Текст книги "Сказки для Стаски"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

СКАЗКИ ДЛЯ СТАСКИ

ПРО ГУСЕНИЦУ

Одна гусеница ползла по листу. У нее были ноги спереди и ноги сзади, она то выгибалась, то растягивалась, и так мерила свой путь в гусеницах.

Она доползла до конца листа, и там стоял контролер. Он спросил: какова длина листа? Гусеница ответила: шестнадцать гусениц. Контролер пропустил ее, и она поползла по ветке. Ползла, ползла… И вот ветка закончилась. В конце ветки стоял контролер и строго спрашивал: какова длина этой ветки? Сто четырнадцать гусениц, ответила гусеница. И контролер пропустил ее дальше.

И она поползла по дереву вверх. Ползла, ползла, ползла… И доползла до самой-самой верхушки, верхушка была тоненькая и раскачивалась на ветру.

И там летал ангел. Он спросил: какова длина этого древесного ствола? Гусеница сказала: три миллиона двести шесть тысяч четыре гусеницы. Ангел сказал: правильно. Теперь пойдем со мной. Гусеница сказала: значит, я умерла, и ты заберешь меня в Рай? Ангел сказал: нет, что ты! Просто ты стала бабочкой!

И гусеница стала бабочкой, и они с ангелом полетели вместе.

ПРО ТРАКТОР

Жил-был трактор. Он работал в поле: пахал, разрыхлял, собирал урожай, возил тяжести. Он мог проехать по такой дороге, на которой увязали все грузовики. Это был гусеничный трактор.

Он работал целыми днями. А ночью шел спать в сарай. И вот когда он спал, его гусеницы сползали с колес и шли в лес. Они ползали и грызли листья. Их поначалу все боялись, но потом привыкли. Потому что это были очень добрые гусеницы – никого не обижали и ели только траву.

Так продолжалось все лето. Потом наступила осень, собрали урожай. И однажды ночью гусеницы уползли из сарая, и в лесу превратились в бабочек. Это были очень странные, очень большие, очень железные бабочки. Они взлетели над лесом – выше всех. И птицы сказали: где же вы были раньше? Бабочки летают летом, а теперь уже скоро зима!

А гусеницы сказали: летом мы были заняты. А птицы сказали: что же вы будете делать, когда пойдет снег? А бабочки в ответ: мы улетим в теплые края.

И улетели. И больше их никто не видел, только рассказывали, что где-то в Африке, рядом с синим-пресиним озером, живут две большие железные бабочки, и поэтому туда водят туристов.

А трактор все прекрасно знал. Знал, куда ползают по ночам гусеницы. И когда они улетели, он погоревал, конечно, но не долго: ему скоро сделали новые.

ПРО НЕВЕЗУЧУЮ МЫШЬ

Одна мышь была очень несчастна, потому что ее не замечали кошки. Ее братья, сестры, друзья и знакомые все время хвалились, кому как удалось удрать от кота. Иногда кого-то из них съедали, и все остальные тогда очень печалились и называли их героями. Только эту серую мышь никто не принимал всерьез – кошки просто не обращали на нее внимания.

Она могла подобраться к спящему коту и подергать его за усы. Но кот только переворачивался на другой бок.

Она могла выйти посреди дороги перед голодной кошкой, которая спешила по своим делам. Кошка отодвигала ее лапой и шла себе дальше.

Однажды эта мышь пришла к мусорному ящику, у которого сидели целых десять котов. Мышь подкралась поближе, потом бросилась бежать со всех ног. Забежала за угол и остановилась: никто за ней не погнался.

Тогда она опять подошла поближе и снова бросилась наутек. На этот раз она пищала во все горло, как будто бы от страха.

Забежала за угол и опять остановилась. Коты ее будто не видели.

Тогда она подошла к бакам в третий раз и закричала: как вам не стыдно? Вы что, не видите, что здесь МЫШЬ?!

Но коты занимались каждый своим делом. Кто рылся в мусоре, кто грыз колбасную шкурку, кто цапал когтем рыбий скелетик. На мышь никто и не взглянул, будто ее не было.

Тогда она с горя пошла в парикмахерскую. Завила усы и напудрила хвост, и повязала бантик, и надушилась мышиными духами. И снова пришла к мусорным бакам, но там уже никого не было. Только маленький полосатый котенок играл конфетным фантиком.

Мышь уселась прямо перед ним. Котенок смутился, прижал уши и повернулся к ней хвостом.

Мышь обошла его и снова уселась у него перед носом.

