Текст книги "Скрытые чувства"

Автор книги: Марина Эльденберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Я согласен, – сказал ящер. – Но с одним условием.

– Каким?

– Достаньте мне приглашение на день рождения Фели.

Хм. Справедливо.

– Хорошо, – улыбнулась я.

– Где бы она его ни отмечала.

– Договорились.

Что я буду с этим делать, подумаю потом, а сейчас поставила очередную галочку «выполнено». Вот только стоила ли она затраченных сил?

– Я передам лисс Берговиц, что вы изменили свое решение.

На полпути я оглянулась на Мирослава Корра. Он продолжал буравить взглядом Фелису. От мысли, правильно ли поступила, отмахнулась, как от назойливой мухи.

Главное, я своего добилась.

На обратном пути босс молчала. После визита в галерею ее настроение сгустилось, словно плачущее дождем небо над Уной. Мое было под стать. Я бы и рада расслабиться, только напряжение не отпускало. Теплилась надежда, что мы возвращаемся в особняк Берговица, но и та растаяла, когда Фелиса свернула на обводное шоссе, удаляясь от центра.

Этот район был пригородом Уны. С прудами и лесом, с деревьями с разросшимися кронами, с садами и одноэтажными домами. Здесь в основном жил средний класс и те, кто предпочитал тишину и уединение. Не совсем подходящее место для вечеринки золотой молодежи.

Так, конечно, думала я, а вот Фелиса, видимо, считала иначе. Впрочем, когда она припарковала «дракона» возле кованой калитки, я мысленно взяла свои слова обратно. Укрытый плющом и листвой деревьев каменный особняк напоминал замок из страшных сказок: старинный, мрачный, но при этом невообразимо притягательный. В нем не было роскошной «причесанности» отеля «Мадин» или ультрасовременной претенциозности арт-галереи. Зато был стиль, красота.

Душа.

– Не залипай, – хлопнула меня по плечу Фелиса. – Нам еще нужно как-то войти внутрь.

Я и правда зависла, любуясь домом и окружающим садом, который напоминал разросшийся лес, словно за ним давно не ухаживали.

Сколько же ему лет?

– Разве нас не ждут? – поинтересовалась, подходя к боссу, которая сосредоточенно тыкала в панель управления на калитке.

Замок пищал, но не спешил открывать нам путь.

– Нет, – отмахнулась девчонка. – Владелец слишком древний, чтобы показывать дом лично, поэтому посмотрим сами… Капра! Ну открывайся ты уже!

Напряжение, сковывающее меня всю дорогу, немного отпустило. Все-таки не придется ни с кем общаться, убеждать и ждать новых каверз от Фелисы. Хотя последнее не стоило сбрасывать со счетов.

Панель управления пискнула в очередной раз и замолчала. Тогда босс что есть силы ударила по ней ладонью и топнула ногой.

– Капрова старючесть! – сообщила она скорее небу, чем мне.

Кстати, снова начал накрапывать дождик, грозивший перерасти в нечто большее.

– Мы можем приехать завтра, – предложила я.

– Еще чего! – вздернула нос девчонка и поставила ногу между коваными прутьями. – Посмотрим сегодня.

– Босс, вы же не собираетесь…

Фелиса перемахнула через калитку раньше, чем я успела договорить, и оказалась по другую сторону увитой плющом стены.

– Вот для этого, Лили, и нужны кеды, – хмыкнула она и кивнула в сторону особняка. – Пойдем.

– Босс, вернитесь немедленно! – зашипела я на нее. – Это частная территория.

– Лили, не трусь. Вперед! Я договорилась, что посмотрю дом. Кто же виноват, что мне дали неправильный код?

– Можно же позвонить и уточнить.

– И потерять еще больше времени, – пожала плечами Фелиса и посуровела: – Давай перелезай через эту дерьмовую калитку. Это приказ!

Вот же… ящерка!

У меня просто руки зачесались схватить несносную девчонку за шкирку и приволочь к отцу. Ей не день рождения нужно организовать, а домашний арест!

Только чтобы исполнить свои желания, нужно было перелезть через «дерьмовую калитку».

Засада!

– В мои должностные обязанности не входит нарушение закона.

– Как знаешь, зануда, – махнула рукой Фелиса и направилась к особняку.

