Текст книги "Посеявшие бурю"

Автор книги: Мариэтта Роз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– И ты всё-всё-всё сделаешь? – Мариэтта с сомнением покосилась на короля.

– Всё-всё-всё, – заверил её Джарет, – и даже больше.

Звучало соблазнительно!

Мариэтта закусила губу, прошлась по комнате.

– Можно начинать, да? – с легким придыханием промолвила женщина.

– Начинай.

– Тогда! – Мариэтта привстала на носках. Выпалила: – Тогда на колени!

И Джарет – в своём роскошном бальном одеянии – послушно опустился перед ней на колени. Мариэтта замерла от восторга. Ещё бы! Не всякая женщина может похвастаться, что сам Король домовых был у её ног.

– Что дальше? – спросил Джарет.

В раскосых глазах вспыхнули разноцветные бесенята. Он провёл ладонью по ноге женщины. Начал с пальчиков, затем – по лодыжке, рука немного задержалась на колене и после юркнула под подол платья.

– Интересно только, зачем я одевалась? – Мариэтта едва дышала.

Он здесь. На коленях. А его рука… Женщина слабо вскрикнула.

– Повелевай мной, – повторил Джарет. – Ну же! Скажи мне, что ты хочешь.

– Я… – Мариэтта облизала пересохшие губы. – Я хочу… хочу… Джерри, хватит издеваться! Ты же знаешь, чего я хочу.

Она ослабла, дрожала, руки мужчины жгли раскалённым железом.

– Скажи это, – не унимался Джарет. – Повелевай мной.

– Да, да! – вскричала женщина, не выдержав. – Возьми меня! Прямо сейчас!

– Слушаю и повинуюсь, – с улыбкой произнёс Джарет.

Он подхватил на руки обессиленную женщину и отнёс её в постель.

* * *

Вечером третьего января Джарет вдруг признался:

– Ты всерьез поверила, что я без подарка?

В это время он стоял у зеркала в коридоре, критично оценивал, какой ущерб его красоте нанесли излишества последних дней. Нашёл, что всё не так уж и трагично. Мариэтта стояла рядом, с улыбкой наблюдала.

– Ты сам – лучший подарок, – ответила женщина.

Отдав всего себя якобы в рабство, Джарет ни на секунду не пожалел. Он действительно делал всё то, что она хотела, был на удивление мил. Мариэтта в ответ обрушила на него шквал страстей. В общем, если они и планировали куда-либо сходить на праздники, то все три дня провели дома.

– Ну, значит, этот подарок я преподнесу тебе на следующий Новый год, – сказал Джарет.

– Какой подарок? – оживилась Мариэтта.

– Тот, который у меня в кармане. Руки, руки! – тут же воскликнул король. – Ещё не хватало, чтобы ты у меня по карманам шарилась.

– Между прочим, ты обещал быть моим рабом до конца этого дня.

– Я много чего могу пообещать, – заверил её Джарет.

Но Мариэтта уже залезла в карманы камзола. Разочарованно вздохнула.

– Не в этих, – заметил Джарет. – У меня много карманов.

Мариэтта не слушала. Она шарила по его телу в поисках карманов. Карманов, действительно, оказалось на удивление много.

– Это мне такая жестокая месть? И за что только? – вздохнул Джарет. – В кармане брюк, милочка. О, чёрт! Зачем я это сказал? – Тяжело вздохнул.

Маленькая коробочка нашлась в правом переднем кармане. Открыв ее, Мариэтта ахнула: там оказался золотой кулон с изумрудом.

– Мне?

Джарету захотелось съязвить, но он решил благоразумно промолчать.

– Цепочка у тебя уже есть, так что я подумал, что маленькая безделушка не помешает. Но твоя месть всё равно оказалась жестокой, – вздохнул он. – Я буду мучиться весь вечер.

– А ты не уходи, – ответила Мариэтта, любуясь украшением.

– Мне нужно. Но если ты поедешь со мной, – вдруг сказал он, – то всё можно будет поправить.

Мариэтта смутилась. Никак не ожидала, что он скажет такое! Но сказала:

– Нет, я пока не хочу возвращаться.

Джарет вздохнул ещё раз, спросил:

– Но однажды?

– Однажды.