Котенок совсем смутился и спросил: простите… Вы что-то хотели мне сказать?

Я хотела, сказала мышь. Я хотела обратить твое внимание, что здесь, перед тобой – МЫШЬ!

Котенок помолчал, а потом сказал тихо-тихо: не могу поверить. Я никогда не видел, чтобы мышь была такой красивой.

И мышь вдруг почувствовала, что ей жарко. И кончик напудренного хвоста у нее порозовел.

Она спросила: правда?

Котенок сказал: честное слово. И еще сказал: почему бы нам вместе не прогуляться до следующего мусорного бака?

И они прогулялись.

ПРО КОРОТЕНЬКОГО ЧЕРВЯКА И ЕГО ДЛИННУЮ МАМУ

Жил-был коротенький червяк. Он был такой коротенький, как летняя ночь – только солнышко сядет, и уже рассвет. Он был такой коротенький, как песенка в лифте – только-только запел, и уже приехали. Он был такой коротенький, что его хвост и голова были неразлучны.

А у него была мама – такая длинная, как шнурок на высоком-превысоком ботинке. Такая длинная, как товарный поезд; такая длинная, что когда ее передняя часть после завтрака шла на работу, хвост только-только поднимался с постели. Когда передняя часть ложилась спать, хвост еще смотрел телевизор; когда передняя часть уже выходила из троллейбуса, хвост только-только ждал этого троллейбуса на остановке. Вот какая длинная мама была у коротенького червяка.

Но все равно они очень друг друга любили.

ПРО БОЧКУ

Была одна бочка. Она стояла во дворе возле дома, и в нее собиралась дождевая вода.

Однажды пошел большой дождь, и вместе с водой в бочку что-то булькнуло. Что-то маленькое и зеленое, вроде головастика.

– Ты кто? – спросила бочка. – Откуда ты взялся?

А этот зеленый захныкал и сказал, что только вчера родился, ничего не знает и не помнит. И бочка подумала, что, наверное, смерчем подхватило головастика, а потом вместе с дождем с неба и навернуло.

– Тебе еще повезло, – сказала бочка, – что ты свалился в воду. А если бы упал на землю или на камень, мог ушибиться или разбиться совсем. Ну, не хнычь, будешь тут у меня жить: места тебе предостаточно, а мне одной скучно. Я буду тебя воспитывать.

И стала она головастика воспитывать. И рассказывала ему, что едят пчелы, и сколько песчинок помещается на берегу реки, и почему трава зеленая; конечно, она все это рассказывала так, как понимала сама, но головастику большего и не надо было.

Так проходили дни за днями, и головастик все рос и рос. Бочка стала думать, что пора бы ему превращаться в лягушку.

– Почему ты не превращаешься в лягушку? – спросила она однажды.

– А как? – спросил в ответ головастик.

Бочка растерялась.

– Я не знаю как, – сказала она наконец. – Я думала, ты сам должен знать.

– А я не знаю, – сказал головастик.

– Ну и ладно, – бочка решила пока ему не докучать. В конце концов, подрастет еще – и превратится.

Но он не превращался. Он только рос и рос. Он уже занимал половину бочки, ему было тесно, он не мог плавать. А хозяин удивлялся, почему из бочки выливается вода. «Вроде бы давно не было дождя, – думал хозяин, – а вода так и льется через край. Надо посмотреть, в чем дело».

И он подходил посмотреть, но головастика в воде не видел, потому что тот был такого же цвета, как вода.

И неизвестно, что было бы дальше, если бы на этот дом, двор и хозяина не напали однажды разбойники. Они выскочили из леса, потрясая топорами, ножами и саблями. Они страшно кричали: «Ага! Попались! Сейчас будем грабить!»

Хозяин был без оружия и не мог обороняться. Разбойники заскочили во двор и стали грабить. Один закричал:

– Я хочу вот эту бочку! Давайте заберем ее в лес! Будем хранить в ней что-нибудь, например, вино!

А другой закричал ему назло:

– Ты с ума сошел! Зачем нам эта старая дырявая бочка!

– Она не дырявая! – закричал первый (а разбойники разговаривать не умеют, они только кричат).

– Нет, дырявая! – крикнул второй и бросил в бочку нож.

Нож: воткнулся в дерево и застрял.

И тут такое случилось! Из бочки вылетело что-то мокрое, чешуйчатое и с крыльями. Оно было готово голыми лапами сражаться с этими отвратительными разбойниками, которые посмели напасть на бочку. Но сражаться не пришлось. Как только это зеленое вылетело, разбойники сами убежали. При этом они бросили на землю свои топоры, ножи и сабли. Еще никогда в жизни эти свирепые грабители так не путались.

