Текст книги "Дорога без возврата"

Автор книги: Марик (Ма Н Лернер) Лернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

– А вот ты меня после этого зрелища не боишься?

– Тебя бояться? – Она фыркнула. – С чего это? Ты меня защищал и в том виде, и в этом. И ты меня в яме не пытался скушать, а очень даже нежно продемонстрировал, как ко мне относишься. – Она погладила меня по лицу. – Не просто как мужик, который дорвался до тела. Я не знаю, как там у вас, оборотней, положено, но ты мой, и никуда от меня теперь не денешься. – Она прочно села мне на колени и обняла за шею, – «В радости и в горе, пока смерть не разлучит нас…» Я никогда не использую против тебя и таких, как ты, все, что узнаю, и не скажу ничего про вас никому без твоего прямого разрешения.

– Даша, ты хоть головой подумай… До самой смерти! Ты ничего не знаешь о нас, о нашей жизни и обычаях. Никогда не говори того, что необратимо, и не произноси таких клятв.

– Так расскажи мне, как правильно! Ну когда мужчина дарит кольцо с брильянтом и что при этом говорит…

Я закатил глаза.

– Как тебе объяснить… Мы поздно женимся, и только когда детей хотим. Девушка сама решает, кто ей подходит, а кто нет.

Даша тут же радостно закивала.

– Меня вполне устраивает, – сообщила она. – Не вижу проблемы. Я тебя выбрала, и ты мой.

– Поговори с Черепахой, – с ужасом сказал я. – Не умею объяснять то, что все знают с детства.

– Это обязательно, – снисходительно пообещала она. – Я собираюсь быть хорошей женой и непременно выясню все, что можно.

«Ага, – подумал я. – Лучше не надо. Наши девушки, такие застенчивые до брака, после замужества становятся крикливыми и любят громко обсуждать с подружками неправильное, с их точки зрения, поведение мужа. Как в постели, так и вообще. А если недовольны, не стесняются ругаться так, что уши вянут. Чего им стесняться? Они пользуются полной неприкосновенностью. По крайней мере пока налево не гуляют».

– От начала ухаживания до замужества лет пять может пройти, и нужно еще проверить, не будет ли у потомства генетических болезней или других проблем.

– Вот с этим у нас нормально будет, я знаю. У детей есть две тени.

– Стоп! А ну-ка давай с этого места поподробнее.

Она смущенно посмотрела на меня.

– Я Сновидец.

– Давай, давай. Что такое Сновидец, я прекрасно знаю. Что ты такое видишь и как далеко?

– По-разному. Иногда годы, иногда дни. Раньше я многое не понимала, слишком странно и совершенно непохоже на Форт. – Она посмотрела мне в глаза. – Я давно знаю, что у будущего есть несколько вариантов. Сделаешь так – будет так, сделаешь по-другому – будущее изменится. Не всегда это зависит от тебя. Если бы Леха не вернулся, мы бы не встретились никогда. Но когда я его увидела – я поняла, что все будет так, как я хотела и надеялась.

Она несколько мгновений помолчала и продолжила:

– Я сижу за столом в очень странном доме, там двери вообще нет, только занавеска, хотя стены деревянные. И про этот дом точно знаю, что живой. Я не понимаю, как это возможно. – Она посмотрела на меня. Я кивнул. – Ну ладно, все равно рано или поздно узнаю. Под столом возятся двое маленьких мальчиков лет трех-четырех, и один из них наш. Твой и мой. Напротив сидит молодая женщина. Высокая и очень симпатичная. Тоже рыжая, как я, но более темная. Лицо с острым подбородком, нос курносый и глаза зеленые. Второй ребенок ее. Она говорит что-то на непонятном языке. То есть я, видящая сон, его не знаю. Но я, живущая там, знаю, что она говорит, что я очень рано забеременела снова. Торопиться с этим не надо. И вообще я дура, потому что такие вещи не должны быть случайными. Потом она говорит, что точно сказать пока нельзя, только месяца через три, но она не думает, что возможны проблемы, если в первый раз их не было. Вторую тень она уже сейчас видит. И все равно я должна каждые две недели заходить к ней, а не ждать, пока она сама придет, – Даша перевела дух и спросила: – Ты ее знаешь?