Я сжала кулаки, мысленно посылая на голову босса самые страшные кары, и вернулась к машине. И обнаружила, что она закрыта. Девчонка додумалась поднять крышу, поэтому запертыми внутри оказались мои сумка, телефон и мечта о том, что этот день когда-нибудь закончится.

Словно в насмешку, дождь действительно усилился, и передо мной встал выбор: ждать здесь и промокнуть до нитки или отправиться следом за боссом. Здравый смысл убеждал меня, что поступила я правильно. А вот гордость (и профессиональная, и личная) вопила о том, что в лужу я все-таки села.

Перед мысленным взором почему-то возник образ Ладислава Берговица, и в голове зазвучали его слова: «Не разочаруйте меня, лисс Рокуш».

Лакшачья лепеха тебе на голову!

Вопрос в том, кому, отцу или дочери…

Да обоим! Каждому по лепехе!

Калитка была высокой, но в свое время, убегая из дома, я брала и не такие препятствия. Стянула туфли на шпильке и пропихнула их в сад, а потом уцепилась за ограждение. Мокрые железные прутья выскальзывали из рук, поэтому на ту сторону приземлилась, содрав ладонь и порвав чулки. Завершающим штрихом стал треск ткани – узкая офисная юбка не выдержала такого надругательства и разошлась по шву.

Что тут скажешь? Класс!

Первый рабочий день, а я уже мечтаю убить своего босса.

Нет, сначала пытать. Медленно и со вкусом.

Кстати, о боссе… Девчонки уже и след простыл, поэтому я быстро зашагала по гравийной дорожке.

При ближайшем рассмотрении особняк оказался еще более мрачным и необычным. В сказках в таких домах, как правило, водились либо потерянные души, либо злые коруньи – нарелы наоборот. Одна такая корунья как раз разгуливала по его территории.

Из-за дождя моя одежда полностью намокла, но холода (наверное, от злости!) я не чувствовала. Во мне, как корунье варево, медленно закипал гнев, грозивший пойти пузырями. То есть я готова была высказать Фелисе все, что думаю. А пока мысленно репетировала речь и посылала проклятия на голову неугомонной подопечной. «Лакшица» была среди них самым невинным комплиментом.

Я так сильно увлеклась этим занятием, что не успела закрыться от чужого щемящего чувства грусти и тоски. Оно ворвалось в мой гнев, приглушая его; как тоненький звон колокольчика, поманило за собой мой дар. И я двинулась на этот зов.

Фелиса нашлась возле парадного входа: она рассматривала дом, задрав голову. По высветленным волосам и по лицу девчонки стекала вода, отчего она сама казалась потерянной душой. Но при виде меня снова поджала губы, закрываясь на сотни ментальных замков. Конечно, если постараться, их можно снести, но сейчас мне меньше всего хотелось копаться в чувствах сумасбродной наглой девицы.

– Надо же, – ухмыльнулась она, – ты умеешь нарушать правила, Лили.

– Чей это дом? – поинтересовалась я, приблизившись.

К парадному входу вели каменные ступеньки, а широкие деревянные двери украшал дверной молоток в виде змеиной головы.

– Мой.

– Ну да? – Я приподняла бровь. Гнев и раздражение вернулись. Она снова меня бесила. – И ключи вы потеряли, а код доступа забыли. Лисс Берговиц.

Обращение я особенно выделила. Благоразумной частью себя я осознавала, что говорю с боссом слишком резко, а неблагоразумной… Хотелось выдрать Фелисе волосы! За порванную юбку, за пораненные ладони, за то, что пришлось тащиться за ней сюда, за раздирающие душу эмоции, которые заставляли меня чувствовать сильнее и ярче.

Бесит.

Бесит-бесит-бесит.

– Какая разница, отмахнулась девчонка. – Он все равно будет моим. Пойдем посмотрим внутри.

Больше всего на свете мне хотелось оказаться в тепле и под уютной крышей, но…

– Хватит! – рявкнула я. – Это точно не входит в обязанности помощницы. Так что мы сейчас сядем в машину и поедем или домой, или смотреть другое здание. А сюда вернемся, когда хозяин особняка соизволит нас принять.

– Эй! – Фелиса сложила руки на груди и раздула ноздри. – Это я твой босс, так что не смей мне указывать, что делать!

Она вспыхнула, как спичка, на этот раз только подогревая мои чувства.

– Мой босс – ваш отец, – припечатала я. – Он мне платит. А вы всего лишь избалованный ребенок, который сам не знает, чего хочет! Иначе мы бы потратили день на что-то действительно полезное, а не слонялись по городу, соревнуясь в остроумии.

