Текст книги "Мятежница (СИ)"

Автор книги: Марина Багирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава четвертая

К нашему дому, привыкшему к роскоши и деньгам, подъехала вписывающая в пейзаж машина. Где-то на подсознание всплыло: а ведь синий – мой любимый цвет, и раньше я бы посчитала это хорошим знаком. Раньше… но не сейчас.

Кристоф взяв в руки маленькую коробку, и еще одну мою вольность, которую заметил, но не подал виду – дорожную сумку, которая удобно перекидывалась через плечо и много в себя вмещала.

Всякой «дряни» наподобие косметики или фотоальбомов я не брала – мной овладела полная апатия. Я вспоминала его слова, сказание в лесу. Ведь теперь можно делать все, что захочется. А еще слова о дранье полов, и о… да какая разница. Суть в том, что теперь приходиться зависеть о чих-то капризов.

А разве раньше было не так? – подумала я и даже улыбнулась.

Он подал мне руку и помог сесть в машину.

– Благодарю, – промычала, оказываясь на заднем сидение. – Скажешь, когда приедем.

Он даже не кивнул, просто завел мотор – машина набрала скорости. Жаль, я не видела своих родителей, которые стояли у окна и прощались со своей любимой дочерью. Жаль также, что поняли они это только тогда, когда я исчезла из их жизни. Не получилось у них игнорировать мое существование, ох, не получилось.

Не знаю, каким образом, но мне удалось уснуть. Наверное, спала я долго, потому что когда проснулась, над землей сгущалась густая масса сумерек, переходящих в кровавую ночь.

– Выходи, – скомандовал Кристоф.

– Да, – ответила безразлично.

Признаюсь честно, я ожидала увидеть пышность, но даже не представляла, что все будет так.

Да, дом был красивым, с милыми арками, длинной аллеей и густыми деревьями, которые окружали дом. Мы въехали в ворота и еще минут десять доезжали до дома, который виднелся в самом конце пути. А когда остановились, и я услышала такое простое «выходи», то чуть не хихикнула.

– Тебе смешно? – почему-то решил мужчина, хотя во мне не было даже намека на подобное чувство.

– Нет.

К нам подбежал невысокий мужчина и взял из рук Кристофа коробку с моими вещами. Не надо было быть психологом, чтобы понять, что этот человек боится моего… водителя. Это было видно по его реакции на каждое движение Кристофа – тот поднял руку, а другой будто уклонился; первый еще не успел сделать жест рукой, а другой уже берет в руки сумку. Мелочи, но заметно даже невооруженным глазом.

– Дженоб дома? – спросил тем временем Кристоф.

– Да, господин, ждет вас в библиотеке.

– Хорошо. – Он обернулся ко мне. – Иди за мной.

И я пошла, уже ненавидя и дворецкого, который так боялся «господина», и себя, что боюсь будущей встречи.

Ступая по белых плитах, внутри которых виднелось смутное изображение испуганной девчонки, мы приблизились к темных дверях, лишенных любых украшений, кроме золотой – и вправду золотой – ручки.

Постучав для приличия, Кристоф вошел в комнату. Наверное, он думал, что я сделаю то же самое, но мне было удобнее оставаться на месте. Тогда он взял меня за руку, и в этот момент по моему телу будто проползли сотни насекомых. Рассказывать об этом просто, но в тот момент я очень испугалась.

– Я не кусаюсь, – оправдался Кристоф, видя мою реакцию. – По крайней мере, сейчас.

– Я тоже так думаю, – донеслось из глубин комнаты, на пороге которой мы и находились. – Проводи же ее ко мне, мы так долго ждали.

– В гробу мне это надо, – едва слышно прошептала я, привыкшая хамить и сделавшая это по инерции. А потом испугано застыла, поскольку кожей почувствовала – меня услышали.

Теперь уж меня удостоили чести войти в комнату первой, а позади находился Кристоф, который негромко захлопнул дверь.

Библиотека оказалась довольно маленькой и очень удобной; оно состояла из большого количества книжный полок, которыми облеплены стены, одного окна, рабочего стола и двух мягких кресел, располагавшихся почти друг напротив друга.

За столом сидел человек. Он поднялся и уж очень мягко улыбнулся, а я, испугавшая этой улыбки, попятилась назад и натолкнулась на Кристофа.

– Похоже, она тебе доверяет, сын, – отозвался незнакомец.