Глава 7. Эльсидория. Часть первая

Ореховые глаза властителя Альфара с тревогой наблюдали за тем, как стремительно развивается роман Короля домовых. Всё его смущало: и выбор девушки, и та страсть, с которой Джарет бросился в новый роман. Но больше всего благородного эльфа тревожили подёрнутые поволокой чёрные очи собственной супруги. Рано или поздно Елена узнает о ней. И что будет? Отреагирует спокойно? Зальётся слезами? Самое ужасное – Тим понимал, что его терпению приходит конец.

Он устал от необходимости блюсти приличия, от баллад, от косых взглядов свиты на Джарета.

Устал от одиночества.

Впрочем, так должно было однажды случиться. Пока Елена металась в слезах, в очередной раз обвиняя Джарета в измене, Тим все силы души бросил на поддержание статуса королевского дома. Желание помчаться утешать супругу овладело им не сразу.

Оно зрело постепенно, наливаясь горьким соком, как вдруг… его остановила улыбка. Робкая, застенчивая. Юная дева, впервые пришедшая на бал, с восхищением смотрела на своего короля.

Набравшись смелости, свойственной лишь молоденьким девушкам, она пригласила благородного эльфа на вальс. Тим принял приглашение. И, закружившись в ритмах музыки, вдруг остро четко осознал, что если бы рядом с ним была вот такая восторженная, влюблённая в него женщина…

Но всё-таки через некоторое взял себя в руки и ушёл к жене. Та обвинила мужа в чёрствости, равнодушии, даже посмела швырнуть в него книгой. Тим выслушал обвинения молча. Да и что он мог сказать? Разве он виноват, что Джарет сбежал? Да, это грубое нарушение этикета и всё такое, но ведь Король домовых засел сейчас не в трактире, а помчался в объятия своей женщины – Тим прекрасно понимал его. Сейчас – даже острее, чем обычно. Поэтому просто проигнорировал вопли супруги и вернулся в зал, где его ждали восхищённые глаза юной девы.

Жирную точку в его воистину королевском терпении поставил Весенний бал.

* * *

Светский сезон Эльсидории расписан согласно установившимся традициям и особенностям каждого народа.

С целью поддержания добрососедских отношений ежегодно проходят семь больших балов, где присутствует всё дворянство. Естественно, только этим увеселения не ограничиваются. С размахом празднуются дни рождения короля, королевы, инфантов, Новый год, годовщина династии и прочие даты, но список приглашённых здесь уже составляется, исходя из политических, экономических интересов и по принципу «нравится – не нравится».

Идею проводить Весенний бал в апреле предложили эльфы. Королевств же в Эльсидории – шесть, число не сильно удачное, надо единицу добавить. А для того, чтобы седьмой бал не лёг бременем только на одну страну, опять же эльфы предложили соблюдать очередность. То есть один год – в Альфаре, другой – в Гномлии, и так далее, по кругу.

В этом году очередь была как раз Лонглии, но в силу недавних громких событий Тим и Король Гномлии Ульрих решили внести некоторые корректировки в очередность, то есть предложили Джарету взять на себя Весенний бал.

– Ты ведь всё понимаешь! – говорил Тим. – Лонглия ещё толком не оправилась после войны, им сейчас только Весеннего бала не хватает.

– То есть я должен за Роберта подумать о его народе? – не унимался Джарет. – А, собственно говоря, почему я?

– Мы не можем, – Тим говорил спокойно, таким тоном взрослые обычно объясняют детям очевидные вещи, например, почему по утрам нужно чистить зубы. – В прошлом году Весенний бал проходил в Гномлии, в позапрошлом – у меня.

– Есть ещё и Ричард, Эдгар, предложите им!

– Эдгар ни за что не согласится, – тем же тоном продолжил Тим, – ты же его знаешь! С Ричардом мы уже говорили, он отказался.

– То есть я крайний? – обиделся Джарет. – Мало того, что я выиграл для него войну, накормил его народ, так ещё и бал должен за него провести!

– Не прибедняйся, тебе это не идёт, – рассердился Тим.

Повисло молчание. Джарет сидел, насупившись, пыхтел. Тим и Ульрих ждали. Король домовых мысленно подсчитывая расходы на бал, совсем расстроился:

– Вы хоть знаете, во сколько мне обойдется каждый гость?

– Джерри! – простонал Тим. – Только не говори, что у тебя экономический кризис!

– Будет! – Джарет сощурился, повторил жестче, злее: – Будет. Не хочу!

