Текст книги "Афиканский роман"

Автор книги: Марина Соколова

"Ну, как вам понравился товарищ Петросян?" – с ядовитой миной поинтересовался Иван Иваныч, когда они с Ларисой почувствовали себя в безопасности. "Человек – как человек", – вынесла вердикт объективная переводчица. "Вы не знаете, – брызнул слюной преподаватель. – Он тут письмецо неосторожное написал в Москву. Думаю, последуют надлежащие оргвыводы". "А вы откуда знаете?" – хотела спросить Лариса, но вместо этого убежала от гнусного стукача в своё испытанное убежище.

"Что – то давненько мне ничего не снилось", – засыпая, подумала девушка – и, конечно, накаркала, как ворона. На этот раз ей приснился Кремлёвский Дворец Съездов, битком набитый разнокалиберным народом. На большой сцене за длинным столом, покрытым красной скатертью, сидела одинокая Лариса и без остановки вздрагивала от всеобщего порицания, бившего по девушке прямой наводкой. На сцену вышел монументальный Илья Борисович и предложил народу изгнать провинившуюся гражданку отовсюду, откуда только можно изгнать живого человека. Зал устроил народному судье несмолкаемую овацию. "Я не виновата, он сам пришёл", – как в кино, извинялась аморальная гражданка, но её жалкие слова тонули в океане праведного гнева.

"Пора вставать, хотя ты и виновата", – перекричал толпу законопослушный будильник, выполняя свой гражданский долг. Лариса не осмелилась ослушаться и разлепила склеившиеся веки – всё – таки наяву было поспокойнее, чем во сне. Тишину нарушал только распоясавшийся будильник. Девушка кулачком привела его в норму и обыденно приступила к заученной, как дважды два, утренней процедуре. Однако подогнать рабочий процесс в Прокрустово ложе переводчице удалось далеко не сразу. В самом начале сумбурный ритм задал шеф миссии, который сучил ногами на месте куда – то испарившегося преподавателя. Находясь под впечатлением сна и предыдущего визита неуравновешенного шефа, Лариса усердно держала вынужденную дистанцию. Илья Борисович, закусив удила, пошёл в наступление. "Как вёл себя после собрания ваш любимый наставник?!" – взревел отнюдь не монументальный мужчина. Лариса сочла разумным проигнорировать выпад шефа. "А где Иван Иваныч?" – вопросом на вопрос ответила переводчица. "Я их всех услал… куда подальше… – продолжал реветь Илья Борисович. – Вы что – не понимаете? Какую подлость вы с ним приготовили?" "Он ведь молчал на собрании", – сохраняя дистанцию, припомнила девушка. "А почему он, собственно, должен говорить? Ваш Иван Иваныч не говорит, он – пишет". "А если я вам ничего не скажу?" – откуда ни возьмись в переводчицу вселился сатана. "Скажете как миленькая! – зарычал начальник. – Вам же нужно закончить институт? А я, между прочим, тоже сочиняю!" Лариса вспомнила вещий сон – и её обуяло двойственное чувство. С одной стороны девушку обуревал низменный страх, а с другой стороны на него наступало непобедимое самоуважение. "Я ничего не боюсь", – пошла напролом мужественная девушка. "Да ну? – оскалилось ничтожество. – Откуда это ты такая взялась? Как будто живём в одном государстве. А я вот боюсь – представьте себе. Я всю жизнь ждал этой заграничной командировки. Нет, вру: не ждал, я на неё работал. На кой чёрт я торчу в этом богом забытом профтехобразовании? Я хочу машину, я хочу квартиру. А вы? Вы уже всего добились?" "Пока не всего, – Лариса инстинктивно увеличила дистанцию. – Но я не собираюсь унижаться. В Алжир я приехала, потому что меня рекомендовал мой замечательный институт. И ничего вы мне не сделаете. У вас ничего не выйдет".

"Мы уже можем войти?" – проник в аудиторию придушенный голос Иван Иваныча. "Да, входите", – милостиво разрешил шеф миссии. Дверь приоткрылась – и в образовавшийся проём пробрались преподаватель, мастер и два практиканта. "Сава, месье?"[102]102
  Как дела, господа? (Ça va, Messieurs?)


