Текст книги "Убей меня своей любовью"

Автор книги: Маргарита Южина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Дуся встал с кровати, натянул футболку и пляжные шорты, чтоб уж не совсем в неглиже в девичью спальню, и на цыпочках пошел к двери.

Вошел он почти беззвучно. Только в коленке что-то хрустнуло, наверное, к дождю.

Милочкина кровать стояла… вот черт, еще бы знать, где спала эта Милочка!

Дуся наугад подошел к кровати, которая находилась ближе к шкафу, и рыться возле нее было удобнее всего. И, самое главное, она была заправлена. Под кроватью стоял аккуратный сундучок. Его-то и хотел утянуть к себе Евдоким, чтобы в своей комнате, не спеша, рассмотреть, что там есть. Он уже встал на четвереньки и потянул сундук, как позади него раздался истошный визг и яркий свет ослепил глаза.

– Га-а-а-ад!!! Наглец!!! Я так и знала! Нет, я определенно так и думала!!! Дождался, когда я уйду принимать душ, а сам решил потихоньку под мою кровать залезть?!! Чтобы потом надругаться!!

Ну, конечно, это вопила Инга. Она появилась в дверях в махровом халате, с полотенцем на голове. Между прочим, то, что она была в маменькином халате, Дуся даже не успел ей заметить – благочестивая девушка ухватила с кровати подушку и принялась охаживать ею несчастного сыщика.

– Похотливый бегемот! Я так и знала!! – не прекращала верещать девица.

Когда она орала, то становилась еще страшнее.

– Инга – это девушка совершенной красоты… – невольно забубнил Дуся.

Видя, что хозяин не собирается покидать комнату, девушка совсем разъярилась. Теперь она еще позволила себе и пинать своего работодателя. Дуся долбился головой о кровать, силился подняться, но подушечные удары сшибали с ног. И где только силы набралась эта повариха?!!

– Где это ты бегемота увидела? – набычился Дуся. – Чего орешь-то?! Нет, ты скажи, чего ты взбесилась?! Чего у тебя там смотреть?! Было бы на что!! Да мне на тебя – ха! Я вообще тут по делу!

– Кто б сомнева-а-ался! По делу он! И главное – тихо так прокрался, паразит!

– Чего это я прокрался? Да еще и паразит?! Между прочим, это моя квартира! И у меня тут дело обнаружилось! – уже начал накаляться Дуся. Ему все же удалось подняться, он резво отпрыгнул в сторону и дал волю гневу. – А если ты такая нервенная вся, так нечего было на мою шею навязываться! И вообще! Я… Я хочу овсянки! Сейчас! На молоке! Вот иди и вари! А я тут…

– …мой сундучок утянешь, да? – закончила Инга и вдруг тоненько заныла. – Госсыди, единственное богатство осталось от бабушки – маленький древний сундучок, и тот чуть не сперли! А я еще…

До Дуси наконец дошло, что сундук вовсе не принадлежал Милочке.

– Так это твой, что ли? Фу ты черт… А Милочкин где? Ну чего ты уставилась-то? Я хочу… хочу… Да что это такое?! – взорвался Евдоким. – Чего я тут объясняюсь?! Девки целый день нет на рабочем месте, могу я узнать, что у нее в сундуке?!

Инга внимательно посмотрела на Евдокима и немного успокоилась.

– Так и смотрели бы под ее кроватью, чего под мою-то поперлись?

– А где тут у вас подписано-то? – поддергивал шорты взъерошенный Дуся. – Сами развели беспорядок, а потом на честных мужчин с подозрениями! У нас в роддоме, например, на каждую кровать положено табличку вешать – имя, фамилия, диагноз! А у вас тут!..

– Я не знаю, как в роддоме, я еще не была, а у нас здесь не больница, никаких табличек не вешают, – поджала губки Инга и кокетливо размотала полотенце на голове.

Чего уж говорить – волосы были у нее ничего. Или это уже аутотренинг работает? Да нет, морда-то все равно страшная, только волосы…

– У нас в роддоме тоже не вешают, – все же смутился Дуся. – Главный все время говорит, говорит, а его никто не слушает… О чем это я? Да! А где Милочкина кровать? А то опять эти две дылды придут, станут ее требовать, а мы и не знаем ничего. А так, в чемодане пороемся, глядишь – и узнаем кой-чего. Может, она к этому… к маме уехала.

