Текст книги "Люди Икс: Последняя Надежда (СИ)"

Автор книги: Марина Фурман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 6

– Поверить не могу… – выдохнул Дэниел, когда они оказались за дверьми кабинета.

– А я знал, что он нас примет, – похвастался Тед, его рука уже почти не болела, и настроение у него было отличное.

– …поверить не могу, что он отправил нас на такое идиотское задание! – закончил свою мысль Дэн. – Это же просто… просто отстой! Мы – Люди Икс, а не частная охранное предприятие!

– Ну, это как посмотреть, – усмехнулась Мелисса и отправилась в свою комнату, у нее была куча дел поважнее, чем обсуждать приказы. Например, где найти два вечерних платья и две пары туфель для себя и Сайрин.

Ксавье хотел, чтобы они сопровождали Уорена Уортингтона III на благотворительном вечере, который он устраивал впервые без поддержки своего отца. Самому Уорену вряд ли могло что-то угрожать, Ангел был одним из лучших бойцов в команде Ксавье, но вот вечеру – вполне.

Совсем недавно Уорен окончательно рассорился со своим отцом, и посредством оравы кровожадных юристов они теперь увлеченно рвали компанию на части. Уорен оставил бы отцу все и ушел с одним чемоданом, гордый и нищий, но дело было не только в нем. Он хорошо понимал, какие возможности дают огромные деньги и слишком долго вращался в среде бизнесменов, чтобы не понимать, как их использовать в своей борьбе.

Он создал благотворительный фонд поддержки мутантов, но его собственных денег было мало – по всему миру были тысячи, миллионы мутантов, даже со своим огромным состоянием, помочь каждому он был не в силах. Нужны были инвесторы, связи, контакты… и этот прием.

Ангел прибыл в особняк Ксавье поздно ночью, когда все уже спали. Бросил сумку в комнате, в которой он намеревался жить в ближайшее время, и отправился на кухню. На кухне, однако, он быстро сообразил, что аппетита нет, хотя он не ел целый день, готовясь к завтрашнему приему. И вот все дела были окончены, приглашения разосланы и подтверждения получены, а Уорен все еще не мог успокоиться. И дело было даже не в предстоящем событии.

Стоило ему остановиться хоть на секунду, не двигаться, никуда не идти, ни о чем не думать и в памяти тут же всплывали слова Уортингтона-старшего:

«Ты – самое большое разочарование в моей жизни, Уорен! И самое страшное!»

Ангел оставил на столе еду и отправился в гостиную. Спать не хотелось, но и просто сидеть на месте он не мог.

* * *

– Вас что-то беспокоит? – тихий голос Сайрин прорезал полумрак, и Уорен вздрогнул. Он был слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить, как она вошла. В последнее время он был слишком занят, чтобы следить за новостями Академии и о новобранцах услышал только тогда, когда Ксавье навязал ему их в качестве охраны.

Решение, надо сказать, было не таким уж плохим. Завидев рубиновый визор Циклопа, не сходящий с экранов новостей, многие инвесторы захлопнут чековые книжки, развернутся и уйдут, поскольку быстро припомнят, сколько их активов пострадало вследствие спасательных операций Людей Икс. И объяснить им, что Циклоп хотел, как лучше, конечно же, не удастся. Слишком много раз Уорен пытался… Но новобранцев не знал никто, и никто из них не отличался от людей достаточно сильно, чтобы это было заметно в толпе.

– Ты все равно не поймешь…

– Того, как тяжело приходится, когда твой отец находится по другую сторону баррикад? – проговорила она и Ангел почувствовал, как по спине пробежали мурашки. – Не разговаривать с ним месяцами и месяцами его не видеть? И не быть уверенным, что при следующей встрече он тебя не убьет?

– Откуда ты знаешь?

– Я умею слушать, мистер Уортингтон.

– Ты здесь всего пару недель.

– Я очень хорошо умею слушать, – девушка обошла небольшой диван и села на него, подобрав ноги под себя. Она внимательно смотрела на Ангела, хотя в полумраке комнаты перед окном был виден только его силуэт.

