Текст книги "Мэррилэнд: ледяная принцесса (СИ)"

Автор книги: Марианна Красовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава 5. Гейна и ее рай

Гейна долго сидела на берегу озера, глядя на прозрачную воду. Здесь было спокойно и странно. Довольно холодный ветер – и теплая земля. Шелест листвы – и крики птиц. Солнце, теплая вода – и снежный лес. Все это и противоречило, и странным образом гармонировало. Этот мир не мог существовать, но он был осязаем. Он жил по своим странным и непонятным законам.

Что-то здесь напоминало ее саму – отчаянно одинокую, мечтающую о любви и дружбе, но выстраивающую крепкие стены только для того, чтобы ни одно живое существо не смогло приблизиться к ее душе. Она хотела быть привлекательной, но снова и снова зло отрезала волосы, потому что они казались ей недостаточно красивыми и нервно отказывалась от всяких кремов и притираний, предлагаемых служанками. А еще – постоянно забывала есть.

Может быть, хотя б здесь ей удастся разобраться с самой собой? Хотелось бы. Торин кажется неплохим человеком. И барселец, опять же. Она потрогала нож, висевший на поясе. Да, ему можно доверять.

Гейна скупо улыбнулась. Она не доверяла никому, даже себе. Даже Ольберту, ее самому близкому другу. Он променял их доверие на ночи со своей простушкой-женой. Что ж, каждый ищет то, что ему нужнее. Здесь и сейчас нет никакого Ольберта и других членов семьи. Более того, их вообще не существует в этом мире. Разве это не прекрасно? Есть только Гейна, теплое озеро, маленький домик и рыба, что плещется у самого берега.

Рыба! Рыба – это еда. А еду можно съесть. Хозяйка из Гейны была никакая, но может быть, удастся стать добытчицей? Было бы неплохо. Вот удивится Торин, если она принесет рыбу!

Оглядевшись воровато и поняв, что никого тут нет, Гейна быстро разделась догола и осторожно ступила в теплую воду. Рыба все еще плескалась. Очень медленно девушка приблизилась к ней, а потом не нашла ничего лучше, чем на нее упасть всем телом. Разумеется, рыба ускользнула. А дальше было веселье: Гейна с воинственными визгами гонялась за своей добычей, брызгаясь и падая. А глупая рыба, вместо того, чтобы уплывать на глубину, металась возле берега на мелководье. Ее участь была предрешена. Гейна ее все же сцапала и бегом вынесла на берег, ежась от колючего холода. Не простыть бы!

Убить живое существо, даже без мозгов и в чешуе, она не сумела бы, а поэтому донесла рыбину до снега и забросила ее в сугроб. Пусть природа сделает черную работу за нее. А сама девушка поспешила обратно на берег – одеваться, сохнуть и хвалить себя, умницу, красавицу и добытчицу. Интересно, как много времени нужно на заморозку небольшой, в общем-то, рыбки?

Решив, что уже достаточно долго отсутствовала, Гейна засобиралась “домой”. Запахнула меха, выковыряла из сугроба застывшую как камень рабу и по тропинке потопала к избушке. Здесь было тепло, вкусно пахло горячей едой. Девушка почувствовала, как сильно она голодна – аж живот сводит!

Радостно вручила добычу Торину, жадно принюхиваясь и оглядываясь, и услышала смешливое:

– Хорошая рыба. Но невкусная. Костлявая очень и вонючая.

Да как так-то? И что теперь – выкидывать? Обратно-то уже не отпустить! Да и плевать. Она и костлявую сожрет, и вонючую. Первая в ее жизни еда, добытая своими руками!

– Сами мы ее есть не будем, а в ловушку для лисиц – самое оно, – обрадовал Торин. – Хочешь рыжий воротник, а?

Гейна неуверенно кивнула. Пусть будет воротник.

– Это что… платья? – заметила она растянутую на веревке одежду. – Для меня?

– Ну, мне точно не налезут, – усмехнулся в бороду барселец. – Там еще валенки и рукавички.

Гейна взвизгнула от восторга (она вообще сегодня была очень громкой) и, подпрыгнув, поцеловала мужчину в щеку.

– Я выйду, а ты переоденься, – смущенно пробурчал он.