[Закрыть] – подладился Илья Борисович. Это птичье слово с орфографической ошибкой производило во франкоговорящем Алжире неотразимый эффект. Кабилы, а вслед за ними – и русские полезли к шефу с приветственными возгласами. «Я вижу, у вас был содержательный разговор», – нарушил идиллию прозорливый Иван Иваныч. «Да… – придумывал на ходу Илья Борисович. – Обсуждали предстоящие уроки французского языка». «Какие ещё уроки?» – сбычился устрашающий преподаватель. «Все наёмные работники, – подчеркнул „наёмных работников“ осмелевший шеф, – обязаны изучать французский язык. А?» – остолбенела переводчица. «Мне не нужен французский язык, я и так общаюсь с кабилами», – воспротивился Иван Иваныч. «Это несерьёзный разговор, – стоял на своём шеф миссии. – Никто вас не обязывает знать язык на профессиональном уровне. Но мы не можем беспокоить переводчиц по пустякам. Лариса Николаевна даст нам французский в том объёме, который понадобится в той или иной ситуации. Я настоятельно советую всем явиться на занятия. Они, кстати, начнутся сегодня ровно в шесть в в а ш е й гостиной, уважаемый Иван Иваныч… я думаю, так будет лучше для в а ш е й переводчицы». Последнюю фразу задыхающийся шеф договаривал на пути к свежему воздуху и осенней прохладе. "Какая муха его укусила? – всполошился Иван Иваныч. – Вы о чём тут беседовали?

Случайно не обо мне?" "Вы отдаёте себе отчёт в том, что говорите в присутствии мастера и иностранцев?" – "с чувством, с толком, с расстановкой" произнесла Лариса. "Шут с ними, – пренебрёг этикетом Иван Иваныч. – Андрей ничего никому не скажет, а практиканты ни бельмеса не понимают. Так о чём вы тут без меня гутарили?"

"Я не доносчица, – съехидничала девушка. – Я не стучу и оперу не пишу".

Серые глаза преподавателя начали постепенно вылезать из орбит. Вероятно, Иван Иваныч остался бы без глаз, но, к счастью, трагедию предотвратил Андрей Владимирович: "Да бросьте вы! И что пристали к девчонке? Лучше пойдём поработаем в мастерской. А то без вас дело не ладится. И мусью с собой прихватим. Пусть поучатся". "Она дождётся, она у меня дождётся. Я ей в её институт напишу. Она у меня институт не закончит", – прошамкал ошарашенный мужчина и заковылял вслед за мастером и Смаилом. Последним Ларису покинул Морис, как капитан – тонущий корабль. Закрывая за собой дверь, он мучительно вздохнул, охватил девушку тоскующим взглядом и… надолго исчез из её жизни.

Между тем Лариса тонуть не собиралась, а собиралась произвести на учащихся наилучшее впечатление. Она с головой ушла в подготовку учебного материала – и застряла на работе, пожертвовав прогулкой в горах. Зато её желание реализовалось в полной мере.

На урок пришли все наёмные работники – за исключением Иван Иваныча (переводчицы не в счёт). Мужчины, как на подбор, красовались в шерстяных свитерах. Этой красотой они были обязаны вывезенным из Союза супругам, напавшим на алжирскую шерсть, как на золотую жилу. Даже заросший собственной шерстью Пётр Фомич, смахивавший на быка – производителя, не ударил в грязь лицом. Ему очень шёл и даже придавал интеллигентный вид голубой полувер, связанный сострадательной Фатимой. Расторопная соседка по квартире вполне заменила жёнушку Агафью, оставленную на родине по причине непомерной жадности. "Смотрите – ка, Иван Иваныч прогуливает", – выдал коллегу простецкий мужчина. Вопреки ожиданию шеф к неявке преподавателя отнёсся с пониманием. "Иван Иваныч – взрослый человек, и, надо полагать, у него для отсутствия есть убедительные доводы", – ледяным тоном сказал Илья Борисович. Не встретив возражений, он открыл урок французского языка. Всё шло как по маслу: Лариса блистала эрудицией, а учащиеся учились изо всех сил. По ходу дела прояснилось, что шеф миссии предрасположен к языку и знания схватывает буквально на лету; остальные же, несмотря на потуги, не могут сдвинуться с мёртвой точки. "Я думаю, Илья Борисович, что нам не надо учить французский язык, – почесал в затылке автомобильный мастер Ибрагим. – У вас хорошо получается – вы и учите. Кто бы мог подумать, что этот язык – такой тяжёлый!" "Я не собираюсь никого принуждать", – выразил согласие шеф миссии. Таким образом раздосадованной Ларисе пришлось ограничиться одним подопечным – в лице Ильи Борисовича.