Инга вздернула брови:

– Так, значит, две девицы, про которых вы рассказывали, искали Милочку?

– Ну да! А я разве не сказал?

– Нет, вы говорили, что на вашу квартиру напала какая-то саранча, все побила, перекалечила и обещала еще наведаться. А зачем – не уточняли. Вы, наверное, не хотели тревожить Олимпиаду Петровну?

Черт, Дуся совсем забыл! Он ведь и в самом деле ничего толком не рассказал ни матери, ни, разумеется, Инге. А тут проболтался.

– Не хотел. Те девицы про какую-то Таньку спрашивали, а сами фотографию Милочки показывали, – чуть пояснил он. – Вот я и думаю – надо же разобраться! А ты сразу орать…

Девушка быстро навесила на лицо озабоченное выражение и приказным тоном отчеканила:

– Евдоким! Сейчас вы выйдете, я оденусь, и потом мы вместе с вами осмотрим все ее вещи. Конечно же, надо разобраться! Мне тоже жутко любопытно – с кем я тут живу. Я недолго!

Дуся был не в восторге от такого партнерства, но послушно вышел и принялся расхаживать возле двери.

– Все! Заходите! – крикнула Инга через пять минут.

Она хоть и была без макияжа, но теперь на ней красовалось легкое платье старушечьей длины.

«Могла бы и мини надеть, мужик же я все-таки», – мелькнула недостойная мысль у Евдокима, и он ее тут же отогнал.

– Вот это ее кровать, а вот в этой тумбочке у нее кое-какие вещи, – пояснила Инга и завистливо фыркнула. – А еще у нее полная сумка тряпья, вон в том углу стоит. Можно подумать, она сюда не работать ехала, а Дом мод открывать!

Дуся начал с тумбочки. Ничего интересного не обнаружилось, если не считать двух толстых журналов с весьма откровенными иллюстрациями.

– Так, это я выброшу, – отложил Дуся журналы в сторонку. – А больше здесь… больше здесь ничего и нет. Вот это что?

– Это чтоб ресницы загибать, – снисходительно пояснила Инга. – Вы думаете, она от природы, что ли, такая красавица? Фи!..

На кровати, естественно, нечего было и искать. Дуся все же добросовестно пересмотрел каждую тряпочку, но…

Зато в большой коричневой кожаной сумке кроме тряпья обнаружились кое-какие бумаги. В плотном полиэтиленовом пакете были паспорт на имя Ивановой Людмилы Николаевны, медицинская книжка, проездной билет на автобус, договор, который собственной рукой писала Олимпиада Петровна, и еще парочка вырезок из газеты с фотографией известного певца.

– А чего этот певец тут делает? – удивился Дуся и тут же выдвинул версию: – Он был ее тайным любовником?

– Да ну прямо! Просто он нравился ей, и все. Она нам с Веркой про него все уши прожужжала… Вы на прописку посмотрите, – прямо в ухо проговорила Инга. Она тоже с любопытством изучала Милочкины вещи. – Можно будет по тому адресу завтра наведаться.

Дуся перевернул страницу.

– Запиши куда-нибудь. Терешковой, сорок восемь, квартира сто пятнадцатая.

Инга старательно записала и теперь уже сама помогала перетряхивать цветастые платья и кофточки.

Тут же нашлась косметичка со всякими нужными дамскими вещицами.

– Инга, ты в косметике поройся, может, что-то тебя там насторожит.

– Да и рыться не надо, я уже и так насторожилась, – внимательно смотрела та на трубочку с тушью. – Это очень дорогая косметика, интересно, откуда у бедной девушки на нее денег набралось? Тут один дневной крем знаете сколько стоит?

– Сколько? – распахнул глаза Дуся.

– До фига! – вытаращилась Инга и затарахтела: – Я знаете как о таком креме мечтаю! А денег все не хватает и не хватает. А я все мечтаю и мечтаю!

– Ой, господи, так чего мечтать – возьми себе, – проявил неслыханную щедрость Дуся.

Однако девушка широты души не оценила.

– Что значит – возьми?! – округлила она глаза. – Милочка вернется, мне такое «возьми» устроит! Я ж вам говорю – косметика дорогая до жути!

Дуся скривился, как от зубной боли. Он опять чуть не проболтался! Ну конечно! Инга же не знает, что Милочка уже никогда не вернется! А он-то… Нет, ну как же трудно все время врать и изворачиваться!