Серое шерстяное платье сидело не слишком ладно. Оно было Гейне велико. Но радость ее была неподдельна – словно это было первое в ее жизни платье. Собственно, в этом мире так оно и есть. Обмотала пояс с кинжалом, сунула ноги в валенки, пришедшиеся почти впору, и блаженно растеклась на лавке. Как мало нужно человеку для счастья! А когда Торин поставил перед ней миску ароматного горячего супа и вручил самодельную деревянную ложку, Гейна поняла: это и в самом деле рай. Примитивный, простой, но для одной глупой принцессы – в самый раз.

***

– Завтра я иду в лес, ставить ловушки на лис и зайцев, – сказал Торин, с умилением наблюдая за тем, как девушка уплетает нехитрый суп. – Хочешь со мной?

– Только ты, я и моя рыба? Спрашиваешь! Очень хочу.

И снова Гейну не мучили никакие кошмары, и выспалась она великолепно, чего нельзя было сказать о ее соседе, который несколько раз чуть не упал ночью с лавки.

Прогулка по зимнему лесу привела ее в восторг. Она жадно слушала рассказы барсельца про деревья, про повадки зверей, про следы на снегу. Видела белок, испугалась внезапно выскочившего из-под куста зайца, сама под руководством Торина поставила пару силков. Ее не пугали капли крови на снегу, когда того глупого зайца мужчина остановил точным броском ножа. Она совершенно спокойно вынула из веревочной петли заледеневшую тушку пестрой птицы размером с небольшую курицу.

– Куропатка, – обрадовался Торин. – Запечем вечером. Это очень вкусно.

– А где ты берешь соль?

– О, это целая история, – усмехнулся мужчина. – Там, на другом берегу озера, водятся олени. Я ходил туда летом, еще когда исследовал этот мир. И заметил, что в одно место они приходят лизать камни. Попробовал – камни соленые! Выкопал ямку, там набралась вода. И она была соленой. В общем, я прожил там все лето, выпаривая эту воду. И набрал хороший такой мешочек соли.

– Надолго хватило?

– На несколько лет. Если доживем до лета, я покажу тебе это место.

– Я бы очень хотела увидеть оленей вживую, – согласилась Гейна.

– О, здесь они милахи просто. Малыши совсем ничего не боятся, их можно даже гладить. Они не знают человека.

– Ты на них охотился?

– Только на заплутавших или раненых одиночек. Мне жаль убивать здоровых сильных зверей. С этим прекрасно справляются волки. А мне одному разве нужно столько мяса? Волки накормят оленям своих щенят, а я одну тушу буду пару месяцев есть. Мясо нужно сразу разделать, нарезать, завялить… Прости, тебе это неинтересно.

– Очень интересно, – с восторгом ответила Гейна. – Рассказывай дальше!

К вечеру у Торина заплетался язык. Он никогда так много не болтал. Но, оказывается, до чего же прекрасно было разговаривать с понимающим собеседником! Девушка задавала умные вопросы, искренне пыталась вникнуть во все нюансы, с ней и в самом деле было легко и весело.

Она вздумала учиться готовить, а потом хныкала, когда порезаласьострым ножом. Пыталась ощипывать несчастную куропатку – казалось бы, что может быть проще? Но и тут не вышло: птичья тушка выскальзывала из рук, перья кололи нежные пальцы. А мыть посуду с песком и золой и вовсе оказалось мучением: грубые руки Торина справлялись с этим нехитрым делом куда быстрее и удачнее. И на них не появлялись кровавые волдыри.

Ну хоть травяной чай научилась заваривать, причём очень неплохо. По запаху различала травы, интуитивно знала, что с чем сочетается, какие ягоды можно добавить, сколько положить меду. Торин от ее чая был в восторге.

Спустя неделю до Гейны наконец дошло, что спать на узкой лавке крупному мужчине совершенно неудобно. Она попробовала сама и поняла, что лучше уж на снегу или на еловых ветках.

Предложила разделить постель. К ее удивлению, барселец с негодованием отказался.

– Я не буду покушаться на твою честь, – пообещала она. – Положим ещё шкур. Поместимся.

– Неприлично это, Герта, – он называл ее тем дурацким именем, которым она представилась в самый первый день.

