Текст книги "Легенда"

Автор книги: Мари Лу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Джун

– Туда должен был идти я. Не вы.

Я стискиваю зубы, стараясь не смотреть на Томаса.

Его слова мог бы произнести Метиас.

– Я выгляжу менее подозрительно, чем вы, – отвечаю я. – Люди доверяются мне легче.

Мы стоим у окна северного крыла Баталла-Холл и смотрим на командира Джеймсон, которая работает по ту сторону стекла. Сегодня они поймали шпиона из Колоний, тайно распространявшего пропаганду о том, «как Республика лжет вам!». Обычно шпионов доставляют в столицу, но при поимке в крупном городе, таком как Лос-Анджелес, ими занимаются местные военные. Прямо сейчас шпион подвешен вниз головой в комнате для допроса. У командира Джеймсон в руках ножницы.

Глядя на шпиона, я немного наклоняю голову. Я уже ненавижу его так же сильно, как и все связанное с Колониями. Но он еще молод, возможно, ему двадцать с небольшим. Примерно того же возраста был мой брат. Я постепенно привыкаю говорить о Метиасе в прошедшем времени.

Уголком глаза я вижу, что Томас все еще смотрит на меня. Командир Джеймсон официально доверила ему занять пост моего брата, однако Томас не может решать, что мне делать на тестовом задании, и это сводит его с ума. Он с удовольствием запретил бы мне отправиться под прикрытием в сектор Лейк без пары сильных охранников и целого отряда.

Однако завтра утром я должна это сделать.

– Послушайте, не беспокойтесь за меня. – Через стекло я вижу, как шпион в агонии выгибает спину. – Я в состоянии о себе позаботиться. Дэй не дурак. Если я пойду с отрядом через город, он тут же нас вычислит.

Взгляд Томаса возвращается к комнате для допроса.

– Я знаю, вы лучшая в своем деле, – отвечает он. Я ожидаю продолжения с «но…», однако ошибаюсь. – Просто держите микрофон включенным. Я позабочусь обо всем остальном.

Я улыбаюсь Томасу:

– Спасибо.

Он не смотрит на меня, но я вижу, как уголки его губ ползут вверх. Возможно, он вспоминает, как я везде таскалась за ним и Метиасом, задавая глупые вопросы о работе правительства.

За стеклом шпион вдруг что-то выкрикивает командиру Джеймсон и отчаянно бьется в цепях. Командир бросает на нас взгляд и резким движением подзывает к себе. Я не раздумываю. Мы с Томасом и еще один солдат, дежуривший у двери комнаты допроса, поспешно проходим внутрь и встаем у стены. Я тут же чувствую, как здесь жарко и нечем дышать. Пленник продолжает кричать.

– Что вы ему сказали? – спрашиваю я у командира Джеймсон.

Она смотрит на меня. Ее взгляд холоден как лед.

– Я сказала, что наши самолеты атакуют его родной город следующим. – Командир снова поворачивается к пленнику. – Поэтому для него же лучше поскорее начать с нами сотрудничать.

Шпион смотрит на каждого из нас. Из его рта на лоб стекает кровь, течет по волосам и капает на пол под ним. Когда пленник начинает сопротивляться, командир Джеймсон наступает на цепь, обмотанную вокруг его горла, и душит, пока он не затихает.

Теперь пленник хрипит и плюется кровью на наши ботинки. Я с отвращением вытираю ботинок о пол. Глаза пленника затуманивает страх.

Командир Джеймсон наклоняется к нему с улыбкой:

– Начнем заново? Как тебя зовут?

Шпион отводит глаза, не выдерживая пронизывающего взгляда. Он молчит.

Командир Джеймсон вздыхает и кивает Томасу.

– У меня устали руки, – говорит она. – Примите обязанности.

– Да, мэм. – Томас отдает честь и машинально выходит вперед. Он сжимает зубы и со всей силы ударяет шпиона кулаком в живот. Тот выпучивает глаза и кашляет на пол кровью.

Я отвлекаюсь, изучая детали его одежды. Медные пуговицы, военные ботинки, голубая запонка на рукаве. Значит, шпион замаскировался под солдата, и мы схватили его возле Сан-Диего, единственного города, где носят такие голубые запонки. Я даже могу сказать, что его выдало. Одна из медных пуговиц оказалась немного более плоской, чем те, что изготавливают в Республике. Очевидно, шпион этого не заметил. Должно быть, он сам перешивал эту пуговицу со старой колониальной униформы. Глупец. На такое способен лишь шпион из Колоний.

