Текст книги "Выйти замуж за немецкого рыцаря"

Автор книги: Марина Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 11

Выйдя из здания аэропорта, я взяла такси и, сунув таксисту бумажку с адресом, сразу поехала к Лизе и Кириллу. Ехать пришлось долго, район, в котором обитали приятели Ирины, относился к спальным, то есть находился на окраине.

Всю дорогу я думала над тем, как построить разговор. Так ни к чему дельному и не пришла.

«Приеду на место – разберусь, – в конце концов решила я. – Не первый год живу на этом свете. Пообщаюсь с ними, прочувствую их настроение и пойму, имеют ли они отношение к ограблению или не имеют. Главное, выяснить, есть у них алиби или нет. А еще спрошу о Тамаре Леонидовне».

Да-да, Тамара Леонидовна, сойдя с судна – если она все-таки была жива, – могла вернуться не в Дюссельдорф, а к себе домой, в Мюнхен. Мало ли что у нее в тот момент было на уме. С человеком в возрасте всякое могло произойти, вплоть до потери памяти. Могло такое случится, что она забыла, как гостила у дочери? Могло! Или в последний вечер она обиделась на Бориса и Антона и, никому не сказав, уехала домой. И такое возможно! Так что вариантов много, и каждый надо проверять.

Таксист подвез меня к самому дому, скромной пятиэтажке, построенной лет этак тридцать назад, а то и больше. Почему-то раньше я думала, что в европейских городах, чьи истории исчисляются не одним столетием, нет места типовым постройкам. Старинные здания, замки, роскошные виллы – вот где должны жить французы, австрийцы, немцы. Я ошибалась. В Европе полно спальных районов, составленных из типовых пяти– и девятиэтажек.

Я еще раз сунула таксисту под нос бумажку с адресом.

– Мы приехали туда?

– Я-я, – подтвердил он, догадавшись, о чем я его спросила.

– Данке шон, – поблагодарив и заплатив по счетчику, я выпорхнула из машины.

Сначала мне захотелось найти квартиру Тамары Леонидовны. На всякий случай я позвонила в звонок и немного постояла на площадке, прислушиваясь, не ходит ли кто за ее дверью. Полная тишина не дала мне повода сомневаться – в квартире никого нет.

Я спустилась вниз и позвонила к Лизе и Кириллу. На двери рядом с кнопкой звонка висела маленькая табличка с фамилией – Куприяновы.

Дверь распахнулась без обычного «Кто там?». На пороге стояла Лиза. Наверное, она кого-то ждала – уж слишком быстро дверь открыла. Увидев меня, она удивленно округлила глаза. Видимо, мой визит стал для нее полной неожиданностью.

Недоумевая, она только и смогла вымолвить:

– А…

– Здравствуйте, Лиза. Мы с вами встречались в доме Густава Шульца, – на всякий случай напомнила я.

– Да-да, я вас помню, вы дружите с Густавом, – признала она меня, но впускать в свой дом пока не торопилась.

– Я вообще-то в Мюнхене по делам. Мне ваш адрес дала Ирина.

– Ирина? Ирочка? Дала мой адрес? Что же мы стоим на лестничной площадке? Проходите, пожалуйста, – опомнилась она, вспомнив о традиционно русском гостеприимстве.

«Слава богу, догадалась впустить человека в дом», – без злости подумала я и дружелюбно улыбнулась.

Квартирка Лизы и Кирилла выглядела очень скромно. Мебель недорогая. Ничего лишнего. По русской традиции Лиза потащила меня на кухню пить чай. Пока я глазела по сторонам, Лиза гремела чашками, заваривала чай и спрашивала:

– Значит, в Мюнхен вы по делу?

– Да.

– Жить где будете? У нас с Кириллом?

В ее вопросе я расслышала боязливые нотки.

«Она, верно, подумала, что я нашла их, чтобы переночевать, а то и поселиться надолго», – усмехнулась я догадке.

Пришлось Лизу успокоить:

– Ну что вы, нет! Я сегодня же вылетаю обратно. Просто Ирина просила к вам зайти, поинтересоваться, что с Кириллом. Кстати, где он?

– Он… он вышел за свежей прессой. Мы нашли магазинчик, где продают русские газеты. Не близко, но Кирилл любит ходить.