– Если ты думаешь, что я кинусь изливать тебе душу, – с раздражением проговорил он, – то ты слишком много о себе возомнила.

– Нет, наоборот, – качнула головой она. – Я хочу, чтобы вы послушали меня.

Ангел промолчал, может, он и хотел послать ее к черту и уйти спать, но что-то заставило его остаться.

– Там, откуда мы пришли, люди создали полуорганические устройства, способные контролировать не только силу мутантов, но и их разум. Мой отец был одним из лучших бойцов в отряде, но на одной из операций он попал в плен. С тех пор мы его больше не видели. Вернее… когда мы увидели его в следующий раз, это был уже не он. Его тело было сильно повреждено в бою, но люди решили, что такой ценный генетический материал пропадать не должен. Они заменили утраченные части тела механическими. Они сделали из него киборга, понимаете? – ее тонкие пальцы переплелись так сильно, что побелели костяшки.

– Отцу вживили чип. Мы понесли колоссальные потери, пытаясь победить его… Вернее то, что от него осталось. Но мы его отбили. Я думала, что как только мы вытащим чип, он вернется к нам. Но… – она расцепила руки и развела ими, будто извиняясь за собственную глупость, – ничего подобного не произошло, конечно. Он оставался орудием убийства, созданным людьми для борьбы с мутантами. Наш инженер сказал, что может его пере… – она разразилась сухим смехом, больше похожим на кашель, от которого у Ангела пересохло в горле, – перепрограммировать.

Девушка, видимо, ожидала какой-то реакции, но Уорен молчал, чувствуя себя беспомощным перед лицом чужого горя. Да и что он мог, в самом деле, сказать?

– Перепрограммировать… – продолжила она с явным трудом, – на защиту мутантов, вместо их уничтожения. Он сказал, что это единственное, что мы можем сделать, чтобы отец снова был нам хоть немного полезен. И чтобы хоть как-то оправдать потери, которые мы понесли из-за него. Он сказал, что у нас не хватает оружия, и папа будет отличной боевой единицей… – она сделала прерывистый вздох, но все равно продолжила: – Боевой единицей… У него ведь еще сердце билось, а инженер называл его «боевой единицей»!

Девушка всхлипнула и замолчала. Уорен выдохнул, словно сбросив с себя какое-то наваждение, было в ее голосе что-то гипнотическое, страшное. Но вещи, о которых она рассказывала, были еще страшнее.

– Скажите, мистер Уортингтон… Что я должна была сделать?

– Откуда мне знать, – прошептал Ангел, хотя для него ответ был уже готов. И пусть он не мог даже вообразить себе ситуацию настолько чудовищную, он разбился бы в пыль, но не позволил использовать родного ему человека, как марионетку. Другое дело, что он не знал как. – А что ты сделала?

Повисло долгое тяжелое молчание. Он слышал, как она дышит – ровно и спокойно.

– Взяла шприц с лошадиной дозой морфина и…

Следующая пауза была еще длиннее. Он мог бы догадаться, это был единственный выход, но одно дело – думать о такой возможности, как о чем-то отвлеченном, и совсем другое – смотреть в глаза человеку, который сделал это собственными руками.

– Я просто хотела сказать, – Сайрин закрыла лицо руками, и потерла его, – что Вы не понимаете, насколько Вы счастливы, мистер Уортингтон. Не беда, если Вы с вашим отцом не можете найти общий язык. Это все пустяки, если он Вас не понимает. Это все неважно, даже если он говорит, что Вы ему не сын. Это все не имеет никакого значения до тех пор, пока он жив.

“Да откуда, черт возьми?!” – Ангел скрипнул зубами, но заставил себя расслабиться. Любой может получить всю эту информацию, просто прочитав парочку желтых газет.

– И никто не знает о том, что ты сделала?

– Все знают, – опустив руки на колени, пожала плечами она. – Я сидела рядом с ним, пока меня не оттащили. Но никто не стал наказывать меня. Наверное потому, что никто не считал его живым человеком и, следовательно, то, что я сделала, не может считаться убийством. Но, по-моему, никакого наказания не может быть достаточно…

Сейрин вдруг забеспокоилась, пришло запоздалое раскаяние, ведь она должна была молчать, а она сейчас рисковала собственной жизнью, пытаясь получить отпущение грехов, которых, чисто теоретически, еще не совершала. Но это было для нее важнее всего. Даже важнее жизни.

