Текст книги "Авантюрист"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Алана смутно помнила времена, когда мать её, лёгкая, как белка, играла с ней в догонялки на лужайке перед загородным домом. Алана помнила, как руки Тории одним прикосновением снимали боль от ушиба; Алана помнила, как вослед молодой, немыслимо красивой женщине оборачивались прохожие. Алана помнила больше, нежели знал об этом её отец, но сегодня она сдержала слёзы, отыскала в себе спокойствие, надела на лицо, будто маску:

– Доброе утро, мама…

Тория Солль улыбнулась и кивнула. Алана вышла за дверь и несколько секунд стояла, прижавшись лбом к косяку.

– Говорят птенцу – не лети из гнезда, на воле кошки ходят, – бормотала нянька, обращаясь как бы сама к себе. – Ан нет, ш-шу… Полетели…

На полпути в гостиную Алане встретился Ретанаар Рекотарс.

Был ли брат её, Луар, так уж похож на этого человека, как она себе нафантазировала? Она ведь прекрасно помнит, что Луар был светловолосый и светлоглазый, а глаза Ретано черны до такой степени, что зрачок почти не виден. И в этой сплошной черноте остро посверкивают белые насмешливые звёздочки…

Алана перевела дыхание.

Она помнит, что Луар был до невозможности высок. Но ведь самой ей тогда было пять лет, она была пигалицей рядом со взрослым братом… А теперь она выросла, но Ретано всё равно кажется ей огромным, как дворцовый шпиль.

Она придумала их сходство?

Может быть, потому, что она помнит тепло и спокойствие, исходившие от старшего брата, и собственное щенячье доверие, и как удобно было обнимать его за шею… Может быть, у неё с Ретано происходит нечто подобное? Она ведь ревела у него на груди, но не испытывает ни стыда, ни смущения, а ведь она никогда не решилась бы так вот плакать в объятиях, например, отца…

– Доброе утро, принцесса. – Рекотарс был серьёзен, но белые звёздочки в глазах горели ярче обычного.

Как заворожённая, она шагнула вперёд и протянула ему руку:

– Доброе утро…

– Господин Рекотарс собирается нечто нам сообщить, – суховато сказали за спиной. Алана вздрогнула.

– Вы ведь хотели, господин Рекотарс, чтобы и Алана присутствовала тоже? – Танталь вежливо улыбалась, но Алана, знавшая её не один год, ясно увидела скрытую за улыбкой насмешку. И напряглась, потому что в умении высмеивать с Танталь не сравнится никто в этом мире, но если она вздумает шутить с Ретано – Алана без предупреждения вцепится ей в волосы. Человек, спасший её, дравшийся за неё, человек с острыми звёздочками в глазах не заслужил ни единого косого взгляда!!

Она чувствовала себя почти оскорблённой. Её спасителю не оказывали должных почестей. Танталь должна бы пол перед ним мести! Веником!..

– Что же мы стали? – Танталь по-прежнему улыбалась, но улыбка её была холодна, как покойник. – Господин Эгерт ждёт нас в гостиной.

Алана гордо вскинула голову. Ей хотелось взять спасителя под руку – непринуждённым жестом, как давнего друга; она почти решилась это сделать – но в последний момент испугалась.

Как будто его рука горячая. Как будто она может обжечься.

* * *

Всю ночь Танталь видела во сне повозки. Пустые повозки на продуваемом ветрами холме, зови – не дозовёшься. Люди, когда-то обитавшие под их плотными пологами, давно ушли в никуда, но женщине, бродившей среди вросших в землю колёс, мерещились то бренчание лютни, то ломкий мальчишечий голос, то начальственный бас, велящий живее опускать борта и разворачивать кулисы…

Лежали на земле пустые оглобли. Валялась, до половины прикрытая землёй, жестяная тарелочка, но вместо звонких монет в ней рос пучок травы. Ветер теребил полы дырявых плащей и истлевших платьев, трогал локоны облысевших париков; мелкий дождь сочился с неба, ветхого, как полог, портил слипшиеся перья на широких шляпах, и человеческая голова из папье-маше безобразно размокла, напоминая капустный кочан…

На рассвете Танталь заставила себя проснуться. Выбралась из сна, как из вязкой жидкости, долго умывалась ледяной водой, потом долго расчёсывалась перед зеркалом, удивлённо считая первые в её жизни седые волоски. Небо, эдак к тридцати годам она будет седой, как снежная горка, и на улице её будут приветствовать почтительно, как богатую старуху…

Она сухо рассмеялась, глядя в глаза своему отражению.