– Ну, соседушка, – решил подать голос Ульрих, – люди совсем не знают толк в увеселениях! А вот вы – мастер. Ваш бал – это каждый раз событие. Уж потешьте…

– А может, мне колпак с бубенчиками завести? – Джарет скрестил руки на груди. Бросил в сторону: – Не хочу.

Впрочем, брыкался только для вида: после Лонглии как раз шла очередь Сюррии. Так что, собственно говоря, какая разница, в каком году – сейчас или позже – всё равно придется заняться треклятым балом! К тому же…

Решился.

– Отлично! – обрадовался Тим. – Теперь, пожалуйста, напиши письмо Роберту, что ты предлагаешь поменяться очередностью.

– Я ещё и уговаривать его должен!!!

– Джерри! Не начинай! Ну, пожалуйста! – чуть не плача, взмолился Тим.

Ещё полчаса они спорили, ругались. Помирились.

Но когда Тим и Ульрих ехали в карете в Деревню, чтобы оттуда уже по радуге разъехаться по домам, Король эльфов вдруг сказал:

– Это была плохая идея.

– Даже не пригласил нас отобедать! – вздохнул гном.

– Вот увидите, Ульрих, он что-то задумал! Только поэтому и согласился, – Тим даже закрыл лицо рукой. – Я не знаю, что он сделает! Но это будет скандал. Скандал на всю Эльсидорию.

– Не стоит так переживать, благородный эльф! – добродушно возразил гном. – Что такого нового Джерри может выкинуть? Дать по морде Эдгару при всём честном народе – так он это регулярно делает. Прямо посреди танцев соблазнить чужую жену – и без этого не обходится. Ну устроит он дождь из лягушек!.. – гном фыркнул в бороду. – Кстати, было очень смешно.

– Надеюсь, будет смешно и в этот раз.

* * *

Ох, как несладко пришлось всему окружению Короля домовых! Он только и делал, что причитал по поводу Весеннего бала. Какие будут расходы на то, на это, на третье, на десятое. Что половину гостей он на дух не переносит, причем взаимно. И вообще!

Чем ближе апрель, тем несноснее становился Джарет, тем чаще Тим вздыхал: «Это была дурная идея». Впрочем, ничего изменить уже нельзя – вся Эльсидория готовится к балу. Шьются туалеты, обновляются кареты, чистятся фамильные драгоценности.

Увы, дурные предчувствия благородного эльфа подтвердились. Где-то за неделю до бала светлую голову Короля домовых посетила идея, с его точки зрения, очень даже удачная. По крайней мере, такого ещё не было.

* * *

Проведя очередную ночь на Грани, уже за завтраком Джарет вдруг сказал:

– Я тут подумал, пока брился…

– Ты имеешь обыкновение думать, когда бреешься? – не сдержалась Мариэтта.

– Очень смешно, – заметил Джарет. – В общем, я решил, что тебе пора взять отпуск, а ещё лучше – с последующим увольнением.

– Не начинай! – отмахнулась Мариэтта.

– С сегодняшнего дня, – Джарет совершенно не обратил внимания на восклицание. Указал на телефон: – Звони.

– Я не буду звонить! С какой это стати? Мне нравится моя работа и вообще…

– Что вообще? Вообще я хотел предложить тебе стать моей дамой на Весеннем балу.

Мариэтта обомлела. Хотела ли она этого? Ещё как! Сколько часов провела в мечтаниях о бале, какие фантазии только ни рождались! Ведь подумать только: быть на балу, где соберётся всё дворянство Эльсидории, в качестве дамы Короля домовых. Вернее, его любовницы. Подумав об этом, Мариэтта тут же сникла, поэтому ответила:

– Нет.

– Как это нет? – изумился Джарет.

– Ну, так – Мариэтта уныло поковыряла в тарелке яичницу. – Как ты меня представишь? Подумал об этом? «Дорогие гости, вот женщина, с которой я сплю, она полукровка, но не обращайте на это внимания». Спасибо!

Джарет аккуратно положил вилку на тарелку.

– Они ничего не скажут. Поверь мне.

– Джерри, это дурная идея, правда! – Мариэтта пожала его ладонь. Грустно, ну а что делать? – Да и потом – у меня нет платья, я не умею танцевать вальс, мазурку и что там ещё танцуют на балах. Я не знаю манер, не умею вести светской беседы.