– Дай-ка посмотреть, – потянул к себе косметичку Дуся.

Конечно, в косметике он разбирался как баран в хирургии, однако надо было как-то сгладить свою оплошность. Он так поспешно выхватил сумочку, что половина всех этих тонких штучек высыпалась прямо в кожаный баул.

– Ну, Евдоким Петрович! – попеняла ему Инга и принялась вытаскивать кисточки и карандашики со дна сумки. – Я вам уже говорила – косметика до…

Тут ее рука замерла. Длинный наманикюренный ноготь поварихи совсем случайно подцепил обшивку, и дно приподнялось, открывая взору совсем тонкий потайной карман.

– Ну-ка… Инга, ну убери же ты голову! – кинулся в сумку Евдоким. – Ох и ни фига себе!!

Под обшивкой лежал пакет из-под обычной фотобумаги, а в пакете еще один паспорт.

– Дайте я сама, – нетерпеливо выхватила у него из рук паспорт Инга.

– Не хватай! Кто тут у нас сыщик? Ты вон иди… вари овсянку! – дернул паспорт к себе Дуся.

Инга надулась, ничего варить, конечно, не побежала, но паспорт отдала.

– Дутова Татьяна Николаевна, – прочитал Дуся. – Нет, Ин, ты глянь! Главное, паспорт на Дутову, а фотография нашей Милочки! А здесь она какая-то не такая красивая, правда же?

– Зато паспорт настоящий, видите, какая она тут молодая? – заметила Инга. – А что у нее там в прописке?

– А там… Так, пиши – Спандаряна, двести три, квартира два. Записала? Еще и по этому адресочку завтра проедусь.

– Надо сразу по этому ехать, тот наверняка липовый.

– Вот уж я как-нибудь сам, ладно? – вскинулся Дуся. – Я уж завтра без тебя, ладно? Иди, говорю, вари овсянку!

Инга и не собиралась. Она задумчиво грызла карандаш и вертела в руках паспорт.

– Так, значит, это никакая не Милочка, да? А кто тогда?

Дуся презрительно фыркнул:

– Ясно кто – скорее всего, преступница. Это она нам тут фейерверки устраивала. Маманю мою заминировала… Точно! А я еще тогда думал – чего это сапер какой-то ненастоящий! Одет, главное, так чистенько. А ведь это она его пригласила. Вот так отошла в сторонку и вызвала по телефону милицию. А кто ее на самом деле знает, кого она там вызывала? Может, и мины-то никакой не было… Ну чего ты опять пялишься на меня?! Ты же сама помнишь, мы еще все вместе обсуждали, как маманя на лавочке томилась! И Якова она хотела на машине, и…

– И ногу она тоже ему сломала?

– Нет, ногу не она. Я же рассказывал – ногу ему какие-то две девицы переломили. Да и не они даже, он сам на себя маменькин горшок грохнул, но все равно они виноваты. Но не Милочка. Они же ее и искали.

– Только вот зачем ей все это надо было? – спросила Инга.

– Ну здесь-то проще всего – ей нужны были мои деньги, – скромно пожал плечами Дуся.

– А сейчас? Сейчас уже не нужны?

– Не цепляйся к словам! – рыкнул на нее Евдоким. – И вообще… Давай спать. Завтра надо эти адреса проверить, может быть, что-то новенькое найдется…

Инга подошла к окну, вперилась взглядом в посиневший квадрат и отчетливо проговорила:

– Я боюсь, что ее уже нет в живых. Она не могла надолго уйти без обоих паспортов. И вещи все здесь, и косметика… Что-то с ней не то…

– А я говорю – спать! – повысил голос Дуся.

Ему уже совсем перестала нравиться такая проницательность поварихи, неизвестно, до чего она тут додумается. И вообще – завтра надо пробежаться по всем этим адресам. Но, конечно же, без Инги!

Утром Евдоким едва разлепил глаза. В нос лезли запахи картошки фри и чего-то там еще с невообразимыми специями. Страшно захотелось есть.

– А ты уже и картошечки нажарила! – потирая руки, уселся за стол Дуся.

Вид у Евдокима был шокирующий – всклокоченные жиденькие волосенки на темени встали во весь рост, на щеках четко отпечатались пуговицы от подушки, майка немножко обвисла, а вся кожа от утренней свежести покрылась пупырышками. То есть, иными словами, вид был самый что ни на есть живой, рабочий.