– Значит, ему уже лучше?

– Лучше? А почему вы спрашиваете? – насторожилась Лиза, как будто не понимала, о чем идет речь.

– Ну как же? Вы возвращались домой и попали в аварию. Ирина так переживает по этому поводу. Себя винит. И стоило так торопиться? Могли бы еще погостить.

Лиза некоторое время помолчала, потом устало выдохнула, обхватив голову руками:

– Стоило. Стоило торопиться, – грустно повторила она. – Я боялась, что Кирилл снова сорвется. Он уже не владел собой. Еще бы день – и все.

– Что все? Простите, я вас не понимаю.

Я правда мало что понимала. Что значит «не владел собой»?

– А что тут понимать? Мой муж – алкоголик, – выдохнула Лиза. Помолчав секунду, она решила излить мне душу. – Я знаю его с юношеских лет. Кирилл из очень хорошей семьи, получил великолепное образование, учился в Москве, потом вернулся домой, в Одессу, мы свадьбу сыграли, а потом… Потом он, как все современные творческие личности, стал вести богемный образ жизни: ночные посиделки, вино, карты. С каждым днем он все больше и больше становился зависимым от алкоголя. Я старалась удержать его, а когда поняла, что мой муж спивается, решила уехать с ним из страны.

– А не проще было его лечить? Здесь лечиться намного дороже, чем в России или на Украине.

– Лечила! И не один раз. Кирилл и кодировался, и в закрытой клинике лежал. А уж к скольким народным целителям я его водила, не счесть. Лечения хватало на два-три месяца. И тогда мы решили начать жизнь с чистого листа, уехать в другую страну – подальше от искушения выпить с друзьями, приятелями. Выучить чужой язык, найти новую работу.

– Странное решение. Обычно на ПМЖ выезжают по другим мотивам.

– То же самое мне говорили мои родители. Они были против отъезда. Еще бы! Дедушка фронтовик, папа прокурор. Патриотизм во мне воспитывали с детства. Кирилл им никогда не нравился, хотя его отец и мать – очень интеллигентные люди, преподаватели вуза. А вот сын… Что-то они упустили в его воспитании. Когда мы поженились, мои родители не верили, что мне удастся исправить их ошибки, и стали ждать, когда мне надоест нянчиться с Кириллом и мы разведемся. А мы взяли и уехали в Германию. Скандал был жуткий. – Она перевела дух. – Сейчас все хорошо, но иногда Кирилла вновь тянет приложиться к бутылке. А у Густава постоянное застолье. Сами знаете. Я понимаю, все вокруг люди здоровые, им бокал пива или вина не повредит, но моему Кириллу стоит только начать. Потому мы недельку побыли и сбежали.

– И при этом вы соврали, что Кириллу предложили срочную работу и вам кровь из носу надо быть в Мюнхене? – вместо Лизы продолжила я.

– А что я, по-вашему, должна была сказать? Правду?

– Наверное, вам вообще не следовало ехать к Ирине. Вы должны были знать, что любая свадьба предполагает застолье.

– Ирина обиделась?

– Она подумала, что это вы на что-то обиделись. Вы же так неожиданно уехали.

– Временами людям весьма трудно объяснить истинную причину – стыдно. Потому-то мы с Кириллом все больше одни, в четырех стенах сидим. Я ему и мать, и жена, и нянька. Но иногда так хочется обыкновенного человеческого общения. К тому же Тамара Леонидовна так нас упрашивала поехать, что мы не смогли ей отказать. Очень славная женщина.

– Кстати, она к вам после приезда не заходила?

– Кто? Тамара Леонидовна? А она приехала? Странно, она же у Ириши собиралась еще пару недель погостить.

Реакция Лизы была столь искренней, что я ни на секунду не усомнилась в том, что Тамары Леонидовны здесь не было. Мне оставалось только хлопнуть себя по лбу:

– Ну конечно же, я все перепутала! Это Анна собиралась домой.

– Анна? Даже если бы она вернулась в Мюнхен, я бы не знала. Кажется, она живет в другом районе. И вообще до Иришкиной свадьбы я ее всего раз видела, – сообщила мне Лиза. – А что вы чай не пьете? Не любите? Вы пейте, пейте.

