Текст книги "По-взрослому (СИ)"

Автор книги: Мари Александер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– В агентстве Гроссманн нет свободных работников с педагогическим образованием на роль няни? Насколько я понимаю, были и другие кандидатуры, с вашей Гроссманн определилась только в вечер пятницы, почти неделю спустя после поступления запроса.

– Это не Виолетта Исааковна определилась с моей кандидатурой на данную работу, а я дала своё согласие вечером в пятницу. Она сообщила мне о данной вакансии в прошлую субботу и просила меня согласиться, – спокойно ответила я.

Мне доставило огромное удовольствие наблюдать за его реакцией, жаль, недолго, но он взял себя в руки, то есть, наоборот, разжал пальцы, которые после моего ответа чуть не побелели на костяшках, так он их сцепил. При этом лицо его было так же спокойно.

– Вам понадобилась целая неделя, для того чтобы принять данное решение? Что, позвольте спросить, могло повлечь необходимость столь долгих раздумий? Или потребовалось много времени на ознакомление с будущим местом работы и своими обязанностями согласно контракту и его приложению? – с издёвкой спросили меня.

В моей голове мелькнула мысль: сознаться, что с этой, как он считает, столь важной информацией я ознакомилась в такси по дороге сюда, пару часов назад. Но решила этого не делать, это могло ещё больше убедить его в моём непрофессионализме. По факту я согласилась на работу, фактически не зная ничего о нанимателе и будущей работе. И ведь ему не объяснишь потом, что это не означает, что мне всё равно на кого работать, с кем и где, а только подтверждает мою незыблемую уверенность в Виолетте Исааковне Гроссманн. Она всегда подберёт мне нужную работу в приличном доме и за очень приличные деньги. Подставы от неё я никогда не жду, но всегда, по её же наущению, перечитываю оба экземпляра контракта, которые подписываю (мало ли что клиенты могут внести или удалить из первичного контракта, который она им передаёт). Решила сообщить правду, но в общих чертах.

– Столь длительные раздумья были следствием того, что я фактически была в отпуске, когда поступило предложение о вашей вакансии. Мой предыдущий контракт закончился, а следующий должен был начаться через месяц.

– То есть вы пожертвовали своим отпуском ради нас? – с усмешкой спросил он.

Ему нужно запретить даже намёки на улыбку, а то гвозди из крышки гроба моего "не идеала" начинают вылетать, подумала я, а вслух сказала:

– Ну почему же, у меня была целая неделя отпуска, её оказалось вполне достаточно, чтобы я согласилась завершить отпуск досрочно.

– Хорошо отдохнули… – и теперь он даже не скрывает своей улыбки.

Черт, он даже не спросил, а, по-моему, сказал это утвердительно. Я отвела взгляд и успокоила себя, он точно не мог знать, насколько бурной была эта неделя. Сделала глубокий вдох и сказала спокойно:

– Да, отдохнула хорошо. Так что теперь я готова приступить к работе. То, что вас смущает отсутствие у меня диплома о педагогическом образовании, я понимаю, но, согласитесь, госпожа Гроссманн не рискнула бы репутацией своего агентства, прислав вам некомпетентного работника. А так как вы уже не один раз пользовались услугами ее агентства и продолжаете ими пользоваться, то можно сделать вывод, что в подобранном ею персонале можно быть уверенным. Согласны?

– Возможно.

– По контракту есть испытательный срок, и, если за это время вы не убедитесь, что отсутствие вышеупомянутого диплома не мешает мне делать мою работу согласно вашим требованиям, мы просто не продлим наш контракт, и агентство постарается найти вам наиболее подходящего работника.

Пауза затянулась, мой ещё "не работодатель" снова пролистал бумаги, которые лежали перед ним, закрыл одну папку, отложил её в сторону. Потом открыл вторую, достал из неё несколько листов, сшитых вместе. Это был контракт и приложение к нему. Он их бегло пролистал, дошёл до приложения, внимательно его перечитал, пару раз бросая на меня взгляд. Подумал о чём-то и задал вопрос, который я не ожидала услышать:

– Почему три месяца?