– Всё это наносное, девочка моя! – взмолился Джарет. – Платье я куплю, найму учителей. За неделю освоишь, всё это не так уж и сложно. Я тебя очень прошу! Ну подумай только, ты отведёшь от всех беду!

– О чём это ты?

– Ну, без тебя я напьюсь, буду балагурить, приставать к скучающим светским львицам.

– Ещё чего! – возмутилась молодая женщина.

Джарет рассмеялся. Опустился перед ней на колени, повторил:

– Решайся, – погладил её лодыжки.

– Ненавижу, когда ты так делаешь, – вздохнула Мариэтта. Попыталась оттолкнуть его руки – бесполезно! Попыталась кольнуть его: – Секс – это женское оружие.

– Но ведь ты им не пользуешься, – парировал Джарет, – а кто-то должен. Ты вообще не пользуешься той властью надо мной, что тебе дана. – Он уже активно шарил под полами её халата. – Между прочим, мне обидно.

Джарет приподнял её, перенес на пол. Спросил:

– Поедешь?

– Нет.

– Твёрдое «нет», или ты сомневаешься?

Мариэтта рассмеялась.

– Твёрдое «нет».

Впрочем, уже не была в этом слишком уверена: противостоять натиску Короля домовых не так-то просто!

– Скажи мне «да», – нашёптывал он ей на ушко, бесстыдно используя весь арсенал ласк.

Мариэтта невольно подумала: «А есть ли в мире женщина, способная отказать ему?» Попыталась собрать волю в кулак. Впрочем, Джарет пока ещё дразнит, он не перейдёт к активным действиям, пока не сорвёт с её губ согласие. Можно, конечно, попробовать его перехитрить, но с каждой минутой Мариэтта терялась всё больше и больше.

– Скажи… ну! Разве это так сложно? Это ведь такое маленькое словечко! – в глазах Джарета скакали разноцветные бесенята. Он прекрасно знал, что делает. – Ты поедешь со мной. Ты будешь моей. Скажи мне…

– ДА!

* * *

– Это было нечестно, – вздохнула Мариэтта, глядя в окно кареты и кутаясь в любимый старый эльфийский плащ.

– Если тебе станет легче, то да, это было нечестно, – ответил Джарет из своего угла кареты. Он дремал, но это совершенно не мешало вести ему светскую беседу.

– Вот увидишь, – с жаром заявила молодая женщина, – однажды я научусь тебе отказывать!

– Никогда. – Джарет улыбнулся. – Этого не будет никогда. В этом и есть вся прелесть.

– Я тебя ненавижу! – Мариэтта отвернулась.

– Если ты будешь всегда ненавидеть меня точно так же, как сегодня на кухне, то ничего против не имею.

Да, они ехали в Сюррию в обычной почтовой карете. Так захотел Джарет. Пояснил, что в Деревне множество дел, а сейчас он слишком утомлён, чтобы ими заниматься. Потрясённая столь своеобразной логикой, Мариэтта не стала возражать. Они сели в Альфаре в пустую карету и поехали.

Вскоре появились попутчики. Джарет в своём углу оказался зажат телесами почтенной матроны, рядом сел мальчик лет десяти. Места около Мариэтты заняли девушка лет двадцати и пожилой священник. Матрона тут же развернула многочисленные свертки, начала всех потчевать холодной курицей и домашними пирогами. Без умолку трещала, что едет на свадьбу племянницы. Девушка рассказала, что только что выучилась и получила место в каком-то там доме, где будет заниматься с двумя девочками. Священник читал, Джарет спал, Мариэтта смотрела в окно.

Молодая женщина всё ещё никак не могла унять дрожь после того скандала, который произошёл в квартире на Грани. Когда Джарет решает что-либо сделать, ему неинтересны чувства других людей.

Не успела Мариэтта толком осмыслить согласие, как услышала, что Джарет говорит по телефону с её начальницей! Да ещё таким тоном, что назад её точно не возьмут. Рассвирепела. Но Джарет лишь отмахнулся: он уже собирал её вещи, при этом высказывая такие эпитеты относительно гардероба, что Мариэтта не выдержала – разбила об него пару тарелок. Но вот скандал утих, багаж собран – и она здесь, в почтовой карете.

Зачем она едет? Почему позволила себя уговорить? Страшно! Впрочем, Джарету это не объяснить. Да и прав он: скорее всего, гости на балу промолчат, не захотят связываться. Но ведь оскорбить можно не только словом…

«Мысли позитивно, – утешала себя Мариэтта, – зато ты будешь с ним на балу, это дорогого стоит!»