– Я пью. Чай очень ароматный… и горячий. А как Кирилл себя чувствует после аварии?

– Аварии?

– Ну да, вы же сказали Ирине, что попали в аварию. Или не было никакой аварии?

– Не было. – Она потупила глаза и стала стирать салфеткой со стола несуществующее пятнышко.

– Нет?

– Нет. А впрочем, что уж теперь скрывать? Кирилл очень хотел выпить. Очень. Даже просил остановиться у магазина. Я не разрешала. Из-за этого мы подрались в машине. – Я заметила на ее предплечье синяк. – Да, – вздохнула она, перехватив мой взгляд. – Водитель отвлекся на нас и врезался в затормозившую впереди машину. Мне-то ничего…

– А Кирилл сильно пострадал?

– Да нет. Так, несколько царапин на лице. Если бы вы знали, как мне трудно. За Кириллом надо смотреть в оба глаза. Работы нет, перспектив тоже.

– А живете на что?

– На пособие. Ну, я еще подрабатываю… Нам хватает. Кирилл пытается писать.

– Он писатель? Или, может быть, художник? – У меня екнуло сердце.

– Поэт. Поэт-песенник, – несколько разочаровала меня Лиза. В ее голосе не прозвучало гордости, только сожаление.

Я ее поняла и потому пожалела: «Бедняга. Кто из нас не писал в детстве или в юношестве стихи? Да почти все. Но всем ли дано стать действительно настоящим поэтом? Единицам. Слава богу, большая часть доморощенных гениев это понимает и впоследствии занимается делом: кто-то становится инженером, кто-то врачом, кто-то идет на завод. Но кто-то так и остается ребенком, чтобы всю жизнь писать стихи, которые никто и никогда не издаст и не прочитает».

Чтобы лишний раз не травмировать Лизу, спрашивать о творческой карьере Кирилла я не стала и перевела разговор на другую тему.

– А у вас мило, – сказала я, окинув взглядом тесную кухоньку. – Ах да! Не знаю, говорила ли вам по телефону Ира, но после вашего отъезда дом ограбили.

– Да, говорила, но толком ничего не сказала. А что пропало? Много ли вынесли? Очень ценное? – зачастила Лиза. Заметно было, что она сильно волнуется. – Столько в доме людей и ограбили… Никого хоть не убили? Все живы?

– Живы все, – успокоила я Лизу. – Все спали, – я не стала ей рассказывать, что в это утро покинули дом Алина, Тамара Леонидовна и племянники Ирины, – одному Николаю не спалось. Наверное, вышел подышать свежим воздухом и лицом к лицу встретился с бандитами. Его нашли на газоне с проломленной головой.

– Ужас какой!

– Сейчас он в больнице. Врачи делают все возможное.

– Будем надеяться, он выздоровеет, – вздохнула Лиза и еще раз поинтересовалась: – А что взяли воры?

– Вы помните стеклянную витрину, в которой хранились якобы сокровища нибелунгов?

– Я слышала, как Густав рассказывал легенду о нибелунгах, – Лиза не стала отрицать то, что знала о сокровищах, – но я подумала, что ценности никакого отношения к мифическим карликам не имеют. Возможно, вещи и старинные, но… до сказочных им далеко. Кому нужны эти желтые побрякушки? Грубая работа.

– Естественно, украшения не от Тиффани. Соглашусь, что они несколько грубоваты, но ценность их не в ювелирной работе, а в старине, как вы изволили заметить.

– А Густав проводил экспертизу? Слышала, что по углеродному составу можно абсолютно точно сказать, сколько вещи лет.

– Нет, – протянула я. – А впрочем, не знаю.

Спросить у Густава об экспертизе мне отчего-то не пришло в голову. Ну да какая теперь разница? Сейчас главное – найти вора и сами вещи.

– Если вещи действительно старинные, я бы на месте полиции поинтересовалась, с кем из историков или археологов общался Густав, – подсказала мне умную мысль Лиза. – Просто так кубок и что там еще было на аукцион не выставишь. Значит, ценности уйдут в частную коллекцию. А коллекционеров всегда можно вычислить.

– Легальных коллекционеров, – поправила я ее.

– Если коллекция теневая, тогда, считайте, не повезло, – согласившись со мной, уныло вздохнула Лиза.