Получив домашнее задание, шеф, в сопровождении несостоявшихся учеников, покинул классное помещение; зато на его место тут же заступил понурый Иван Иваныч. "Я вам наговорил с три короба, – потупил взор проштрафившийся мужчина. – В жизни всякое бывает. Нам с вами сам бог велел дружить". "Против кого?" – в упор спросила переводчица. Преподаватель впал в панику, но ненадолго. "Вы ещё очень молоды и не знаете жизни, – трогательно сказал Иван Иваныч. – За своё место под солнцем нужно бороться. Так давайте бороться вместе". "Я не хочу бороться", – прерывисто задышала потухшая девушка. Иван Иваныч заподозрил неладное и в пожарном порядке отскочил вместе со стулом. Однако сомнительная сексуальность предусмотрительного мужчины тут была ни при чём. У Ларисы заколотилось сердце, и отнялись ноги. "Надо бы прилечь", – скорчилась невезучая девушка – и не смогла пошевельнуться. "Зоя!" – позвал на помощь Иван Иваныч. Повторять два раза не было необходимости. Видоизменённая женщина чуть ли не на себе доволокла Ларису до кровати и вставила ей под мышку согретый в ладонях градусник. Доползя до отметки «39», ртуть нехотя остановилась. Зоя Львовна посмотрела на градусник, беззвучно вскрикнула и принялась обихоживать больную. "Ох, уж эти кафельные полы! – приговаривала сиделка. – Даже в Африке лето кончается. А за летом следует зима".

Проглотив таблетку, Лариса почувствовала некоторое облегчение – и забылась в болезненных мечтах.

13

Оправившись от болезнетворного ничегонеделания, Лариса возложила большие надежды на начало учебного года. Иван Иваныч не погрешил против истины: учащиеся телевизионной секции были самыми взрослыми. Младшему исполнилось девятнадцать лет – и звали его Нуридин, а старший Язид разменял четвёртый десяток. Среди стажёров было много красивых молодых людей – правда, их мужские достоинства Ларису никак не затронули. Её привлекали общечеловеческие качества, но они – увы! – оставляли желать лучшего. Благотворительность преподавателя, бесплатно чинившего радио и телеаппаратуру, вызывала у учеников безграничное презрение, которое они не собирались ни от кого скрывать, в том числе – от самого Иван Иваныча. Пренебрежительное отношение учащихся выводило переводчицу из состояния равновесия. Она препиралась со злобными стажёрами – и усматривала непонимание на лице преподавателя. «Почему вы с ними конфликтуете?» – переживал Иван Иваныч. «Не конфликтую, а воспитываю, – втолковывала Лариса. – Они же смеются над вами. Как вы можете такое выносить?» «Вам показалось, девочка, – вразумлял переводчицу незлобивый преподаватель. – Равняйтесь на меня. Терпение и ещё раз – терпение. Пусть покуражатся – они же несмышлёныши. Осталось потерпеть совсем немного. В следующем году они нас здесь не увидят. Спросят: „А где Иван Иваныч с Ларисой?“ А им ответят: „Их перевели в столицу“. Вот тогда они поймут, что потеряли». «Я не собираюсь терпеть! – разбушевалась переводчица. – Я не допущу такого обращения». «А ведь допускала, – вспомнил вредный мужчина. – Ещё как допускала – и ничего, не растаяла». «Как у вас язык повернулся!» – разъярилась гордая девушка. «А ты как думала?! – раскипятился Иван Иваныч. – Я здесь карьеру делаю, а ты что? Ты мне мешаешь, детка. Смири свою гордыню… или мне придётся тебя усмирять». Девушка пыжилась что – нибудь возразить, но не нашла ни одного подходящего слова. Так и не смогла произнести ни звука, лишь тряхнула ржаной гривой, хлопнула дверью – и опять подорвала отношения с вредоносным преподавателем.

Что касается мастера, то с ним поругаться не удалось бы никому – даже взрывной переводчице. Андрей – слава богу! – успел доработать свою мастерскую – аккурат к приходу стажёров.

"Они говорят, что вы одеваетесь, как охламон", – приблизительно перевела переводчица мнение кабильских учащихся о русском мастере. "Не берите в голову, Ларисочка, – добродушно отозвался Андрей Владимирович. – Они мне тоже не очень нравятся. Но всё это – сущая ерунда. Мы приехали сюда работать – давайте будем работать, а не лясы точить". "Работать, но не пресмыкаться", – надула губки переводчица. "А кто собирается пресмыкаться? Не волнуйтесь вы так – никто не собирается". "Никто не собирается?" – у Ларисы отлегло от сердца. "Ну, конечно, – лицо мастера озарилось радужной улыбкой. – Просто будем со всеми работать, хотя… по правде сказать, я бы оставил одного Нуридина. Хороший парень, не чета другим".

Действительно самый младший стажёр отличался от остальных не только возрастом. Он был самый способный, самый воспитанный, самый трудолюбивый и самый дисциплинированный. Когда все стажёры телевизионной секции били баклуши, он один продолжал возиться с проводами. О странном поведении учащихся мастер доложил шефу миссии, а тот – месье Мула. Надутый, как индюк, алжирский начальник самолично явился в мастерскую. "Qu’est – ce qui vous prend?"[103]103
  Что это с вами?