– Э… я думаю, да, это жена Лехи. Она как раз в этих вещах очень хорошо понимает и по описанию похожа, но откуда мне точно знать?

Даша удовлетворенно кивнула и продолжила:

– А потом зашел ты. Весь грязный и пыльный. С пулеметом на плече и старше, чем сегодня. Не намного, но старше. И ты обнял меня, а я была очень довольна. Я очень скучала без моего Медведя. Я откуда-то знала, что ты медведь, но не понимала, что это значит.

– И?

– Все. Я проснулась.

– Ты видишь себя во сне?

– Нет, – удивилась она. – Это невозможно. Я же не вижу себя сейчас со стороны, а это то же самое.

– Как ты была одета?

– Обычная рубашка и штаны из «Ткани» зеленовато-серо-коричневого цвета с пятнами, ну как камуфляж. – Она засмеялась. – Там, во сне, «Ткань» для меня обычное дело. На плече эмблема вышита – красная ладонь. И на ногах такие мягкие сапожки из кожи бизона, в которых чувствуешь себя очень удобно.

– А нож? Можешь рассказать, как он выглядит?

– Черепаха тоже спросила, вижу ли я нож. Это важно?

– Наши ножи не просто ножи, они много говорят понимающему. Вид, род, семья. Нож дарят ребенку родители, когда он становится подростком. Еще дарят жене.

Она улыбнулась и поцеловала меня. Очень даже приятно.

– Нож совершенно обычный, – вспоминая, задумчиво сказала Даша, – как у тебя. Форма лезвия такая же. Размер поменьше, под мою руку. На рукоятке голова медведя с оскаленными клыками, очень красиво. Материал какой-то странный, почти черный. И лезвие тоже черное, совершенно простое, на сталь не похоже, а рукоятка вроде как из кости. Как этот меч, что ты отнял у крысы. Есть клеймо, но я не обратила внимания и не помню. На ножнах надпись. – Она нагнулась и старательно нарисовала пальцем буквы в пыли.

Я задумчиво уставился на слова. Две буквы были написаны неправильно, точки сверху над словом явно не хватало, но фраза была вполне читаема: «Маленькая Хозяйка, Клан Пятипалых, род Людей, семейство Пост».

– И что там написано?

– Имя. Только то, что ты получишь. И не спрашивай, всему свое время. Да, и другим не рассказывай. Если ты Сновидец, то сама должна знать – лучше промолчать, чем создавать лишние волны.

– Значит, я тебя убедила?

– Ты знаешь, что такое родео?

– Коня или быка нужно поймать с помощью лассо и быстро связать ему ноги, – явно недоумевая, ответила она. – Еще усидеть на диком быке, но у нас такого не делают. Мне рассказывали. А что?

– То, что ты проделала, примерно так и называется. Меня словили арканом, очень быстро стреножили, чтоб не сорвался и не сбежал, и сообщают про будущих детей.

– Я тебя напугала? – жалобным тоном спросила Даша.

Я ее поцеловал. Потом еще раз. Почувствовал, как ушло под руками напряжение в ее теле.

– Не так чтоб очень. Могло быть гораздо хуже. А вот такая жена мне нравится. – Тут я осторожно провел ей рукой по спине и еще раз поцеловал. – Молодая, красивая, все, что положено, при ней, и очень сообразительная. Хотя это надо спокойно переварить. – Я встал и поднял ее с земли за руку. – Ты иди к общему костру, я торжественно обещаю ответить на все приличные вопросы вечером. Мне надо посмотреть внимательно это место. Здесь шаман жил.

Я посмотрел ей вслед и мысленно попросил предка первомедведя вразумить. Чистый человек среди нашей веселой компании в Клане. Та еще проблема. Ведь моментально начнут выяснять отношения. Даша девочка крепкая, но драться с оборотнем не сможет, а лезть в женские дела мне не позволят. Потом вздохнул и полез в землянку.

Так, что мне не понравилось, прежде чем она меня позвала? Пол. Все землянки, где жили крысы, – это именно землянки. Они хоть и ублюдки, но мертвого камня тоже не любят. Все остальные сделаны стандартно – круглой формы, с отверстием для выхода дыма в крыше и покрытые толстым слоем земли. И пол везде одинаковый. Везде положены на землю ошкуренные жерди. А вот здесь не так. Был бы человеком, под слоем земли ничего бы не заметил.