– Не больше, чем гремучей змее, отец, – ответил Кристоф, но не спешил от меня отстраняться.

– Садись же, девочка. – Сильные руки впихнули меня в кресло. – Как тебя зовут?

Я молчала, делая незаметные движения рукой или шеей, и со стороны могло показаться, что я не знаю ответа.

– Диана, – ответил за меня молодой вампир. – Ее зовут Диана.

Мне казалось, что я впервые слышу это имя. Неужели оно все это время принадлежало мне? Так почему я поняла свое имя только сейчас, когда его произнес именно мой мучитель?

– Что ж, Диана, меня зовут Дженоб…

Состояние шока проходило, и я уже могла вернутся к своей обычной манере разговаривать, разве что темы моих разговоров теперь другие, а неправильно поставленные вопросы могут искалечить жизнь.

– У меня только три вопроса, – прошептала я, наклоняя голову. Со стороны это, наверное, напоминало обреченность. – Первый: как долго я еще проживу? Второй: что меня ждет до момента смерти? Третий: есть ли у меня какие-либо права?

– А ты уверена, что это все, что тебя интересует? Как насчет пропитания, встреч с родителями, возможных прогулок?

– Я ожидала, что ответы на это получу в виде ответа на второй вопрос.

– А ты умнее, чем я думал, – почти восхищенно улыбнулся старик (я мысленно окрестила его этой кличкой, хотя на старого он совсем не походил, разве только волосы седые). – Из рассказов Кристофа мне пришлось сделать вывод, что ты глупа как пробка, ветрена и не очень разборчива, хм, хотя в этом он тебя немного тормозил.

Я поглядела на невозмутимого молодого человека, который находился в соседнем кресле, а когда наши взгляды встретились, даже попыталась улыбнуться, хотя получилась какая-то непонятная гримаса боли.

– Да, я глупая, – отвечает голос, которого я не узнаю. – Очень глупая, ведь даже дурак бы понял, что нельзя жить в доме, куда два раза в год наведывается псих.

Мы молчим. Молчание никого не смущает, скорее наоборот, подогревает интерес к моей скромной персоне.

– Хорошо, – отвечает старик, делаясь серозным. – Перейдем к ответам. Проживешь ты в зависимости от того, насколько полезна окажется твоя кровь, но точно ничего сказать не могу. В нашем доме ты будешь работать так же, как и другие люди, отданные в уплату долга… да-да, именно в уплату долга… у нас, как ты понимаешь, есть свои причуды, и нанять прислугу в агентстве мы бы не смогли, много шума, да еще и при моей политической известности… нет-нет, это исключено… а так мы уверены, что наш секрет умрет, как бы это сказать, вместе с нами. А вот насчет твоих прав, то их у тебя немного, а если точнее, их нету вообще. Понимаю, тебе будет сложнее, чем другим, ведь в прошлой жизни ты не жила в трущобах, как вся наша прислуга, но работать придется, а параллельно будешь приходить в лабораторию, где мы работаем.

– Мы?

– Я и Кристоф и еще несколько посвященных в это людей. Как ты скоро поймешь, наша семья не желает разглашать некоторые секреты на обзор общественности. К тому же, у нас будут появляться… гости…

– И мы не хотим объяснять, откуда здесь появился странно пахнущий человек, – добавил Кристоф, беря в руки коробку с моими вещами. – Пошли, покажу тебе комнату.

Уже стоя у двери, я обратилась к новому знакомому:

– А я смогу навещать близких?

Отец и сын странно переглянулись.

– Конечно, – ответил Дженоб, улыбаясь. – Все наши слуги имеют право два раза в месяц уехать куда им угодно.

– Так уж куда угодно.

И снова они странно смотрят друг на друга.

– Да, главное вовремя вернуться. Детали тебе расскажут потом.

И я, бросая на Дженоба ничего не значащий взгляд, следовала за невозмутимым Кристофом. Мы углублялись все дальше и дальше, пока не остановились в конце темного коридора. Я удивилась, поскольку там не было дверей. И тогда он указал на выдвижную лестницу.

– Лезь наверх. Чего смотришь, лезь скорее.

Я так и сделала, постоянно оглядываясь на оставшегося внизу человека. Мне казалось, что на меня могут напасть.