– Мы живем в одном доме и едим из одного котелка, – напомнила Гейна, посмеиваясь. – Куда уж неприличнее? Ты ведь не высыпаешься. Вон, круги под глазами чернее ночи. Послушай, Торин, я точно знаю, что так нельзя. Нужно себя беречь. Ничего хорошего не будет, если ты заснёшь где-нибудь в лесу.

Уговорила, конечно. И пожалела в первую же ночь. Громовой храп над ухом не доставил ей никакого удовольствия. А на лавке он спал тихо-тихо! Пришлось сначала толкать в плечо, а потом перекатывать со спины на бок. При этом Торин попытался закинуть на маленькую хрупкую Гейну свои огромные тяжелые руки!

Гейна утром намеревалась закатить по этому поводу скандал, но не решилась, глядя на улыбающее лицо барсельца. Выспался, медведь этакий! Вон, даже песни мурлыкает!

Ладно. Не будем портить мужчине его рай своим змеиным характером.

Глава 6. Торин и его ад

Торин считал дни только тогда, когда попал в этот мир. Долго считал, дошёл до 1000 с лишним зарубок на одном из брёвен. А потом перестал, потому что не видел в этом никакого смысла. Зачем? Он не стареет, ничего не болит, дом есть, в лесу полно дичи, а в озере – рыбы. Все было прекрасно. До тех пор, пока в его лесу не появилась женщина.

И не сказать, что она была ужасна, или капризна, или противна собой, нет. Наоборот. С ней было весело и интересно. Она не ныла, не скандалила, не пыталась руководить и командовать. Более того, пообвыкшись, она принялась во всем ему помогать. Принцесса – а не брезговала ни тряпку в руки взять, ни за водой сбегать, ни птицу ощипать. Удивительная.

И все же он снова начал считать дни.

С самого мига их знакомства он знал: эта женщина не для него, как бы ему ни хотелось иного. Слишком молода для такого старика. Ей чуть больше двадцати, она только начала жить, а ему? Торину было почти сорок, когда он попал сюда, а теперь он и вовсе годился ей даже не в отцы, а в деды. К тому же она принцесса, а он никто.

И все же ему было ужасно трудно не думать о том, что могло бы быть.

Торин никогда не считал себя красавцем и любимцем женщин. Любовницы у него были, в Барсе к этому делу относятся просто и без жеманства. Была и девушка, которую он собирался взять в жены – дочь знакомого лавочника, хохотушка с ямочками на круглых щёчках и двумя толстыми чёрными косами. Она, конечно, давно забыла Торина, ну а он о ней тоже почти не вспоминал. Любви к ней он точно не испытывал, просто пора было остепениться, да и детей своих хотелось. Сейчас сложно было даже вспомнить, как ее звали. Бленда? Бренда? Белинда? Да какая разница!

Гейна была другая, совсем другая. Такая, какие ему никогда не нравились. Худющая – обнять и плакать. И видно по ней, что пухленькой не станет никогда, не то строение тела. Веселья в ней нет совершенно, зато язвительности хоть отбавляй. Умная – а кому из мужчин интересен женский ум? У них и своего хватает. И вдобавок стрижена под мальчика. И никаких женских уловок вроде притворной застенчивости и нарочитой слабости. Наоборот, стремилась все делать сама, даже дрова пыталась колоть, дурочка упёртая.

Так какого демона он порой при Гейне краснел и терялся, как мальчишка?

А началось все в тот день, когда она заставила его лечь в одну постель. Он тогда вдохнул ее запах и пропал. Как с головой в неё провалился.

Последующие дни стали его персональным адом. Он внимательно наблюдал за Гейной, за каждым жестом, каждой ее улыбкой, такой редкой и оттого более ценной.

На самом деле Торин в его раю не нужна была женщина. А такая вот – никогда не была нужна. Но отчего-то она его тревожила, всколыхнув давно забытые ощущения. Он не хотел ничего менять, его все устраивало. К тому же ее скоро найдут и заберут, а он останется.

Но у Гейны, кажется, на этот счёт было другое мнение.

– Научи меня драться ножом, – однажды попросила она.

– Зачем? Рядом со мной ты в безопасности.

– Я не всегда буду рядом с тобой. Ты ведь раньше учил барсельских мальчиков управляться с оружием. Научи и меня.