Внезапно карета остановилась. Молодая женщина выглянула: разбойники. Человек шесть. Уже стаскивают узлы, чемоданы, вываливают содержимое на землю. Один из разбойников распахнул дверцу кареты.

– Выходите!

Мариэтта вышла первой. За ней – девушка-гувернантка, священник, матрона с сыном. Джарет остался в карете, словно происходящее его не касалось. Собственно говоря, он всё ещё спал. Или делал вид, что спит.

– Прошу добровольно отдать всё ценное, что имеете, – объявил разбойник. По всей видимости, атаман. – Поверьте, ваша жизнь для вас дороже. Кстати, пуговицы мы тоже берём.

Возразить трудно. Матрона тут же полезла в потайные карманы, достала кошелёк, какие-то брошки. Священник забубнил что-то про милосердие. Гувернантка и Мариэтта не шелохнулись. У первой просто и так ничего нет, а вторая не желала подчиняться какому-то дураку с большой дороги.

– Ты? – атаман ткнул пальцем в Мариэтту. – Выглядишь странно. Почему в мужской одежде? Не эльфийка же, – присвистнул: – Бесстыдница! А ну выворачивай карманы, сумку давай.

– Ещё чего! – возмутилась Мариэтта.

В дорожной сумке лежат подарки Джарета и золотой браслет в виде змейки.

– Сперва вот его обыщите! – дерзко выпалила она, ткнув пальцем в карету.

– Кого его? – удивился атаман.

Заглянул и увидел мирного спящего Джарета. Удивился, приказал:

– Выходи!

Джарет приоткрыл синий глаз.

– Разве приехали? – спросил он.

– Нет, – ответил атаман.

– Тогда катись, – посоветовал Джарет и закрыл синий глаз.

Атаман растерялся. Заорал:

– Вылазь, это ограбление! – Зачем-то добавил: – Честное слово.

Джарет не отреагировал. Тогда по приказу атамана разбойники выволокли Короля домовых из кареты.

– Можно было и поаккуратнее, – проворчал Джарет, вставая и отряхиваясь. – Слушаю вас.

– Грабим! – заорал атаман.

– Подумаешь! – всплеснул руками Джарет. – Вас это не оправдывает.

Его окружили все шесть разбойников, заржали. Король смотрел на них спокойно, даже с некоторым интересом.

– Плащик, пожалуйста, – сказал один из разбойников с чёрной повязкой на глазу.

Джарет послушно снял плащ.

– А камзольчик-то! – ахнули бандиты. Камзол Короля действительно хорош, как и все его камзолы. Данный – из чёрного бархата с золотыми пряжками. – А ты чего в таком да в почтовой карете да без охраны?

– Как-то в охране не нуждаюсь.

– Украл, поди? – понимающе закивал атаман. – А пуговицы-то! Поглядите-ка! А ну снимай!

Джарет послушно снял камзол. Рубашка произвела на разбойников не меньшее впечатление.

– А на белье у тебя какие пуговицы? Тоже золотые или всё-таки серебряные? – оживился атаман. – Покажь!

– Ещё чего! – вдруг возмутился Джарет.

– Как это чего? – заорал одноглазый. – Атаман велел – значит, раздевайся!

– Поправьте меня, если я вас неправильно понял, – сказал Король звонким от холода и злости голосом. – Вы хотите, чтобы я разделся до исподнего прилюдно да ещё по такой погоде?

Разбойники закивали, заржали. А Джарет вдруг как заорал:

– Живо вернули всё!! А то… – усмешка расцвела на тонких губах Джарета, в разноцветных глазах мелькнуло что-то страшное, словно молния.

– Батюшки! – вдруг повалился на колени атаман. – Не признал! Не губи, Хозяин!

Вслед за атаманом на колени рухнула вся шайка.

– То-то же! – смилостивился Джарет. – Теперь проваливайте, пока не передумал.

Когда наконец вещи были вновь упакованы и погружены, карета тронулась дальше. Джарет и Мариэтта сели вместе.

– Испугалась? – тихо спросил Король, осторожно прикасаясь губами к виску женщины. Он совершенно не обращал внимания на любопытствующие взгляды попутчиков.