Сайрин медленно поднялась и направилась к двери, но, взявшись за ручку, все же остановилась, чтобы довести дело до конца. Получить свой приговор.

– Как Вы думаете, если рай и все такое существует… – она намеренно выразилась так пренебрежительно, потому что в последнее время Сайрин больше не могла произнести слово «Бог» даже про себя, – отец, наверное, ненавидит меня?

Ангел вздохнул и прислонился к стене, крылья привычно мягко обняли спину. Вот в чем дело. Несмотря на то, что Сайрин убила своего отца собственными руками, он был для нее все еще жив. И, как ни парадоксально, она боялась, что он перестанет любить ее.

Девушка сделала неуверенное движение, чтобы уйти. Пришлось ее окликнуть.

– Сайрин?

– Меня зовут Кэтрин.

– Я думаю, он благодарен тебе, Кэтрин. Я бы был благодарен.

На ее лице отразилось слабое подобие улыбки, дверь осторожно закрылась, легких удаляющихся шагов не было слышно.

Ее звали Кэтрин. Что-то давно забытое проснулось в нем, когда она назвала свое имя. Так звали его мать, которую он почти не знал.

* * *

Сайрин не успела дойти до спальни, как Мелисса схватила ее и прижала к стене. Впрочем, после этого разговора Сайрин бы и Джаггернаута не заметила, в голове было пусто, но напряжение, наконец, оставило ее. Чего нельзя было сказать о Мелиссе.

– Ты просто дура! – Мелисса сжимала ее горло, не давая произнести ни звука, и шипела, как змея. Ее глаза зловеще светились в темноте. – Ты хоть понимаешь, что как только он сообразит, что речь шла о нем, у него будет выбор! Выбор – идти этим путем до конца или свернуть с него, чтобы не сдохнуть, как собака! Теперь он сможет выбрать другое будущее! Будущее – без тебя!

– И пусть, зато я знаю, что он… – просипела Сайрин, но Мелисса зажала ей рот рукой. Не хватало только, чтобы Сайрин применила к ней свой дар.

– Неужели ты не понимаешь, что правда может убить всех нас, не только тебя?!

Они простояли так еще минуту, и стояли бы дольше, но в какой-то момент Мелисса поняла, что не видит в глазах подруги даже тени раскаяния. Выругавшись, она отпустила ее и растворилась в темноте коридора.

* * *

Шельма больше не кокетничала, не дразнила, не кидала манящих взглядов – она просто устала. Она несла проклятье своего дара уже много лет и с каждым днем надежда все истончалась, становясь все прозрачнее, невесомее… И вот сегодня она перестала существовать вовсе.

Ласковый теплый ветер чуть тронул ее каштановые волосы, слезинка захолодила щеку. Странно, что она все еще способна плакать после десятков бессонных ночей в полном одиночестве… Четыре года! Подумать только, четыре года она на расстоянии вытянутой руки от мужчины, которого безумно любила и которого не могла коснуться и пальцем. Четыре года, как прокаженная, с протянутой к своему счастью рукой, в которую никогда не упадет монета ласки, сколько бы она не умоляла об этом судьбу…

Хватит. Так больше нельзя, невозможно! Нужно либо перестать надеяться на чудо, которого все равно не произойдет, и жить дальше, либо умереть от жажды под виноградной лозой, которую все равно не достать.

Это решение далось ей не легко, но она взяла Гамбита под локоть, вывела на балкон, подальше от любопытных глаз и сказала ему, что все кончено, что она больше не играет в эту игру, по жестокости превосходящую все известные средневековые пытки, что он может отправляться к любой женщине, которая его так или иначе заинтересует, что она… как-нибудь переживет.

Реми смотрел на нее спокойно, не пытался возражать. Очевидно, он ожидал чего-то подобного, ведь и он был в том же положении все четыре года с той лишь разницей, что у него была масса возможностей «отвлечься». И она никогда не была уверена, что он ими не пользовался.

