Текст книги "Счастье по рецепту"

Автор книги: Марианна Красовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 10
Любовь по расчету

Каждый чертов вечер в моем новом доме появлялся чертов Олесь. Вел он себя пока еще вполне прилично. Больше не хамил и не умничал, сидел тихо как мышка, выглядывая только на запахи еды, утром убегал в свой университет. И каждую чертову ночь приходили чертовы больные. Марка я видела все реже.

А желание вернуться к брату возникало все чаще.

Глупо было выходить замуж по любви. Не для этого я математику учила.

От отчаянной тоски спасала меня лишь Альмира. У нее дела шли даже хуже, чем у меня.

– Анатоль сбежал, – мрачно заявила она в один из дождливых серых дней. – Туда ему, конечно, и дорога, но все равно подло. Мог бы подождать, пока я подам на развод.

Я только грустно улыбнулась.

– А что, развод у нас так легко получить?

– Нет, – нахмурилась подруга. – Увы. Мужчине куда проще. Он может полюбить другую, может пожаловаться на бесплодие жены. Я читала свод законов. У жены холодные ноги – вполне весомая причина, представляешь!

Она скривилась с явным отвращением и заглянула в нетронутую чашку с кофе.

– Пахнет отвратительно. Будто носки папенькины.

Я понюхала: кофе как кофе. Очень неплохой. Сама в кондитерской лавке выбирала.

– А жена по какой причине может подать на развод?

– Если муж игрок, пьяница или заразил ее дурной болезнью, – мрачно перечисляла подруга. – Если бьет. Если отказывает в супружеской близости.

Я покачала головой: ни в чем из этого Марка обвинить нельзя. Он не пьет и не буянит. Да и в любовных утехах не отказал бы… если б я позволила.

– А зачем ты спрашиваешь? – с подозрением прищурилась Альмира. – Ты чего удумала, глупая? От Пиляева уйти? Да он самый приличный мужчина в Большеграде! Поссорились, что ли?

– Нет, – помявшись, пояснила я. – Просто я для него как кошка. Ни поговорить, ни посоветоваться. Накормил, за ушком почесал и довольно. Уйди, кошка, не мешай.

– Вот уж не поверю!

– А ты поверь. Он уходит рано, приходит поздно. Я весь день одна. Олесь еще этот…

– Ах, Олесь…

– Мне даже платье новое некому показать, кроме тебя. Хочу домой.

Голос мой звучал так жалобно, что самой стало противно. И ведь понимаю, что ситуация у подруги куда хуже, а все равно ною. Не могу не ныть.

На лице Альмиры мелькнуло странное выражение. Она опустила глаза, но я успела понять: эта ненормальная что-то знает, чего не знаю я.

– Рассказывай.

– О чем? – захлопала она ресницами с самым глупым видом, и я убедилась – врет.

– О Казимире, – выстрелила я наугад. – У него что-то стряслось?

– Да вроде нет.

– А если не вроде?

– Я ничего не знаю!

– Не расскажешь – рассорюсь с тобой навеки. И на следующую твою свадьбу не приду.

– Ну ты и злюка! – надула губы Альмира. – Но я и вправду ничего не знаю! Про то, что Долохов сильно болен, мне отец проболтался.

– Не сказать, что сильно, – пожала я плечами. – Как обычно. С сердцем у него давно был непорядок.

– Говорят, ему осталось не больше полугода. Даже и меньше.

– Кто говорит? Марк?

– Нет, увы. Марк поставил диагноз, еще два лекаря подтвердили, что дело плохо. Ну и Ратмир его видел…

– Кто видел? – вот теперь я испугалась по-настоящему. – Ратмир? Кто такой Ратмир?

– Князь Снежин, – пискнула Альмира, вжимая голову в плечи.

– Какого демона?

– Ратмир ездил к Долохову просить денег на… Ну, Казимир все равно не дал.

Я уставилась на «подругу» с ужасом. Что она наделала? Да, у моего брата слабое сердце, я знала об этом всегда. Именно поэтому Марк частенько приезжал его проведать.

А еще у Казимира есть деньги, и об этом знают все на Юге. Мало кто помнит, что он заработал их сам, тяжелым трудом и острым разумом.

