Текст книги "Цепи его души (СИ)"
Автор книги: Марина Эльденберт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Марина Эльденберт
Цепи его души
Леди Энгерии
Пролог
Когда скрипнула дверь, старший констебль Фетрой поднял голову. Впрочем, тут же подскочил и вытянулся по струнке: перед ним стоял сам комиссар Лайдгэн. Невысокий мужчина с прилизанными светлыми волосами, зачесанными назад. Усы и бороду он не носил, от бакенбард тоже отказался, что придавало главному полицейскому Лигенбурга довольно моложавый вид.
– Вы подготовили документы по делу? – хмуро поинтересовался он.
– Да, разумеется, но мы не ждали вас так скоро…
– Мы тоже не ждали. Некромант из Королевской службы безопасности прибудет через четверть часа.
Старший констебль слегка побледнел. Сотрудники Королевской службы безопасности занимались преимущественно внешней политикой, шпионажем и прочими далеко не рядовыми делами. В том, что их заинтересовало дело об убийстве, а точнее, убийствах (не далее как вчера было совершено третье), чудилось что-то зловещее. В принципе, любое убийство можно назвать зловещим, и за годы своей службы старший констебль многое повидал, но в деле «О змее», как его называли в полиции, изначально было нечто особенно жуткое.
Все три девушки были молодыми, если не сказать юными. Все три девушки были бедны и работали с утра до ночи. Все три девушки были довольно свободных нравов, не отказываясь принимать знаки внимания от молодых людей. Все три девушки были найдены полностью обнаженными и умерли от удушья (от яда змеи), хотя официальная версия для журналистов была такова, что девушек задушили. Подобное расхождение всегда дается намеренно, чтобы в случае попытки скопировать убийство можно было отличить почерк. Всем трем девушкам вокруг шеи оборачивали мертвых змей. И, наконец, все три девушки были рыжими.
От этих змей на хрупких женских телах по коже шел мороз. От змей, а еще от мыслей о том, что эти несчастные девочки пережили перед смертью.
– Здесь все. – Фетрой подвинул комиссару несколько папок, в которые заранее собрал все материалы по делу.
Хотя признаться, их было не так уж много. Убийца не оставлял следов, а все, что он оставлял, скорее было жестокой насмешкой и дерзостью. Например, на первом месте преступления нашли обрывки веревки, которой связали жертву, на втором – туфельки погибшей (вся одежда исчезала бесследно), на третьем – пару перчаток. Крепких, кожаных, дорогих: такие не носят люди, которые доедают последний хлеб или даже неплохой пирог. Все эти вещи сейчас находились внизу, в камере хранения, и будут выданы некроманту по первому требованию. Хотя не факт, что он вообще что-то потребует.
Некроманты сами по себе странные (что оправдывает специфика их магии). Некроманты из Королевской службы безопасности – и подавно.
– Чудесно. – Комиссар подхватил папки, хотя найти что-то чудесное в происходящем мог только человек с очень странным чувством юмора. – Будьте готовы, что с вашими сотрудниками захотят переговорить. С вами, разумеется тоже…
Договорить он не успел: дверь распахнулась, и запыхавшийся секретарь комиссара выпалил:
– Комиссар, к вам пришли.
То, что пришли, стало понятно в ту же минуту, когда секретарь был отодвинут с той безапелляционной бесцеремонностью, свойственной людям, считающим себя вправе пренебрегать нормами этикета.
– Добрый день, – комиссар шагнул к некроманту и протянул ему руку.
– Не сказал бы, что он добрый, – сухо прозвучало в ответ. – Где жертва?
– Так… в морге же, – вырвалось у Фетроя.
Сухой взгляд пробежался по нему от макушки до кончиков штиблет, снова поднялся наверх и остановился где-то на уровне переносицы. Тяжелый взгляд, неприятный, из-под которого хотелось незамедлительно ускользнуть.