– Всё в порядке, – ответила Мариэтта. – Ты – это самое страшное, что может вообще случиться.

Глава 8. Эльсидория. Часть вторая

– Я не смогу сшить платье всего за неделю, – упрямо повторила портниха. – Это невозможно!

– Не знаю такого слова, – цыкнул Джарет. – Чёрт побери! Придумай что-нибудь!

А ведь всё так хорошо начиналось! Сам Король домовых зашел в лавку, да ещё с кем – с новой пассией! Будет о чём порассказать соседкам!

Сперва король велел принести имеющиеся готовые платья, и только после того, как помощницы занялись Мариэттой, выложил:

– Нужно платье для Весеннего бала.

– Хозяин, у меня вообще нет парчи, не то что жёлтого цвета! – взмолилась портниха.

– При чём тут жёлтый? – вспылил Джарет. – Ах да! В моде. Её сейчас нигде не достать… Но признавайся, ведь не всё показала! – подкинул в ладони хрустальный шар, лукаво улыбнулся. – Если внимательно посмотреть…

– Вообще-то есть одно платье, – согласилась портниха. – Но оно с прошлого сезона...

– Показывай!

Платье оказалось не то, что с прошлого, – с позапрошлого сезона. Как раз тогда в моде были рукава-фонарики, высокие воротники и воланы. В платье с избытком было и то, и другое, и третье, отчего выглядело оно, мягко говоря, ужасно. Впрочем, ткань хорошая – шёлк, да и цвет приятный – небесно-голубой.

– Размер, кажется, её, – заметил Джарет.

– Да, – согласилась портниха, – может, только в груди чуть великовато. Но это поправимо.

Джарет ещё раз оглядел платье.

– В общем, так, – сказал он. – Убираем к чёрту рукава, воротник, всю вот эту чушь раскудрявую. Приоткройте плечи, декольте глубже не нужно. Нашьёте кружева, жемчуг – я пришлю. И будет очень даже ничего, – Джарет улыбнулся.

– Но Хозяин! – взмолилась портниха, глаза её округлились от мысли о предстоящем святотатстве. – Но ведь… но ведь…

– Если мы ей не скажем, она и не узнает, – Джарет подмигнул портнихе сперва синим, потом – зелёным глазом. – Не узнает – не расстроится.

После отобедали в деревенском трактире.

Мариэтта настолько впечатлилась обновками, что трещала без умолку. Ей всегда нравилось, как одеваются в Эльсидории. Плащи, камзолы, шуршащие юбки, корсажи, вуали – всё это напоминало любимые сказки детства.

Джарет тоже был рад. С улыбкой слушал, кивал. Купленные платья нравились и ему самому. Правда, несколько смущала ситуация с бальным туалетом.

Конечно, его успеют сделать, и Мариэтта будет в нём хороша, но оно всё-таки не по моде. Правда, нынешнюю женскую моду Джарет на дух не переносит: парча сама по себе ему нравится, но вот жёлтый цвет! Нет уж, его дама на расфуфыренного цыплёнка похожа не будет! Так что – всё к лучшему.

Правда, теперь нужно скорректировать свой наряд, чтобы они смотрелись в унисон. И украшения. Новый золотой кулон с рубином здесь будет неуместен. Что-нибудь с жемчугом. И серебро. Впрочем, таких кулонов у него много.

В радужном настроении они прибыли в замок.

* * *

Замок Короля домовых произвел на Мариэтту огромное впечатление.

Весьма нетипичное строение для Эльсидории. В форме буквы «П», четыре этажа. На крыше по периметру – несколько башенок. Вокруг замка весьма запущенный сад, каменная ограда высотой полтора метра. Позади возвышаются стены Лабиринта, по бокам где-то там вдалеке виднеется лес. Таким образом, создавалась весьма опасная иллюзия доступности жилища.

На самом деле здесь есть только одна безопасная дорога – та, что соединяет замок и Деревню. Для удобства вымощена она серым камнем. Любой другой маршрут неизменно приводит в Лабиринт. Выбраться из него без помощи Джарета невозможно. А вот уйти из замка можно в любом направлении.

Впрочем, сам замок производит впечатление не только снаружи. Просторный холл, две каменные лестницы, изгибаясь полукругом, ведут наверх. На втором этаже, помимо кабинета, библиотеки и столовой, расположены залы – тронный, бальный, несколько оружейных, здесь же – музыкальная гостиная и две просторные комнаты с мудрёными названиями, но с весьма простым назначением.