– Как тебя зовут? – снова спрашивает командир Джеймсон.

Томас достает нож и берет шпиона за палец.

Шпион тяжело сглатывает.

– Эмерсон.

– Эмерсон и все? Поточнее.

– Эмерсон Адам Грэм.

– Мистер Эмерсон Адам Грэм из Восточного Техаса, – вкрадчиво и мягко говорит командир Джеймсон, – мы рады видеть вас, сэр. Скажите мне, мистер Грэм, зачем Колонии отправили вас в нашу славную Республику? Распространять ложь?

Шпион слабо смеется:

– Славная Республика. Ваша республика не проживет и десяти лет. Когда Колонии захватят ваши земли, они воспользуются ими гораздо лучше…

Томас бьет шпиона по щеке рукоятью ножа. По полу скользит выбитый зуб. Я смотрю на Томаса, его волосы упали на лицо. Привычно доброе выражение сменилось садистским удовольствием. Я хмурю брови. Я нечасто вижу у Томаса такое лицо. И каждый раз оно меня пугает.

Прежде чем Томас успевает ударить снова, командир Джеймсон его останавливает:

– Все хорошо. Давайте послушаем, что наш друг может сказать против Республики.

От долгого висения вниз головой лицо шпиона стало пунцовым.

– Вы называете это республикой? Вы убиваете собственных людей и пытаете тех, кто был вашим братом!

Должно быть, он имеет в виду шпионов Колоний. Я закатываю глаза. Колонии всегда хотели объединиться с Республикой. Вот как они видят нас. Колонии, бедная маленькая нация, живущая по окраинам, смотрит на нас так, словно это они являются самыми сильными. В конце концов, объединиться с Республикой в их же интересах, ведь наводнения отняли у Колоний гораздо больше земли, чем у нас. Вот в чем загвоздка. Земля, земля, земля. Но заключить союз… такого никогда не случалось и не случится. Мы одержим победу над Колониями или умрем, сражаясь.

– Я ничего вам не скажу. Можете делать что угодно, но я вам ничего не скажу.

Командир Джеймсон улыбается Томасу, и тот отвечает тем же.

– Что ж, вы слышали мистера Грэма, – говорит командир. – Делайте что угодно.

Томас продолжает пытать шпиона, и через некоторое время другой солдат присоединяется, чтобы удерживать пленника на месте. Я принуждаю себя смотреть на пытку. Мне нужно узнать это, познакомить себя с этим. От криков пленника звенит в ушах. Волосы пленника, как и мои, прямые и темные, кожа такая же бледная, а его молодость снова и снова напоминает мне о Метиасе, но я не обращаю внимания. Я говорю себе, что Томас сейчас пытает не Метиаса. Такое оскорбление было бы невозможно.

Метиаса нельзя пытать. Ведь он уже мертв.

В ту ночь Томас провожает меня до дома и перед уходом целует в щеку. Он просит меня быть осторожной и обещает отслеживать все сказанное в мой микрофон. Сообщения также направят в подразделение ФБР.

– Мы будем за вами присматривать, – заверяет Томас. – Вы не останетесь одни, пока сами не захотите.

Я выдавливаю улыбку. Прошу Томаса позаботиться об Олли, пока меня не будет.

Наконец, оказавшись в квартире, я устраиваюсь на диване и кладу руку на спину Олли. Пес крепко спит, прижавшись к подлокотнику дивана. Он чувствует отсутствие Метиаса даже сильнее меня. На стеклянном столике до сих пор лежат старые родительские фотоальбомы из спальни Метиаса, его дневники и буклет, где он хранил воспоминания о времени, проведенном вместе со мной: походах в оперу, праздничных ужинах, первых заданиях по слежке. Я просматриваю их с того самого времени, как ушел Томас. Возможно, то, о чем Метиас хотел со мной поговорить, как-то связано с этими вещами из шкафа. Я бегло просматриваю записи Метиаса и перечитываю пометки, которые отец любил делать внизу фотографий. На фотографии с самой поздней датой запечатлены родители и маленький Метиас на фоне Баталла-Холл. Все трое показывают большие пальцы, поднятые вверх. «Здесь будет работать Метиас! 12 марта, 2118 год». Я смотрю на дату. Фотография была сделана за семь недель до смерти родителей.