Зря он ей рассказывал о своём прошлом. Теперь это обернулось против него.

– Ну пожалуйста, Торин! – она умоляюще заглядывала ему в глаза, и он сдался.

А почему нет? Никому не будет худо. Вспомнить бы ещё, как это делается…

Первый урок решили проводить на берегу озера, на песке. Без тяжёлой меховой одежды было проще и удобнее. Песок был холодный и влажный, под ногами практически не проминался и не скользил.

Торин всегда учил новичков на песке, только на сухом.

– Для начала я научу тебя правильному замаху, – сказал барселец. – Встань ровно. Раздвинь ноги и чуть согни в коленях. Руки тоже согни. Локти шире.

Она проглядела на него как-то странно. Торин бы покраснел, но краснеть давно разучился. Подошёл к ней, положил руки на локти, поставил в правильную позицию. Встал сзади, придерживая ее правое предплечье.

– Сожми руку в кулак. Ты маленькая и слабая, убито человека не сможешь, но покалечить – запросто. Главное – знать слабые точки. Это лицо, запястье и локоть. Колоть не нужно, можно нож сломать. Резать широким движением, вот так.

Он направлял ее тело, учил, показывал. Потом отходил в сторону и говорил, что она делает неправильно, а что получается хорошо.

– Смотри, как одет противник. Скорее всего, локоть, грудь и бока будут закрыты несколькими слоями одежды. И вот ещё: достала нож – бей. Не готова бить – не доставай. Только разозлишь противника.

Гейна кивала и старательно делала все, что он говорит. Быстро выдохлась, тяжело дышала.

– Твоя физическая форма никуда не годится. Слабая, как цыплёнок.

– Я… да. Всю жизнь провела в замке, никуда и не выходила особо. Мешки не таскала, от врагов не бегала.

– Плохо. Нужно брать себя в руки. Начни хотя бы плавать.

– Я… не умею. Научишь?

– Может быть, позже, – он отвёл глаза. – Пока ограничимся ножами.

Прикасаться к ней было приятно. Хотя никакого физического желания он не ощущал. Слишком долго длилось его одиночество, тело, казалось, позабыло, что когда-то у него были и такие вот функции. И вспоминать Торин не хотел, хотя иногда это случалось само собой.

Например, когда он нечаянно подглядел за ее купанием. Хотел набрать воды, подошёл к кустам и замер.

Гейна, совершенно обнаженная, тонкая, гибкая, белокожая, заходила в воду. Оказывается, у неё вполне женственная фигура. Имеются и бедра, и талия, и красивые длинные ноги. Волосы быстро отросли и прикрывали шею. Она не была уже болезненно тощей, излишне стройной – да. Но отторжения ее худоба уже не вызывала.

Торин любовался ей, как любовался полетом птиц или стремительным бегом облаков на небе. Ничего пошлого или грязного даже не подумал. До тех пор, пока она не присела вполоборота и не плеснула водой на небольшую, но вполне узнаваемую грудь.

Вот тогда-то тело напомнило о себе едва заметным возбуждением. В конце концов, что может быть естественнее того, что происходит между мужчиной и женщиной?

Он ушёл не оглядываясь. Ему совершенно не нужны были проблемы подобного рода.

А на следующий день за завтраком заявил:

– У меня заканчиваются запасы мяса. Пойду на охоту за оленем. На неделю примерно.

– Я с тобой! – встрепенулась Гейна.

– Ну нет. Ты только мешать будешь. Умеешь ходить на лыжах? Нет? Я так и думал. Останешься тут. Еды я приготовлю впрок, оставлю в снегу. Разогреть сумеешь.

– А если волки? – пискнула она.

– Ни разу не приходили. Но если вдруг – запрешься в доме. Там есть копченое мясо и сушёный батат. С голоду не помрешь.

– Зачем нам олень? – жалобно спросила Гейна. – Есть зайцы и куропатки. В озере рыба.

– Зайцы тоже жить хотят. Ловушки все чаще пустые. А оленя хватит надолго, к тому же нам не помешает ещё одно одеяло. Ты боишься оставаться одна?

– Да, боюсь.

– Неделя быстро пройдёт, даже не заметишь.

