Текст книги "Дела собачьи"

Автор книги: Марина Басанович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Погруженная в ветеринарные мысли, я не заметила, как подошла к своему дому, благо, что спускаться вниз гораздо легче, чем ползти наверх. Напоследок почему-то вспомнился Шурик. Вот еще одна собачья жизнь…

Там, на складе, теплая компания все-таки.

Опять кавказец, или летом надо отдыхать

– Все! Завтра едем на дачу, а то и лето пройдет! – накануне утром торжественно провозгласила я. В городе уже не оставалось дел, требовавших присутствия. У нас с мужем наконец-то начинался отпуск, а у дочери – каникулы. Восторг выразили все, и собаки! Они веселились за компанию, не понимая причины. Точное знание придет тогда, когда в доме начнут собирать вещи. Вот тогда у собак будет одна забота – крутиться под ногами, чтобы их – не дай бог! – не забыли дома. И только у меня перед глазами мысленно вставала картина зарослей сорняков, которые в начале июня должны были полностью заполонить наш небольшой участок. Ну еще бы! Как говорят, у кого чего болит, тот про то и говорит, а участок, как ни крути, это моя вотчина. Осуждающие взгляды соседей со своих чистеньких грядок меня волновали меньше. А вот то, что половина отпуска пройдет в прополке – такова уж моя жизнь, сама ведь хотела! Одна отрада – шоколадного цвета на моей шкуре хватит до глубокой осени.

Сказано – надо выполнять! Стимул был у всех, поэтому сборы закончились в рекордно короткие сроки, и на другой день ближе к вечеру наша красная «шестерка» пылила по направлению к «фазенде».

«Что за черт меня сюда принес?» – первое, что сказала я утром, увидев объем работ в доме по уборке, еще не выходя на участок. Побывав там, к первой фразе я добавила нечто более крепкое, но уже про себя. Но обратно ведь уже не уедешь, да и «общество» не даст. Так что ворчи или нет, а приниматься за обустройство запущенного жилища надо. Дочь благополучно усвистела к дачным приятелям, пообещав скоро вернуться (как же, жди только к ночи), муж занялся машиной, а у меня и выбора не осталось. Со мной остались два моих бультерьера. Они, позавтракав чем бог послал, отправились спать.

По приезде на дачу у домашних свой ритуал: исчезнуть на первое время с моих глаз, чтобы ненароком не припахали. И только собаки обладают поистине ангельским терпением и охотно составляют мне компанию.

Совсем забыла сказать, что перед каждой поездкой на дачу муж торжественно напоминает мною данное слово: на даче никто не должен знать, что я ветеринарный врач, в противном случае – прощай отдых и все такое прочее. Несколько сезонов я честно держалась. Но как-то однажды…

Однажды, что-то около полудня, когда солнце жгло так неимоверно жарко, что не очень спасало лежание на берегу озера, где вода была уже противно теплой, кое-как натянув на мокрый купальник длинную майку, а остальное барахло покидав в сумку, я брела вдоль забора и лениво посматривала по сторонам. Забор был Ленкин, в том числе и участок с домом, который он огораживал. Из-за забора слышался поросячий визг. Я не выдержала и заглянула через забор. В мозгах уже щелкнуло данное слово, но любопытство оказалось сильнее.

К Ленке, так ее за глаза величали все местные, отношение обитателей небольшого поселка было весьма специфическое, потому что она состояла на государственной службе и, кроме всего прочего, ведала всеми поселковыми делами. Расстрельная должность, особенно в советское время! Да и теперь начальников не очень-то жалуют. Местные обращались к ней официально – по имени-отчеству и в близкие друзья не особо набивались. Да и она не позволяла, держа дистанцию строгой официальности.

А поросенок продолжал свой концерт, и его тональность мне не нравилась. Интуиция подсказывала, что нужно вмешиваться. Напоследок меня посетила мысль о данном обещании, но не задержалась, и я крикнула:

– Что там у вас случилось?