Я присел на корточки и поскреб пол, счищая грязь и слой земли. Так и есть – пол аккуратно выложен каменными плитками. И подогнаны они очень плотно. Если бы что-то прятали под плитками, так бы не слежалось. Землю много лет утрамбовывали ногами. Какой тогда смысл? Что, собственно, в этой пустой комнате есть такого, что можно двигать? Стол со стулом явно ерунда. Копаться под печкой пока не стоит. Займусь-ка я ложем.

Вонючие шкуры – к стенке, подушку из птичьего пуха жалко, но уж больно пропахла крысами, тоже туда. Ну вот… Сделано из досок и легко разбирается. Чуть нажал, и выходит из пазов. Раз… два… десять… к стенке. Все туда. Что имеем? Опять плитка, уже без земли, и никакого подвала. Откуда в землянке с метровым котлованом до постройки может быть подвал? Ниоткуда. Вот только построено это на старом фундаменте и специально. Что там говорил Седой Бизон? Если не видишь, закрой глаза и пощупай пальцами. Любой тайник выдает себя при ощупывании. Когда он только строится, хозяин старательно прячет все следы, но со временем все становятся небрежными. Кто больше, кто меньше. Для нас это неважно, что-то будет.

О! Поклон тебе, Седой Бизон. Пусть будет твоя дорога легка и табуны велики. Твой ученик помнит тебя и благодарен. Если будет возможность, непременно пошлю тебе подарок. Вот здесь и здесь… Одной рукой нельзя. Нажимаем…

С противным скрипом часть пола сдвинулась и открыла отверстие, куда можно было легко просунуть руку. Я лег на пол и пошарил там. Пальцы зацепили железную коробку, потом еще одну. Через десять минут упорного шмона все уголки в тайнике были старательно исследованы, и передо мной на полу лежали мой собственный «микро-узи» с запасными магазинами, две тяжелые одинаковые шкатулки внушительного размера и пара длинных, тщательно замотанных в промасленную ткань свертков. Кроме того, нашлись три рукописные книги, исписанные стандартным шрифтом Народа, и какой-то отпечатанный текст, явно очень старый и переплетенный по новой. Кожа, обтягивающая обложку, мне показалась человеческой, но сразу сказать сложно. Очень хорошо выделана, и давно запаха не осталось. Быстро пролистав несколько страниц, я захлопнул книгу и покидал в мешок из-под каких-то незнакомых кореньев всю добычу. На всякий случай в последний раз пошарил под полом и, ничего больше не найдя, закинул мешок на спину. Кинул в землянку термитную шашку на прощанье и, пройдя мимо остальных землянок, проделал с ними то же самое. Потом бодро потопал к остальным.

Глава 13
СПРАВЕДЛИВАЯ ДЕЛЕЖКА ТРОФЕЕВ

Они устроились в стороне от поселка на пригорке. Костер уже догорал, и от него доносились запахи свежесваренной каши, человеческого пота, и тянуло сигаретным дымом. Серая подошла и обнюхала меня в паху. Рот ее раздвинулся в ухмылке, и она игриво толкнула меня в бок. Унюхала последствия ночных развлечений. В другой ситуации она непременно прицепилась бы, выясняя подробности, но при людях волки раньше старательно делали вид, что не разговаривают. Им это было проще, чем Мави, они по-русски не понимали.

Тут же по соседству паслись кони, среди которых стояло несколько чужих. Порода была какая-то странная. Очень маленькие и с черной полосой по хребту.

– А! – радостно заорал Кузнец, – Конан-варвар пришел. И не просто так, еще и с мешком отнятого у дикарей хабара. Что, в натуре, можно у этих типов что-то стоящее нарыть? А не жалко? Ты старался, искал.

– Если хорошо искать, всегда можно найти, – присаживаясь, сообщил я. – А закон общий и очень простой: что с бою взято, то твое. Что после делится на всех. Сейчас посмотрим…

Доцент с Рафиком и Дашей тоже подошли и с интересом посмотрели на мешок. Я расстелил свою многострадальную куртку на земле и начал раскладывать свертки.

– С какого начнем?