Мой диктофон лежит на краю кофейного столика. Я дважды щелкаю пальцами и раз за разом прослушиваю запись голоса Дэя. Какое лицо подходит этому голосу? Я пытаюсь представить, как выглядит Дэй. Молодой, с сильной мускулатурой, худощавый из-за многих лет, проведенных на улице. Голос из уличных динамиков звучит так трескуче и искаженно, что части сказанного я не понимаю.

– Слышишь, Олли? – шепчу я. Олли тихо всхрапывает и трется головой о мою руку. – Это тот парень. И я его найду.

Я засыпаю, слушая голос Дэя.

* * *

Шесть двадцать пять.

Я нахожусь в секторе Лейк, смотрю, как за туманом над водой восходит солнце, окрашивая золотом водяные колеса и гидротурбины. Дальше за озером, прямо над водой виднеется центральный Лос-Анджелес. Ко мне подходит полицейский. Говорит, чтобы я не слонялась без дела, а шла дальше. Я безмолвно киваю и иду вдоль берега.

Издали я ничем не отличаюсь от остальных прохожих. Рубашка с короткими рукавами куплена в торговом центре эконом-класса на границе секторов Лейк и Уинтер. Брюки разорваны и выпачканы в грязи, кожа на ботинках отваливается. На этот раз я внимательно следила за тем, каким узлом завязать шнурки на ботинках. Это простой узел розочкой, который использует любой рабочий. Волосы я собрала в тугой высокий хвост. Поверх него я надела кепку.

Медальон Дэя надежно укрыт в моем кармане.

Не могу поверить, что улицы здесь настолько грязные. Возможно, даже грязнее полуразрушенных окраин Лос-Анджелеса. Люди обходят сваленный в кучи у стен мусор, не обращая на него внимания. Вокруг вьются стаи мух. В мусоре роются собаки… И некоторые люди. От запаха грязи и нечистот на улицах я морщу нос. Потом останавливаюсь, понимая, что не сойду за бедняка из сектора Лейк, если не привыкну к этой вони.

Некоторые мужчины улыбаются мне и проходят мимо. Один даже окликает меня. Я не обращаю на них внимания и иду дальше. Недоумки из рабочего класса, едва прошедшие Испытание.

Миниатюрный микрофон за щекой немного вибрирует. Затем я слышу слабый шум из наушника.

– Мисс Айпэрис.

Тихое жужжание голоса Томаса могу слышать только я.

– Все работает?

– Да, – шепчу я. Миниатюрный микрофон передает вибрации моей гортани. – Центральный Лейк. Ненадолго пропаду.

– Понял, – отвечает Томас и замолкает.

Я щелкаю языком, тем самым выключая микрофон.

Большую часть первого утра я прикидываюсь, что копаюсь в мусоре. От других бедняков слышу истории о жертвах чумы, которые больше всего беспокоят местную полицию, и о тех, кто начал выздоравливать. Они говорят, где лучше искать еду, где лучше искать свежую воду. И где лучше всего прятаться от ураганов. Некоторые бедняки слишком молоды, наверное, еще даже не проходили Испытание. Младшие говорят о родителях или обсуждают, как можно обокрасть солдата.

Но никто не говорит о Дэе.

Часы тянутся, наступает вечер, а за ним и ночь. Для отдыха я нахожу тихий переулок, где несколько бедняков уже спят в кучах мусора. Устраиваюсь в темном углу и включаю микрофон. Затем достаю из кармана медальон Дэя и немного приподнимаю, чтобы рассмотреть гладкую выпуклую поверхность.

– На сегодня все, – шепчу я. Связки едва вибрируют.

Я слышу слабые помехи.

– Мисс Айпэрис? – говорит Томас. – Удача нам улыбнулась?

– Нет, не улыбнулась. Завтра попробую посетить общественные места.

– Хорошо. Наши люди будут прослушивать вас двадцать четыре часа сутки, семь дней в неделю.

Под «нашими людьми» Томас имеет в виду себя одного.

– Спасибо, – шепчу я. – Пропадаю, – снова отключаю микрофон.