[Закрыть] – обрушился месье Мула на праздных стажёров. «Nous sommes saturés»,[104]104
  Мы пресыщены


[Закрыть] – один за всех ответил дерзкий Фарид, метивший в неоспоримые лидеры. «Nous ne pouvons pas nous permettre le luxe de nous tourner les pouces»,[105]105
  Мы не можем позволить себе роскошь бездельничать


[Закрыть] – затянул знакомую песню государственный муж. Месье Мула хватило получаса, чтобы убедить Фарида в своей правоте, а тот повлиял на сотоварищей.

По мере того, как рос авторитет лидера, престиж Ларисы неуклонно падал. Заметив, что Фарид возвышается в глазах учащихся за её счёт, переводчица решила положить этому конец. Она не пропускала ни единой враждебной вылазки и, учитывая интеллектуальное превосходство, без труда одерживала одну победу за другой. Сначала Фарид силился затмить однокашников запанибратским обращением с русской переводчицей – и потерпел сокрушительное фиаско. После этого стажёры в первый раз взглянули на Ларису с неподдельным любопытством. Между тем авторитет не оставил переводчицу в покое и подступил к ней с другой стороны. На каждом шагу он стремился уличить девушку в плохом переводе. Этот номер у Фарида тоже не прошёл, так как Лариса даром время не теряла и наторела в своём деле. Как утопающий за соломинку, скомпрометированный стажёр попытался ухватиться за ускользающую возможность. Фарид с помощью друзей задумал забить Ларису техническими вопросами. Разумеется, переводчица могла сослаться на гуманитарное образование, но – она пошла другим путём. Девушка ещё сильнее углубилась в телевизионную науку, которую со временем стала щёлкать, как орешки. Глаза стажёров загорелись безоговорочным признанием, но больше всего блеска сосредоточилось под густыми ресницами Нуридина. На теоретических занятиях он садился напротив переводчицы и не спускал с неё лучистых глаз. Лариса была благодарна славному парню за моральную поддержку – но не более того. Ей по горло хватало воспоминаний о Морисе, тень которого промелькнула за спинами стажёров. Отрешившись от заклятой тени, девушка с головой ушла в изнурительную работу. На лекциях Иван Иваныча она изматывалась, как в горячем цеху. Масла в обжигающий огонь без устали подливал изобретательный преподаватель. Его усилиями обыкновенная работа переводчицы становилась всё более взрывоопасной, невыносимой – и постепенно превратилась в повседневную пытку. Вероятно, Иван Иваныч, видя в необузданной девушке препятствие на пути к открывшейся карьере, вознамерился укротить Ларису, как необъезженную лошадь. На работе он лично помогал Фариду травить переводчицу, а дома натаскал на неё свою бесноватую супругу. И даже ночью кто – то (не трудно догадаться – кто) отрывистым стуком в дверь лишал девушку животворного отдохновения.

Вследствие беспросветной жизни и каторжной работы у Ларисы опустились руки и повисли, как плети, вдоль стройного стана. Глядя на инквизитора красными от недосыпания глазами, девушка наотрез отказалась переводить. По всей видимости, Иван Иваныч только этого и ждал. Забыв про возраст и профессиональную принадлежность, он вприскочку поскакал за шефом миссии. "Excusez – moi",[106]106
  Извините меня


[Закрыть] – извинилась перед стажёрами измотанная переводчица. «Ça va, Mademoiselle»,[107]107
  Всё в порядке, мадмуазель


[Закрыть] – принял извинения неунывающий Фарид. Бессмысленный взгляд девушки скользнул по родным кабильским лицам и остановился на искажённом болью и сочувствием лице Нуридина.

"Что у вас здесь происходит?!" – взвыл ворвавшийся в аудиторию злой, как голодный волк, Илья Борисович. "Ничего особенного", – натужно произнесла Лариса.

"Иван Иваныч сказал, что вы ленитесь и не хотите работать", – продолжал изрыгать шеф миссии.

"Правильно сказал, – не своим голосом подтвердила девушка. – В такой обстановке я отказываюсь переводить".

"Мы все работаем в той обстановке, которая имеется в наличии, – вне себя от гнева изрёк шеф миссии. – Если вам не нравятся э т и условия, ищите более подходящие в другом месте".

"Где?" – всхлипнула Лариса.

"В Москве, например! – взбеленился начальник. – А я вам помогу – со всем моим удовольствием".

"Я хотела бы остаться, – переборола себя переводчица. – Хорошо. Я готова переводить".

"Вот это другой разговор, – Илья Борисович сменил гнев на милость. – Я надеюсь, вы с преподавателем сами во всём разберётесь? Иначе придётся разбираться на другом уровне – причём с обоими".

"Почему с обоими?" – схватился за сердце раздавленный Иван Иваныч.

Его протяжный стон остался без ответа, так как кровожадного шефа простыл кровавый след.

"На чём мы остановились, Ларисочка?" – спросил жалкий на вид преподаватель.