Фелиса ахнула, но тут же взвилась:

– Почему же не знаю?! Хочу, чтобы мне не указывали, как жить! Хочу свободы выбора! Хочу, чтобы отец мне доверял!

– А что вы сделали для того, чтобы вам доверяли? Да вы за себя отвечать не можете, какая вам свобода?!

Я выпалила все на одном дыхании и замолчала. Фелиса открыла было рот, чтобы ответить (думаю, ей точно было что ответить), но в нашу совсем не мирную беседу вклинился громкий не то клекот, не то шорох со стороны дома. То ли от наших громких воплей, то ли от сильного дождя часть плюща, укрывающая фасад здания слева, стекла на клумбы.

Вот только вместо того, чтобы осесть недвижимой горкой на земле, она продолжала двигаться дальше. К нам. И к ней тут же присоединилась другая.

– Что за?..

Я решила, что либо сплю, либо совсем перетрудилась и перенервничала: о живых растениях в Кироне я ничего не слышала. Но прежде чем поверила в собственное «ку-ку», ближайшая гора листьев увеличилась в размерах раза в два, явив огромную серую тварь с длинным гибким телом, короткими крючковатыми лапами и уродливой, с наростами, мордой. Настолько пугающую и омерзительную, что дикий страх выбил из меня дыхание и холодом потянулся к самому сердцу.

– Шэмы! – выдохнула Фелиса, и на долю мгновения я осознала, что страх принадлежит не мне, а ей.

Или нам?..

Я видела шэм, диких зверей из Барунни, в унском зоопарке, но эти были крупнее. И ужаснее.

Не позволив мне додумать, откуда эти твари взялись здесь, в Уне, чудовище разинуло широченную пасть с раздвоенным языком, издав глухой клекочущий звук. Это привело меня в чувство.

– Бежим! – выкрикнула я, хватая девочку за руку и бросаясь к дверям дома.

Клекот сзади показался криками счастья: добыча хочет поиграть.

Крыльцо было совсем рядом, я пихнула испуганную Фелису вперед. Что-то чиркнуло меня по ноге, обожгло лодыжку, но я уже что есть силы клацнула по панели управления. Требовалось всего лишь успеть нажать «один-один-один» – службу спасения.

Руки почти дотянулись до кнопок, когда меня просто ослепила яркая вспышка, и механический голос искина заявил:

– Вы вторглись на частную территорию и будете задержаны. Не оказывайте сопротивления.

Сияющие пруты ловушек упали с навеса быстрее шэм, надежно отрезав нас с Фелисой от серых монстров, друг от друга и от всего мира, оставив чуть больше шага для маневра. Хотя скорее для возможности просто сесть.

Следующие минут сорок (может, больше, потому что я потеряла счет времени) мы мерзли на крыльце, вздрагивая от клекота шэм, рыскающих поблизости. Одна даже попыталась пропихнуть свою уродливую морду между прутьев, но ее ужалило разрядом тока. А я убедилась, что мое решение не прикасаться к сверкающей ловушке было верным.

За это время мы перекинулись лишь парой фраз. Я не совсем вежливо спросила, что за фигня происходит и почему дикие животные свободно разгуливают по чьей-то территории. Фелиса ответила, что раньше шэм использовали как сторожевых.

– Мне мама рассказывала, – тихо добавила девочка.

– Вы знали о них, – возмутилась я, – и полезли в чужой двор?!

– Я не знала! Отстань от меня.

Фелиса села прямо на крыльцо ко мне спиной и скрестила ноги. Ее потряхивало от всего пережитого, и я силой воли удержала в себе новый вопрос. Мы и так много всего наговорили друг другу.

Особенно я.

Нет, раздражение не прошло, я по-прежнему злилась на девчонку – именно она виновата в том, что мы оказались в такой заднице. Но еще больше злилась на себя за то, что потеряла контроль. В первый рабочий день. Не говоря уже об административном штрафе и строчки в резюме: «Опыт работы домушницей».

Не о таком я мечтала.

Поэтому лучше было ждать полицию молча, и я предпочла смотреть на кованые ворота. Дождь закончился и небо просветлело, но легче не стало. В придачу к содранным ладоням теперь болела лодыжка (наверное, вывихнула, когда спасалась от монстров).