– Понимаю, что в морге. Проводите меня к ней.
– Разумеется, – комиссар опомнился первым. – Пойдемте, мистер… Как я могу к вам обращаться?
– Это совершенно необязательно.
– Но позвольте. Как я могу быть уверенным в том, что вы – это вы?
Некромант раскрыл ладонь, под кожей сверкнула магическая печать Королевской службы безопасности. Знак, который с некоторых пор наносился всем сотрудникам без исключения и давал особые преимущества. Впрочем, не только преимущества: случись кому-то с такой печатью проболтаться о том, что происходит в закрытых стенах здания КСБ, его ждала мгновенная, но достаточно болезненная смерть.
– Убедились? – по-прежнему сухо поинтересовался он. – Теперь ведите.
Из кабинета старшего констебля они вышли втроем, оставив взволнованного секретаря за спиной.
– Пригласите коронера, – бросил комиссар отрывисто, а после обратился к некроманту: – Вот, документы по делу.
Он протянул мужчине папки, но тот покачал головой.
– Позже.
Мужчина был таким же, как его голос: высоким и худым, как высушенный солнцем бамбук. Тем не менее под его уверенными шагами стонал старенький настил коридора, а ступеньки, уводящие вниз, разразились жалобным хрустом. Фетрой украдкой взглянул на комиссара, но тот оставался невозмутим. Перехватив папки так, чтобы не выскользнул ни один лист, он спускался следом за некромантом. Настенные артефакты – слишком дорогое удовольствие для полиции, поэтому здесь по-прежнему горели газовые светильники.
Под землей было очень холодно, не говоря уже о том, каково было в морге, среди стальных стен, укутанных магией охлаждения. Комиссар недавно выбил средства на эту роскошь: со скрипом, но чиновники подписали разрешение и выдали из бюджета необходимую для установки артефактов сумму.
Коронер вошел следом за ними: запыхавшийся, на ходу натягивающий халат, с измазанным джемом уголками губ. Честно говоря, старший констебль не представлял, как этот человек вообще может есть.
– Беттина Гилберт, – сообщил он, взявшись за ручку ящика, где лежала погибшая, – смерть от удушья после укуса змеи…
Некромант отодвинул его бесцеремонно: так же, как в свое время – секретаря.
– Выйдите все, – сказал он, и достал из кармана небольшую пробирку, окутанную серебристым мерцанием.
– Но я должен присутствовать… – начал было коронер.
– Выйдите. Все.
Взгляд некроманта, только что напоминавший сухой вереск, потемнел. Причем старший констебль не был уверен, что не буквально: радужку заполнял черный цвет, растекавшийся не то от зрачков, не то Всевидящий знает от чего еще.
– Когда закончу, поднимусь в ваш кабинет.
Последнее относилось к комиссару, и тот поспешно кивнул, указав коронеру и Фетрою за дверь.
– Откуда только такие берутся, – проворчал коронер, пухлый невысокий человечек, – они же давно повывелись все.
Что правда то правда, некромантов в мире остались единицы.
– В Королевской службе безопасности найдется все, – заметил Лайдгэн.
И то правда. Новейшие секретные разработки, зелья и артефакты самого разного действия: все, что считалось невозможным, невероятным, поразительным, можно было найти именно в стенах здания, расположенного в центре Лигенбурга, на возвышении, над протекающей под ним Бельтой. Считалось, что выходов здесь гораздо больше чем входов, слухи о нем ходили самые разные, а как оно на самом деле, знали только те, кто там работал.
– Поднимайтесь, Брик, – скомандовал комиссар коронеру и, когда шаги на лестнице затихли, повернулся к старшему констеблю. – А вы возвращайтесь.
– Но как же…
– Подозреваю, вы что-то обронили: там, в конце коридора, – заметил комиссар, и, ни слова не говоря, направился наверх.