– Кроме тебя, мон шер, меня здесь больше ничего не держит.

Он собирается уйти? Сейчас? Чудесно! Если он думает, что этим накажет ее, он сильно ошибается… Как бы она хотела, чтобы он не существовал вовсе: ни в прошлом, ни в настоящем – никогда!

– Да брось! – фыркнула она, одновременно чувствуя облегчение, – Ты же это не серьезно!

Гамбит сделал пару шагов назад, присел на массивные перила балкона и скрестил руки на груди. Стоит обмануть всего-то сотню-другую женщин и двести первая тебе уже не верит! Вдвойне обидно, если именно она тебе и нужна…

– Ты не поверишь, но ты – единственное, к чему я в своей жизни отношусь серьезно.

– Значит, найди кого-нибудь еще, – пожала плечами девушка и отошла к противоположному краю, только бы не встретиться с пронзительным взглядом его глаз, – для тебя это не проблема.

Развязку их маленькой трагедии не венчали сцены ревности и взаимные обвинения, как того можно было ожидать от обоих, вокруг стояла тишина летней ночи, густая и теплая. Шельма, глядя с балкона вниз, на ухоженные деревья, вспоминала, как все это начиналось: сначала она играла с ним, потом привыкла к нему, потом полюбила его и, наконец, возненавидела и ненавидела тем сильнее, чем сильнее любила.

– Почему ты не уходишь? – наконец бросила она через плечо. Неоконченный разговор затягивался, а ей скоро нужно было ложиться спать. Боже, она чувствовала себя столетней старухой! Но это лучше, честное слово, лучше, чем последние четыре года…

– Жду, пока ты поцелуешь меня на прощанье.

Шельма сжала кулаки и выдохнула в ночь:

– Не смешно.

****

Зал располагался почти под самой крышей небоскрёба – стеклянная башня пронзала вечернее небо Манхэттена, и отсюда, с сорок восьмого этажа, весь город казался ковром сверкающих огней. Панорамные окна от пола до потолка отражали не только огни мегаполиса, но и гостей – безупречно одетых, уверенных, с бокалами тонкого хрусталя в руках.

Свет исходил не от одного источника, а словно струился со множества уровней – потолочные светильники, подсвеченные колонны, узкие линии в полу. Всё – приглушённое, тёплое, дорогое. Стены отделаны светлым деревом и чёрным камнем с тонкими прожилками золота. Вдоль них – картины современных художников, абстрактные, но недвусмысленно дорогие.

В центре зала стояли высокие столики с закусками, оформленные словно витрины: миниатюрные тарталетки, икринки в ложечках из перламутра, сверкающие капли десертов…

Разумеется, они все получили инструктаж о том, как вести себя во время приема. Конечно же, Ксавье уделил внимание тому, чтобы они не выделялись из разномастной толпы гостей Уорена. Естественно, они постарались сделать все возможное. Но ничто из этого не отменяло того факта, что никто из новобранцев никогда в своей жизни не участвовал в подобных мероприятиях и не представлял, чем на них следует заниматься.

Первые полчаса Дэниел простоял у стены, как истукан. Он был абсолютно уверен, что прием провалится, потому что к назначенному времени не пришел никто, и только когда гости начали собираться с бесстыдным с его точки зрения опозданием в полчаса, немного выдохнул, сообразив, что тут так, кажется, принято. Оглядев зал, он направился к единственному человеку, которого знал.

– Мелисса, – очень серьезно начал Дэниел, но уголки его губ предательски подрагивали, – я, как говорится, солдат и не знаю слов любви, но твое платье… Это… это даже в страшном сне не каждому приснится.

Девушка сохраняла абсолютное спокойствие, как будто чудовищное бесформенное бежевое платье было выбрано специально для того, чтобы травмировать чувство прекрасного окружающих.

– Там было что-то еще более безвкусное? Спальные мешки? Пулеметные чехлы?