Неизвестно, кого ожидала Инга, но, завидев Филина, бодрая, уже накрашенная и наглаженная повариха чуть не выронила из рук тарелку.

– Евдоким Петрович! А как же умываться? – захлебнулась она возмущением. – А зубы чистить? А утренний душ? У вас щетина, как у дикого кабана!

– Ой-й-й… То маманя грызла своим воспитанием, то теперь эта… – прошипел хозяин квартиры. – Я просил овсянку! На кой черт мне твоя картошка?!! Чтобы через минуту…

Дуся демонстративно накинул халат и трусцой поспешил в ванную, не забывая злобно приговаривать: «Инга – это девушка… женский идеал… нисколько не напоминает Милляра в роли Бабы-яги…»

За стол он сел в самом поганом настроении. Однако Инга вроде бы ничего не замечала, а после завтрака и вовсе молчком собралась и, вежливо постучавшись, заглянула в Дусину комнату:

– Мы хотели с вами проехаться по адресам Милочки. Так вы едете или мне одной?

Бравый сыщик (во всяком случае, Дуся себя только таким и считал) просто не нашел слов, поэтому лишь кивнул и каким-то робким, овечьим голоском проблеял:

– Я сейчас, быстренько, только носки найду.

Но уже через минуту он взял себя в руки и, выйдя из дома, сурово прикрикнул:

– Ну хоть бумажку с адресом ты догадалась захватить?

Инга молча передала ему листок.

По указанному адресу нужного строения они не нашли, не было такого дома, вся улица Терешковой заканчивалась на номере пятнадцать.

– Ну я чего-то такого и ожидала, – мудро изрекла Инга. – Давайте по другому адресу, тот, скорее всего, настоящий.

Ох, и неприятно было признавать ее правоту! Зато Дуся все время, пока они ехали в автобусе до улицы Спандаряна, читал ей нотацию на тему «Молчи, женщина».

Дом номер двести три они нашли без труда – им сразу показали длинное двухэтажное кирпичное строение, которое уже лет тридцать как просилось на слом. Во дворе старушки гоняли мальчишек, мальчишки же, весело хохоча, убегали от разбушевавшихся бабушек и норовили пробежаться прямо по убогим клумбам, которые были обложены битым кирпичом. Осень уже погубила всю растительность, но бабушки все еще ревностно охраняли клочки декоративной природы.

– Ну погоди, супостат, придешь ты седни домой-то! – потрясала сухонькая старушка хворостиной. – Я тя вместе с твоейной матерью прутом приголублю! Ишь, ковой-то воспитали! Ить, как козел по грядкам-то, как козел! А ты чо пялисси? Нет бы огольца-то споймать да бабушке привесть, стоит он тута, лысиной сверкат!! – накинулась старушка на зазевавшегося Евдокима. – Чо околачивашься? Выглядывашь, чо стянуть можно?!

Дуся оскорбился, и пока придумывал, что бы такое ответить, Инга уже вежливо интересовалась:

– Мы не выглядываем, мы, собственно, во вторую квартиру. Скажите, Татьяна… э-э… Татьяна Дутова там проживает?

Старушка присмирела, поправила на голове платок и важно нахмурилась:

– Вот мать ейная – Любка, та точно проживат, в первом подъезде, а Танька… ее уж тута давненько не видывали. Да разь хто путный тута задержитси? – бабуся горестно махнула рукой и снова накинулась на пацанят: – Эй!! И куды тебя опять понесло-то, язви тя!..

Дуся вместе с Ингой прошли к первому подъезду и сразу же услышали истошные вопли:

– О-йё!!! Ты ж мне… Любка!!! Убью гадину! Борька, убери руки, кобель! Да не от меня, от ее убери!! – визжала какая-то бабенка.

Вопли доносились как раз из второй квартиры.

– А на кой хрен ты сюда приперлась?!! – послышалась еще одна колоратура. – Я тя звала, а?!! Нет, я тя спрашую – звала я тя?! И ведь хошь бы стакашик приташшила, хошь бы рюмку! Так не-е-е-т, все на мое добро кидацца!! Борька!! Сядь здеся, я щас тебе первачка-то налью-у! Твоя выдра ни капли не получит, а для тебя мне не жаль, ничо не жаль!.. Наташка, стервь!! Куды стопку тянешь?!!