"Мы ещё не начинали", – устало ответила постаревшая девушка.

"Пардон, мусье.[108]108
  Извините, господа (испорченный французский язык)


[Закрыть] Сами видите: дела", – извинился в свою очередь Иван Иваныч.

"Ça va, Monsieur Ivan",[109]109
  Всё в порядке, месье Иван


[Закрыть] – от всего сердца простил подобревший Фарид. Учащиеся с влажными глазами расположились слушать, а девушка с ранними морщинками расположилась переводить.

Слова напрашивались сами собой, и речевой поток тёк плавно и беспрепятственно. Отдавшись воле течения, Лариса передвигалась от стажёра к стажёру – и глаз отдыхал на милых, добрых лицах. Она приблизилась к Нуридину – и ослепла от солнечного затмения его зрачков.

"Qu’est – ce qu’il y a, Monsieur?"[110]110
  Что случилось, месье?


[Закрыть] – дохнула хладом Снежная Королева.

"Je vous en supplie, Mademoiselle",[111]111
  Умоляю, мадмуазель


[Закрыть] – раздался в небесах божественный глас – и на перекрёсток ладони, как белоснежный голубь, опустился мелко исписанный листок бумаги. Прозревшая Лариса, щурясь на солнце, сумела разобрать следующие строки: Chanson pour Larissa[112]112
  Песня для Ларисы


[Закрыть]

 
Dis – moi, dis – moi Larissa[113]113
  Скажи мне, скажи мне, Лариса


[Закрыть]
Dans la chaleur de la nuit[114]114
  В ночном зное


[Закрыть]
Il y a des mots d’amour
Que tu n’as jamais dits
Dis – moi, dis – moi Larissa
L’enfer et le paradis
Se ressemblent si bien
Au bout de la nuit
Dis – moi, dis – moi Larissa
Qu’est – ce que tu fais de tes nuits
Et tu danses Larissa
La musique aujourd’hui
Te fait penser à moi
Quand tu rèves Larissa
Quand tu planes Larissa
Quand je t’aime Larissa
Au bout de la nuit
Dis – moi, dis – moi Larissa
Dans la chaleur de la nuit
Plus rien n’est interdit
Si tu en as envie
Dis – moi, dis – moi Larissa
On peut traverser la nuit
Blottis l’un dans l’autre
Je suis ton Ami
Dis – moi, dis – moi Larissa
Qu’est – ce que tu fais dans la nuit
Et tu danses Larissa
La musique aujourd’hui
Te fait penser à qui
Quand tu rèves Larissa
Quand tu planes Larissa
Quand je t’aime Larissa
Au bout de la nuit
Et je rève Larissa
Et je plane Larissa
Et je t’aime Larissa[115]115
  Есть слова любви, Которые ты никогда не произносила Скажи мне, скажи мне, Лариса Ад и рай Так похожи В конце ночи Скажи мне, скажи мне, Лариса Что ты делаешь из своих ночей И ты танцуешь, Лариса Сегодня музыка Напоминает тебе обо мне Когда ты мечтаешь, Лариса Когда ты паришь, Лариса Когда я люблю тебя, Лариса В конце ночи Скажи мне, скажи мне, Лариса В ночном зное всё позволено Если ты этого хочешь Скажи мне, скажи мне, Лариса Можно пройти сквозь ночь Сжатые один в другом Я-твой Друг Скажи мне, скажи мне, Лариса Что ты делаешь в ночи И ты танцуешь, Лариса Сегодня музыка Тебе о ком напоминает Когда ты мечтаешь, Лариса Когда ты порхаешь, Лариса Когда я люблю тебя, Лариса В конце ночи И я мечтаю, Лариса И я порхаю, Лариса И я люблю тебя, Лариса


[Закрыть]
 

"A quoi bon, Monsieur? Sans aucun prétexte… "[116]116
  С какой стати, месье? Без всякого предлога


[Закрыть] – возмутилась оскорблённая невинность. «А если это любовь?» – нараспев произнёс проснувшийся внутренний голос. «Самым важным из искусств является кино», – жёлчно процитировала Лариса.

Она собралась с силами, чтобы объявить новоявленному Петрарке строгий выговор, но… певец любви куда – то пропал. Только самопроизвольно открылась дверь – и как будто пробежала призрачная тень… "Что это ещё за тень отца Гамлета?" – звонко рассмеялась Лариса – и снова ощутила себя молодой и эффектной. Она хотела выпустить на волю бумажного «голубя», но расхотела и устроила его в своей сумочке со всеми удобствами.

Гуляя в промозглых горах, девушка наизусть декламировала любовное послание, обливаясь слезами над вымыслом и даже над орфографическими ошибками.