Успела продрогнуть до костей, прежде чем за поворотом показались две машины. Одна лиловая с черными линиями на боках – полицейская, а другая – стильная черная. Полицейские высыпали из своей, но не торопились к задержанным, дожидаясь, пока остановится вторая. Я едва успела подумать, что, по-видимому, приехал владелец особняка и придется объясняться не только с полицией, но еще и с ним, как дверь черного авто распахнулась.

Из машины вышел Ладислав Берговиц.

Нет!

Нет-нет-нет!

Только не он.

Берговиц свистнул, и шэмы поползли к нему, уселись в ногах.

Он что… владеет этим домом?!

Тогда я точно ничего не понимаю. Если дом принадлежит Берговицу, то почему мы все это время сидели в ловушке? И почему не могли просто войти внутрь, а залезли сюда через ограждение? Ну и самый главный вопрос, интересующий меня больше всего: какого лакшака на нас напали эти монстры?!

Бросила быстрый взгляд на Фелису, но девчонка ушла в глухую оборону. Не только внешне: среди ее чувств ярко просматривались усталость и отрешенность, в сторону отца она даже не посмотрела. Ну конечно! Ей-то без разницы: Берговиц поорет, может, посадит под домашний арест на пару дней, но потом обязательно простит. Все-таки родная дочь, и, судя по поведению девчонки, которое я успела испытать на себе, ей позволяют многое. А что прикажете делать мне?

Чувствуя, что внутри снова просыпается ярость, попыталась кое-как запихнуть ее обратно, глубоко вздохнула и поднялась навстречу Берговицу.

По приказу ящера шэмы скрылись за домом, а он сам приблизился к нам.

Дар по привычке потянулся к нему и в очередной раз бессильно натолкнулся на стену спокойствия и равнодушия.

Это раздражало больше всего!

Сверкающие пруты ловушки растаяли, выпуская нас на свободу, но легче не стало. В воздухе витало напряжение, бьющее по нервам.

– Фелиса, возвращайся в свою машину. – Голоса Берговиц тоже не повысил, но девочка вздрогнула. Несмотря на то что обращался к дочери, смотрел ящер на меня: сдержанно, холодно, отстраненно. – Встретимся дома.

Девчонка вполне могла закатить скандал, но сейчас просто подчинилась, обхватила себя руками и без лишних слов направилась по дорожке, по которой мы пришли.

Сбежала.

На этот раз я не спешила следом за ней. Мне было что сказать хозяину дома, и не терпелось сделать все это прямо сейчас.

– Потрудитесь объяснить, что произошло, – подлил масла в огонь своим приказом Берговиц.

– Легко, – вздернула я подбородок. – Только уточните, с какого момента начать? С того, что ваша дочь лезет в ваш собственный дом через забор, хотя по идее должна воспользоваться ключами, чтобы туда попасть? А может, с того, когда на нас напали ваши монстры? Кто вообще додумался держать здесь подобных зверей? А если бы они нас сожрали?!

Меня трясло, не то от холода, не то от ярости, замешенной на всех «веселых» событиях этого дня. И на его равнодушии.

– Итак? – Он пропустил мои слова мимо ушей со свойственной ему непробиваемостью. Холодный взгляд вонзился в меня и вышел между лопаток.

– Вы что, меня не слышали?! – выпалила я прямо ему в лицо. – Мы могли пострадать! Ваша дочь могла пострадать!

Где-то же у него есть чувства?! После выходки Фелисы он должен рвать и метать. Мой отец за меньшее грозил мне ружьем и заставлял чистить стойла лакшаков. А этот спокоен! Этому, выходит, плевать, что его дочь чуть не разорвали клыкастые твари!

– Сейчас вашей жизни угрожает разве что насморк. Идемте, – приказал Берговиц, кивнув на черный автомобиль.

– Никуда я с вами не пойду! – Я сжала кулаки.

Он шагнул вперед, стремительно, едва уловимо, навис надо мной, несмотря на то что стоял на две ступеньке ниже. Видимо, чтобы я почувствовала себя маленькой и ничтожной. Но я не почувствовала! Разве что совсем чуть-чуть.

– Хватит с меня на сегодня монстров, – категорично заявила я.

– Они в вольерах, – уточнил ящер. – Пока что.

Он что, совсем бесчувственный?! У всех есть эмоции! Даже у Беглеца были, я обходила все его блоки. С трудом, но обходила. Чем Берговиц лучше?

Поэтому сейчас я собрала все силы и обрушила на его защиту.

