнул, искоса разглядывая собеседника. Внушительный такой волчара, левое ухо разорвано, шрамы на морде. Но жёлтые, почти янтарные глаза смотрели задумчиво и чуть отстранённо.

«Неглуп», – определил я.

– Откуда бы? – задал вопрос, не особо надеясь на ответ.

Истинное зрение свернулось, давая понять, что не желает участвовать во всём этом безобразии.

– Не сверху, – протянул волколак. – Они там таким не балуются. Человеческие чудесники да колдовки по – другому работают.

Вижу, что по – другому. Только вот от этого не легче. Надо бы хоть пробу плоти взять да дома попробовать разобраться.

– Нет, ну в моей харчевне, а! – бурчал рядом Кривсун. – Загадили, как хотели. Это ж кому в голову пришло такую свору выпустить?

– Да не свора это, – мрачно возразил я.

Рука снова заныла, я поморщился. Так, пора уже уходить, и так задержался. Очень надеюсь, что не сработает добрый умрунский обычай: покойники помирают да восстают снова.

Я протянул руку, которую тут же обволокло тьмой, а ногти вытянулись, превратившись в цепкие когти. Отсёк кусочек плоти недоволка, завернул в поданное Маржичкой полотно и сунул в карман. Подумал и на всякий случай припорошил заклятием заморозки. Так уж точно сохраннее будет.

– Ну, спасибо за прием, – отрешённо сказал и поднялся на ноги.

– Да и мы пойдём. – Волколак огляделся в поисках своих товарищей.

Однако тех как ветром сдуло. Ну и верно, нечего тут сидеть: того и гляди, еще кого нелёгкая принесёт.

– Идите уж, – буркнул Кривсун. – Мне тут теперь работы по горло. Маржичка, где у нас телега? Сейчас выгружать будем!