Слишком дорого обошлась история с Аланой. И – как утверждает непогрешимое чутьё – обойдётся ещё дороже. Недаром человек с блестящими чёрными волосами был вчера так обаятелен и речист. Он притащил за собой тайну, некое непонятное хотение, он нравился Танталь всё меньше и меньше, он был – а, вот оно, определение! – он был актёр, талантливо играющий предписанную роль…

Она, актриса по призванию, лучшие годы проведшая на подмостках бродячего театра, – она ни в грош не ставила талант лицедея, применяемый в настоящей жизни. Среди людей.

Сон о повозках посещал её не впервые; всякий раз после него весь день оказывался пропащим, Танталь опускала руки и ждала вечера. Сегодня она не могла позволить себе такой роскоши – черноволосый красавец обосновался в доме, маленькая дура Алана глядела на него круглыми глазами и думала, что умеет скрывать свои чувства. Эгерт… Эгерт так счастлив, что снова не мог спать, он не спит уже пёс знает сколько времени, он будет сегодня как пьяный, что бы ни взбрело черноволосому на ум – Эгерт ответит «да», и с радостью…

Этот, с блестящими волосами, спаситель Аланы. А то, что он лицемер и лицедей, – недоказуемо, Танталь не умеет делиться собственным чутьём, она сама не сразу научилась верить интуиции…

…Её задели его слова о комедиантах? Чушь.

* * *

В гостиной Соллей, такой просторной, что в ней можно было устраивать балы и поединки, меня неудержимо притягивали песочные часы.

То была замечательная вещь. Бронзовые фигурки на подставке можно было разглядывать сколь угодно долго; песок, солнечно-жёлтый, напоминал о жарких берегах и теплом прибое. Вряд ли я думал о чём-то, когда моя рука взялась за специальную ручку и перевернула изящный корпус, и сверху вниз побежала ниточка песка, такая тонкая, что и разглядеть-то её было непросто…

Я смотрел на бегущий песок, и волосы у меня на затылке медленно поднимались дыбом.

Нет ничего более жуткого, чем время. Его не видно. Его не ощущаешь; оно кажется безобидным – и потому осознание подлинной его природы приходит, как удар грома. Ты можешь овладеть магией, выстроить дворец и покорить сердца сотни красавиц – а вот поди-ка попробуй втолкнуть песок, горкой лежащий на дне стеклянной чаши, попробуй-ка втянуть его обратно!..

Моя жизнь утекала. Жизни других утекали тоже, но неспешно и незаметно, у них впереди ещё немереные горы песка, и только я, чьи песчинки сосчитаны, понимаю в жизни истинный толк…

– Господа… пусть причиной нашего знакомства послужило несчастье… я всё-таки несказанно рад. Род Соллей, – я механически скользнул взглядом по стенам, будто бы в поисках галереи фамильных портретов, – весь этот славный род воплотился сейчас в госпоже Алане, я счастлив был оказать ей услугу… И хоть, повторяю, я сделал бы то же самое для бедной сироты – спасти единственную наследницу Соллей велела мне сама судьба.

«И господин Чонотакс Оро», – добавил я мысленно.

Показалось мне – или мои собеседники поскучнели? В особенности эта особа, с запоминающимся лицом и не менее запоминающимся именем, Танталь? Что я сказал не так? Или Алана не единственная наследница?

Ах да. Они, вероятно, скорбят о её пропавшем брате, мне следует осторожнее выбирать выражения…

Я перевёл взгляд на Алану – и беспокойство моё улеглось.