Я аж растерялась, про испытательный срок прописана информация в самом начале контракта, это нестандартно, но я на этом настояла, и Гроссманн внесла данное изменение в мой контракт. И к чему этот вопрос, если он перечитывал именно приложение, в котором указаны те пункты и требования, которых не было в самом контракте, по его мнению?

– По-моему, это оптимальный срок для принятия решения о необходимости продления контракта или отказа от дальнейшего сотрудничества.

– Вы так думаете, Ангелина Андреевна…

– Белых. Моя фамилия Белых, по мужу, – почему-то ответила я, просто ударение в приложении было поставлено так…, в общем, я точно не поняла.

– Бывшему? – уточнили у меня.

– Да, вы правы, – ответила и вернула разговор к вопросу о сроке. – Три месяца – это и не мало, будет достаточно времени узнать меня, и не много, в случае если мне придётся всё-таки покинуть дом, дети не успеют слишком привязаться.

Он снова пролистал контракт, так же задержавшись на приложении, передал мне один из экземпляров. Я, получив контракт, начала его перечитывать, как и учила меня Виолетта Исааковна. А он тихо произнёс:

– Боюсь, что для меня это будет слишком долго.

– Что, простите, не расслышала? – уточнила я, так как смысл его фразы я не совсем поняла.

– Ничего, – ответил уже почти "мой работодатель". – Вы будете читать оба экземпляра?

– Да, конечно, – сказала я, принимая в руки второй, но, не знаю как, он выскальзывает из моих рук и отлетает в сторону от стола.

Мне пришлось встать и поднять бумаги, не подумайте только, что я просто нагнулась за ними, демонстрируя мои «не 90», это пошло. Я приехала в этот дом работать, что бы там ни случилось со мной в первые минуты нашего знакомства. Я присела на корточки и аккуратно взяла листы бумаги. Но не успела встать, прямо передо мной стоял господин Чернов. Я медленно подняла взгляд, начиная от дорогих ботинок, вверх по мощным ногам в серых брюках, постаралась не задержаться на очень важном месте и перевела взгляд выше, светлая рубашка, выше… и взгляд темных глаз, смотрящих на меня сверху вниз. Уж не знаю, как ему вид сверху, а вид снизу меня впечатлил. Колени мои дрогнули, и у меня мелькнула мысль, что сама я не поднимусь.

– Руку, – не предложил, а скомандовал он и протянул свою.

Я ухватилась за неё как за спасение и резко поднялась, не могу сказать, кто из нас виноват, то ли Вадим дёрнул руку резче, чем нужно было, то ли я постаралась как можно быстрее подняться, но мы оба чуть не упали, так как я, потеряв равновесие, потянула его за собой. Всё происходило так быстро, мгновения, понимая, что упаду сейчас, я зажмурила глаза. Но мужчина был сильнее и больше меня, и с реакцией всё в порядке оказалось, уронить нас двоих мне не удалось, а вот ему придать мне полностью вертикальное положение, прижав к своему телу, не составило большого труда. Объятия были недолгими, но достаточными, чтобы я убедилась в своей первичной реакции на него – Вадим был скроен под меня, или я под него! "Черт, прекрати называть его по имени и выкинь подобные мысли из головы!" – уверяла я себя, при этом вдыхая аромат, который для меня теперь станет наркотиком.

– Всё в порядке? Устоите на своих ногах? – спросил тихо, прямо в ухо.

От этого снова побежали мурашки, и, чтобы не совершить какую-нибудь глупость, я попыталась отстраниться. Меня удержали.

– Не так резко, – снова тихо сказал, – я сам.

Он разжимает объятия и сам делает шаг назад, а я остаюсь стоять, одной рукой держась за него, второй прижимая к себе контракт.

– Спасибо, – почти шепчу я и чуть громче добавляю: – Простите.

Он не комментирует случившееся, садится обратно за стол. Но я слышу опять эту странную реплику:

– Три месяца – это долго.