Потом что-то ухнуло, послышались звон разбитого стекла и отборные нецензурные выражения. Инга быстро глянула на Дусю и покраснела до самых корней волос.

«Любит, – мелькнуло в голове у Дуси, и на душе как-то потеплело. – Меня любит, несчастная». Даже плечи как-то сами собой развернулись, и он уверенно нажал кнопку звонка.

– Евдоким Петрович, звонок не работает, видите – на веревочке болтается, – заметила Инга и вежливо постучала.

Двери ей не открыли, но голоса сразу же смолкли.

– Эх, Инга, здесь не так надо, учись! – высокомерно усмехнулся Дуся, пошлепал девушку по широкой спине и забарабанил что есть силы. – Дутовы!! Алименты получать будете?!!

Тут же в квартире послышалась торопливая возня, защелкали замки, и дверь распахнулась. В нос непрошеным гостям шибанул кислый запах перегара, квашеной капусты и чего-то еще жутко неаппетитного. На пороге, скалясь беззубой улыбкой, переминалась с ноги на ногу немолодая женщина в сером мужском жакете на голое тело и грязных спортивных штанах. На лоб, украшенный багровым синяком, падали лохмы непонятного цвета, но зато губы были густо намазаны оранжевой помадой, которая расползлась уже до носа. Сама дама, видимо, внешностью своей была довольна, потому что кокетливо собрала намалеванные губищи сердечком и, игриво хихикая, принялась жеманничать:

– Алименты, что ль? А интересно знать – какой хрен послал? Ой, простите, я вас даже не пригласила в дом… Натаха! Брысь с табуретки!! Вишь – люди ко мне с деньгами пришли! Грят, что про меня какой-то самец вспомнил, решил деньги предложить!.. Проходите, гостюшки дорогие… – по-старомодному принялась кланяться она, зазывая гостей в кухню.

В маленькой кухоньке места не было совсем, и все же хозяйке как-то удалось втиснуть сюда крошечный стол и пару табуреток. На одной из них сидел худосочный, босой хмырь в обнимку со стаканом, а на другой восседала не старая еще, пышненькая женщина. Наверное, это и была Натаха.

– Садитесь, – рассыпалась в любезностях хозяйка, хотя садиться было просто некуда. – Наташка, коровища!! Я те сказала – брысь с посадочного места!!

Наташка хотела было подняться, но Инга ее остановила:

– Да вы сидите, сидите. А мы… может, мы в комнату пройдем?

– Так… не могу я щас в комнату, – вытаращила глаза хозяйка. – Тут же ить как – токо выйди, они в один миг все выхлебают! А чо там делать в комнатах-то? Или вы надолго? Я надолго не могу с вами, у меня тут мерприятье! – вовсю кривлялась хозяйка квартиры, косясь на мутную бутыль под столом. – Вы ваще, если чо, можете и вовсе не проходить – денюжки передайте да и ступайте, а чо рассиживаться-то?

Дусю такой поворот событий не устраивал. Он молча сдернул хлипкого мужчину с места, усадил Ингу, сам же уселся на подоконник. Все-таки он был хорошо воспитан и не посмел согнать с насиженного места пухленькую Натаху.

– Так мы чего пришли… – заговорил он. – Алименты получать будете?

– Да! – с готовностью мотнула головой хозяйка. И, гордо поглядывая на друзей, добавила: – Токо сразу предупреждаю – ежли он хочет опять взад вернуться, я его, гада, не пушшу! Пущай теперича без меня локти кусает! Так ему и передайте.

– Кому? – уточнил Дуся. – Вы про кого сейчас?

– А про него… кто деньги-то послал, – немного растерялась женщина. – Не, я-то не против денег, вы там не думайте, я буду получать, вы там запишите где надо, но вот этого… который деньгами решил отмазаться!.. А вы не знаете, за кого алименты-то?

Дуся с Ингой переглянулись:

– За дочь вашу – Татьяну, – произнесла Инга. – Кстати, где она?

Женщина засуетилась, стала заглядывать в комнату, под стол, а потом с глупой улыбкой развела руками:

– Ну так где… хрен ее… в школе!! Где ж ей быть?! В школе она у меня, да-а-а… Хорошо учится, скоро обещала медаль принести… за выучку…

– Как собака! – фыркнула пьяненькая пухлая Натаха.