Фетрой посмотрел ему вслед и на негнущихся ногах направился обратно, мимо дверей архивов, склада улик, к двери, за которой остался некромант. Сам процесс возвращения покойной казался ему диким, неправильным, противоестественным, поэтому когда мужчина попросил их выйти, констебль вздохнул с облегчением. Сейчас же каждый шаг отсчитывал глухой удар сердца, а дыхание казалось оглушающе громким.
Мысленно ругая себя за слабость, он тем не менее старался ступать едва слышно. Показалось, или в самом деле стало еще холоднее? Что творилось за дверью, он не видел, но по спине заструился противный липкий пот. Особенно в минуту, когда выдох сорвался облачком пара. Приложив ухо к двери, констебль замер, слушая тишину, в которую сначала ворвалось какое-то звяканье. Затем – шорох.
А потом голос, от которого волосы на затылке встали дыбом. Не голос некроманта, звучавший по-прежнему сухо:
– Что с тобой произошло?
Нет, другой, голос девушки. Слабый, тихий, доносящийся словно с того света.
– Змея… должна… умереть…
Констебль сжал руки так, что ногти впились в ладони.
– Змея… должна… умереть… – Голос становился все громче, громче и громче, мертвая девушка говорила все быстрее, слова сливались воедино и превращались в какой-то потусторонний речитатив. – Змеядолжнаумереть, змеядолжнаумереть, змея… должна… умереть!
Последнее она выкрикнула, и Фетрой отпрянул от двери. Пожалуй, так он не бегал даже в детстве, когда за ним погналась собака размером с теленка. Он бежал, а в ушах до сих пор звучал этот голос, и, казалось, теперь он будет звучать вечно. Полицейский взлетел на этаж, пробежал по коридорам, столкнувшись с кем-то, даже не заметил с кем, на ходу бормоча извинения. В кабинет комиссара влетел, задыхаясь, чтобы доложиться, но секретарь продержал его в приемной минут двадцать. Оказывается, за время их отсутствия по какому-то важному поводу приехали из градоуправления.
Чиновника, как и полагается, провожали с расшаркиваниями, но стоило констеблю зайти в кабинет и опуститься в кресло, как дверь тут же распахнулась снова.
– Передайте мне все документы и улики по делу, – прозвучало сухое за спиной. – Теперь этим будет заниматься Королевская служба безопасности.
Часть 1. Ученица
Глава 1
Я смотрела на Ирвина, не в силах поверить своим глазам.
Он был моим сводным братом. Был моим лучшим другом. Мужчиной, который был мне безумно дорог…
Был?
Печать, поставленная на воспоминания, дрогнула и пошла трещинами, я подавила желание обхватить себя руками. Лишь бы не чувствовать. Не думать. Не вспоминать. Знал ли он о том, что собирается сделать леди Ребекка и его отец? Вряд ли. Не знал, не задумывался, ему было все равно, что со мной станет. Наверное, это правильно: с той минуты, как Ирвин спустился по лестнице после моей лжи, я уже не думала, что мы встретимся вновь. Так легче и проще, так спокойнее, так и должно быть.
Взгляд его скользил по мне: по обнаженным плечам, по декольте. Крылья носа чуть дрогнули, и на миг мне захотелось прикрыться. Накинуть на плечи шаль, скрывая роскошь платья и глубокий вырез, несомненно, слишком глубокий. Как раз в эту минуту он взглянул мне за спину – туда, где лежал небольшой чемоданчик с моими вещами, две шляпные коробки, сумка с красками и кистями и разобранный мольберт.
– Нам нужно поговорить, Шарлотта.
Дурацкая фраза. Дурацкая, особенно из уст того, кого не было рядом, когда я сходила с ума после оскорбительной статьи и тряслась в карете в полубессознательном состоянии. Это было неправильно: обвинять в этом его (сама же его оттолкнула!), но остановиться я не могла. Обида разъедала сердце, растекалась в крови ядом, обжигающим сильнее, чем узор на запястье в тот день, когда должно было состояться наше свидание.