В одной во время бала ожидают своих барышень горничные. Всякое же может случиться! Испачкалось кружево, отцепился волан или же просто растрепалась прическа. Другая – точно такая же, только для мужчин. На третьем этаже – комнаты, среди них спальня Джарета. На четвертом опять – комнаты. Когда-то давным-давно они все были полны людьми, сейчас там пустота.

Всё в замке подчинено гигантомании Короля домовых. Огромные окна, широченные подоконники, высоченные потолки, бесконечные коридоры, постоянно погружённые в полумрак, потому что на их освещение необходимо несметное количество свечей, которых Джарет, естественно, не выделяет.

Но больше всего Мариэтту потрясла святая святых замка – спальня Короля. Если из комнаты вынести всю мебель, то сразу станет виден её размер – маленький такой бальный зальчик. Абсолютно всё пространство съедает постель. Габариты ложа таковы, что у каждого, кто имел честь её лицезреть, невольно возникают два вопроса. Первый: зачем Джарету такой полигонище, если он, как правило, спит один? Второй: эту постель делали сразу здесь или стены воздвигали вокруг?

По ту и другую стороны постели – окна и едва заметные прикроватные тумбочки. В углу жмётся комод, иначе и не скажешь. На противоположных стенах – двери. Каждая ведет в гардеробную. При каждой гардеробной есть ванная.

Остаток дня прошел спокойно. Мариэтта распаковала вещи, после с удовольствием искупалась. Для ужина захотелось надеть одно из новых платьев, но, увы, не смогла с ним справиться. Если с юбками хоть как-то разобралась, то с корсажем – уже нет. Все эти пуговички, петельки, крючочки – Мариэтта никак не могла сообразить, как же всё это правильно застёгивается.

– Это я ещё без корсета, – проворчала молодая женщина после очередной неудачной попытки.

Плюнула. Достала платье, привезённое с Грани. Оделась, причесалась. Всё-таки это замок, здесь в халате не походишь.

За ужином Мариэтта совершенно искренне поразилась тому, как Джарет вообще соглашался трапезничать с ней в квартире на Грани: на столе – тарелки из тонкого фарфора, хрустальные бокалы, серебро с королевским вензелем. Всё сияет, сверкает. Две перемены. Вино. Фрукты в плетёных вазах. Правда, количество приборов Мариэтту смутило.

– Для основного блюда, закуски и десерта, – пояснил Джарет.

– А зачем столько? Почему нельзя обойтись одной ложкой и одной вилкой?

– Нельзя. И вообще это ещё упрощённый вариант.

Мариэтта ахнула. «Нет, я в них не разберусь!» – в ужасе подумала, поскольку уже успела напрочь забыть, что для чего.

– Не переживай так! – Джарет пожал её маленькую прохладную ладошку. – За обедом сядешь рядом со мной. Будешь делать то же, что и я.

– Обед!! – ужаснулась Мариэтта. – Но разве бал…

– Конечно! Как же без обеда? Зажгут свечи, накроют на всю толпу троглодитов. После обеда гости пройдут в музыкальную гостиную – для отдыха, светской беседы. Там они предадутся такому сомнительному удовольствию, как музицирование барышень и бесконечное обмусоливание погоды, попутно хлебая кофе с коньяком. Между прочим, хорошим коньяком! И только после того, как еда в их желудках осядет, начнутся танцы.

Мариэтта выслушала всё это с таким страдальческим видом, что Джарет поспешил заверить её:

– Я призову на помощь тяжёлую артиллерию, они окружат тебя плотным кольцом, и никакая фифочка к тебе не просочится.

– Ты про кого это?

– Вадим, куда он денется! Потом – Тим с Еленой и семейство Ульриха, – перечислил Джарет, а сам невольно подумал: «При таком соседстве даже Эдгар не рискнёт что-либо сделать».

– А кто они? – поинтересовалась Мариэтта.

– О! Всего лишь мои соседи и один Хранитель, – ответил Джарет.

– Твои соседи? – насторожилась молодая женщина. В груди всё аж похолодело: – В каком смысле – твои соседи?

– Что ты так смущаешься? Подумаешь! Я ведь тоже король.

– Можно, я вернусь на Грань? – взмолилась Мариэтта.

– Но, дорогая!