– Чо ты мелешь?!! – повысила голос матушка Татьяны-Милочки и снова обернулась к гостям. – Вы ее, толстобрюхую, не слушайте. Дочка у меня умная, красотой в меня пошла, умом в отца… Я чо-то не помню, в кого ж она умом-то?.. Наверно, в управдома Никитича, он завсегда был какой-то мудреный… Так я и говорю – умница моя в школе сейчас, штаны протирает, да!

– Ой, ну чо врешь-то? – фыркнула в кулачок пышка и с хмельной доверчивостью принялась объяснять Дусе: – Ой, она такая вруша! Это она специально вам врет, что Танька у ней в школе учится, чтобы перед моим мужем моложе казаться. Она же, Любка-то, знаете что придумала, ой не могу, она каждый день варит самогонку и поит моего Борьку, представляете?!!

– И вы так спокойно об этом говорите? – не утерпела Инга.

– Не, я не спокойно, я тоже требую! – в свою очередь удивилась Натаха. – А она жабится! Сами пьют, а мне… Ай, ну их, перепьются они оба, квартира мне достанется, я ж не против!

И Натаха нырнула под стол, выудила оттуда бутыль и припала прямо к горлышку.

– Не дождесся квартиры!! – обозначил себя дохловатый Борька. – Я ишо… о-го-го!! Ишо тот жеребец! Вишь, мужик, как из-за меня бабы-то бесятся! Прям патлы друг другу рвут, прям патлы!

Дуся не слишком завидовал доходяге, таких женщин, как эти две, он и на порог бы к себе не пустил, то ли дело его Инга! Юбочка песочного цвета наглажена, кофточка вся в кружевах, духами за квартал несет – любо-дорого посмотреть! Одно слово – девушка совершенной красоты, женский иде… тьфу ты, черт, прилипло! Вероятно, Инге что-то подобное тоже думалось, потому что она то и дело поглядывала на Дусю и стыдливо румянилась.

А хозяйка квартиры уже начала проявлять нетерпение – она робко дергала Дусю за штанину и заглядывала в глаза:

– Мужик…чина! Так деньги-то чего не даешь? Я же и руки приготовила, о полотенце вытерла, и сама вся жду… Где деньги-то?

– А вы не торопитесь, гражданочка, – сверкнул на нее очами Евдоким. – Давайте-ка сначала вспомним, где сейчас находится ваша дочь? Когда она была в последний раз дома? Имена и фамилии ее друзей… Ну давайте, говорите, не стесняйтесь. Татьяна-то где?

Дама промычала что-то нечленораздельное. Чувствовалось, что местонахождение дочери матушке вовсе не известно, но деньги получить очень хочется. Наконец она сообразила.

– Так вы про Таньку интересуетесь? – запоздало всплеснула она руками. – Ой, а я думаю, что спрашивает, чо спрашивает! Танька-то у меня учится сейчас! Ага! Вся как есть в учебе, вот такая она у меня.

– Так ваша подруга только что сказала, что дочка у вас уже закончила школу! – напомнила Инга.

– Ну и чо?! Ну сказала и сказала! А она у меня… Танька у меня в институте учится! В университете даже, вот! На большого начальника! – женщина пристроилась на уголке стола и закручинилась в воспоминаниях. – Я ить всегда Таньку-то в дикой интеллигенции воспитула, у меня ить… чуть чо не так, я ить и бутылкой промеж глаз могу, тут сильно не забалуешь. И росла у меня Танька, как… как цветочек нетронутый… В университетах обслуживалась… – дама даже надумала пустить слезу, но тут не ко времени узрела, что подружка в очередной раз приложилась к бутылю, и настроение ее кардинально поменялось. – Слышь, ты! Халда!! Продукт поставь!! Чо такое-то, а?! Я ить те наливала уже!! Нет, главно, я гостей встречаю, а она из горла!.. – Тут она сообразила, что делает что-то не так (Дуся все еще не одарил ее алиментами), спрыгнула со стола и выудила откуда-то пластиковые стаканчики. Щедро плеснула туда мутной жижи и протянула гостям: – Угощайтеся, у нас все свое! Вкуснятина!

Натаха пьяно икнула и пробасила:

– Не угощайтесь, такая отрава… Все она врет про вкуснятину. И про Таньку свою тоже врет. И ничо она не в университетах, а на панели!

– Ты чо несешь, мышь дохлая?!! На какой это панели?!! – взвилась матушка. – Я те щас все патлы выдерну за душевно мое оскорбление!!