Гейна смотрела жалобно, но Торин знал: ему нужно подумать. И лучше всего – вдали от неё.

– Хорошо, – сказала девушка. – Я справлюсь. Тут ведь совершенно безопасно. К тому же я не боюсь зверей. Самый страшный зверь – это человек.

Торин усмехнулся. Она была совершенно права.

Собрал в котомку вяленого мяса и немного крупы, взял небольшой котелок, огниво и трут. Тепло оделся, встал на лыжи и ушёл в лес.

Как и раньше, лес бережно и нежно принял его в свои снежные объятия. Чистота, слепящая глаза, тишина такая, что уши закладывало. Но на этот раз внутри было неспокойно. Торин долго думал и понял: не хотелось ему оставлять Гейну. Ему нравилось с ней рядом. Она принесла в жизнь что-то новое, яркое, свежее. Словно включился ещё один орган чувств.

Нет, отношения ему не нужны. Да и бессмысленно: за ней придут, ее заберут. Привязываться не стоит. Но хорошая тёплая дружба – это то, что может и должно между ними быть. Он может считать ее своей воспитанницей, почти дочерью. Так будет проще – дети рано или поздно покидают родительское гнездо и улетают в далёкие края. И ты отпускаешь их, зная, что это правильно. У них должно быть своё собственное гнездо.

Да, так будет лучше для них обоих.

А потом глупости всякие из головы испарились, потому что Торин обнаружил следы. И оленьи, и волчьи. И если к оленьим он был готов, то волчьи стали неожиданностью. Впрочем, они всегда жили поблизости – хищники и их пища. В этом был свой баланс. Если бы не было волков, то олени расплодились бы и уничтожили со временем всю зелень в лесу. К тому же волки не трогали сильных и здоровых зверей, им достаточно было слабых и больных особей.

Торин тоже причислял себя к волкам, но без стаи.

С оружием было не то, чтобы плохо. Все, что было у него с собой, когда он попал в этот мир – это два хороших ножа. Тот, что поменьше, он отдал Гейне. Большой всегда был при нем. В домике нашлись старинный, но добротный лук и колчан со стрелами. Стрелы были ресурсом невозобновимым. Обрабатывать металл Торин не умел, а наконечники из камня никак не сравняться со стальными. Поэтому пищу он предпочитал добывать с помощью ловушек, а луком пользовался только на «большой» охоте. За все прошедшие годы он ухитрился потерять только три стрелы.

Вот и сейчас ему хватило двух стрел, чтобы остановить молодого оленя. Зверь хромал, видимо, поэтому и отбился от стада. Учитывая количество волчьих следов вокруг, участь его была предрешена. Торин успел первым, чему был доволен.

Разделывал тушу до темноты, потом затащил лучшие куски на большое дерево, а голову, копыта и требуху оттащил подальше, в небольшой овраг, рассчитывая, что волков это отвлечёт. Впрочем, пока он не встретил ни одного хищника, так что можно было не бояться. Но на всякий случай и сам спал на дереве, благо, ветви были крепкие и разлапистые. На снегу, как раньше, не рискнул.

Мяса было достаточно, охота прошла успешно , и ранним утром мужчина повернул к дому.

Все это время его терзало смутное беспокойство за Гейну. Как она там? Поела ли? Не было ли волков? Не заблудилась ли, по дурости отправившись осматривать ловушки? Хватило ли дров? Не замёрзла ли? Ощутимо похолодало, небо затянуло тучами. Будет метель, а здесь они затяжные. На пару недель, не меньше. Если Торин не успеет вернуться, то потом и не рискнёт идти – заблудится и сгинет. Такое тоже уже бывало. Он-то не пропадёт. Мясо есть, вода есть, дров навалом. Построить шалаш – не долгое дело. Но там Гейна с ума сойдёт. Маленькая хрупкая принцесса. Упрямая настолько, что попрется на поиски.

Он теперь не один. Он несёт ответственность за неё тоже, как мужчина, как воин, как старший родич.

Поэтому-то Торин спешил, не отвлекаясь даже на еду, и когда резко стемнело, когда взвыл ветер, бросая в лицо пригоршни ставшего вдруг колючим снега, и не подумал остановиться и найти укрытие.