Он шагнул ко мне, но я покачала головой.
– Я опаздываю в театр, Ирвин.
По его лицу словно судорога прошла.
– С ним?
– Возможно, – пожала плечами и направилась к двери.
Сама не знаю, зачем. Сюин все равно встречает экипаж, а еще мне надо взять шаль.
Ирвин перехватил меня за руку: так неожиданно и резко, что я вскрикнула. Оказавшись лицом к лицу с ним, так близко и в то же время так далеко. Смотреть ему в глаза было просто невыносимо. Невыносимо было знать, что все это время он разгуливал по городу, общался с полковыми друзьями, но не нашел даже минутки, чтобы поинтересоваться мной.
Я вырвалась и отступила на несколько шагов.
– Тебе лучше уйти.
– Я не уйду, пока мы не поговорим. – Ирвин преградил мне путь. – И к нему тебя не отпущу тоже.
– Вот как? – я вскинула брови.
– Именно так. Этот мужчина опасен.
С трудом сдержала рвущийся с губ смешок.
– Всевидящий, Ирвин! Этот мужчина меня спас!
– Что значит – спас? От чего?
В глазах его мелькнуло изумление, но я уже шагнула к двери и распахнула ее.
– Ты не понимаешь… – произнес он.
«Не понимаю! – хотелось закричать мне. – Я действительно не понимаю, Ирвин! Не понимаю, что ты здесь делаешь именно сейчас. Спустя два дня после того, как я чуть не умерла по дороге в Фартон! После того, как твой отец решил увезти меня из города, потому что я могла навредить его репутации одним своим существованием! После того, как меня чуть не убила долговая метка!»
– Чего? – я спокойно встретила его взгляд. – Того, что тебе срочно понадобилось со мной поговорить? Вполне. Но я не хочу.
Не ожидала, что эти слова вырвутся так легко. Не ожидала, что даже больно не будет, разве что чуть.
– Он наслаждается тем, что причиняет женщинам боль.
Я замерла, вцепившись в металлическую ручку, холод которой вползал мне в ладонь и растекался по телу. Замерла, чтобы медленно обернуться: Ирвин больше не пытался приблизиться, просто смотрел мне в глаза.
– Все эти дни меня не было в городе, потому что я ездил в Вэлею. В Ольвиже есть закрытый клуб для особых развлечений. Туда приходят те, кто любит причинять боль или ее испытывать.
Столица Вэлеи, Ольвиж, всегда славилась самыми разными развлечениями. Кабаре, публичные дома, зачастую два в одном, игорные дома. Нравы там изначально свободнее наших, но о таком… о том, что мне говорил Ирвин, я никогда не слышала. Разве что вспомнились слова Эрика про дом удовольствий: в тот вечер, когда он пришел за мной к Вудворду. Там прозвучало что-то о наручниках и исхлестанной заднице, но видимо, память вымарала это из моих воспоминаний за ненадобностью. До сегодняшнего дня.
– Официально он принадлежит женщине по имени Камилла де Кри, но Пауль Орман – один из завсегдатаев этого клуба, больше того, это заведение существует за его счет. С этой женщиной он состоит в постоянных отношениях, она живет в его доме вместе с маленькой дочерью.
Единственная опора, дверная ручка, по-прежнему обжигала ладонь, но держаться мне больше было не за что. Ирвин шагнул ко мне, шагнул вплотную, не позволяя мне отступить.
– Я совершил ошибку, Шарлотта. – Он заключил мое лицо в ладони. – Ужасную ошибку, когда ушел и оставил тебя рядом с ним, но теперь все будет иначе.
Опомниться не успела, пальцы Ирвина скользнули по моей щеке, а потом коснулись запястья.
– Я предлагаю тебе свое имя и свою защиту. После нашей помолвки Орман больше не посмеет к тебе приблизиться.