Но хозяин тоже испугался. Он стоял в уголке двора и дрожал – бежать ему было некуда, ведь это был его дом!

– Д-дракон! – только и смог сказать он трясущимися губами.

– Что? – спросил зеленый с крыльями. – Я головастик. Я живу в вашей бочке. Если бы эти, с ножами, не пришли, я и дальше бы там жил. Я еще не превратился в лягушку.

Тут хозяин немного успокоился. Он увидел, что этот, с крыльями, во-первых, не очень злой, а во-вторых, умеет разговаривать.

– Посмотри на себя, – сказал ему хозяин. – Какой ты головастик? У тебя перепончатые крылья! У тебя когтистые лапы! У тебя чешуйчатое брюхо! И ты еще, наверное, можешь дышать огнем!

– Я не могу дышать огнем, – сказал тот, кто жил в бочке. – Я живу в воде.

– Ты больше не можешь жить в воде, – сказала тогда бочка. – Теперь я и сама вижу, что ты не головастик. Ты должен летать и жить на воздухе!

– Только подальше отсюда, – поспешил вставить хозяин. – Ты дракон, я тебя боюсь, и все соседи будут тебя бояться. Ты можешь дышать огнем и поджечь солому в сарае. Пожалуйста, улетай!

И маленький дракон наконец-то понял, что он не головастик, печально (и очень ласково) попрощался с бочкой и улетел за далекие горы.

Шел год за годом. Старая бочка была еще крепкая – ведь ее делал хороший мастер из хорошего дерева. Но ей было очень скучно и одиноко. Внутри нее была вода, и больше ничего; она все чаще думала, что пора ей на покой, на свалку, что жизнь прожита, и хныкала, и бормотала про себя разную печальную чепуху. И опять неизвестно, что было бы дальше, если бы однажды на эту страну не напали враги.

Враги были еще хуже, чем разбойники. Во-первых, их было много, как волн в море. Во-вторых, они были в железных латах и на черных лошадях. В-третьих, у них был король невиданной силы, свирепости и жестокости.

– Бейте всех! – закричал король, когда его войско стояло на холме. – Убивайте всех, все дома разрушайте, все тарелки разбивайте, стулья ломайте, все книжки рвите! Мы оставим пустое место! Ничего не останется от этой страны!

И враги, сколько их было, поскакали вниз на своих черных лошадях – и прямо в тот двор, где стояла бочка! Вот и конец мне пришел, подумала бочка. И в этот момент вдруг небо потемнело. И ударила молния. А потом еще одна, да такая зловещая, что даже черное войско остановилось.

Над далекими горами появилась туча. И она росла с каждой секундой. И когда враги подняли головы в железных шлемах и посмотрели вверх – они увидели, как со стороны гор летит, закрывая собой полнеба, огромный-преогромный дракон.

Что тут случилось с врагами! Как они побежали обратно! Как они по дороге наступили на своего короля!

А дракон дышал пламенем так, что казалось, все небо горит. Врагов в одну минуту след простыл – только валялись их копья и мечи, трубы и знамена; они убежали, чтобы больше никогда не возвращаться.

Дракон описал по небу круг и осторожно приземлился рядом с двором. Хозяин, хоть и был храбрый, все-таки спрятался. Только бочка спрятаться не могла, да и не хотела.

– Как ты вырос! – сказала бочка.

– Да, – сказал дракон, – я живу в далеких горах, у меня есть друзья, я нашел своих братьев и сестер. И я даже нашел свою мать-дракониху… Но все равно мне иногда кажется, что ты – моя мама, хоть ты и деревянная. Я скучаю по тебе.

– Выпей воды, – сказала бочка.

И дракон очень осторожно, чтобы не снести крышу, наклонился, протянул свою огромную страшную морду и по капельке, кончиком языка, стал пить из бочки дождевую воду.

ПРО СКРИПОЧКУ

Одна скрипочка была очень маленькая. Прямо как игрушечная. У нее была головка, шейка, усики – все, как у обычной скрипки. Но она называлась «восьмушкой» – потому что была почти в восемь раз меньше обычной скрипки.

Сперва скрипочку подарили маленькому мальчику, которому было пять лет и который был только чуть-чуть повыше стола. И мальчик в первый раз взял ее в руки, и стал играть – «вя, вэ-а…» – медленно и скрипуче.