– Я и сама не пойму! – с некоторой задержкой прозвучало в ответ, и Елена подошла ближе к забору, чтобы разглядеть, кто там любопытствует. Честно сказать, я ожидала другого ответа, типа – не ваше дело или что-нибудь вроде того. Похоже, что-то действительно серьезное случилось!

– Заболел? – почти утвердительно спросила я. – Зайти-то можно?

– А зачем?

– Хм… Лена! Я – ветеринарный врач! А дальше решайте сами, – уже проклиная себя за дурацкую привычку вмешиваться, сказала я.

– Заходите! Калитка – там, – она махнула рукой в направлении входа, все еще с долей сомнения в отношении моей специальности.

Через минуту поросенок оказался у меня перед глазами. Зверь, надо сказать, был не обычным – абсолютно черным. Судя по размерам, ему было три–четыре месяца. Повесив уши, он старался незаметно убраться подальше от корыта с едой. Сквозь черную шерсть просвечивали большие красные пятна по коже – один из самых характерных признаков рожи, наиболее часто встречаемого у свиней заболевания. Чтобы убедиться в этом окончательно, надо было измерить температуру.

– Температура какая? Измеряли?

– Нет. А как ее мерить? – тут же спросила хозяйка заболевшей хрюшки.

Пока она ходила за термометром, я дотронулась до ушей пациента – они пылали огнем. Поместив термометр в нужное место, получили цифру – 40,8. Приличное повышение, поэтому и аппетита нет. Елена тревожно наблюдала за моими действиями и под конец, не выдержав, спросила:

– Ну, что? Жить-то будет или резать надо?

– Зачем так грустно? Резать будешь попозже, когда подрастет! А сейчас нужны антибиотики, желательно пенициллинового ряда, – и, уловив ее не очень понимающий взгляд, разъяснила, – сейчас в аптеке человеческой возьмешь, бициллин-3, зайдешь ко мне, шприцы и растворитель у меня есть. Сделаем укол, и через два-три дня будет звереныш как новенький!

Так и получилось. Уже через два дня все было в порядке, и Елена, оттаяв, разговаривала со мной, улыбаясь. Дистанция сама собой куда-то делась. Мы сидели, попивая чай, купаясь в лучах закатного солнца и уже свободно болтали на разные темы. Ей бы почаще улыбаться, ведь красивая девица, и фигурка что надо – стройная, гибкая! И чего ей вздумалось такой официоз на себя напускать? Но ей лучше знать, по этому поводу у меня советов не спрашивают. Я собралась уходить, когда Лена спросила:

– А какая порода собак самая хорошая?

– Ну, Лена! Это долгая лекция, но прежде всего сама мне скажи, а для какой нужды тебе она?

– Охрана нужна – хулиганье замучило! – честно взвесив обстоятельства, прозвучало в ответ.

– Вот ты сама и сузила круг поиска – искать надо среди спортивно-служебных пород: овчарки, ротвейлеры, ризеншнауцеры и еще там кое-кто. Это все крупные собаки, способные проживать на улице.

– А вы не могли бы мне достать щенка? Без консультации со специалистом мне не обойтись, мало что про собак знаю.

– Могу, – после минутного раздумья ответила я, так как уже знала, что в скором времени мне предстояло принимать роды у одной ризенихи и кто-то из ротвейлеров был на подходе. – Только пару месяцев потерпеть придется!

– О, это не вопрос! Значит, договорились! – заулыбалась Лена, и мы распростились.

Спустя неделю, на выходные, я опять появилась на даче. На подходе мне повстречалась Елена. Таинственно улыбаясь, она сказала:

– Заглянем ко мне по дороге?

– Что-то опять случилось? Опять Борис (так звали поросенка) захандрил? – на всякий случай поинтересовалась я. После двухчасовой дороги в общественном транспорте я пребывала в одурманенном состоянии, и ее таинственная улыбка осталась незамеченной.