Что?!
– Ты предлагаешь мне стать твоей женой?
– Не сразу, разумеется. Я буду за тобой ухаживать и сделаю тебе предложение по всем правилам высшего света.
Я смотрела на него, не в силах поверить в услышанное. Наверное, случись такое еще неделю назад, я была бы без ума от счастья. Что изменилось теперь? Как минимум осознание того, что мы с ним совсем не знакомы. Мы не виделись шесть лет, в моей памяти все еще живет образ молодого человека, который вступил в ряды королевской армии и уехал в Рихаттию, а я… кто я для него? Девочка-подросток, которая страстно мечтает писать картины?
– Я не могу выйти за тебя замуж.
Ирвин нахмурился.
– Почему?
– Потому что мы не знаем друг друга.
– Не знаем? Шарлотта, я знаю тебя достаточно…
– Правда? – я сложила руки на груди. – И что же ты обо мне знаешь? Кроме того, сколько мне лет.
По традициям Энгерии будущим супругам было вовсе необязательно знать друг друга, зачастую вопрос о браке решался между родителями, особенно у аристократов. Будущие муж и жена едва ли танцевали вместе несколько танцев и перебрасывались парой слов в присутствии дуэньи или старшей (обязательно замужней!) родственницы.
Наверное, для Ирвина такое в порядке вещей, наверное, когда-то было и для меня.
До той ночи, которая все изменила. Я не собираюсь выходить замуж, как леди Ребекка – за того, кого видела несколько раз. Пусть даже за того, кому когда-то верила всем сердцем. Леди Ребекке я тоже верила.
– Мне не обязательно знать о тебе все, Шарлотта. Для этого у нас с тобой будет вся жизнь. Конечно, я не могу обещать, что мы будем жить на одном месте: по долгу службы меня могут направить в Рихаттию или Вэлею, или куда-нибудь еще. Но я сделаю все, чтобы ты была счастлива и ни в чем не нуждалась. Твоя репутация будет полностью восстановлена. У меня достаточно связей, чтобы о случившемся с той ужасной картиной просто-напросто забыли.
«С той ужасной картиной».
Он знал.
От этого почему-то стало еще больнее, гораздо больнее, чем если бы он просто мной не интересовался, ничего не слышал о той статье, почти разрушившей мою жизнь. Наверное, с этим я бы могла справиться, как справилась с поступком леди Ребекки, временно затолкав его поглубже на чердак воспоминаний и заколотив дверь. С этим, но не с таким. Он уехал в Вэлею, зная, что со мной происходит. Уехал, чтобы – что?
Чтобы узнать и рассказать мне о... специфических пристрастиях Эрика?
О том, что у него есть любовница, которая живет в его доме.
– Я не выйду за тебя.
– Ты что, не слышала, что я только что сказал? Он любит причинять женщинам боль, Шарлотта. Он из тех, кто получает удовольствие, наслаждаясь их болью во время близости. Ты хочешь стать одной из них?
Он развернул мою руку, потянул рукав наверх и замер. Непонимающе взглянул на меня: глаза его затягивало льдом, как озера зимой. Вот только почему-то в памяти сейчас стояла пронзительно-чистая, словно заполненная растаявшим небом река. Островок лета среди заснеженных берегов, и поцелуй, удивительно теплый, ударил в сердце навылет.
«С этой женщиной он состоит в постоянных отношениях, она живет в его доме вместе с маленькой дочерью».
Мне казалось, еще чуть-чуть, и я закричу.
– Уходи, Ирвин, – прошептала я, чувствуя, как все внутри переворачивается. – Уходи немедленно.
Отняла руку и указала ему на дверь.
– Меня не волнует, где ты был, и что ты узнал. Я не хочу больше слышать от тебя ни слова, – сказала жестко. – Мне пора. И тебе тоже.