«Нет, на воров Лиза и Кирилл не похожи, – подумала я, вглядываясь в умные глаза собеседницы. – И в Мюнхен я, похоже, приехала зря. Лиза, если судить по ее реакции, никакого отношения к ограблению не имеет. Бедная несчастная женщина, зацикленная на своем муженьке. Кирилл – ее крест. Все ее мысли и заботы только о нем. Кирилл? А тот, тот озабочен только тем, как бы напиться. Лиза вынуждена контролировать каждый его шаг. Она стережет мужа не хуже, чем дракон Фафнир стерег сокровища нибелунгов».

Как бы то ни было, при всей своей уверенности в Лизиной непричастности к ограблению я все же спросила:

– Лиза, а чем вы добирались из Дюссельдорфа в Мюнхен?

– Мы? Поездом. Чем же еще? Самолетом для нас дорого. А потом сели в такси. Там и подрались, – грустно улыбнулась она.

– Значит, вы всю ночь ехали?

– Ну конечно, – заверила она меня.

– Вы на всякий случай билеты найдите. Возможно, полицейские захотят с вами побеседовать, – предупредила я.

– Да? Но ведь, когда произошло ограбление, нас не было в доме.

– Это не имеет значения. Вы долго жили в доме, и потому подозрение может пасть и на вас.

– Понимаю, – задумчиво произнесла она. – Списать ограбление на нас – весьма удачный вариант. У нас нет работы, мы не родственники Ирины, к тому же эмигранты. Но самое главное – мы пока не граждане Германии. Все один к одному. – Лиза побледнела, понимая, в какую переделку попали она с мужем. – Я найду билеты, я не могла их выбросить, – заметалась она.

Мне стало ее жалко. Полицейские и впрямь могли все списать на них.

– Где же билеты? – Она сбегала в прихожую за сумкой и вывернула ее содержимое на стол. – Вспомнила! Билеты у Кирилла! А он никогда не очищает свои карманы. Перед стиркой я выгребаю из них все: бумажки от конфет, билеты на автобус, рекламки, которые раздают на улицах…

– Лиза, вы только не паникуйте. Под подозрением все: я, мой муж, моя подруга Алина, Анна, Николай и даже Тамара Леонидовна. А еще все, кто знал о ценностях Густава. А уж он постарался поставить всех в известность о хранящихся в доме сокровищах. Ирина говорит, что он перед всеми хвастался. И я ей верю. Есть у Густава такая черта.

– Зря хвастался. Бога благодарить надо, что воры никого не убили! Как подумаю, что кто-то мог погибнуть – Ирочка, Густав или Тамара Леонидовна, – мороз по коже идет! – Лиза действительно передернула плечами, как будто на нее повеяло холодным воздухом. – Не понимаю, почему сигнализация не сработала?

Я развела руками, мол, откуда мне знать.

– Вор нынче пошел не от сохи. В электронике разбирается. Не думаю, чтобы Густав стал экономить на сигнализации. Он, конечно, хвастун, но не дурак. Ира за дурака бы не пошла!

Ее эмоциональную речь прервал звонок в дверь. От неожиданности Лиза вздрогнула.

– Кирилл? – спросила я.

– Наверное, если только не полицейские, – испуганно произнесла она. – Пойду открою.

Через минуту до моих ушей донеслось:

– Кирилл, как ты мог?!

– А что такое?

– Я же тебя просила, умоляла. Ты сведешь меня в могилу! Господи, ты на человека не похож!

– Я?

– Иди в комнату, не позорься. – И хотя Кирилл ничего не спросил, Лиза сказала: – У нас Марина, подруга Ирины и Густава.

В кухню Лиза вернулась расстроенная донельзя.

– Взял деньги на газеты, а сам пошел в пивной бар, – вздохнула она. – Никакой пришел. Стыдно-то как. Что с ним делать, не знаю.

– Я могу с ним поговорить?

По-моему, Лиза решила, что я его хочу пристыдить:

– Вряд ли сейчас это возможно. Он никакой!

– Тогда я пойду, мне еще домой возвращаться, – сказала я, понимая, что Лизе сейчас не до меня.

– Уже уезжаете? Так быстро? – в ее вопросе было больше радости, чем сожаления. Полагаю, ей передо мной было стыдно.