Всей мощью, на которую была способна.

У меня почти получилось: я коснулась огненной вспышки, поймав отголоски чувств, но затем в голове словно взорвалась бомба. Тысячи болезненных игл вонзились в кожу, концентрируясь в висках. Ужалили так, что я успела только охнуть.

Рывок – и я врезалась в каменную грудь ящера.

Его ладонь легла на мою шею, обжигая, не позволяя двинуться с места. Сердце сбилось с ритма, заколотилось с бешеной силой: я чувствовала его сумасшедшую пульсацию там, где пальцы ящера касались кожи. Обманчиво мягкое легкое прикосновение и пружинящий, опасный нажим когтей. Боль схлынула, сменилась бегущим по венам жаром, собравшимся внизу живота.

– Никогда. Больше. Так. Не делайте, – не то прошипел, не то прорычал ящер мне в лицо.

Чешуйки на его скулах посветлели, а взгляд словно вобрал в себя тьму, в которую я упала. Дрожащая, возбужденная и потрясенная реакцией своего тела. И не только своей: я прижималась к Берговицу в самом что ни на есть интимном смысле, чувствуя ответное желание мужчины.

Меня отпустили раньше, чем я успела осознать эту мысль.

– Садитесь в машину, – коротко приказал Берговиц, буквально стаскивая меня с крыльца. – Немедленно.

Его голос звучал глухо и отрывисто, из-под налета цивилизованности проступил хищник, гораздо более пугающий и опасный, чем шэмы, едва не сожравшие нас с девчонкой. Один его взгляд подтолкнул меня к машине, а после на пассажирское сиденье. В контрасте с черным цветом кожаный салон оказался кремовым. Внутри было тепло, даже жарко, пахло лаброй (древесной смолой, которую привозят из Ларии) и морской солью. Я отметила это в каком-то отупении, в себя пришла, только когда ящер переговорил с полицейскими, занял свое место за рулем и завел автомобиль.

Пожалуй, именно сейчас я по-настоящему осознала случившееся.

Он ощутил мое вмешательство. Но как?! Дар эмпата ловят только эмпаты, остальные ничего не чувствуют.

Впрочем, это не самая страшная моя проблема.

Я залезла в чужой двор.

Я подвергла опасности жизнь своей подопечной.

Я сама чуть не погибла.

В довершение ко всему я наорала на своего босса и назвала его монстром. А еще пыталась взломать его эмпатические щиты.

И это если не считать такой мелочи, как то, что я хочу Ладислава Берговица.

Финиш.

Проще всего было сделать вид, что ничего не произошло. Я просто перетрудилась, я молодая женщина, а он видный мужчина, пусть даже ящер. Но киронцы меня никогда не интересовали. Точнее, не возбуждали… Точнее… Гадство! Сейчас же меня штормило от его запаха, от сдержанной холодности его голоса, от воспоминаний о прикосновении горячих ладоней сквозь тонкую ткань. Хотелось повторить эту грубую ласку, почувствовать, как его руки скользят по обнаженной коже, сдавливают ноющие, торчащие соски, гладят живот, разводят в сторону ноги, с силой сжимаются на бедрах, чтобы приподнять их и…

Я покосилась на сильные пальцы, расслабленно лежащие на руле, и поборола желание спрятать лицо в ладонях.

Да, Лили, сегодня ты просто в ударе.

Куда проще было бы, выскажи Берговиц все, что думает, но он молчал. Его молчание тяжестью ложилось на плечи, а напряжение дня вылилось в дикую усталость. Желудок, очевидно, решил, что бесполезно возмущаться, и осторожно прилип к внутренней стороне спины.

Куда мы едем?

Наверное, в особняк Берговица. Или сразу в главный офис, чтобы аннулировать рабочий контракт. Это будет мой собственный рекорд – в столь глубокую задницу я прежде не попадала. Зато Фелиса порадуется.

Тишина в салоне напрягала, я понимала, что если она продлится еще немного, то мои нервы сдадут окончательно.

– Почему вы держите диких животных вместо охраны? – спросила я.

– Этот дом мне не принадлежит.

То есть как не принадлежит? Он ведь приехал вместе с полицейскими.

– Шэмы вас узнали, – напомнила. Я согрелась, и мой голос звучал нормально, а не так, словно я выпила залпом пару стаканов сока с перемолотым льдом. – Они терлись о ваши ноги.