Скрипочка терпела. Она знала: всему надо учиться потихоньку и понемногу, но каждый день и настойчиво. Когда мальчик выучится играть, его позовут на сцену перед огромным залом, где будет бархатный занавес, и он сыграет скрипичный концерт с большим оркестром, и это будет очень красиво.

И мальчик в самом деле играл все лучше. Не «вя, вэ-а», а «тра-ля-ля-а», не только гаммы, но и песенки: про Мишку с Куклой, про перепелку, и колыбельные, и польки – и скрипочка все больше верила, что скоро мальчик сыграет на настоящем концерте…

А мальчик все рос и рос. И в один прекрасный день оказалось, что маленькая скрипочка для него мала. И тогда ему дали другую скрипку, побольше, а маленькую скрипочку отдали девочке – такой маленькой, что она была даже ниже стола. И она впервые взяла скрипку в руки, и снова началось: «вя, вэ-а…».

Скрипочка очень огорчилась. Ведь все приходилось начинать сначала!

Девочка занималась каждый день. И скоро скрипочка в ее руках перестала скрипеть, а стала звучать; она играла опять про Мишку с Куклой, опять про перепелку, опять колыбельные и польки, и учитель очень хвалил девочку. Скоро-скоро уже должен был быть концерт…

Но девочка росла еще быстрее, чем до того мальчик. И как только она выучилась немного играть – скрипочка стала ей мала, девочке дали другую скрипку, а «восьмушку» передали новому мальчику, и все началось сначала!

Шли годы. Скрипочка становилась все старше и старше. Ее ремонтировали, заново покрывали лаком, меняли струны, меняли смычок. А она все скрипела – «вя, вэ-а», все играла про Мишку с Куклой и понимала уже, что никакого концерта не будет. Что она всю скрипочную жизнь – пока не треснет – будет скрипеть в неумелых пальчиках маленьких детей, а кто же пустит неумелого ребенка на сцену с бархатным занавесом?! Кто придет в большой зал, чтобы послушать это «вя, вэ-а»?

Однажды скрипочку снова принесли новому ученику. Открыли футляр – и вдруг она услышала голос взрослого дяди: «Эге! Да ведь это моя первая скрипочка!»

Скрипочку взяли в руки – в большие руки. Этот дядя был знаменитый скрипач, который объездил весь мир с концертами. А у него был сын, который не дорос еще даже до стола, и которому принесли его первую в жизни скрипку.

– Это моя первая скрипка! – сказал знаменитый музыкант. – И мой сын тоже будет учиться на ней играть! Вот здорово!

– Да, – сказала мама. – Интересно, скольких детей эта скрипочка выучила?

– Жаль, что мы не можем оказать ей какие-нибудь почести, – сказал папа-скрипач. – Наверное, ей обидно. Она никогда не играла на концерте, с оркестром. А только пищала гаммы.

Тогда его маленький сын, который не дорос еще до стола, прижал скрипочку к себе и сказал:

– Я сыграю на ней! Я выучусь играть так быстро, что смогу выйти на концерт с «восьмушкой»!

И он стал играть. Ему очень нравилось водить смычком. Сперва скрипочка жалобно скрипела, но мальчик был настойчив, и понемногу скрипочка начинала не жаловаться, а петь. Мальчик не ходил в кино, не смотрел телевизор, не играл в футбол – так ему хотелось поскорее научиться играть.

И вот в один прекрасный день скрипочку положили в футляр и куда-то повезли. И вытащили из футляра в большой комнате с зеркалами; в этой комнате была дверь, и когда мальчик со скрипочкой прошел через нее – оказалось, что дверь ведет на сцену с бархатным занавесом, что в оркестровой яме уже сидит оркестр, а в зале – зрители.

И мальчик заиграл. Он играл на маленькой скрипочке, как взрослый; люди в зале сидели, разинув рты, и слушали музыку. А скрипочка пела и никак не могла поверить – неужели ее мечта все-таки сбылась?!

Когда мальчик закончил, люди долго-долго аплодировали и кричали браво. А мальчик сказал своей скрипочке:

– Спасибо тебе. Ты была моей самой первой скрипкой. Ты научила меня играть. Но теперь я тоже вырос; мне придется взять себе скрипку побольше. Прости меня!

Но скрипочка вовсе не огорчалась. Наоборот – радовалась; ведь она пела на концерте, ее слушали сотни зрителей…

А кроме того, она знала, что у мальчика есть младшая сестричка – чуть-чуть пониже стола…

ПРО МАГНИТОФОН

Жил когда-то богатый и знатный магнитофон. У него был сын, тоже магнитофон. Когда пришло сыну время взрослеть, отец позвал его и сказал: вот тебе пара запасных батареек и десяток кассет, ступай путешествовать, ума-разума набираться.