Первое, что я заметила, это скошенную крышу, широкую кровать, стоявшую в углу (на ней можно только лежать, поскольку именно там был резкий наклон) и милый ковер. Потом различила несколько ламп, столик и шкаф, в который помещалось ровно столько одежды, сколько я привезла с собой. Как же этот шкаф не походил на мою роскошную гардеробную с кучей обуви и сумочек…

– Располагайся.

Я с удивлением обнаружила позади себя Кристофа, который неизвестно для чего поднялся в мою – теперь уже мою – комнату.

– Да, – ответила я, рассматривая комнатку, в которой проведу остаток жизни.

Мне так хотелось, чтоб он ушел, хотелось остаться в одиночестве и разобраться в том, что я чувствую на самом деле – безразличие или страх. А он продолжал стоять позади меня, и я не решалась сделать шаг, поскольку в новой комнате это казалось опасным.

– Сюда ты тоже будешь приходить два раза в год? – спросила я, решив, что лучше этот вопрос, чем молчание.

– Если захочу, могу и чаще.

Я обернулась так быстро, что чуть не столкнулась с эго телом. Я хотела прочесть в эго глазах что-либо понятное, какое-то объяснение, но он не захотел сбросить непроницаемую маску. Казалось, его даже не удивил мой быстрый оборот.

– Мне продеться каждый вечер приносить тебе специальное лекарство, которое увеличить в крови уровень гемоглобина, а также некоторую еду, не позволительную другим слугам.

– Зачем? – спросила, замирая от мысли, что и здесь придется терпеть эго прихоти.

– У тебя часто будут брать кровь, и это может плохо сказаться на твоем здоровье.

– Моем здоровье? – Я улыбнулась. Да уж, мое здоровые очень важно. – А не может кто-то другой это делать? Ты, как-никак, не прислуга в этом доме, а хозяин.

– Нам не нужно разглашение, – ответил мужчина, деля непонятную мне паузу.

– Хорошо.

Сказав это, я молча ждала, когда он уйдет. Но он продолжал стоять на том же месте, и у меня возникло впечатления, что это я непрошеная гостья, а не он.

Бесправная, – подумалось мне. Я закрыла глаза, а когда открыла их, увидела внимательно наблюдающее за мной лицо. Кристоф молчал. Я молчала.

– Завтра ты увидишь мою сестру, – бросил он и быстро вышел из комнаты. Что же такого он увидел в моих глазах, если выгладил таким… каким?

Глава пятая

А дальше начался фильм ужасов, который напоминал о себе ежеминутно. В первое же утро у меня взяли большое количество крови, и в этот момент мне стало так страшно, будто Дженоб собирался меня прямо в эту же секунду и убить, вот я и грохнулась в обморок. Процедура повторилась около обеда, но в этот раз потеря ограничилась размером укола. А страх не исчез.

Я, не привыкшая к такому количеству работы, которую на меня сразу же возложили, уснула быстро, забывая все увиденное и услышанное за день.

Мне удалось познакомиться с несколькими работниками дома, и они оказались довольно милыми людьми. Но иногда, всматриваясь в их лица, я спрашивала себе, что за нелюди были их родители, если согласились продать своих детей. И не просто продать, а продать чудовищам. А еще меня удивил тот факт, что вампиры, оказывается, и не думали прятаться. У них за один только день было трое гостей, и одного я даже узнала. Жаль, что он не узнал меня. Хотя совсем даже не странно, такие люди перестают воспринимать прислуг как себе ровных, а я запомнилась им как капризная дочка влиятельного отца, а не ободранная бледная служка.

Дженоб большое количество времени проводил за робой (мне сказали, что он всегда много работает и к этому следует привыкнуть) а Кристоф несколько раз уезжал из дома. Я так и не узнала, чем он занимается, но мне тонко намекнули, что от отца молодой вампир не зависит.

Молодой, – хмыкнула я в ответ, протирая поверхность стола. – Да он старше того садовника, который работал у отца.

Из всех слуг, приблизительно того же возраста, что и я, была только двадцатипятилетняя Мика, двадцатилетняя Кира и семнадцатилетняя Вера. Преодолевая робость, я спросила у старшей из них, где эти кровососы добывают кровь, и она серьезно, даже немного бледнея, ответила, что за провинность могут наказать потерей крови, но это часто зависит от возраста и привлекательности слуги. Старых и некрасивых они, оказывается, не любят. Но, помимо слуг, есть также должники, которым не везет и долг они выплачивают совершенно другим способом.