Бедная девочка. Она не умеет ни скрыть своей влюблённости, ни даже выказать её должным образом. Она сидит, надувшись как сыч, сверкает красными раскалёнными ушами и буравит меня неотрывным взглядом. Хотя большинство девиц в её возрасте прекрасно разбираются в науке кокетства…

– По правде говоря, – сказал я скромно, – мой род, род Рекотарсов, не уступает в славе роду Соллей… Корни моих предков уходят в глубь веков, но собственно основателем рода считается Маг из Магов Дамир. – Я выдержал эффектную паузу.

Алана прерывисто втянула в себя воздух.

– У вас в роду были маги? – удивился Солль.

Танталь молчала. Интересно, что я до сих пор не знал, кем она приходится Алане. Может быть, мачеха? И мои разглагольствования относительно наследников каким-то образом задевают её?..

– У меня в роду, – я ободряюще улыбнулся Алане, – не просто маг, а Маг из Магов, Великий Дамир, и первым, что он сделал на земле своего будущего тестя, было истребление кровожадного дракона… На этот счёт есть свидетельские показания, гравюры и документы. Один из них, Грамоту, я постоянно вожу с собой в странствиях – мало ли что может случиться?

– Случиться с кем? – спросила Танталь.

У неё было странное выражение лица. Как будто она собирается расплакаться.

– Я допускаю, что родовой замок Рекотарсов, – я выдержал новую паузу, – может в один прекрасный день сгореть. Но я не хотел бы, чтобы Грамота, свидетельствующая о доблести моего предка, сгорела вместе с ним…

Алана полуоткрыла рот. Я отвёл взгляд – сейчас она была некрасива. Просто глупый подросток.

– Танталь, – Солль обернулся к женщине, – ты лучше меня знаешь историю древних магов. Вероятно, ты встречала в книге имя господина Дамира?

Я ощутил неприятный укол самолюбия. Что значит «встречала в книге»? Стоп, а не та ли эта книга «О магах», которую так жаждет заполучить мерзавец Черно?

Раньше я об этом не думал, но, в конце концов, если это мало-мальски серьёзное исследование, то имя Дамира должно встречаться там на каждой странице…

Я заставил себя улыбнуться:

– Господа, о какой книге речь?

Они ответили одновременно.

– Мой тесть был декан Луаян, – сказал Солль.

– О книге мага Луаяна, деда Аланы, – сказала Танталь. И обернулась к Соллю: – Ты ведь тоже читал эту книгу, Эгерт.

– Я не всё помню. – Солль виновато пожал плечами.

Так. Сейчас выяснится, что он не помнит упоминаний о Великом Дамире.

Я вздохнул и начал рассказ.

Алана уже слышала его, и не раз – и всё равно по мере моего повествования глаза её делались всё больше и больше. Я рассказывал о знаменитом путешествии, которое предпринял мой предок, о множестве славных дел, совершенных им в пути, о том, что слугой ему в эти годы служил широко известный Ларт Легиар, впоследствии сделавшийся великим магом и даже прославившийся – было какое-то дело о неком злобном духе, который лез в чью-то незапертую дверь… Я рассказывал, слова лились сами, и всё, о чём я говорил, вживе стояло перед моими глазами.

Солль слушал внимательно. Танталь горбилась, ёрзала в кресле, как будто у неё не всё в порядке было со здоровьем. Как будто она всё хотела чихнуть и сдерживалась; эта её возня здорово мне мешала. Чихала бы себе на здоровье или вышла бы за дверь и воспользовалась носовым платком…

– …И я повторяю с гордостью: таков он был, мой предок, великий маг Дамир.

Повисла пауза. Опять-таки эффектная, но слишком длинная, как на мой взгляд.

– Поздравляю, – осторожно сказал Солль. – Гордиться таким предком может не каждый… э-э-э… аристократ…

– Мой род достоин породниться с родом Соллей! – провозгласил я с воодушевлением. – Потому что давняя традиция – жениться на избавленных от какой-либо опасности девушках – жива! Потому что я имею честь просить у вас, господин Солль, руки вашей дочери – юной Аланы!

Боковым зрением я видел, как девчонка разинула рот. Как уголки губ неудержимо поползли к ушам, и она быстро закрыла их ладонями: что касается умения владеть собой, то Алане, по-видимому, на этом поприще преуспеть не скоро…

Солль смотрел мне в глаза. Неотрывно; я успел подумать, что за эти красивые серо-голубые глазищи его очень любили девушки. Давно, в юности…

И тут Танталь расхохоталась.