Она уже ринулась на обидчицу, но ее вовремя перехватил молчавший до сей поры Боря. Он уже удобно устроился на полу, а тут как-то лихо подпрыгнул, ухватил пьяную хозяюшку и резко усадил ее себе на колени, та мгновенно утихомирилась, стыдливо хихикнула и потянулась к бутылке. Зато жена миротворца поднялась во весь рост, долбанула разлучницу по темечку кулаком и, пока Борис снова успокаивал хозяйку, мстительно затараторила:

– Я правду говорю, вы так и запишите! И никаких алиментов Любке не давайте! У ей уже давно Танька собственным телом на панели зарабатывает! Я сама видела! Иду я как-то вечером мимо нашего Дома культуры стеклодувов, вечером так иду, природу от бутылок охраняю, чтоб никакого лишнего стекла не валялось, а времени уж много было, я чегой-то задержалась в тот день, ну и вижу: возле самого этого культурного дворца девки толкутся – сами намалеваны, как клоуны, каблучищи, сапожищи аж до подмышек, а юбочки такие малюсенькие, из-за кофт не видать! И на каждую машину кидаются, будто кто им кость кинул! Ну ить понятно – проститутки! И вижу – Танька наша тоже к машине кидается! А я ее давненько не встречала – она от Любки-то сразу после девятого класса удрала!

– Да чо эт она удрала-то?! – наконец удалось вклиниться Любке. – Говорю ж, учиться она подалась, в институт, а там всем общагу дают! Она ж там как королева, в общаге-то! И сюда она приезжала, мне за квартиру платила, а потом еще привозила… Борька, ты не помнишь, а чо она привозила? Водку, нет?

– Не помню. Но точно не водку, – авторитетно покачал головой Борька. – Я водку уж почитай лет десять не видел, на пойло перешел. Чего здря деньжищи на ветер-то швырять?! У меня и ваще денег нет никогда. А вот к Любке придешь, а она…

Дуся невежливо прервал Борькины откровения. Он уже не мог видеть, как прямо на глазах хмелеет дивная компания, как они теряют нить разговора, а про Татьяну еще ничего весомого вызнать так и не удалось.

– И что там с Татьяной? – снова обратился он к Наташе.

– С-с… с какой Татьяной? – с трудом открыла глаза та.

– С моей дочкой, колода! – обиделась Любка и решила сама внести ясность. – Танька моя по вечерам возле Дома культуры стеклодувов толчется, а вот утром она идет и садится в институте! Потому как… очень к знаньям рвется! Уж так рвется, так… Борька, ты свою квашню тащи домой! Чо эт она мою табуретку заняла? Я тут, как ворона на шесте, торчу, а она…

Инга больше не выдержала. Она скривилась в улыбке и стала молча продвигаться к дверям. Дуся спрыгнул с подоконника и поспешил за ней.

– Э! Красавец! А деньги?! – накинулась на него приветливая хозяйка.

Евдоким пошарил в кошельке и вытащил две сотенные бумажки.

– И все, что ль? – огорченно протянула Любка. – А чо так мало?

– Так у вас дочери сколько лет? – вдруг спросил Дуся.

Женщина наморщила лоб, задумалась, потом взгляд ее затуманился. Не дожидаясь, пока ее тут же у дверей сморит сон, Инга с Евдокимом выскользнули на улицу.

Пыльный, загазованный городской воздух после квартиры Дутовых показался им свежим морским бризом.

Инга трепетно прижала тонкие пальцы к вискам и едва слышно пролепетала:

– Господи, какой ужас! Ой-ой-ой! Нет, какой ужас! Прямо форменный кошмар!

Сейчас она была такой беззащитной, несчастной, страшненькой, что Дусе захотелось защитить ее, прижать или успокоить, как тот Боря… кхм. Все же глубоко в душе он был джентльмен, поэтому успокоил только словесно:

– Ну чего ты заойкала-то?! Это еще не кошмар… Кошмар начнется сегодня вечером. Там же и ужас будет.

– Сегодня вечером? – не поняла такая сообразительная девушка. – А что будет вечером?

– Ой, ну как ты не понимаешь… – сморщился Дуся. – Ты же слышала – наша Милочка, то есть Татьяна, работала возле Дома культуры стеклодувов. Вот нам и надо про нее все узнать от ее коллег по работе. Поняла?

– Нет, – честно таращилась Инга.