Со временем, я наберусь смелости и спрошу у них, как они попали в это рабство, но в тот момент возник только один вопрос.

Я, сидя вместе с тремя девчонками, с которыми в силу возраста сдружилась в первую очередь, оглядела их милые личика, и спросила:

– А вы часто… оказывались виноватыми?

Девочки замерли со своими чашками в руках. Кира наклонилась ко мне.

– Ты лучше не зли их обеих, – шепчет Кира, которая прониклась симпатией к такой несчастной девчонке, как я. – Дженоб жестокий, может даже к рукоприкладству дойти. Кристоф, конечно, кажется добрее, но если озвереет, то хуже отца придется. И вообще, если повезет, не попадайся никому из них на глаза. И к Мавре не подходи, дольше проживешь.

– Мавра, – это дочь Дженоба?

– Да, а откуда ты знаешь? -

– Да так, – небрежно вру я. – Кухарка говорила.

И хотя засну я быстро, но перед этим в моей голове пронесутся воспоминая обо всем новом и страшном, что я узнала. Я испугаюсь, скручусь калачиком и закрою усталые глаза, которые от работы как будто набрали цвета.

** ** **

… я слышу дыхание на своем лице, отчетливое дыхание, которое я должна была почувствовать, которое создано для меня. Быстро отходя от спокойствия, я вижу перед собой лицо Кристофа.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю испугано, хотя голос кажется довольно твердым.

Он склоняется к моему лицу, и я вижу страшную улыбку, которая заставляет сердце похолодеть.

– Я знаю, – шепчет непонятно.

Его рука прикасается к животу, плавно переходя в шее, а потом и к губам. Я боюсь и даже не пытаюсь двигаться, чтоб не разозлить. Мне противно его касание, и я закрываю глаза.

– Уйди, пожалуйста, – умоляю, забывая о гордости. – Пожалуйста, не тронь.

Он молчит. Я все это время смотрю эму в глаза, боясь пропустить что-то важное. Не время закрывать глаза, сейчас нужна осторожность. От одной мысли о том, что он сидит на моей кровати, и я не могу защититься, мне становиться плохо.

Отпусти, – умоляют мои глаза.

Наверное, чудовище услышало мольбу.

– Вставай, тебя ждут, – резко бросает он и встает с кровати. – Через час будь готова.

И я понимаю, что этот час был уготован для его развлечений, а уж потом пришлось бы тащиться вниз. Нервно смеясь, я представила, что бы со мной было, если б он не изменил своих планов.

– Неужели не понятно, что я бы умерла? – шепчу в потолок, так же легко закрывая глаза. Я знала, что через час проснусь и буду готова идти куда угодно.

Я спускаюсь по лестнице вниз, впервые замечая железную колодку на лежачих квадратных дверях.

Если захотят, закроют на замок, а я даже узнаю об этом не сразу.

Мне приходится вернуться назад, так как одета я в тонкую майку и спортивные штаны. Специальных вещей для сна я не брала, потому что уж очень маленькой была предложенная мне коробка, когда уезжала из дома. Я возвращаюсь за длинным вязаным свитером, который при нужде можно использовать вместо осеннего плаща. Спускаюсь, но потом замечаю, что на мне нет обуви.

Пусть будет так, – думаю, ступая по шершавом ковре.

Я прихожу в гостиную, где меня ждет Кристоф. Я опускаю глаза, теряя надежду на присутствие кого-нибудь помимо него. Он кажется непроницаемым, как будто и не приходил ко мне с жестоким… приказом?

– Иди за мной, – бросает он, направляюсь в том направление, которого так бояться все слуги.

– Да, – отвечаю покорно, даже слишком.

Мы заходим в небольшую комнатку, стены которой обвешаны странными рисунками. Я испугана, и Кристоф все время на меня поглядывает, будто боясь моего падения.

Он включает свет, и я вижу маленькую худенькую девочку лет шестнадцати. Он тоже открывает глаза и смотрит на меня, не замечая странно застывшего брата.

– Это Мавра, – говорит Кристоф. – Мавра, это та девушка, о которой мы тебе рассказывали.

Мавра поднимается с постели и внимательно меня оглядывает. В ее глазах светиться ум столетнего старика, а я впервые в жизни встречаю человека, который производит на меня такое странное впечатление.