– В принципе я уже все свои дела сделала. Сейчас на вокзал.

– Скоростные электрички ходят через каждые полчаса. Пройдитесь по городу, получите массу удовольствия. Составила бы вам компанию, но боюсь оставлять его одного. – Лиза кивнула головой в сторону комнаты.

Прогулка по Мюнхену! Мне очень хотелось последовать этому совету. О Мюнхене я знала много – как-никак я директор туристического агентства, – но прежде здесь бывать мне не доводилось. Естественно, очень хотелось своими глазами увидеть столицу Баварии.

– Здорово! – восторженно воскликнула я, про себя думая: «А что, если и правда погулять по городу? Не торчать же на вокзале?» – А вы не могли бы позвонить на вокзал и спросить, когда отходит электричка на Майнц? Я не очень хорошо говорю по-немецки, – призналась я, – меня могут не понять, я могу не то услышать. Еще опоздаю на электричку.

– Нет проблем. Майнц? – переспросила Лиза и взяла в руки телефон. Разговор со справочной службой был очень короткий. – В вашем распоряжении два с половиной часа. Прибытие в Майнц в половине одиннадцатого. Вот, возьмите. Это карта Мюнхена на русском языке, она вам пригодится.

Лиза была сама любезность.

– Спасибо, – поблагодарила я, поднимаясь. Не хотелось терять ни минуты.

Взглянуть на Кирилла я так и не смогла. Лиза, провожая меня до выхода, стала так, что спиной закрыла дверь, ведущую в комнату. Я, конечно же, это заметила, но подумала, что у Лизы уже вошло в привычку делать вид, будто в ее семье все в порядке.

Глава 12

Пока таксист вез меня в центр, я ознакомилась с путеводителем, который Лиза вручила мне вместе с картой. Теперь я точно знала, что мне надо в Старый город. Догадавшись, что водитель попросил меня уточнить, куда мне именно надо, я уверенно назвала:

– Мариенплатц.

– Я-я, – кивнул он и что-то добавил.

Что он сказал, я поняла лишь тогда, когда машина остановилась не на площади, а на узкой улице. «Дальше не проехать», – наверное, это он имел в виду.

Ничего, пройдусь пешком. Я люблю ходить, особенно по вот таким старым узким улочкам. Когда я иду по старинной брусчатке, мне почему-то всегда кажется, что, если я вырвусь из толпы любопытных туристов, сверну в какой-нибудь двор, уйду за угол или нырну в первую попавшуюся по пути арку, ветер времени отнесет меня на пять-шесть веков назад, в город, где нет ни автомобилей, портящих воздух, ни гремящих трамваев, где по мостовой проезжают золоченые кареты, а по тротуарам разгуливают дамы в кринолинах и в сопровождении галантных кавалеров.

Каждый раз я мечтаю оказаться в сказке, но настоящее так или иначе не отпускает меня. Уже через минуту меня больно задели сумкой, потом я перешла кому-то дорогу, и меня обругали, причем на чистейшем русском языке. Я прислушалась к разноголосой толпе, сопровождающей меня на Мариенплатц, – соотечественников было очень много.

«Похоже, что русские как появились в Германии в сорок пятом году, так ее и не покидали», – пришло мне в голову.

И вот я на Мариенплатц! Еще в такси я успела прочитать, что со времен основания Мюнхена Генрихом Львом в 1158 году эта площадь является центром города. До начала девятнадцатого века здесь проходили зерновые и крестьянские базары, а во времена Средневековья это было место рыцарских турниров. А своим названием она обязана колонне, которая была воздвигнута в семнадцатом веке в честь святой Марии, заступницы Баварии. Четыре фигурки символизируют четырех заложниц: чумы, войны, голода и ереси.

Как на всякой главной городской площади, здесь есть ратуша. Это Новая ратуша. Есть еще Старая ратуша, она находится несколько дальше, и большая часть ее была разрушена во время Второй мировой войны. Зато Новая ратуша – это настоящее произведение искусства, построенное по приказу короля Людвига Первого. Фасад здания украшают орнаменты и фигуры баварских герцогов, князей, королей, легендарных персонажей и святых. Очень красиво! К сожалению, у меня не было времени зайти внутрь. Если верить путеводителю, то внутри ратуша не менее интересна, чем снаружи.