"Не слишком ли смело для первого раза?" – меланхолично заметил внутренний голос. "Ты не понимаешь, – развеяла сомнения начитанная девушка. – Африка – не место для платонических чувств. В представлении туземцев любовь равнозначна постели".

Нагулявшись вволю, восставшая из пепла девушка вернулась к родным пенатам, а точнее – к переродившемуся Иван Иванычу. "Поговорим, Ларисочка?" – залебезил двуликий Янус. "Опять?" – безрадостно восприняла переводчица. "Только один вопрос: мы по – прежнему работаем в контакте?" – застыл в ожидании Иван Иваныч. Добившись положительного ответа, преподаватель оттаял и пошёл писать оперу, а Лариса, отделавшись от докучливого мужчины, на ночь глядя перечитала прелестный мадригал.

"Quand je t’aime, Larissa… "[117]117
  Когда я люблю тебя, Лариса


[Закрыть] – блаженствовала девушка.

И приснился Ларисе сон. Будто гуляет она среди багровых алжирских маков, а навстречу – весь в белом – идёт несравненный Нуридин. "Je t’aime",[118]118
  Я люблю тебя


[Закрыть] – говорит влюблённый юноша. «Demain je pars pour Moscou»,[119]119
  Завтра я отправляюсь в Москву


[Закрыть] – предупреждает девушка. «Attends – moi, attends – moi, attends – moi»,[120]120
  Жди меня, жди меня, жди меня


[Закрыть] – не устаёт повторять Нуридин, пока его не заглушает грохочущий будильник.

"Что бы это могло значить?" – задаётся вопросом Лариса, но, подгоняемая будильником, настраивает мысли на профессиональную волну.

14

В этот день Лариса не преуспела в профессионализме. Ей помешали стажёры, вернее – их массовое отсутствие. Вместо них предстал полузабытый Морис. Отвыкшая от любовника девушка перенесла сильное душевное потрясение. Восстановив спокойствие духа, Лариса покрыла грешника несмываемым позором.

"Un jour vous répondrez de tout",[121]121
  Однажды вы ответите за всё


[Закрыть] – возвестила русская Кассандра.

"Le jour est arrivé",[122]122
  День настал


[Закрыть] – склонился герой – любовник.

"A cause de moi?"[123]123
  Из – за меня?


[Закрыть] – вырвалось у Ларисы.

"Qui sait?"[124]124
  Кто знает?


[Закрыть] – невразумительно ответил Морис.

"Его надо отшить", – надоумил внутренний голос.

"Без тебя знаю", – проявила характер девушка.

"Vous dites?"[125]125
  Что вы говорите?


[Закрыть] – попросил перевода Морис.

"Прямо так и разбежалась переводить", – по – русски разозлилась переводчица, а по – французски спросила: "Voulez – vous me raconter quelque chose?"[126]126
  Вы мне хотите что – нибудь рассказать?


[Закрыть]

"J’ai vécu en France",[127]127
  Я жил во Франции


[Закрыть] – обречённо произнёс практикант и устремил на девушку пронзительный взгляд.

Лариса машинально прикрыла груди растопыренными пальцами.

"Je suis rentré dans ma patrie. Peut – être j’ai commis une erreur. J’ai été étranger en France, maintenant je suis étranger en Algérie. Vous me croyez? On me prend pour un étranger".[128]128
  Я вернулся на родину. Может быть, я совершил ошибку. Я был иностранцем во Франции, теперь я иностранец в Алжире. Вы мне верите? Меня принимают за иностранца


[Закрыть]

"Je crois qu’on vous prend pour un espion",[129]129
  Я полагаю, что вас принимают за шпиона


[Закрыть] – отомстила девушка.

"Je brûle d’envie, – сбросил маску алжирский ловелас. – Tu sais que Zémphira couche avec… "[130]130
  Я сгораю от желания… Ты знаешь, что Земфира спит с…


[Закрыть]

"Ça ne me regarde pas",[131]131
  Это меня не касается


[Закрыть] – остановила девушка нечистоплотного соблазнителя.

Неизвестно, чем бы закончилась эта душещипательная сцена, если бы в действие не вмешался третий персонаж. Это был запыхавшийся Нуридин.

"Tout le monde manifeste. Et moi, je suis venu vous le dire",[132]132
  Все на демонстрации. А я пришёл, чтобы вам это сказать


[Закрыть] – открыто сообщил влюблённый.

"Je le soupçonnais, – выдохнул любовник. – On me préfère qui? ce petit?"[133]133
  Я это подозревал… Мне предпочитают кого? этого малыша?


[Закрыть]

Разоблачённый стажёр переводил заинтересованный взгляд с русской переводчицы на своего соотечественника. Под перекрёстными взглядами соперников Лариса укрепила самооборону.

"A qui veux – tu le dire?"[134]134
  Кому ты хочешь это сказать?