Носовой платок был ей ни к чему – насморком здесь, скверный каламбур, и не пахло. Р-рогатая судьба, она прямо-таки выворачивалась от хохота, до слёз на глазах, до спазмов в горле. Она смеялась, не глядя на меня, но мне казалось, что меня бьют по лицу. Холодным мокрым полотенцем.

– Танталь? – удивлённо спросил Солль.

Она отирала слёзы:

– Мне надо… выйти. Воды…

Её смех не был истерическим. Он был весёлым, этот смех. Так смеются зрители, обступившие забавный балаган…

– Я сказал что-нибудь смешное? – Мой собственный голос изменился до неузнаваемости. Я не говорил, а шипел.

– Нет, что вы. – Она посмотрела прямо на меня, и на дне её глаз танцевала издёвка. – Ничего особенного, со мной бывает…

Будь она мужчиной, подошёл бы и дал пощёчину. Пусть дуэль, я был бы в восторге…

– Великий маг Дамир, – сказала Танталь, с трудом сдерживая хохот, – упоминается в истории магов ровно два раза. Первый раз – потому, что за несвоевременно поданный обед Ларт Легиар обломал о его спину собственную магическую трость… И второй – когда тот же Легиар отправился в путешествие, сопровождаемый ряженым слугой… Ряженым под господина. Отсюда, вероятно, и проистекают ваши сведения…

Я не успел отреагировать. Уже в следующую секунду Алана, в длинном прыжке пересёкшая всё пространство гостиной, вцепилась клеветнице в волосы.

Глава 6

Трактир назывался «У землеройки».

Собственно, на моём пути это был уже четвёртый или пятый трактир. Я не был пьян – просто в голове моей стоял тонкий ледяной перезвон, а мир перед глазами был перегружен деталями: мелкие камушки, щели в растрескавшемся дереве, закатившаяся под стол горошина, муха в поисках нечистот…

В детстве я верил, что кровь Мага из Магов Дамира рано или поздно возьмёт своё и во мне обнаружатся способности потомственного волшебника. Время показало, что надеялся я зря; никогда мне не приходилось сожалеть об этом так горько, нежели в тот вечер, дождливый, натянутый между трактирами, как вывешенная для просушки шкура.

Будь я магом… Разве опустился бы до игр с Черно Да Скоро? Разве ввязался бы во всю эту историю со сватовством? Время течёт, за секундой секунда, и, чтобы спасти свою жизнь, я вынужден валять дурака. Как они мне все надоели – и Солль, и Алана, и эта истеричка Танталь!..

Ни один из предыдущих трактиров мне не понравился. Этот – «У землеройки» – был первым, не вызывающим отвращения. Я уселся за тяжёлый, нарочито грубый стол и потребовал вина.

Вероятно, я сохранил вполне внушительный вид – потому что сам хозяин явился обслужить меня, и, глядя, как этот молодой ещё, коренастый человек наполняет мой стакан, я ни с того ни с сего пробормотал:

– Приятель, а нет ли здесь в городе мага? Настоящего мага, я имею в виду? Не шарлатана?

Всё-таки «Землеройка» была на моём пути уже пятой. А может быть, и шестой.

Хозяин аккуратно поставил кувшин на тёмную от времени столешницу. Либо он был от природы невозмутим, либо каждый третий посетитель расспрашивал его об окрестных магах.

– Так ведь, благородный господин… нынче маги, они какие маги. Это давно ещё, когда папаша мой молоденек был, был в городе волшебник, в университете, декан Луаян. – Он улыбнулся, будто вспомнив о приятном. – А ещё был такой человек, без роду, без имени, просто Скитальцем его звали… Во-он за тем столом, – он указал куда-то в угол, на ширмочку, из-за которой выглядывали две вросшие в пол ножки, – вон там сиживал, на день Премноголикования, каждый год… Я ещё мальчишкой его помню. Вроде был он маг, и полковник Солль с ним на встречу каждый год хаживал, отец мне ещё болтать о том запрещал, ремнём грозился… Но не ходит больше. Давно… Лет, почитай, все десять. Ещё папаша был жив…

Возможно, добрый трактирщик польщён был вниманием столь видной личности, как я. А может быть, он просто проникся ко мне симпатией, потому что четыре трактира подряд сделали мою физиономию особенно обаятельной; я же, если и содрогнулся при имени Солля, внешне этого никак не показал.