К счастью, за долгие годы он знал этот лес так хорошо, что мог найти дорогу домой с закрытыми глазами. Далеко не ушёл, да и буря пока не разыгралась в полную силу. Очень скоро мужчина почувствовал горьковатый запах дыма, а потом увидел и свой дом, в котором мягко светились окна. А когда он толкнул дверь и ввалился, заснеженный, как сугроб, вонючий и потный, с заледеневшей бородой и тушей оленя в мешке за плечами, Гейна, сидевшая грустно у камина, с криком вскочила и бросилась его обнимать. Кажется, она даже всхлипывала.

Глава 7. Сомнения

– Ты мерзкий, противный, гадкий, – бормотала она, стряхивая снег с его шубы и ломая ногти о заледеневший пояс. – Как ты мог меня тут бросить? Я думала, ты погиб – в такую непогоду!

– Ну нет, я двадцать лет тут жил, с чего бы мне умирать? – проворчал Торин сконфужено. Ему была непонятна ее радость (а что радость – это он догадался, не совсем уж дурак). – Да ты вся измокла! Отойди вон – в угол!

– Я ставлю чайник. Есть будешь?

– Голоден как волк. А что есть?

– Луковый суп с куропаткой.

– Звучит подозрительно. Откуда лук?

– Дикий лук растет возле озера. Ты что, ни разу не видел?

– Нет. Мне, вроде, не нужно было. Меня все устраивало.

– И батат не видел? И щавель?

– Чего? Ну, я водоросли варил. А если их высушить, они вкусно хрустят. Кстати, а ты откуда знаешь?

– В деревне у родителей ела, – не моргнув глазом, соврала девушка.

– В королевском дворце не знают таких тонкостей, – фыркнул Торин, которому ее сказки давно уж надоели. – Разве принцессам не подают только самое лучшее… Гейна?

Она сделала шаг назад, широко раскрыв красивые голубые глаза. Задела деревянную чашку, ударилась локтем об стол, зашипела рассерженно.

– Откуда ты…

– Откуда знаю? Ну я же не идиот, воробышек. К тому же ты на мать очень похожа, а глаза фамильные, как у отца. Я видел тебя в детстве. Узнал.

– И что теперь? – голос у Гейны задрожал.

– Ничего. Налей мне супу, пожалуйста. Я поем, а потом займусь оленем.

– Ты устал, – выдохнула Гейна с облегчением. – Выкинь его на улицу. Ничего с ним до завтра не сделается.

– Волки могут прийти.

– Тогда положи повыше. Да хоть на крышу.

– Ты права, так и сделаю, – он тяжело опустился на лавку.

Суп, сваренный нежными ручками принцессы, оказался неожиданно вкусным. А вот ее тихий рассказ понравился Торину куда меньше.

– После исчезновения отца все стало очень странно. Андреа всеми силами пыталась решить вопрос с советом, но старики были непреклонны: несовершеннолетняя девушка не способна сама управлять государством. И плевать, что Андреа с детства училась вместе с братом. Она же ещё слишком мала! Между прочим, в Мэррилэнде когда-то была шестнадцатилетняя королева… и ничего, справилась.

– Насколько я помню, ей помогал отец, – проворчал Торин, наливая себе ещё супа и сонно моргая. – Тайно помогал.

– Да. Неизвестный никому отец, что тоже сейчас звучит дико. Но тогда никого это не смущало.

– Времена были другие.

– Да. Так вот, совет настоял на назначении регента. Понимаешь, отец и раньше исчезал. На неделю, на месяц, бывало. Но на такой длительный срок – никогда. Он все же был разумным человеком. Ну, почти…

– Почти, – согласился Торин с усмешкой.

Она все рассказывала: и про исчезновение тетки с младшей сестрой, и про внезапные смерти членов совета, и про угрозы (детям!), и про заключение.

– Роджер очень вовремя появился тогда. Я прекрасно понимала, к чему идёт дело. В день моего совершеннолетия сэр Герберт объявил бы о нашей свадьбе, узаконив своё положение. А Ольберт бы умер.

– А потом ты?

– О нет. Я бы сначала родила наследника. Участь пострашнее смерти.

Гейна содрогнулась и обхватила себя руками. Она выглядела маленькой и хрупкой.

– Воробышек, зря ты мне сразу не рассказала всего.