– Пошли, пошли! Лучше собственными глазами увидеть, – и мы вошли к ней на участок.

Прямо по середине грядки с салатом возлежал двухмесячный щенок, лохматый, бурого цвета, с коротко купированными ушами. На нас он не обратил внимания, оно было полностью поглощено огромной костью с щедрыми остатками мяса на ней. Не успев ничего мне сказать и насладиться в полной мере произведенным эффектом, Елена кинулась к щенку:

– Ах ты паразит! Ты мне весь салат изуродовал!

– Стоять! – заорала я. – Быстро в дом за лакомством!

Когда я так ору, обычно подчиняются все, особо не рассуждая и в темпе марша… Елена быстро вернулась с куском сыра и застыла в ожидании дальнейших инструкций.

– А теперь в одной руке протяни ему сыр, а потом спокойно забери кость другой рукой и переведи щенка с грядки, – командовала я, готовая при надобности вмешаться. Лена справилась самостоятельно, и спустя пару минут собачий ребенок догладывал кость, лежа под кустом, озабоченно косясь на нас – а вдруг опять отнимут!

– Мои поздравления! А может… и соболезнования! Скажи на милость, откуда здесь кавказец? – Начала я выяснять суть дела с некоторым опозданием.

– Подарили друзья!

Ну что ж. Убедительная причина, от подарков грешно отказываться. Правда, у меня уже забродили мысли насчет того, действительно ли друзья Елены ей друзья? Если не углубляться в подробности, то лучшей охраны, чем кавказские овчарки, придумать невозможно, но то, что собаки этой породы злобные и требуют от владельцев строжайшей дисциплины и ответственности, отрицать не приходится. О второй части этого постулата друзья Елены или забыли, или не захотели предупредить.

Ближайший час был потрачен на то, чтобы восполнить пробел…

– Так что решать тебе. Зная, что ты, Лена, целыми днями пропадаешь на работе, еще огород в придачу, а что остается на воспитание щенка?

– Я подумаю… – вежливо прозвучало в ответ, но я почему-то засомневалась, что раздумья что-то изменят.

– Да! Совсем забыла. Если щенок останется у тебя, то первое, что предстоит сделать в ближайшее время – починить забор, а лучше сделать новый и более высокий! – Я чуть не рассмеялась, краем глаза увидев, как вытягивается лицо моей собеседницы. Непредвиденные расходы, да так скоро, ее явно не обрадовали. Уходила я со спокойной душой – обо всех сложностях я рассказала, значит, ее решение, каким бы оно ни было, будет осознанным.

Анвар, так звали каквазеныша, остался…

Мы с мужем, узнав об этом, перекрестились и торжественно пожелали счастья всем обитателям поселка. Если Лена не переделает забор, пожелание станет весьма актуальным. Но пока что крупный неуклюжий щенок вызывал восхищение и зависть у всех, кто его видел. А мы с мужем и еще два-три человека видели внимательные, холодные, настороженные глаза милого «полуфабриката» и поеживались, представляя, что будет, когда пес вырастет.

Был конец лета. Я еще успела сделать все прививки моему новому подопечному, и мы отправились на городскую квартиру. На следующие полгода дачные дела как-то не вспоминались, да и Елена не звонила.

Ворох новостей стал поступать, когда на следующее лето наше семейство вновь обосновалось на даче в надежде отдохнуть. Участок опять «радовал» отличным урожаем крапивы. По-моему, это его перманентное состояние. Отдых предстоял активный. Таковым он и стал, не только благодаря крапиве.

Не успели мы распаковаться, как на пороге возникла Машенька – семилетняя дочка Лены.

– Тетя Марина! Тетя Марина! – тараторила она. – Мама просит тебя прийти… Прямо сейчас!

Выяснить у ребенка подробности не получилось: Машины пятки уже сверкали в конце проулка. Побросав дела, я исчезла так же быстро, но Маню догнать не смогла. Эх! Вот кому надо завидовать!