Спустя некоторое время к нашему разговору подключились завсегдатаи; мне уже ничего не требовалось говорить – только кивать и слушать. Да ещё, пожалуй, кусать локти.

Я допустил грубую оплошность – радостным победителем вломился в семью Соллей, не наведя предварительно справки об этой семье. И тут же был наказан: эта самая Танталь, которой я так ярко расписал все мерзости, присущие комедиантам, эта самая Танталь была в прошлом бродячей актрисой, и неудивительно, что ей захотелось отомстить мне – пусть неумно и неубедительно, но достаточно болезненно…

Но кто мог предположить, что в приличной семье живёт под видом благородной дамы бывшая комедиантка?! Соломенная вдова, жена-невеста этого таинственного Луара, пропавшего десять лет назад, причём все верят, что он не просто погиб где-то по случайности, а стоит на страже перед какой-то Дверью…

Десять лет стоит, понимаешь, бессменно. Даже пугало огородное столько не проторчит – обвалится…

Где мне взять мага?! Кто избавит меня от приговора Судьи – с тем, чтобы я мог послать подальше Черно Да Скоро с его поручениями?!

– Да уж конечно, – сказал я, механически отзываясь на чью-то реплику. – Кстати, Луаян, про которого столько болтают… Верно ли, что он ещё и книжки писал?

Разговор оживился. Они все знали Луаяна – и, к моему большому неудовольствию, поминали его имя с исключительным уважением. Он-де был такой-растакой, и мудрый, и справедливый, и Мор остановил… Небо, на своём веку я встречал по меньшей мере полсотни шарлатанов, каждый из которых клялся, что остановил Мор. При таком раскладе просто удивительно, как от Мора кто-то где-то ещё и умирал…

– А книжку он написал только одну, – рассказывал прыщавый горожанин в тёмном аккуратном кафтане. – Одна, да дорого стоит: говорят, про всех магов написал правду, всё как было, любопытно, говорят, читать, страх как любопытно… Я сам грамоте плохо знаю, но у меня племянник в университете, студент, стало быть, так ему давали почитать, и копию новую сделали, да…

Я вздохнул. Если Танталь не опустилась до открытой лжи, то книжка бедного Луаяна есть выдумка от начала и до конца. Как-то мне больше верится в Грамоту и собственное существование, ведь если я есть на свете – кто-то да женился на моей прабабушке?! Неужели бесплотный призрак?..

– А госпожа Тория вот уж три года как из дому не выходит, – рассказывал тем временем другой горожанин, с цеховым знаком аптекаря, вытатуированным между большим и указательным пальцем левой руки. – Хворает, говорят… А другие болтают – умом помутилась…

Я вздрогнул. Мать Аланы?!

Да, с весёленькой семейкой свела меня воля мерзавца Черно. Зачем ему эта лживая книжка?! Зачем мне эта взбалмошная девчонка?!

Время течёт – секунда за секундой.

Кто поможет мне откупиться от Судьи?..

* * *

– Я не стану с тобой разговаривать. Я не стану с тобой разговаривать! Я не стану!..

Танталь отвернулась. На Алану было неприятно смотреть.

С таким же успехом можно было увещевать катящийся с вершины камень. Когда он разгоняется всё больше и больше, летит всё страшнее и страшнее и не удержит никакая стена…

Или когда захлёбывается ливень. Летящую с неба воду – не остановишь…

Эта девчонка с покрасневшим лицом вопит и брызжет слюной. И сделает по-своему – хоть говори с ней, а хоть ударь по голове поленом. И пусть отец стремительно седеет – девчонка не в состоянии этого осознать. Девчонка уже сама не владеет собой – летит, как сорвавшийся камень…

Тот человек неискренен. Он позёр и, возможно, лгун; он рассказывает заведомые байки, но девчонка верит, вдолбила себе в голову и верит, а ты, Танталь, говори, кидай горохом об стену…

– Куда ты собралась, Алана?