– Ты ненавидишь моего отца.

– Нисколько. Я давно его простил. Тем более, теперь, зная, что он меня не убивал.

– Тор… – девушка несмело поглядела ему в глаза. – Ты спрашивал, откуда я знаю травы. Так вот, одна из служанок жалела нас и принесла единственную книгу, которую можно было найти на кухне.

– Книгу рецептов?

– Нет. Рецепты всегда нужны под рукой. Травник съедобных растений, – Гейна хихикнула. – Я могу ещё зелёный суп из крапивы, лебеды и щавеля сварить.

– Не нужно, – содрогнулся мужчина. – У нас есть олень. Хватит надолго. К тому же скоро весна.

– А вдруг это вкусно? Ну ладно, потом. Ты ложись спать. С ног ведь валишься.

– На лавке лягу.

– С ума сошёл? Грохнешься! Нормально ложись, – она вдруг зарделась и отвела глаза. – Со мной.

– Я воняю, воробышек.

– Неважно. Ложись.

– Тогда я хоть снегом оботрусь.

Он упрямо, едва держась на ногах, в полусне, принялся раздеваться. Гейна только глазами хлопала, гадая, до какой степени обнажения он дойдет. Посмотреть на голого Торина было очень любопытно. Она считала его самым красивым мужчиной в мире. В этом мире – однозначно. Но и в ее мире тоже. Увы, поглазеть получилось только на грудь и спину. Он выскочил за дверь в штанах, вернулся очень быстро – красный и мокрый. Завалился спать на постель из шкур и тотчас захрапел.

Девушка с легкой улыбкой покачала головой. Убрала посуду, выставила горшок с супом за крыльцо. Вынесла его одежду – ее тоже не мешало бы проветрить. Потом легла рядом и осторожно, кончиками пальцев, принялась исследовать его тело: волоски на груди, мышцы плеч, колючую бороду. За время его отсутствия она много думала и приняла важное решение. Лучше мужчины, чем Торин, ей точно не найти. Она ему доверяет абсолютно. Прикосновения его рук вызывают трепет и томление во всем теле. А сегодняшний разговор и вовсе укрепил ее решимость.

Ей нужен этот мужчина. И не просто так, а навсегда. В мужья. В отца ее детей. В нем можно укрыться от бурь и невзгод. Он согревает.

Бедняга Торин, еще не подозревавший, что участь его предрешена, мирно спал. Гейна уткнулась носом в его грудь, жадно принюхиваясь. Он все еще пах потом и немного зверем. Не противно, даже возбуждающе. Сразу вспомнился Ольберт, который сходил с ума только от запаха жены, утверждавший, что люди – те еще животные и находят пару по запаху. Что ж, ее все устраивает.

Спасибо, отец. Благодаря твоим дурным шуткам у Гейны появилась надежда на семейное счастье.

Торин проснулся от неудобства. Затекло плечо и руки он не чувствовал – стареет, что ли? Ну надо же,  столько лет ему казалось, что здесь время идет как-то по-особенному. Пошевелился лениво – и понял. На его плече спала Гейна, обнимая его обеими руками и фривольно закинув коленку на его бедро. Случайность? Что-то он в этом сомневался.

Торин много лет тренировал молодежь и хорошо знал их характеры и стремления. Есть определенный возраст, наверное, самый замечательный во всей нити жизни, когда дышишь полной грудью и хочешь всего и сразу. Юные барсельцы порой просто сходили с ума, пытаясь пить жизнь и молодость полной чашей, захлебываясь и обливаясь. Ночами не спали, пили вино, пели песни, сбегали из казарм к прекрасным дамам, устраивали дикие скачки и бессмысленные дуэли. Наверное, и Торин когда-то был таким, но уже забыл.

В Гейне проснулась юность, и он сам, своими руками, ее взрастил. Утешал, оберегал, направлял, учил. Да, она была гораздо серьезнее многих его подопечных, умнее, осторожнее. Но разве он не заботился о ней, как садовник о самом хрупком цветке? Вырастил на свою голову.