В животе урчит. Я достаю кусок курицы, найденный у кухни кафе, и жую его, не обращая внимания на слизь старого жира. Если мне требуется жить как гражданину сектора Лейк, я должна соответствующе питаться. Может, наняться на работу? При этой мысли я фыркаю.

Сдерживая рвоту после курицы, я принуждаю себя заснуть. Мне снится кошмар, и в нем Метиас.

Я не нахожу ничего существенного и на следующий день. И еще через день. Мои волосы спутались и потемнели от сажи, лицо покрылось грязью. Я смотрю на свое отражение в озере и вижу, что стала в точности похожа на бездомную. Все в грязи. На четвертый день я иду на границу секторов Лейк и Блуридж, чтобы обойти местные бары.

И тогда кое-что случается. Я ввязываюсь в драку.

Дэй

Вот правила наблюдения за дракой и совершения ставок.

1. Вы выбираете того, кто, по вашему мнению, победит.

2. Вы делаете на этого человека ставку.

Вот и все. Могут возникнуть только две проблемы: вы не знаете, кого из двух борцов выбрать, или вашу ставку не принимают из-за дурной репутации.

Сегодня днем я прячусь за печной трубой полуразрушенного одноэтажного склада. Отсюда я вижу толпу людей, собравшихся внутри здания напротив. Они пришли посмотреть на бои, и бьюсь об заклад, организатор заплатил местной полиции, чтобы те не поднимали шума. Солдаты все равно редко заходят сюда, в разбитые здания переулков Лейка, а даже если и делают это, то не спешат связываться с шумными сборищами зрителей – уличными бродягами, работниками ночной смены и прочим сбродом сектора Лейк. Полиция не любит иметь с ними дела.

Тесс тоже там, с мешочком наших денег, улыбается, ее хрупкая фигурка почти затерялась в общей суматохе. Она слушает, как другие игроки обсуждают борцов. Задает им вопросы. Я не решаюсь отвести от Тесс взгляда. Иногда недовольные подкупом полицейские прерывают бои и арестовывают людей. Именно поэтому, когда мы с Тесс делаем ставки, я всегда держусь поодаль.

Если меня поймают и снимут отпечатки пальцев, для нас двоих все будет кончено. Тесс же маленькая и хитрая, с невинными, как у котенка, глазками, гораздо легче меня сможет избежать облавы. Но это не значит, что я оставлю ее одну. Никогда. Я опускаю руку и трогаю шар из песка, грязи и проводов. Это моя самодельная пылевая бомба. Пусть Тесс и приходится выполнять работу в одиночку, но ее спину прикрывает самый разыскиваемый преступник Калифорнии.

– Не увлекайся разговорами, милая, – шепчу я, глядя, как Тесс смеется над шуткой одного из игроков. Это довольно привлекательный молодой человек. При его виде во мне вспыхивает гнев, но я тут же напоминаю себе, что должен сохранять спокойствие. «Проходи, парень».

С другого конца толпы доносится какой-то шум. Я тут же перевожу взгляд туда. Один из бойцов «разогревает» зрителей, взмахивая руками и что-то выкрикивая. Я улыбаюсь. Эта девушка не кто иная, как Каэдэ, барменша, которую я встретил несколько дней назад, когда проходил через сектор Эльта. Она разминает запястья, затем подпрыгивает и трясет руками.

Каэдэ уже выиграла одну битву. Согласно правилам, теперь она должна драться, пока не проиграет раунд, то есть пока противник не уложит ее на землю. С каждым выигранным раундом Каэдэ получает часть общей суммы ставок, сделанных на ее противника. Я перевожу взгляд на девушку, которую выбрали соперницей Каэдэ.

У девушки слегка смуглая кожа, она хмурит брови, в лице – неуверенность. Я закатываю глаза. По-моему, всем ясно, что драка окончится быстро. Судя по первой битве Каэдэ, она участвовала в таких состязаниях много раз. Этой девчонке повезет, если Каэдэ вообще оставит ее в живых.

Тесс дожидается момента, когда на нее никто не обращает внимания, и бросает взгляд на меня. Я показываю ей один палец. Она улыбается, потом подмигивает мне и снова поворачивается к толпе. Тесс отдает деньги человеку, который принимает ставки, большому дородному парню. Мы отдаем за Каэдэ тысячу республиканских долларов, почти все свои деньги.