– Ну чего непонятного-то? – уже терял терпение Дуся. – Нам же просто так про нее никто ничего не скажет, правильно ведь? Поэтому тебе нужно влиться в их ряды. Ну чего ты выпучилась? Ты же помнишь фильм про Шарапова? Там он вообще в банду внедрился, жизнью рисковал, а тут-то – фи!

До Инги наконец дошло, какое «фи» ей предлагает Дуся. Она перестала дышать, замахала руками и стала беззвучно шлепать ртом.

– Ой, а радости-то, а радости… – недовольно перекосился Дуся. – Можно подумать, тебя артисткой в кино зовут сниматься… Пока просто… снимешься, а потом, может, и до кино… Ну не маши руками! Может, на твою красоту еще никто и не позарится! Зато вклинишься в самую сердцевину проституции и добудешь ценные сведения!.. Господи, еще же по магазинам надо пробежаться, ты, конечно, прости, но в этой кружевной кофточке на тебя даже пенсионер не клюнет.

Дома Евдоким выдержал целую баталию – Инга категорически отказывалась выходить на панель. Ее удалось уговорить только после того, как Дуся клятвенно пообещал, что Ингу в десяти шагах от ее места «работы» будет ждать такси, и при первом же «заказе» Дуся попросту ее увезет.

– Ты пойми, главное, нужно узнать – какие знакомые у нее были, подружки или еще кто, потом узнай – не угрожал ли кто-нибудь этой Милочке… тьфу ты, Татьяне, ну и вообще – поговори как следует!

– Да не учите вы меня… – бурчала себе под нос Инга. – Денег дайте, мне же надо костюм какой-то подобающий купить! И косметику.

– Костюм купим вместе, я буду консультантом от мужского населения, а то ты так одеваешься… как Крупская в пору девичества! А косметику… накрасишься Милочкиной.

В магазинах они спорили возле каждого прилавка. Инге нравились либо брюки, либо юбки монашеской длины. Дуся же видел ее на панели только в диком мини.

В конце концов он решил все просто, подошел к продавщице и вежливо попросил:

– Девушка! Посоветуйте нам что-нибудь для начинающей проститутки.

Инга вспыхнула малиновым заревом, а продавщица презрительно оглядела покупательницу с ног до головы, задержалась на физиономии и процедила:

– Сделайте пластическую операцию.

– Я из одежды просил!.. – дернулся Евдоким. – Вот такое платье, на ваш взгляд, пойдет?

Это было необычное, потрясающее платьице! Огненно-рыжего цвета, щедро обсыпанное блестками, с огромным вырезом спереди, с открытой спиной и ко всему прочему еще и неприлично короткое.

– Вообще-то это блузон, – лениво фыркнула продавщица.

– Это если под него юбку надеть или брюки, – не согласился Евдоким. – А если ничего не надевать, получится коротенькое платьице!

– …К тому же китайского производства, совершенно жуткого качества, – продолжала кривиться продавщица. – Я, конечно, не знаю, но ни одна уважающая себя жрица любви такое не наденет.

– Ничего, Инга, ты будешь первой, – успокоил Дуся и побежал платить в кассу.

Девушка только стонала от горя. Но это Дусю лишь воодушевляло:

– Ты уже репетируешь? Я все же думаю, до этого не дойдет.

Остальное они купили за пятнадцать минут – Инга уже даже не смотрела, что там выбирает Евдоким.

Дома Инга была срочно уложена спать – у девушки сегодня выпадала ночная смена и надо быть во всеоружии, вот будет номер, если она заснет на ответственном задании. Кстати, сам Дуся тоже прилег, ведь и он будет принимать какое-то участие…

Проснулись они, когда на дворе стояла темень.

– Инга! Поднимайся! Тебя ждет подвиг! – пропел Дуся возле двери девушки тоном ласкового дедушки. – Инга! Подъем! Сейчас все твои подруги с клиентами разбегутся! Вставай, я тебе уже и яичницу приготовил…

Инга сейчас была напугана еще больше, чем днем. Конечно, при дневном свете все казалось куда проще, а сейчас, в кромешной тьме, их дикая идея выглядела самоубийственно.

– А где машина? – облизнула девушка пересохшие губы.

– В гараже… – вздохнул Дуся. – Да! Я сам лично тебя повезу! Или ты предлагаешь угробить кучу денег на какую-то там охрану?!