Девочка казалась такой маленькой и беззащитной, что мне было тяжело сопоставить ее с тем существом, которое я нарисовала в своих фантазиях. Беззащитная, маленькая, она попыталась встать с кровати, но мне стало очень жаль эту девушку, и я подбежала к ней и уложила назад в постель. Мавра не противилась, она послушно исполнила просьбу, всматриваясь в меня своими черными глазами.

– Твоя робота будет заключаться в заботе о ней, – тихо напомнил о себе Кристоф. – Как ты понимаешь, это сложно.

– Понимаю, – отвечаю медленно, всматриваясь в бледное лицо, покрытое испариной.

Кристоф нежно смотрит на сестру, бережно касается ее руки, а когда оборачивается, я вижу покрытое злобой лицо, столь отличающееся от лица заботливого брата.

– Если она не выздоровеет, тебе даже смерть не поможет убежать.

И я понимаю, что это правда.

Глава пятая

Я жила размеренно и просто, что невероятно, если находишься в компании вампиров. Каждое утро мне приходилось идти в лабораторию к Дженобу, где помимо него работало только трое человек. Они знали, кто я, и пытались быть со мной подобрее, а один из них, Кайл, постоянно вручал мне кусочек шоколада. И хотя я не раз объясняла, что обо мне заботятся и в этом нет необходимости, иностранец продолжал после каждой сдач крови давать мне молочный шоколад, поскольку черного я терпеть не могла.

Я видела Мойру каждый день, и если сначала она не обращала на меня внимания и даже пыталась грубить, то со временем мы привыкли друг к другу. А еще я нашла в ее лице то, чего так жалела все это время – утешение.

Ее слова всегда были так точны, будто направлялись прямо к сердцу, и через месяц я запросто могла прийти в ее комнату и лечь ей на колени.

«Что случилось с моей любимой подругой?» – спрашивала Мойра, гладя мои волосы. – Расскажи мне, и я смогу помочь».

И я открывала ей свое сердце, ничего не укрывая и не пытаясь прятать. Наши разговоры бывали странными – Мойра оказалась довольно критичной и всегда говорила только правду, хотя иногда могла ее немного скрасить – она рассказывала о жизни в других странах, о семье и очень часто – о брате, которым восхищалась.

– Однажды он чуть не женился, – призналась она однажды. – Да, это было около сорока лет назад, но я уверена, что он и сейчас ее помнит.

– А что случилось? – спрошу как бы между прочим, хотя сердце замрет.

– Предала, – коротко ответит вампирша, тактично не слыша моего стучащего сердца. – Я думаю, со временем она об этом пожалела, но Кристоф так и не простил.

Я убираю остатки завтрака на тележку, стараясь не смотреть ей в глаза.

– Может это и не так плохо. Ты уж извини, но не будет твой брат любить и защищать, не в эго это характере.

– А разве ты знаешь эго характер? – спрашивает Мойра, вздыхая.

– Не знаю и знать не хочу, – отвечаю быстро, волоча за собой тележку.

Привыкая к простой жизни, я научусь не слышать стука дождя, убивающего крышу, не бояться холодной зимы, во время которой моя комната станет неприспособленной для жизни; я привыкла к доброте Кайла, к отсутствию Кристофа и дружбе Мойры. Я смирилась с одиночеством и за два месяцы ни разу не пожелала увидеть родных. Кира говорила, что это пройдет, со временем соскучусь, но я хорошо понимала, что больше никогда не увижу родителей.

Как правило, большинство слуг по субботам опрашивались домой, нас оставалось около десятка, что очень мало для дома, подобного дому вампиров. Чтоб не натыкаться на лишние вопросы, сразу после сдачи крови я вернулась в комнату. В тот день я спросила у Кайла, где хозяева берут еду, и он шепотом ответил, что для этого есть несколько специальных людей, которые как-либо провинились во время службы. Обдумывая полеченную информацию, я не заметила, как наступили сумерки. Одиноко прислонившись к необжитой стене, я закрыла глаза и попыталась успокоиться. Я спрашивала себя, неужели и Мойра пьет человеческую кровь, неужели это делает даже Кристоф, у которого много друзей среди простых смертных. И Дженоб…

Я услышала музыку, такую манящую и яркую, что стало не по себе. Эти звуки манили меня предыдущую, тогда еще не бесправную слугу, а богатую незамужнюю девушку. Я спустилась по лестнице и пошла на звук, отчетливо понимая, что во всем виноваты тонкие стены моего чердака, который пропускал звучание из сада.