Дэниел не шутил. Он констатировал факты. Еще более неудачным выбор платья быть просто не мог. С худощавой невысокой Мелиссы свисало нечто отдаленно напоминающее по форме спальник, а по цвету… ему даже думать об этом не хотелось. Девушка казалась в нем старше лет на двадцать и тяжелее килограмм на тридцать… пять… с половиной.

И что самое возмутительное, она никак не реагировала на нападки! Пошутив еще о том, что ему не выпить столько, чтобы оценить всю прелесть этого костюма, и вновь не дождавшись реакции, он начал подозревать что-то недоброе…

Гости понемногу собирались, Ангел в безукоризненном строгом костюме обходил зал. Перья на его крыльях, казалось, светились изнутри и собирали на себе восхищенные взгляды со всех уголков зала. В перерывах между приветствиями он обращался к девушке-секретарю:

– Ричардс?

– Будет позже.

– Старк?

– Я связалась с его секретарем. Мистер Старк собирался прийти, но какой-то срочный вызов…

– Понятно. Жаль. Его присутствие оживляет любую вечеринку.

«А его отсутствие сокращает расходы на ремонт», – учтиво промолчала в ответ секретарь и обратила внимание хозяина вечера на следующих гостей.

Тед переживал самые ужасные минуты своей жизни. Он стоял отвернувшись от входа, чтобы не видеть, как войдет Сайрин, но его дар не оставлял ему выбора – он видел ее. В белоснежном платье, с короткой стрижкой (из-за излишней вспыльчивости Морриган светлые волосы Сайрин сильно пострадали, и их пришлось остричь), тонкая и изящная, она вошла в зал. Он бы назвал ее ангелом, если бы кое-кто уже не занял это имя.

И почему она не могла одеться как Мелисса? Взглянув на нее один раз и пробормотав «О, Господи!», гости старательно держались от нее подальше. Она могла оставаться незамеченной у всех на виду сколько угодно! Сайрин же это не грозило…

Вечер обещал быть чудовищно долгим.

Глава 7

И вечер оправдал все самые худшие ожидания. Мелисса устроилась около барной стойки, образовывая вокруг себя вакуум. Даже Дэниел не рискнул оставаться рядом с ней, он прогуливался по залу, раздаривая вежливые улыбки и делая вид, что он «вон с той» совершенно не знаком. Сайрин, улучив момент, танцевала с Ангелом.

Тед пытался доказать Мелиссе, что ему все равно:

– Он никогда мне не нравился. Заносчивый сноб.

– Можно уточняющий вопрос? – исподволь следя за прекрасной парой, тактично спросила Милли.

– Валяй.

– Ты ненавидишь его вообще или только сию минуту, потому что не можешь занять его место?

Мелисса прекрасно помнила, что это Ангел учил Сайрин танцевать вальс. И если сейчас она чувствует хотя бы десятую долю того счастья, каким она лучилась тогда, кружась с отцом в узких темных коридорах базы, то путь Тед засунет свою ревность себе куда подальше и провернет до характерного щелчка.

– Встречный вопрос, – не растерялся Пророк. – Твой отец – добрейшей души человек, в кого ты такая скотина?

– И почему все забывают о том, что у меня была еще и мама? И бабушка?

Тед усмехнулся. Мать Мелиссы была тайной за семью печатями. Никто никогда не говорил о ней, не вспоминал забавных случаев с ее участием, она не упоминалась в архивах, и если ее личность вообще хоть кого-то интересовала, так это саму Мелиссу. Если собрать вместе все отговорки и недомолвки, которыми от нее пытались отделаться взрослые, когда она, еще по наивности, пыталась что-то узнать, то выходило не густо: ее мать в один прекрасный день просто открыла дверь и ушла. Куда? Никто не знает. Как ее звали? Это не важно.

Лично Тед придерживался мнения, что матушка Мелиссы чем-то глобально провинилась. Убийство? Предательство? Бегство? Кто знает… И, да, он согласен. Это совершенно не важно.

– Потанцуем? – зловеще улыбнулся Пророк.

– Не могу, – спокойно отозвалась Мелисса и снова посмотрела в зал, – знаешь, эти каблуки – это какое-то орудие средневековых пыток…

– Да-а? – ехидно протянул парень и незаметно подергал ее за подол. – А я-то думал это потому, что у тебя целый арсенал под юбкой!