Он вспомнил, какая она была в тот день, когда попала сюда: дрожащая, запуганная, неуверенная в себе и в окружающем мире. А теперь окрепла, осмелела, научилась разговаривать и смеяться. Торин мог гордиться собой… до того момента, как осознал, что дальше дело пойдет вполне предсказуемо. Ей для полной гармонии нужен будет мужчина. В конце концов, это совершенно естественный процесс, даже необходимый. А кроме него, мужчин тут что-то не наблюдается.

Опасная сложилась ситуация, и в первую очередь потому, что ему самому нравилась эта девчонка со страшной силой. А после ее рассказа про тюрьму и лишения – нравилось вдвойне. Она не ныла и не жаловалась. Она просто перешагнула прошлое и жила дальше. Невесело и не ярко, не дыша полной грудью, но как уж умела.

Он может ей помочь. Это и его ответственность тоже. Приручил, привязал к себе – и что теперь, отказать, когда она попросит большего? Нарушить хрупкое равновесие, растоптать нежный цветок ее просыпающейся женственности?

Были когда-то у него на обучении и девушки. В благословенной Барсе равные возможности и у мужчин, и у женщин. Оружие дается в руки тому, кто может его удержать. И, конечно, эти девушки в него влюблялись. Но дома было проще: всегда можно было перенаправить их взор на более молодых, красивых, успешных. А здесь альтернативы не было.

С удивлением Торин понял, что скучает по тем временам. Совсем его эта пигалица из колеи выбила.

Он вдруг рассердился на себя. Старый осел, а что, если он все придумал? Вдруг она нечаянно прижалась к нему, замерзнув холодной ночью? Камин-то почти прогорел.

Поднялся, мысленно ругаясь, укутал ее в шкуру, подкинул дров, потыкал в них кочергой. Старый идиот! Да он ей в деды годится, а поди ка ты, размечтался о том, как будет учить ее сладостной науке любви! И даже тело, давно забывшее радости плоти, вдруг ожило и напомнило о себе. Дубина! Пень трухлявый! Шел бы лучше… оленя искать в снегу.

– Еще очень рано, – раздался сонный голос Гейны.

Он оглянулся. Она приоткрыла один глаз, взъерошенная, румяная, такая красивая.

– Знаю, спи. Я выспался, займусь делами.

– Я с тобой.

Он скрипнул зубами. В этом была она вся. Стремилась помочь, не желала оставаться в стороне от любого дела. Никогда не сидела сложа руки. Повезет же ее будущему мужу – из нее выйдет верная соратница и помощница.

– Там все еще метет.

– Тогда затаскивай тушу в дом.

– Испачкаю тут все. Потом не отмыть будет.

– Ну тогда забудь, – рассердилась она. – И ложись уже. Никуда твой олень не сбежит! К тому же я все равно выкинула твои шубы на улицу.

– Зачем?

– С них текло и они воняли.

Торин закатил глаза.

– Не ворчи как старый дед только, – ишь, осмелел как воробышек! – У нас еды достаточно. Я слазала на чердак, там еще гора сушеной рыбы. С голоду не умрем. К вечеру метель утихнет…

– Не утихнет, – перебил ее барселец. – Это дней на пять, не меньше. И вообще… я и есть старый дед, кстати.

Не удержался, напомнил ей о своем возрасте.

– Какой же ты старый? – удивилась она. – Ты в самом расцвете сил.

– Мне в три раза больше, чем тебе.

– Врешь. Здесь время не меняется. Сколько тебе было, когда ты попал сюда?

– Тридцать восемь, – он зачем-то назвал цифру меньшую, чем она была на самом деле.

– А мне двадцать шесть, – она завысила свой возраст на два года. – Ты мне даже в отцы не годишься, глупец.

– Ну… И что теперь? Все равно я значительно старше.

– Если считать годы подземелья хотя бы за два… мы ровесники.

Он невольно рассмеялся, а она сделала шаг к нему и обвила руками голый торс. И почему он не надел рубашку? От ее горячих ладоней по остывшему телу невольно пробежала дрожь.

– Что ты делаешь, воробышек? – разом осип Торин.

– Сравниваю счет, – непонятно ответила она, поднимаясь на носочки и потянувшись к нему, как цветок к солнцу.

Какой мужчина посмел бы остаться равнодушным? Это было бы великое оскорбление, которое смыть можно было только кровью. А Торин не собирался еще умирать. Он очень любил жизнь.