– Не твоё дело! Гулять!

– Я никуда тебя не пущу.

– А по какому праву?! Кто ты мне такая, комедиантка?!

Танталь опустилась в кресло. Ей очень хотелось верить, что со стороны это движение выглядело естественным, что она не рухнула, как мешок, сброшенный с телеги, и не выдала внезапной слабости в коленях.

Почему Эгерт ушёл от этого разговора, переложил его на плечи Танталь?!

Эгерт тоже не железный. Вечный упрёк в виде злой девчонки кого угодно сведёт с ума; хватит нам Тории… Там, в Корпусе, со своими мальчишками, Эгерт может по крайней мере быть полезным. Там он заслуживает уважения и его уважают – Эгерт слишком сильный человек, чтобы упиваться чувством вины, топиться в нём, будто в смоле…

– Иди куда хочешь, – услышала она со стороны свой странно спокойный, безразличный голос. И, дождавшись, пока внизу хлопнула дверь, позвала слугу: – Иди за ней.

И ещё раз, в ответ на удивлённый взгляд, с ноткой раздражения:

– Иди за ней! Следи… Да следи же!..

* * *

Ей не хотелось дожидаться возвращения Эгерта. У неё не было сил отвечать на вопрос, где Алана; потому она собралась и вышла из дому, почти уверенная, что знает, где и с кем проводит время беглянка.

В первой же гостинице ей сообщили, что видный молодой человек с длинным благородным именем хотел поселиться здесь, но бесчестный хозяин «Медных врат» сманил его в свой клоповник, и бедный молодой господин, такой доверчивый, будет теперь ночевать с мышами и насекомыми…

Танталь криво улыбнулась, дала разговорчивому слуге монетку и направилась в «Медные врата» – гостиницу, к которой её привязывали давние, сладкие с горчинкой воспоминания.

За десять лет почти ничего не изменилось. И уж конечно, не изменились медные створки, служащие вывеской; да, красивый молодой господин с аристократическим именем остановился именно здесь, но сейчас его, к сожалению, нет дома…

Вечерело. По улицам бродили фонарщики.

Слуга удивился, услышав новый её вопрос. Нахмурил брови: девушка? Да, приходила девушка, и тоже, вот совпадение, спрашивала молодого господина. Эге, госпожа Танталь, то-то я гляжу, личико у девушки знакомое, это никак господина Солля дочка? Ай-яй… Благородная девица, да по гостиницам шататься, да по кабакам… По каким кабакам? Да кто его знает, она этого господина искала, а господин, как видно, гулять пошёл, дело молодое, денежки есть…

Танталь стиснула зубы.

Собственно говоря, ничто не мешало ей прямо сейчас отправляться домой. В конце концов рано или поздно усердный Клов вернётся и расскажет, где ночевала бессовестная мерзавка; Танталь почти уверена была, что в городе, где все знают Солля, его дочери ничего, кроме позора, не угрожает. Танталь вернулась бы, если б по возвращении не надо было разговаривать с Эгертом. Рассказывать очередную правду об Алане.

А потому она не стала возвращаться. Поблагодарила слугу и медленно двинулась в обход окрестных кабаков.

Во многих местах её узнавали и, опережая вопрос, сообщали, что юная особа была здесь час назад. Или два часа. Или полтора. Она искала господина с чёрными вьющимися волосами, видного такого господина, а он тоже здесь был, но раньше… Перед её приходом как раз ушёл. Куда? Кто ж его знает, благородные господа если гуляют – поди удержи…

В трактире под названием «Утолись» ей бросилась в глаза компания чужаков – большая, человек десять, все в холщовых куртках, какие носят матросы, все коренастые, со здоровенными ручищами, при оружии; Танталь невольно вздрогнула, поймав на себе несколько оценивающих взглядов. За её жизнь на неё глядели по-разному, в том числе и как на лакомый кусочек, и она научилась бестрепетно смотреть в самые что ни на есть бесстыжие глаза, но теперь всё равно вздрогнула. Чужаки смотрели странно. Таких взглядов ей встречать не доводилось.