И если какой-то паршивый революционер, будь он хоть сто раз князем, посмел угрожать моему не слишком здоровому брату и требовать у него денег, я этого революционера своими руками придушу. А заодно и ту дуру, что слишком много болтает.

– Честное слово, Ратмир ничего дурного не сделал! И я ему ничего не говорила! Он услышал наш с тобой разговор. Ну, тогда, у меня дома.

– У тебя дома при живом муже и строгом отце был мужчина? – тихо спросила я.

– Ну… он жил у меня в спальне несколько дней. Анатоля я все равно не пускала…

Я прикрыла глаза и подумала, что Альмира совершенно безумна. Как и ее Ратмир. Один бомбами кидается, другая нарушает все правила приличия. Я бы к такому опасному человеку даже подойти опасалась, не то, что в дом его пускать.

– И ты с ним снова спала, конечно?

– Конечно. Тем более, что я замужем… была. Всегда можно сказать, что ребенок от мужа.

Святые небеса, дайте мне сил! Она еще и беременна? То-то так кривилась от запаха кофе!

– Альмира, ты дура. Абсолютная и безнадежная.

– Зато никто не смеет мне указывать, как жить. Потому что, запомни, моя дорогая, я всегда выбираю себя. Свои желания, свое удобство. Мой муж никогда не сделает ничего такого, что меня огорчит. Потому что самая лучшая любовь – та, что по расчету. А самый верный расчет – по любви.

И взглянула на меня с вызовом.

Да. Я балованная, а Альмира – в тысячу раз больше. Тяжело ей в жизни придется. Хотя… возможно, тяжело будет ее мужчинам.

– Послушай, одолжи мне свой ландолет и кучера, – сменила я тему. – Я хочу съездить к брату. К вечеру вернусь.

– Да пожалуйста, – кивнула подруга. – Я сейчас распоряжусь.

* * *

Путь до родного дома по раскисшим дорогам занял куда больше времени, чем мне бы хотелось. Хватило и на раздумья, и на сомнения. Несколько раз я порывалась окликнуть кучера и развернуть ландолет обратно. Было страшно. Я снова – нашкодивший ребенок, и брат в полной мере имеет право меня отругать.

Кутаясь в теплый плащ, я кусала губы и растирала озябшие руки.

Как же сложно быть взрослой!

Усадьба ничуть не изменилась за время моего отсутствия. разве что листья окончательно облетели и трава пожухла. Кучер остановил ландолет у самого крыльца, я, прячась от вновь хлынувшего дождя, побежала в дом. Двери были открыты.

– Душенька наша Ольга Федотовна! – всплеснула руками Устина, выглянувшая на шум. – Вернулась! Мокрая вся! Снимайте скорее плащ, не то простынете!

– Там на дворе кучер, надобно его в дом позвать и горячим накормить, – быстро сказала я. – Позови Ермола, пусть займется. И лошадь распрячь. А это еще кто тут?

Я с удивлением воззрилась на рыжего мальчишку, что появился в прихожей.

– Маруш я, – баском напомнил мне старый знакомец. – Помните, вы еще портрет меня просили рисовать?

– Точно. Ты что тут делаешь?

– Ночую нынче. Пока Казимиру Федоровичу нездоровится, я его поручения выполняю.

– Ну ладно. Молодец.

Значит, брату все еще нехорошо. Наверное, из-за меня.

– Душенька, я заварю вам чаю с медом да липовым цветом, и не спорьте даже. На ужин что желаете? Есть гребешки морские в сливочном соусе, лисички жареные, кулебяка еще, творожник…

Устина говорила так вкусно, что я невольно сглотнула. Давненько меня так никто не потчевал. В ресторане я теперь брала то, что дешевле. Кормить-то приходилось троих. И если Марк ел не так, чтобы много, то братец его был вечно голоден.

– Кто же нынче продукты заказывает?

– Так Маруш. Он такой ловкий!

Я взглянула в окно и вздохнула:

– Мне засветло вернуться нужно. Не буду ужинать.

– Да куда ж вы в такой ливень? Не пущу!

– Казимир Федотович вас видеть желает немедленно, – вновь выскочил рыжеволосый паренек. – В спальне он. Вот, возьмите туфли домашние.