– Они знают меня с детства.

– С их детства? – уточнила я. – Или с вашего?

– С общего. Шэмы живут очень долго.

– Но это не объясняет, откуда их знаете вы.

Берговиц бросил на меня короткий нечитаемый взгляд и вновь целиком вернул свое внимание дороге. В отличие от Фелисы, он вел автомобиль мягко, даже сумасшедшая скорость не чувствовалась.

– Этот особняк принадлежит деду моей жены, он ящер старых правил и не доверяет охранным системам. Я часто бывал у них в гостях, поэтому шэмы меня запомнили.

Он снова замолчал, а я пыталась переварить услышанное. Значит, дом Берговицу не принадлежит, тем не менее с полицией приехал именно он, а шэмы сложили лапки и дали деру к вольерам по его приказу. Впрочем, достаточно сложно представить что-то или кого-то, кто попытался бы остановить Берговица на пути к цели. Еще сложнее вообразить ящера удирающим от клыкастых зверюг. Не то чтобы я сомневалась в исходящей от них угрозе, просто была уверена, что Берговиц, если бы захотел, легко бы вошел через парадный вход. Даже если бы шэмы видели его впервые.

Да уж, что-то мысли снова свернули не туда.

– Значит, дом принадлежит вашему родственнику, – вернулась я к теме разговора. – Но сейчас он в нем не живет?

– Он слишком стар, – кивнул ящер и припечатал меня взглядом к сиденью. – Поэтому, по сути, особняком владеет мой шурин. И вы вторглись на частную территорию.

Из короткого рассказа я поняла, что особняк принадлежит брату Холли Камрин-Берговиц. Который оставил шэм для охраны дома, но добавил следящую систему. Она нас засекла и по камерам идентифицировала Фелису, поэтому за нами приехала не только полиция. Судя по тому, что мы лезли через забор, дядя с племянницей не дружит. И судя по тени, пробежавшей по лицу ящера, – с самим Берговицем тоже.

Но все это было не важно в сравнении с главным вопросом.

– Тогда почему Фелиса хотела забраться в дом?

– Об этом надо спросить вас, лисс Рокуш.

Глубоко вздохнула и порадовалась тому, что Берговиц за рулем: так он не мог долго сканировать меня взглядом, а я – тонуть в этой бездне. Смотреть в окно на смазанные картинки пригорода было куда проще. И не думать о том, что произошло на крыльце. Особенно об этом!

– Мы искали место для проведения праздника, – пояснила я. – Посвященного дню рождения вашей дочери. Сначала были отель «Мадин» и арт-галерея. Потом мы приехали сюда.

– Почему сюда?

Да откуда мне знать?

– Вам не проще спросить у дочери?

– Не проще, – отрезал Берговиц.

Пришлось снова сделать вздох: на этот раз – чтобы усмирить волну раздражения.

Кажется, Берговиц не спешит меня увольнять. А значит, ему нужны мои способности. Способности…

Слишком увлеченная собственными чувствами (особенно в последний час), я отгораживалась от эмоций Фелисы. В основном они дублировали мое раздражение, но были и другие. Те, что я уловила случайно, когда она считала, что меня нет рядом. В памяти ярко отпечаталось лицо девочки, по которому стекали капли дождя.

Дождя ли?

Она плакала, поняла я. Смотрела на дом и плакала.

Никогда и ни к кому я не испытывала подобных чувств. Даже когда из моей жизни внезапно исчез Беглец, я немного тосковала, но не проронила ни слезинки. У меня были Нат и мой оптимизм, а у Фелисы – отец, брат и куча родственников. Так почему же она чувствует себя такой одинокой?

– Фелиса тоже бывала здесь в детстве? – уточнила я.

– Нет, – сухо ответил Берговиц. – Она была здесь лишь однажды.

Значит, дело в матери.

Ее мать жила здесь, когда была маленькой, и, возможно, рассказывала об этом Фелисе. Рассказывала о том, что для нее значит этот дом, ведь детские чувства – самые сильные. Самые искренние, поэтому воспоминания о них остаются с нами навсегда.

– Думаю, что это место очень важно для нее, – заметила я и добавила уже увереннее: – И по-настоящему Фелиса хотела бы отметить свое совершеннолетие именно здесь.

– Это не имеет значения. Я уже арендовал дом для праздника на западном берегу.