С некоторым облегчением убедившись, что Аланы в «Утолись» нету, Танталь повернулась и вышла, успев разглядеть на толстой шее у кого-то из чужаков талисман в виде человеческого глаза. И невольно ускорила шаг.

Темнота сгустилась настолько, что, когда из дверей одного из трактиров шагнул ей навстречу человек, она не сразу узнала в нём слугу Клова.

– Госпожа Танталь…

– Алана здесь?

– Госпожа… э-э-э… посмотрите!

Клов повернулся лицом к фонарю, Танталь, содрогнувшись, разглядела у него на лице длинные тёмные царапины и потёки засохшей крови. Как будто храбрый слуга дрался с десятком разъярённых кошек.

– Госпожа… – Клов прикрылся ладонью. – Она меня… увидела, короче говоря, поняла, что я за ней… и… госпожа, я не… больше таких поручений!..

– Где она? – спросила Танталь сухо.

Клов занервничал ещё больше:

– Она убежала… Я ж ничего не видел, мне же кровища глаза застилала… Я тут… к служанке знакомой зашёл, чтобы она мне хоть кровь-то уняла…

Танталь развернулась и пошла прочь. Клов бежал за ней, постанывая, несмело хватая за полу плаща:

– Госпожа… Ну что ж я… не сыщик… что я сделать-то мог… упустил я, ну что ж теперь…

Танталь остановилась под створками «Медных врат». Обернулась к сопящему над ухом Клову:

– Ищи её. Где хочешь. Из-под земли. Я буду здесь, дождусь господина жениха, тогда и поговорим… Ступай.

Клов, держась за щёку, канул в темноту; Танталь почти уверена была, что никого он искать не станет. Засядет где-нибудь в трактире под крылышком «знакомой служанки» и выждет, как обернутся события…

События обернулись стремительно. Не успела Танталь усесться в кресло неподалёку от входа и приготовиться к долгому ожиданию, как двери распахнулись, пропуская внутрь «Медных врат» высокого господина с благородной внешностью и ещё более благородным именем.

Целую секунду Танталь ждала, не появится ли в проёме за его спиной девчоночья фигурка. Не дождалась – Рекотарс был один, причём пьяный настолько, что не сразу её увидел. Или не сразу узнал.

– А, господин Ретано! – обрадовался слуга. – А вас тут госпожа… спрашивает…

Танталь молчала. Теперь, когда Рекотарс вернулся без Аланы, – о чём с ним разговаривать? Беседа выйдет бесплодной и неприятной для обоих. Пёс бы его побрал, этого слугу, Рекотарс вполне мог не заметить сидящую в кресле женщину…

Рекотарс помедлил. Подошёл, церемониально поклонился, задев шпагой край тяжёлой портьеры. Да, пьян. Чуткий нос Танталь терпеть не может перегара.

– Алана ушла из дома, – сообщила она вместо приветствия. – Если вам это интересно. И шатается где-то по кабакам, и ищет вас… если это кажется вам забавным. По-видимому, рано или поздно она появится здесь. Как вам нравится невеста с такими замашками?

Теперь молчал Рекотарс. Возможно, ему, одурманенному вином, было трудно соображать.

– Я приношу вам свои извинения… – Танталь сухо усмехнулась. – Я никоим образом не хотела задеть ваших чувств и обидеть ваших предков. В конце концов, это не моё дело… Мне хотелось бы видеть Алану счастливой. Но для этого, по-видимому, её придётся сперва задушить.

– Я принимаю ваши извинения, – сказал Рекотарс глухо.

– Я счастлива. – Танталь прикрыла глаза. – События последнего времени всё больше склоняют меня к мысли, что замужество для Аланы – не самый плохой выход. Хотя бы потому, что она перестанет мучить отца и примется за мужа… Другое дело, что пришлый человек, которого никто в округе не знает, но который успел засвидетельствовать своё благородство… Семье невесты требуется время, чтобы ближе узнать этого человека, не так ли?

– Безусловно. – Винные пары, имеющие свойство развязывать языки, в случае с Рекотарсом возымели прямо противоположное действие: он стал немногословен, прямо-таки молчалив.