– А ты не знаешь, что внутри? – спросил Рафик.

– Не-а. Даже не смотрел. Вот так оно и лежало.

– Тогда с ящичков.

– Без проблем. Замки здесь не предусмотрены, только задвижка. Цепляем пальцами…

Внутри лежали на ребре, плотно прилегая друг к другу, квадратики из странного коричневого материала, размером десять на десять и толщиной два сантиметра. С трудом вытащив первый, я передал его Рафику, потом достал второй и передал Доценту. На каждом был сложный орнамент, на всех разный. Если хорошо присмотреться – в центре была стилизованная буква, на каждом своя.

– И что это такое? – спросил после паузы Кузнец, глядя через плечо Рафика.

– Очень похоже на руны, – пробормотал Доцент, вертя в руке. – Вроде «Выворотня». Если внимательно смотреть, голова кружиться начинает.

– Спрячь, – поспешно суя мне назад свой квадратик, сказал Рафик. – Еще не хватает, чтобы это была такая же гадость. И закрой хорошенько, – добавил он, глядя, как я заталкиваю непонятный предмет назад в коробку.

– Так и запишем, – заржал Кузнец. – Артефакт неизвестного назначения. Выбросить жалко, что делать с ним – неизвестно. Тащить будет нашедший.

– Коробка номер два, – сообщил я.

– А вот это совсем другое дело! – восхищенно сказал он.

Коробка была набита камнями доверху.

– Я, конечно, не ювелир, – доставая один из них и разглядывая на свет, сказала Даша, – но вроде бы это бриллиант.

– А эти красные и зеленые, – подхватил Кузнец, – рубины и изумруды. Да еще такого размера, что им самое место в Алмазном фонде. А большинство я даже не знаю, как называются, но очень хочется надеяться, что тоже не мусор.

– Даже если тут всего пара настоящих, – перебирая камни и бросая их назад в коробку, добавил Рафик, – нам всем хватит на всю оставшуюся жизнь. Вот это александрит, – вертя в руках очередной, сообщил он. – На свету цвет меняет. У моей матери был такой. Естественно, совсем другого размера. Закрыли, – совсем другим тоном продолжил он. – И больше не открываем, пока все не соберутся. Еще большой вопрос, кто нам в Зоне даст настоящую цену за это. Надо эльфам толкнуть, они натуральные камни хорошо берут. Где мой рюкзак? – Он забрал коробку и стал заворачивать ее в какую-то тряпку. Потом вытряхнул из рюкзака все, что там было, сунул коробку внутрь и тщательно застегнул.

– Я прошу прощения за необдуманные слова, – заявил Кузнец. – Ну тогда, – он махнул рукой в сторону поселка, – если ты еще раз захочешь пошарить в хижине у какого-то местного дикаря или у крысы в логове, я всегда с большим уважением постою на стреме. – Он приложил руку к воображаемой шляпе. – М-да, – продолжил он через некоторое время, глядя на развернутый сверток. – Это в компенсацию за предыдущую находку. Баночки, бутылочки… Они, конечно, очень интересны, опять же таинственные иероглифы, но совершенно не хочется пробовать содержимое. Травка. – Он понюхал и громко чихнул. – Явно не конопля, я с ней знаком. Доцент, а Доцент… Скажи свое веское слово. Это что за ерунда?

– Да аптечка это, – уверенно заявила Даша. – Может, тут здешний пенициллин, а может, еще что. Пробовать не рекомендуется. Лекарство – это дело такое. Малая доза вылечит, от большой отравишься. А что здесь большая порция, хозяин уже не расскажет.

– Вот это, – принюхавшись, уверенно сказал я, демонстрируя очередную баночку, – яд степной гадюки. Точно знаю. Действительно используют как лекарство, только надо уметь. А можно еще и стрелы намазать. Так что лучше не экспериментировать. Давайте все назад, вернемся, Черепахе покажем. Она должна разбираться в таких вещах.

Пока я складывал и все тщательно заворачивал, чтобы не побить, они азартно накинулись на второй сверток. В конце концов на свет появился странный набор холодного оружия. Больше трех десятков практически одинаковых ножей. Точные копии висящего у меня на боку. Различались они на первый взгляд только по изображению на рукоятке.