Около Ленкиного дома царила легкая паника. История была стара, как весь собачий мир! Елена проспала, Анвар гулял по участку. За Леной заехал кто-то с работы, а та, спросонья не вспомнив о собаке, пригласила гостя зайти. Дальнейшее можно опустить. И продолжить повествование с моего там появления. Виновник, хотя он вряд ли таковым был, потому что честно исполнил свой долг, сидел в вольере. Это первое, на что я на автопилоте обратила внимание, в мои планы, конечно, не входило получение отпечатков Анваровых зубов на моей собственной шкуре. Малоприятное удовольствие от девятимесячного щенка.

Елене с трудом удавалось сохранить самообладание, и это тоже было понятно: оттащить девятимесячного щенка от несчастной жертвы непросто, когда вес собаки равен ее собственному и на шее пса нет ошейника. Богу известно, сколько ошибок можно натворить, когда нет опыта и знаний, а ведь предупреждала же!

Наконец в поле моего зрения попал и пострадавший. Далеко не маленький, крепкий мужик, лет тридцати–тридцати пяти. Круглое его лицо, похожее на блин, выложенный на сковородку, было почти белым. Он стоял, держась одной рукой за, простите, мягкое место, а другой – приглаживая волосы, что было странно, так как таковых на его голове почти что и не было. Однако смеха у окружающих это не вызывало. Это потом всё будет представляться в лицах и с хохотом, а пока ему сочувствовали.

– Вот и доктор прибыл! – с облегченным вздохом встретила мое появление Елена.

– Можете ничего не объяснять – и так все понятно. Укус-то хоть серьезный? – я сразу принялась за дело.

– Не знаю… – промямлил мужик, – однако больно!

– Показывай!

Он скинул брюки так быстро, что окружающие еле успели отвернуться. И только по их реакции, он понял нескромность положения. С некоторым опозданием его физиономия порозовела.

– Да ладно! Они отвернулись, а я ничего нового не увижу! – попыталась я немного разрядить обстановку, медиков в округе все равно не было, а на «безрыбье» и ветеринарный врач сгодится.

Осмотр не занял много времени. Скорее, это был очень сильный щипок, потому что кожа пострадавшего была повреждена только в одном месте на глубине около сантиметра. По-видимому, клыком, остальные зубы только отпечатались, а кожу не пробили. Крови было мало. Обработка предстояла минимальная: как следует промыть и положить на рану что-нибудь антисептическое. Вот болеть будет долго, и сидеть будет больно.

– Страшного ничего нет! – успокоила я бедолагу. – Испугался сильнее, чем пострадал! Можно одеваться.

Так закончился первый случай из достаточно длинного послужного списка Анвара.

Говорят, покусов потом было достаточно, но Елена каким-то образом улаживала миром эти дела, так что обходилось без вмешательства властей. Но в поселке собака всех приучила обращаться к хозяйке в рабочее время и в официальном месте. Другого я и не ожидала – был собственный опыт общения с кавказцами. Умеют они ставить на место всех, а иногда и владельцев.

Самыми впечатляющими были случаи, когда Анвар выбирался на свободу в отсутствие хозяйки. Обычно он какое-то время гулял на ее участке, но так как забор и его состояние оставляли желать лучшего, а жажда исследования окружающего мира постоянно заставляла пса расширять границы, то через какое-то время он оказывался за забором.