– Для начала, – Танталь поднялась, – я попросила бы вас, господин Рекотарс, найти вашу беглую невесту и доставить её в родительский дом. Подозреваю, что никому, кроме вас…

– Госпожа!!

С грохотом распахнулась дверь. Слуга за конторкой вздрогнул. На пороге стоял Клов, и свежие царапины ало горели на бледном перепуганном лице:

– Госпожа… они… Алана, там, они её…

Танталь померещилось, что из раскрытой двери потянуло холодным ветром. Очень холодным. Зимним. Ледяным.

– Что?

– Эти… – Клов сделал невразумительный жест, означающий нечто огромное и тяжёлое, но Танталь мгновенно догадалась, о ком идёт речь. Рекотарс глядел совой – не понял.

– Алана?! – Танталь не узнала собственный голос.

– Забрали её, – выдохнул Клов. – Заморочили голову… Потащили… куда-то…

В следующую секунду Танталь сгребла его за ворот куртки:

– Ты в своём уме?! КУДА потащили?..

– Они на лодке пришли третьего дня, – тихо сказал слуга из-за конторки. – Лодка у них… у пристани, там и стояли…

Танталь на время потеряла рассудок. Возможно, сказались усталость и напряжение последних дней; а может быть, она стареет. Нет прежней реакции – в мире, где несчастья приходят мгновенно и всё сразу, так легко растеряться…

– Беги за стражей, – шёпотом сказала она Клову. – Именем… полковника Солля…

Слуга за конторкой с сомнением пожал губы:

– При полковнике Солле, точно, стража была быстрая. А теперича распустились, как та верёвка, пока они в заду чесать будут, эти ребятки вверх по реке… ого…

Сильный рывок привёл Танталь в чувство. Она с удивлением обнаружила, что стоит уже в дверях, что её крепко держит под руку человек, на лице которого нет ни тени опьянения:

– Чего вы ждёте?! А ну, показывайте, где она, ваша пристань!..

* * *

Пристань была маленькая и грязная. Похоже, здесь никогда не швартовались богатые купеческие суда – река, широкая и привольная вблизи города, ниже по течению была перегорожена порогами, а потому большого судоходства здесь не было сроду, так, рыбачишки да сорвиголовы, первые не ходили за пороги, вторые ухитрялись преодолеть их без существенных потерь.

В темноте Танталь чуть не угодила ногой в дыру посреди дощатого настила, я едва успел удержать её; Танталь выполнила свою миссию, доведя меня до пристани, но теперь её присутствие делалось всё более нежелательным. Проще говоря, она мне мешала.

У дальнего причала мелькал свет и отрывисто переговаривались люди; я почти полностью протрезвел. Маслянисто поблёскивала вода, ловя отражение двух тусклых фонарей – на носу и на корме судёнышка, бывшего, по сути, просто огромной лодкой.

Они суетились, как блохи. Танталь судорожно схватила меня за руку – я освободился, может быть, излишне грубо.

– Их слишком много, – сдавленно пробормотала бывшая комедиантка. – Дождитесь… стражи…

Я оттёр её плечом:

– Назад…

Глухо ударил топор по швартовочному канату. Лодка отчаливала, а на развязывание узлов, по-видимому, не было времени.

Я прыгнул.

Темнота не помешала мне – я приземлился как раз посреди палубы, судёнышко качнулось, и я понял, что оно здорово перегружено.

– Жить надоело, смерды?

Ко мне обратились штук восемь рыл. Р-рогатая судьба, ну чисто на маскарад попал, в прыгающем свете фонарей хари мерзавцев представлялись заросшими звериными мордами…

Краем глаза я поймал движение за спиной. Мерзавец собирался напасть сзади, он уже, собственно, и напал; интересно знать, у кого он спёр этот богатый, благородного вида кинжал. Честное оружие, оно не было выковано для того, чтобы бить в спину…

Клинок упал на палубу. Секундой раньше я в широком красивом развороте достал вооружённую руку носком сапога; сразу же заныли все мышцы и закололо в боку. Нет, шесть трактиров подряд не способствуют поддержанию формы… Слава Небу, что вокруг меня смыкаются всего лишь холопы, распоясавшиеся бандиты, годные на войну разве что с глупыми девчонками…