Я побродила еще немного по городу, увидела знаменитую Фрауэнкирхе, один из главных символов Мюнхена, фонтан Фишбруннен, излюбленное место встреч молодежи, дошла до Старой ратуши, в реконструированной башне которой сейчас находится музей игрушек, посмотрела на часы и решила ехать на вокзал.

Поздним вечером я сошла с электрички на перрон вокзала города Майнц. Боясь опоздать на теплоход, взяла такси и уже через пятнадцать минут стучала в дверь своей, то есть Алининой каюты.

– Господи, кто там? Я уже сплю! – услышала я раздосадованный, но отнюдь не сонный голос Алины. – Есть у меня право на отдых или нет? Достали! – пробурчала она тихо, но я все же услышала.

«Что это с ней? Неужели она так и с туристами разговаривает?» – ужаснулась я.

– Это я, – ответила я. – Марина.

– Кто? Какая Марина?

Сдается мне, она не ожидала встретиться со мной сегодня. Впрочем, это вполне объяснимо: в телефонном разговоре я ни словом не обмолвилась о том, что хочу вернуться на теплоход.

Замок щелкнул, и дверь открылась.

– И правда ты! Откуда?

Меня насторожило то, что я не увидела в Алининых глазах радости.

– Да вот, решила тебя поддержать в трудную минуту, – сказала я, присматриваясь к подруге. Она стояла какая-то поникшая и уставшая, с темными кругами под глазами и почему-то с перебинтованной рукой.

– А что с рукой?

– А это меня сегодня чуть в кофе не сварили. На палубе стоит автомат. Чтобы не идти в ресторан и не спускать с Бориса и Антона глаз, я решила попить кофейку на свежем воздухе. Передо мной к автомату подошел мужчина, с виду баскетболист, такой высокий. Он налил в чашку кипяток и, повернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел. Как на грех, на его пути оказалась я. Этот детина вниз не смотрел! Короче, он не заметил меня и врезался. Хорошо, что кофе пролился мне на руку, а не на голову.

– А с ногой что?

Алина, хромая, с трудом дошла до дивана и рухнула на него.

– А это я вчера чуть с трапа не рухнула. Когда поднималась на судно, подвернула ногу.

– Что-то тебе не везет.

Алина кивнула:

– Это правильно, что ты решила приехать. А то я думала, мне до конца придется одной справляться с этой ненормальной группой. Словно все с ума посходили.

– На корабле паника?

– Какая там паника, – скривилась она.

– Ну как же? Пропала Тамара Леонидовна. Непонятно, что с ней. Возможно, что и утонула, – неуверенно протянула я, хотя девять против десяти, так оно и есть: у дочери ее нет, и домой она не приезжала. Где тогда она?

– Никакой паники нет. Немецкая полиция это тебе не российская, которая всех сначала пересажает, а потом ищет виноватых. Были тут полицейские, но никакого испуга или дискомфорта туристы в связи с их присутствием не испытали. Парни даже в форму одеты не были. Поговорили со мной, капитаном, с Борей и Антоном. Ну, может, еще кого-то из нашей группы спросили: видели ли фрау в тот вечер или нет. Все поняли так: ее укачало, и она просто сошла на берег. И вот тут-то началось. Все почему-то решили, что можно самому корректировать расписание остановок. Расстояния здесь близкие. Опоздал на судно – не беда, можно сесть на такси и догнать теплоход в другом городе. Сначала в Кобленце не вернулись на борт Татьяна Горохова и Алексей Ковальчук.

– Кто такие? – За два бурных дня у меня из памяти вылетели имена и фамилии членов нашей группы.

– Она такая молодая и хорошенькая. Ну, может, не очень молодая, лет тридцать, – уточнила Алина, чтобы я ее вспомнила. – А он солидный дядька, с внешностью партийного функционера.

– Муж и жена?

– Марина, ну какие муж и жена?! Фамилии разные! Они любовники! Это видно с первого взгляда.

– И что они? Тоже пропали? – заволновалась я. Уж не инопланетяне ли похищают наших туристов?

– Чем ты слушаешь? Утром появились на завтраке. Теплоход как раз пришвартовался в Майнце. Кстати, многие туристы не ночуют в своих каютах. Особенно молодежь до тридцати.

– Почему?