– Ну не сказать, чтобы совсем ерунда, кроме странного цвета, – попробовал лезвие вернувшийся Рафик. Потом попытался поцарапать камень. – Вроде обычная сталь. На артефакты совершенно непохоже. Цвет черный смущает.

– Я думаю, – подал голос Доцент, вертя в руках другой, – что меч, которым он пользовался, как раз из этой же серии.

– Открыл Америку, – фыркнул Кузнец. – Тот же цвет, материал и стиль похожий. Тоже изображения животных.

– Вот я и думаю, – с нажимом повторил Доцент, – пусть Живой и пользуется. Он умеет. Премия от нас всех за находку.

– При одном условии, – быстро нашелся Кузнец. – Если выяснится, что это не просто железки, он вернет каждому по ножу.

– Голосуем? – спросил Рафик.

– Незачем, – ответил Доцент. – Мы все за.

Даша быстро закивала, не отрывая взгляда от оружия. Я мысленно улыбнулся. А ножик-то, на который она уставилась, тот самый, что она описывала всего пару часов назад. Лежит себе в середине. На рукоятке голова медведя с оскаленными клыками. А остальные тоже не абы как. Полный набор оборотней, живущих на равнинах, помимо упомянутого уже медведя еще тринадцать видов: волк, лиса, примат, росомаха, рысь, пума, леопард, кошка, ягуар, тигр, лев, шакал, койот.

Все клинки парные. Один явно на большую руку рассчитан, другой не то на женщину, не то на ребенка. Вот только в наборе присутствовали дополнительно крыса, гиена, очень похожее на собаку существо и три совершенно незнакомых мне головы. Крыса до сих пор считалась легендой. Про оборотней-гиен никто никогда при мне не упоминал. Надо потом внимательно рассмотреть остальных.

– Так не пойдет, – сказал я вслух. – Есть что-то там или нет, может гораздо позже выясниться. Я что, лет через десять буду возвращать давно ушедшие вещи? Давайте я их просто возьму себе с минусом с доли. Я согласен за каждый нож отдать стоимость одного коня. Вот сколько стоит верховой конь? Тысяч двадцать пять?

– Ну где-то так, – с интересом сказал Кузнец, – сорок по двадцать пять тысяч. Это будет… – Он глубоко задумался.

– Миллион, – сообщила Даша, пожимая плечами. – Там, конечно, камни интересные, но вот столько на одного будет?

– Или настоящих коней в количестве сорока. У нас с этим проблемы, так что предложение хорошее.

– Оно-то хорошо, но откуда кони возьмутся, – уставился на меня Кузнец. – Эти недоумки ваших постреляли, а своих у них было всего с десяток, и те скорее пони какие-то. Злые, еще кусаться норовят.

– А это уже мое дело. Или кони, или с моей доли вычтете. Идет?

– Идет, – кивнул он.

– Остались только книги, – задумчиво сказал Рафик, изучая первую страницу. – Очень хотелось бы знать, можно ли впарить эльфам.

– Те, что рукописные, лучше даже не пробовать. Я посмотрел. Там изумительно интересные записи. Такой-то умер, такой-то родился. Ходили в поход – много врагов убили. Кстати, они со своими соплеменниками регулярно дрались и бибизянами тоже. Этих, похоже, практически не осталось. А вот крысиные поселки должны быть, надо внимательно по сторонам смотреть и в одиночку лучше не гулять.

Все дружно уставились на меня.

– Ты можешь читать надписи Ушедших? – настороженно спросил Доцент.

– Ты мне ее покажи сначала. Потому что у них тоже разные языки были. Буквы одинаковые, а прочесть не всегда можно. Вот это, – я показал на книгу, – без особых проблем. Где слово непонятное, по смыслу можно догадаться. А вот та, что напечатана, – сложно. Там все равно как церковнославянский и русский. Аз есмь паки чего-то… и диаграмма. Что-то сильно научное. Надо всерьез заняться, может, что интересное, но это надо время. Вот будет зима, появится возможность, посижу и попробую перевести. Давайте мы это дело отложим до возвращения. Я потихоньку постараюсь прочитать. Торопиться в этом деле не стоит.

– А Черепаха тебе не поможет? – вкрадчиво спросил Доцент.