И вправду ловкий. Ушлый мальчишка. Успел и брату доложить о моем прибытии, и туфли мои разыскать. Далеко пойдет.

Переобувшись, я медленно поднялась по лестнице. Теперь меня страшил не предстоящий разговор, а болезнь брата. А вдруг он и в самом деле при смерти? Как смотреть ему в глаза?

Глава 11
Объяснение

В комнате брата остро пахло травяными настоями. Я поморщилась невольно: этот запах был мне незнаком и противен. Сам Казимир, никогда раньше не валявшийся в постели среди бела дня, выглядел осунувшимся и бледным, но голос звучал по-прежнему густо и раскатисто:

– Явилась? Что, закончилась твоя шальная любовь?

– Нет, не закончилась, – спокойно ответила я. – Узнала, что тебе хуже и решила…

– Попрощаться?

– С ума сошел? Прощения просить приехала. Но не за то, что замуж вышла, а что тебя обманула.

– Ну так проси, – брат уставился на меня с насмешкой, я я только закатила глаза, понимая с облегчением, что бури не будет.

Села в кресло напротив постели, понюхала зачем-то содержимое стакана и звонко чихнула.

– Ты сам виноват. Я же ясно сказала, что за Гальянова замуж не пойду.

– И чем же он хуже подлеца Пиляева? Беднее или уродливее, а?

– Мой муж не подлец и не урод, – отчеканила я. – Изволь выражаться вежливее, иначе мы снова рассоримся. Я люблю Марка и никому не позволю говорить о нем дурно.

– Да что там любить-то, – начал было Казимир, но, натолкнувшись на мой сердитый взгляд, осекся. – Ну ладно. Опустим его внешность и характер. Он же бедный, Оля. На что вы вообще живете? На твое приданое? Не отвечай, я и сам знаю. Уже запросил выписку в банке.

– Это не то, что ты подумал. Я купила немного мебели в новый дом.

– О-ля! Марк тебе не ровня. Он никогда не будет богат. У него куча братьев и сестер, которых нужно поднимать на ноги. А потом появятся племянники… и внуки. И все они будут сидеть на шее у Марка, а значит – у тебя. Твой супруг слишком ответственный, чтобы оставить их без помощи.

– Как будто ты вел бы себя по-другому.

– Я… – Казимир сумрачно вздохнул. – Вся правда. Я бы своих не бросил. Но у меня есть только ты. Вот я умру, и заводы твоими станут.

– Зачем мне твои заводы? Не нужно умирать. Не вздумай! Я… у тебя, может, скоро собственные племянники появятся. Разве ты не хочешь их увидеть?

– Очень хочу, но…

– Вот и славно. Кто сейчас тебя лечит?

– Двое сразу, Озеров и Синегорский. Приезжают по очереди каждый день.

– Отчего ж ты такой унылый? Или Марк все же лучше?

– Пожалуй, что лучше, – сдаваясь, проворчал Казимир.

– Сказать ему, чтобы приехал?

– Скажи. Ольга…

– Ну что еще?

– Обещай мне, что если что-то сложится нехорошо, ты не будешь плакать в одиночестве, а вернешься домой.

– Обещаю, – легко согласилась я, а потом вспомнила: – К тебе революционер приезжал, да?

– Откуда знаешь?

– Угрожал, наверное?

– Да нет, не посмел. Мы с ним вполне мирно поговорили.

– Ты что, дал ему денег? – догадалась я.

– Немного дал.

– Зачем?

– Не твое дело. Иди уже, я устал. И Маруша позови.

Я вышла, едва не зашибив вездесущего мальчишку дверью. Подслушивал, как пить дать. Вот же гаденыш.

Когда закрылась дверь, я и сама наклонилась и приложила ухо к замочной скважине.

– Вы ей сказали?

– Не смог.

– Да почему же?

– Просто… жалко ее. Видишь, любовь у Ольги. Пусть не волнуется.

С задумчивым видом я спустилась в столовую, где Устина с Просей накрывали ужин, да с таким размахом, словно ждали гостей. А может, я и была теперь самой долгожданной гостьей. Ну как тут откажешься?

За окном бушевала настоящая гроза, ехать куда-то в такую погоду – настоящее безумие. Придется остаться на ночь.