Драка длится меньше минуты. Каэдэ бьет быстро и сильно. Прежде чем другая девушка успевает приготовиться, Каэдэ бросается вперед и безжалостно бьет ее по лицу. Соперница пошатывается. Каэдэ забавляется с ней еще пару секунд, словно кошка, которая играется с пойманной мышью, а потом неожиданно бьет кулаком. Противница падает на землю. Даже с такого расстояния я слышу глухой стук. Голова девушки ударяется о цементный пол, и она лежит с бессмысленным взглядом. Нокаут. Толпа ревет от восторга, несколько человек помогают девушке подняться и покинуть ринг. Мы с Тесс быстро обмениваемся улыбками, она забирает наш выигрыш и прячет его в мешочек.

Тысяча пятьсот республиканских долларов. Я тяжело сглатываю, стараясь слишком не радоваться. Если нам сегодня повезет, мы выиграем достаточно, чтобы выкупить ампулу с лекарством.

Мое внимание возвращается к ликующей толпе. Каэдэ взмахивает волосами и рисуется перед зрителями, отчего те сходят с ума окончательно.

– Кто следующий? – выкрикивает Каэдэ.

В ответ толпа скандирует:

– Выбирай! Выбирай!

Некоторое время Каэдэ осматривает круг зрителей, иногда встряхивая головой или наклоняя ее вбок. Я слежу за Тесс. Она стоит на цыпочках за несколькими высокими мужчинами и пытается разглядеть, что происходит на ринге. Потом нерешительно хлопает одного из них по плечу, что-то говорит и проталкивается вперед. Я стискиваю зубы. Какая наивность! В следующий раз я пойду с Тесс. Тогда она сможет сидеть у меня на плечах и наблюдать за битвой, вместо того чтобы привлекать к себе лишнее внимание.

В следующую секунду я настораживаюсь. Тесс встала впереди одного из высоких игроков. Он в гневе кричит на нее и, прежде чем Тесс успевает извиниться, выталкивает ее в центр ринга. Тесс спотыкается, толпа разражается хохотом.

У меня в груди кипит злоба. Похоже, Каэдэ происходящее забавляет.

– Это вызов, малышка? – выкрикивает она. На ее лице появляется улыбка. – Черт! А ты забавная.

Тесс затравленно озирается. Она пытается вернуться обратно в толпу, но ей не позволяют. Увидев, как Каэдэ кивнула в сторону Тесс, я напрягаюсь. Она хочет выбрать Тесс, такую маленькую девочку.

Черт, нет! Я этого не допущу. Если Каэдэ хочет жить, то отступит.

Внезапно внизу раздается женский голос. Я замираю. Еще одна девушка – по своей воле или случайно – оказалась на ринге и теперь смотрит на Каэдэ, сложив руки на груди. Та закатывает глаза.

– По-моему, это нечестная драка, – выпаливает девушка.

Каэдэ смеется. На короткое время воцаряется тишина.

Потом Каэдэ кивает, что-то выкрикивает в ответ, и я вижу, как Тесс поспешно скрывается в толпе. Эта девушка заняла место Тесс, хотела она того или нет.

Я глубоко вздыхаю. Успокоившись, рассматриваю новую противницу Каэдэ внимательнее.

Она не намного выше Тесс и определенно легче, чем Каэдэ. На секунду ей становится не по себе от всеобщего внимания. Я почти отвлекаюсь от нее, но присматриваюсь снова. Нет, эта девушка совсем не похожа на предыдущую соперницу Каэдэ. Она медлит не потому, что боится драться, и не потому, что боится проиграть. Она думает. Вычисляет. У девушки темные волосы, собранные сзади в высокий хвост, и худощавое тело атлетического телосложения. Она нарочностоит так, словно ничто на свете не может пробить ее защиту, настороженно положив руку себе на бедро. Я замечаю, что восхищаюсь ее лицом.

От этой девушки у меня захватывает дух. На мгновение я забываю обо всем окружающем.

Даже отсюда я вижу, как глаза цвета черного мрамора отливают золотистым. Она кажется такой знакомой. Это меня немного беспокоит, но я не могу отвести взгляд.