– Всего-то два кольта, Тед, – смутившись, пробормотала девушка. Чудовищное платье могло провести Дэниела, но не Пророка, – Ну, может четыре…

– Но у тебя всего две руки!

– У меня – да, но, насколько я знаю, ты еще не научился стрелять своим даром предвидения…

– Никогда не думал, что от умения вовремя залезть девушке под юбку будет зависеть моя жизнь!

Отсмеявшись, они выпили по стакану колы и снова заскучали.

– Ты уверена, что больше никому не удалось принести с собой подобных игрушек?

– До конца приема еще четыре часа, – усмехнулась Мелисса, – не будем отчаиваться…

* * *

Шельма сидела в кресле дежурного, вытянув длинные ноги на приборную доску.

Технические помещения вроде этого не обязаны были выглядеть уютно, и потому выглядели скупо и стерильно – прямоугольная комната без окон, освещённая холодным светом люминесцентных ламп. По одной из стен тянулся ряд мониторов, каждый показывал свой кусочек Академии – лестница, коридор, дверь, учебные классы, коридоры под зданием, коридор, ведущий в комнаты учеников… Экранов было много, слишком много, чтобы взгляд задерживался на одном дольше нескольких секунд и Шельма откровенно скучала.

В доме было тихо. Студенты разбрелись по комнатам. Джин возилась с той девочкой, что чуть не прикончила ее, Хэнк и профессор составляли ей компанию. Ангел забрал четырех новичков на свой дьявольски скучный прием, и Шельма надеялась, что они от души проклянут работу Икс-менов после такого испытания. Курт сидит в своей комнате, черт его знает, о чем он в это время думает. Похоже, ему здесь уже не так нравится, как в самом начале. Гроза ушла за кофе для себя и Шельмы и скоро вернется. Гамбит… Гамбит здесь больше не живет.

И ей плевать.

Вот только…

– Соскучилась? – Гроза поставила перед ней кружку кофе и заняла соседнее кресло.

– Нет! – вздрогнула Шельма, но тут же поправила себя: – То есть да. Тебя только за смертью посылать.

Она взяла кружку и отпила немного, недоверчиво косясь в сторону Ороро и каждую секунду ожидая, что она вот-вот скажет что-нибудь эдакое, назидательное.

– Ты никогда не умела скрывать своих чувств. Может, не стоит и начинать?

Шельма молчала и пила свой кофе. Стоит ответить Грозе хоть слово и ночное дежурство плавно перетечет в ночной сеанс психотерапии. Надо бы намекнуть Ороро при случае, чтобы перестала общаться с МакКоем. Слишком уж умной становится.

– Если делать вид, что проблемы нет, она не исчезнет, – после пятиминутной паузы продолжила Гроза. И судя по ее тону, еще через пять минут следует ждать еще одну прописную истину.

Сделав глубокий успокаивающий вдох, Шельма заглянула в кружку. Отлично. Еще три глотка и ею можно будет запустить в Ороро, если она еще раз откроет рот. К несчастью, в того, кто следующим нарушил напряженное молчание, кружкой было не добросить.

– Мез ами! – сквозь грохот и помехи из передатчика донесся голос Гамбита, то и дело прерывающийся. – Не хотел вас беспокоить, но тут пятнадцать человек хотят разорвать меня на части только из-за цвета моих прекрасных глаз! Я редко жалуюсь на излишнее внимание… Грррах! – судя по звукам, доносившимся из динамика, Гамбит только что отправил кого-то в глубокий нокаут, – но это уж слишком!

– А ты не скучаешь, дорогой, – натянуто улыбаясь, Шельма подалась вперед и поднялась с кресла, – развлекай их карточными фокусами, мы будем через пять минут.

Грозе понадобилось всего десять секунд, чтобы установить его координаты, но за это время Гамбит успел передумать.

– Отбой, справлюсь сам, – передатчик отключился, в эфире все стихло.

– Что на него нашло? – замерев у двери, пробормотала Шельма.