Каким образом об этом узнавали жители поселка, мне до сих пор не ясно. Но поселок вымирал, а те, у кого были телефоны, начинали трезвонить Елене на работу. Просьба была одна – снять осаду. Но вот ведь беда: по роду своей деятельности она не всегда бывала на месте и тогда…

Тогда тишь и безмолвие сохранялись до вечера…

Как-то в один из «осадных» дней я занималась цветочками на своей территории. Косматая зверюга по имени Анвар шествовала по периметру нашего забора, лениво заглядывая между рейками. Молча и чинно. А впрочем, чего ему было швыряться и буянить – все и так сидели по своим углам. Домой пес явно не собирался возвращаться и, решив, что немного вздремнуть можно и здесь, развалился на асфальте прямо перед нашей калиткой. Я себя чувствовала в относительной безопасности. Во-первых, наш забор был достаточно высок и прочен. А во-вторых, у нас с Анваром сложились особые отношения.

Он прекрасно усвоил, что я знаю, как его скрутить и сделать безопасной его страшную пасть, поэтому со мной лучше не портить отношений. Опять же все наши встречи для него заканчивались какими-нибудь неприятностями – уколами, обработкой ран и так далее. Это наверняка отложилось в памяти пса. Но, если представлялась возможность рявкнуть на меня из-за забора, чтобы знала свое место, будьте уверены, она была им использована. Пристроившись на отдых у калитки, он не выпускал меня из поля зрения – так безопасней для его шкуры. Я, со своей стороны, все прекрасно видела, но делала вид, что меня это не беспокоит. Так продолжалось достаточно долго, пока на пороге своего дома не появился Толик, наш сосед по участку. Пес глухо заворчал…

Толик – это фигура! Его семейство живет в поселке постоянно, круглый год. Ему лет сорок с небольшим. Работает водителем лесовоза в лесничестве. Водит машину прекрасно. Но это единственное, что он делает надежно. Если бы он обитал подальше от нас, я, пожалуй, нашла бы чуть больше комических характеристик для его живописания. Но они живут через забор, а наши дома находятся вообще рядом. Поэтому, когда однажды он мне доверительно сообщил, что проверял на герметичность газовые трубы в своем доме зажженной свечкой, меня чуть на месте не хватил удар. После его рассказа я впервые в жизни воспользовалась услугами страхового общества, первого из попавшихся мне на глаза. Но спокойствия это не принесло, и когда мне изредка снятся ужасные сны, в них обязательно где-то на задворках маячит фигура нашего незадачливого соседа.

Так вот, его фигура нарисовалась за забором между нашими участками. Потеребив свой затылок, он изрек:

– От знающих людей я слышал, что собаки кусаются только на своей территории, – он посмотрел на лежащего за забором Анвара и продолжил: – Вот интересно, правда это?

– А кто мешает? Пойди – проверь! – хмуро предложила я, тут же вспомнив его приснопамятную газовую проверку. – Ты же у нас экспериментатор! Тебе и карты в руки!

Минут пять он молчал, осмысливая мое предложение. Потом еще раз почесал затылок и глубокомысленно произнес:

– Не-а… Лучше я пойду спать, Елены ведь до вечера не будет!

«Однако, прогресс! Ай да Анвар! – подумала я. – Этой собаке памятник надо ставить – даже Толика шевелить мозгами заставил!»

Вечером, под аккомпанемент облегченных вздохов жителей, Анвар был водворен на место. Он не очень расстроился. Наелся от пуза законной похлебки и захрапел с чувством хорошо исполненного долга: на захваченной им территории весь день было малолюдно, тихо и спокойно…

Памятник этому удивительному псу я хотела бы поставить еще по одной причине. Эта причина связана непосредственно со мной. Еще точнее, с моей специальностью. Нельзя сказать, что за все время его жизни ни разу не было случая, когда требовалось вмешательство ветеринарного врача. Были, еще как были. И для нас с Еленой это становилось проблемой. Приходилось тратить много времени на подготовку любого подхода, проявлять чудеса изворотливости и сообразительности в осуществлении назначенного курса лечения. Практически любое вмешательство требовало наркоза, причем наркоза только из-за строптивого характера пациента. Ему крайне сложно было сделать какую-либо инъекцию, перевязки хватало ровно на пять минут, потом собака с остервенением избавлялась от любых самых хитрых способов бинтования. Его невозможно вымыть, расчесать, прочистить уши, промыть глаза… Все эти банальные обработки не позволялось делать даже хозяйке, что уж говорить про меня. Анвар недвусмысленно отвергал любые вмешательства, скаля огромные белые клыки.