Марк, наверное, будет волноваться. Надеюсь, Альмира догадается его предупредить. Не хотелось бы, чтобы он себе напридумывал всякого.

Нет, я от него не уйду. Не дождется. Я знала, за кого выходила замуж. И каждую ночь об этом, кстати, вспоминала, прислушиваясь к голосам из гостиной, где мой супруг принимал больных.

Казимир не прав. Ни разу я не платила в ресторане, и вообще Марк яростно отказывался брать мои деньги. Зато он не забывал оставить мне на столе завтрак. Пусть – лишь яичницу, но он же готовил для меня! И даже выговорил своему братцу, осмелившемуся покуситься на святое, оставив меня голодной. Олесь больше не повторял своих ошибок.

Все наладится. Да, я вышла замуж за лекаря, а не за помещика. Зато муж у меня добр и талантлив, это не посмеет отрицать никто. А что не очень пока у нас получается жить в ладу, так это и понятно. Казимир тоже не сразу стал хозяином завода. Начинал он в небольшой гончарной мастерской, сам когда-то лепил горшки и обжигал кувшины. Работал много и без устали. Уже потом смог выкупить мастерскую, расширить ее, нанять людей. Он шел к цели маленькими, но уверенными шагами. И вот теперь – один из богатейших людей Юга.

Я тоже так могу, я ведь его сестра. Закончится обучение Олеся, он уедет куда-нибудь… неважно, куда. А мы пристроим к дому флигель для больных, я слышала, как Марк обсуждал это с братом. И больше по ночам в моей гостиной никого не стошнит. И ковер чистить от крови не придется.

А все же – как славно дома! Я проверила, как разместили кучера, пожелала доброй ночи брату, посидела немного в кресле с книжкой, весело посмеиваясь над наивной героиней. Приняла ванну с пеной, Прося вымыла мне волосы. В своей спальне раскинулась на кровати…

– Ольга Федотовна, там… – в голосе Устины звучали виноватые нотки. – Супруг ваш явился. Мокрый насквозь и, кажется, злющий как черт. Пускать его, или пусть убирается подобру-поздорову?

Глава 12
Шальная любовь

Мокрый насквозь! Я тут же подскочила.

– Устя, горячую ванну! И вина с пряностями! Он же простынет, а ему нельзя, он целитель. Ему некогда болеть, людей лечить нужно!

Подхватила халат и босиком побежала вниз, не обращая внимания на тихое «Вот, значит, как».

А вот так.

Пол в холле был холодный, каменный, ковры лежали далеко не везде. Ноги у меня мгновенно озябли, но я все равно распахнула дверь, затаскивая в дом сутулого и мрачного Марка.

– Раздевайся! – рявкнула я.

– Вот так сразу? – уныло пробормотал он. – Может, хоть до спальни дойдем?

– Дурак! – закричала я, глотая слезы. – Ты зачем приехал?

– Так за тобой.

– Гроза ужасная, дороги размыло! Ты мог перевернуться или где-то застрять!

– И что?

– Подхватить воспаление легких!

– Да полно тебе, я не настолько хилый.

Мне захотелось его встряхнуть как следует, чтобы он понял, как я разволновалась. Хорошо, что я не знала, что он поедет за мной. Я бы вообще с ума сошла от беспокойства.

– Ольга, отойди, с меня течет.

– А то я не вижу! – поджимая пальцы на ногах и морщась, я стащила с него плащ, с удивлением убеждаясь: под широким плащом с капюшоном Марк был абсолютно сухим. – Зачарованный?

– Да.

Я выдохнула и, шагнув к этому несносному мужчине, обняла его крепко-крепко.

– Так ты меня не бросила? – тихо спросил он. – Альмира сказала…

– Что она сказала?

– Что ты ужасно устала от семейной жизни и уехала домой к брату. Ольга, я понимаю, что все не так, как ты мечтала, но…

– Слушай! – я отстранилась и тыкнула ему пальцем в грудь. – Ты зачем меня постоянно по имени зовешь?

– Так красиво же, – моргнул он. – Оллль-га. Как колокольчик.

– Оля. Оленька. Олюша. Я ласки хочу!

Марк вдруг весело фыркнул и подхватил меня на руки.