– Ну, или тихонечко посижу где-нибудь в уголочке! Чтобы меня никто не видел…

– Мариэтта! Девочка моя! Всё будет хорошо. Лучше выпей вина, ты вся аж позеленела.

* * *

Ночью Джарет сидел на подоконнике. В руке привычно лежал хрустальный шар. Король размышлял.

Утомлённая тяжелым днем и томимая дурными предчувствиями, Мариэтта быстро уснула. Джарет не стал будить.

Он думал о предстоящем бале. Мысли текли обычной чередой: готово ли то, готово ли это, и так далее. Подумал об их нарядах. Кружева, жемчуг для её платья уже отправил. Себе камзол ещё не выбрал. А кулон, скорее всего, подберёт в день бала, так сказать, по наитию. Может, что ещё и ей предложит. Всяческих украшений у него ведь много, целая коллекция, а лежат без дела. «Завтра покажу ей, – решил Король домовых, – пусть удивится! Наберет, сколько захочет. Бирюльки надо носить, иначе они тускнеют».

Вдохновлённый таким решением, Джарет лёг в постель. Мариэтта не шелохнулась. Она спала на боку, как обычно, положив уголок одеяла под щёку. Рядом с ней ему почему-то всегда засыпалось легко и без сновидений. Поэтому-то и решил не отводить ей отдельную комнату, как делал это обычно, но, конечно же, ни за что об этом не скажет! Это его маленькая тайна. Уже засыпая, Джарет привычно положил ладонь в ложбинку на её боку, такую уютную, словно специально созданную для его руки.

* * *

На следующий день Мариэтта пережила самую настоящую истерику. Случилось это на уроке этикета.

Впрочем, поначалу всё шло хорошо. За завтраком Джарет вёл себя точно так же, как и всегда, то есть читал свежие газеты, вытянув ноги на табурет. Да и подали на завтрак то же, что обычно готовила ему Мариэтта: яичницу из двух яиц, хлеб с маслом, яблоки, кофе, сок. Это обнадёживало: хоть что-то здесь, как обычно.

Сразу после завтрака принесли платье для примерки. Потом – урок танцев. Специально для него Сара помогла ей одеться в одно из новых платьев, так что, повторяя за учителем простенькие па, Мариэтта чувствовала себя настоящей леди. Затем по плану – урок этикета. И вот уже там, на второй минуте, молодая женщина почувствовала себя дурно, через полчаса кусала губы, через час была готова разрыдаться.

Она то и дело путала закусочную вилку с десертной, не могла отличить чайную ложечку от кофейной. А уж от всех тонкостей получасовой беседы о погоде и прелестях природы голова пошла кругом. «Я не справлюсь! – в отчаянии думала она. – Я никогда всего этого не запомню!»

Попробовала поговорить с Джаретом, но он даже слушать не захотел! «Как я сказал, так и будет», – всё, точка! Не падать же перед ним на колени? Впрочем, первые три минуты это казалось здравой мыслью. Но как только Джарет сказал: «Дорогая моя, неужели ты боишься этих мамзелек?» – да ещё с таким презрением в голосе, что Мариэтта даже не посмела признаться: «Да, боюсь».

А ведь испугалась до дрожи. Действительно! У этих мамзелек, как презрительно назвал их Джарет, есть горничные, которые знают, как одеть, как причесать барышню. А кто поможет ей? Эти мамзельки с малолетства учатся премудростям этикета и уж точно знают, чем чайная ложечка отличается от кофейной. Умеют музицировать, напевать модные песенки, изящно приседать и часами болтать о такой ерунде как погода. В общем, они умеют и знают всё то, что Мариэтте предстоит поверхностно освоить за какую-то неполную неделю!

Ночами она жалась к Джарету, как испуганный зверёк, ища защиты. И чем ближе был бал, тем хуже ей становилось.

Глава 9. Весенний бал

Впрочем, Джарет всё-таки понял, что свершил ошибку. Правда, в ту самую минуту, когда Мариэтта вышла к гостям.

Нет, дело было не в ней! Её красота, помноженная на мастерство парикмахера, портнихи, ювелира, поражала воображение, природное изящество, лишь слегка отшлифованное учителем танцев, удивляло искренностью. Но как вытянулись лица гостей! Разом смокли разговоры, но через мгновенье вспыхнули с удвоенной силой. Дамы зашипели, зашелестели: «Да что он о себе возомнил! Да как он может!»