Не пойму, он ужасается, что ему придётся меня терпеть столько времени? А я тут в облаках снова летала. Дура! Взяла себя в руки, села обратно на стул, продолжила внимательно читать контракт. Сверила оба экземпляра, приложение ещё внимательнее, чем ранее, прочитала. Памятный пункт про маму, про запрет на обучение вождению авто (он ещё при первом чтении вызвал у меня недоумение, но, видать, был прецедент), запрет на катание на лыжах и на прочие травмоопасные виды спорта, даже в законные выходные, тоже понятен. А вот пункт на запрет каких-либо романтических и сексуальных намёков и притязаний с моей стороны в сторону нанимателя я перечитала дважды. За нарушение данного пункта мне грозила выплата такой нехилой неустойки в пользу нанимателя и расторжение контракта со стороны нанимателя, конечно же, без компенсационных выплат за досрочное расторжение контракта. Вот тут его последняя фраза приобрела конкретный смысл для меня. Он что же, сразу понял мою реакцию на него? Видать, я не первая, кто теряет голову с первой минуты знакомства с ним. И теперь только от безвыходности положения принимает меня на работу, а сам уже себя жалеет, что я буду вешаться на него, как только что? Так вот, не на ту напали. Я буду работать с детьми, постоянно находиться с ним мне не требуется, так что я уж точно смогу сдержать свои порывы. Решено – сделано! Он первоначально усомнился в моей профпригодности, докажем ему, что он не прав.

Я ставлю свою подпись в контрактах и передаю бумаги ему, один экземпляр немного помят. Он подписывает оба. И предлагает мне выбрать один себе. Я, конечно же, выбираю помятый, как напоминание.

– Когда я могу приступить к работе и познакомиться с детьми? – спрашиваю я.

Мой наниматель, а отныне и впредь только так и по имени-отчеству, поднимается и идёт на выход, я иду следом.

Глава 9

Дети. Не полюбить Бри невозможно, этот ребёнок забрал моё сердце с первой минуты нашего знакомства.

Мы вернулись в ту гостиную, где я ожидала аудиенции. Пока мы шли, Вадим Александрович позвонил кому-то, и "ни здрасти ни до свидания", чётко сказал одну фразу и положил трубку.

– Мы в малой гостиной, жду.

С кем он разговаривал, не могу сказать, но через пару минут дети пришли вместе с горничной, она осталась стоять в дверях. Дети дружно вошли и встали перед отцом, младшая, недолго думая, потянула ручки вверх, что было расценено отцом, как просьба взять её на руки. Я сидела чуть сбоку, на диване, и видела эту картину маслом. Старшие немного скосили взгляды в мою сторону. А малышка Сабрина, поудобнее устроившись на руках отца, открыто посмотрев в мою сторону, спросила:

– Папочка, это она? – для точности вопроса она ещё и указала на меня пальцем.

– Здравствуйте. Меня зовут Ангелина Андреевна, – сказала я, вставая с дивана.

– Да, Бри, это твоя новая няня. А пальчиком тыкать неприлично, – мягко ответил ребенку папа, опуская её вытянутую руку, и, посмотрев на меня, добавил: – Знакомьтесь, Ангелина Андреевна, мои дети: старшая дочь Вероника, мой сын Александр, ну и ваша основная забота – Сабрина.

– Бри, – поправила его дочь, с укоризной глядя на отца.

– Конечно, няня может звать тебя, как и мы, Бри, но при знакомстве надо называть полное имя, – с улыбкой принял её поправку отец.

– Тогда здравствуйте, я Сабрина Вадимовна Чернова, – отчество малышка немного исковеркала, но, не получив ни от кого из присутствующих поправку, решила, что никто этого не заметил, и с широкой улыбкой смотрела на меня.

– Мне очень приятно, – сказала я и, подходя к ним, протянула руки, предлагая передать ребёнка мне. – Давайте отпустим папу, у него, наверное, много дел, и продолжим наше знакомство.