Мне казалось, что я ступаю тихо и незаметно, что музыка все заглушит, поэтому почти без страха остановилась около кустов, наблюдая за людьми, находящимися около бассейна. Не знаю, как мне это удалось, но я сразу различила среди людей четверку вампиров, ведь они выделялись так, как могут волки выделяться среди овечек. А еще я увидела Кристофа.

Он целовал девушку, и она явно была человеком. Маленькой девочкой, ничего не понимающей и влюбленными глазами глядящей на такого красивого и манящего Кристофа. Я вижу его улыбку, и мне становиться гадко от одной мысли о том, что эта улыбка означает.

Они все красиво одеты, у всех дорогие молодежные украшения, такие же, какие были у меня… когда-то… Интересно, все это так и лежит в моей шкатулке, или мать уже подарила украшения Наташе?

Я скучаю по легкости мира, по поздним завтракам и красивым ухаживаниям. Только сейчас я понимаю, что мне очень хочется вновь почувствовать себя человеком, таким, каким была раньше.

Отступая все дальше от шумной компании, я наступаю на один из камушков, красиво разбросанных вокруг куста. Это было очень тихо, но камушек отлетел, и я понимаю – меня услышали. Он оборачивается, и девушка, будто одурманенная, пытается дотянуться до его лица. Я, испуганная, встречаюсь с ним глазами и вижу ту же хищную улыбку, которая меня так пугает. Оборачиваюсь, бегу, буквально заскакиваю на свой чердак и кладу на дверь одно из кресел.

Я еще не знаю, что плохого сделала, но понимаю, что платить придется. Весь вечер провожу в страхе, боясь сомкнуть глаза. Наверное, всю свою короткую жизнь буду ненавидеть подобный вид страха, хотя страх – это благородное чувство, – любит повторять Мойра.

Я усну поздно, успевая услышать первые признаки дождя. Сон мой крепок, но, проснувшись, я закричу… кресло аккуратно поставлено около моей постели, и покрывало на нем примято, как будто на нем долго сидели.

** ** **

Мойра замечает, что я напугана. Она молчит, выжидая, пока я захочу поговорит об этом. И это случилось – эмоции хлынули через край, и я, почти падая, громко прокричу:

– Почему он так меня ненавидит?!

Бедная бледная Мойра, какой же идеальной она станет, если выздоровеет, – думаю я, глядя в эти глаза.

– Мойра, а почему тебя так боятся в этом доме? – спрошу через некоторое время, сидя у ее ног.

– Понимаешь, Диана, ты особенный человек, и не только потому, что можешь меня спасти. Ты, в отличие от других, далеко не глупа, а я не переношу глупости, поэтому могу быть резка. – Она смотрит ласково и стирает с моих глаз слезы, а потом добавляет:

– И ты почему-то даже не попыталась меня боятся, в твоих глазах было только сожаление, и это меня покорило. Но… несмотря ни на что, временем ты бываешь очень наивна.

– Что ты хочешь сказать?

– Только то, что со стороны виднее. Ты не знаешь, как он на тебя смотрит, как выслеживает твой запах.

– Запах?

– Милая, мы гораздо более чувствительны к запахам, чем люди, а поэтому воспринимаем гораздо больше. Приходя ко мне в комнату, он касаться тех вещей, которых касалась ты, осматривает все вокруг, а иногда даже улыбается.

– Твой брат никогда не улыбается, – возражаю уверенно.

– А может пора уже… ведь даже чудовища имеют право на счастье.

– Но…

– Он мне говорил, что ты эго часто так называла. Или я не права?

Я молчу, подтверждая ее правоту. Но мне не хочется, чтобы она так думала, и поэтому я, слушая волнительное сердце, начинаю шептать:

– Поймы, Мойра, за эти два месяца ты стала мне очень дорога, и я даже не жалею, что мне придется отдать за тебя жизнь… нет-нет, молчи, я все скажу сама… ты мой друг, ты моя найденная сестра, но твой брат… я ненавидела эго с детства, и он, кажется, относился ко мне не лучше. И мне тяжело осознавать, что все… так.

– Как, милая?

– Сложно… слишком сложно…

** ** **

Мойра советует развлечься, и я понимаю, что она права. Я дожидаюсь своей первой субботы и с нетерпением складываю на кровати более-менее приличную одежду. Я засыпаю, решив, что завтра поеду в город и встречусь с подругами.