– Я буду звать тебя Лала. И я тоже хочу ласки. Не стой босиком на холодном полу, простынешь.

– Так ванну-то готовить, душенька Ольга Федотовна? – спросила где-то там Устина.

– Нет, – ответил за меня Марк. – Пусть Ермол лошадь распряжет. А с остальным я сам справлюсь.

– Или ты меня отпускаешь, или несешь наверх, – требовательно дернула я ножкой.

– Несу, госпожа моя Лала. Надеюсь, присутствие ТВОЕГО брата тебя не смущает?

– Дом большой, – пробормотала я, пряча вспыхнувшее лицо у него на груди. – И спит Казимир крепко.

– Спасибо небесам за это!

Я никогда не думала, что в тонком жилистом Марке есть столько сил. Он без труда донес меня до моей спальни, хотя я – девушка высокая и не сказать, что тростиночка. И потом еще полночи убеждал меня, как я была не права, отказываясь от любовных игр с ним. Я бы сказала, что аргументы были очень весомыми. Мне понравилось.

И все же…

Он что, думал, что я уйду от него из-за такой ерунды? Вот уж нет. Я быстрее дам Олесю денег и выставлю за порог, чем рассорюсь с любимым мужем. Да, я и вправду жаловалась Альмире, но ведь одно дело – выговориться и немножко поплакать, и совсем другое – переходить к решительным действиям. Я вообще очень отходчива. Могу скандалить, бить посуду и говорить гадости, а потом ласкаться, как ни в чем не бывало. Казимир вон знает…

А Марка еще ждет много сюрпризов. Вот проснется он и получит в глаз за то, что усомнился во мне!

Ух, какой он теплый! И сердце под моим ухом стучит так успокаивающе…

Я обвила руками торс мужа и прикрыла глаза. Как мне нравится с ним спать! Обнимать его, нюхать, гладить… Хорошо, наверное, что у нас с ним маленький дом. Обычно супруги спят в разных спальнях, а я так не хочу.

Проснулись мы поздно. За окном – гадость. Льет и льет. Осень иногда бывает крайне неприятной. Но сейчас я была рада. Если дождь, значит, задержимся здесь. Никаких Олесей, ночных пациентов и из работы – только Казимир. Мой муж хотя бы сегодня будет принадлежать только мне.

– Я выспался, – с некоторым удивлением заметил Марк, потягиваясь. – Какое непривычное ощущение! Давно я так славно не спал.

Он тоже взглянул в окно и усмехнулся.

– Пожалуй, небольшой отпуск нам не помешает, да, Лала?

– Да, – улыбнулась я. – Пойдем завтракать?

– Скорее уж, обедать.

В столовой нас встретили Казимир и его рыжий помощник. Марк поглядел на Маруша как-то странно, но поздоровался совершенно ровно. Словно это в порядке вещей – чужие люди за семейным столом.

– Ты чего приехал в такую непогоду? – с любопытством спросил Казимир. – Испугался, что жена сбежала?

Марк промолчал, что само по себе было красноречивым ответом.

– Как вы себя чувствуете? В груди не тесно? Дыхания хватает?

– Можешь теперь говорить мне «ты», – фыркнул брат. – Родня ведь. Никогда бы не подумал, что у Ольги такой дурной вкус, но что сделано, то сделано. Выражение «семейный доктор» заиграло теперь новыми красками.

– Мир, – строго я взглянула на брата. – Если ты будешь в таком тоне разговаривать с моим мужем, мы снова рассоримся.

– Видел? Защищает тебя. Вчера уверяла, что любит. Раз уж с утра решения не поменяла, видно, правду говорила.

Марк бросил на меня острый взгляд, а я насупилась. Ну вот, теперь Мир за меня взялся. Гадкий какой! Видимо, с утра не в настроении.

– Казимир Федо… Казимир, ты что, пил кофе? – вдруг рыкнул Марк, дернув ноздрями. – Да еще черный, да еще без сахара? Я ведь запретил!

– Единственное удовольствие, что мне осталось, – тут же нахмурился брат. – Острое нельзя, мясо жареное нельзя, курить нельзя! Шоколад и тот запретили. Дайте мне уже помереть спокойно!