– Предпочитают дискотеки в ночных клубах на берегу.

– Потому что не качает? – предположила я.

Алина с сожалением посмотрела на меня.

– Потому что там поет российская попса, – вздохнув, просветила она меня. – Не Пугачева, конечно, и не Киркоров, а исполнители попроще: «фабриканты», группы там разные, типа «Руки вверх!». В Германии много эмигрантов из стран СНГ, которые раскупают билеты на концерты любых русскоговорящих исполнителей. Тоска по родине, вроде того. Может, в больших залах они и не выступают, а вот по дискотекам и ночным клубам колесят.

– Бог с ней, с этой попсой, – отмахнулась я от навязанной мне темы. – Мы не о том говорим. Ты мне вообще расскажи, как все произошло.

– Что именно? – Алина явно тормозила. Могла бы сразу понять, что я ее спрашиваю о матери Ирины.

– Как Тамара Леонидовна пропала?

– А я видела?! Все, что знала, я тебе по телефону рассказала.

– То есть то, что нашли ее вещи и вы с Антоном и Борисом обшарили весь корабль?

– Да.

– Хорошо искали?

– Ты издеваешься?

– Не сердись, а как Борис и Антон восприняли известие о том, что исчезла Тамара Леонидовна?

– Искренне сожалели, что вместе с ней исчез ее кошелек, – язвительно сказала Алина. – Антон даже попросил меня показать ее вещи, чтобы знать, не сошла ли она на берег в другом платье. Когда я достала ему ее чемодан, он долго в нем копался. Я поторопила его с ответом: все ли вещи на месте? Он ответил, что так сразу сказать не может, а потом спросил, не знаю ли я, где она держала деньги. При этом он так подозрительно на меня смотрел, как будто эти деньги взяла я.

– То есть денег вы не нашли?

– Нет. Я вообще не знаю, были ли они. На корабле вся еда и большая часть напитков бесплатные. За деньги в барах только элитные коньяки и шампанское «Дом Периньон». Но Тамара Леонидовна не из тех, кто ходит по барам. Я не видела, чтобы она вообще пила спиртные напитки. Так что деньги ей в поездке, по большому счету, нужны не были. Конечно, она могла взять с собой какую-то сумму, но вряд ли большую.

– Анна могла доверить Тамаре Леонидовне деньги Бориса и Антона, чтобы те не спустили их в первый же вечер. Возможно, юноши и не пили бы дорогие коньяки, но запросто могли бы проиграть деньги в игровых автоматах. Казино здесь есть?

– Казино? – встрепенулась Алина, как будто я застала ее врасплох. – Ну да, в казино мы неоднократно заходили. Я для конспирации садилась за стол, за которым играли в покер, а юноши терлись рядом с игровыми автоматами. Проигрывали они или выигрывали, я не знаю. Не буду же я стоять над ними?

– Да, конечно, – согласилась я с ней.

– Я и так чуть не попалась, когда в каюту к ним залезла, – продолжила Алина.

– Они тебя застукали?

– Слава богу, нет. Я подошла к горничной и наполовину словами, наполовину на пальцах объяснила ей, что моя семья с ключом от каюты где-то бродит по теплоходу, а мне срочно надо попасть внутрь. Женщина, ни о чем не подозревая, дала мне ключ. Дальше я улучила момент, когда Борис и Антон, а также их попутчики отправились на ужин, и открыла дверь каюты.

– Ну и?

– Нет, ничего не нашла, – мотнула головой она. – Но ведь не обязательно прятать рулон с картинами в своем чемодане, правда? На теплоходе есть тысячи мест, где можно спрятать. Так вот, когда я шла от них по коридору, нос к носу столкнулась с Борисом. Он как будто почувствовал что-то неладное. У него был такой взгляд… – покачала она головой.

– Взгляд можно объяснить. Твоя каюта первого класса, наверху, а у него в трюме. Соображаешь? Что тебе делать в трюме? Ты мне скажи, они все еще здесь, на корабле? Или прервали путешествие?