– Она может, – согласился я, – но это я простой парень с широкой душой. А она себе на уме и просто так ничего не делает. Придется ее очень сильно просить.

Я помолчал, давая возможность подумать, как именно просить. Одно дело – отдавать неизвестно что, и совсем другое, когда понимаешь, насколько вещь интересна.

– Если продать камни, на всех выше крыши хватит. Не надо сразу все тащить на продажу. Вдруг самим пригодится.

– Значит, так и решим, – сказал Рафик. – Книги тоже заберешь, если что вычитаешь интересное, расскажешь. Прямо с утра и займешься.

Доцент усмехнулся.

– Инициатива всегда наказуема, – сообщил он вполголоса.

– А еще наказуемы разговоры, – кивнул Рафик. – Солнце уже садится. Всем отдыхать, тебе в караул. Дальше по обычному графику. С утра уходим.

– Еще минута, – попросил я.

– Ты что-то хочешь сказать? – поинтересовался Рафик.

– Ну не то что сказать. Только у меня появилась еще одна интересная мысль. Раз пошла такая пьянка… Сколько стоят камни, мы все равно не знаем. Так?

– Да, – подтвердил Рафик.

– Что это я притащил за керамику, мы тоже не знаем.

Он кивнул, подтверждая.

– Меняю свою долю на шкатулку. Неизвестно что на неизвестно сколько.

– А может, – подозрительно спросил Кузнец, – ты все-таки знаешь, что это?

– Знал бы, не показывал, – буркнул Доцент. – Спрятал бы, и все дела.

– Тоже правильно, – согласился Кузнец.

– Э, ребята… Пока я с вами в одной упряжке, я играю честно. Вот как разбежимся – не обижайтесь. Знал бы, сказал. Не знаю, что это и с чем едят, но я знаю, что с этим делать. Вы же в курсе, что я пришел сюда за землей? Вот когда дележка начнется, я и сделаю подарок, от которого нельзя отказаться. Она такие старинные вещи любит, даже если неизвестно, для чего они предназначены. Коллекционер.

Даша кинула на меня подозрительный взгляд.

Ну не рассказывать же мне при всех, что у каждого паука есть свой оригинальный набор артефактов, и Койот не исключение? Взятка, она и в Африке взятка. Мы называем это подарком.

– Мне земля важнее, чем деньги, которые я еще неизвестно когда получу…

Они молча переглянулись.

– Пусть так, – сказал Кузнец. – Его доля на всех.

Даша явно хотела что-то сказать, но глянула на меня и промолчала.

– Нет, – сказал Рафик. – Мне лично кажется, что обмен неравноценный. Там пару камней вполне можно вставить в корону английской королевы. Все равно мы без него ни книг не прочитаем, ни склянками этими непонятными пользоваться не сможем. Живой поступил честно, притащил сюда все. Мог бы и заныкать. Мы все равно уйдем, а он тут жить будет, так что потом достать не проблема. Хочет от доли отказаться – его дело. Камни делим на остальных. А все это, – он обвел жестом свертки, включая и книги, – ему.

– Как хотите, – пробурчал Кузнец. – Только одна большая просьба, – продолжил он. – Я, честно, не верю, что это что-то стоящее. Меньше всего это похоже на «Молнию» или супероружие. Слишком много разной ерунды, бывает, тащат, а потом не знают, куда деть. В списке такого точно нет. Но если когда-нибудь выяснится, что это стоило охренительную деньгу, – умоляю, не говори мне ничего. – Вставая, он сказал: – Лучше я первый сторожить, все равно сейчас не засну. Никто не возражает? Тогда я пошел.

– Рафик, – окликнул я, когда остальные разошлись, – можно тебя на минуту?

– Почему нет? – глубокомысленно ответил тот и присел рядом. – Хочешь что-то сказать с глазу на глаз? – При этом он посмотрел на Дашу, которая вовсе не собиралась уходить.

– Ну не совсем по секрету… Просто ситуация с нашей экспедицией сильно изменилась. Здесь проживают очень неприятные типы в совершенно неизвестном количестве. Они достаточно ясно сказали, что территория дальше поделена и чужаков не потерпят. Идти напролом в нашем составе – это нарваться снова, и неизвестно с каким результатом. Главное, для чего все это затевалось, мы и так выяснили. Жить здесь вполне можно. Не без сложностей, но это уже наши проблемы. Для вас нет смысла рисковать дальше. Надо обсудить все это с Лехой.