– Только попробуйте, – пискнул вдруг Маруш, доселе молча слушавший наши препирательства. – А новая глазурь? А цветное стекло? Кто всем этим займется?

– Ольга, – тут же кивнул на меня брат.

– Больно надо! – мотнула я головой. – Не разбираюсь я в твоей керамике. Если умрешь – заводы продам… да хоть Гальянову. А что, он твой друг. Думаю, справится.

Мир гневно сверкнул глазами и прикусил губу, а я подмигнула Марушу.

– Ладно, я понял. Марк, ты мне в прошлый раз травы привозил. От них легче было. Есть еще?

– Да, я привез. Не желаешь ли прогуляться? Поговорить нужно.

– В такую погоду? – вскинул брови Казимир.

– Тебе полезно. У меня плащ, от дождя зачарованный. У тебя что, нет такого?

– Есть, но…

– Вот и чудно. Пошли. Ты, поди, целыми днями на диване валяешься. Я как твой семейный доктор настаиваю на короткой прогулке.

– Черт с тобой, пошли. Маруш!

– Нет, мальчику с нами не нужно.

– Да я хотел…

– Успеется. Пожалей его, не нужно никуда посылать.

Я кивнула, прекрасно Марка понимая. Интересно, он так же слеп, как и Мир? Не думаю. Лекарь же. Должен догадаться.

Едва дождавшись, когда за мужчинами закроется дверь, я прямо спросила помощника брата:

– А что, Казимир к старости слаб глазами стал, да? Может, попросить ему очки выписать?

– К чему это вы, госпожа? – вдруг разом покраснел мальчишка.

– Волосы у тебя красивые. Не жалко резать было? И лицо тонкое, и руки совершенно не мужские. Откуда ты взялась такая странная, девочка?

Глава 13
Сюрпризы от домочадцев

Какое-то время «помощник» брата молча смотрел на меня красивыми серыми глазами, потом моргнул, кашлянул и низким голосом хихикнул:

– Да вы что, Ольга Федотовна, ополоумели? Какая я вам девочка?

– Миленькая, – усмехнулась я.

– Оскорбительно звучит.

– Слушай, Маруш…

– Такого я от вас не ожидал, сударыня! – голос девчонки вдруг прозвучал возмущенно.

– Какого? – растерялась я.

– Домогаетесь до меня?

– Ч-что?

– А вот я ужо вашему супругу доложу, что вы меня раздеть пытались! Обзывали девкой, намеревались стянуть с меня портки, да? А я не такой, мне всего пятнадцать! Как вам не стыдно!

Я поглядела на эту хитрюгу и расхохоталась. И верно, чего это я? Мне какое дело, что у братца в помощницах – девица, переодетая мальчиком? Казимир не раз давал мне понять, что он самый умный и в дела его лучше нос не совать. А я и не совала. У меня теперь своих проблем хватало.

К тому же, признаться честно, я не до конца была уверена в своей догадке. А ну как и в самом деле я ошиблась? Начну Маруша дергать, а он вдруг окажется миловидным мальчиком? Что тогда обо мне все тут подумают?

Зато если окажется девочкой, я всю жизнь буду брату припоминать о его «проницательности».

– Так портки не снимешь, да? – вздохнула я, пряча улыбку.

– Ни за что! – пылко воскликнул Маруш. – Будь вы хотя бы незамужней… А так – грех на душу не возьму.

Я почесала нос и кивнула.

– Ладно… насильно раздевать не буду. Надеюсь, ты готова к последствиям, – и поскольку «помощник» выразительно молчал, добавила злорадно: – Девицу, что проживает под одной крышей с одиноким холостяком, сама знаешь как называют. Что на Юге, что на Севере.

И поднялась, давая понять, что увлекательный наш разговор закончен. Мальчик, девочка… Какая разница? Лишь бы Казимира его помощник устраивал.

Хотя если брату свои догадки поведать, он что-нибудь предпримет. Мир всегда был добрым и справедливым.

Тем временем вернулись мужчины, и, судя по хмурым лицам и сурово сдвинутым бровям, им было вовсе не до открытий. Брат, сославшись на усталость, отправился в спальню, бросив мне, что ужин на него накрывать не нужно, а Марк опустился на диван и нервно потер лицо руками. Я села рядом с ним.