Он больше не пытался меня коснуться, смотрел так, словно хотел что-то сказать, но не знал, что. Не знала и я, в голове набатом стучали его слова, отдаваясь глухими ударами сердца.
– Что с тобой стало, Шарлотта? – произнес он, наконец. – Что стало с девочкой, которую я знал?!
– Она повзрослела.
Я не представляла, что мой голос может звучать так холодно. Очевидно, не представлял и он, потому что взгляд его сверкнул яростью.
– Если опомнишься… – Он достал конверт и бросил на стол. – Здесь есть карточка с моим адресом.
Ирвин вышел за дверь, а я прислонилась к стене.
Меня не просто трясло, меня колотило.
Правда ли то, что он сказал?
Вспомнился жесткий взгляд Ормана, в котором клубилась ночь. Жесткий и страшный, проникающий в самую душу. Наверное, мне бы хотелось его забыть, но я не могла. В тот вечер, когда просила его отпустить меня, чтобы поговорить с герцогиней.
Сталь, оплетенная сетями тьмы.
С какой стати это вообще должно меня волновать? Его личная жизнь ни коим образом меня не касается, ра́вно как и его… увлечения.
Нет, Шарлотта, очень даже касается.
Касается куда больше, чем ты можешь себе представить.
Веревки на теле сейчас ощущались так, словно я была стянута ими под платьем.
«Мне хочется делать с тобой ужасные вещи, Шарлотта, – голос Ормана звучал так отчетливо, как если бы он находился рядом со мной, в мансарде. – И приятные. Безумно приятные».
Всевидящий!
Разве это может быть приятным?! Разве может быть приятной боль? Как вообще можно причинять боль тому, кого любишь?
Приложив ладони к пылающим щекам, пыталась унять бешено бьющееся сердце. Да, Шарлотта, куда-то не туда тебя понесло. Совсем не туда, особенно учитывая последнее. О какой вообще любви может идти речь? В дома развлечений ходят не за любовью, а за запретными удовольствиями, за тем, что нельзя позволить себе с нормальными людьми, с собственной женой или мужем.
Любит ли он женщину, которая живет с ним в Вэлее? А маленькая девочка… что, если это его дочь?!
Прежде чем фантазия завела меня в совсем непроходимые дебри, дверь распахнулась, и в мансарду впорхнула Сюин. На руках у нее лежала без преувеличения роскошная накидка с капюшоном, отороченным мехом. Плотная темно-зеленая ткань переливалась даже в неярком свете лампы, и при мысли о ее стоимости мне захотелось глупо хихикнуть.
Действительно, его увлечения тебя ни коим образом не касаются, Шарлотта.
Он просто ухаживает за своей… ученицей.
Я закусила губу, а Сюин изменилась в лице. Видимо, с моим лицом тоже было что-то не так, потому что иньфаянка мигом отложила накидку и подбежала ко мне.
– Все в порядке, мисс Шарлотта? Вы побледнели.
Хорошо, что не позеленела. В тон платью.
– Да, – выдохнула через силу.
Дыши, Шарлотта. Дыши.
Ровно. Вот так.
– Вам принести воды?
– Нет, спасибо.
Иньфаянка внимательно посмотрела на меня.
– Тогда позвольте вам помочь. Экипаж уже ждет.
Экипаж.
«Лацианские страсти».
Встреча с Орманом.
Ох-х-х-х…
Шагнула ближе к зеркалу, позволяя Сюин расправить и подать мне накидку. Она села как влитая, мягко обтекая платье. Вечерний выход, в общем-то, сам по себе предполагал высокие перчатки, но к такому фасону платья они не шли. Только сейчас я увидела муфточку, которую не заметила из-за меховой оторочки. Но… в театр без перчаток?
Осознание этого накрыло как-то совсем не вовремя.
Всевидящий, я собираюсь в театр, в наряде, который мне прислал Орман. Одна, без сопровождения, что само по себе неприлично, зная, на что способен этот мужчина, и о чем я вообще думаю?!