Как расположить детей к себе и наладить первый контакт, я знала. И не ошиблась, Бри с радостью потянулась ко мне, чем вызвала растерянность своего родителя, я заметила это краем глаза. Но он достаточно быстро вернул себе невозмутимый вид и передал мне ребёнка. С Бри на руках я повернулась к старшим.

– Александр, Вероника, куда пойдём знакомиться? В этом доме есть общая детская? Чем вы занимались до того, как вас позвали сюда?

– Мы ждали тебя, – не дав сказать и слова старшим, быстро ответила Бри, но, услышав недовольный шик, взглянула на сестру и исправилась: – То есть Вас.

– Пойдёмте, Ангелина Андреевна, в доме есть комната, это не совсем детская, но когда мы вместе, то находимся в ней, – ответила Вероника, повернулась и пошла к выходу из гостиной.

Я пошла следом, рядом со мной шёл Александр. На выходе я повернулась к отцу семейства и сказала:

– Спасибо.

Подхватив Бри поудобней, лёгкой походкой, чуть от бедра (пусть полюбуется на мой вид сзади, не всё мне за ним ходить и облизываться на ширину его плеч), пошла на выход.

– Горничная потом проводит вас в вашу комнату, ваши чемодан и сумка уже будут там.

Интересно, откуда он узнал, что мой чемодан и сумку я оставила в прихожей, где меня встретила горничная? Сначала задумалась об этом, но дела насущные, а именно знакомство с детьми, были важнее. Общение получилось лёгким, до обеда мы были вместе в большой комнате, где были и игрушки Бри, и отдельное место с мольбертом для Вероники, и большой стол (немного меньше, чем у папы в кабинете), который принадлежал сейчас Саше и был завален книгами, бумагами и какими-то чертежами. Был тут и компьютер. Но, на удивление, пользовался им только Саша, и то чтобы либо что-то распечатать, либо найти что-то ему нужное в мировой паутине, чего не было в его книгах. Что меня очень порадовало: дети не были подсажены на электронные гаджеты, пользовались ими только по необходимости, а не тупо зависали в них всё время.

После обеда, на котором глава семейства отсутствовал, старшие уехали в конюшню. Я решила, что потом обязательно поеду туда с Бри. А пока мы остались дома, и Бри решила устроить мне экскурсию, показывая дом, сад и бассейн, правда, в обратном порядке. При осмотре случился один казус. После бассейна и сада осмотр дома мы начали с той части, которая выходила во внутренний двор, и поэтому мы не знали, что папа уже вернулся домой. Пройдя весь первый этаж, мы пошли на второй. Свою комнату я уже успела увидеть, перед обедом горничная Татьяна проводила меня в мои покои. Я освежилась и переоделась в один из новых сарафанов, короткий льняной, и сандалии, мы собирались гулять во дворе, а там жарко – лето по календарю, не париться же мне в юбке-карандаш до коленей и шёлковой блузе с длинными рукавами, в которых я была на собеседовании.

И вот мы пошли по второму этажу, по большей части там были спальни. Бри интересовала комната, что была по правой стороне от лестницы (наши с детьми комнаты были с левой стороны, уже это должно было меня насторожить). Так вот Бри, можно сказать, тащила меня в неведомом мне направлении, и в ответ на мои вопросы «что же там интересного?» она загадочно улыбалась и молчала как партизан, используя только одно слово – сюрприз!

Ребёнок, недолго думая, открыл дверь в одну из комнат и, не глядя по сторонам, с криками радости побежал через всю комнату на балкон, дверь на который была открыта. Я попыталась её догнать, в итоге у меня это получилось уже на балконе, я подхватила её на руки и прижала к себе.

– Бри, ты так больше не должна делать!

– Как? – не поняла моего требования она и выдала своё: – Вот мой сюрприз, смотри!

Посмотреть и правда было на что: балкон был весь увит цветами, они поднимались вверх по столбам и переплетались в решетчатой крыше, создавая ощущение живой беседки. Я не сильна в ботанике, название всех цветов и растений мне неизвестны, но всё это выглядело сказочно красиво. И мы с Бри замерли молча.