– Поговорили?

– Да.

– О чем?

– Не забивай свою хорошенькую головку. Скажи лучше, зачем из дома сорвалась, не оставив даже записки? Что я должен был подумать?

– Я попросила Альмиру тебя предупредить! – тут же принялась защищаться я.

– О да, она предупредила!

Я фыркнула с недовольным видом и пробормотала:

– Ты не волнуйся больше. Если я соберусь от тебя уйти, то непременно сообщу это в лицо. Что может быть лучше хорошего скандала?

Марк выразительно закатил глаза и притянул меня к себе на колени. Его ладонь многозначительно поглаживала мое бедро, а нос уткнулся в макушку.

– Лала, ты не жалеешь? Казимир считает, что ты это назло сделала. Чтобы не выходить замуж за этого… друга его. Это правда?

Я застыла. Что сказать? Какой мужчина будет в восторге, услышав от жены что-то подобное? Марк – гордый. Не хочу его расстраивать.

– Ты мне давно нравился, – пробормотала смущенно. – Ты очень… интересный мужчина.

Браво, Ольга! Умеешь же делать комплименты! Ничего более умного придумать не могла. Когда в тишине спальни представляла его губы на своих губах, то называла его и загадочным, и демонически привлекательным, и умным, и вообще самым лучшим на свете. А теперь растеряла все слова.

Впрочем, Марку понравилось. Он поцеловал меня в висок и тихо шепнул:

– Благодарю.

– За что?

– За храбрость. Я никогда не осмелился бы даже мечтать о такой супруге, как ты. Тяжело тебе со мной?

– А тебе?

– Нет. Ты настоящее чудо. Мне безумно нравится возвращаться домой и знать, что тебя кто-то ждет.

– Ага, Олесь, – не удержалась я. – Голодный и наглый.

– Умеешь спустить с небес на землю. А знаешь что? Там дождь зарядил, дороги размыло. В Большеграде довольно лекарей. Погостим еще немного тут, как считаешь?

Я была только за. В конце концов, никакого свадебного путешествия не предполагалось, даже свадебного обеда у меня не было. Про платье и гостей промолчу. Ну хоть медовый месяц я с него стребую!

Впрочем, уже спустя три дня небо прояснилось, подул холодный колючий ветер, мигом высушивший лужи. А потом и морозец прихватил оставшуюся грязь. Я же первая заговорила о возвращении. Во-первых, видела, что Марк заскучал. А во-вторых, мне там должны были люстру из Устинска новую привезти, а ну как ее кто-то перехватит? Знаю я этих большеградских дам, они очень любопытны и завистливы. Нет уж, погостили и будет, пора домой ехать.

И как только к Казимиру заявились сразу два лекаря с самым виноватым видом, я велела запрягать ландолет. Альмирин, разумеется, он куда удобнее легкой и открытой «эгоистки» Марка.

Кстати, не забыть бы! Казимир мне свадебного подарка не сделал, я чуть позже отпишу ему и попрошу новый экипаж. Большой, с крышей и чтобы можно было на полозья при необходимости переставить.

Кучер Альмиры, ничуть не расстроенный внеплановыми выходными, что-то насвистывал, а мы с Марком сидели близко-близко. Я, опустив голову ему на плечо, развлекала супруга светской беседой:

– А стены в гостиной я покрашу в изумрудный цвет. А потом и кровать сменим, а старую поставим в гостевую спальню.

Под сиденьем у нас лежал ящик с долоховским сервизом на 12 персон, и я была совершенно счастлива и спокойна. Марк, разумеется, хмурился. Ему мои планы не нравились, но я думаю, что рано или поздно он смирится. Во всяком случае я уже нашла к нему подход. Сняла перчатку, сжала его теплую ладонь, погладила пальцем запястье. Глубоко вздохнула, облизав губы – и вот он уже не слушает меня совершенно, только разглядывает потемневшими глазами и думает о чем-то своем. Словно случайно я опускаю руку ему на бедро, провожу чуть выше… И он не выдерживает. Целоваться в ландолете совершенно неприлично, но кто нас видит? Кучер все равно никому не расскажет, а если и проболтается – плевать. Уверена, он видел и куда более странные вещи.