О перчатках!
– Чудесно выглядите, мисс Шарлотта, – иньфаянка улыбнулась.
– Спасибо, Сюин.
– Я провожу вас в театр, а потом вернусь, чтобы перевезти ваши вещи. И эту красавицу, конечно, тоже. – Сюин взглянула на мисс Дженни, устроившуюся поверх шляпных коробок.
Позорное желание запереться в мансарде и для верности пододвинуть под дверь стул, стол и тахту я тут же отмела. Учитывая способности Ормана, его это не остановит. Учитывая, что он ожидает меня увидеть, лучше пусть будет добрый Орман в театре, чем злой здесь. Не считая того, что я подписала с ним договор на бессрочное обучение магии, поэтому начиная с понедельника мы будем видеться с ним каждый вечер.
Тогда как в Вэлее его ждет другая.
Возможно, не только она, но и ее дочь. Их. Постоянными любовницами не становятся на ровном месте. А как ими становятся? Я ровным счетом ничего не знаю о любовницах, в моем мире тема внебрачных связей всегда была запретной.
Мысль об этом посетила меня уже в ту минуту, когда мы с Сюин спускались по лестнице. Сердце колотилось все сильнее, с каждой ступенькой, с каждый шагом, приближавшим меня к экипажу, а значит, и к нему тоже.
Кучер подал мне руку, чтобы помочь подняться на подножку, затем то же самое проделал с Сюин. Захлопнул дверцу и вскочил на козлы, карета дернулась и покатилась по улицам Лигенбурга, отстукивая в такт цокоту копыт. Иньфаянка улыбнулась, и я улыбнулась в ответ, хотя мои мысли в эту минуту были далеки от улыбок. Я напоминала себе струну, которое одно неосторожное движение может порвать. Руки так и тянулись к туго накрученным локонам, поэтому я не стала вынимать их из муфты.
«Жало иглы или ожог плети…»
Зажмурилась, как если бы это могло меня спасти от непрошенных мыслей. Представить в руке Ормана плеть было ну очень легко, особенно после того, как в памяти отпечаталось прикосновение бамбукового стебля к обнаженной коже ягодиц.
– Мисс Шарлотта, о чем вы думаете? – Голос Сюин разорвал тишину, и к счастью.
Потому что я уже была готова, подхватив юбки, сигануть из кареты и бежать в ночь.
«Обо всяких непотребствах».
– О спектакле.
Орман не ударил меня тогда, в ванной, но если бы ударил, я не сомневаюсь, что это дико больно. Даже первый удар, не говоря уже о втором, третьем или тридцать шестом, как он мне тогда обещал. Кто вообще может получать от такого удовольствие? Ну если предположить, что тот, кто бьет, может наслаждаться криками, стонами и… бр-р-р… красными полосами на коже, то как может этим наслаждаться тот, кого бьют? Или та…
Зачем она позволяет делать это с собой?!
– О, думаю вам понравится, – Сюин улыбнулась.
Я чуть не свалилась с сиденья, но вовремя вспомнила, что мы заговорили о спектакле.
– Вы его видели? – Разговор о «Лацианских страстях» – это совершенно точно то, что мне сейчас нужно, чтобы забыть обо всем.
– Нет, но очень много о нем слышала. Это маэлонская труппа, которая гастролирует по миру с прошлого года, в Лигенбурге будет всего три показа. – Она потрясающе разговаривала на нашем языке, без малейшей неловкости или подбора слов, с легкой ноткой акцента. – Первый состоится сегодня, второй в следующую пятницу, а третий через две недели. На входе всем выдают маски…
– Маски?
– Да, – девушка кивнула. – Конечно, вы сами можете выбрать, надевать ее или нет, но большинство зрителей предпочитают их надевать.
– Почему? – спросила я, уже предчувствуя, что ответ мне может не понравиться.