Девушка смотрит на Каэдэ и мотает головой. Удивительно. Я никогда прежде не видел, чтобы кто-либо отказывался от битвы. Все знают правила: если тебя выбрали, ты должен драться. Похоже, эта девушка не страшится гнева толпы. Каэдэ смеется и отвечает, но что именно, я не слышу. Однако слышит Тесс и тут же бросает на меня обеспокоенный взгляд.

На этот раз девушка кивает. Толпа радостно кричит, а Каэдэ улыбается. Я высовываюсь из-за трубы. Что-то в этой девушке… не знаю что. Но ее глаза горят, возможно, из-за жары у меня разыгралось воображение, но я вижу, что она тоже улыбается.

Тесс бросает на меня вопросительный взгляд. Долю секунды я сомневаюсь, а потом снова показываю один палец. Я благодарен этой загадочной девушке за спасение Тесс, но не собираюсь рисковать своими деньгами. Тесс кивает и делает ставку на Каэдэ.

Но когда новая соперница ступает на ринг и я вижу ее стойку, понимаю, что совершил большую ошибку, поставив против нее. Каэдэ нападает, как бык, тараном.

А эта девушка сражается как змея.

Джун

Я не боюсь проиграть в драке. В Стэнфорде у нас каждый день были спарринги с одноклассниками. Меня больше беспокоит, не убью ли я кого случайно.

Но если сейчас попытаться сбежать, мне не жить.

Мысленно я себя ругаю: как можно было позволить вовлечь себя в эту игру? Сначала, увидев толпу игроков, я хотела уйти. Мне совсем не хотелось ввязываться в уличную драку. Сейчас не время попадать в руки полиции и возвращаться в центр города для допроса. А потом я подумала, что в подобной компании смогу получить ценную информацию, ведь здесь так много местных, возможно, кто-то даже знаком с Дэем лично. Разумеется, у Дэя есть друзья в секторе Лейк, и уж кому, как не участникам незаконных игр, знать о нем.

Но я не должна была вступаться за худенькую девочку, которую вытолкнули на ринг. Пусть отбивалась бы сама.

Но сейчас уже поздно.

Когда мы сходимся на ринге, девушка по имени Каэдэ наклоняет голову и улыбается мне. Я глубоко вздыхаю. Каэдэ уже начала обходить меня, подкрадываясь, словно к жертве. Я изучаю ее лицо. Каэдэ ступает вперед с правой ногой. Она левша. При схватке с другими соперниками это дает ей преимущество, но меня специально тренировали для таких случаев. Я тоже двигаюсь с места. Шум вокруг оглушает.

Я позволяю Каэдэ ударить первой. Она скалит зубы и на полной скорости кидается вперед с поднятым кулаком. Но я вижу, когда она хочет ударить. Отступаю в сторону. Кулак Каэдэ проносится мимо меня. Пользуясь моментом, я изо всех сил ударяю ее в спину. Каэдэ теряет равновесие и почти падает. Толпа кричит.

Каэдэ снова поворачивается ко мне лицом. На этот раз она не улыбается. Мне удалось ее разозлить. Каэдэ снова бросается на меня. Мне удается блокировать два удара, но третий приходится в челюсть. У меня кружится голова.

Каждый мускул моего тела хочет покончить с дракой. Но я остужаю свой пыл. Если я буду драться слишком хорошо, люди заподозрят неладное. У меня слишком четкий стиль для драки с простой бродяжкой.

Я позволяю Каэдэ ударить меня в последний раз. Толпа ревет. Вернув себе уверенность, Каэдэ снова начинает улыбаться. Я жду, когда она в очередной раз нападет на меня. А потом бросаюсь вперед, приседаю и ставлю ей подножку. Каэдэ такого не предвидела. Она тяжело падает на спину. Из толпы слышатся одобрительные возгласы.

Каэдэ пытается подняться, хотя, согласно правилам, раунд она все равно уже проиграла. Каэдэ вытирает рот от крови. Еще не успев отдышаться, она кричит от гнева и снова бросается на меня. Я должна была разглядеть небольшой блик света у ее запястья.

Каэдэ тяжело ударяет меня в бок кулаком, и я чувствую сильную острую боль. Я отталкиваю Каэдэ.

Она мне подмигивает и снова обходит вокруг. Я чувствую у себя на талии что-то теплое и влажное. Смотрю вниз.