Пробежавшись тонкими пальцами по клавиатуре, Гроза отправила сигнал тревоги остальным и стала подталкивать Шельму к выходу.

– Не важно, ему нужна помощь!

– Он только что сказал, что нет…

– Шельма! – рявкнула на нее Ороро и толкнула сильнее. – Конечно, он справится один! Он порвет в клочья полтора десятка человек, если поймет, что помощи не будет! И на следующее утро все газеты напишут, что взбесившийся мутант устроил «нормальным людям» кровавую баню! Никто не будет разбираться, кто первым начал!

Передатчик зашипел опять, и обе подумали, что Реми передумал снова, с него станется. Но голос был совсем не его:

– Внимание, на связи Пророк! У нас тут вечеринка в разгаре! Парни с автоматами развлекают наших дорогих гостей так, что только визг стоит! Пятнадцать-двадцать армейских рыл – точнее сказать не могу. Черт, да меня хоть кто-нибудь слышит?! – парень грязно выругался, послышался звон стекла и грохот. – Говорит Пророк, нападение на отделение компании Уортингтона! Нападе… – что-то заглушило его голос, перекрыв диапазон передатчика. Это мог быть и невероятной силы голос Сайрин, и влияние защитных полей Дэниела, и просто шальная пуля, прикончившая мальчишку до того, как он успел договорить.

Гроза чертыхнулась и побежала вниз по лестнице, на ходу пытаясь вызвать на связь и Рэми, и новобранцев, но не отвечал никто. Шельма последовала за ней.

* * *

Тед схватил Мелиссу за шкирку и перекинул через барную стойку, не теряя времени на объяснения. Платье жалобно затрещало и кое-где разошлось по швам, открыв прикрепленное к телу оружие и даже немного больше.

– А бельишко ничего, – приземлившись рядом с ошарашенной девушкой, оскалился Тед, – гораздо симпатичнее, чем платье.

Еще до того, как Мелисса успела вежливо осведомиться «Какого хрена?!» послышался звон стекла и автоматная очередь. Панические крики гостей также не заставили себя долго ждать. Пророк быстро задрал на девушке юбку до бедер и выхватил два пистолета.

– Эй!

– Ну давай, скажи мне, что ты этого не хотела и что твоя честь глубоко задета.

Мелисса фыркнула и, отстегнув от талии пару запасных обойм, швырнула их в парня, и тут же занялась собственным оружием. За что он уважал Мисси, так это за умение промолчать в нужный момент, вопреки всем стереотипам, связанным с женщинами.

Осторожно выглянув из-за стойки, Тед присвистнул и начал что-то быстро тараторить в передатчик, вызывая помощь. Мелисса справилась с оружием и, используя стойку как укрытие, принялась отстреливать незваных гостей в военной форме, нашивок на которой не было, что сильно затрудняло определение организации, которая их сюда делегировала.

Сайрин на другом конце зала набрала в грудь побольше воздуха и крикнула изо всех сил, не особенно разбираясь, кто где находится, но метя в группу новоприбывших. Мелисса свалилась за стойку, обхватив руками голову: в глазах потемнело, в ушах пульсировала боль.

– Ничего-ничего, – бросив уже бесполезный передатчик, проговорил Тед, хотя Мисси вряд ли его слышала, – это она тебя любя…

Он сам, конечно же, успел зажать уши, и если Мисси не успела последовать его примеру – это теперь ее проблемы. Удостоверившись, что девушка в относительно хорошо себя чувствует, для чего пришлось воспользоваться системой условных знаков, Тед выбрал подходящий момент и выскользнул из-за стойки.

* * *

Вопреки всем убеждениям, наставлениям и укоризненным взглядам Грозы, Шельма наотрез отказалась отправиться за Гамбитом, подозревая, что он отказывается от помощи из-за нее. К тому же Ангел, его гости и четверо новобранцев тоже заслуживали внимания. Циклоп, Логан и Ночной Змей взяли Черную птицу и отправились за Гамбитом, а Грозе и Шельме впервые представилась возможность полетать наперегонки, добираясь своим ходом.

Еще на подлете они заметили два парящих в воздухе вертолета и огромную дыру в стеклянной стене здания.