– Во-первых, это отсылка к Маэлонии, родине маскарада. А во-вторых, спектакль весьма провокационный, поэтому не все аристократы хотят, чтобы их лица видели остальные.
Весьма провокационный.
Ну разумеется. Не думала же я, что Орман пригласит меня посмотреть комедию?
Желание выскочить из кареты на полном ходу только что стало еще ярче. Я представила, как бегу в ночь в развевающейся накидке, в роскошном платье и с вечерней прической, отмахиваясь от пытающих остановить меня прохожих муфточкой. А потом раскрывается портал, из него выходит Орман и тащит меня в свой особняк в Дэрнсе, как недавно, спеленав магией.
«За одно это тебя стоило бы выпороть».
Мамочки.
Я хихикнула и тут же зажала рот ладонью.
– Мисс Шарлотта, с вами точно все в порядке? – Взгляд Сюин стал сосредоточенным.
– Да, я просто очень волнуюсь перед… выходом.
Всевидящий, что мне делать?
Я была близка к истерике, поэтому уставилась в окно. Не хватало еще, чтобы иньфаянка приняла меня за припадочную. За стеклом проплывал вечерний город, укутанный в согревающий свет фонарей, дома жались друг к другу, словно пытаясь согреться.
Королевский театр, переливающийся огнями, был прекрасен. Мне не доводилось здесь бывать: билеты сюда стоили очень и очень дорого, даже на самый верхний балкон. Поэтому сейчас я смотрела на широкие ступеньки, ведущие к зданию. На каменные завитки в арках первого этажа, на двойные колонны на втором, между которыми располагались высокие окна. Эту красоту венчал купол, украшенный короной, а перед зданием театра на постаменте возвышалась статуя короля Витейра, который принес нашей стране свободу и независимость.
Экипажи подъезжали один за другим, я даже заметила несколько мобилей. Негромко хлопали дверцы, шаги, голоса и шорохи вечерних платьев сливались в шум радостного предвкушения вечера. Если бы не встреча с Ирвином и не его слова, которые засели в сознании, мешая наслаждаться происходящим, сейчас я бы радовалась тоже.
И ни о чем не подозревала.
Когда подошла очередь нашей кареты, кучер открыл дверцу и подал мне руку. Спустившись на подножку, а затем и на землю, я на миг испытала странное чувство. Сердце забилось сильнее, особенно когда мимо прошла пара: мужчина в дорогом пальто с бакенбардами и его спутница, наградившая меня придирчивым взглядом. Женщина вздернула подбородок и отвернулась, а я вдруг осознала, что никогда раньше на меня не смотрели так.
С потаенной завистью.
Да и на что было смотреть, в общем-то…
– Хорошего вечера, мисс Шарлотта, – мелодичный голос Сюин заставил обернуться. – Буду ждать вас домой.
Домой?
Это прозвучало как то-то слишком уютно, но ответить я не успела: кучер уже вскочил на козлы, и карета отъехала, уступая место следующему экипажу. К ступенькам повернуться тоже не успела, потому что в глубине, за распахнутой дверцей, мелькнуло лицо графа Вудворда. Он первым шагнул на улицу, держа руку на перевязи под пальто. Здоровую подал жене, которая выплыла следом за ним с крайне недовольным выражением лица, за ней последовал Ричард.
– Какая же мерзкая сегодня погода! Я вся продрогла. – Лина вышла последней, зябко кутаясь в роскошную накидку. – Надеюсь, эти маэлонские актеришки не заставят нас скучать…
Она увидела меня первой.
Мазнула недовольным взглядом по моему лицу, отвела глаза…
Наверное, если бы я не вросла в землю, если бы подхватила юбки и быстро поднялась по ступенькам, Лина бы меня не узнала. Но я не отвернулась, и она медленно, удивительно медленно, снова повернулась ко мне, а за ней – граф, его жена и Ричард.