Я слышу шаги. Я не волнуюсь, поскольку знаю, что это Кайл. Он уже давно напросился приносить мне специальную еду вместо Кристофа, и я была рада этому нововведению.

– Ты почему подкрадываешься? – шепчу, оборачиваясь к нему. – Я так преждевременно поседею.

– И испортить такие красивые волосы? Никогда!

Он ставит поднос на тумбочке около кровати, а сам садится рядом. Я зажигаю настольную лампу и берусь за маленький батончик, к вкусу которого давно привыкла и даже полюбила.

– Ты очень красива, – шепчет Кайл, отбрасывая с лица одну из коротких прядей. – Ты не должна жертвовать собой в угоду этим чудовищам.

Его голос звучит слишком серьезно, и я пытаюсь сделать разговор менее… концентрированным.

– У меня нет выбора. – Я пожимаю плечами. – Кроме того, Мойра не такая плохая, как ты думаешь.

Я доедаю батончик и отбрасываю белую обертку.

– У тебя на губах кусочек шоколада, – говорит Кайл.

– Где?

– Здесь, – и целует меня в губы.

Первым моим порывом было отстранится, заставить эго уйти, но потом наступает глупая мысль: «А что в этом плохого? Ведь хочется, ласки, заботы тепла, да и любви познать хочется»

Он чувствует мою неуверенность и на минуту отстраняться, давая мне выбор. Но я притягиваю мужчину ближе, почти набрасываясь на него. Он целует меня, я его; мы сбрасывает одежду, обжигая друг друга огнем.

Мне хорошо. Я почти счастлива, почти жива. Я думаю о том, что с самого начала знала о привязанности Кайла, ведь девушка видит, когда в нее влюбляются. И мне было хорошо…

– Руки от нее прочь.

Кайл отстраняется, узнавая ненавистный нами обеими голос.

Наверное, Кристофу показалось, что Кайл не слишком спешит уйти, и он почти выбрасывает его вниз. Меня пугает сила, заключенная в вампире, и я вжимаюсь в стенку, глазами разыскивая потерянное одеяло.

Кристоф бросает мне одеяло и гневно на меня смотрит. Я боюсь и не решаюсь нарушить тишину. Да и что я могу сказать? В чем виновата на этот раз?

– Я не затем тебя отпустил, чтоб ты спала с кем угодно. – Он подходит ближе, а у меня начинает болеть спина он тесного контакта со стеной. – Оденься!

Я пытаюсь отыскать хотя бы что-то помимо одеяла, но ведь до этого я спала, поэтому на мне была только старая рубашка. Успокаиваясь, я натягиваю одеяло еще выше.

– Ты не можешь заходить в мою комнату, когда тебе заблагорассудиться!

Он звереет от этих слов. Я даже успеваю удивиться (никогда не видела этого вампира столь неравнодушным) перед тем как он налетит на меня и сильно сожмет горло.

– Если я еще раз увижу, что к тебе в комнату кто-то заходит – и мне плевать кто – я убью это существо! Понятно?!

Я не двигаюсь, краснея и пытаясь набрать воздуха. Он это видит и ослабевает захват, но мне все равно тяжело дышать.

Наверное, не подходящие время я выбрала, но мне вспоминаются слова Мойры.

– Ты просто злишься, – говорю медленно и с придыханием, – что я предпочла не тебя.

Он замирает. Отпускает мое горло, и в первую минуту я чувствую прилив крови и облегчение. Мне не хватает кислорода, и я захожусь в лихорадочном кашле, в то время как он просто наблюдает за моими потугами.

Я боюсь поднять глаза, а когда решаюсь, то вижу спокойное лицо.

– Какая же ты глупая, – бросает небрежно. – думаешь, если обладаешь смазливой мордашкой, тебя можно считать особенной? – Он наклоняется к моему лицу. – Я живу долго, и ты представить не можешь, сколько женщин мне пришлось повидать. Я устал от вашей глупости, а еще больше устал от тебя. Мне приходилось бывать в твоем доме, видеть твои слезы и твой страх. Как же ты…

Я не знаю, что он хотел сказать, но мне показалось, что Кристоф меня ударит. Я закрываю глаза, а когда открываю их, в комнате никого нет.

Это спасение или только отсрочка?