Колотая рана. Такую мог оставить только нож с зазубренным лезвием. Я прищуриваю глаза, глядя на Каэдэ. В уличных драках запрещено использовать оружие… Однако наша схватка уже превратилась в битву, где толпа согласна на все.

Мои глаза застилает красная пелена, от боли кружится голова и закипает злость. Раз нет никаких правил, пусть будет так.

Когда Каэдэ бросается на меня снова, я уворачиваюсь, хватаю ее за руку и выкручиваю, ломая одним движением. Каэдэ кричит от боли. Она пытается вырваться, но я заламываю сломанную руку ей за спину, пока по лицу Каэдэ не начинают течь слезы. Из-под ее майки выскальзывает нож и со стуком падает на землю. Нож с зазубренным лезвием, как я и думала. Каэдэ не просто уличная бродяжка. Она обладает качествами, которые помогли ей раздобыть такое хорошее оружие. А значит, они с Дэем, возможно, занимаются одним и тем же бизнесом. Не будь я под прикрытием, тотчас арестовала бы Каэдэ и допросила. Моя рана горит огнем, но я стискиваю зубы и держу Каэдэ.

Наконец она неистово лупит меня второй рукой. Я отпускаю ее. Каэдэ падает на землю, опираясь о колени и здоровую руку. Толпа сходит с ума. Я как можно крепче зажимаю рану и вижу, как люди вокруг обмениваются деньгами. После того как двое уводят Каэдэ с ринга (прежде чем отвернуться, она бросает на меня полный ненависти взгляд), оставшиеся зрители начинают скандировать:

– Выбирай! Выбирай! Выбирай!

Возможно, это острая боль сделала меня безрассудной. Больше я не могу сдерживать свой гнев. Не говоря ни слова, я поворачиваюсь, закатываю рукава рубашки и поднимаю вверх воротник. Потом ухожу с ринга и пытаюсь пробиться сквозь толпу.

Крики толпы меняются. Раздаются недовольные возгласы. Мне хочется включить микрофон и попросить Томаса выслать солдат, но гнев вынуждает меня молчать. Я обещала себе не обращаться за помощью, пока у меня останется иной выход, и, уж конечно, не намерена срывать с себя маску из-за какой-то уличной драки.

Выйдя из здания, я набралась смелости обернуться. За мной следуют шесть зрителей, и лица большинства из них выражают ярость. «Это игроки, – думаю я. – Те, кто больше остальных заинтересован в драках». Я сжимаю зубы и продолжаю идти.

– А ну, вернись! – кричит один из игроков. – Ты не можешь просто так уйти!

Я срываюсь на бег. Проклятая рана. Добежав до мусорного бака, прыгаю на него, чтобы добраться до карниза на втором этаже. Если я смогу взобраться достаточно высоко, меня не успеют поймать. Я прыгаю как можно выше и хватаюсь одной рукой за карниз.

Но рана снизила мою скорость. Кто-то хватает меня за ногу и с силой дергает вниз. Я срываюсь, обдираю руки о стену и падаю на землю. Сильно ударяюсь головой, отчего мир перед глазами начинает кружиться.

А потом они хватают меня, ставят на ноги и возвращают кричащей толпе. Я пытаюсь прояснить сознание. Перед глазами вспыхивают пятна. Я пытаюсь включить микрофон, но язык стал непослушным и ватным. «Томас», – шепчу я, но на самом деле выходит: «Метиас». Я слепо протягиваю брату руку и лишь потом вспоминаю, что его рядом нет.

Внезапно раздается взрыв и крики, и в следующую секунду меня отпускают. Я снова падаю на землю. Пытаюсь подняться, но спотыкаюсь и падаю на колени. Откуда здесь столько пыли? Я прищуриваюсь, пытаясь что-либо разглядеть. Все еще слышу шум паники среди зрителей. (Должно быть, кто-то взорвал пылевую бомбу.)

Рядом раздается чей-то голос. Поворачиваю голову и вижу парня, протягивающего мне руку. У него ярко-голубые глаза, по лицу размазана грязь, на голове старая кепка. Наверное, самый красивый парень, которого я когда-либо встречала.

– Давай же, – поторапливает он.

Я беру его руку.

В пыли и суматохе мы выбегаем на улицу и исчезаем в сгустившихся тенях.