Эту идиллию нарушил голос за моей спиной.

– Бри, что случилось? Почему ты кричала?

По мере того как голос приближался, я поняла, что Вадим Александрович подходит к нам. Зная, что он в комнате, стоять к нему спиной было глупо, я повернулась и, стараясь смотреть только на его лицо, сказала:

– Всё в порядке, Бри показывала мне сюрприз. Простите, я не знала, что она приведёт меня в вашу спальню, – говорила я и пыталась его обойти, при этом стараясь не таращиться на него.

А вот это было выше моих сил, он, скорее всего, только вышел из душа, был практически голый, только два полотенца: одно на бёдрах, другое перекинуто через плечо. Вот именно в таком виде он будет мне теперь сниться. А он внимательно за мной наблюдает, и что интересного он увидел, я не знаю (насколько это было возможно, я скрыла свою реакцию, помня его утренние издёвки и пункты приложения к контракту), но лицо его выражало сейчас удовольствие победителя.

– Это не папина спальня, Лина, в папину комнату нельзя входить без стука, – нарушил тишину ребёнок и поучительно добавил: – Это касается и детей и взрослых, тебе ясно?!

– Конечно, Бри, в любую личную комнату можно входить только после того, как постучишься и получишь разрешение хозяина войти! – подтвердила я ее слова.

– А вот папа – хозяин всего дома, значит, он может входить в любую комнату? Верно, папа?! – сделала из моих слов свой странный вывод девочка.

– Думаю, ты права, доча, я раньше об этом не задумывался, с этой точки зрения…

– Нет, конечно, Бри, есть определённые правила поведения…

Мы начали говорить одновременно. Бри переводила недоумевающий взгляд с одного на другого. Папа оказался большим авторитетом, вследствие чего она остановила на нем свой взгляд и ждала. «Опачки, папа! А вот теперь тебе придётся выкручиваться!». Сказать, что я не права, он не мог, это подорвёт мой авторитет у подопечной, и он это знал, но и признаться, что его слова – неправда, тоже не комильфо. Он заметил изменение моего настроения в лучшую сторону и использовал запрещённый приём – поднял руки и взлохматил свои влажные волосы, отчего мускулы заиграли, завораживая меня. Удовлетворившись моей реакцией, которую я скрыть не успела, он поправил полотенце на бёдрах и сказал дочке:

– Лина, – было сделано ударение на сокращении моего имени, – конечно же, права, и согласно правилам поведения нужно обязательно стучаться, но мне как хозяину дома в некоторых случаях можно войти без стука, – говоря это, он смотрел чётко на меня и добавил: – В исключительных.

– Папа, а какой это искл. искличетный случай? – попыталась повторить важное слово Бри.

– Как случится, я тебе скажу, малышка. А теперь я пойду оденусь, а вы можете полюбоваться «сюрпризом».

Он развернулся и направился к двери в смежную комнату (оказывается, его комната была соединена с этой так же, как и моя с Бри). Я провожала его взглядом, вид сзади был не хуже вида спереди. «Боги, дайте мне сил выдержать три месяца», – взмолилась я мысленно, облизываясь и не имея сил оторвать от него взгляд. Но у двери он развернулся и сказал:

– Бри, тебе не кажется, что ты уже большая, чтобы постоянно тебя держали на руках? Тем более Лина, она слабее меня, и ты можешь её сломать.

– Папа, я не сломаю Лину. Правда-правда!

– Вот и молодец, мы же не хотим другую няню? Береги её, Сабрина! – сказал, подмигнул ребёнку и скрылся за дверью.

– Там папина комната! – ответила на не заданный мною вопрос девочка.

– Я поняла, малышка. Пойдём на кухню, я хочу лимонада. А ты?

– Я тоже! – получив утвердительный ответ, я спустила ребёнка с рук.

И мы пошли на кухню, смотреть, как повар Екатерина Ивановна печёт пирожки, и пить лимонад, приготовленный по её фирменному рецепту.