[Закрыть] – Морис переключил всё внимание на стажёра.

"A Mademoiselle",[135]135
  Мадмуазель


[Закрыть] – разоткровенничался поклонник.

"Et moi? Tu ne m’as pas remarqué?"[136]136
  А я? Ты меня не заметил?


[Закрыть] – зловеще произнёс раздираемый ревностью Морис.

"Je pensais que vous le savez… "[137]137
  Я думал, что вы знаете


[Закрыть] – неловко замялся стажёр.

"Tu aurais dû me remarquer, moi, ton professeur, – авторитарно заявил практикант. – Tu es venu en retard. Ta démarche peut avoir des conséquences graves. Maintenant tu vas chercher une feuille de papier et un stylo pour écrire la phrase suivante: "Je respecte les professeurs"… mille fois".[138]138
  Ты должен был заметить меня, своего преподавателя… Ты пришёл с опозданием. Твой поступок может иметь серьёзные последствия. Сейчас ты возьмёшь листок бумаги и ручку и напишешь следующую фразу: «Я уважаю преподавателей»… тысячу раз


[Закрыть]

"Mille fois? Mais pourquoi? Personne ne vous a autorisé à exercer la justice avec rigueur",[139]139
  Тысячу раз? Но почему? Вам никто не разрешал чинить расправу


[Закрыть] – вступилась поборница справедливости.

"Je connais mes droits, Mademoiselle, – злорадно засмеялся палач. – Mêlez – vous de ce qui vous regarde".[140]140
  Я знаю свои права, мадмуазель… Не вмешивайтесь не в свои дела


[Закрыть]

Пряча затянутые пеленой глаза, Нуридин стал раскладывать на столе письменные принадлежности. Морис смотрел на него с высоты своего положения. Пока Лариса обдумывала предстоящие действия, в аудитории появился всклокоченный Иван Иваныч.

"Вы, конечно, в курсе?" – значительно произнёс преподаватель.

"В курсе ч е г о?" – с сильным ударением на слове «чего» спросила переводчица.

"Сегодня занятия отменяются по причине демонстраций", – скороговоркой объяснил Иван Иваныч.

"Каких демонстраций?" – Лариса затихла, припоминая алжирские государственные праздники.

"Так вы ничего не знаете? – Иван Иваныч намётанным глазом быстро оценил ситуацию. – Стажёры выступают за соблюдение прав кабильского народа. Я же вам рассказывал. Говорят, у кабилов нет ни своих школ, ни своей печати. Интересно, к чему всё это приведёт? Пардон, мусье[141]141
  Извините, господа (испорченный французский язык)


[Закрыть]", – дипломатично завершил русский преподаватель.

Но ни Морис, ни Нуридин не обратили на его речь никакого внимания. Влюблённый с большим тщанием исполнял повинность, а любовник следил за ним недобрым взглядом.

"Так это – политика – а – а, – разочарованно протянула девушка – и перешла к насущному интересу. – Иван Иваныч, помогите. О н над н и м измывается".

"Столкнулись всё – таки, – смекнул наблюдательный мужчина. – Тут я вам не помощник. И вам не советую портить государственные отношения".

"При чём тут государство? – топнула ножкой Лариса. – Один человек помыкает другим человеком. Мы не можем пройти мимо".

"Вы н е и з л е ч и м ы, " – членораздельно сказал Иван Иваныч – и впал в непозволительную крайность:

"Земфира Наумовна права: ты – сумасшедшая девка".

У Ларисы закатились глаза и отвисла челюсть.

"Maurice, – прохрипела оплёванная девушка, ища поддержки у низверженного любовника, – il dit que je suis folle".[142]142
  Морис… он говорит, что я сумасшедшая


[Закрыть]

"Il a raison",[143]143
  Он прав


[Закрыть] – диагностировал мужчина – и опрометью выбежал из аудитории.

"Et moi?"[144]144
  А я?


[Закрыть] – приподнялся наказанный стажёр, но раздумал и вернулся к контрольной работе.

"Что за шум, а драки нет?" – по долгу службы спросил светозарный начальник, уступая дорогу ретивому практиканту.

"В Багдаде всё спокойно", – невесело пошутила переводчица.

"А? Да – да, у нас ЧП нет", – опамятовался преподаватель.

"А почему от вас люди шарахаются, как от зачумлённых?" – пристал с расспросами шеф миссии.

"Нет, это мы так… обсуждаем сложившуюся политическую ситуацию", – отвёл обвинение Иван Иваныч.

"Из достоверных источников стало известно, что политическая ситуация весьма напряжённая, – конкретно разъяснил дотошный руководитель. – Но нам противопоказано вмешательство во внутренние дела суверенного государства. Наше дело – сторона. Мы сюда приехали, чтобы работать и способствовать дальнейшему развитию Алжира. Сегодня работы нет – значит, будем отдыхать".