Магнитофончик попрощался с отцом и с матерью и пошел по лесной дороге.

Было утро. Магнитофончик шел и записывал голоса птиц: они пели так, как он никогда прежде не слышал. Он уже представлял себе, как принесет эту запись родителям, и как они вместе будут ее слушать.

Вдруг птичье пение перебил ужасный крик. Он был тоскливый, жуткий, протяжный – короче говоря, такой, что у магнитофончика мурашки пошли по всему телу. И птицы тут же смолкли. Наступила полная тишина.

Сколько магнитофончик ни прислушивался, сколько ни записывал тишину – крик не повторился. Но и птицы не подавали голоса; магнитофончик остановил запись, перемотал кассету и прослушал крик снова. И снова весь задрожал и покрылся мурашками – такой страшный был этот крик. И вроде бы не очень далекий.

Если бы магнитофончик был трусливый – он, конечно, бросил бы все и побежал домой, прятаться под кровать, Но он был смелый магнитофончик, и поэтому он преодолел страх и пошел прямо в лес – туда, откуда доносился крик.

Он шел почти весь день. Тихо было вокруг, птицы молчали, кузнечики молчали, и только упавшие веточки и старые листья шелестели и трескались у магнитофончика под ногами. И вот наступил вечер.

Магнитофончик вышел к круглому озеру. Оно было совсем черное, его обступали сухие мертвые ели. Магнитофончик остановился и прислушался; все по-прежнему было тихо, лягушки не квакали, жуки не жужжали, ни одна пичуга не пищала.

И вдруг рябь прошла по озеру. Ели вокруг закачались и заскрипели. Вода зловеще забулькала, и из нее показался огромный черный цветок. Лепестки его открылись, и магнитофончик увидел, что внутри цветка сидит странное существо наполовину калькулятор, наполовину блинчик с повидлом, и у этого существа огромные голубые глаза. Существо открыло маленький рот – и тот самый ужасный крик, который привел сюда магнитофончика, зазвучал снова, но только громче, тоскливее и жалобнее.

– Кто ты? – спросил магнитофончик, когда к нему снова вернулся дар речи.

– Я заколдованная принцесса, – сказало существо. – Ведьма заколдовала меня. Целый год я сижу на дне болота, в вонючей тине, и только один день в году – утром и вечером – мой цветок поднимает меня на поверхность. А теперь беги отсюда, потому что через минуту прилетит ведьма, она и тебя заколдует!

Не успело существо это сказать, как деревья затрещали, небо потемнело, подул страшный ветер, поднялся смерч, и прилетела ведьма. Она выглядела ужасно: лицо у нее было синее, все в бородавках, и нос торчал, как штопор.

– Ага! – закричала ведьма. – Еще один попался! Тебе ни за что не выдержать моего испытания, поэтому я заколдую тебя с чистой совестью!

У магнитофончика душа ушла в пятки, но он отважно посмотрел ведьме в лицо и сказал:

– Давай свое испытание. А вдруг я его выдержу?

– Нет! – захохотала ведьма. – Сейчас я скажу заклинание из трех тысяч пятидесяти восьми гласных, шести тысяч девятнадцати согласных и девяти возгласов, а ты должен его повторить с первого раза без запинки! Никто еще не мог этого сделать!

И ведьма набрала воздуха, чтобы начать заклинание, а магнитофончик включил запись. Ах, думал он про себя, что, если батарейки сядут или кассеты не хватит?!

Ведьма проговорила свое заклинание – и никто на свете не мог бы повторить его, не будучи магнитофоном. Но наш герой дождался, пока ведьма наконец замолчит, быстро перемотал кассету и включил воспроизведение… Когда ведьма услышала первые звуки заклинания, она не поверила своим ушам. Когда запись дошла до половины, глаза ведьмы вылезли на лоб; когда магнитофончик закончил повторять заклинание, ведьма вся надулась, как шарик, лопнула и исчезла, а ее метла упала в траву, превратилась в змею и уползла на фиг.

В тот же момент существо, с ужасом взиравшее из своего цветка на колдовской поединок, превратилось в прекрасную девочку с голубыми глазами. Это была настоящая принцесса; она отвела магнитофончика во дворец к своим папе и маме, и они были ему так благодарны, что сделали его придворным магнитофоном до конца дней его, и всегда позволяли ему играть только ту музыку, которую он выберет сам.