Глава 10

Вот так и началась моя работа в доме семьи Черновых. Далее всё вроде бы было хорошо. Сабрина была чудным ребёнком, только со слабым здоровьем, в отличие от своих старших брата и сестры, она часто болела. Насколько я поняла, это плоды слабой иммунной системы девочки после рождения. Было дело, я попросила разрешения посмотреть её медицинскую карту. Я, конечно, не медик, но знать всё о состоянии здоровья ребёнка, за которого отвечаю, я считаю нужным. Вадим Александрович отказал, не вдаваясь в подробности. Настаивать не стала, но для себя сделала пометку, потом по возможности поговорить с её доктором. То, что такая возможность появится, я была уверена. В целях профилактики Бри один раз в две недели посещал доктор, и я должна была присутствовать при визитах, если отца не было дома.

Как я и предположила ранее, старшие дети по большей степени были самостоятельные, и хотя была середина летних каникул, у них было много разных занятий вне дома, на которые их отвозил и забирал шофёр. Мы же с Бри были всегда вместе. Она очень ласковой девочкой, сразу чувствовалось отсутствие у ребёнка матери, к тому же она была меньше своих сверстников, с которыми я работала раньше, даже 3-летний Даня казался больше по сравнению с ней. Ничего удивительного, что её реально хотелось носить на руках, это доставляло удовольствие и ей и мне.

Что же касается общения с Вадимом Александровичем, после того случая на балконе я старалась избегать подобных встреч с моим работодателем. И надо заметить, днём мне это удавалось, благодаря его загруженному графику и разнообразию моих дел (чем мы только не занимались с Бри, иногда к нам присоединялись и старшие). Вечера, бывало, отец семейства проводил с детьми, и мне разрешалось оставаться с ними, но я старалась минимизировать время общения с господином Черновым и, ссылаясь на срочные недоделанные дела, удалялась в свою комнату. Потом, конечно, возвращалась, когда Бри уже было пора спать, зачастую в такие дни укладывал детей отец, мне же оставалось только пожелать им всем спокойной ночи.

А вот ночью мне некуда было деваться от собственных фантазий, от этого я просыпалась утром в ужасном настроении, что очень огорчало Екатерину Ивановну отсутствием моего аппетита за завтраком. Хуже всего было, если мы завтракали вместе с хозяином дома. Тогда завтрак превращался в мучение. Мой взгляд сам по себе задерживался то на руках, то на губах главы семейства, и тело вспоминало, что они творили в моих снах. Мне приходилось брать себя в руки, есть завтрак, уткнувшись в свою тарелку, и односложно отвечать на вопросы о наших планах виновнику моих мучений.

Так один раз, скользя взглядом от столь желанных рук по мощной груди к широким плечам, затем по шее и подбородку, потом, задержавшись дольше, чем требуется, на его губах, я сглотнула ком, образовавшийся в горле. Подняла взгляд выше по лицу Вадима, вот это я зря, надо было отвести глаза, но нет же, увидев в его глазах тот же голод, что мучил сейчас меня, я почувствовала, как удовольствие растекается по моему телу. Я почувствовала себя победительницей и, улыбнувшись, приступила к завтраку.

Нет наилучшего средства поднять женщине настроение, чем убедить её, что она желанна! Я решила не углубляться в причины и следствия, а просто получала от этого удовольствие. Этот завтрак случился к концу моего первого месяца работы. Сегодня господин Чернов В.А. отбывал в командировку на неделю, и, естественно, все в доме об этом знали. Поэтому, наверное, я задумалась и, нарушив свой ритуал, за завтраком рискнула встретиться с ним взглядом.

Ему вот, наоборот, улучшение моего настроения не пришлось по вкусу, я этого поворота не поняла, но, как говорится, мне как с гуся вода. Моя душа пела, и я делилась этой радостью с окружающими. Мы весело выбирали с детьми, чем займёмся в отсутствие папы. Ника предложила мне присоединиться к ним с Сашкой и поехать на конюшни. Бри, которая раньше всегда отнекивалась от этого (я много раз, когда брат с сестрой уезжали на тренировку, предлагала ей в следующий раз поехать с ними), с радостью захлопала в ладоши. Малышке, наверное, было важно, чтобы именно сестра с братом позвали ее с собой на конюшни.