– Как же! – фыркнула Алина. – Когда они сошли на берег с полицейскими, чтобы ехать в участок – надо было соблюсти кое-какие формальности, – я наивно решила, что из Майнца они поедут в Дюссельдорф. Все-таки какие-никакие, а родственники Тамары Леонидовны. Я тоже хотела поехать в полицейский участок, но мне ответили, что вряд ли могу быть полезна в этом деле. Я не особенно расстроилась, потому что немецкий знаю слабо. Толку бы от меня в участке было мало. И Курт не мог поехать – нужно было проводить экскурсию. Собиралась взять такси, но замешкалась и упустила из виду и Антона с Борисом, и полицейских. Думала, больше их не увижу. Но можешь представить мое удивление, когда через четыре часа я заметила Бориса и Антона на палубе? Они как ни в чем не бывало сидели в шезлонгах и пили пиво.

– Все правильно, – фыркнула я. – Круиз оплачен. Надо бы поговорить с этими ребятками по душам. Мне было бы неловко оставаться на корабле, когда в семье горе.

– Не получится, – мотнула головой Алина. – Наблюдаю за ними со стороны – веселятся на всю катушку. Только на горизонте появляюсь я – на их лицах проявляются вселенская грусть и печаль. Лицемеры! Пробовала им намекнуть, что негоже веселиться, когда, быть может, их сводная бабушка – или кем она им приходится? – на том свете. На что они мне ответили: «Не факт, что она утонула». А еще я от них узнала, что у Тамары Леонидовны сложный характер и она очень независимая.

«Интересно, когда молодые люди смогли так хорошо узнать Тамару Леонидовну, если до Германии они с ней не встречались?» – подумала я.

– «Ей мог понравиться Кобленц, вот она и сошла, чтобы вечером по нему прогуляться. А там заблудилась или опоздала к отплытию», – такую версию предложили братья. Я не могла им возразить. Видела Тамару Леонидовну только за ужином, а потом, прости, у меня была четкая установка. Ты мне сказала следить за Борисом и Антоном. Я с них глаз не спускала, – сказала Алина, приложив руку к груди. – Так что нельзя отрицать то, что ей действительно захотелось осмотреть достопримечательности Кобленца.

– А что, экскурсии по городу не было? – удивилась я.

– Была, конечно, экскурсия. Ходили очень много. Чудный городок, построенный на слиянии рек Мозель и Рейн. Это место еще называют Немецким углом, или главным уголком страны. Примечательно, что именно здесь стоит величественный монумент – кайзер Вильгельм Первый на коне. Немцы весьма его чтят. Под руководством Вильгельма Первого в девятнадцатом веке Германия последовательно победила в трех войнах Данию, Австрию и Францию и объединилась в единую империю (Второй рейх). Что интересно, во время Второй мировой войны американские войска, испытывая новую пушку, избрали этот монумент в качестве своей мишени. В результате статуя была почти полностью разрушена. Французские оккупационные власти хотели вообще ее снести, чтобы на этом месте поставить памятник миру и дружбе народов, но эта идея не была воплощена в жизнь. А в конце прошлого века после долгих дискуссий монумент кайзеру Вильгельму Первому был восстановлен.

– Может, Тамара Леонидовна решила еще раз посмотреть на памятник, только ночью? – усмехнулась я.

– Не смейся, – тут же сказала Алина. – Рейн очень красивый в темное время суток – весь в огнях.

– Я не смеюсь. Хочется все-таки уяснить, что сталось с тещей Густава. Какие-то сведения от полицейских есть? Они исследовали окрестности? Если она утонула, то ее тело могло выбросить на берег.

– Или снести вниз по течению, – добавила Алина. – Нет, у меня никаких новостей, но они оставили мне свой номер телефона. Завтра я собиралась просить Курта им позвонить. Не знаю, что бы я вообще без этого парня делала. Приеду домой, запишусь на курсы немецкого языка, одного английского мало. А может, и французский выучу.

– Давай-давай, с французскими полицейскими мы еще не общались.

Корабль слегка качнуло. Он плавно отчалил от берега, чтобы за несколько ночных часов преодолеть расстояние до очередного населенного пункта, входящего в нашу экскурсионную программу.

– Давай спать, а завтра ты мне расскажешь, что у вас случилось, – попросила меня Алина, укладываясь в постель. Уже сквозь сон она пробормотала: – Как там Густав? Он сильно расстроен? Ничего, все утрясется. Я обещаю. – Она сладко зевнула и отвернулась от меня на другой бок.