– Посади птичек! – крикнула Шельма сквозь рев ветра. – Я вхожу!

Решение было вполне логичным, если учесть, что Шельма, в отличие от Грозы, чхать хотела на пули.

«Черти что!» – про себя выругалась она, оказавшись в зале над головами увлеченно сражающихся друг с другом людей. Двери были заблокированы двумя солдатами и, стало быть, первая задача – вывести отсюда «гражданских». Завидев ее, ребята вскинули автоматы и разрядили в нее добрую половину патронов… совершенно безрезультатно. От души столкнув их лбами, Шельма распахнула двери и взлетела вверх, чтобы ее случайно не сшибли с ног спасающиеся бегством гости. Спастись, кстати, успели не все: она заметила нескольких раненых и нескольких дрожащих от страха людей под синим куполом, который держал Дэниел.

Выстрелы все еще раздавались, но теперь военным пришлось сосредоточить свое внимание на отчаянно сопротивляющихся новобранцах, двое из которых невесть откуда раздобыли оружие и теперь активно сокращали численность нападавших, что было не очень по-иксменовски, но делать замечания в такой момент Шельма не стала. Ребята делают, что могут. С идеологической стороной вопроса пусть разбирается Ксавье.

Она успела вывести из строя еще четырех солдат, прежде чем заметила, что синий купол замелькал, точно изображение в телевизоре от помех. Видимо, силы его хозяина подходили к концу, а патроны у военных – пока нет. Шельма метнулась к стрелявшим по куполу, отвлекая внимание на себя и раздавая сокрушительные удары направо и налево. Краем глаза она заметила Ангела, выбросившего пару вооруженных противников из окна и отправляющегося за следующей парой. Судя по всему, ему тоже предстоит долгий разговор с Ксавье. Впрочем, если Шельма тактично промолчит и постарается об этом не думать, профессор, возможно, и не узнает.

Дэниел рухнул на колени, щит погас – он и еще десять человек за его спиной оказались беззащитны. Шельма метнулась к ним и услышала противный треск над самым ухом – скользнувшая по плечу пуля сорвала небольшой кусок костюма. Мелочь, а иногда так приятно знать, что ты не человек.

– Эй, парень! Не время расслабляться! – крикнула она, подхватывая его на плечо, – Осталось немного, держись!

Дэниел тряхнул головой, волосы прилипли ко лбу. Поле замелькало и появилось снова, еще несколько пуль ударились в него, и все стихло – последнего военного Мелисса оглушила прикладом.

Парень опустил руку и поле снова исчезло, он тяжело дышал, но для всей этой заварухи выглядел вполне неплохо. Шельма уже собралась сказать что-то одобряющее, но слова застряли в горле: другой рукой Дэниел держался за ее обнаженное плечо. И не считая того, что он смертельно устал, с ним все было в полном порядке.

Через пару минут парень уже мог самостоятельно стоять на ногах, и Шельма поспешила оказаться от него как можно дальше. Она подошла к Ангелу, который задумчиво вглядывался через разбитое окно в море огней внизу. Уже слышались завывания сирен.

– Полиция, – констатировал он, ни к кому особенно не обращаясь. – Как своевременно.

В вихре свежего ветра рядом с ними приземлилась Гроза. Судя по ее взлохмаченным волосам, воздушные противники достойно сопротивлялись, но были все же повержены.

– Ранена? – коротко осведомилась она у Шельмы, все еще растерянно сжимавшей свое плечо.

– Шутишь? – очнулась от раздумий та и поспешно убрала руку, – Кишка тонка у этих ребят, чтобы меня ранить! И пушки маловаты.

– Дамы, – Уорен с решительным видом обернулся к ним и подал знак новобранцам собраться рядом, – спасибо, что оживили своим присутствием этот скучный вечер…

– Ну что ты, Уорен! – сверкнула белоснежными зубами Гроза и оценивающе оглядела развороченный зал приемов. – Тут и без нас было весело.

– …но я предлагаю вернуться домой как можно скорее, – серьезно продолжил он. – Пресс-конференция с журналистами в мои планы сегодня не входит.