– А мне можно будет только смотреть или прокатиться дадут? – спросила она сестру.

– На большой лошади тебе вряд ли разрешат, а вот на пони, – посмотрела на отца и добавила: – С разрешения родителей могут.

– Няня будет рядом, я разрешаю, – дал согласие Вадим Александрович.

– Спасибо, папочка, – Бри соскользнула со своего стула и подбежала к отцу. – Няня будет со мной кататься, на одном пони. Правда, Лина?

Я чуть не поперхнулась, представив эту картину – я на пони. И, походу, не я одна, так как последовало высказывание, не шибко уместное:

– Вряд ли пони выдержит вас двоих, Бри. Ангелина Андреевна слишком большая для пони, – сказал с усмешкой папочка, чем расстроил ребёнка, который уже сидел у него на руках.

– Ангелина Андреевна слишком взрослая для катания на пони, – попыталась смягчить фразу отца Ника.

– Я и говорю, большая! – отвечает ей отец, внимательно смотря на меня.

– Да, вы правы, Вадим Александрович, я большая и предпочитаю взрослых жеребцов, себе под стать! – не осталась я в долгу.

– Тогда вам точно понравится на конюшне, – воодушевлённо подхватил Саша, – там столько, как вы сказали, статных жеребцов. Один только Гром чего стоит.

– Да, Гром красавец! – подтвердила слова брата Ника. – Но вряд ли Сергей Владимирович разрешит вам оседлать его.

Я случайно поймала реакцию Вадима на последние слова Ники. После моей фразы про жеребцов его усмешка с лица исчезла, а теперь он обрадовался умозаключению старшей дочери. Но дети обсуждали интересную им тему, уделяя своё внимание именно мне, и тут Саша выдал:

– Ника, ты, наверное, права, но можно попросить, и он её сам покатает, – с радостью сказал он и добавил: – Я видел, Сергей Владимирович иногда привозит красивых женщин и показывает им Грома. А Ангелина Андреевна очень красивая, правда, пап?

И после этой фразы все посмотрели на отца семейства. Ну, слово за вами, Вадим Александрович. Мы все дружно ждали ответа. Но за папу ответила младшая дочь:

– Конечно, папа сказал моему доктору, что Лина слишком хороша для него и нечего слюни на неё пускать. – От этой реплики Бри я дар речи потеряла. – Это же значит, что она красивая, я правильно поняла, да, папочка?

Я выпала в осадок. Когда это могло произойти? За этот месяц доктор Смирнов был дважды в этом доме. Первый раз он приехал, когда Вадима не было дома, и я присутствовала на осмотре. Он мне показался очень приятным, я чуть-чуть попыталась его очаровать, но только с целью получить доступ к медицинской карте Бри. Он обещал её привезти на следующий осмотр. Но через две недели меня освободили от необходимости присутствовать на приеме доктора, к тому же ещё и отправили с Никой по магазинам, сообщив, что старшей дочери нечего носить. И тут такое откровение от Бри.

– Да, ты правильно поняла, Бри, – скупо ответил он.

– Значит, я буду кататься на пони, а Лина – на жеребеце! – хлопая в ладони, радовалась малышка.

– Правильно будет сказать жеребце, – поправила я малышку.

– Нет, Бри, Ангелина Андреевна не будет кататься на жеребце – ни на Громе, ни на каком другом, – жёстко сказал её отец и попытался прожечь меня взглядом.

– Это почему же? Мне нравятся большие жеребцы! Я хорошая наездница, думаю, Сергею Владимировичу понравится.