Илья Борисович не скрывал благодушного настроя.

"Я вижу, у вас хорошее настроение", – закинул удочку Иван Иваныч.

"Есть причина, – раскрыл секрет Илья Борисович. – У Татьяны Игоревны сегодня день рождения. – От её имени приглашаю всех отпраздновать это – в некотором роде – замечательное событие. Застолье состоится в наших скромных апартаментах. Начало в семь часов".

Шеф немного потянул со следующим откровением:

"Сегодня также стало известно, что с наступлением африканской жары все наши жёны вместе с детьми вернутся домой, и в миссии, я надеюсь, возобладают мир и спокойствие".

"Баба с воза – кобыле легче", – прокомментировал Иван Иваныч.

"Pardon… au revoir",[145]145
  Извините… до свидания


[Закрыть] – отбыл наказание Нуридин.

"Оревуар, дружок, – на смешанном языке попрощался Илья Борисович. – Он что – один за всех старается?" – полюбопытствовал шеф, когда провинившийся стажёр был отпущен на все четыре стороны.

"Что – то в этом роде", – замял разговор Иван Иваныч.

"Пусть будет по – вашему, – уступил Илья Борисович. – Итак, не забудьте: милости просим на день рождения".

Расшалившийся шеф помахал носовым платком спевшемуся дуэту, отдал честь – и отправился восвояси.

"А ты куда, милая? – Иван Иваныч притормозил разбежавшуюся девушку. – Нет уж, погоди, голубушка. Нам надо погутарить".

"О чём?" – споткнулась о порог Лариса.

"О тебе, обо мне, о нашей совместной работе".

"Чего вы от меня хотите?" – напрямик спросила переводчица.

"Чтобы ты прекратила шуры – муры, перестала со всеми ругаться, усидчиво работала – и тогда в следующем году мы переберёмся в столицу".

"Вы сами себе противоречите, Иван Иваныч, – раззадорилась острячка. – Одно из двух: либо ругаться, либо шуры – муры".

Девушка упёрла руки в бока – и рассыпалась соловьиной трелью. Мужчина заглянул ей в рот, утёр сальные губы и прилежно замурлыкал, поддерживая весёлую компанию. Ларисе несколько полегчало, когда она высмеяла накопившуюся в сердце боль.

"Всё", – отвесила низкий поклон игривая переводчица.

"Как бы мы с вами… работали, если бы вы… подчинились", – раскрыл душу Иван Иваныч.

"А если не подчинюсь?" – поинтересовалась девушка.

"Тогда придётся принимать меры", – без околичностей ответил мужчина.

"Например, объявить меня сумасшедшей?" – уточнила Лариса.

"И это не исключено", – выложил козырь Иван Иваныч.

"А судьи кто?" – помянула девушка вечно живого Чацкого.

"Да уж какие есть", – посетовал на жизнь Иван Иваныч.

Лариса не совладала с собой – и снова залилась смехом.

"Весёлая ты девица! – восхитился не старый ещё мужчина. – Ну, чего тебе стоит? Ну, подчинись, пожалуйста".

Лариса хохотала до колик в животе. Уловив особые признаки, отдышалась, чтобы не подорвать здоровье.

"Я попробую", – снизошла к карьеристу сердобольная девушка.

"Вот и ладненько, – перевёл дух Иван Иваныч. – И когда же мы начнём?"

"Начнём эксперимент на дне рождения, – приказала переводчица. – А сейчас я иду в горы. Хотите со мной?"

"… Горы? Какие теперь горы? – замешкался с ответом преподаватель. – А я ведь тоже был молодой и отчаянный…»

Васильки в глазах Иван Иваныча покрыла роса, а рассудок затуманили грёзы и мечтания. Но… через минуту туман рассеялся, влага испарилась, синий взгляд стал сухим и предельно ясным.

"Встретимся на дне рождения?" – заискивающе спросил преподаватель и, получив обнадёживающий ответ, бросился в погоню за карьерой.

"А ведь он, пожалуй, прав, – посетила девушку крамольная мысль. – Из нас двоих точно кто – то сумасшедший: или я, или он".

Взвесив все доводы, Лариса выбросила тяжкую мысль из легковесной головки – и отправилась на поиски невероятных приключений. Ни в опустевшем Центре, ни в сиротливых горах она не нашла ничего примечательного – и загадала о дне рождения.

Нарушив регламент, девушка прибыла на сабантуй раньше заявленного часа. Оторвав от сердца привезённые из Москвы «Climat»,[146]146
  Название духов


[Закрыть] она передала пахучую жидкость в заскорузлые руки Татьяны Игоревны. Та протёрла флакон бумажной салфеткой и выставила ценный экспонат для публичного рассмотрения.