Как-то однажды Елена забежала ко мне за советом. Ее рассказ изобиловал полным отсутствием информации.

– Знаешь, – сбивчиво и путано рассказывала она, – что-то его беспокоит живот и пах. Он все время вылизывает там кожу…

– Ну а ты-то хоть смогла рассмотреть, что там? На что похоже?

– Все красное, почти бордовое… Но ты его знаешь, не подпускает близко, а издалека подробностей не видно.

– Так… Опять сказка про белого бычка, – начала ворчать я, чуть по глупости не задав вопрос о температуре. Что толку спрашивать, когда знаю, что ее измерить невозможно. – Хоть ест-то нормально?

– Да, вроде от еды не отказывался, он вроде как больше спит, но не уверена.

– Лена! Ты хоть сама себя послушай! – почти взвыла я. – Что, интересно, я могу сказать, да еще не видя собаку! Черт с вами, пошли!

И мы отправились к Елене на участок. По дороге договорились, что она зайдет первой и привяжет собаку на короткую цепь. Услышав из-за забора ее разрешающий возглас, вошла и я. Цепь, на которую был посажен мой пациент, была старой и ржавой. Понятно, что другой нет и не будет. Подходя к собаке, по дороге я прихватила грабли. Какая-никакая, а все-таки защита или выигрыш во времени. Анвар уже понял, что мой визит – по его грешную душу, и насторожился, взъерошив загривок.

Грабли оказались кстати. Увидя мой воинственный «прикид», он поднялся на дыбы, на секунды открыв живот и пах для обзора.

Господи! Только с этой собакой диагностический осмотр занимает такое рекордно короткое время!

Я успела углядеть, что ран нет, но присутствует сильное воспаление кожи, занимающее приличную площадь, есть отечность и мокнущий эффект. Оставаться рядом с собакой становилось опасно, не внушала доверия его цепь, да и тональность рычания Анвара становилась более низкой и угрожающей…

Мы с Еленой расположились для обсуждения на закрытой веранде.

– Что делать-то будем?

– Не так ставишь вопрос, – поправила ее я, – что он позволит делать? И ответ, однако, есть. Ничего!

– Это как раз самое понятное! Ну а для него очень опасно это воспаление?

– Похоже, что не очень, – с некоторой долей уверенности ответила я, искоса наблюдая за рычащей перед верандой собакой. – Хоть таблетки-то давать сможешь?

– Наверное… – уверенности в ее голосе было, прямо скажем, немного.

– Поскольку основательно лечить невозможно, попробуем хотя бы предотвратить осложнения в сторону гнойного процесса. Нужны антибиотики. В таблетках.

Мои назначения Елена встретила с воодушевлением, стараясь не очень заметно для меня перевести дыхание.

Но и таблетки пролетели…

После моего ухода Ленка отпустила Анвара с цепи, и он целеустремленно отправился на дальний конец участка, где существовало небольшое по размерам болото, заросшее, как ему и полагалось, тиной, ряской и прочей болотной нечистью. Там он и залег. Дня три его оттуда было невозможно вытащить даже на кормление. Я чертыхалась от души. В такой грязи можно получить любое осложнение. Ленка категорически отказалась лезть в болото и давать ему таблетки. Как я ее понимала!!!

Вылез этот враг ветеринарной науки через несколько дней, весь облепленный грязью и пиявками. Когда подсохшая грязь отвалилась, пузо оказалось гладеньким и нежно-розовым. Как ничего на нем никогда и не бывало!

Вот с тех пор он и стал моим самым любимым пациентом! Как врачу не любить больного, который всегда выздоравливает самостоятельно.

Да ему памятник надо ставить!