Я врала безбожно про лошадей! И если кто-то подумал о чём-то другом – это его личные проблемы. Конечно же, я не умела кататься, то есть ездить на лошадях. В моей жизни было всего два раза, когда я садилась в седло, и оба эти раза оставили у меня не очень хорошее впечатление. Но сейчас я была готова поклясться в чём угодно: да я лучшая в мире наездница! И потом мне же не придётся сейчас садиться на лошадь у него на глазах?! И это в отместку за то, что он назвал меня большой, намекая на мой не бараний вес и не подиумную фигуру, хотя для презентации нижнего белья размера XXL меня могли пригласить, и это были не мои мысли, а слова консультантов из отдела нижнего белья. Да и мачо был бы не разочарован, если бы я тогда осталась у него на ночь. А этот индюк смеет шутить на тему меня и пони!

Но и тут Вадим Александрович не остался в долгу.

– Потому что в приложении к вашему контракту есть пункт, где указано, что вы не катаетесь на лыжах, не ездите верхом и вообще не занимаетесь любыми видами спорта, которые могут повлечь за собой травмы, увечья и переломы. Также там есть и другие пункты. Если вы забыли, можете перечитать, Ангелина Андреевна. Никаких жеребцов на протяжении всего срока работы по вашему контракту. А вот после окончания я самолично проверю, какая вы наездница!

Я не знала, что на это ответить (он сейчас под жеребцами кого подразумевал и кого и где я буду объезжать после окончания контракта?). Моё молчание его удовлетворило, и он, развернув к себе дочь, сказал:

– А ты, конечно же, будешь кататься на пони, а Ангелина Андреевна будет рядом, за тобой наблюдать и фотографировать. Потом вы отправите мне фото. А сейчас мне пора собираться. Екатерина Ивановна, спасибо за завтрак, всё было очень вкусно.

И отец семейства ушёл. Повариха подошла ко мне, со вздохом посмотрела на мой только наполовину съеденный завтрак и сказала:

– Так нельзя, Ангелина Андреевна, вы подаёте плохой пример детям, завтрак – это самый важный приём пищи.

– Обещаю, всю следующую неделю буду исправно есть завтрак, – дала я обещание и спросила у Ники: – В какой обуви лучше посещать конюшни?

Обсудив столь важную тему, мы пришли к выводу, что нам нужно за покупками. Решили не откладывать это в долгий ящик и после отъезда родителя сразу поехать в город по магазинам, там же, в городе, пообедать – и прямиком на конюшни. Не успели мы покинуть столовую, как пришла горничная Татьяна и сказала, что меня ждёт Вадим Александрович у себя в кабинете.

Глава 11

Нужно ли говорить, что идти в кабинет мне совершенно не хотелось? И не зря!

Такого поворота событий даже я не ожидала. Когда я вошла в кабинет, уже была спокойна и старалась не накручивать себя. Да, я специально затеяла разговор на тему подходящей обуви с Никой, чтобы отвлечься от намёков её папаши. А вот стоило войти в кабинет, моего спокойствия как и не бывало.

Он смотрел на меня так, будто я виновна во всех смертных грехах, а он инквизитор. Да что такое, это он начал, а не я. Высоко подняв голову, прошла по кабинету и села на тот же стул, что и в первый мой день работы.

– Слушаю вас внимательно, Вадим Александрович.

– Ангелина Андреевна, я решил проследить перед отъездом, что вы всё-таки перечитаете контракт и приложение к нему, – сказал и протянул мне бумаги, часть текста в которых была выделена маркером, и добавил: – Хочу быть уверен, что вы освежите память, и дела насущные не отвлекут вас от этого.

Я смолчала.

Напомнив себе, что я – работник, а он – наниматель, и это он платит мне зарплату. Причём за первый месяц я уже получила вознаграждение. С учётом того, что комиссионные агентству не вычитались, а шли мне, мой банковский счёт был в приличном плюсе. Я убеждала себя, что это ненадолго, осталось два месяца, и без всяких раздумий я уйду из этого дома. Хотя это решение мне давалось всё труднее. Дети мне очень понравились, а Бри я действительно люблю, и если от старших мне всё-таки получалось дистанцироваться, то с младшей мне это не удавалось. Первое правило няни – не привязываться к детям, с которыми работаешь, я нарушила. Я всегда придерживалась этого правила, но в этом доме всё сразу пошло не так.