Теперь я мечтала как можно быстрее добраться до своего дома. В конце концов, сейчас белый день, наш незванный родственник должен быть на учебе… И почему я раньше не подумала о таком раскладе? Вероятно, была слишком обижена. Но теперь вдруг заметила, что Марк гораздо мягче и покладистее по утрам, после сладкой ночи. Он не ворчит, не хмурится, смотрит на меня с нежностью. Я буду круглой дурой, не воспользовавшись столь действенным оружием!

Олесь, ты очень скоро уберешься из моего дома! Я все для этого сделаю.

Но к боевым действиям я даже приступить не успела, этот дурачок сделал все сам. Когда мы вышли из экипажа, я с удивлением увидела на куцой лужайке возле дома, по недоразумению называемой в городе садом, несколько разбитых бутылок. А из окон раздавались вопли, звуки музыки и громкий смех.

Хвала небесам, я не оставляла денег и чековую книжку, везде таская их с собой в редикюле!

Мне впервые довелось видеть Марка в ярости. Он весь побелел, сдвинул брови, наклонил голову и как бык ринулся к дверям.

– Олесь! – рявкнул он, врываясь в дом. – Негодный мальчишка! Что ты себе позволяешь?

Я тихонько прокралась следом, попросив кучера задержаться. Зрелище было пренеприятнейшее. Везде стояли бутылки. На моем новом диване, задрав ноги, валялось незнакомое полураздетое тело без обуви. Еще одно тело сопело на стуле возле окна. Из нашей с Марком спальни доносились женские визги и стоны. Что ж, думаю, теперь супруг позволит мне поменять кровать.

Олесь нашелся на кухне. Он сидел за столом и жадно пожирал какое-то варево из горшочка. На полу стояло две большие корзины с салфетками тускло-оливкового цвета. Из «Хромого петуха», не иначе. Не ресторан, но и не самый дешевый трактир. Кормят там вкусно. Одна корзина была совершенно пуста, а другая даже не тронута.

– Олесь!

– М-марк! – братец расплылся в пьяной улыбке. – А ты уже вернулся, да? Я тут твой… ик… развод отмечаю. Приданое ведь при разводе тебе останется? Это ты ловко придумал жениться на богатой наследнице! И покувыркался с ней, и денежки заполучил.

Хрясь – и от увесистой оплеухи Олесь грохнулся со стула.

– Вон из моего дома, – очень тихо приказал Марк.

– Ну нет! – вмешалась я. – Как это «вон»? Пусть сначала бутылки уберет и полы помоет. И баб из спальни выпроводит. Я за этими свиньями убирать ничего не буду!

Марк удивленно на меня поглядел, а я пожала плечами и заглянула в корзину, с радостью обнаружив там целую жареную курицу и завернутый в салфетку пирог.

– Ты мне жуб выбил, – прошипел с пола Олесь.

– Не ври, я знаю, куда бить. Если хочешь, могу еще руку сломать. Потом починю. Может быть, – устало ответил Марк. – Ольга права. Или ты выкинешь своих дружков сам, или это сделаю я.

И снова пришлось вмешаться.

– Лучше «шальварщиков»* позвать. Скажем, что в нашем доме разбойничали незнакомцы.

– Это мои друзья-студенты! – возмутился Олесь.

– Были студенты, – отрезала я. – За поломанную мебель и устроенную тут оргию вас всех выкинут из университета. Уж поверь, голова с такими бесполезными мальчишками церемониться не будет. Тем более, что его дочь – моя лучшая подруга. Пойдете улицы подметать или в армию служить. Когда вас из участка выпустят.

– Не надо шальварщиков, – мигом протрезвел Олесь. – Я сейчас все сделаю.

– Мы вернемся через час, – строго сказала я, подхватывая корзину. – Любимый мой супруг, не желаете ли заглянуть в гости к Альмире? Мне кажется, у вас к ней были вопросы.

– Разве что ненадолго, – качнул головой Марк. Он был еще бледен, но во взгляде я увидела восхищение. – Вы правы, Лала. Альмира мне… кое-что задолжала.

И мы ушли, благо, кучер терпеливо ждал возле крыльца.

* * *

*шальварщики – местные полицейские. Именуются так по старой памяти, когда еще носили широкие шальвары