Он почесал затылок и задумчиво уставился на меня.

– Обсудить, конечно, стоит… Но ведь мы еще искали это ваше место… где есть энергетический узел.

– Будем считать, нашли, – пожимая плечами, ответил я.

– Ай-ай-ай, – укоризненно пробормотал Рафик, – и ты молчал, как партизан. Игла? Что-то я такое подозревал. Больно долго ты лазил вокруг, да еще и видеокамерой баловался.

Он посмотрел на Дашу, которая, совершенно не скрываясь, внимательно слушала.

– Когда ты согласился взять ее, ты ж понимал, что она может кое-что лишнее услышать и увидеть? – спросил я.

– Никому не скажу. Век воли не видать, – улыбаясь во весь рот, сообщила Даша. – Тем более я не понимаю, о чем вы говорите.

– Я согласился? – возмутился Рафик. – Меня практически коллективно изнасиловали. Черепахе своей спасибо скажи.

– Да ладно… Все равно мы будем и дальше с Кулаком дело иметь. Не таскаться же в Зону за всякой ерундой. Будет баржа ходить пару раз в год, а там поглядим. Свой представитель ему все равно понадобится. Лучший вариант на сегодняшний день. Всех устраивает, и сама не против.

– Значит, предлагаешь сворачиваться? А ты уверен, что получится, как Леха хотел?

– На девяносто девять процентов! Я все-таки не он. Все, что мог, проверил и доложил. Выйдет – замечательно, нет – будем дальше смотреть. Пусть начальник решает…

Он побарабанил пальцами по прикладу винтовки и кивнул:

– Самое милое дело спихнуть вопрос на Леху. Вот сейчас и побеседуем… Только без лишних ушей.

Он встал и ушел в темноту. Я щелкнул пальцами, привлекая внимание Остроухого, и ткнул в сторону Рафика. Волк неторопливо поднялся и двинулся следом. После последних событий лучше в одиночку не шляться.

Даша поставила передо мной миску с пшеничной кашей и сунула ложку. Жрать хотелось страшно, и я достал из мешка предусмотрительно захваченный в одной из землянок приличный кусок сушеного мяса.

– Как ты можешь? – вполголоса спросила она. – Воняет же от этих сгоревших трупов даже мне, когда ветер в нашу сторону. Додумались тоже погребальный костер устроить, а ты спокойно наворачиваешь, да еще и мясо притащил…

– Нормальная антилопа, – сообщил я. – Вид не скажу, но точно не что-то другое. И вкус, и запах соответствующий. Чтоб ты знала, мы большие специалисты по мясу. Хищники тухлятину жрать не будут.

Она хихикнула:

– Медведи как раз с душком любят.

– Так я тебе говорил, мы не полностью медведи. В спячку не впадаем и трупы не жрем. Мозги в обоих видах остаются такими же. Никаких звериных инстинктов. Зато охрана собственной территории на высоте. Чужих там быть не должно. Мы вообще своих родственников не любим. Там, где живут оборотни, обычных хищников не бывает.

– Ты у меня медведь, – задумчиво сказала Даша. – Мария Волкова – волк?!

– Я говорил, что глупо, слишком напрашивается, но переигрывать было поздно. Хорошо бы я выглядел, если бы вдруг сообщил, что у меня совсем другая фамилия, когда уже жизняк готов.

– И сколько вас таких – разных хищников?

– Самое неприятное, – продолжая работать ложкой, сказал я, – что я теперь тоже в некотором недоумении. В детстве нам рассказывали сказки, про оборотней-крыс, которые нарушили запрет и ели человечину.

Даша раскрыла рот.

– Вот только не надо глупостей, – остановил я ее, – ладно? Думала, не думала, неважно. Люди тоже, бывает, каннибализмом занимаются. В блокадном Ленинграде точно случаи такие были. У нас за подобные вещи моментально убивают. – «Ну не совсем так, – подумал самокритично. – Ритуальный каннибализм запрещен, а на Суде чести всякое в старые времена бывало. Только в боевом облике это вроде как и не имеет отношения к людоедству. Поэтому и неразумных хищников нашего вида не принято трескать – дурной тон». Вслух пояснять не стал, рано ей такие подробности знать. – Так вот, когда выяснилось, что крысы делают это все, а не какой-то одинокий дурной извращенец, их перебили до последней. На развод ни одной не оставили. Всегда считал, спасибо, – откладывая тарелку в сторону, – что это такая назидательная сказка. Оказывается, чистая правда.