Я поморщилась, впервые понимая отношение девочки. А ведь при всей состоятельности своего отца она чувствовала себя не лучше, чем я в свое время в Тарите. Все действительно решали за нее.

– Зачем вы наняли меня? – полюбопытствовала я.

– Чтобы вы помогали ей, – знакомо прищурился киронец.

– С этим вполне могла справиться Майя или любая другая ваша помощница. Но вам понадобился эмпат, чтобы чувствовать дочь. Зачем вам знать ее чувства, если они вас не волнуют?

Сильные пальцы сжались на руле, будто хотели повторить этот трюк с моей хрупкой шеей. Не сомневаюсь, что для киронца она хрупкая, тем не менее я смело встретила потемневший взгляд.

– Для той, кто держится за рабочее место, вы слишком прямолинейны, – сквозь холод его голоса на мгновение проступила ярость, или же это было раздражение – я не успела уловить.

Мне хотелось взять тайм-аут и разобраться в его чувствах и в собственных, но пока это не представлялось возможным. Слова Берговица достигли цели, они были полностью созвучны с моими мыслями, здравый смысл вообще советовал кивать и не отсвечивать. Но…

– Я сегодня достаточно вам наговорила, чтобы быть уволенной. – Я повернулась к ящеру, всматриваясь в строгие, словно отлитые из металла, черты. – Хотя у меня получилось перенести концерт Эры Блек и убедить Мирослава Корра переступить через свою гордость, так что как помощница я сработала на отлично. Но вы ведь платите мне не за это.

– И за что же я вам плачу?

Предпочла пропустить промелькнувшую в тоне издевку мимо ушей.

– Вы хотите разобраться в отношениях с дочерью, наладить их, научиться ее понимать. Для этого я вам и нужна.

В салоне повисла тишина. Гораздо более тяжелая и непроницаемая, чем в начале. Берговиц так и не взглянул на меня, целиком переключившись на дорогу. Но все это подтверждало мои домыслы. Меня действительно можно было уволить только за один этот разговор, но я не жалела о своих словах и не желала от них отказываться.

– Я видел запись с внешних камер особняка, – жестко произнес ящер. – Вы защитили Фелису от нападения шэм, толкнули ее к крыльцу, тогда как моя дочь впала в ступор. Могли просто убежать, но не сделали этого. Именно поэтому пока вы остаетесь.

Он выделил слово «пока», явно обозначая границы и подчеркивая, что с этой минуты любая ошибка станет последней. В том числе и любой неудобный вопрос.

Чего я, собственно, ожидала? Что он выложит мне все о проблемах с дочерью и открыто попросит о помощи? Ну да, конечно. Такие, как Берговиц, не нуждаются в помощи, они ее не принимают и уж тем более никогда не признаются, что она им действительно нужна, даже если отношения с близкими будут трещать по швам. Как бы то ни было, я не собиралась дальше убеждать себя, что чувства Фелисы меня не касаются. Касаются, и еще как.

Но сейчас я предпочла отвернуться к окну, за которым мелькнула знакомая вывеска. Так увлеклась семейными тайнами начальства, что не заметила, как мы оказались в моем районе.

Берговиц привез меня домой.

– Я забыла сумку в автомобиле Фелисы, – спохватилась, стоило ему припарковаться.

Его машина смотрелась вычурно и чужеродно в обычном спальном районе Уны. Но гораздо более чужеродно здесь смотрелся сам Берговиц. Особенно когда вышел из авто, обошел его и подал мне руку.

Дань вежливости, но стоило коснуться его сильной большой ладони, меня тряхнуло, желание продлить эту близость стало таким острым, что я выскочила из салона до неприличия быстро.

– Сможете забрать ее завтра.

О чем он?

Ах да, о сумке!

Я кивнула.

– Продолжайте делать свою работу, лисс Рокуш, – посоветовал ящер.

Делать. Свою. Работу.

Ага.

Делать свою работу, работу делать свою.

Эта мысль крутилась в моей голове, когда я набирала аварийный код (изобретение для таких, как я, на случай забытых ключей) и когда поднималась по лестнице, чтобы набрать еще один код у двери квартиры.

Работа, Лили, работа!

Вот только нормально работать я смогу, когда оба моих босса придут к компромиссу. Главное, чтобы не поубивали друг друга в процессе. А я… У меня теперь проблема посерьезнее закона для мигрантов.

Если с Фелисой я еще могла попробовать договориться, то что делать с влечением к Ладиславу Берговицу?