– Да уж. – Она поежилась.

– Так что мои знания по этому вопросу могут оказаться неполными. Хотя, может, наличие таких соседей и к лучшему.

Даша удивленно подняла брови.

– Ты не понимаешь… Мы хищники. Охота, драка, бой – это у нас в крови. Посмотри, как выясняют отношения собаки. Все время агрессия при виде чужих. Старшая воспитывает младшую. Кусает, толкает. Есть альфа самка, есть бета и так далее. В наших традициях очень много от поведения нормального стайного хищника. И это касается всех, не только волков. Медведи в природе одиночки, но оборотни всегда стая. Мы живем и умираем в соответствии со своим местом в стае. Если мы не хотим грызться внутри Клана, лучше уж иметь такого врага, как крысы. Я вообще не знаю, сможешь ли ты ужиться среди нас.

Она сладко улыбнулась.

– Тебе стоит отдохнуть, я постелила нам под деревом, – «Нам» она выделила интонацией. – Я даже не задаю разные вопросы после этого странного разговора с Рафиком. Все равно скоро узнаю. Например, откуда такой тип, как ты, может знать про блокадный Ленинград. Я про те времена не слишком много знаю, а ты точно не мог земные учебники с книгами читать. И, – серьезно добавила она, – я обещала. Ваши тайны дальше меня не пойдут.

– Бесполезно отговаривать, да?

– У нас еще много времени до возвращения. Тебе придется многое мне объяснить, чтобы я смогла стать самкой-альфа.

Я развел руками и покорно встал.

– Козлы это какие-то, а не крысы, – возмущенно заявил Кузнец, разглядывая порезанную на куски упряжь. – Забрали бы, я бы понял. А так, лошадей пострелять, все поломать, обгадить и в речку спихнуть – поведение недоумков. Вот что толку, что они твою винтовку утопили? Лучше бы прикладом об дерево. А так ныряй за ней… Вон она лежит, прекрасно видно. Ты, собственно, не желаешь? – с надеждой спросил он. – Все-таки твоя вещь.

– Нет, конечно. Я занят высокоинтеллектуальным трудом, порученным мне непосредственным начальством в лице руководителя нашей экспедиции. Изучаю литературный артефакт. Дело, кстати, совсем не простое. Тут кроме чужого языка еще и разные отвратительные почерки. Не один писал, а целый коллектив. Один помер – другой продолжил. Так что каждому свое. Вам нырять, а мне тяжело трудиться. Кстати, лошадок они, скорее всего, не по дурости поубивали, а потому что те от крысиного запаха шарахались.

Кузнец был местами изрядно жадный и из всей нашей компании самый подозрительный. Если Доцент не задавался вопросом, откуда я или Черепаха знаем некоторые вещи, просто принимал как данность, то у этого мы явно были давно на подозрении. Правда, в чем нас можно подозревать, он пока и сам не догадывался, и совершенно нежелательно, чтобы догадался. Но после зрелища перекидывания людей в крыс и моего близкого знакомства с их языком ему неизвестно что могло в голову стукнуть. Так что про запах, которого боялись лошади, я специально сказал, пусть подумает.

В общем, я и не соврал. Боялись. Наших коней из экспедиции тоже надо было втихую приучать к моему не вполне нормальному запаху. Это ведь рефлексы: запах медведя или волка – и лошадь тут же впадает в панику. На равнинах сколько уже поколений прошло, а выбить никак не удается. Ничего, у таких профессиональных конокрадов и селекционеров, как Народ, есть разные способы. А у меня еще и специфическое родовое умение. Я могу с ними договариваться. Правда, у такой способности есть и свои отрицательные стороны. Вот кому понравится, если посреди ночи его зовет кобыла, которой время рожать пришло? А ведь зовут. Это дело такое, обоюдное. Они тебя возят и на тебя работают, будь любезен бегать по зову.